Текст книги "Незабываемые певцы"

Галина Баранова

Алтайский край, город Барнаул, тут и родилась Галина. Вскоре с Барнаула семья переехала в Тюмень. Родители были военными летчиками, и в этом авиагородке девочка Галя впервые вышла петь перед летной публикой. Мать Вера Никитишна очень хорошо пела, знала много песен. Бывало, в театре идет постановка, где должен прозвучать романс, и тогда приходили просить, чтоб она его спела.

Галине тоже все время хотелось петь. Придя в школу, она уже ведет кружок самодеятельности.

В старые времена в больших городах в каждом парке были открытые эстрадные площадки, на которых приехавшие отдохнуть могли и послушать на одной военный оркестр, на другой послушать стихи и песни начинающих поэтов, певцов, а также и таких как Анатолий Александрович, Клавдия Шульженко…

А в городе Ханты-Мансийске по реке Оби ходила Культ-баржа – плавучий концертный зал. В летние каникулы с агитбригадой выступала и Галина Баранова.

Закончив школу, я мечтала куда-то поступить учиться, чтоб стать певицей. В это время па гастроли в наш город приехали артисты Ленинградской Консерватории. Набравшись смелости, я подошла к Лидии Линьковой и рассказала ей о своем желании. Она послушала меня и предложила прямо ехать в Ленинград и учится в Консерватории. Приехала в город, а там уже закончились приемные экзамены. Но! Опять при помощи Лидии Линьковой и ее мужа Анатолия Александровина нашлось и мне место. Как одаренной студентке, была принята на подготовительное отделение.

Галина Баранова

1963-ий год учеба в консерватории Римского-Корсакова. В 1966-ом образовался ансамбль типа Битлз под названием «Поющие гитары». Было очень много гастролей по всей России. Я там выступала первой солисткой. Потом мне сказали в консерватории, что нельзя поклоняться двум богам – и классике, и эстраде, это одно другому мешает. Решила закончить консерваторию. А закончив ее, оказалось, мне петь негде, так как у нас в оперных театрах такого классического серьезного репертуара для контральто нет. Мне снова пришлось пойти на эстраду. А в «Ленконцерте» не знали, что со мной делать, какой певицей меня назвать. Я пела все: блюзы, народные песни, песни Ленинградских композиторов, советскую классику… а им это не нравилось, они должны поставить штамп какая я певица, народных песен или? По только что-то одно. Романсы тогда петь почти не разрешалось, это не советская тема, это времена буржуазии.

1981. Па одном из концертов «В Народный полдень» встретилась и познакомилась с Валерием Агафоновым. В концертном зале П.И.И. не оказалось рояля, чтобы спасти концерт, Валерий предложил свои услуги, предупредив, что поет он только романсы. В то время о нем почти и не знали. Мы быстро прорепетировали и дуэтом под его гитару спели несколько романсов, у нас прямо совпали и тональность, и тембры голосов. Валерий был восхищен моим голосом, назвав меня второй Паниной. Он приносил мне пластинки, записи, где звучали голоса великих исполнительниц русского романса. Я стала серьезно заниматься, слушая и вникая как нужно петь, чтоб каждая песня, каждый романс проходил через сердце, через душу слушателей. Ведь в каждом романсе это чья-то жизнь, чья-то судьба, написанная великим композитором или такими, как князь Константин Романов.

Слушая пение Вари Паниной, узнавая о ее жизни, я даже сделала моно-спектакль, посвященный Варе Паниной. Назывался он «Былой любви печаль и радость». Это был не биографический спектакль, созданный по фактам ее биографии, а жизнь женщины, рассказанная в романсах. Музыкальное сопровождение было очень красиво – классический струнный квартет и гитарное трио. Романсы были подобраны таким образом, чтобы они логично составляли сюжет – жизнь героини в юности, зрелости и так далее. Ленконцерт, конечно, как всегда отказал. Но потом я все-таки показывала на сцене, в концертном исполнении.

Я постоянно училась, работая вместе с цыганом Владимиром Жемчужным и Геннадием Ефимовым, схватывала каждое слово, каждый совет. Володя говорил, вот тут нужен открытый звук, а здесь закрытый, просто прошептать. Он давал мне конкретные наставления, рекомендации. Я научилась фразировке, стала вникать в суть стихов. Стала чувствовать содержание. Ведь к каждому романсу нужен разный подход. Однажды услышав выдающуюся исполнительницу романсов Стронгиллу Шеббетаевну Иртлач, я была просто в шоке. Я не могла придти в себя, вот ведь как надо петь, и только после такой школы я признала себя певицей, которой мечтала стать с самого раннего детства.

Теперь первоначальные свои записи и слушать не могу. В 1983-ем я была в Магадане, мне так хотелось увидеть, послушать певца, который в 40-ые годы покорил всю Москву, да и не только. Я специально составила всю программу из репертуара Вари Паниной. И там, на первом отделении концерта все это исполнила, а на втором пели цыгане. К сожалению, Козин на концерт не смог придти. Зато мы пришли к нему и пели для него.

1983-ий год жила я в коммуналке, кухня там была 26 метров, посредине стоял стол, за этим столом встречались художники, композиторы, театральные режиссеры, масса народу прошло через эту кухню. Сосед по квартире был художник. Как-то раз Валерий спел нам на этой кухне романс «Капризная, упрямая». Сосед прослушал и ушел в свою мастерскую, накрепко закрыв дверь, а под утро было готово большое полотно, метр на полтора, которое он написал под впечатлением этой песни, исполняемой Валерой. Там в левом верхнем углу была изображена девушка в розовых тонах, от которой огненной лавиной шел какой-то свет, а внизу седой старик.

Галина Баранова

Летом в 1984-ом году у меня были гастроли по Волге. Возвращаюсь домой, слышу: Агафонов умер. На похоронах было очень много народу проститься с любимым певцом. Из руководителей «Ленконцерта» никто не пришел. Тут я поклялась, что буду продолжать его дело, к которому он меня приобщал.

У меня теперь есть даже грамота от Российского Фонда Культуры «За вклад в развитие цыганской культуры» за подписью академика Дмитрия Лихачева.

Как только я запела цыганские романсы, меня сразу пригласили сниматься в кино пароль Вари Паниной. Были и фильмы, где я озвучивала за кадром, и фильмы, где снималась. «Последнее дело Вареного», «Бакенбарды», «Претерпевшие до конца»…

В 1990-ом году в Петербурге в ДК имени Дзержинского состоялся мой первый концерт романсов. Я уже получила звание «Певица старинных романсов». Но! Даже поставив штамп, который был так нужен «Ленконцерту», мой голос у них так и не воспринимался. Пи одной моей программы не было принято. Даже когда уже все стали петь романсы своими одинаковыми голосками, и одни и те же произведения. А я кропотливо собирала старинные, забытые романсы, стараясь показать людям всю красоту русского и цыганского искусства, и худсовет принял мою программу. Но меня тут же отправили на Камчатку с ансамблем цыган. Там я вела первое отделение, исполняя романсы, которые были тепло и с пониманием приняты публикой. Вернувшись в город, приглашали на телепередачи «У камина», «Пятое колесо», «Погода в доме». Напела на диск «Золотые россыпи романса», где у рояля прекрасная Валерия Бельская и также замечательный гитарист Александр Барсуков.

Па празднование 45-летия Дня Победы пригласили в Москву. В зале «Россия» были три моих сольных концерта. А концерт, который проходил в Большом театре, транслировался по всему миру.

В Ленинграде пела в Театре Эстрады и в Малом зале Филармонии.

С 1998-ого года в Петербурге во Дворце БКЗ Октябрьский стали ежегодно отмечать «Праздник Романса» я выступала в 1998-ом. В 1999-ом Агентство «Русская Музыка» пригласило меня опять выступать в Октябрьском Дворце. Я тогда исполнила «Замело тебя снегом, Россия». Что творилось в зале невозможно описать, меня долго не отпускали со сцены (наверно, за такое признание и любовь публики певицу больше и не приглашали).

Даже когда Светлана Агапитова, которая вела передачи «Погода в доме», говорила: Какой может быть праздник «Романса» без лучшей их исполнительницы Галины Барановой.

Зато: высшее общество Лондона и Дворянская русская эмиграция приглашает Баранову на праздник «Нового Тысячелетия», где ее женский бас покорил всю английскую и русскую публику. Она там была настоящей звездой из всех приехавших на празднование.

Приехала я в Лондон с цыганской группой, под руководством Дулькевича. С самого утра мы пели, танцевали и до 12 часов ночи все шел наш концерт. Потом мы перешли в громадный холл, и там до утра кто что хотел, что умел. Это было прямо незабываемое впечатление.

Галина Баранова

На следующий день нового года журналист радиостанции Би-Би-Си Джеральд Вуд констатировал, что в Росси даже уникальный голос – отнюдь не зало общественного признания.

2003-ий год. 300 лет Петербургу. В город приезжают, как говорится, со всего света. На всех летных сборах я пела для русских, когда-то вытеснутых из своей любимой Родины. Пела им цыганские, русские, а также романсы Константина Романова, которые я находила в центральной библиотеке с обозначением К.Р.

На концертные залы руководство меня не приглашало. Зато Москва, решившая и у себя отметить праздник Петра, шикарно принимала меня. Была большая афиша «Петербургская Варя Панина» – самая загадочная певица Северной Столицы. Голос уникального, неповторимого тембра и густого контральто, популярная в Западной Европе, но совсем неизвестная в России.

В репертуаре – старинные русские и цыганские романсы, романсы русской эмиграции.

С Америки я получила приглашение выступать у них. Но: мне никто не помог. Хотя авиация взяла на себя доставить меня в один конец бесплатно. Но мне пришлось отказаться, так как мне не на что было ехать.

От почитателей Галины Барановой

Меня очень огорчает, что я не вижу обладательницу редчайшего контральто ни на концертных площадках, ни на экране телевизора.

Алла Баянова

Слушая голос Галины Барановой, испытываешь потрясение, иными словами это состояние не назовешь. Эта русская певица войдет в золотой фонд романса, и ее имя будет упомянуто рядом с именами Вяльцевой, Плевицкой, Паниной. Но много лет этот бриллиант русской сцены незаслуженно находится в забвении. Чиновники культуры в упор не замечают певицу редкого дарования. Концертов было очень мало. Чтобы обеспечить себя и сына надежным куском хлеба, Галина идет на курсы кинологов, после чего идет работать в собачий питомник. Выгуливая собак по обширной заводской территории и в дождь, и в слякоть, обливаясь слезами, пела для собак, которые тихо подвывали.

В управлении заметили способность своей артистки и отправили выступать в совхоз. Где коров было больше, чем доярок. Концерт прошел удачно. Говорили, что после концерта удой молока значительно увеличился.

Недавно мне посчастливилось побывать на двух концертах Галины Барановой. Скажу без преувеличения – она действительно великая русская певица. Слушать ее – огромное наслаждение. Каждый спетый романс – это судьба человека, пропущенная через ее душу. У певицы незаурядный драматический талант и неподражаемый актерский темперамент.

Писатель Борис Алмазов

Мне неприятно и стыдно, что я могла бы принести еще столько радости людям, которые с такой любовью всегда меня принимали. На сайте «Музыкальная планета» три фамилии: Борис Штоколов, Галина Баранова и Валерий Агафонов. Сейчас романсы поют все кому не лень, модно и все. Их не затрагивает, о чем поют.

Сейчас в «Октябрьском» празднуют «Вечер романсов», а там: два-три романса, а дальше поют барды. Все поют романсы, и все одинаковые, одни и те же. А я хочу показать, что в старых романсах много хорошего, что там сюжетная линия идет и трогает душу и сердце.

Для того чтоб отметить свой Юбилей 40 лет своего творчества, должна была взять зал ДК Дзержинского. И только благодаря тому. Что публика меня любила и всегда желала бывать на моих концертах, встречах, зал был переполнен, и я смогла хоть оплатить за аренду, за рекламы, афиши… Сейчас снять зал пенсионерке – это…

Сейчас мне предлагают дать концерт всякие мошенники. Но я от них отказываюсь.

От автора: я счастлив, что познакомился не только с выдающейся певицей, а и с человеком чисто русской души.

Эдуард Боксер

Судьбой предначертано петь для людей

Фамилия популярного эстрадного певца Эдуарда БОКСЕРА – самая что ни на есть боксерская. Этому виду спорта он действительно в молодости – отдал дань, даже имел первый разряд. Впрочем, пробовал себя и в лыжном спорте, и в тяжелой атлетике. Сама жизнь, суровая природа Сибири, а он родился под Иркутском, обязывали деревенского парня быть сильным и выносливым. Жил он с родителями (мама – врач, отец – музыкант) близ лагерей заключенных. Обстановка там в послевоенные годы была, как мы теперь говорим, криминогенной. Уголовники нередко совершали побеги, и не приведи Бог было встретиться с ними: щадили только тех, кто был сильнее и отважнее.

Когда в предместье Иркутска, где жила его семья, приехал (неслыханное дело!) мастер спорта по боксу Бударный, сразу же ставший всеобщим кумиром ребят, к нему на занятия записалось более сотни мальчишек всей округи, в том числе и Эдик Боксер. Все хотели стать, как и их тренер, мастерами спорта. Всем, конечно, мастерами стать не удалось, но уроки Бударного пригодились в жизни многим.

НЕ ПОМНЮ подробностей, – рассказывает Эдуард Боксер, – но с бокса я переключился на тяжелую атлетику. Понравилась она тем, что на помосте, в отличие от ринга, никто тебя не сбивает с ног, не делает больно. На помосте – только ты и штанга! А она ведь – не просто груда металла, она – как женщина, душа, жизнь. Ее нужно покорить! Замечательный вид спорта!

Эдуард Боксер

В те времена блистали Григорий Новак, Аркадий Воробьев, американцы Исаак Бергер, Пауль Андерсон… Все подражали им, и я тоже. Довольно быстро выполнил я первый разряд в троеборье в полусреднем весе, стал чемпионом Сибири и Дальнего Востока. Был даже участником второй Спартакиады народов СССР. Это случилось в 1959 году в Москве, где всех тогда покорил техникой и волей к победе неподражаемый Юрий Власов.

– Спустя почти 30 лет вас снова увидели на помосте – на соревнованиях за работников культуры. Вас тогда похвалили за весьма аккуратно выполненные подходы к штанге…

– Не мог я отказать себе в удовольствии выступить за команду Ленконцерта, вспомнить молодость. Победили мы тогда команды всех театров города. Веса я, правда, небольшие, но удивительно, что сохранилась техника движений. Я оказался единственным, кто результативно использовал все шесть подходов в двоеборье, и услышал немало комплиментов от знатоков тяжелой атлетики. Мне тогда было уже 50.

– А как у вас прорезался голос – дар Божий? Вы за более чем 30-летнюю карьеру певца объездили с гастролями всю страну да и полмира, наверно?

– Правильно сказали – «дар Божий». Конечно же, ни я, ни родители не подозревали, что у меня есть голос. Прорезался же он на… картошке, куда послали нас, первокурсников-медиков. В день приезда вечером попали мы на танцы в сельском клубе – полуразрушенной церкви. На стенах – керосиновые лампы, полумрак. Но настроение отличное было. Я каким-то образом оказался на сцене – в голове тогда роились мелодии Вадима Козина, Петра Лещенко, Александра Вертинского. Словом, я начал петь… А утром вижу: вокруг меня образовалась некая аура всеобщего внимания – девушки загадочно улыбаются, парни хлопают по плечу, кто-то подложил вкусный кусок мяса…

Приехали с картошки, вижу объявление в институте: приглашают студентов в хор. Я и внимания не обратил бы, если бы не грозная приписка о том, что не прошедшие прослушивание лишаются стипендии. Таким вот образом ректор института – страстный любитель хорового пения – приобщал студентов к искусству. Мне очень уж не хотелось терять 28 рублей стипендии, я спел «По диким степям Забайкалья…» и стал участником хора. Нисколько не жалею: хор у нас оказался замечательным, им руководил милейший человек Василий Алексеевич Патрушев. Он первым познакомил меня с музыкой Чайковского, Рахманинова, Шуберта, Шумана. В хоре я стал солистом.

– Вы, конечно, тогда и предположить не могли, что в один прекрасный день выйдете на сцену концертного зала ООН в Нью-Йорке?

– Я не мог предположить, прежде всего, что, учась в Иркутском мединституте, окажусь на Западе (Западом у нас называлось все, что западнее Иркутска), то есть в Ленинграде. Деньги на поездку мне дали родители за прилежание в учебе и за успехи в хоре. К тому же меня расхвалил гастролировавший тогда в Сибири певец Михаил Давыдович Александрович, прослушавший меня и убедивший родителей в том, что голос, данный мне Богом и природой, надо развивать. А вы говорите об ООН, о Нью-Йорке. Все это было потом.

– Вы, видимо, родились под счастливой звездой, если, приехав в Ленинград чтобы, главным образом, развлечься, погулять, неожиданно, прежде всего для себя, не имея с собой никаких документов, кроме студенческой книжки, не имея знакомых, а тем более влиятельных лиц, стали… студентом Консерватории?

– Очевидно, меня вела рука Господня. Красавец Ленинград, белые ночи, театры меня околдовали. Однажды, выходя из Мариинки, я перешел улицу и остановился у входа в Консерваторию – увидел объявление о прослушивании вокалистов для зачисления на первый курс. Не отдавая себе отчета во всей авантюрности затеянного, я записался. А затем начались чудеса: прошел первый тур, второй… В третьем, ожидая своего выхода, весь день не ел, не пил, очень устал. Тогда я еще не знал, что вокал, как и спорт, требует соблюдения режима питания, отдыха. Много чего не знал. Но собрался с силами и спел, получил четверку с плюсом, с пятеркой оказался только Вася Ильвохин – тогда уже солист Мариинки. Профессор Евгений Григорьевич Ольховский огласил мою фамилию в списке принятых, чему я был изумлен и несказанно обрадован. Вот тогда-то поверил, что голос у меня есть и что судьбой мне предначертано петь для людей.

– Петь для людей – весьма ответственная миссия. Вас не пугала мысль о том, что не справитесь, что не хватит знаний, быть может, обшей культуры, образованности?

– Мое счастье в том, что я хорошо сознавал: Консерватория, конечно, мне даст образование, но по-настоящему образовать себя должен только я сам, и никто другой. Я погрузился в учебу, почти все вечера отдавал посещению театров, куда нас, консерваторцев, пускали на галерку бесплатно. Мне страшно повезло в том, что я попал в один из лучших консерваторских потоков и учился с Юрием Темиркановым, Еленой Образцовой, Евгением Нестеренко, Владимиром Атлантовым, Ириной Богачевой… Четыре года в консерваторском общежитии в комнате 22 я прожил бок о бок с Юрием Хатуевичем Темиркановым. Кем стали мои сокурсники – говорить излишне: они известны всему миру.

Эдуард Боксер

– Да, они стали великими артистами. Но давайте вернемся в 1973 год, когда вы выступили па концерте в Организации Объединенных Наций. Тогда, помнится, в прессе было много шума об открытии морской линии Ленинград – Нью-Йорк. Вы – в числе известных советских дипломатов, ученых, деятелей искусств отплыли па теплоходе «Лермонтов» в Америку…

– В моей жизни было много городов: Париж, Лондон, Стокгольм, Мадрид – почти все европейские столицы, Рио-де-Жанейро, Монреаль… В Нью-Йорке нас встретили с почетом. Ошвартовался «Лермонтов» у причала № 1 – это высокая честь. Запомнилась экскурсия по зданию ООН – мы осмотрели рабочие залы, украшенные картинами Сикейроса, скульптурами Вучетича, библиотеку. Нам показали трибуну, по которой когда-то Никита Хрущев, сняв ботинок, принялся стучать, чтобы утихомирить освиставший его зал. Запомнился, конечно же, и концерт в Голубом зале, где я спел «Калинку», «Коробейников», итальянские песни. Потом мне сказали, что я был первым советским певцом, выступавшим в ООН.

Впоследствии здесь пели Людмила Зыкина, Борис Штоколов, Муслим Магомаев и другие паши знаменитые артисты, но первым довелось быть мне.

– В вашей долгой артистической карьере случалось, наверное, всякое. Что особенно врезалось в память, оставило след в душе?

– Действительно, случалось всякое. Хорошего было больше, чем плохого. Скажу откровенно, я имел немало возможностей устроить свою жизнь на Западе – на том Западе, но не счел это нужным: я сросся сродной Сибирью, где могилы моих предков, с Россией, с любимым Ленинградом. Этому городу обязан многим. После Консерваторий пел в Оперной студии, подготовив партии Ленского, Альфреда, Фауста и Герцога. Затем год проработал в Оперном театре города Фрунзе. Вернувшись в Ленинград, получил приглашение в Мюзик-холл, с ним побывал на гастролях в десятках стран мира – это ли не прекрасно! Счастлив, что и сейчас меня приглашают петь на лучших концертных площадках Петербурга.

– В артистической среде Вы слывете весельчаком, балагуром. Это Ваше естество или маска?

– Как-то выступал в Мурманске. Гастролями остался доволен. Возвращался самолетом, и среди пассажиров оказалось много хороших знакомых. Попросили спеть. И вот на высоте 10 тысяч метров, перенапрягая голосовые связки, дабы перекрыть гул турбин, я провел этот необычный концерт. Так что, скажите, это – маска? Пет, думаю, – естество.

Имея столь приятный, сильный голос, хорошие артистические данные, иные певцы, наверно, уже дважды были бы заслуженными и народными артистами. У Эдуарда Боксера нет пока таких званий и титулов. Но у него есть нечто большее – постоянная, неугасимая любовь многочисленных поклонников его таланта. Слушателей покоряет великолепное исполнение русских романсов и песен разных лет на итальянском и английском языках, разнообразие богатого репертуара. Через неделю Эдуарду Боксеру исполнится 56 лет. Поздравляем вас, маэстро!

С артистом за кулисами беседовали Борис КАМЕНСКИЙ и Юрий ГОЛУБЕВ