Текст книги "Америка против Китая. Поднебесная сосредотачивается на фоне пандемии"

«Китайская мечта» – корректировка «реформ и открытости»

Решая ключевой вопрос совершенствования экономической модели, Си Цзиньпин для начала поставил диагноз колоссальному организму народного хозяйства. Он честно признал: «В процессе развития наша страна сталкивается со значительными противоречиями и вызовами, на её пути встречаются немалые трудности и проблемы. Например, по-прежнему остро стоит вопрос неравномерного, негармоничного и непродолжительного развития. Китай недостаточно силен в области научно-технических инноваций, отраслевая структура характеризуется нерациональностью, во многих сферах до сих пор используется экстенсивная модель развития, разница между уровнями развития города и деревни, как и между уровнями доходов разных слоев населения, продолжает увеличиваться. Значительно обострились социальные противоречия, накопилось множество вопросов, тесно связанных с первоочередными интересами населения, в сферах просвещения, трудоустройства, социального обеспечения, медицины, жилья, экологии, безопасности продуктов питания и лекарственных препаратов, безопасности на производстве, общественного спокойствия, исполнения законов и т. п. Малозащищенная часть населения испытывает большие жизненные трудности. Также налицо проявления формализма, бюрократизма, гедонизма и расточительства. В некоторых наиболее уязвимых областях то и дело обнаруживаются случаи коррупции и другие негативные явления, ситуация с антикоррупционной борьбой по-прежнему остается весьма острой. Для урегулирования всех этих вопросов необходимо углубление реформ».

Вслед за диагнозом последовала программа лечения. Самая глубокая из подготовленных Си Цзиньпином и его единомышленниками реформ называлась синь чантай – «новая нормальность», или «новая норма». По существу, она означала серьезную корректировку всего маршрута движения, намеченного Дэн Сяопином в 1978 году. Политика «реформ и открытости», разработанная в условиях кризиса и состоявшая из наспех пригнанных друг к другу составных частей социалистического хозяйства и рыночной экономики, выполнила свою историческую роль. Китай отодвинулся от грани хаоса и самораспада возникших в результате авантюрного «большого скачка» и «культурной революции». Более того, политика Дэн Сяопина вывела страну на восходящую траекторию, она удачно использовала международную обстановку 80-х – 90-х годов. Но в новых условиях, на новом уровне развития КНР требовалась другая экономическая модель. Ею и стала «новая норма».

Смысл этой модели выглядит примерно так. Заканчивается период гонки за высокими темпами роста, во имя которых допускалось непропорциональное развитие экономики, приносились в жертву интересы населения и окружающей среды. Начинается время высокого качества экономической структуры, сбалансированности между отраслями и регионами, повышения эффективности капиталовложений и уменьшения энергоемкости, сокращения выбросов вредных веществ. Заканчивается период ставки на внешние рынки и привлечения иностранных инвестиций любой ценой. Начинается время приоритетного удовлетворения запросов внутреннего рынка, качественного улучшения и сближения условий жизни населения городов и деревень. Заканчивается период встраивания Китая в мировые производственные цепочки в качестве поставщика дешевой рабочей силы, вложения заработанных денег в контролируемые США финансовые институты. Начинается время производства высококачественных и конкурентоспособных товаров в собственных цепочках, основанных на достижениях отечественной науки. Пришла пора создания самостоятельной финансовой системы и обеспечения глобальных интересов Китая.

Управлять страной с помощью законов

Ради перевода экономики на рельсы «новой нормы» Си Цзиньпину было необходимо не только подавить лишь слегка прикрытое сопротивление могущественных и многочисленных групп влияния и коррупционных цепочек, кормившихся от «старой нормы». Надо было еще и навести порядок в партии, во всем управленческом слое, обществе в целом. «Авгиевы конюшни» власти и бизнеса были переполнены. Их расчистке были посвящены состоявшиеся после XVIII съезда 4-й (2014), 5-й (2015) и 6-й (2016) пленумы ЦК КПК. За эти три года вместо разрозненных «посадок» и живописных расстрелов на стадионах развернулась общенациональная системная борьба с казнокрадством. Си Цзиньпин сформулировал название еще одной авторской стратегии и фа чжи го – «управлять страной при помощи законов».

Были существенно расширены полномочия как государственных надзорных органов, так и действующих внутри КПК «комиссий по проверке соблюдения партийной дисциплины». С начала 2013 года до конца 2017 года более 1,3 млн. чиновников понесли дисциплинарные и административные наказания. Антикоррупционные расследования затронули 280 чиновников ранга министра, 8600 в ранге замминистра или главы департамента. Стоит вспомнить, что за первое десятилетие «реформ и открытости» (1978–1988) были наказаны всего два чиновника такого высокого уровня, во второе десятилетие – 15. Между 2003 и 2012 годами своих постов лишились свыше 80 «руководящих кадровых работников». Эффективная борьба с коррупцией не только оздоровляет экономические отношения и дисциплинирует систему партийно-государственной власти снизу доверху. Она пользуется растущей поддержкой подавляющего большинства китайцев, обеспечивает подъем национального духа, вселяет оптимизм.

Новый Шелковый путь. Главный проект XXI века

Выдвигая долгосрочный план «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации», Си Цзиньпин понимал, что может натолкнуться на колоссальные внешнеполитические трудности. Вскоре после получения должности председателя КНР он в июне 2013 года отправился в Сан-Франциско, где на частной вилле в течение восьми часов вел диалог с президентом Обамой. Если в 2009 году Обама предложил предыдущему председателю КНР Ху Цзиньтао роль «ведомого» в новом тандеме по управлению миром, то Си Цзиньпин выложил на стол концепцию «нового типа отношений великих держав». Она предусматривала равенство обеих держав, что оказалось неприемлемым теперь уже для Соединенных Штатов. О том, что компромисса достичь не удалось, свидетельствует не только продолжение американского сдерживания Китая в разных формах, но и выдвижение Пекином двух новых внешнеполитических стратегий.

В сентябре 2013 года, выступая в столице Казахстана перед студентами «Назарбаев-Университета», Си Цзиньпин предложил «объединить усилия и на основе инновационных методов взаимодействия создать “Экономический пояс Великого шелкового пути”, сделать поддерживаемые между евроазиатскими странами экономические связи более тесными. Вскоре китайский лидер выступил в парламенте Индонезии с речью, в которой выдвинул стратегическую концепцию совместного построения «Морского шелкового пути XXI века».

Одновременное выдвижение двух связанных с историческим Шелковым путем внешнеполитических инициатив после трех десятилетий следования завету Дэн Сяопина тао гуан ян хуэй («скрывать способности и ждать своего часа») вызвало немало вопросов. Одни эксперты объясняли это достижением Китаем именно во втором десятилетии XXI века качественно нового уровня экономического и военного могущества, требующего внешней проекции. Другие указывали на быстрый рост национализма среди военных и молодежи, считающих, что Китай уже «дождался своего часа», и требующих активизации внешней политики. Но, скорее всего, речь поначалу шла не о стратегическом наступлении сразу на двух направлениях, а об активной стратегической обороне, призванной отвести все более реальную угрозу блокады и окружения.

Инициативы «Экономического пояса Великого шелкового пути» и «Морского шелкового пути XXI века» в стратегическом смысле нацелены на предотвращение окружения Китая по периметру границ. Первая призвана прикрыть западные границы, вторая – границы на юге и востоке, откуда последние два века на Китай обрушивались самые страшные беды. Северный участок надежно прикрыт стратегическим партнерством с Россией. На западе угроза перманентной гражданской войны нависла над Афганистаном, нестабильна ситуация в Киргизии и Таджикистане, антикитайские настроения усиливаются во всех странах Центральной Азии, включая Казахстан. Не всегда последовательную политику проводит провозгласивший себя «другом в любую погоду» Пакистан. На юге сохраняется напряженность в отношениях с Индией, ситуация время от времени приближается к предвоенной. Недружественные слова раздаются от правителей Мьянмы (Бирмы), еще недавно чуть ли не евших с рук представителей Пекина, проекты сотрудничества с Поднебесной в этой стране тормозятся. Сразу после провозглашения американского «Поворота к Азии» обострились отношения с Филиппинами, Вьетнамом и другими странами Юго-Восточной Азии из-за принадлежности островов Южно-Китайского моря. Неспокойно стало и в Восточно-Китайском море, где вокруг островов Дяоюйдао (Сенкаку) в любой момент может начаться вооруженное столкновение с Японией. Южная Корея соглашается на размещение новых американских ракет, нацеленных на Китай. Потакание Вашингтона сепаратистским настроениям на Тайване грозит создать очаг напряженности в Тайваньском проливе, жизненно важном для китайского и мирового судоходства.

Две стратегические инициативы Пекина с самого начала выглядели как стремление за счет ускоренного роста торговли и капиталовложений предотвратить окружение и удушение. Труднее всего этого добиться в зоне Морского шелкового пути, на просторах Тихого и Индийского океанов. Индия категорически отказывается участвовать в китайских инфраструктурных проектах. Происходит активизации военных связей тихоокеанских стран с США, создается новая структура – Индо-Тихоокеанское партнерство с возможным участием Японии, Индии, Австралии и США. Даже без участия американцев начинает функционировать Транс-тихоокеанское партнерство, куда по-прежнему не приглашают вторую экономику мира. Важно и то, что Китай еще только создает океанский военный флот. В отличие от американских ВМФ, его корабли не ведут постоянное патрулирование торговых путей в Индийском и Тихом океанах. Администрация Трампа усиливает американское военное присутствие на морских рубежах Китая, строит новые авианосцы и корабли сопровождения, активизирует противоракетные системы THAAD (АзияПРО) в Южной Корее и Японии. Угроза для жизненно важной морской торговли КНР сохраняется на высоком уровне.

Ситуация в зоне «Экономического пояса Великого шелкового пути» выглядит для Китая гораздо лучше. Нестабильность в бывших советских республиках Средней Азии купируется благодаря активизации России, бросившей было этот регион на произвол судьбы. Успешная интеграционная деятельность Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и начавшееся сопряжение его с китайской инициативой «Пояс и путь» делает ситуацию в регионе более стабильной и предсказуемой. Позитивную роль играет и сам Китай, наладивший тесные связи со странами региона на двусторонней основе. Членство Китая, России, стран Центральной Азии в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) позволяет избегать излишних подозрений Пекина в экспансии. Присоединение к этой организации Индии и Пакистана в 2015 году также отвечает интересам «шелковой» стратегии.

События последних лет показали, что в Пекине отдают приоритет стратегии Экономического пояса Шелкового пути. Так было и в старину – нарушение работы Морского шелкового пути вызывало активизацию Шелкового пути наземного и наоборот. Продвижение новой стратегии остается в центре внимания высшего руководства страны, регулярно проводятся обсуждения в партийных и государственных органах. В Пекине весной 2017-го и 2019 года прошли саммиты «Пояса и пути», как стали сокращенно именовать наземную и морскую инициативы. В обоих мероприятиях принимал участие В.В. Путин.

Разрабатывая и осуществляя две параллельные стратегии Шелкового пути, Пекин одной из важных задач считает обеспечение товаропотока в Западную Европу и обратно самым безопасным путем. Таковым остается «Новый континентальный мост», трансконтинентальная железная дорога, которая пересекает весь Китай, Казахстан, западные районы России, Белоруссию, Польшу и заканчивается в городах Германии, Голландии, Франции и Испании. Традиционно важную роль также играют модернизированные Транссиб и БАМ, другие стальные магистрали, по которым в Восточную и Западную Европу уже идут контейнерные поезда. Растущий интерес Пекина вызывает Северный морской путь. Россию не минует новое скоростное шоссе «Западный Китай – Западная Европа», которое уже действует в Китае и Казахстане, а к 2025 году должно дойти до Санкт-Петербурга.

За прошедшее время разные страны проявили разное отношение к инициативе «Пояс и путь». Те, кто увидел в ней безвозмездную раздачу средств в обмен на громогласную поддержку пекинских инициатив, были разочарованы просьбами начать расплачиваться по кредитам. Те же, кто нашел точки соприкосновения своих национальных интересов с Поднебесной, уже реализуют конкретные проекты взаимодействия со специально созданными финансовыми институтами – Азиатским банком инфраструктурных инвестиций (АБИИ) и фондом «Шелковый путь».

К сожалению, нашей стране в этом отношении пока похвастаться особенно нечем. Проект скоростной железной дороги Москва – Казань с продолжением до Екатеринбурга и даже Владивостока вот уже много лет не может сдвинуться с места. Миллиардные вложения фонда «Шелковый путь» в проекты «Ямал – СПГ» и СИБУР, конечно, важны, но они лежат в стороне от инфраструктурной основы ЭПШП. Российские и китайские чиновники никак не могут найти такие проекты, которые одновременно отвечали бы национальным интересам сразу двух стран. Хочется верить, что затянувшаяся подготовительная работа в рамках «Пояса и пути» завершится реализацией масштабных и успешных российско-китайских проектов. Ведь Новый шелковый путь, как и исторический Великий шелковый путь, – это не прямая линия. Торговые маршруты могут менять направление, обходить препятствия и устремляться в зоны благоприятствования.

Как показало дальнейшее развитие событий в Китае и на мировой арене, подготовка плана «Китайская мечта» была весьма своевременной. Начатые в соответствии с новым планом кардинальные реформы позволили хотя бы частично подготовиться к ждавшим его испытаниям, смягчить силу ударов, которые обрушились на Китай с приходом в Белый дом президента Дональда Трампа. Важную роль в собирании сил Поднебесной сыграла духовная составляющая «Китайской мечты». Провозглашенное Си Цзиньпином «великое возрождение китайской нации» стало тем маяком, который помогает каждому китайцу видеть смысл своего существования, гордиться общими успехами, быть готовым к трудностям, которые неизбежны в истории великой державы.

«Китайская мечта» заполняет духовный вакуум, мобилизует нацию

При всей своей практичности китайская нация всегда ставила на первое место идеалы, духовные ценности. Веками жизнь китайцев определяли великие философские школы Конфуция, Лао-цзы и других мыслителей Древнего Китая. Своим обещанием счастливого будущего привлекли жителей Поднебесной пришедшие из дальних краев, но быстро китаизированные буддизм и марксизм. Стремление восстановить собственные китайские идеалы и порядки, покончить с владычеством пришлых «варварских» династий монголов и маньчжуров, а также японских захватчиков веками поднимало на самопожертвование миллионные армии патриотов. Превосходство лозунгов справедливости, равенства и национального единства гарантировало Компартии Китая победу над коррумпированным и безыдейным режимом партии Гоминьдан во время гражданской войны. Популярность идей социализма в первое десятилетие существования КНР подкреплялась зримыми успехами в борьбе с нищетой, развитием национальной экономики.

Однако эксперименты «большого скачка» и «культурной революции» принесли практически каждому китайцу и всей нации так много страданий и лишений, что не могли не бросить тень на всю теорию и практику социализма. Понимая растущее разочарование народа в «идеях Мао Цзэдуна», ультралевые идеологи развернули кампанию по искоренению соперничавших с ними «идей Конфуция». Учение, ставшее за две с лишним тысячи лет основой национальной этики, китайского образа жизни подверглось сокрушительной критике. В результате идеологической обработки нескольких поколений молодых китайцев конфуцианские «скрепы» были, как минимум, сильно ослаблены. Правда, коммунистические идеи тоже не прибавили себе убедительности.

После смерти Мао Цзэдуна в 1976 году была свернута катастрофическая «культурная революция». В 1978 году стартовала разработанная Дэн Сяопином, Е Цзяньином, Чэнь Юнем, Си Чжунсюнем и другими «старыми революционерами» программа «реформ и открытости». Она позволила Китаю отползти от края пропасти, а затем дать старт удивившему весь мир ускоренному развитию сельского хозяйства, промышленности, науки. Компартия доказала на практике, что она не утратила «мандат Неба» и имеет право править.

Партия как единственная общенациональная управленческая «скрепа», как коллективный «эффективный менеджер» и одновременно интеллектуальный штаб нации вернула себе доверие. Однако коммунистические идеи все равно оставались в немалой степени скомпрометированными. Сопровождавшая экономический подъем коррупция тоже не способствовала популярности «идей Маркса – Ленина – Мао Цзэдуна».

Быстрый рост экономики Китая, улучшение жизни сотен миллионов людей отодвинули на второй план вопросы духовности, и уже скоро возникший духовный вакуум стал влиять на всю жизнь Поднебесной. В первую очередь это проявлялось в лавиноподобном распространении коррупции. Она поразила партийный и административный аппарат, армию и службы безопасности. Возмущение размахом казнокрадства и безнаказанностью коррупционеров приводило к массовым демонстрациям и смутам, вершиной которых стали события на площади Тяньаньмэнь весной 1989 года. Возросла популярность традиционных религий, стали возникать новые течения и секты. Левацкие, бунтарские элементы «идей Мао Цзэдуна» стали набирать популярность среди «новых красных» – части молодежи и простого народа, особенно в депрессивных провинциях, как протест против неравенства и несправедливости. В больших городах и процветающих приморских провинциях тоже накапливалось недовольство. Растущий средний класс уже не удовлетворяется возможностями покупки все новых нарядов, гаджетов или автомобилей, поездками за границу в отпуск. Тем более что самые важные в жизни вещи – современное жилье, образование для детей или качественная медицинская помощь – остаются труднодоступными для многих людей среднего достатка, особенно для молодежи. Причин для недовольства достаточно у самых разных слоев общества.

Ответом китайских властей на изменения общественных настроений стало некоторое ужесточение борьбы с коррупцией, ограничение зарубежной кино– и телепродукции, активизация пропаганды социалистических ценностей. Однако все эти меры носили несистемный, половинчатый характер и не принесли обществу столь необходимого оздоровления. Духовный вакуум становился вполне реальной проблемой.

Возродить нацию в духе патриотизма

Свет в конце туннеля появился только с приходом в Чжуннаньхай, резиденцию китайского руководства, нового лидера по имени Си Цзиньпин. Выдвинув в конце 2012 года долгосрочную программу «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации», он предложил новый смысл жизни каждому китайцу, всему народу Поднебесной. Акцент на слово «нация» делался автором «Китайской мечты» с самых первых выступлений перед элитами и простыми китайцами. Уже весной 2013 года Си Цзиньпин более подробно представил свой план на сессиях Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП, парламент страны) и Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая (ВК НПКСК, аналог нашей Общественной палаты). Он назвал три главных условия осуществления «Китайской мечты»: «Во-первых, обязательно идти по китайскому пути, то есть по пути социализма с китайской спецификой. Китайская нация – это нация незаурядной креативности. Раз мы сумели создать великую китайскую цивилизацию, то тем более сможем продолжать и расширять путь развития, соответствующий китайским реалиям. Во-вторых, возвышать китайский дух, сердцевина которого – патриотизм, а также дух эпохи, сердцевина которого – реформы и новаторство. В-третьих, объединять силы нации, которые рождаются великой сплоченностью 56 национальностей с населением, превышающим 1,3 млрд. человек. Китайская мечта – это мечта всей нации и каждого китайца в отдельности».

Характерный для «мечтателя из Чжуннаньхая» долгосрочный и системный подход к решению главных проблем китайской нации проявился в одновременном выдвижении нескольких стратегий. Все они взаимосвязаны и успех каждой зависит от успеха остальных. «Новая нормальность» – в экономике. «Управление государством при помощи законов» – в сфере преодоления коррупции и беззакония. «Пояс и путь» – выход Поднебесной на геополитический и геоэкономический простор. Эти и иные, менее масштабные стратегии, входят в долгосрочный план «Китайская мечта», являются средствами достижения главной цели – «великого возрождения китайской нации». Ключевыми словами являются «китайская нация». Обостренное чувство любви к Китаю, назови его патриотизмом или национализмом, было неисчерпаемым источником массового героизма в годы войн и творческой энергии в периоды мирного труда. Усилить любовь к Родине, направить его в созидательное русло означает преодолеть индивидуализм и стяжательство, обиды за ошибки минувших десятилетий и нестроения текущего этапа, вселить веру в свои силы и мощь Китая. Вот какой замысел проступает из плана «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации».

Призыв к «великому возрождению нации» не может оставить безучастным ни одного настоящего китайца. Он призван мобилизовать энергию правоверных коммунистов, умиротворить скрытых антикоммунистов и пробудить аполитичное «молчаливое большинство». Он способен вернуть под красные знамена КНР и КПК испытавшую влияние либеральных идей или вовсе безыдейную молодежь постиндустриальной эпохи.