Текст книги "Наши павшие нас не оставят в беде. Со Второй Мировой – на Первую Звездную!"

Сборы были недолгими. Судя по всему, у чужаков имелись в наличии некие приборы, показывающие подземные пустоты, и все мы понимали, что рано или поздно они разгребут камни, пророют дыру в подземные ходы и начнут нас вылавливать. Нам с ними не справиться.

По одному мы полезли в узкий проход. Протискиваться приходилось боком, и сквозь ткань комбинезона я чувствовал холодные влажные камни. Лучи бегали по стенам, создавая причудливые тени. Воздух тут был сырым и затхлым. Возможно, где-то рядом протекала подземная речка.

– Давайте сюда, – раздался голос идущего впереди гвардейца. – Дальше гораздо свободнее.

Мы последовали за ним. В этом месте действительно оказалось шире, но невозможно было идти в полный рост. Если мне потолок нависал над самой макушкой, то высокий Советник двигался согнувшись, втянув голову в плечи. Мы походили на шахтеров, выбирающихся из забоя. Лица наши были перемазаны, отчего в свете фонарей казались исхудавшими, изможденными. Хотя, наверное, именно такими мы и были.

– Жалко, больше гранат нет, – вдруг проронил Вольфганг Шульц. – Ох, пригодились бы сейчас!

– Зачем? – поинтересовался Советник.

– Установили бы большую задержку времени и спрятали в щели тварям гостинец.

– А если там дальше тупик? Мы и так себя почти замуровали.

– Все равно умирать, – невозмутимо парировал Шульц.

– Пустой разговор, – вмешался я. – Последняя граната у меня была. Ею проход и подорвали.

– Так у меня есть, – раздалось тихое бормотание за нашими спинами.

– Эй! – воскликнул Советник, оборачиваясь на голос. – Кто сказал?

– Я, – ответил сухощавый низкорослый гвардеец. – У меня есть. Забыл про нее совсем в суматохе. Одну я кинул, а эта осталась.

– Ох уж эти солдаты! – пробурчал Броуди. Кто-то из гвардейцев хмыкнул, но Советник повысил голос: – Прекратить смех! Дай-ка мне ее, мальчик. Пусть она у меня побудет.

Парень протиснулся к Броуди и с виноватым видом передал гранату.

– Ну что? – спросил у Советника Вольфганг. – Заложим подарочек?

– Нет. Прибережем на крайний случай.

Я был с ним полностью согласен. Впереди ждала полнейшая неизвестность, и граната могла оказаться нелишней.

Гвардеец-разведчик оповестил нас, что дальше туннель сужается. Перед нами вырисовывалась неширокая щель на уровне колен. По виду если в нее и мог протиснуться взрослый человек, то с великим трудом. Советник подошел к щели, нагнулся, послюнявил тыльную сторону ладони и поднес к проходу.

– Есть тяга, – удовлетворенно сообщил он. – Ветерком обдувает.

– Что делаем? – спросил я, подавляя в себе приступ клаустрофобии и вспоминая рассказы о застрявших в горах спелеологах.

– Снимаем все лишнее, оставляем тут и лезем, – приказал Броуди, стаскивая с себя китель.

Лишнего у нас, по счастью, было немного, но гвардейцам пришлось снять с себя каски и защитные куртки. На вид мягкие, хотя и плотные, они не сковывали движений солдат, но при этом я сам видел, как заряд, пущенный чужаком гвардейцу в грудь с небольшого расстояния, не причинил ему вреда. Ясно, что расставались с такой защитой солдаты с сожалением, но тут уж ничего не поделаешь. Оружие и отсоединенные от касок фонари, конечно, взяли с собой.

Первыми в проход полезли двое разведчиков. Пока они по одному аккуратно протискивались в щель, мы замерли в ожидании. Я до этого момента и не подозревал, что замкнутое пространство так тяжело подействует на меня.

Видимо, нам, летчикам, привыкшим к свободе небесного простора, подземные норы противопоказаны. А что еще можно ожидать от людей, в распоряжении которых было целое небо, и они купались в нем, словно в море? Высоты я никогда не боялся и даже в первом полете с инструктором не испытал ничего, кроме жгучего любопытства и восторга. Я наблюдал, как самолет набирал скорость, как взлетная полоса неожиданно оказалась далеко внизу, словно земля выпустила нас из своих объятий. Я испытал сладостное ощущение победы человека над природой. Упоительное чувство! Я не боялся рухнуть вниз. Знал, что если суждено упасть, то это произойдет быстро. А здесь стало по-настоящему страшно. Камни давили на меня, словно грозили сомкнуться, сжать и размазать, воздуху не хватало. На секунду представил, что застрял среди этих страшных холодных камней, что грудная клетка сдавлена, переломана и никто не может уже мне помочь. Страшно умирать медленно от жажды и недостатка воздуха, умирать долго и мучительно.

Дыхание мое участилось, на лбу выступила испарина. Я с трудом подавил желание отступить и украдкой посмотрел на немца. Тому тоже явно было не по себе.

Кто-то хлопнул меня по спине. Резко вздрогнув, я затравленно обернулся. Советник жестом указал мне на щель, давая понять, что настала моя очередь. Ничего не поделаешь, надо лезть. Где-то слышал, что, если плечи прошли, значит, не застрянешь. Проверять придется на собственной шкуре. Просунув голову в щель, спросил разведчиков:

– Как вы там?

– Ползите, – раздался глухой голос. – Дальше будет попроще.

Снова стало не по себе, но, переборов страх, я протиснулся в дыру. Шершавые камни через комбинезон царапали спину и грудь. Полз я медленно, с трудом перебирая ногами и руками. Слишком узко. Единственной радостью в этой могиле был свет, струившийся от снятых с касок фонарей.

Мы ползли и ползли. Иногда мы делали небольшие передышки, а потом снова двигались в путь. Казалось, что прошла целая вечность. Лаз иногда расширялся, потом снова сужался, и так до бесконечности.

Я гнал от себя мысль о том, что, если этот проход тупиковый, назад выползать будет еще тяжелее. Да и что тогда? Возвращаться в лапы четырехглазых монстров? А если твари пророют лаз и погонятся за нами? С их маленьким ростом они быстро настигнут нас и перебьют поодиночке. Мы даже не сможем защищаться – воспользоваться в такой тесноте оружием невозможно. Эти мысли давили посильнее стен.

Парень, двигавшийся впереди меня, неожиданно остановился.

– Что там? – тихо спросил я. Шептать не было никакого смысла, но, видимо, сама атмосфера подземелья действовала на нас так.

– Там что-то впереди, – был ответ.

– Что? – зашипел я.

– Говорят, вода шумит.

Я напряг слух и действительно услышал всплеск воды. Или показалось? А вдруг мы нашли выход? Хотя это мог быть обыкновенный горный ручей, сочившийся в скале между каменных плит и уходящий дальше в недра земли.

Все затихли, прислушиваясь. Судя по звуку, где-то там протекал мощный поток. Затем передовой разведчик пополз поглядеть, что ожидает нашу группу впереди. Вскоре мы услышали его голос:

– Здесь спуск в большую пещеру, заполненную водой.

Последовал громкий всплеск. Парень явно рисковал, прыгая в воду, и мы затаили дыхание. Но тут снова раздался голос разведчика:

– Я в порядке. Тут не высоко прыгать, и воды по пояс.

Он смолк на несколько секунд и вдруг радостно воскликнул:

– Я чувствую ветерок, и дышать стало намного легче!

В сердце вновь затеплилась надежда на спасение, и я ткнул в пятку ползущего передо мной гвардейца:

– Давай, не задерживайся.

Но никого не было надобности подгонять. Каждый хотел поскорее освежиться, вдохнуть полной грудью. Мы по одному подползали к краю обрыва и спускались вниз.

Несмотря на слова разведчика о «большой пещере», она таковой не являлась. Ясное дело, что после узких нор, по которым мы ползали несколько часов, любое пространство, где можно было встать прямо и не удариться макушкой в потолок, могло показаться царскими хоромами.

К тому времени, как вся наша группа, озираясь, стояла по пояс в ледяной воде, разведчик уже скрылся в одном из дальних проходов. Лучи фонарей освещали мокрые, потрескавшиеся стены, торчащие из воды сталагмиты и свешивающиеся сверху сталактиты. Они переливались всеми цветами радуги, мерцали вспыхивающими на свету хрусталиками, и оттого пещера напоминала теперь сказочное царство. Самое место для доброй феи, которая выведет нас наружу.

И фея явилась нам в лице разведчика. Он высунулся совсем из другой дыры и прокричал звучно и торжествующе. Его голос эхом пронесся под сводами пещеры:

– Я видел небо и облака!

От громогласного выражения своих чувств толпившихся людей остановил предупредительный окрик Броуди.

– Тихо! Прекратить балаган! – строго приказал он и первым рванул к призывно машущему рукой разведчику.

Толпа помчалась за ним, высоко поднимая колени и разбрызгивая воду. Лица у всех сияли от радости. Наверное, в тот момент мы напоминали толпу детей, которых позвали к столу есть вкуснейший пломбир.

Поймал себя на странных ассоциациях, которые лезли в голову: сказочное царство, фея, пломбир… В детство впадаю или, как читал в журнале «Смена», спертый воздух подземелья странным образом действует на мозги, вызывает видения и помрачение рассудка? Черт с ним, с моим рассудком, главное, чтобы у разведчика с ним было в порядке и его «небо и облака» не оказались миражом помутненного сознания.

Опасения были напрасными. Пробежав метров пятнадцать по закоулистому проходу, мы увидели отверстие, куда с шумом уходила вода, превращаясь в пенящийся водопад. Обрыв был невысоким, не больше двух метров, а внизу виднелась освещенная солнцем бухта с узким каменистым берегом, ограниченная крутыми скалистыми склонами. Увидев свет, я сразу понял, что нашим страданиям пришел конец.

– Тут невысоко. Можно спуститься, – восторженно сообщил разведчик.

Советник присел на корточки, внимательно осмотрел спуск. Мне же до того осточертело наше подземное червячье существование, что я не стал ждать. Отодвинул Броуди и махнул вниз, подхватываемый ледяным, бурлящим потоком. Вынырнул на поверхность и поплыл к берегу. Вылезая на каменистый пологий берег, я взглянул наверх и от радости ахнул. Я видел небо!

– Ну, как там?! – пробасил Советник, пытаясь перекричать шум воды.

– Порядок. Тут небольшая бухта. Только она закрыта отвесными скалами со всех сторон.

– Не выбраться?

– Нет! – подтвердил я. – Но если помирать, так лучше здесь, под открытым небом.

К моему удивлению, такая перспектива никого не испугала. Уговаривать их не пришлось. Один за другим люди соскальзывали по водяной горке вниз и плюхались в озеро. Предпоследним спустился раненый пилот, за ним прыгнул Вольфганг.

– Не переживай, Егор, не помрем, – проговорил Броуди, выбираясь на берег возле меня. Он улыбался во всю ширину своего рта, глаза его сияли.

– Связь появилась! – радостно воскликнул Левин. – Есть сигнал!

Советник тут же проделал некие манипуляции со своей пластиной, довольно хмыкнул и улегся на спину, подложив под голову руки. Только сейчас я заметил, что вся одежда на нем изодрана. Тяжко таким здоровякам ползать по узким подземельям.

– Дейв, что там? – потряс его за плечо Левин. – Не томи, расскажи, что сообщили?

Люди тут же обступили Броуди, желая услышать новости. Он выдержал паузу, после чего наигранно вяло объявил:

– Минут десять, и они нас заберут. Сектор чист, чужаков нет.

– Господи, – с облегчением прошептал профессор, – неужели выбрались?

– Выбрались, – подтвердил Броуди и снова расплылся в широкой улыбке.

– Как там у них дела с экспериментом? – с нескрываемой надеждой спросил Левин.

– Порядок, – довольно проговорил Броуди. – Работа идет полным ходом. Данные стоят на потоке. Ты еще удивишься, когда мы прибудем.

– Эх, – вдруг вздохнул Левин и посетовал: – Жаль, меня там нет. Боюсь, сбоя бы не вышло.

– Скоро доберемся, – успокоил его Броуди, пытаясь выжать мокрые насквозь брюки, не снимая их. – Диспетчер передал, что показатели в норме. Захват людей из прошлого идет в постоянном режиме. Индекс нелинейных преобразований почти равен нулю.

Эта совершенно непонятная для меня информация явно очень радовала их обоих.

Мы одержали маленькую победу, но она была нашей, и наверняка каждый сейчас верил и надеялся, что она не последняя. Главное, мы были живы. Не знаю, как остальным, а мне хотелось лишь одного – наесться до отвала и выспаться. Странная ткань комбинезона уже не липла к телу – к моему удивлению, она высохла практически за пару минут. Но мышцы болели так, будто меня долго избивали палками. Я смертельно устал, вымотался окончательно. Ведь, если вдуматься, я не ел и не спал сто шестьдесят девять лет.

Все мы распластались на горячих камнях, нежась под ярким, ласковым солнцем. Гвардейцы развалились, как попало, некоторые тут же уснули.

Не передать, что я испытал, глядя на небо. Солнце вставало, небосвод был чуть розоватым, и на нем все еще виднелись звезды. Получалось, что мы проползали по узким проходам и страшным расщелинам всю ночь, даже не заметив того. Но теперь все чувствовали себя в безопасности. Казалось, что свистопляска с инопланетными тварями лишь сон, ночной кошмар, который постепенно растворялся в небытии, забываясь навсегда. Я знал, что это не так, но не хотел думать сейчас о чужаках, мечтавших уничтожить нас, стереть с лица земли. Просто дико устал. Прошли почти сутки с момента, как нас с немцем выудили из контейнеров и кинули в этот ад. И только сейчас я смог немного расслабиться. Очень хотелось курить, и я обратился к гвардейцам:

– Ребята, ни у кого нет папироски?

Солдаты непонимающе посмотрели на меня.

– Закурить, – сказал я и изобразил, что курю невидимую сигарету и выдыхаю табачный дым. Никто по-прежнему меня не понимал.

– Егор, – позвал Левин. – Ваше курение уже долгое время искоренено полностью. Люди отказались от вредной и пагубной привычки, не желая уродовать свой организм.

– Может, у вас и водки нет? – я непонимающе вскинул брови.

– Нет, – отрицательно покачал головой профессор и чуть улыбнулся: – Но я понимаю, о чем вы говорите. Ввиду своей деятельности, а также просто из моей природной любознательности я достаточно хорошо изучал ваше время. Тогда, как вы говорите, «па-пи-ро-са» и сто граммов были для вас чем-то вроде отдушины. Мы же давно отказались от алкоголя и никотина, поскольку они разрушают печень и легкие.

– Даже спирта нет медицинского? – Этот мир все больше переставал мне нравиться.

– Нет, – отрицательно покачал головой Левин, хитро прищурившись. – Мы теперь используем другие средства.

– Вот это да-а, – угрюмо протянул Вольфганг. – А я бы не отказался сейчас от доброй бутылочки шнапса, после всего, что мы пережили.

– Не волнуйтесь, – хитрый прищур профессорских глаз стал еще выразительнее. – Я же не зря сказал вам о своей природной любознательности. Неужто вы подумали, что человеку, сумевшему вытащить вас из сорок третьего года, не по силам воссоздать папиросу или столь простой по формуле напиток, как водка? – Левин заговорщически понизил голос, чтобы не слышал Броуди: – Мы с вами еще как-нибудь пропустим по стаканчику.

Мне пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться, а Вольф едва не полез к Левину обниматься. Судя по восторгу в его глазах, он бы на радостях задушил щуплого профессора в крепких объятьях. Спас Левина резкий писк нарукавной пластины Советника. Броуди тут же вскочил на ноги, задрал голову вверх и заорал:

– Катер на подходе! Всем приготовиться!

Мы поднялись и стали ждать.

Спасательный катер неслышно появился над бухтой, завис, а потом медленно опустился над водой возле берега. Отошла панель, выдвинулась лестница. Выглянувший из недр катера гвардеец заметил Советника, отдал ему честь, а потом махнул рукой:

– Грузитесь быстрее!

Второго приглашения не потребовалось. Мы мигом заскочили внутрь летательного аппарата и расселись по свободным местам. Находящиеся на катере гвардейцы смотрели на нас с нескрываемым интересом. Грязные, небритые, изодранные, мы были похожи на отбросы общества, а не на солдат.

Едва мы взлетели и пошли в сторону базы, за нами пристроилась эскадрилья вражеских «крабов». Мы снова напряглись. Повторять пережитое нами никому не хотелось.

– Черт! Опять! – с тревогой в голосе вскричал Советник. – Сектор не очищен от врага?

– Все будет нормально, – равнодушно ответил ему пилот.

– Неужели это никогда не кончится? – Левин тяжело выдохнул и вжался в кресло. – Все повторяется сначала, нам не суждено, наверное, добраться до цели.

Но гвардейцы из спасательной группы, напротив, были спокойны. Они явно знали больше, чем мы. Все замерли, затаив дыхание, глядя на корабли преследователей. Катер прибавил скорость, четверка «крабов» не отставала. Они обхватили нас кольцом, выпустили несколько снарядов, но пилот удачно сманеврировал, избежав их.

И в этот миг невесть откуда навстречу чужакам выскочило с десяток наших машин. Они напали на врагов неожиданно, сразу изрешетив их огнем. Шансов уйти у чужаков практически не было. Все их корабли горящими обломками рухнули вниз.

Мы, все до одного, зааплодировали нашим спасателям, а когда овации смолкли, встречавший нас гвардеец объяснил:

– Они попались в свою же ловушку. Караулили вас, а мы тем временем ждали их.

На этот раз мы могли с уверенностью сказать, что теперь все злоключения позади. Наш катер в сопровождении эскорта охраны взял курс на секретную российскую базу.

Часть вторая

В полете я задремал – сказывалось напряжение последнего дня. Разбудили меня, когда катер уже приземлился.

– Вот мы и дома, – с хрустом потянулся Советник и встал. – Все на выход!

Мы спустились по трапу в просторное светлое помещение с матовыми белыми стенами без окон. Остановились перед катером в ожидании, озираясь по сторонам, – судя по всему, снова оказались под землей. Вдоль стен тянулись ряды летательных аппаратов, но других людей, кроме нас, здесь не было.

– Всех благодарю за работу! – обратился к нам Советник. – Гвардейцы – отдыхать. Левин, Кузнецов и Шульц – за мной.

Очень хотелось попрощаться с парнями, столько сделавшими для нашего спасения, но времени на сантименты нам Броуди не дал. Пришлось на ходу поднять сжатый кулак и отсалютовать гвардейцам и пилотам. Они помахали в ответ.

Советник повел нас по широкому коридору с множеством дверей вдоль стен. Тут было чисто и тихо, даже не верилось, что где-то сейчас идет страшная война и человечество гибнет от иноземных тварей. Я был удивлен, поскольку ожидал увидеть толпы беженцев, походные госпитали и прочие атрибуты военной базы, а попал в вылизанную до блеска канцелярию. Иногда из дверей выходили люди и молча следовали мимо нас по коридору, вежливо кивая в знак приветствия. Никакой суеты, никакого страха в глазах.

Одним из них был сухощавый паренек со всклоченными волосами и не сходящей с лица улыбкой. Броуди представил нас друг другу и пояснил, что Илья – так звали паренька – будет опекать нас в первые дни пребывания на базе, станет для нас нянькой и гидом. Мы распрощались с Броуди и Левиным, и, пока шли с Ильей по очередному коридору, он ввел нас в курс дела, рассказал вкратце о жизни на базе, объяснил некоторые нюансы. Многого мы не понимали, но паренек терпеливо растолковывал, что к чему. Несмотря на то что говорили мы на одном языке, многие слова я и Вольфганг слышали впервые. Сказывалось полтора века, пропастью лежавших между нами. Илья подыскивал замену непонятным для нас словам и терминам, стараясь донести общий смысл. Стоило признать, давалось ему это непросто.

Илья показал наши комнаты, а потом с помощью похожего на пистолет прибора вживил под кожу левого плеча датчики, которые назвал «именными идентификаторами». Я почувствовал слабый укол, словно комар укусил.

– Первое время будет чесаться, – предупредил Илья, – придется немного потерпеть. С идентификатора на общий сервер поступает сигнал о вашем местонахождении, состоянии здоровья и прочая информация. Потеряв его, вы для системы будете считаться погибшими.

– А если мне оторвет плечо? – полюбопытствовал Вольф.

– Система перестанет вас видеть, – невозмутимо произнес Илья.

– Постараюсь его беречь, – ухмыльнулся немец.

Потом Илья показал нам, как управляться с душем, выдал новую одежду и позволил некоторое время подремать. Спустя два часа Илья растолкал нас и сопроводил в конференц-зал. Широкие двери автоматически открылись, и мы шагнули в огромный зал с рядами кресел перед трибуной, за которой поблескивал зеркальный экран во всю стену. На трибуне стояли Советник Броуди, профессор Левин и незнакомый нам человек в военной форме. Броуди и профессор, видимо, так и не отдохнули, даже не успели умыться и переодеться. Стояли перепачканные, в изорванной одежде. Человек в форме явно выделялся на их фоне, был подтянут и бодр. Прищурив глаза, он внимательно разглядывал собравшихся. Я ничего не понимал в знаках отличия военнослужащих будущего, но и без того сразу становилось ясно, что он имеет высокий чин.

Весь зал был заполнен людьми в таких же серых комбинезонах, как те, в которые одели нас с Вольфом сразу после того, как мы попали в этот мир. Они сидели в креслах, разделенные на две большие группы, в проходе между которыми стояли гвардейцы с автоматами наперевес. Несложно было догадаться, что это «новоприбывшие», как окрестил их Левин, и что означали слова Броуди, сказанные профессору на каменистом берегу окруженного скалами озера: «Работа идет полным ходом». Эксперимент Левина по переносу в будущее солдат из прошлого превращался в конвейер. Человек двести, они слушали вещавшего Броуди с выражением полного недоумения на лицах. Ребята растерянно глазели по сторонам, перешептывались, но явно не понимали, где находятся и что, собственно говоря, тут происходит. Что ж, знакомое ощущение. Мы с Вольфом уже благополучно избавились от него, пообщавшись с чужаками и узрев творящийся на Земле кошмар воочию. Даже переглянулись, горько усмехнувшись. Становилось ясно, почему между группами «новичков» стояли гвардейцы – русские и немцы, недавние враги, могли передушить друг друга, так и не успев вступить в бой с инопланетянами.

Мы присели с краю на свободные кресла. Броуди рассказывал «новоприбывшим» о том, как они тут оказались, какой сейчас год и о ситуации на нашей планете. Слушали его с полнейшим недоверием, иногда перебивая злыми, язвительными репликами. Советник, не обращая внимания на доносившиеся с мест колкости, закончил речь, после чего представил мужчину в форме. Им оказался главнокомандующий армией Земли Командор Александр Волков. Мужчина сухо кивнул.

По залу прошелестел ропот недоверия, один парень вскочил и громко выкрикнул:

– Вы издеваетесь?! Что за херня тут творится?!

Советник сделал успокаивающий жест, и слово взял Командор Волков. Голос у него был низкий, с хрипотцой:

– Эта херня, как вы изволили выразиться, называется войной. Жесточайшей, ужасающей войной, каковой еще не выпадало на долю человечества. Впервые за всю нашу с вами историю можно твердо сказать, что человечество на грани исчезновения. Счет идет на дни, такова печальная правда. Не все зависит от нас, но мы должны попытаться выстоять, дать отпор инопланетным захватчикам. И как бы пафосно ни звучало, у нас есть только два выбора – победа или смерть. Мы призвали вас на фронт. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вплоть до трибунала. Это может показаться жестоким, но у нас нет времени с вами нянчиться.

В зале притихли.

– Серьезный у них тут командир, – шепнул мне Вольфганг. Я, соглашаясь, кивнул. Командор Волков производил впечатление волевого и бескомпромиссного лидера.

– Здесь вы находитесь в относительной безопасности, – продолжал Волков. – Пока нам удается держать местоположение этой базы в секрете от чужаков. Долго это длиться не может. Рано или поздно инопланетные твари узнают о нас и нанесут удар. Но это время даст нам возможность вытащить из прошлого сотни, а может, тысячи других солдат. У вас будут двухнедельные курсы для ознакомления с современными видами вооружения, после чего вы пойдете в бой. Взгляните, что творится сейчас на поверхности Земли. Кадры, которые вы увидите, – не кинохроника. Все, что предстанет перед вашими глазами, происходит в реальном времени в разных уголках нашей планеты.

За его спиной вспыхнул огромный экран, разделенный на большие квадраты. В каждом из них появились сожженные дотла города, яростные схватки между инопланетянами и людьми в небе и на земле. Грохот взрывов и крики ужаса из динамиков наполнили помещение.

Люди притихли. Они понемногу начали понимать, что это не обман, не сон и не кошмар, а страшная реальность, которая гораздо ужаснее любого ночного кошмара. Они полагали, что повидали в своей жизни все отвратительное, что может выпасть на долю человека, а теперь приходило осознание, что из одного адского пекла их выдернули в нечто более страшное.

Экран погас, и Командор продолжил:

– Большинство из вас – специалисты в своей области: летчики, танкисты, разведчики, снайперы. Каждому найдется место в строю. Ваша первостепенная задача – применить свои знания, адаптировать их к этому миру. Еще несколько часов назад вы сражались друг с другом. Теперь вам придется драться плечом к плечу, как братьям, защищая единую Родину. Любые распри на национальной почве будут пресекаться на корню по законам военного времени.

Мы с Вольфгангом переглянулись. Недавние события разрушили взаимную ненависть между нами, и в отличие от только попавших сюда солдат мы уже не испытывали вражды. Мы понимали, что, только сплотившись, сможем одолеть врага. От того, как быстро это поймут новички, зависела дальнейшая судьба целого мира.

– А теперь я попрошу подняться и представиться двух первых «новоприбывших», – громко произнес Волков.

Поглощенные гнетущими мыслями, мы с Вольфом не сразу поняли, что речь идет именно о нас. Сидевший за нами Илья бесцеремонно ткнул нас в бока:

– Поднимайтесь.

Мы встали. Внимание присутствующих сразу переключилось на нас. Оба мы испытывали неловкость. Сотни глаз жадно уставились на нас, прожигая недоверчивыми взглядами.

– Эти люди, – пояснил Командор, – стали первыми, кого нам удалось вытащить из прошлого. Они здесь всего сутки, но уже успели побывать в боях с чужаками. Возможно, их свидетельства будут более убедительными для вас. – Затем обратился к нам: – Представьтесь, пожалуйста.

Никогда мне не доводилось выступать перед таким собранием. Я оглядел зал и отчеканил:

– Старший лейтенант Красной Армии Кузнецов Егор Фомич, шестая эскадрилья восьмисотого штурмового авиационного полка.

– Обер-лейтенант Вольфганг Шульц, восьмой авиакорпус четвертого воздушного флота Германии, – расхрабрившись, громко перебил меня Вольф, вытянувшись в струну. – Поверьте, парни, – голос его предательски дрогнул, – то, что творится здесь, пострашнее Восточного фронта будет.

Вольфганг смолк, не в силах договорить, тронул меня за локоть, жестом предлагая продолжить. Я помолчал. Оратор из меня никудышный, а сейчас я должен кратко и емко донести до «новичков» информацию о теперешнем положении вещей. Это было чертовски сложно, я и сам многого не понимал. Бросил взгляд на Советника, в надежде, что он придет мне на помощь, но Броуди молча смотрел на меня, предоставив выкручиваться самому. Я не винил его, Командор был абсолютно прав – из наших уст правда зазвучала бы куда убедительнее. Пришлось начать:

– До недавнего времени я бился с немцами, защищая Родину. Ради этого я готов был погибнуть. За мгновение до смерти меня, как и всех вас, перетащили во времени сюда. Трудно было разумом принять, что такое возможно, но сейчас, после того, что я увидел, у меня больше нет сомнений. Эти кудесники из будущего дали мне шанс еще раз встать на защиту Отчизны. Твари, заполонившие нашу общую планету, омерзительны. Но при этом они сильны и храбры. Мощь их оружия поразительна. Они беспощадны ко всему живому, им ненавистны люди, и они мечтают разделаться с нами. Остановить их – наш общий долг. Нам с Вольфгангом Шульцем – асом Люфтваффе, с которым вчера мы схлестнулись в нашем последнем бою в небе над Курской дугой, – хватило нескольких часов пребывания здесь, чтобы из заклятых врагов стать…

Я запнулся, подыскивая правильное слово, но Вольф пришел мне на выручку:

– …верными друзьями.

Тишина в зале стала тягучей, вязкой. Никто нас не перебивал, все внимательно слушали, но чувствовалось напряжение, возникшее от неприятия последней фразы. Ясное дело, обе группы не испытывали теплых чувств друг к другу, а подобное братание восприняли как предательство.

– Даже не знаю, как реагировать, слыша такое… – продолжил я. – Вчера я с удовольствием убил бы его, – в зале послышался легкий смешок, затем еще один, – но за прошедшие несколько часов мы столько раз доверяли друг другу свои жизни, спасали друг друга из опасных ситуаций, рискуя собой, что убивать его мне как-то даже неловко. – В зале послышался смех, напряжение понемногу спадало. – Не знаю, можем ли мы быть друзьями, но доверять друг другу можем и воевать вместе против общего врага тоже… Как у нас говорят, я бы с ним в разведку пошел… Ну вот, собственно, и все, что хотел сказать.

Я сел, чувствуя, как горят мои щеки. Советник и Левин глядели на меня одобрительно, а Волков чуть заметно кивнул. Наверное, я нашел нужные слова. Вольфганг улыбнулся, протянул мне руку. И я ее пожал. В зале царила тишина, люди пытались осмыслить сказанное.

Броуди снова взял слово:

– Вы, наверное, гадаете, что это за твари такие? Почему они оккупировали нашу Землю? На второй вопрос у нас пока нет ответа, а вот что они собой представляют, мы вам сейчас покажем.

Он отошел чуть в сторону и сделал приглашающий жест стоявшему неподалеку гвардейцу. Экран позади трибуны поднялся вверх, открывая широкий проход. В зал выехал большой куб из темного стекла, в котором легко мог поместиться взрослый человек. Сопровождали его двое вооруженных солдат.

«Новоприбывшие» следили за происходящим, затаив дыхание. Куб остановился посреди зала, темные стенки его постепенно светлели. Казалось, внутри куба мечется какой-то зверь. Когда куб стал совсем прозрачным, по залу пронеслись изумленные возгласы, многие вскочили со своих мест.

За толстым стеклом находился чужак. Заметив людей, он одновременно моргнул всеми четырьмя глазами и пронзительно зашипел. Шерсть на вытянутой морде ощетинилась, пасть хищно раскрылась, обнажая ряды острых зубов. Он кинулся на стоявшего рядом гвардейца, но толстое стекло выдержало. Монстр со всего маху налетел на него и, ударившись, с визгом отпрянул, полосуя по воздуху стальными когтями.

Чужак не оставлял попыток выбраться из стеклянной тюрьмы. Он снова прыжком ринулся вперед, принялся изо всех сил колотить по стенке, царапать ее стальными когтями. По залу раздавался глухой стук. Стекло было таким прочным, что на нем даже следов не оставалось, только брызги слюны чудовища.

Гвардейцы спокойно стояли рядом, не обращая ни малейшего внимания на беснующегося инопланетянина.

– Что это за тварь?! – раздались возгласы. – Сатанинское отродье!

– Это, – будничным тоном произнес Командор, – типичный представитель инопланетной расы, которая намеревается истребить людей.