Текст книги "Незабываемые певцы"

Мария Ивановна Истомина (Дуброва)

…В сентябре 1983 приехал ко мне Б.А. Савченко, магаданский журналист, интересующийся эстрадой. Мы пригласили Истомину: хотелось познакомиться с ее биографией, с работой на эстраде, узнать о ее встречах с интересными людьми. Мария Ивановна оказалась интересным жизнерадостным человеком, прекрасно выглядящим в свои 83 года. Помимо ее рассказов за веселым столом, мы услышали и несколько песен, которые звучали на эстраде пятьдесят с лишним лет назад.

Рассказ Истоминой: Родилась я в Петербурге в 1900 году, 23 февраля, в семье служащего. В 1904 умер отец, пас осталось четверо: мать, два брата, сестра и я. С восьми лет пошла в школу, потом мать устроила меня в сиротский институт, сейчас там институт Герцена, было это в 1909 г. Заведение было закрытое и отпускали детей только на каникулы, на Рождество, на Пасху. Учили нас на гувернанток и сельских учительниц. В институте у нас была своя церковь, свой хор, и мы пели. Петь я любила с детства – мама еще очень переживала, что голос у меня был очень низкий, как у мальчика. Я пела песни русские песни и цыганские…

В 1917 году окончила институт, а устроиться на работу тогда было очень трудно. Мать работала на Бадаевских складах, Бадаев устроил и меня к себе, в бухгалтерию. Иногда ходила на танцы, там танцевала, пела для друзей. Один художник, слушая меня, посоветовал пойти учиться к преподавателю пения Истомину.

Петр Серафимович Истомин когда-то учился в Московском театральном училище у педагога Ленского, вместе с Юрьевым, потом «сбил» его с пути известный, знаменитый король цыганской песни, Давыдов. Он послушал и сказал: «Брось свою драму» – и так увлек цыганами, что Петр, изучив их язык, в 1900 году издает первую в мире цыганскую грамоту, которой до тех пор цыгане не имели. Был он и композитором. Им написан прекрасный романс – «Эх, запрягу я серого коня». Настолько он типичный, что цыгане считают его своим…

Живя в Петербурге, Истомин преподавал пение, имел свой небольшой ансамбль, где исполнял песни, романсы. Я уже пыталась пойти учиться на артистку или певицу, но учиться нужно было 3–4 года, а мне нужно было еще работать, помогать матери, – и вот пошла к Истомину.

Петр Серафимович любезно принял меня: он играл на гитаре, я пела. Прослушав меня, похвалил, и я стала упорно заниматься, учила цыганский язык, песни, романсы и через год пошла с Истоминым на просмотр Комиссии. Я волновалась, а он говорил: «Не волнуйся, пой спокойно». Вот я спела романс, спела другой, а они: «Ну еще, еще!» Смотрю, а лица у них довольные. Подбежала, спрашиваю: «Скажите пожалуйста, я прошла?» – «Молодец! Очень хорошо, спасибо, удовольствие Вы нам доставили.» – «Значит я могу быть артисткой?» – «Да! Можете.»

Но в то время нужно самой было искать себе место. Комиссия давала только право на выступления, членский профсоюзный билет и – право считаться артисткой…

Мария Истомина, Берта Червонная Ташкент 1929 г.

Первое мое выступление было в кино. Афиша гласила: «Известная цыганка Мария Истомина, исполнительница песен, романсов». Первый раз иду выступать и…от одной рекламы ноги подкашиваются. Работала я в кабаре, пела под аккомпанемент двух гитар, гитаристами были Истомин и Саша Шишкин. Работала так года четыре, потом решила сделать этнографический номер: цыганка-танцовщица, три гитары и я, певица. Ансамбль из пяти человек. Гитаристы: Истомин, Шишкин и Владимир Евлонский, танцовщицей была Берта Червонная – венгерская цыганка, ее ребенком подкинули выступавшие в Петербурге до революции цыгане, одна интеллигентная цыганка подобрала и вырастила ее… Берта, став впоследствии прекрасной танцовщицей, выступала в хорах, потом с нами. Я никогда не видела, чтобы кто-то плясал лучше Берты, так это было изумительно. Вот начинает звучать «венгерка», она сидит, – потом сбросит шаль, а под шалью – шикарный цыганский костюм: алые розы, – ленивой походочкой – еле-еле, а публика насторожена, а она быстрей, быстрей и так пустится в пляс, что люди стоя аплодировали. Работали мы много, выступали на лучших площадках. В 1930 году умер Истомин Петр Серафимович – мой прекрасный муж и учитель. Гитаристами стали другие и мы поехали выступать по Волге, потом Оренбург, Средняя Азия: Ташкент, Самарканд, Душанбе, Красноводск, Баку. Поездка длилась год, потом мы вернулись домой.

В тридцатые годы цыганские песни были в опале, Берта уехала с мужем на Дальний Восток. Я познакомилась с Паней Паниной *, составили мы дуэт, пели молодежные, комсомольские песни, выступали на заводах. Так было до 1934 года, потом стало снова «просачиваться» цыганское исполнительство. Паня снова вернулась к своему цыганскому жанру. Я уже не захотела петь цыганские и выступала с репертуаром русских песен, романсов. Они такие широкие, раздольные. Я люблю русские песни… В 1939 году был первый эстрадный конкурс и мне предложили выступать, но я струсила. Я всегда пела под гитару, а тут нужно под рояль. Потом – война. Война застала меня в Мурманске. Я стала выступать на Севере: пела, была и актрисой в драматическом театре.

В Полярном, наверное в 1943 году, встретила друга (так далеко!), и, представляете, он пригласил меня на свой концерт и сказал, что будет петь старинные романсы для меня. Я сидела на первом ряду и слушала его. Пел он прекрасно. Публика принимала чудесно. Потом много говорили, вспоминали… Та встреча с Вадимом Козиным была последней, а познакомились мы в Ленинграде. Помню был концерт и пришел проситься выступить, такой юноша… Ему сказали: «Как закончат выступать артисты, тогда и вам разрешат». Муж, Истомин, послушал его и сказал: «Парнишка неплохо поет, с него будет толк.» Потом работали с ним, выступали в концертах. Репертуар был одинаковый, поэтому перед началом выступления договаривались – что он будет петь и что я. Это было примерно до 1939 года… Потом у него что-то не сошлось с дирекцией и он уехал в Москву. Москва его очень хорошо приняла и с этого началась его бурная карьера.

После войны я вернулась в Ленинград, работала на эстраде, ездила по разным городам. Была в Архангельске, в Калининграде. Потом прекратила свою концертную деятельность. У меня есть дочь, она танцевала, теперь на пенсии, педагог. Зять – заслуженный артист, талантливый балетмейстер, работает в военном ансамбле, и внучка работает там же, есть внук, он кандидат наук.

Скажу еще о своей подруге Берте Червонной: уехав на Дальний Восток, они с мужем потом эмигрировали в Китай. Прожили там 17 лет. Находясь за рубежом, Берта встречалась с Морфесси, выступала с Вертинским. По приглашению Шаляпина была на его концерте (который был дан для эмигрантов). Потом она вернулась на Родину и живет под Карагандой. Такова судьба цыганки, лучше которой никто не плясал, да и не спляшет.

Я люблю жизнь, люблю людей, люблю животных, птиц… Вот вкратце и все о моей долгой жизни (скоро 84). Па пластинку я напела только одну песню «Бродяга», которая была записана неудачно, и больше я не записывалась.»

Вадим Козин

«В тридцатые – сороковые годы многочисленные радиоконцерты, в том числе и по заявкам слушателей составлялись из популярных дисков. Пи один подобный концерт не обходился без имен Утесова, Шульженко, Церетели, Козина, последнего в особенности. Репертуар Вадима Козина был настолько широк, что не укладывался в обычные рамки «цыганского жанра». И если радио не очень жаловало «цыган», то оно могло с успехом использовать Козина как исполнителя современных лирических песен или старинного русского романса, русской народной песни. Его музыкальная память была феноменальна, в те годы его репертуар превышал более 300 песен. Козинские эмоциональные перепады, его удаль, страсть, тоска и нежность пришлась по сердцу слушателям. Его темперамент взрывался в «Очах черных», грустил в «Калитке», заходился от восторга в «.Цыганской венгерке», был трагичным в «Пищей». Его звонкий выразительный тенор, богатый красками, мог быть и мягким и суровым, – певец владел им в совершенстве.»

Г. Скороходов

Рассказывает сам Вадим Козин (запись начала восьмидесятых годов): «Мать моя, Вера Ильинская, цыганка, пела в цыганском хоре… А знаешь, откуда наша фамилия в роду – Ильинские? Кочевые цыгане поклонялись Илье Пророку. Они странствовали по России и во время грозы молния обязательно попадала в какую-нибудь кибитку и разбивала ее в дребезги. А в кибитку моих предков не попадала никогда, и люди стали говорить: «A-а, это Ильинские, им всегда везет», то есть Илья Пророк был нашим защитником, покровителем. От прозвища Ильинские и пошла фамилия моей матери.

Вадим Козин. Москва, 1936 г.

Выйдя замуж за Алексея Гавриловича Козина, она перестала выступать, но связь с цыганскими артистами не теряла.

Бывало, через анфиладу комнат идет, поскрипывая сапогами, улыбающийся отец. Берет меня на руки и садится рядом с матерью. Отец сам не пел, но песню, особенно цыганскую, любил. А мать возьмет палисандровую гитару, запоет: «Люблю я цветы полевые, люблю их от чистой души, красивы анютины глазки, как дивно они хороши».

Отец редко бывал дома, он был сугубо торговый человек. Но когда приезжал домой, то мы всей семьей слушали пение матери. А то, отец посадит нас в автомобиль «Бенц» и катает по островам, показывает Петербург. Но тихие дни у семейного очага бывали редко. Большей частью в доме царили веселье и теснота от множества гостей. Цыгане, артисты, музыканты. Иногда появлялась ослепительная, несравненная Анастасия Вяльцева, блистательная певица, любимица петербургской публики. Она приезжала после концерта в театре «Буфф», и в доме сразу же поднимался большой шум. Домашние метались по комнатам, начинали хлопотать на кухне. Тетя Настя привозила большой бумажный пакет с фруктами, конфетами и другими сладостями, предназначенными специально для маленьких. Таков был обычай среди цыган: идешь в дом, где есть дети – неси гостинец. Но детей в мир взрослых не допускали, и я вместе с сестрами Музой и Зоей тихо сидел в детской, довольный принесенными подарками, правда иногда хотелось продемонстрировать перед гостьей-красавицей свое «искусство»: в зале стоял большой, на двадцать четыре пластинки, граммофон фирмы «Зонофон»; я на свой страх и риск залезал на стул, ставил пластинку Вяльцевой и в широкий раструб пытался перекричать ее… Иногда в доме появлялась колоритная фигура другой эстрадной знаменитости – Юрия Спиридоновича Морфесси, грека по происхождению, певца с густым сочным баритоном, исполнителя модных в то время «.Кирпичиков» и «У камина». Он приходил в украшенном шитьем и бисером кафтане, подпоясанном широченным поясом, в шароварах, сапогах и горностаевой накидке. Часто его сопровождал его неизменный аккомпаниатор Саша Макаров, автор известного романса «Вы просите песен, – их нет у меня…» Один раз Морфесси заставил меня петь, а потом усадил на колени и сказал: «Вотрастет наша смена…»

Первые попытки петь по-настоящему относятся к началу двадцатых годов. Молодые типографские рабочие устроили самодеятельный клуб в бывшем здании церкви, что на улице Правды, там я и выступал. Выступал и с комическим хором Чарова, где приходилось играть в спектакле великого князя Владимира Кирилловича. Петь в свое удовольствие – это одно, а надо было еще и деньги зарабатывать. Устроился тапером в Народный дом, вблизи Петропавловской крепости: там был четырехъярусный кинотеатр, в котором показывали немые фильмы Чарли Чаплина, Макса Линдера, Веры Холодной. От тапера требовалось сопровождать эти фильмы непрерывной игрой на фортепиано. К концу работы болели пальцы, но музыкальное сопровождение, игра послужили хорошей тренировкой, выработали творческую выносливость, дали определенные навыки владения инструментом, научили пониманию характера эстрадного исполнительства. А после фильмов зрителей приглашали на дивертисмент. Можно было остаться и послушать певцов, песенки-ариэтки a la Вертинский, понаблюдать за кулисами творческую кухню артистов. Тогда было модно выступать в дивертисментах. Каждый день артиста видела масса зрителей. Ведь кино пользовалось чрезвычайной популярностью. Исполняя всего две-три песни, нужно было показать себя с самой лучшей стороны. А как хотелось и мне выйти на эту сцену и спеть. Я чувствовал и был уверен, что спою лучше многих других, ведь я вырос в стихии цыганской песни и русского романса. Душа рвалась к самовыражению…

Помог случай. Па представление не приехала известная артистка и надо было срочно заполнить паузу в концерте. Вытолкнули меня на сцену, давай мол, докажи, что и у тебя голос. Спел «Песню о стратостате» на слова Демьяна Бедного. И сразу успех – неожиданный и ошеломляющий. Начал петь, сперва в сборных концертах, потом – и сольные выступления на профессиональной сцене. Пришло время думать и о собственном репертуаре, не похожем ни на чей другой. Внутреннее чутье, тонкий музыкальный вкус и советы матери помогли найти свои песни, свои романсы, до того ни кем не исполнявшиеся или исполнявшиеся когда-то очень скверно и потому забытые. В 1929 я уже написал первую свою песню. Это была довольно легкомысленная песенка, но очень популярная. Почему-то всегда ее потом считали цыганской: «Бирюзовые, золотые колечки, эх, покатились по лужку, ты ушла и твои плечики скрылися в ночную мглу…» Пел я тогда много и без устали. В каждом концерте исполнял без микрофона и усилительной техники до сорока песен. К сегодняшнему дню мой репертуар довольно обширен – около трех тысяч песен. Из них около трехсот написал сам.

В тридцатые годы я переехал в Москву. Аккомпаниатором у меня был Д. Ашкенази; мы стремительно появлялись на сцене из разных кулис, и сразу же без объявления номера начиналась программа. Популярными стали «Калитка», «Утро туманное», «Мой костер», «Ехали цыгане», «Меж высоких хлебов затерялося», «Прощай мой табор», «Вот мчится тройка почтовая», «Эй, быстрей летите, кони!», «Нищая», «Жигули», «Газовая косынка». А позже – «Осень», «Дружба», «Маша» и много других. Успех был колоссальным, несмотря на то, что в середине тридцатых годов эстрадная песня и в особенности цыганские романсы подвергались ожесточенным нападкам со стороны определенной части критиков. И только безупречное исполнение и органическое чувство песни могли гарантировать успех произведениям этого жанра на эстраде.

Со временем начались гастроли по стране. Записи на радио, на грампластинки. Аккомпанировали всегда известные музыканты мастера своего дела: Д. Ашкенази, Аркадий Покрасс, Михаил Тимофеевич Дулов, одно участие которого в концерте уже давало исполнителю шанс на успех (ведь он аккомпанировал Неждановой, Собинову). Потом – «Голубой джаз» под управлением Крупышева, гитаристы: Ром Лебедев, знаменитые Шишков, Васильев. С Васильевым я напел на пластинку романс «Жалобно стонет» – а ведь этот великолепный гитарист выступал еще с Варей Паниной. Его с трудом уговорили и привезли в студию звукозаписи, он долго озирался вокруг, все спрашивал: «А где труба?» – так он называл звуковоспринимающий раструб, – и очень удивился, когда его усадили перед микрофоном, который тогда только начали применять.

Были у меня и встречи с другими людьми. С актером МХАТа B. Качаловым, летчицей М. Расковой, писателем К. Симоновым, популярной киноактрисой Ольгой Третьяковой, с оперным певцом C. Лемешевым, с исполнительницей классических романсов Зоей Лоди, с композитором Елизаветой Белогорской (с которой был написан романс «Осень»)…

Потом война. Сольные концерты в лучших залах страны сменились выступлениями на импровизированных площадках – в действующей армии, – на фронтовых аэродромах и палубах боевых кораблей. Случалось петь и перед войсками союзников. В одном из таких концертов я выступал с французским шансонье Морисом Шевалье.

В военное время особым успехом пользовались «В лесу прифронтовом», «Жди меня», «Махорочка», «Шел отряд», «Письмо с фронта», «Морская шуточная», «Москва», «Два друга»…

Послевоенные годы отданы Северу. Работа в эстрадно-концертной группе музыкально-драматического театра. Выступления перед горняками, шахтерами, геологами, транспортниками, рыбаками. В 1959 состоялась большая гастрольная поездка по стране. Потом – работа над новыми песнями, над театральными постановками. В 1973 году на сцене Горьковского театра дал свой последний сольный концерт, но и сейчас продолжаю работать, писать и считаю вчерашнюю песню не последней.»

Было мне лет шестнадцать, когда я впервые услышал Козина. Дома у нас было много пластинок Виноградова, Руслановой, Утесова, Погодина, Шмелева, несколько даже Лещенко и другие. Я с удовольствием слушал выступления этих артистов на пластинках, в концертах по радио. Кроме того, дома у нас часто собирались друзья родителей и каждый раз пели хорошие, старые песни и пели их хорошо и правильно. Звучала всегда и песня Козина «Два друга». Интересно, что сейчас, имея уже, можно сказать, громадное количество записей песен довоенного времени, многих песен из тех, что пел мой отец, я так и не слышал ни в чьем исполнении (такие как «Буревестник», «Жили два товарища на свете», «Три эсминца», «Молоток» и др.).

Но по настоящему я начал интересоваться песней и исполнителями, пожалуй, когда, зайдя в комиссионный магазин посмотреть на красивый аккордеон или какой-нибудь немецкий приемник, я вдруг услышал из старого патефона незнакомый голос, исполнявший, казалось, необычную песню. «Тихий день угасал, расстилался туман, я сидел над рекой и мечтал о любимой…». Это пение и сама песня прямо поразили меня.

Вот песня закончилась, патефон закрыли. Я подошел и спросил: «Кто это пел?» В ответ: «Козин!» Так вот как он поет. Да! Отец говорил нам, что до войны у них были замечательные пластинки Юрьевой, Юровской, Козина… Потом оказалось: у одной моей знакомой есть пластинка Козина – и вот она у меня в руках. Читаю: «Осень», другая сторона – «Ехали цыгане. Боюсь ставить, как бы не разочароваться. Бывает так: услышал прекрасно исполненную песню, потом ждешь, ищешь другие песни этого певца, а оказывается – только одна эта песня была исполнена удачно, а остальные – так себе… Слушаю «Осень». Прекрасно! Полный восторг. Такая короткая песня, так мало сказано, а как все ясно и ощутимо! Ставлю другую сторону.

Певец тут словно помолодел, нет такой задушевной грусти – здесь полная удаль, раздолье, беззаботность. С этой пластинки, пожалуй, и началась моя коллекция пластинок и звукозаписей. Каждая новая песня Петра Лещенко или Вадима Козина – это новое знакомство с прекрасным…

После войны человечество потеряло многих лучших своих певцов. Не стало Лещенко, Окаемова; закрылись сцены для находившихся в самом расцвете сил Печковского, Руслановой, Козина. Уничтожался и весь их творческий труд: матрицы, пластинки. Теперь стараемся исправить допущенные ошибки. Благодаря коллекционерам снова выпускаются их пластинки. А ведь еще два поколения могли слушать этих певцов на сцене.

Во время Великой Отечественной войны Козин был участником фронтовых агитбригад. В марте 1943 выступает в Москве, записывается на пластинки. В этом же году выступает перед участниками Тегеранской конференции. Затем гастролирует в Швеции, Дании, Норвегии, Болгарии. Пресса всюду отмечала его высокое вокальное мастерство. Но вот что вспоминал о том времени сам Козин: «Всякие слухи ходили обо мне, а распускали их сами работники НКВД (разве можно было в пашей стране сажать за то, за что сажали?)… Потом народ еще добавит, приукрасит – слышал даже такое, что в Тегеран меня в наручниках отправляли – любят у нас приукрасить…

Было это в 1943. Собрались на Тегеранскую конференцию главы Америки, Англии и наш глава. К этой конференции Черчилль пригласил Марлен Дитрих, Мориса Шевалье и для Сталина Изу Кремер. А Сталина попросил, чтобы привез с собой Козина. Вот после их переговоров мы там и выступали. После конференции я еще выступал в освобожденных странах. Ездил по своей стране, пел в госпиталях, в театрах, на местах, где только что прошли бои и горела еще земля.

В 1944 приближается день рождения Иосифа Виссарионовича, и вызывают меня в Москву. Берия вызвал к себе в кабинет, вхожу, там сидит еще Щербаков. Берия показывает на портрет, висевший за его спиной, и говорит: «Вадим! Почему у тебя нет песни о Сталине?» – «Что Вы, Лаврентий Павлович, я же тенор, исполнитель романсов, лирических и цыганских песен, а тут – о Сталине. Я это не могу.» А Щербаков: «По ты же пел о Ленине.» – «Да! Но это обычная песня Демьяна Бедного, в которой о Ленине звучат только три слова: «Па Волге Ленин родился».» – «Так что, так и не будешь петь о Сталине?» – «Пет, это невозможно.» – «Ну ладно, иди.»

Вот и вся история с длительными гастролями в Магадане.»

В конце 1944 Козин осужден и выслан на пять лет на проживание в Магадан. В трудные годы друзья прятали от него пластинки, хранившие неповторимый козинский голос. Он их разбивал. Повышенная ранимость и эмоциональность подлинного художника толкали перечеркнуть прошлое, забыть о самом себе: если невозможно петь, то незачем и жить.

Но шло время, все вокруг менялось, рубцевались раны, забывались обиды. И неудержимо тянуло к инструменту, к чистому листу нотной бумаги. И Козин снова работает. Работает в эстрадно-концертной группе Магаданского музыкально-драматического театра. Много поет, выступает в поселках, в областях. В 1959 он совершает большую гастрольную поездку по стране: Владивосток, Хабаровск, Тбилиси, Воронеж, Горький, Куйбышев, Сталинград, Сочи… Его сопровождают концертмейстер Борис Тернер, скрипач Ефим Дзыгар, декламатор Трояновская.

Вадим Козин, 1958 г.

И снова, как в далекие тридцатые годы, большой успех и признательность зрителей.

Работая в Магаданском театре, Козин создает много песен, романсов на стихи Есенина, Беранже, К. Симонова, Э. Асадова и магаданских поэтов П. Нефедова, И. Ганабина и других, проводя строгий отбор стихотворных произведений, ставших в творчестве самобытного мастера яркими музыкально-драматическими новеллами.

Как деятель искусства, сознавая личную ответственность за судьбы мира и счастье народов, артист создает и исполняет ряд страстных патриотических песен: «Люди, остановите смерть», «Моя Россия», «Я ненавижу в людях ложь» (певец записал семь различных вариантов исполнения). Обладая удивительной способностью чувствовать душу и музыкальность, певучесть стиха, он создает глубокие и проникновенные романсы-размышления о судьбе, о прошедшей любви, романсы-воспоминания о прошлом: «Былое», «Заката лучи догорали», «Острова воспоминаний», «Не стращай меня горькой судьбою», «Не буди воспоминаний», «Грустное танго». Немало песен Козин посвящает и магаданскому краю, людям далекого севера: «Магаданский ветерок», «Школьный вальс», «Магаданский романс», «Магаданские бульвары», «Мальчишка и девчонка» (эту драматическую новеллу на стихи безвременно ушедшего Ленинградского поэта Владимира Торопыгина певец всегда поет с особенным волнением).

Слушая песни, исполняемые Козиным, поражаешься его размаху и чуткости. Ведь в его репертуаре около трех тысяч произведений – это при тщательном отборе: ведь песню, холодно принятую слушателями, он не повторяет никогда. Каждая исполненная им песня всегда была неким кратким рассказом, дававшим возможность и помечтать, и поразмыслить, и взволноваться, а то и посмеяться…

В 1973 состоялся юбилейный вечер – семидесятилетие. Певец впервые выступал с микрофоном: «Так мне и надо! Иронизировал над молодежью, возмущался: мечутся бедолаги по сцене, соревнуются, кто глубже засунет микрофон в горло, впечатление такое, что у всех хроническое несмыкание связок… А теперь вот сам с этой игрушкой.» Как всегда на вечер собрался едва ли не весь город. Стояли даже на сцене. В фойе были вынесены репродукторы. Тридцать песен было исполнено певцом и никто и не предполагал, что этот концерт – последний. Но Вадим Алексеевич Козин, большой труженик и мастер театрального искусства, продолжал писать музыку песен и романсов и когда ему было уже за 80. Принимал многочисленных гостей, приходивших за советом или просто поговорить, помечтать, сидя за чашкой чая.

…А мы с магаданским журналистом Борисом Александровичем Савченко сидим в Ленинграде, за гостеприимным столом сестер Вадима Козина, Музы и Зои Алексеевны. Тоже пьем чай с домашними сладостями. Это, конечно, не отцовская квартира, тут не звучали знаменитые голоса. Отец, Алексей Гаврилович, не тянул баржу, не работал грузчиком, он вел торговлю (пойдя по стопам своего отца). Был лишен всего нажитого (за «нетрудовые доходы»), отчего в двадцать четвертом сердце не выдержало, и он скончался… А мать, Вера Владимировна, стала плохо видеть и поэтому вся забота о доме ложилась на плечи Вадима: работа грузчиком, работа в типографии, работа в кинотеатрах. Потом эстрада, Москва, слава, популярность. Война прервала все. В 1942 не стало матери…

Долго вспоминали, рассказывали сестры и о встречах с братом, и о своей нелегкой жизни…

Вадим Козин и Борис Штоколов

ПРОГРАММА

ЮБИЛЕЙНОГО ВЕЧЕРА, ПОСВЯЩЕННОГО 70-летию

СО ДНЯ РОЖДЕНИЯМИ 45-летию

ТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ВАДИМА КОЗИНА

I отделение. «»Я ЛЮБЛЮ ЭТУ ЗЕМЛЮ»

Я ЛЮБЛЮ ЭТУ ЗЕМЛЮ. Слова Петра Нефедова

МАГАДАНСКИЕ БУЛЬВАРЫ. Слова Петра Нефедова

МАГАДАНСКАЯ СТОРОНКА. Слова Вадима Козина

О СТАРОМ МАГАДАНСКОМ ДОМЕ. Слова Петра Нефедова

ЧУДЕСНОЕ, РОДНОЕ СЛОВО. Слова Петра Нефедова

ПЕСНЯ О РЕКЕ МАГАДАНКЕ. Слова Петра Нефедова

ВСТРЕЧА. Слова Влад. Торопыгина

БЕЛЫЕ НОЧИ В АРХАНГЕЛЬСКЕ. Слова Евг. Евтушенко

ВЧЕРА ЕЩЕ КУРСАНТЫ. Слова Евг. Евтушенко

НА АРХАНГЕЛЬСКОМ ПРИЧАЛЕ. Слова Евг. Евтушенко

ВОЛГА. Слова Евг. Евтушенко

ИДУТ БЕЛЫЕ СНЕГИ! Слова Евг. Евтушенко

МОЯ РОССИЯ. Слова Николая Брауна

ПЕСНЯ О БУДЕНОВСКОМ БОЙЦЕ. Слова Степана Щипачева

НА ПОРОГЕ ДВАДЦАТОЙ ВЕСНЫ. Слова Эдуарда Асадова

В ЗЕМЛЯНКЕ. Слова Эдуарда Асадова

ПИШИТЕ ПИСЬМА МАТЕРЯМ! Слова Сергея Викулова

СОЛДАТУ НАДО ОЧЕНЬ МАЛО! Слова И. Германовича

СЫНОВНИЙ ПОКЛОН! Слова Александра Люкина

ПРЯДЬ МАТЕРИНСКИХ ВОЛОС. Слова Николая Кострова

НЕ ЖАЛЕЙ! Слова Бориса Михайловского

ЛЮДИ, ОСТАНОВИТЕ СМЕРТЬ! Слова Льва Ошанина

НИКТО НЕ ЗНАЛ! Слова Демьяна Бедного

МАГАДАНСКИЙ ШКОЛЬНЫЙ ВАЛЬС. Слова Влад. Полякова

Музыка Вадима Козина

II отделение. «СТРОКИ ЛЮБВИ»

ЕСЛИ МИЛОЙ УЛЫБКИ НЕ СТАЛО.

Слова Лебедева-Кумача, муз. В.Козина и Б.Фомина

В ДОРОГЕ.

Слова И.С. Тургенева, музыка Абаза

ДАЙ ЖЕ РУЧКУ!

Слова Вс. Крестовского, музыка Якова Пригожего

НИЩАЯ.

Слова Беранже (пер. Ленского), музыка Алябьева в переработке

ПАРА ГНЕДЫХ.

Слова Донаурова (пер. Апухтина), музыка Донаурова

ОЧИ ЧЕРНЫЕ!

Слова Евгения Гребенки, музыка Флориана Германа

КТО ЗНАЕТ?

Слова Беллы Ахмадулиной, музыка Вадима Козина

КАЛИТКА. Слова А.Н. Будищева, музыка А. Обухова

НЕ БЕРЕИТЕ РАН!

Слова Андрея Дементьева, музыка Вадима Козина

ЦЫГАНСКАЯ ВЕНГЕРКА.

Слова Ап. Григорьева, музыка цыганская народная

ОСЕНЬ.

Слова Е. Белогорской, музыка Вадима Козина

ЛЮБУШКА.

Слова Ядова, музыка Вадима Козина

МОИ ЖУРАВЛИ.

Слова П. Бровки, музыка Вадима Козина

ПИСЬМО МАТЕРИ.

Слова Сергея Есенина, музыка Вас. Липатова

РАСПРОЩАЕМСЯ, РАЗОЙДЕМСЯ!

Слова Николая Брауна, музыка Вадима Козина

ПЕСНЯ СТАРОГО АКТЕРА.

Слова Типота, музыка И. Дунаевского

ДОРОГОЙ ДЛИННОЮ.

Слова Оскара Осенина, музыка Бориса Фомина

МАГАДАНСКИЙ ВЕТЕРОК.

Слова Юрия Магалифа, музыка В. Козина и Б. Тернера