Текст книги "Яблоко"

Юрий Александрович Погуляй
Яблоко

Скрипнула калитка, глухо заворчал Легионер, но лаять не стал, да и крепкая цепь не звякнула, не застучала по дереву. Развалившийся на будке серый волкодав столь добродушно встречал только старого хозяина. Впрочем, больше никто из жителей Славинки в дом у озера не заглядывал. Все двенадцать дворов считали нелюдимую Еву ведьмой, и лишь егерь, разменявший пятый десяток, был у нее частым гостем.

– Есть кто дома, Игоревна?! – Ливоныч неспешно прошел по тропинке к крыльцу, остановился у Легионера и похлопал клыкастое чудовище мозолистой ладонью по голове. Зверь прижал уши, закрыл глаза и полностью отдался простой сибирской ласке.

Дом, укрытый в теплой июльской тени, молчал. Угрюмые ели над покрытой мхом крышей лениво повели ветвями.

– Ну что, Леги, куда хозяйку девал? – обратился егерь к волкодаву. – Поди за водой пошла, да?

– День добрый, Павел Ливоныч, – раздался голос за его спиной. Ева как всегда появилась незаметно. Слух и чутье в очередной раз подвели опытного охотника. Женщина из дома у озера всегда заставляла его сомневаться в своих способностях.

– Привет, красавица! Подарочек я тебе принес! Из райцентра машина приходила! – в густой, расчесанной бороде проступила радостная улыбка. – А тут я как раз! Мне Семен по рации сообщил, что подъезжает, так я его на окраине и взял, да. Яблочками разжился, вот и тебе принес.

Яблоки Ева ненавидела. Так сложилось… Поэтому когда Ливоныч с кряканьем выудил из кармана камуфляжной куртки наливное яблочко, бережно отер его рукавом и протянул ей – глянула недобро на забывшегося егеря. Тот, видимо, сразу ошибку свою признал, смутился и неловко запихал «подарок» обратно.

– Забыл, Игоревна, забыл я про твою аллергию, – неловко улыбнулся он. Косматый егерь огладил мозолистой рукой старый, еще советский камуфляж, зачем-то поправил на плече неизменную «сайгу» и загадочно вздохнул.

– Супчик будешь? – ободрила его женщина.

– Да не, пойду я до хаты, прости уж. Проведать заходил. Да и подарочек… Лепесины-то кушаешь? Я и их килограммчик прихватил, занесу завтра.

– Кушаю, Павел Ливоныч, кушаю.

Егерь потоптался на месте, развел руками:

– Неловко как-то получилось, да. Прости уж меня, Игоревна. Пойду я, да?

Ева взглядом попрощалась с безнадежно влюбленным в нее егерем и медленно прошла на крыльцо. Павел Ливоныч опять крякнул, сдвинул армейскую кепи на затылок и лицо его озарилось:

– Кстати, охотнички в округе объявились. Все чин-чинарем, с бумагами при печатях, но все одно остерегись, Игоревна, коли в лес пойдешь. Люди с виду-то приличные, но кто знает, что у них там под черепушкой-то, да.

– Спасибо, Павел Ливоныч, – Ева остановилась у двери. Егерь ей нравился, но жить под одной крышей с человеком… Не просто так она забралась в такую глушь, не от женского каприза. Одинокий дом у озера, в пяти километрах от Славинки, где машина из райцентра бывала раз в месяц, и то если водитель выходил из запоя, был для нее не прихотью, а жизненной необходимостью.

Пройдя в дом, Ева поставила на пол корзинку с травами и прислонилась спиной к двери. За забором егерь вскочил в седло своего вороного коня, присвистнул и отъехал прочь. Павел Ливоныч хороший человек, наивный, не испорченный современным городом и не погрязший в серости и унынии нынешней деревни. Такими были мужики на той, давно забытой ею Руси, в те времена когда…

Женщина чуть мотнула головой, прогоняя плохие воспоминания, и глазами нашла икону в углу избы. Губы ее зашевелились в беззвучной молитве. День ото дня, месяц за месяцем, годами напролет Ева молилась лику, запечатленному каким-то из местных мастеров на холсте. Но слова Евы адресовались отнюдь не сыну Господнему. Смерть Иешуа она не видела, и даже не слышала о том, что он был казнен где-то в Иерусалиме. Зато знала самого Господа.

Закончив молитву, женщина с тяжелым вздохом наклонилась за корзинкой и поставила ее на стол. Расстелив газету, которую ей в прошлый раз привез Павел Ливоныч, Ева принялась выкладывать травы. В них она толк знала, на всей земле не нашлось бы человека, чей опыт в настоях мог хотя бы сравниться с десятой долей ее знаний. Господь всемогущ, создания его важны и каждое имеет свое, особенное значение. Главное понять, в чем оно заключается. Все болезни и недуги людей могут быть сняты правильно подобранной травкой. Почти все…

За заботами и делами незаметно пришел вечер. Легионер давно слез с крыши будки, покинув ту вместе с солнцем. Сейчас его белая морда торчала из конуры, и розовый язык пса колыхался в такт его тяжелому дыханию. Надо бы водички ему долить, летом зверь пил много.

Волкодав вдруг заворчал, залаял. Застучала цепь, разматывающаяся от броска Легионера. Чужие? Ева быстро схватила со стены ружье, загнала патрон в патронник и взвела курок. Дурных людей стало больше чем раньше. Сейчас необходимо уметь защищать себя самой. Нет больше добрых князей, вождей и царей, нынче все сами за себя.

– Ну-ну-ну! Чего разошелся, монстро? – послышался задорный голос с улицы. Ева прижалась к стене и осторожно, краем глаза, выглянула в окно. У калитки стоял высокий, молодой парень. Ружье улыбающегося незнакомца мирно висело на плече, и женщина чуть перевела дух, но оружия не опустила. Легионер захлебывался от ярости, бросался на гостя, но каждый раз повисал на цепи и хрипло лаял.

– Есть кто живой?! – Ева отметила, что парень отлично сложен и красив как черт. Будь ей лет двадцать, да не повидай она всего того, что ей довелось пережить – сердце бы не устояло.

Отворив дверь, она вскинула ружье и навела его на гостя.

– Чего надо?

– Добрый, так сказать, вечер, – изумленно поднял руки тот. – Как до деревни добраться? Заблудился я!

– До Славинки туда пять километров, – одним взглядом указала она.

Парень неуверенно улыбнулся:

– Спасибо… Теперь можно идти?

Ева внимательно разглядывала незнакомца. В охотнике не было ничего подозрительного, ничего… знакомого. Женщина медленно опустила ружье, и в следующий миг что-то ужалило ее в шею. Руки и ноги Евы моментально онемели, и она мешком повалилась на крыльцо. Уже в падении она

...

конец ознакомительного фрагмента