Текст книги "Исторические кладбища Санкт-Петербурга"

22 декабря 1907 г. изящная церковь была освящена во имя Знамения Пресвятой Богородицы. В пятиярусном иконостасе насчитывалось двести пятьдесят икон старинного письма, частью взятых из моленной на Лиговке, частью купленных в Москве и Нижнем Новгороде. При богослужениях другим христианам разрешалось стоять на хорах с окошечками, которые в некоторые моменты службы закрывались. При храме существовала отдельная часовня для отпевания, а в прилегающих флигелях – школа, детский сад и богадельня. В 1912 г. за Нарвской заставой образовалась еще одна поморская община, насчитывавшая всего сорок человек и имевшая очень скромную Успенскую церковь. Перед революцией в Петербурге жило около пяти тысяч поморцев, у которых было двадцать пять наставников. Кладбищем на Малой Охте управляли попечитель с помощником, избираемые Советом общины. В 1912 г. на Малой Охте похоронили пятьдесят человек, в 1913 г. – шестьдесят четыре, в 1914 г. – шестьдесят пять.

После революции этому небольшому кладбищу повезло больше, чем многим известным городским некрополям. Захоронения в небольших количествах продолжались до 1946 г., когда кладбище было окончательно закрыто. С 1932 г. порядок и благоустройство почти полвека поддерживала смотрительница М. М. Сальникова. Кладбище сохранило свои исторические границы, хотя каменную ограду со стороны Охты разобрали на кирпич. Во время войны на фундаменте старой часовни стоял зенитный расчет. В послевоенные годы, когда уничтожали Малоохтинское православное кладбище, расположенное неподалеку, на бывшее поморское перенесли несколько могил. В 1968 г. на нем числилось 2300 зарегистрированных могил: сейчас их осталось гораздо меньше.

В окружающих кладбище кварталах в ближайшие годы планируются большие градостроительные работы. В 1980 г. над старинным некрополем нависла угроза – Ленгорисполком принял решение о его ликвидации. Через несколько лет от этого отказались, и сейчас предполагается лишь «корректировка существующих границ территории кладбища». Кладбище находится на границе участка, где планируется снос всех старых построек и гигантское новое строительство, включая небоскреб «Газпрома». Нельзя допустить, чтобы старинный некрополь погиб под натиском новой «стройки века».

В список включены большей частью лица, на могилах которых сохранились надгробия, имеющие историческую и художественную ценность. Они не попали в «Петербургский некрополь» Саитова, поэтому здесь приводим наиболее интересные эпитафии.

Исторические захоронения на Малоохтинском кладбище

1. Ашик Виктор Владимирович. 1906–1985. Ученый-судостроитель, профессор, коллекционер. Мраморная стела в ограде. Семейное место.

2. Бекренев Ефим. Ум. 1803. Купец 1-й гильдии. Гранитный саркофаг. Эпитафия: «Под сим камнем погребено тело петрозаводского первой гильдии купца Бекренева, окончившего жизнь в октябре месяце 1803 года, который отважился принять для Казанской церкви выломку гранитных колонн, и большую часть выломал и доставил, что тош может служить памятником».

3. Белоновский Петр Дмитриевич. 1885–1947. Математик, профессор. Мраморный саркофаг.

4. Бродников Василий Григорьевич. Ум. 1831, на 73 году. Купец. Саркофаг черного мрамора.

5. Галкина Феодора Ивановна. Ум. 1796, на 68 году. Каменная плита. Эпитафия: «В надежде из мертвых общаго воскресения молю вас отцы ибратия исестры исродницы изнаетыи все православные християна помолитеся омне грешней ко Господу Христу Истинному Богу Спасу нашему дасподобить меня стати одесную себя вовторое пришествие свое».

6. Грузинов Петр Васильевич. Ум. 1832, на 58 году.

Грузинова Домна Стефановна. Ум. 1818, на 27 году.

 
Саркофаг черного мрамора. Эпитафия:
Горяща чад любовь воздвигла должну честь
Покоящим здесь родителям почтенным
Святящим правоту по правшим ложь и лесть
Причти их Боже всех к святым и сил блаженным
Да будет нам покров и благости венец
Как щедра матерь нас и истинный отец.
 

7. Грузинова Марья Степановна. Ум. 1834, на 45 году Мраморный саркофаг. Эпитафия: «Господе Иисусе Христе Сыне Божий помилуй нас! В надежде общаго воскресения молю вас любезная моя братия и сестры и все мимо ходящий, и ты любезный читателю помолися о мне грешной Господу Богу».

8. Долгов Василий. 1779–1787. Купеческий сын. Каменная плита. Эпитафия: «Под сим камнем положено тело раба Божия Санктпетербургского именитого гражданина Ивана Долгова единородного сына Василия который родился 1779 году апреля 5 дня, а преставился 1787 года августа 13 дня. Жития его было 8 год 4 месяца 18 дней оставя родителям привеликую печаль». Семейное место; надписи на других плитах не прочитываются.

9. Забегаев Иван Родионович. Ум. 1835, 50 лет. Гранитный саркофаг на лапах.

10. Ильина Прасковья Григорьевна. Ум. 1834, 35 лет. Мраморный саркофаг. Эпитафия: «Сей памятник воздвигнул слезный сын неутешный в честь матери любезной.

Призри благостным оком Всещедрый Господи на претерпенные страдания усопшей рабы Твоея и упокой душу ее в селениях праведных».

11. Ильинский Семен Андреевич. 1800–1843. Купец. Колонна серого мрамора.

12. Калучев Тихон Федотович. Ум. 1804. Олонецкий мещанин. Гранитный саркофаг.

13. Кокорев Александр Васильевич. Ум. 1908, 60 лет. Плита черного мрамора с рельефным крестом.

Кокорев Василий Александрович. Ум. 1889, 73 лет. Плита черного мрамора с рельефным крестом.

Кокорев Георгий Васильевич. Ум. 1889, 37 лет. Плита черного мрамора с рельефным крестом.

Кокорев Иван Васильевич. Ум. 1879, 26 лет. Мраморный постамент; завершение утрачено.

Кокорева Прасковья Васильевна. Ум. 1888, на 94 году Мраморный саркофаг с рельефным крестом. Семейное место на высоком поребрике; рядом с плитами стоит чугунный крест высотой 2,5 м.

14. Кондратьев Михаил Иванович. Ум. 1906, 58 лет. Крест черного мрамора.

Кондратьева Александра Николаевна. Ум. 1917.

Крест белого мрамора. Семейное место, в ограде.

15. Куликов Александр Дмитриевич. Ум. 1872, на 43 году Обелиск черного мрамора.

16. Куликова Акилина Афанасьевна. Ум. 1847, 47 лет. Саркофаг черного мрамора на гранитном постаменте.

17. Личкус Максим Григорьевич. 1874–1947. Врач-педиатр, профессор. Гранитная стела.

18. Минеев Василий Иванович. Ум. 1904, 48 лет.

Минеев Иоанн. Ум. от сотворения мира в 7388, на 61 году.

Минеева Анна. Ум. от сотворения мира в 7394, на 67 году

Три киота черного мрамора. Семейное место на высоком гранитном поребрике.

19. Никулина Авдотья Федоровна (рожд. Захарова). Ум. 1833. Мраморная стела.

20. Пиккиев Алексей Алексеевич. 1867–1925. Мраморный крест.

Пиккиев Алексей Дмитриевич. Ум. 1867, 34 лет. Купец 2-й гильдии, попечитель Малоохтинского старообрядческого кладбища. Мраморный крест. Пиккиев Владимир Алексеевич. 1859–1895. Мраморная стела.

Пиккиев Иван Петрович. Ум. 1851, на 32 году Мраморный постамент; крест утрачен.

Пиккиева Анна Михайловна. 1838–1885. Мраморная стела; крест утрачен.

Пиккиевы. Дети Дмитрия Назаровича, шесть младенцев. Ум. 1839. Мраморная колонна с рустом.

Гумм Анна Алексеевна (рожд. Пиккиева). 1861–1941. Мраморная стела.

Гумм Михаил Иванович. Ум. 1898, на 35 году. Доктор. Мраморная стела. Семейное место, в ограде.

21. Рыборецкий Никита Антонович. 1769–1816. Купец 2-й гильдии. Гранитный обелиск.

22. Скрябин Александр Семенович. Ум. 1849, на 21 году. Мраморный обелиск.

Скрябин Владимир Семенович. Ум. 1849, 23 лет. Резной памятник белого мрамора.

Скрябина Евдокия Карповна (рожд. Зиновьевская). Ум. 1845, на 43 году. Жена С. И. Скрябина. Обелиск черного мрамора.

Скрябина Елена Акимовна. Ум. 1869, на 79 году Стела черного мрамора.

Скрябин Иван Матвеевич. Ум. 1841, на 66 году. Купец 1-й гильдии. Обелиск черного мрамора.

Скрябин Константин Иванович. Ум. 1849, на 21 году. Мраморный восьмиконечный крест. Семейное место.

23. Чернятский Василий Дмитриевич. Ум. 1838, 68 лет. Купец 2-й гильдии.

Чернятская Прасковья Михайловна. Ум. 1798, 55 лет. Гранитный обелиск.

Малоохтинское кладбище

А. В. Кобак, Л. Я. Лурье
ГРОМОВСКОЕ КЛАДБИЩЕ
(Ташкентская улица, 8)

Громовское кладбище расположено в Московском районе, между линиями Балтийской и Варшавской железных дорог. Добраться до кладбища, окруженного складами, гаражами и свалками, на городском транспорте невозможно. Надо проделать немалый путь пешком – либо от Балтийского вокзала по Митрофаниевскому шоссе, либо по Ташкентской улице от Московских ворот. Со стороны Ташкентской улицы сохранялись каменные трехарочные ворота в «русском стиле», которые раньше вели на кладбище. Сейчас они «встроены» в забор соседнего склада, а вход находится рядом.

Грустное впечатление оставляет Громовское кладбище, разоренное и забытое. Главная дорожка ведет от входа к большому прямоугольному пруду. Прежде от него отходили два канала, превращенные ныне в полузасыпанные мусором канавы. Один из берегов бывшего канала отделан путиловским камнем и образует длинную террасу, на которую перекинуты несколько каменных мостиков. Здесь находится самая старая часть кладбища, разделенная рядом параллельных дорожек на небольшие участки и сохранившая несколько десятков старых памятников – от саркофагов первой половины XIX в. до обелисков начала нынешнего. Судя по всему, эта часть некрополя, не утратившая следов прежнего богатства и ухоженности, некогда была очень живописна.

Участки за прудом конца XIX—начала XX вв. сохранились гораздо хуже – несколько полуразрушенных надгробий, руины надмогильных часовен, два чугунных восьмиконечных креста. До наших дней на кладбище уцелело немного старых памятников и могил; большая их часть осквернена. По-видимому, оно обречено окончательно и бесславно погибнуть – формально под натиском окружающих предприятий, фактически – от людского равнодушия и жестокости. Сегодня некрополь уже утратил все связи с городом, историческим фрагментом которого он является. Но даже в опустошенном и заброшенном виде Громовское кладбище остается важнейшим материальным свидетельством целого пласта жизни старого Петербурга.

До революции кладбище принадлежало старообрядческой общине Белокриницкого согласия – самому большому течению старообрядцев-поповцев – и было центром этого толка для всего северо-запада России. История поповства в Петербурге относится к началу царствования Елизаветы Петровны. В отличие от беспоповцев – поморцев и федосеевцев, населявших прилегавшие к Петербургу территории, – поповские центры находились в Подмосковье, Поволжье, в Сибири и на Дону. Поэтому среди петербургских старообрядцев поповцев всегда было меньше, чем беспоповцев. Это главным образом богатые купцы с приказчиками и казаки из императорского конвоя: донцы, линейцы, уральцы.

Во второй половине XVIII в. важнейшими деятелями поповщины в Петербурге считались купцы Г. Ф. Ямщиков, И. Н. Ильин, И. И. Милов. Относительная умеренность взглядов и огромные богатства позволяли им поддерживать тесные связи с ключевыми фигурами правительственного аппарата. По распространенным и едва ли недостоверным слухам, связи эти были взаимовыгодны: богачи-старообрядцы платили чиновникам регулярные субсидии, те же смотрели сквозь пальцы на их деятельность.

Па словам крупнейшего знатока старообрядчества писателя П. И. Мельникова-Печерского, первая моленная поповцев была основана в Петербурге в 1756 г.[564]564
  Мельников-Печерский П.И. Поли. собр. соч. Т. 14. Спб., 1898. С. 31.


[Закрыть] При Екатерине II молелен стало несколько, и они неоднократно переносились, оставаясь, впрочем, в пределах «купеческих» районов – у Апраксина двора и близ Пяти углов.

Первая половина XIX в. – расцвет поповщины. Знаменитое Рогожское кладбище в Москве становится центром хлебной и рыбной торговли для всей России. Гуслицкие купцы Солдатенковы, Рахмановы, Досужевы основывают процветающие текстильные мануфактуры, контролируют значительную часть горнодобывающей промышленности Урала. Ежегодные макарьевские ярмарки, перенесенные позднее в Нижний Новгород, превращаются, по существу, в съезды староверов-миллионщиков.

Центром Петербургской поповщины в продолжение тридцати трех лет (1811–1844) оставалась моленная в доме купца 1-й гильдии В. Ф. Королёва на Ивановской улице. Эта богатая домовая церковь с иконами XVI в. и старинной утварью была настолько известна, что поповцев в Петербурге называли «королёвой верой». При моленной находились больница, богадельня на сто пятьдесят коек, общая столовая (келарня), были, по словам В. В. Нильского, «уставщики – знатоки церковной службы, искусные писцы уставом, мастера писать иконы, целый рой людей, способных на всякое дело»[565]565
  Нильский В. Громовское раскольничье поповщинское кладбище в Петербурге // Истина. 1875. Кн. 42. № 9/10. С. 54.


[Закрыть]. В николаевское время во главе «королёвой» общины стояли Громовы, Сапожниковы, Дрябины, Харитоновы, Злобины. Многие члены этих богатых купеческих фамилий были похоронены на Громовском кладбище, но их могилы до наших дней не сохранились.

Рыботорговец-миллионер А. П. Сапожников, обладатель прекрасного собрания западноевропейской живописи (Леонардо, Рубенс, Ван-Дейк), по жене родственник городского головы Н. И. Кусова, был шурином декабриста Я. И. Ростовцева. Либеральные взгляды Сапожникова чуть не привели его самого в тайное общество. За день до восстания купеческая осторожность перевесила, и он посоветовал зятю во всем повиниться будущему императору Николаю I, что тот, как известно, и сделал, став любимым флигель-адъютантом грозного императора.

Вольский купец Злобин устраивал в окрестностях Петербурга праздники с музыкой, фейерверками и роскошными ужинами, на которые собиралась вся столичная знать. Про него передавали такую историю. Однажды на вечере у некоего знатного лица Злобин играл в карты. К нему подошел обер-полицмейстер и сказал: «Василий Алексеевич, у вас в доме пожар!» Злобин совершенно спокойно отвечал: «На пожаре должно быть вам, а не мне» и продолжал игру. Дом сгорел, а в нем векселя и другие документы. Купец разорился[566]566
  Мельников-Печерский. Указ. соч. С. 51.


[Закрыть].

Но главными фигурами поповской общины столицы были купцы-миллионеры Сергей и Федул Громовы, родом из подмосковного старообрядческого села Гуслицы. В Петербурге им принадлежала Громовская лесная биржа – огромные торговые склады близ Смольного. Другая биржа Громовых находилась на левом берегу Фонтанки, напротив Апраксина двора. Официальным главой петербургского поповства считался попечитель королёвской моленной Сергей Громов, жену которого, Елену Ивановну, старообрядцы назвали «госпожой Дому Израилеву, истинной рабой Христовой». Но фактическим лидером общины был младший брат, более осторожный Федул Громов, меценат и коллекционер, владелец лучшей в Петербурге оранжереи на Аптекарском острове.

В 1835 г. «по прошению попечителей старообрядческого общества здешних купцов Сергея Громова и Никиты Дрябина» официально отвели одиннадцать тысяч восемьсот пятьдесят четыре квадратные сажени земли для кладбища, получившего название по фамилии основателя – Громовское[567]567
  ЦГИА СПб. Ф. 800. Оп. 1. Д. 3.


[Закрыть]. Сохранилось одно из первых захоронений – гранитный саркофаг на могиле Ивана Ивановича Гречухина (ум. 1836), московского 2-й гильдии купца.

Указом 1826 г. о снятии крестов со всех старообрядческих молитвенных зданий правительство Николая I начало непримиримую борьбу с расколом. К началу 1840-х гг. закрыли скиты поповцев на Иргизе и Керженце, запечатали храмы Рогожского кладбища. «Удары правительственных репрессий, – пишет историк, – одинаково поражали и поповщину и беспоповщину; но чувствительнее всего они были для поповщины. Беспоповщина могла обходиться без молитвенных домов и попов; поповцы считали такое положение дела «богомерзкой ересью», для них культ без попа и часовни или церкви был немыслим. Поэтому гроза больнее всего отозвалась на поповщине; но она заставила поповцев собраться с силами и выработать такую организацию, которая ставила их культ вне всякой зависимости от синодальной церкви»[568]568
  Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен. 2-е изд. Т. 5. М., б. г. С. 165.


[Закрыть].

В отличие от беспоповцев, полностью отвергнувших священство, поповцы до 1840-х гг. принимали перешедших к ним православных священников. После выхода указа о «беглых попах» это стало практически невозможно. Основание независимой от православной церкви иерархии прямо связано с деятельностью братьев Громовых. Вместе с московским купцом Федором Рахмановым Громовы задумали и финансировали сложнейшую церковно-дипломатическую миссию по отысканию за границей православного епископа, который согласился бы перейти в старообрядчество и положить начало священнической иерархии.

Из петербургского особняка Федула Громова на Балканы был отправлен Петр Великодворский (в монашестве Павел Белокриницкий), человек ловкий и бесконечно преданный старой вере. Ходили слухи, что совет основать старообрядческую кафедру за границей дал Громову его хороший знакомец, шеф жандармов А. X. Бенкендорф[569]569
  К вопросу об устройстве за границей старообрядческой кафедры // Старообрядческая мысль. 1910. № 2. С. 80.


[Закрыть].

Великодворскому удалось склонить к переходу в старую веру бывшего боснийского митрополита Амвросия, подкупить австрийские власти, и в 1846 г. в старообрядческом скиту в Белых Криницах (тогда на территории Австрии) были рукоположены первые старообрядческие священники и епископы. Три года спустя старовер Степан Жиров стал первым русским архиереем с именем Софрония епископа Симбирского. Через десять лет в России уже существовало десять старообрядческих епархий, так что поповцы с гордостью повторяли, что у них священство «яко кедр на Ливане умножися». По месту своего основания старообрядческая иерархия получила название Белокриницкой, и ее центром стало Рогожское кладбище в Москве.

В то время как Великодворский странствовал по Австрии и Турции, в Петербурге правительство нанесло решающий удар королёвской моленной. В 1844 г. после нескольких ревизий она была закрыта. Вскоре после этого руководители общины обратились с ходатайством об открытии нового молитвенного дома на Громовском кладбище, где к этому времени была только деревянная будка для сторожа. Они просили «о дозволении построить молитвенный дом, взамен уничтоженной моленной в доме Королёва, на их кладбище как единственном месте, где они уже имеют некоторую оседлость, и о перенесении в новую моленную святых икон, книг и церковной утвари»[570]570
  Громовское раскольничье кладбище в Петербурге // Христианское чтение. 1888. № 5. С. 230.


[Закрыть].

Ходатайство рассматривал чиновник особых поручений при Министерстве внутренних дел И. П. Липранди, известный гонитель раскола. Как ни странно, в этом случае он поддержал староверов и советовал своему ведомству отнестись к просьбе поповцев с «гуманностью и терпимостью». После некоторых проволочек деревянная Успенская церковь на сто пятьдесят человек была освящена. Центр петербургской поповщины переместился на Громовское кладбище. Вскоре здесь появился деревянный дом со службами, в 1867 г. архитектор К. К. Циглер построил еще один[571]571
  ЦГИА СПб. Ф. 792. Оп. 1. Д. 1355.


[Закрыть]. В них помещались квартиры священников, главным образом выходцев из села Гуслицы, певчих, мужская и женская богадельня, общая столовая, пекарня, панихидная и даже гостиница для приезжих[572]572
  Раскольничьи учреждения в Петербурге // Христианское чтение. 1887. № 9/10. С. 454.


[Закрыть]. В 1862 г. площадь некрополя была расширена. Улица, отделявшая Громовское кладбище от разросшейся территории соседнего Митрофаньевского православного кладбища, получила название Старообрядческой (ныне – Ташкентская).

Во второй половине XIX в. единая прежде в Петербурге поповщина разделилась на три основных направления. Часть старообрядцев, не принявших Белокриницкую иерархию, именовалась беглопоповцами. Их было немного – главным образом выходцы из Нижнего Новгорода, которые в 1909 г. образовали свой небольшой приход. Белокриницкое согласие, в свою очередь, дало два основных ответвления: «окружников» и «раздорников» («неокружников»), не принявших «Окружного послания» 1863 г. Центр первых находился на Рогожском кладбище в Москве, вторых – в подмосковном селе Гуслицы. Молельня столичной общины неокружников после раскола 1863 г. разместилась сначала в доме Александрова на Ямской улице, в 1882 г. переведена на Лиговский проспект в дом каретника Дмитриева, и наконец, в 1916 г. архитектор П. П. Павлов построил новый молитвенный дом в Чубаровом переулке (ныне – Транспортный пер., 5). Громовское кладбище осталось за окружниками, сторону которых приняло богатое петербургское купечество[573]573
  Нильский В. Краткий исторический очерк Громовского раскольничьего поповщинского кладбища в Петербурге // Церковно-обществ. вестн. 1874. № 19. С. 5–8.


[Закрыть]. Но хоронили на нем поповцев всех толков.

Во второй половине XIX в. Громовское кладбище не имело столь могущественных покровителей, как В. А. Кокорев у поморцев или Е. С. Егоров у федосеевцев. Дети Громовых и Сапожниковых приняли православие, многомиллионное состояние Громовых перешло к городскому голове Ратькову-Рожнову. Память о Громовых сохранялась лишь на кладбище, носившем их имя. Вот что пишет журналист «Петербургского листка» Н. Н. Животов: «На кладбище центральное место занято склепом Громовых; над могилами Федула и тестя его стоят красивые памятники. Теперь этот фамильный склеп заброшен и неугасимые лампады потушены. Благодарные лжепоповцы вырезали над могилой своего первого попечителя Федула Громова следующую надпись: «Не блеск образования и званий, а здоровый ум и дальновидность руководствовали его в обширных делах, при уповании на Бога! Он начал с ничего и неусыпно трудясь приобрел звания и состояние, и во всю жизнь наслаждался любовью всех окружающих, счастьем и постоянным здоровьем! Муж благодетельный, добрый гражданин и примерный семьянин!»"[574]574
  Животов Н.Н. Церковный раскол Петербурга. Спб., 1891. С. 102.


[Закрыть].

Главными жертвователями кладбища стали Е. Н. Дрябин и П. И. Чубыкин, который завещал четверть миллиона на постройку при кладбище богадельни. В 1892 г. на Забалканском проспекте (ныне Московский пр., 108) у Московских ворот приобрели для нее участок, где в 1896–1899 гг. была построена по проекту К. К. Циглера богадельня на семьдесят человек[575]575
  Церковь. 1909. № 3. С. 103.


[Закрыть]. В ноябре 1905 г. старообрядческий епископ Виталий освятил в ней домовый храм святого Петра Митрополита, в котором служил причт Громовского кладбища.

К 1912 г. в Петербурге насчитывалось три с половиной тысячи поповцев, среди них – две тысячи двести последователей Белокриницкого согласия, объединенных в две общины (на Громовском кладбище и на Б. Охте) и имевших десять священников, и тысяча триста неокружников, в храме которых в Чубаровом переулке служило два священника. Громовское кладбище являлось резиденцией епископа и центром Петербургской и Тверской епархии Белокриницкого согласия. В начале XX в. епископом некоторое время был перешедший из православия о. Михаил (в миру Павел Семенов), участник религиозно-философских собраний у Мережковских. При кладбище размещалось благотворительное епархиальное братство, старообрядческая библиотека имени епископа Виталия, начальная школа и школа певчих. В чубыкинской богадельне в 1910-х гг. проходили регулярные епархиальные съезды. Громовскую общину в начале XX в. возглавляли П. А. Голубин, владелец магазина готового платья, и торговцы клеенкой Ф. П. Федоров и Ф. Ф. Наумов.

Небольшая деревянная церковь Громовского кладбища оказалась мала, и в 1912 г. началась постройка каменного Покровского храма на две тысячи человек. Его проект в неорусском стиле выполнил Н. Г. Мартьянов, архитектор-старообрядец из Москвы. В декабре 1914 г. старообрядческий епископ Геронтий освятил небольшой придел апостола Иакова под колокольней, сооруженный на средства петербургских купцов братьев Головиных[576]576
  Слово церкви. 1915. № 1. С. 28.


[Закрыть]. 4 января 1915 г. последовало освящение главного Покровского придела, а боковые так и остались неосвященными. После постройки каменного храма Успенская церковь не была разобрана – ее стали использовать для панихид. Ежегодно 1 августа, в первый Спас, крестный ход шел для водосвятия на кладбищенский пруд или через весь город – на Неву.

В 1933 г. Покровскую церковь закрыли, снесли, невзирая на то, что ее взяло под охрану общество «Старый Петербург». Само существование Громовского кладбища представляет собой некоторую загадку: находившееся рядом Митрофаниевское кладбище было полностью снесено, и остается неясным, почему эта судьба миновала небольшое Громовское кладбище. На части его территории расположились склады, проложена железнодорожная ветка, многочисленные разграбления свели число старых надгробий к минимуму.

До наших дней уцелело несколько десятков памятников над купеческими могилами Рахмановых, Цековых, Головиных, Кашиных, Капустиных, Акимовых, Михалевых. Они дают некоторое представление о характере старообрядческой эпитафии, которая сохранялась неизменной на протяжении многих десятилетий: фамилия, имя, отчество, звание усопшего; год, число и час смерти; возраст, чаще всего с точностью до дней; как правило, день ангела. Дата рождения обычно не указывалась. Приведем для примера наиболее развернутую из обнаруженных эпитафий:

Под сим камнем погребено тело жены Петергофского 2-й гильдии купца Ефрема Ильича Ульяны Григорьевны Бычковой, скончавшейся 1858 года 22 декабря в 7-м часов утра на 50 году от рождения своей жизни. Память ее 4 марта.

 
Господня воля совершилась
Печали нас объяла мгла
Мать наша милая Ульяна
Увы, дух Богу предала.
Поник супруг ее главою,
Блестит слеза в глазах детей,
Но под тяжелою плитою
Не слышен стон рыданья ей.
Она в надежде Воскресенья
Путь с верою прошла земной
Прости ей, Боже, согрешенья
И со Святыми упокой.
 

Новый слой немногочисленных захоронений относится к 1920-1930-м гг. На трех могилах военного времени стоят стелы, возобновленные находящимся неподалеку Механическим заводом управления Спецтранс. Посещаемых могил на Громовском кладбище очень мало. Судьба старинного некрополя не определена, но сегодня любители старины еще могут совершить по нему прогулку.

Громовское кладбище