Текст книги "Книги, которые читают наши дети, и книги, которые им читать не следует"

Среди сказочной литературы очень распространены нравоучительные произведения. Особенно часто встречались такие сказки в XIX веке. Для авторов этих произведений сам сюжет во многом является лишь аллегорией, то есть иносказанием, которое отсылает читателя к скрытому глубокому смыслу. Большинство нравоучительных сказок не пережило своего времени, но есть среди них и свои шедевры.

Один из них – «Приключения Пиноккио» Карло Коллоди (1826–1890). Эта книга, безусловно, близка христианству. История Пиноккио – это история о том, как «неблагодарный мальчишка», «довольно легкомысленный парень» стал хорошим, послушным ребенком. О том, как деревянный мальчик стал настоящим человеком. Это история бегства из родительского дома и пути в новый дом, в который герой входит вместе со своим отцом. Конечно же, это отсылка к евангельской притче о блудном сыне.

Писателю очень ярко удалось передать характер Пиноккио в начале повествования. Деревянный мальчик чрезвычайно доволен своей внешностью, горд собой, груб, ленив, хочет только «есть, спать, наслаждаться и с утра до вечера бродяжничать». Следование этому жизненному принципу и приводит мальчика ко многим несчастьям.

Но у Пиноккио «буйное доброе сердце», а «дети, у которых доброе сердце… найдут правильный путь». В конце он становится трудолюбивым, послушным, благодарным: отдает последние деньги больной Фее, выполняя тяжелую работу, получает по стакану молока в день для больного отца.

Но изображение Пиноккио в начале книги получилось у автора намного ярче и убедительнее, чем образ положительного мальчика, который может служить примером для подражания, в конце. Поэтому маленькие читатели скорее сочувствуют Пиноккио, когда он шалит и совершает нехорошие поступки, чем когда он раскаивается и вступает на верный жизненный путь. И их можно понять – ведь последнее в сказке выглядит едва ли не скучным. Так что получается, что книга не достигает того воспитательного эффекта, на который была рассчитана.

Кроме того, сказка перегружена морализаторством. Все поучения здесь носят безусловный характер, им действительно стоит последовать. Но, к сожалению, очень часто поучения как будто призваны запугивать детей. Сказка ведь написана для вразумления «неразумных и бессердечных детей», которые обязательно будут наказаны. Пиноккио недаром говорит: «Если бы мое несчастье хотя бы могло послужить уроком всем непослушным и ленивым мальчикам». Именно наказание становится лейтмотивом книги.

И автор, говоря совершенно верные вещи, иногда слишком сгущает краски, не подозревая о том, что детей прямое нравоучение в сказке, скорее, отталкивает[8]8
  Мы встречаемся с нравоучениями и в сказках Андерсена, Топелиуса, Сент-Экзюпери и других замечательных писателей. Но в их произведениях мораль не является целью, хотя она очень важна. У них важнее сами образы.


[Закрыть].

Мы встречаемся в «Приключениях Пиноккио» с такими предупреждениями: «все ленивые мальчишки, которые отвернулись от книг и учителей и проводят свои дни в играх и развлечениях, рано или поздно должны стать ослами, все без исключения»[9]9
  Так и происходит в сказке в буквальном смысле. Страна развлечений, в которой это происходит, – прообраз сказок «Праздник непослушания» С. Михалкова, «В стране невыученных уроков» Л. Гераскиной и других. Эти сказки не претендуют на глубину, но вместе с тем совершенно безобидны.


[Закрыть].

Иногда назидательность доходит до крайности. Когда Пиноккио в гостях у Феи с лазурными волосами отказывается принимать лекарство, она велит внести для него пустой гроб (!). После же того, как он уступает, между ними происходит следующий диалог:

«– Почему же ты так долго заставлял себя упрашивать?

– Потому что мы, дети, всегда такие. Мы больше боимся лекарства, чем болезни.

– Стыдитесь! Дети должны знать, что хорошее лекарство, принятое вовремя, может их спасти от тяжелой болезни и даже от смерти».

Подобное нравоучение здесь выглядит неуместным – оно по своей мелочности несопоставимо с глубиной проблематики сказки. Надеяться же на то, что дети после прочтения этой сцены будут безропотно принимать лекарство, довольно наивно.

Финал сказки неоднозначен. С одной стороны, он окрашен в радужные тона. Пиноккио не только получает прощение «за прежние проделки», но и переселяется с отцом в новый уютный дом, потому что «скверные дети, становясь хорошими детьми, обретают способность делать все вокруг себя новым и прекрасным». А в довершение всего герой превращается в настоящего мальчика и очень счастлив. Но вот сцена, когда он смотрит на прислонившегося к стулу деревянного человечка, которым он был совсем недавно, вызывает у многих детей чувство дисгармонии, иногда им даже становится страшно. И эта реакция вполне объяснима. Вот это описание: «Голова его была свернута набок, руки безжизненно висели, а скрещенные ноги так сильно подогнулись, что нельзя было понять, каким образом он вообще может держаться в вертикальном положении». А ведь эта «большая деревянная кукла» – тот Пиноккио, которого уже успели полюбить читатели…

Русскому читателю известно и знаменитое переложение «Приключений Пиноккио» на русский язык, сделанное Алексеем Николаевичем Толстым (1882–1945). «Золотой ключик» и сказка Коллоди, совпадая до определенного момента, сильно друг от друга отличаются. У Толстого это, прежде всего, история о веселом, озорном деревянном мальчугане.

О глубине сказки А.Н. Толстого говорить не приходится, но отсутствие чрезмерной назидательности делает ее едва ли не более приемлемой для детского чтения, чем сказку К. Коллоди.

* * *

Безусловно, христианским писателем является живший в Англии Джорж Макдональд (1827–1905). Его сказки можно с некоторыми оговорками назвать нравоучительными проповедями. Так, одна из его лучших сказок «Невесомая принцесса» – история о том, как красивая, но эгоистичная наследница престола, полюбив человека, готового отдать ради нее жизнь, становится по-настоящему прекрасной. К тому же в этот момент разрушается заклятие злой колдуньи, и принцесса теряет свою невесомость и становится такой же, как все люди. Смысл этой аллегории очевиден – сострадание и любовь делают человека человеком, а кроме того, открывают перед ним возможность земного, обычного счастья. Эта сказка (что нельзя сказать обо всех сказках писателя) обладает легкостью, изяществом и остроумием.

«И это притяжение? За что вы его так славите? – сказала она принцу однажды, когда он в очередной раз помог ей встать с пола. – Честное слово, без него мне было гораздо удобнее.

– Нет, это не притяжение. Вот что такое притяжение, – ответил принц, поднял ее на руки и понес, осыпая поцелуями. – Вот это и есть притяжение.

– Так-то лучше, – сказала она. – Против такого притяжения я не возражаю».

Одна из самых известных сказок Макдональда – «Потерянная принцесса». Эта сказка-аллегория, поэтому ее иногда сложно понимать. Автор в конце замечает: «В ней много смыслов, а сколько – разберитесь сами. Если вам покажется, что у нее нет конца, я скажу вам, что не бывает окончательных историй». Писатель считает: «Того, что написано, будет много для тех, кто читает лишь разумом, и достаточно для тех, кто задумается и вздохнет, закрывая книгу».

В центре книги – две гордые девочки: дочь короля – Розамунда и дочь пастуха – Агнес. Первой родители внушают, что она «не кто-нибудь», а второй – восхищаются, что бы она ни сделала.

Обе они считают, что «их капризы и прихоти важнее всего на свете». Обе попадают в дом мудрой женщины, которая, чтобы помочь им избавиться от гордыни, заставляет пройти через множество испытаний. Принцесса, гордость которой наяву, снаружи, и которая так привыкла к тому, чтобы быть плохой, «что не отличала добро от зла», в конце понимает, что была нехорошей, и называет себя «жалким, гадким, грубым, капризным созданием». Для нее это только начало пути, на котором она «должна делать добро, когда не хочется, и не должна делать зло, когда хочется», пути к той Розамунде, какой она должна быть, какой сотворена Богом.

Агнес же, в которой главным было «уверенное самодовольство», остается такой, какой была, и мудрая женщина от нее отступается – человек ведь свободен, и против воли спасти его невозможно. Хотя это утверждение в сказке звучит довольно мрачно. Финал тоже не оставляет радостного чувства.

«Потерянная принцесса» – сказка, которая заставляет задуматься об очень серьезных вопросах. Хотя иногда размышления Макдональда слишком сложны для понимания, а аллегорический смысл остается неясным. При этом сказка изобилует авторскими разъяснениями происходящего, их нравственной оценкой. Это выглядит нарочито и портит сказку. Так, в тексте можно встретить рассуждения о «ветхом, призрачном “я” человека, о том, что у гордой девочки “нынешнее тело выросло бы красивым с виду, но другое тело, невидимое – то, что выйдет на свет после смерти, – искорежилось бы словно куст, который сотни лет уродуют и бьют соленые морские ветры”. Эти мысли представляются недоступными для детского понимания[10]10
  Язык сказки местами довольно тяжеловесный, что также затрудняет ее восприятие.


[Закрыть].

Аллегории и размышления писателя оказываются такими же сложными, как сложны, а порой и пугающи, испытания Агнес и Розамунды.

Но есть в сказке Макдональда и простые, ясные мысли, которые доступны пониманию и взрослого, и ребенка. Трудно не согласиться, например, со следующей фразой: «Никто не может стать настоящей принцессой, пока не сумеет научиться властвовать собой, другими словами – делать то, что делать не хочется. Да, пока нашими действиями правит настроение, мы – рабы, а не властители»[11]11
  К.С. Льюис, на которого, по его собственному признанию, Д. Макдональд оказал огромное влияние, вкладывает в уста королю в сказке «Конь и его мальчик» следующее рассуждение, перекликающееся с цитатой из «Потерянной принцессы»: «Мы, короли, подчиняемся закону. Лишь закон и делает нас королями. Я не свободней, чем часовой на посту. Быть королем – это значит идти первым в самый страшный бой и отступать последним, а когда бывает неурожай, надевать самые нарядные одежды и смеяться, как можно громче, за самой скудной трапезой в стране».


[Закрыть].

В своем творчестве английский писатель Оскар Уайльд (1854–1900) декларировал принципы эстетизма. «Нет книг нравственных или безнравственных. Есть книги хорошо написанные или плохо написанные. <…> Не приписывайте художнику нездоровых тенденций: ему дозволено изображать все». Это утверждение бездуховности искусства, равно как и принципы аморализма, которые Уайльд исповедовал в повседневной жизни, не могли не сказаться и в его сказках.

Хотя есть у него и сказки, близкие христианству – «Счастливый принц» и «Великан-эгоист». Однако и в них присутствует какой-то трагический надлом, ощущение неизбывного одиночества. Даже эти произведения, наверное, не стоит читать детям. Лейтмотив «Счастливого принца» – людские страдания, которые, по мысли писателя, есть «самое удивительное в мире». Статуя принца, отдающая все свои сокровища беднякам и отправленная в переплавку, и птица, ради любви к принцу не улетевшая в теплые края и погибшая, оказываются для Бога самым ценным, что есть в городе.

В сказке «Великан-эгоист» за эгоизм человек наказывается пустотой сердца, а доброта получает заслуженную награду. Хотя следует заметить, что в этих сказках присутствуют излишняя сентиментальность и эстетическое любование страданием. В частности, в «Великане-эгоисте» говорится о мальчике с ранами на теле от гвоздей, которые «породила любовь». Этот несколько странный образ напоминает читателям о Христе, но производит болезненное впечатление.

В сказке «Мальчик-звезда» себялюбивый, гордый и жестокий по отношению к людям и животным герой, который «точно околдован своей красотой», не слушает слов священника: «Кто ты такой, что осмеливаешься приносить страдания в сотворенный Богом мир?» Он отрекается от матери, пришедшей в образе нищенки, и сам становится безобразным. Теперь от него отворачиваются птицы и звери, а люди потешаются над ним. Мальчик у всех спрашивает, где его мать, но узнает лишь, сколько горя он принес в этот мир. «Ты убил мою мать, может быть, ты разыскиваешь свою, чтобы убить ее тоже?» – так отвечает ему Белочка.

С этого момента начинается преображение героя. Он воспринимает происходящее как наказание за грех, стыдится своих прежних поступков, просит «прощения у всех Божьих тварей». Его путь в поисках родителей – это путь искупления. Поэтому мальчик «нигде никогда не встречал ни любви, ни сострадания, ни милосердия, весь мир обошелся с ним так же, как поступал он сам в дни своей гордыни». Мир этой сказки – жестокий мир, основанный на контрастах и одиночестве.

Но вот герой попадает в рабство к злому волшебнику и должен найти для него три золотые монеты – в противном случае его ожидает смерть. Монеты он находит с помощью зайчонка, которого раньше освободил из силков. Когда мальчик благодарит его, тот отвечает: «Как ты поступил со мной, так и я поступил с тобой». Очевидно, что эти слова связаны со словами Христа: «Итак, во всем как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Три дня подряд вступает мальчик в город со своими монетами – и три раза отдает их прокаженному. Милосердие побеждает страх за свою жизнь. Пожертвовав собой ради первого, кто в нем нуждался, того, кто в Евангелии называется ближним, мальчик вновь становится прекрасным, находит своих родителей и впоследствии становится королем.

«Он был справедлив и милосерден ко всем. <…> Не дозволял никому обращаться жестоко с птицами и лесными зверями и всех учил добру, любви и милосердию. И он кормил голодных и сирых и одевал нагих, и в стране его всегда царили мир и благоденствие».

Но финал сказки придает ей мрачное звучание, перечеркивая все то светлое, что в ней есть: «Но правил он недолго. Слишком велики были его муки, слишком тяжкому подвергся он испытанию – и спустя три года он умер. А преемник его был тираном». В этом мире, несмотря на временное торжество добра, господствует зло.

В сказке «Соловей и роза» соловей своей удивительной песней и ценой своей гибели вызывает к жизни красную розу, за которую влюбленному студенту красавицей обещан танец на балу. Но жертва, принесенная соловьем ради настоящего чувства (а он всю жизнь воспевал любовь в песнях) оказывается напрасной. Искусство, по Уайльду, выше жизни, в нем есть жертвенность – тогда как в жизни торжествует пошлость.

Подобное неприятие мира с христианством не имеет ничего общего.

О. Уайльд – писатель-бунтарь, ему не нравится сложившийся в обществе порядок, он гневно обличает несправедливость мира («Молодой король», «Преданный друг» и другие сказки). Не устраивает писателя и позиция христианской Церкви: как ему кажется, она должна постоянно бороться с несправедливостью, изменить то, с чем был не согласен он. Отсюда – критика Церкви в сказках «Молодой король» и «Рыбак и его душа». В первой мы встречаемся с фразой: «Склонив голову, он молился, и священнослужители неслышно отошли от алтаря в своих неуклюжих ризах», – в этих словах противопоставление Божественной благодати и Церкви.

В сказке «Рыбак и его душа» герой, отрекшийся ради любви к морской деве от райского блаженства и отказавшийся от своей души, в конце, по сути дела, именуется святым, что признает и христианский священник (!). Любовь к красоте (в данном случае – неземной), готовность ради этого чувства всем пожертвовать, с точки зрения Уайльда, искупает все. Выглядит это в сказке довольно привлекательно, но вот сама природа этого чувства, те поступки, которые ради него совершает герой, представляются чрезвычайно сомнительными.

В сказке «День рождения инфанты» Уайльд ярко изображает силу зла.

История о том, как сердце безобразного карлика разорвалось от тоски и ужаса, – едва ли не самая талантливая сказка писателя. Уайльд с жутковатыми подробностями рассказывает, как минута высшего торжества юноши – участие в веселом празднике и любовь к юной инфанте, возникшая в его чистом сердце, – становится минутой страшного прозрения и унижения. Это происходит, когда он, впервые увидев свое изображение в зеркале, узнает о своем уродстве и понимает, что дети просто потешались над ним, а инфанта подарила ему розу ради шутки.

Сцена, когда над карликом, плачущим от горя, боли и стыда, смеется инфанта, – одна из самых страшных в произведении. Узнав же о том, что юноша мертв, она «нахмурилась, и ее прелестные губки, подобные розовым лепесткам, покривились в очаровательной презрительной гримаске.

– Впредь да не будет сердца у тех, кто приходит со мной играть!»

В этих сценах Уайльд не щадит своих читателей, он как будто смакует жуткие детали, желая, очевидно, произвести как можно более сильное впечатление[12]12
  Не стоит забывать, что перу Уайльда принадлежит пьеса «Саломея», в которой с безобразными подробностями и каким-то болезненным упоением описывается история казни святого Иоанна Крестителя. Хотя для писателя, судя по пьесе, святым, в христианском смысле этого слова, он не является.


[Закрыть].

Да и стоит ли ожидать другого от автора, для которого, по его собственным словам, порок и добродетель – материал для творчества. Всего лишь материал. Поэтому те произведения, где этот принцип у Уайльда не расходится с делом, детям читать не стоит.

Один из лучших сказочников XIX века, финский писатель Сакариас Топелиус (1818–1898) в «Предисловии для всех добрых детей», предваряющем сборник его сказок, приводит разговор птички с Ангелом о назначении художественного творчества.

«– Что же мне петь? – спросила птичка.

– Песни и сказки, – ответил Ангел. – Прославляй Бога; пой о Его могуществе и милосердии. Пой о красоте природы и мудрости Творца; пой о том, как Дух Божий проносится по всему миру и дает ему жизнь. Пой обо всем хорошем на земле, о благочестии и добродетели, о мужестве и правде, о кротости и милосердии. Пой о сиянии солнца, хотя бы даже в ночь печали; но пой всегда о высоком и благородном, чтобы в самых тяжелых и горьких испытаниях судьбы являлось напоминание о возвышенном».

В своих сказках Топелиус пытался донести до своих читателей, маленьких и больших, евангельские истины. Часто его сказки похожи на проповеди[13]13
  Порой они даже перегружены назидательностью.


[Закрыть].

Одна из первых переводчиц сказок С. Топелиуса на русский язык М. Благовещенская писала, что их отличает «искренняя религиозность». Замечательный русский педагог конца XIX – начала XX в. Х.Д. Алчевская рекомендовала его сказки «всем тем, кто искренне дорожит возможностью поселить в душе ребенка религиозные верования, соединенные с любовью к человечеству и идеализацией добра и правды»[14]14
  С. Топелиус переосмысливает ряд известных сказочных сюжетов в христианском духе. Так, известная сказка о том, как муж с женой, увидев, что их маленький сын делает деревянное корытце, чтобы кормить их в старости, устыдились своей жестокости по отношению к деду (в пересказе бр. Гримм «Старый дед и внучек»), у Топелиуса называется «Чти отца твоего и матерь твою».


[Закрыть].

Однако эти черты творчества писателя совершенно исчезли в пересказах его произведений, сделанных в советские годы А.И. Любарской. О религиозности автора при их чтении можно только догадываться. А.И. Любарская при пересказе опустила все, имеющее отношение к христианству, внесла в текст сказок многочисленные изменения.

В пересказе одной из лучших сказок Топелиуса «Сампо-лопаренок» есть следующий эпизод: мальчик Сампо, бросивший вызов отвратительному горному королю, укрывается от его гнева в домике школьного учителя, который не боится горного короля и поэтому сильнее его. В оригинале же Сампо прячется в доме священника, который совершает над некрещеным мальчиком таинство крещения. Когда же горный король требует открыть двери, говоря: «Язычники принадлежат мне», священник отвечает: «Отойди, нечистый дух, дух ночи и зимы, ибо над этим ребенком ты уже потерял власть». В сказке, таким образом, утверждается сила христианской веры; в пересказе же Любарской остается только ощущение силы человека, бросившего вызов злу[15]15
  Интересно, что многие дети при чтении пересказа чувствуют фальшь эпизода и задают вопрос о том, причем здесь учитель. Там сама ткань сказки сопротивляется искажениям.


[Закрыть].

То же происходит и с другими сказками Топелиуса в обработке Любарской. Например, один из героев сказки «Кнут-музыкант» г-н Петерман выглядит жадным богачом, который издевается над бедным мальчиком Кнутом. В оригинале же это добрый, благородный человек, который собирается мальчику помочь. «Знаешь ли ты, что тот может назваться героем, кто способен преодолевать свои желания и отрекаться от самого необходимого, к чему влекут нас наши привычки и склонности», – поучает он мальчика.

И не потому ли Кнуту удалось преодолеть все испытания и выбраться невидимым из заколдованного леса, что он по дороге повторял урок из катехизиса? (В пересказе Любарской, конечно же, мальчик обязан всем только своей сметливости.)

Пересказы Любарской настолько сильно отличаются от оригинала, что могут считаться самостоятельными произведениями. К счастью, существуют дореволюционные (Благовещенской, Гурьевой и Гранстрем, неизвестного переводчика) и современные (Беляковой, Брауде) переводы сказок Топелиуса.

Писатель считал, что голос Бога «доносится к нам не только в звуках псалмов, но также в щебетанье птиц, в журчанье ручья и в невинных играх детей». Поэтому именно дети становятся, обычно, главными героями сказок Топелиуса.

Дети в сказке «Береза и звездочка», несмотря на трудности пути, находят свой дом и своих родителей. Слышит Бог пронзительную молитву оказавшегося в одинокой лодке на море мальчика в сказке «Бьерн Скуг»: «Боже! Рука моя слаба, и я не могу бороться с бурным морем. Но Ты, о Господи, всемогущ и велик, Ты сильнее морских волн, буря слушается Твоих повелений. Ночь и смерть не причинят мне зла, если Ты запретишь им это».

Лучшим на свете в сказке «Слаще сладкого» называется сон невинного ребенка. Причем взрослый человек, как подчеркивается в сказке, тоже может быть «как дитя» – для этого ему нужно молиться, вести умеренную жизнь, прощать своих ближних. Дети вносят в нашу жизнь радость и свет: по Топелиусу, они ближе всех к Богу. Недаром в финале сказки «Две сосны» мы читаем: «Еще недавно я встретил двух таких детей, и, дивное дело, куда бы они ни посмотрели, всюду проникал солнечный луч и озарял как пасмурное небо, так и печальные или равнодушные лица людей. Дети не подозревали этого сами, но невозможно было смотреть на малюток и не чувствовать той сердечной радости, какую испытывает всякий при виде невинности и доброты. Тогда начинает таять лед на оконном стекле, снег в сугробах и холод в черствых сердцах людей, и среди зимы настает цветущая весна. <…> За все это мы должны благодарить Всевышнего, по милости Которого весна и радость не перестали еще цвести для нас на земле».

Топелиус глубоко убежден: «Нет никого во всем широком свете, кто бы был настолько слаб, что не мог взять под свою защиту еще более слабое существо, нет такого бедного, кто не мог бы своей услугой обогатить другого. И каждый раз, когда он это делает, он хоть немного воздает Богу за его любовь, за любовь Того, Кто сжалился над нами всеми, и каждый раз он будет узнавать в себе то дитя, которое Спаситель взял на руки и благословил» («Рождественский подарок Ангелов»).

Главное в жизни, по Топелиусу, – быть милосердным, любить Бога и своих ближних. Об этом – многие сказки писателя («Великий вопрос», «Мирза и Мириам», «Звездоглазка», «Милосердный – богат» и другие).

Высший дар человеку – дар смирения. В сказке «Жемчужина Адальмины» принцесса роняет в воду жемчужину, а вместе с ней – красоту, богатство, ум. Но вместе с тем она перестает быть гордой и жестокосердной. У Адальмины теперь есть «доброе, смиренное сердце», которое не только помогает ей переносить выпавшие на ее долю испытания, но и приносит с собой «чистую совесть, невзыскательность, мир и душевный покой, доброту и любовь». «И куда бы Адальмина ни пошла, вокруг нее словно распространялось солнечное сияние, но сияние это исходило не от ее прекрасной внешности, как прежде, а от ее прекрасной души; добрые люди всегда озаряют все вокруг себя тихим светом, точно ангелы, которые опускаются на землю и осеняют людей своими большими, белыми крыльями». В финале же сказки к девушке возвращается ее жемчужина, а значит – красота, ум, богатство, любовь родителей и признание народа. Адальмина выходит замуж за принца. Земное счастье вернулось к ней во всей полноте. Но, как говорит в сказке народ, «жемчужина Адальмины прекрасна, но еще прекраснее смиренное сердце».

В сказках Топелиуса никогда не торжествует зло, а описание страданий не повергает в уныние. В «Ласточке из Египта», например, рассказчик с тоской размышляет о том, что после смерти человек исчезает бесследно. Но уже через мгновение его мысли принимают другое направление: «Надо любить Бога за все и оставаться молодым в душе. Тот, кто следует этому, походит на дерево: после каждой суровой зимы, когда опадают листья, наступает весна, новая, молодая, и почки распускаются. И что же, если мы и умрем? Ведь мы не умрем, и то, что в нас есть лучшего, лишь вступает в новую жизнь: после короткой зимы для души нашей наступает вечная весна».

Герои С. Топелиуса живут в прекрасном Божьем мире. Особенно ярко это показано в сказках «Святая ночь», «Солнечный луч в ноябре», «Береза и звездочка», «Канун Иванова дня». В последней есть строки, напоминающие сказку Г.Х. Андерсена[16]16
  С. Топелиус сознательно продолжает традиции Г.Х. Андерсена, многие его сказки даже можно назвать прямым подражанием великому сказочнику («Флюгерный петух», «Кувшинка» и др.). Не имея глубины художественного таланта Андерсена, полностью следуя его линии в творчестве, Топелиус не уступает ему в глубине веры.


[Закрыть].

«Колокол»: «Среди лета во всей природе совершается служение Богу, и тогда целый лес представляется храмом Божиим: над ним с небесного свода сияет лучезарное светило, там звонят голубые колокольчики, <…> а маленькие птички своими слабыми голосами беспрерывно распевают псалмы во славу Божию <…>

И птичьи псалмы имеют слова, но не каждый их понимает. Эти слова переняли птички от Божьих Ангелов, и эти слова говорят: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение».