Автор книги: Юрий Ротенфельд
Жанр: Философия, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Столкнувшись с противоречиями бытия, элейские философы пришли к выводу: существует все то, что непротиворечиво, отвергнув, таким образом, существование самодвижения, множественности и ничто. Вместе с тем, они отвергли и объясняющее их существование учение ионийских мыслителей, в том числе и учение Гераклита с соответствующим этой цели понятийным аппаратом – сравнительными понятиями, л о г о с а м и. Кроме того, учение элеатов показало, что число не всесильно. Поэтому Парменид и Зенон выступили и против пифагорейцев, противопоставив их учению о числовой гармонии свое новое логическое учение. Авторитету пифагорейской философии был нанесен серьезный удар. Однако, как и все пифагорейцы они скрывали от непосвященных свои математические и логические доказательства. До нас дошло девять из сорока пяти антиномий, остальные аргументы, выявляющие противоречия в понятиях науки того времени, остались неизвестными.
Отказавшись от точки зрения фисиологов и математиков, т.е. от осмысления бытия с позиций «противоположного» и «соотнесенного» элеаты дали образец рационального, чисто «логического», непротиворечивого, филологического мышления. Кроме того, они первыми попытались понять мир, применяя к многообразию вещей понятия предельной общности: быте, небытие, движение и др. При этом, осмысление сущности бытия с позиций абстрактного тождества было связано у них с установлением моментов его устойчивости, определенности. Поэтому Платон и называет элеатов «неподвижниками», а Аристотель – «нефизиками». Не желая того, элеаты продемонстрировали тупик, в который попадает философская мысль, игнорирующая позиции опытного знания. Вместе с тем, учение элеатов заявило о себе как о новом этапе в развитии мышления. В последствии оно получит свое дальнейшее развитие в деятельности наиболее выдающихся древнегреческих мыслителей: Сократа, Платона и Аристотеля.
Сам человек не структурирует мир, а находит его заданным – в виде готовой совокупности частей. Последние бывают дискретными, единичными, относительно самостоятельными объектами, но они могут быть и непрерываными образованиями, которые раскрываются в своей целостности, взаимосвязанности, в постепенности изменения состояний, в плавном переходе из одного в другое. И человек выбирает такую позицию, чтобы при делении мира на части, не нарушать естественной его целостности, системности, единства. Причем, для обозначения дискретных объектов, как мы уже говорили, используют классификационные понятия, а для их счета – количественные. И хотя с разных пространственных позиций дискретные объекты, например, лес, река, камень по-разному предстают перед нашим взором, все равно обозначающие их понятия всегда остаются тождественными себе, абсолютными понятиями.
Иное дело жить в непрерывном мире, или же в мире не абсолютных, а относительных истин и понятий. Все видимые и осязаемые вещи здесь непрерывно изменяются, превращаются друг в друга: белое чернеет, черное белеет; кажущееся большим по отношению к меньшей вещи, оказывается малым по отношению к большей. А поскольку в окружающем, непрерывном мире, человек не может найти абсолютной системы отсчета, которая могла бы стать надежной опорой для его ума, постольку для обозначения и осмысления объектов данного мира древние греки использовали не только абсолютные (классификационные), но и относительные понятия. Это определяет тот факт, что античность, особенно ее первый период, характеризуется релятивистской формой рациональности, обусловленной использованием сравнительных понятий: «соотнесенного» и «противоположного». Не приняв сравнительных понятий для осмысления текучего, противоречивого, релятивного мира древности, мы не сможем понять содержания, красоты и значения для последующей науки всей древнегреческой мудрости, тем более это относится к философии ионийцев, мышление которых в корне отличалось от нашего сегодняшнего мышления.
Короче говоря, если первые древнегреческие философы жили в непрерывном, изменяющемся, целостном, взаимозависимом мире с островками дискретных вещей, то последующие за элеатами поколения, напротив, в большей своей части, обитали в прерывном, атомарном мире. Поэтому первые – для ориентации в непрерывной среде использовали в основном сравнительные понятия, тогда как другие, для ориентации в дискретной среде использовали классификационные и количественные понятия. Стало быть познание действительности в с е г д а есть познание с определенных позиций, с определенной точки зрения.
И действительно, ситуация, имевшая место при осмыслении непрерывности была не обычной, поскольку в отличие от тождественных себе, дискретных, единичных объектов, осмысляемых с одной-единственной абсолютной позиции, непрерывный объект, как некое множество, должен быть рассмотрен с двух точек зрения: как градация и как отношение противоположностей, т.е. с позиции его начала или конца и с позиции строго заданной середины.
Короче говоря, единичный объект всегда должен называться одним тождественным себе словом (стол, река, лошадь) вне зависимости от того, с какой стороны мы на эти объекты смотрим. Тогда как непрерывный, множественный объект всегда имеет два лица. При этом и каждая точка этого множества тоже имеет два лица (см. Двуликий Янус): относительно горячего, например, – она будет холодной, тогда как относительно холодного – горячей.
Не отрицая пифагорейских и ионийских взглядов на мир, но определяя их суждения как мир мнений, Парменид, фактически, считает единственно истинным тот мир, который открывается непротиворечивому мышлению, чувственный же, релятивный мир существует для него как иллюзия, которая не может претендовать на название действительного, истинного мира.
Таков формально-логический ракурс видения реальности. Но этот взгляд на мир только-только зарождается. Парменид и Зенон видят нечто, пока не видимое другим. И они ищут возможность выразить свое видение в слове, в философском учении. И делают все возможное, чтобы видимое и понимаемое только ими стало понятным другим людям. Как всякие большие мыслители – они мыслят против устоявшихся взглядов и действительно открывают совершенно новое видение мира, новую форму рациональности.
Вместе с тем, несмотря на принципиальные различия в подходах ионийцев, пифагорейцев и элеатов к осмыслению мира, между ними существует и глубокое внутреннее родство, заключающееся в том, что все три подхода, которые условно можно было бы назвать физическим, математическим и формально-логическим, базируются на взаимосвязанных между собой сравнительных понятиях: «противоположное», «соотнесенное» и «тождественное». Каждый из этих путей свидетельствует об относительности истины, которая объективно зависит от выбранной позиции, с которой членится и осмысляется мир. Поэтому становится ясным, что одной единственной истины не существует, есть только ряд относительных истин, совместно отражающих реальность.
IV. Переход к дискретной картине мира
1. Поиски компромиссных решений
Если последователи Парменида и Гераклит занимали противоположные позиции, то появление учения Эмпедокла знаменовало собой становление нового компромиссного подхода, связывающего воедино ионийскую физику, элейскую метафизику и пифагорейское учение о пропорциях. Кроме того, в философии Эмпедокла намечается переход от континуальной концепции бытия его предшественников – ионийских мыслителей, к дискретной концепции в учениях атомистов.
Сообщается, что Эмпедокл (ок. 490 – ок. 430 до н.э.) был слушателем Парменида, Анаксагора и пифагорийцев. Однако, после того, как он обнародовал в своей поэме некоторые стороны их учения «было положено никакого стихотворца к ним не допускать»3030
Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и. изречениях знаменитых философов… С. 348.
[Закрыть].
Сохранились довольно значительные отрывки из поэм Эмпедокла «О природе» и «Очищения», в которых философ изложил свое учение о сущем, в основу которого он кладет четыре традиционные стихии ионийской физики: огонь, воздух, воду и землю. По количеству они соответствуют четырем фазам одного из видов гераклитовских единств, но в отличие от него, не переходят друг в друга. Потому идея сохранения тождественной себе субстанции направлена у Эмпедокла против учения Гераклита:
«Глупые! Как близорука их мысль, коль они полагают,
Будто действительно раньше не бывшее может возникнуть,
Иль умереть и разрушиться может совсем то, что было.
Ибо из вовсе не бывшего сущее стать неспособно;
Также и сущее чтобы прошло, – ни на деле, ни в мыслях
Вещь невозможная: ибо она устоит против силы»3131
Лукреций. О природе вещей, т. 11. М., 1947, /Фрагменты Эмпедокла/, С.664.
[Закрыть].
Что же является причиной, заставляющей огонь, воздух, воду и землю покидать одни сочетания и вступать в другие? Эмпедокл отчетливо видел в этом соотношение противоборствующих сил. Однако в отличие от Гераклита понимал их не как «сходящееся-расходящееся», не как отношение двух пар противоположных тенденций, где по мере исчезновения одной пары возникает другая, нет – ибо это вело к указанным парадоксам. Эмпедокл видел в них отдельно «сходящееся» и «расходящееся», называя одну из этих сил Любовью, а другую – Враждой,
После Гераклита было уже невозможно не видеть, что в основе циклического изменения сущего лежат две пары противоположностей, однако доказательства элеатов не позволяли признать их отношения истинными. Поэтому преходящее бытие связывалось Эмпидоклом не с самими элементами, а с их сочетаниями:
«…в мире сем тленном
Нет никакого рожденья, как нет и губительной смерти:
Есть лишь смешенье одно с размещеньем того, что смешалось,
Что и зовут неразумно рожденьем темные люди.
Что бы за смесь ни явилась на свет: человек или птица,
Дикий ли зверь или куст, – все равно неразумные люди
То происшесшедшим зовут; когда ж разрешится на части
Тленная тварь, то губительной смертью они прозывают»3232
Там же.
[Закрыть].
Не приняв в полной мере идею Гераклита, связывающую «сходящееся» с «расходящимся», Эмпедокл тем самым потерял самодвижение бытия. Поэтому взаимодействие осмысляется и персонифицируется им как явно мифологические силы – как Любовь и Вражда:
«То влекомое Дружеством, сходится все воедино,
То ненавистной Враждой вновь гонится врозь друг от друга»3333
Диоген Лаэртский. О жизни, учениях… С. 354.
[Закрыть].
Космогония Эмпидокла, таким образом, строится, видимо, как постепенный переход от господства Любви к господству Вражды аналогично тому, как у Гераклита соотносится сходящееся и расходящееся, что обусловливает бесконечное круговое движение. Поэтому, не прав Аристотель, когда пишет, что у Эмпидокла:
В этом плане неправ также и Платон. В учении Эмпидокла Любовь и Вражда, единство и множество тотально проницают друг друга, только в пределе достигая максимальных, абсолютных значений.
Следует сказать, что отношение к Гераклитовскому пониманию единого как «сходящегося-расходящегося», как «гармонии лука и лиры» было центральным вопросом античной философии. Можно констатировать, что ни один мыслитель того времени так и не смог подняться до осмысления этого природного процесса, тем более, до отражения его в понятии.
Поэтому, чтобы оживить свою космогоническую концепцию, Эмпедоклу пришлось обратиться к мифологическим силам: Дружбе и Вражде.
Анаксагор (ок. 500 – 428 до н. э.) – родом из Клазомен. Около 30 лет прожил в Афинах, основал там свою философскую школу. От его сочинений до нас дошли 20 фрагментов. Из них видно, что учение Анаксагора формируется под влиянием двух противоборствующих философских течений: ионийской натурфилософии и учения элеатов. Подобно Пармениду и Зенону, он отрицает возможность превращения одного качества в другое, ибо «никакая вещь не возникает и не уничтожается, но соединяется из существующих вещей и разделяется». Это положение «неопровержимо» было доказано элеатами благодаря парадоксам «Ахиллес» и «Дихотомия». Однако эти доказательства не убеждают Анаксагора отказаться от признания истинности как самого движения, так и многообразия конкретных, чувственно воспринимаемых вещей. Для него реально существуют отношения, которые не выходят за рамки понятий милетской натурфилософии: больше-меньше, равно, противоположно, что определяет понимание единого как отношение должника и кредитора.
Анализируя эти отношения, Анаксагор обращает внимание на подмеченный элеатами принцип дихотомического деления, который они используют в парадоксах «Ахиллес» и «Дихотомия» и приходит к убеждению в объективном существовании бесконечного актуального самоделения сущего на подобные части.
Так, рассматривая, например, горячее и холодное, образующие непрерывный ряд, Анаксагор находит между ними положение равновесия, промежуточное, которое делит этот ряд на две противоположные части: горячую и холодную. Само же промежуточное, относительно горячей стороны – холодное, а относительно холодной стороны – горячее. Это значит, что промежуточное, как учил Гераклит, и Анаксагор был с ним в этом согласен, содержит в себе и горячее и холодное, поскольку оно соотносится не с одной, а с двумя противоположными сторонами. Но между промежуточным и, например, холодным концом существует второе промежуточное, которое делит уже эту часть на две части, подобные предыдущим двум частям. При этом и второе промежуточное противоречиво. А поскольку дихотомическое деление идет до бесконечности, постольку единое непрерывно.
При таком положении, деление происходит не по воле мыслящего субъекта, как это может показаться на первый взгляд. Напротив, оно обусловлено природным процессом – самопроизвольным движением противоположностей к положению равновесия как в едином, так и во всех его частях (компенсация). Это значит, что единое состоит из бесконечного множества подобных частиц, каждая из которых своим промежуточным снова делится на противоположности.
Анаксагор приходит к мысли о том, что «в малом не существует наименьшего, но всегда имеется еще меньшее». И какую бы мельчайшую частицу мы не рассматривали, всегда между ее противоположными сторонами есть промежуточное свойство, которое делит эту частицу («вещь», «семя» – как их называл Анаксагор) на две еще меньшие части. Причем это деление осуществляется не шаг за шагом, как мы это только что описали, а происходит одновременно, сразу, как в едином, так и во всех его частях, т.е. актуально.
Из сказанного можно понять, что Анаксагор сторонник континуальной картины мира, однако его убеждения не устойчивы, поскольку в них присутствует элемент дискретности. Так формируется компромиссная позиция Анаксагора, отличающаяся от другой компромиссной позиции – учения Эмпедокла.
Таким образом, основные понятия анаксагоровской картины мира, это микроскопические, непосредственно не наблюдаемые, противоречивые сущности (Аристотель называл их геометрии) и чувственно воспринимаемые макроскопические противоположности.
Поэтому любое качественное различие, будь то горячее и холодное, сухое и влажное, белое и черное и т. д. обусловлено сочетаниями подобочастных элементов. А поскольку не только вода, земля, огонь и воздух определяли отношение избытка и недостатка, но и любые другие качественно различающиеся вещи, постольку, согласно мнению Анаксагора, первичных элементов, «семян» столько, сколько качественно различных вещей, доступных чувственному восприятию. Поэтому Анаксагора не удовлетворяет идея одного первоначала ни в учении Гераклита, ни в учениях других ионийских натурфилософов. Кроме того, по этой причине он отвергает и учение Эмпидокла о четырех элементах. Философ считает, что любое соотношение избытка и недостатка, образующих непрерывный ряд, состоит из бесконечного множества подобочастных элементов, каждый из которых представляет собой сочетание в одно и то же время противоположных свойств: сгущения и разрежения, избытка и недостатка, горячего и холодного и т.д., как в рассмотренном выше примере.
Столкнувшись с подобными рассуждениями, Аристотель решительно против них возражает3838
Аристотель. Т.1, С. 279—284.
[Закрыть], поскольку,
«если следовать мнению и Гераклита, и Анаксагора то невозможно говорить правду; в таком случае окажется возможным делать противоположные высказывания об одном и том же. В самом деле, если (Анаксагор) говорит, что во всяком есть часть всякого, то он тем самым говорит, что всякая вещь столь же сладкая, сколь и горькая (и так в отношении любой из остальных противоположностей), раз во всяком находится всякое не только в возможности, но и в действительности и в обособленном виде»3939
Там же, С. 284.
[Закрыть].
Сказанное выше наглядно свидетельствует о том, что Анаксагор считает противоречивость самой сущностью вещей, которая проявляет себя в отношениях противоположных тенденций. Нарисованная Анаксагором научная картина мира претендует на каузальное объяснение, однако, рассматривая упорядоченность бытия, в том числе и больших космических структур, философ вынужден прибегнуть к внешнему по отношению к ним аргументу. Его он мыслит как некое вещество силы, двигающее само себя, а через это и все остальное. А поскольку окружающая действительность представляет собой некое упорядоченное целое, постольку образующая сила должна действовать так, как в живых существах действует разум. Это телесное вещество как причина движения гармонизирует мир, наполняет его смыслом, разумом. Анаксагор называет его «нус», что в переводе означает «ум» или вещество мысли. Последнее, по мнению Анаксагора, сообщает Вселенной в какой-то момент времени быстрое вращение, а от этого, все остальные формы движения. Анаксагор, правда, обращается к внешней силе только в крайних случаях, лишь тогда, когда у него не остается других средств,
Тогда как в учении Гераклита о «гармонии лука и лиры» этот же вопрос решается самым естественным образом. К сожалению, понять и принять единое как взаимосвязь четырех тенденций, т.е. двух пар противоположностей – Анаксагору было не дано.
Вместе с тем, далеко не многие из античных философов могли найти в себе здравого смысла настолько, чтобы признать существование бесконечно делимых, качественно различных элементов – подобочастных, поскольку это вело к признанию противоречивости в самой сущности бытия. Чтобы ее избежать необходимо было отказаться не только от бесконечной делимости, но и от всего того, что ее порождает. Поэтому, в первую очередь из действительности следовало изгнать качественное многообразие чувственно воспринимаемых вещей, избыток и недостаток которых определял бы дихотомическое самоделение, признание которого в конечном счете, вело к указанным парадоксам возникновения и уничтожения, а также к противоречивости в самой сущности вещей. Попыткой преодоления этих «трудностей» явилось учение атомистов.
2. Теория дискретного бытия
Если учение ионийцев строилось на признании континуальности или непрерывности окружающего мира, то следующие за ними философы приходят к его переосмыслению. Речь идет о дискретном, атомарном строении бытия.
Левкипп – основоположник атомистики, учитель и друг Демокрита. О его жизни известно совсем немного. Некоторые, даже древние авторы, ставили вопрос о реальности Левкиппа, а Эпикур, по свидетельству Диогена Лаэртского, даже утверждал, что никакого философа Левкиппа вообще не было. Тем не менее, одни из античных авторов называли местом его рождения Абдеру, другие же – Элею или Милет.
Его учителями были Парменид и Зенон, в отличие от которых Левкипп допускал существование пустоты. По сообщению Диогена Лаэртского «он первый принял атомы за начала», носясь в пустоте, они порождают вихри, из которых возникают миры. Причем, и возникновение и разрушение миров совершается по неизбежности, но «какова она, Левкипп не разъясняет»4141
Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – М.: Мысль, 1979.– С. 369.
[Закрыть]. Из сочинений Левкиппа упоминаются «Большой диакосмос» и «О разуме».
Демокрит (ок. 460 до н. э. – год смерти не известен) – современник и ученик Левкиппа, универсально образованный человек. Диоген Лаэртский приводит названия около 70 его сочинений, обнимающих все области знания того времени. Важнейшие положения своей атомистической теории Демокрит черпает у Левкиппа и строит на их основе универсальную философскую систему.
Согласно точке зрения Демокрита
«начала Вселенной суть атомы и пустота, все остальное лишь считается существующим. Миры бесконечны и подвержены возникновению и разрушению. Ничто не возникает из несуществующего, и ничто не разрушается в несуществующее. Атомы тоже бесконечны по величине и количеству, они вихрем несуться во Вселенной и этим порождают все сложное – огонь, воду, воздух, землю, ибо все они суть соединения каких-то атомов, которые не подвержены воздействиям и неизменны в силу своей твердости»4242
Там же, с. 373.
[Закрыть].
Подобно элеатам, Левкипп и Демокрит считают сущее вечным, телесным, однородным и неизменным, однако в отличие от них признают бытие множественным, состоящим из бесконечного числа форм и бесконечного числа атомов каждой формы. В одних случаях они сцепляются между собой, в других случаях отталкиваются друг от друга.
По свидетельству Аристотеля
«Левкипп и Демокрит утверждают, что отличия (атомов) суть причины всего остального. А этих отличий они указывают три: очертания, порядок и положение. Ибо сущее, говорят они, различается лишь „строем“, „соприкосновением“ и „поворотом“… А вопрос о движении, откуда и каким образом оно у существующего, и они подобно остальным легкомысленно обошли»4343
Аристотель. Метафизика. 1975, соч., т.1, с. 75.
[Закрыть].
Здесь Аристотель не совсем точен, поскольку в учениях ионийских натурфилософов движением не только не пренебрегали, но напротив, рассматривали его с определенных, конкретных позиций, а именно, как следствие отношения противоположных тенденций чувственно воспринимаемых качеств. Что же касается атомистов, то здесь Аристотель совершенно прав, поскольку в учении Левкиппа и Демокрита первичность и неуничтожимость движения, его постижимость признается лишь в абстрактно-всеобщей, понятийной форме, на основе логического, умозрительного, атомистического принципа.
Таким образом, атомисты отступали от более последовательной позиции ионийских мыслителей в понимании движения. Они сводили его к механическому перемещению атомов, в результате которого возникает качественное многообразие вещей чувственно-предметного мира. Хотя в действительности, согласно учению атомистов, чувственно воспринимаемых качеств нет, а различия по цвету, температуре и тому подобному не соответствуют природе самих вещей. Согласно Демокриту,
«лишь в общем мнении существует сладкое, в мнении – горькое, в мнении – теплое, в мнении – холодное, в мнении – цвет… В действительности мы не воспринимаем ничего истинного, но воспринимаем лишь то, что изменяется в зависимости от состояния нашего тела и входящих в него и оказывающих ему противодействие истечений от вещей»4444
Материалисты Древней Греции. Собр. Текстов Гераклита, Демокрита и Эпикура. М., 1955, фр. Демокрита 52, 57.
[Закрыть].
Поэтому познание, с точки зрения Демокрита, не может быть сведено к ощущению. Свойства атомов из-за их малой величины постигаются только умом.
Свою теорию познания Демокрит строит на предположении, что из тел истекают потоки атомов, попадающие в органы чувств. Однако последние дают лишь неполное и недостаточное знание. У Демокрита находим, таким образом, два вида знания: «темное» – знание о предметах и «светлое» – знание посредством разума, которое доходит до обнаружения атомов и пустоты. Впервые в истории философии Демокрит дает развернутую теорию познания, основанную на различении чувственного и рассудочного знания.
Демокрит отрицает случайность в смысле беспричинности, он строгий детерминист. Однако его причинность является полной противоположностью однозначной причинности Гераклита и Анаксагора. Все многообразие явлений природы Демокрит стремится уложить в представление о дискретном строении материи, в то время как Гераклит и некоторые из его предшественников исходили из непрерывности бытия.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
