Текст книги "Генерал Пядусов"

Глава 4
На северо-западных подступах к Ленинграду

Мифическая идея «Великой Финляндии» или «Битому неймется»

Иван Миронович, воюя на Ленинградском фронте, продолжительное время участвовал в боевых действиях против финских войск, поэтому подробно остановимся на целях Финляндии в войне против Советского Союза, чтобы показать значимость северо-западного направления в судьбе Ленинграда.

Поскольку Финляндия участвовала в войне против СССР вместе с Германией, её руководство, безусловно, несёт ответственность за блокаду Ленинграда. Бывший финский президент Ристо Рюти, представ в конце 1945 года перед судом как один из виновников вовлечения Финляндии во Вторую мировую войну и пытаясь оправдаться, заявил: «Когда 22 июня 1941 года между Германией и Россией вспыхнула война, мы искренне стремились оставаться вне ее… Мы избегали всего того, что могло создать у России впечатление, что мы являемся ее врагами… Война была начата против нас»[85]85
  Пыхалов И. В. Великая оболганная война. – С. 295.


[Закрыть]. Но судьи не сочли доводы Рюти убедительными, приговорив его к 10 годам тюремного заключения. Причем сделал это не международный трибунал, как в Нюрнберге и Токио, а финский суд[86]86
  Большая советская энциклопедия. 3-е издание. – Т. 22.– М., 1975.– С. 459.


[Закрыть]. «Однако до последнего времени, – пишет доктор исторических наук, профессор, вице-президент Академии военных наук М. И. Фролов, – не только в западной печати, но и в российских средствах массовой информации, в работах некоторых журналистов и, к сожалению, историков можно встретить утверждения о вынужденном якобы вступлении Финляндии в войну с Советским Союзом, об оборонительном характере этой войны, как “войны-продолжения”, об отсутствии у финнов каких-либо планов захвата советской территории и нежелании финского руководства участвовать в блокаде Ленинграда и, что совсем по меньшей мере удивительно, бытует утверждение о Маннергейме как спасителе, освободителе Ленинграда от блокады. Иными словами, чётко просматривается мысль исказить суть событий, связанных с участием Финляндии в битве за Ленинград, его блокаде. В этом несомненно проявляется определённая своекорыстная цель подобных авторов, их сиюминутная политическая конъюнктура, антипатриотический настрой»[87]87
  Фролов М. И. Блокада. Битва за Ленинград. Мифы. Легенды. Реальность.—М.: ACT, 2014.^С. 100.


[Закрыть].

«Подобное утверждение не голословно, – продолжает М. И. Фролов. – Оно основано на анализе архивных и изданных документов, опубликованного солидного числа серьёзных исторических работ, в которых исследуется участие Финляндии во Второй мировой войне. К тому же о роли Финляндии во Второй мировой войне есть и публикации общественных деятелей Финляндии, финских историков, в том числе переведённые на русский язык, объективно излагающие основные события, цели и характер этой войны»[88]88
  Там же, с. 101.


[Закрыть].

Как уже отмечалось, Финляндия объявила войну СССР 26 июня 1941 года, что пытаются объяснить как её ответ на бомбардировку советской авиацией финских аэродромов, где базировались немецкие самолёты, совершающие налёты на советскую территорию. Однако по имеющимся документам и публикациям хорошо известно, что Финляндия заранее готовилась к войне с Советским Союзом, вступив в неё в сговоре с фашистской Германией.

По мирному договору, заключённому с СССР в марте 1941 года, Финляндия обязалась не нападать на Советский Союз и не вступать ни в какие союзы, направленные против него. Но уже через месяц финское руководство дало заверение германским представителям, что новое правительство будет проводить курс на соглашения с Германией. Позднее Р. Рюти, ставший в 1940 году президентом Финляндии, так определил основы своего видения развития страны: «Всё будущее экономическое и политическое развитие Финляндии может осуществиться лишь на основе полного и добровольного присоединении к планам Германии и включения страны в “новый порядок” в Европе»[89]89
  Фролов М. И. Блокада. Битва за Ленинград. Мифы. Легенды. Реальность.—С. 102.


[Закрыть]. Правящие круги Финляндии сознательно приняли решение о сближении с Германией. Ещё в 70-е годы прошлого столетия У. К. Кекконен утверждал, что «даже абсолютный болван не может больше отрицать того, что небольшая финская руководящая группа заключила с нацистской Германией секретное соглашение об участии Финляндии в агрессивной войне Гитлера летом 1941 г.»[90]90
  Там же, с. 103.


[Закрыть]. Финский историк профессор Мауно Иокипии в 1987 году опубликовал капитальный труд «Рождение войны – продолжение», в котором на основе документов детально показал, как генеральные штабы Германии и Финляндии разрабатывали планы проведения совместных операций в соответствии с планом «Барбаросса». В частности, предусматривалось взаимодействие финской армии с немецкими войсками в ходе наступления на Ленинград. В январе 1941 года финский посланник в Берлине Тойво Кивимяки от имени президента Рюти официально сообщил министру иностранных дел Германии И. Риббентропу, что Финляндия полностью становится на сторону Германии[91]91
  Там же.


[Закрыть].

Совершенно ясно, что Финляндия не собиралась остаться в стороне от войны Германии с СССР. Германское командование с самого начала разработки планов нападения на СССР принимало в расчёт использование финляндской территории как базы для агрессии и добровольное участие Финляндии в намечаемой войне, и были согласованы все детали совместных боевых действий немецких и финских войск задолго до начала агрессии Германии против Советского Союза.

Визит начальника генерального штаба финской армии Э. Нейнрикса в январе 1941 года в Берлин, его переговоры там стали началом целой их серии относительно непосредственного участия Финляндии в войне против СССР на стороне Третьего рейха: визит полковника Бушенхагена в Финляндию (конец февраля – начало марта); совещание германских и финских офицеров в Зальцбурге и Берлине 25 и 26 мая; второй визит полковника Бушенхагена в Хельсинки в начале июня 1941 года и др. «Политическое и военное руководство Финляндии, – пишет В. Эрфурт, – оказалось осведомлённым… относительно вероятности войны между Германией и Россией… Нет ничего удивительного, что в случае войны можно было ожидать дружественного отношения Финляндии к Германии»[92]92
  Там же, с. 104.


[Закрыть].

К лету 1941 года все основные военные согласования в ходе прошедших переговоров были закончены. Наступил период перехода к конкретным практическим делам подготовки войск Финляндии к совместной войне с нацистской Германией против СССР. На границе с Финляндией тоже стало неспокойно и тревожно, как и на протяжении всей западной границы СССР.

«У границы появились необычные косари, – вспоминает Иван Миронович Пядусов, – и как ни странно они косили только вблизи и напротив наших оборонительных точек, а в промежутках между точками не было видно ни одного человека. У этих “тружеников” крестьянская одежда и совсем незагорелые лица и руки. Очень странные “труженики”. Нет, это не крестьяне. Это, вероятнее всего, переодетые офицеры вели наблюдение за нашими оборонительными работами.

На нашей стороне все спокойно и кроме пограничников никого не было. Все наши возведенные на границе оборонительные точки сами за себя говорили о мирном намерении Советского Союза. Неужели страна, у которой имеются агрессивные намерения, будет строить оборонительные сооружения на глазах у противника?

Нет, так могли думать только злоумышленники. Такими злоумышленниками и были правители Финляндии. Правильнее их назвать не злоумышленниками, а ненормальными и полусумасшедшими, мечтающими о какой-то “Великой Финляндии”.

Несмотря на то, что все казалось спокойным, у нас, у военных, была какая-то раздвоенность. На первый взгляд, все спокойно. Как с той, так и с другой стороны пограничники несут свою службу в нормальном режиме. Однако стоит только внимательно присмотреться, и вы сразу заметите кое-что странное. Время раннее, а они уже приступили к сенокосу. Да и косари довольно странные. Трудятся с прохладцей. Поведет этак косой раз-два, да и остановится. Если внимательно проследить за их поведением, то можно заметить, что они совсем не отдыхают и как-то особенно пристально рассматривают наши сооружения. В глубине “косарей” не видно. На наш взгляд, эти “труженики” были переодетыми разведчиками, и они спокойно изучали сектора обстрела наших огневых точек. И вообще, всю нашу огневую систему.

Многим из нас не нравилась такая обстановка на границе, но на наши вопросы обычно следовал ответ – так приказано, не мудрствуйте, а продолжайте свою работу.

Такое “доверчивое” отношение к порядочности соседа привело к тому, что сосед стал играть с открытыми глазами, а мы “втемную”.

Разве на границе строят оборонительные сооружения? Это безграмотно. Хотя должностные лица, приказывающие строить оборонительные сооружения непосредственно у самой границы, в военном отношении были грамотными.

Виной этому было не забвение принципов военного искусства, а неправильное толкование лозунга “Ни одной пяди чужой земли не хотим, но и своей ни одного вершка никому не отдадим”. Лозунг-то правильный, а вот реализация его неправильная.

Кто не видел происходящее на границе? Наблюдали его все генералы, офицеры, солдаты 19-го и 50-го стрелковых корпусов и пограничных отрядов.

Граница с Финляндией в 1940 году проходила там же, где она проходит сейчас. 19-й стрелковый корпус в составе 142-й и 115-й стрелковых дивизий (передислоцирована за 33 дня до начала войны) занимал полосу обороны от Лахтенпохтя до Финского залива. Положение 142-й стрелковой дивизии было не совсем выгодное. Во многих местах бойцы не имели зрительную и голосовую связь между собой. Хотя части и соединения стрелковых корпусов и были укомплектованы по штатам мирного времени, но все равно для них эти пространства были “великоваты”. К июню 1941 года была готова только первая позиция оборонительной полосы»[93]93
  Рукописи И. М. Пядусова / Семейный архив Г. И. Пядусовой.


[Закрыть]. Безусловно, беспокойство И. М. Пядусова, как и его начальников, подчиненных и товарищей по оружию, было оправданным.

Еще 22 сентября 1940 года Маннергейм дал согласие на прибытие в Финляндию под видом транзита в Норвегию германских войск. Его согласие позднее подтвердил премьер-министр Р. Рюти, заручившийся поддержкой министра Б. Таннера[94]94
  Фролов М. И. Блокада. Битва за Ленинград. Мифы. Легенды. Реальность.—С. 105.


[Закрыть].

С марта 1941 года тайно началась вербовка желающих вступить в батальон СС. Из 2009 финских добровольцев годными признали 1556. После обучения финский батальон вошёл в состав дивизии «Викинг»[95]95
  Там же.


[Закрыть]. Германо-финляндские переговоры состоялись 25–28 мая. Германский и финский генеральные штабы окончательно урегулировали и согласовали планы совместных операций, сроки мобилизации и начала наступления. Финским войскам надлежало перейти к активным действиям через 14 дней после начала немецко-фашистского вторжения. Основными районами взаимодействия немецких и финских войск намечались районы Ленинграда и Ладожского озера[96]96
  Гальдер Ф. Военный дневник. Том 2 (1.7.1940—21.06.1941) / Перевод с немецкого И. Глаголева и Л. Киселева под редакцией и с предисловием полковника Д. Проэктора.—М.: Воениздат, 1969.—С. 545–546.


[Закрыть]. «13 июня, – пишет М. И. Фролов, – генерал пехоты Б. Эрфурт прибыл в Финляндию в качестве командира штабной группы связи и взаимодействия “Север” в финской ставке. 17 июня Финляндия официально вышла из Лиги Наций. В тот же день был отдан приказ о призыве в армию, а 18 июня началась всеобщая мобилизация, немецкие войска стали выдвигаться на севере Финляндии к советской границе и занимать позиции для наступления. 17 июня германские торпедные катера и минные заградители прибыли в порт на южное побережье Финляндии. 18 июня в генеральном штабе финской армии состоялось совещание начальников оперативных отделений штабов корпусов, на котором их проинформировали о намечаемом развитии событий. 19 июня генерал-майор Талвела записал в своём дневнике: “Предварительный приказ о наступлении получен”»[97]97
  Фролов М. И. Блокада. Битва за Ленинград. Мифы. Легенды. Реальность.—С. 105–106.


[Закрыть].

Немцы были уверены, что Финляндия вступит в войну с СССР вместе с ними. Накануне 22 июня, вечером посол Финляндии в Берлине Т. М. Кивимяки получил поздравление в этой связи и пожелание успехов Финляндии. Кивимяки сообщил в своём донесении в Хельсинки, что был в 4 часа 30 минут утра (22 июня. – Авт.) приглашён И. Риббентропом на аудиенцию конфиденциального характера, во время которой Риббентроп заявил, что «Финляндия получит вознаграждение», и пожелал «крепкого братства по оружию»[98]98
  Там же, с. 106.


[Закрыть]. Нелишне привести и заявление немецкого посла в Москве Шуленбурга, когда он сообщал В. М. Молотову о начале войны Германии и СССР. При этом посол просил “разрешить эвакуировать германских граждан из СССР через Иран. Выезд через западную границу невозможен, так как Румыния и Финляндия совместно с Германией тоже должны выступить»[99]99
  Маковский В. Б. Прикрытие границы накануне войны // Военно-исторический журнал. – 1993.—№ 5.—С. 58.


[Закрыть].

Примечательно, что 22 июня 1941 года в 06.00 по радио Гитлер обратился к солдатам Восточного фронта с призывом, в котором он упомянул о Финляндии, сказав, что немецкие и финские войска стоят на берегах Северного Ледовитого океана плечом к плечу, защищая финскую землю. Речь Гитлера была опубликована на первой полосе крупнейшей в Финляндии газеты «Хельсингин Саномат».

Некоторые политические и военные руководители Финляндии посчитали это заявление преждевременным и крайне нежелательным, создающим впечатление, что между Германией и Финляндией существует военный союз. Однако обратим внимание на приказ Маннергейма № 4, изданный в начале войны. «В этот исторический момент, – говорится в нём, – финские и немецкие солдаты вновь, как и во время освободительной войны в Финляндии в 1918 году, стояли плечом к плечу, как товарищи в битве с большевизмом, с Советским Союзом… Это славное братство по оружию будет воодушевлять моих воинов в борьбе против общего врага»[100]100
  Фролов М. И. Блокада. Битва за Ленинград. Мифы. Легенды. Реальность.—С. 107.


[Закрыть].

Финляндия фактически вступила в войну с СССР до официального её объявления. 21 июня 1941 года финский флот высадил десант на демилитаризованные, согласно Женевской конвенции 1921 года, Аландские острова, были арестованы сотрудники советского консульства. В тот же день финские подводные лодки участвовали совместно с немецкими в минировании Финского залива. 22 июня финская диверсионная группа пыталась взорвать шлюзы Беломорско-Балтийского канала[101]101
  Там же, с. 108.


[Закрыть]. И всякие измышления о якобы настойчивом стремлении Финляндии сохранить нейтралитет, остаться в стороне от войны Германии и СССР лишены всякого основания, противоречат историческим фактам и есть не что иное, как стремление исказить смысл происходящих событий, не имеют под собой реальной почвы. Так же и миф, внедряемый длительное время финскими средствами пропаганды в сознание финнов, – рассуждение об оборонительном характере войны с СССР, о якобы защите от «восточного агрессора». На самом деле финское руководство с самого начала войны ставило агрессивные цели, предусматривающие продвижение финской армии в глубь территории Советского Союза, овладение Северной Карелией, расширение территории за границы 1939 года. Речь шла о захвате значительной территории СССР. При этом подчёркивалось, что и Ленинград не останется у русских.

По существу, основные цели Финляндии в войне против СССР были раскрыты уже в приказе Маннергейма, поступившем в финские подразделения накануне вторжения в СССР. В нём говорилось: «Во время освободительной войны в 1918 году я заявил Карелии, Финляндии и Беломорью, что не вложу своего меча в ножны до тех пор, пока Финляндия и Восточная Карелия не станут свободными… Двадцать три года Беломорье и Олонец ждали исполнения этого обета: полтора года Финская Карелия, опустевшая после героической зимней войны, ждала настоящего расцвета.

Бойцы освободительной войны, новый день настал: Карелия поднимается в наши ряды… Свободная Карелия и Финляндия блистают перед нами в могучем водовороте событий мировой истории…

Солдаты! Земля, на которую вы вступаете, напитана кровью и страданиями нашего племени, это святая земля. Ваши победы освободят Карелию, ваши деяния создадут для Финляндии великое счастливое будущее»[102]102
  Фролов М. И. Блокада. Битва за Ленинград. Мифы. Легенды. Реальность.—С. 109.


[Закрыть].

Этот пафос был призван оправдать в глазах солдат оккупацию русской Карелии, ибо идея Великой Финляндии с границей до Белого моря, издавна пропагандируемая националистическими кругами, не имела широкой популярности в глазах народа.

Заявляя на весь мир о защите страны, о советской агрессии, между собой финские государственные деятели не считали нужным скрывать истинные цели войны. 30 мая 1941 года Р. Рюти в узком кругу обсуждал вопрос относительно определения будущих границ Финляндии на востоке. Было решено информировать Берлин о том, что этот рубеж видится таким: «Нева – Ладожское озеро – Онежское озеро – Белое море»[103]103
  Там же, с. 110.


[Закрыть]. 25 июня на заседании финского парламента депутат Салмила заявил: «Нам необходимо объединить теперь все финские племена, нам нужно осуществить идею создания Великой Финляндии и добиться того, чтобы передвинуть границы туда, где проходит самая прямая линия от Белого моря до Ладожского озера»[104]104
  Пыхалов И. В. Великая оболганная война.—С. 300.


[Закрыть]. На реплику же одного из коллег «Не надо говорить всего того, о чем думаешь» «объединитель» братских народов успокоительно заметил, что заседание все равно закрытое[105]105
  Там же, с. 300.


[Закрыть].

Особое место в планах финского руководства отводилось овладению Ленинградом, что отмечают объективно и историки Финляндии. «В определении главнокомандующим общих оперативных планов в начальной стадии войны, – отмечал Алпо Руси, – вопрос о взятии Ленинграда составлял сущность финско-немецкого сотрудничества».

Известный в Финляндии историк, участник войны полковник Вольф Халсти писал: «Падение Ленинграда рассматривалось в качестве первостепенной важности как в ходе войны, так и в конечном итоге». Приведем мнение военного историка Хельге Сеппяла, который в книге «Битва за Ленинград и Финляндия» утверждает, что, согласно взглядам финской ставки, в широких немецких планах овладение Ленинградом «являлось фактом нашего участия в этой операции»[106]106
  Фролов М. И. Блокада. Битва за Ленинград. Мифы. Легенды. Реальность.—С. 111.


[Закрыть].

При этом финские руководители вели речь не просто о захвате Ленинграда, но и об его уничтожении.

24 июня 1941 года финский посланник в Берлине Кивимяки вручил Г. Герингу Железный крест с цепью. В ответ Геринг заявил: «Финляндия сможет теперь сражаться вместе с Германией за обладание таких границ, которые будет гораздо легче защищать, и чтобы при этом имелись в виду этнические факторы»[107]107
  Там же, с. 111–112.


[Закрыть].

Сообщая об этом в Хельсинки, Кивимяки заявил: «Мы можем теперь взять, что захотим, также и Петербург, который, как и Москву, лучше уничтожить… Россию надо разбить на небольшие государства»[108]108
  Там же, с. 112.


[Закрыть]. В ноте, направленной правительству США 11 ноября 1941 года, сообщалось: «Финляндия стремится обезвредить и занять наступательные позиции противника, в том числе лежащие далее границ 1939 года»[109]109
  Там же.


[Закрыть].

Что же имелось в виду под занятием «позиций противника», лежащих за границами 1939 года? Ответ на этот вопрос содержится в сообщении президента Р. Рюти германскому посланнику в Хельсинки: «Если Петербург не будет больше существовать как крупный город, то Нева была бы лучшей границей на Карельском перешейке… Ленинград надо ликвидировать как крупный город»[110]110
  Там же.


[Закрыть]. Вот так решали судьбу Ленинграда финские мечтатели. Мифическая идея Великой Финляндии от Балтийского до Белого моря не давала финнам спокойно жить, а вожделенная граница по системе Беломорско-Балтийского канала завораживала их, как удав кролика.

Особенно наглядно проявился характер войны Финляндии с СССР в переходе финскими войсками старой государственной границы и захвате ими значительной части территории СССР, в содействии группе армий «Север» в попытках захвата Ленинграда. Стало абсолютно ясно, что финны сражаются не за восстановление старой государственной границы, как им внушала официальная пропаганда, а за цели Великой Финляндии и за овладение Ленинградом. Руководители Финляндии стали соучастниками и пособниками преступлений нацистов, и история вынесла им свой приговор.

Ленинград выстоял. Провал его захвата немецкими и финскими войсками современные мифотворцы связывают с особой позицией, занятой Маннергеймом, якобы отвергнувшим требования германского командования об участии финских войск в овладении городом и приостановившим осенью 1941 года их наступление на Ленинград, что он не хотел участвовать в осаде и разрушении города, где провел молодые годы и прожил четверть века, который он якобы любил. Существует множество легенд, даже романтических, на основе которых формируется мнение о Маннергейме как о миролюбце. Для таких утверждений нет никаких серьезных оснований, его убедительно опровергают реальные факты.

Отметим, что Маннергейм знал о намерении немцев овладеть Ленинградом, однако не только не возражал против этих планов, но и дал согласие на участие в наступлении на Ленинград финских войск. Когда 25–28 мая 1941 года в Зальцбурге и Цоссене вырабатывали оперативные планы совместных германо-финских действий по захвату Ленинграда, там начальник финского генерального штаба Хейнрике выполнял конкретные указания, данные Маннергеймом.

5 июня 1941 года у Маннергейма состоялась беседа с генералом Талвела, получившим вскоре после этого назначение командовать финским 6-м корпусом, перед которым ставилась задача наступать на ленинградском направлении. В своих мемуарах Талвела пишет: «Маршал объявил мне, когда я прибыл к нему, что Германия на днях совершит нападение на Советский Союз… что немцы не просят нас ни о чем другом, кроме как нанести сильнейший удар в направлении Ленинграда. Он объявил о создании специальной группы для осуществления этого удара и предложил мне ею командовать…»[111]111
  Барышников Н. И. Блокада Ленинграда и Финляндия 1941–1944.—СПб. – Хельсинки, 2002.—С. 116.


[Закрыть]. На что Талвела с величайшим воодушевлением согласился.

«В соответствии с планом, – пишет в своих мемуарах Маннергейм, – военные действия наших войск в следующие месяцы подразделялись на три основные стадии: сначала освобождение Ладожской

Карелии, затем возвращение Карельского перешейка, а потом продвижение в глубь территории Восточной Карелии.

Директиву на наступление севернее Ладоги утвердили 28 июня. Наши войска, дислоцировавшиеся примерно на линии между Китее и Иломантси, – они поначалу включали два армейских корпуса (6-й армейский корпус под командованием генерал-майора Талвелы и 7-й армейский корпус под командованием генерал-майора Хэгглунда), куда входило всего пять дивизий, а также «Группу О» под командованием генерал-майора Ойнонена (кавалерийская бригада, 1-я и 2-я бригады егерей, а также один партизанский батальон), – свели в одно объединение численностью около 100000 человек, которое назвали Карельской армией. Командовать ею назначили начальника генерального штаба генерал-лейтенанта Хейнрихса; а на его место в генштабе перевели генерал-лейтенанта Ханелля.

В последнем пункте приказа указывали, что конечным рубежом операции будет река Свирь и Онежское озеро.

30 июня отдали приказ, в котором более детально определили основные вехи наступательной операции»[112]112
  Маннергейм К. Мемуары. – С. 382.


[Закрыть].

Как мы уже отмечали, не возражал Маннергейм, как и другие ответственные руководители Финляндии, против уничтожения фашистами Ленинграда. Об этом финнов широко оповещала печать. 28 октября 1941 года достаточно распространенная в стране газета «Пякке», представлявшая влиятельную партию «Аграрный союз», писала: «Петербург и Москва будут уничтожены еще до взятия их. К подготовленным действиям уже приступили». 21 октября во фронтовой газете «Похьян» крупным шрифтом были выделены слова о необходимости ликвидации Ленинграда: «Его уничтожение будет означать решающий исторический поворот в жизни финского народа»[113]113
  Фролов М. И. Блокада. Битва за Ленинград. Мифы. Легенды. Реальность. – С. 114.


[Закрыть]. Зная это, Маннергейм ввел в наступление финские войска на ленинградском направлении во взаимодействии с германской группой армий «Север».

Мы еще вернемся к обсуждению роли Маннергейма в осуществлении блокады Ленинграда.