Текст книги "Полигон. Знаки судьбы"

Рассказ 6-й
События

Событие первое. Возможно, оно и есть самое знаменательное, так как без него не было бы остальных знаменательных событий. Назову точную дату – 31 декабря 1958 года.

В конце 1957 года я окончил Военную Академию бронетанковых войск. Тогда она ещё носила имя И.В. Сталина. Наш выпуск был последним, когда окончившим вручали серебряный значок с этим именем. Все последующие выпуски всех военных академий получали значки, изготовленные из белого сплава, на которых вообще не было щитка с указанием названия академии. Эти значки в офицерском сообществе получили название “голых”. В начале 1958 года я прибыл к первому своему месту службы – в Кубинку, на Научноисследовательский испытательный Полигон бронетанковой техники.

Мне в то время было без малого 24 года. Время подумать об устройстве семейной жизни. Невест в военном городке Полигона было множество. Дочери офицеров и служащих. Но мне некоторое время было совершенно не до этого. Человек я самолюбивый. Не люблю быть в середняках, а, тем более, в отстающих. Поставил себе целью в короткие сроки добиться хороших результатов в испытательной работе. Употребив слово “работа”, я не ошибся. То, чем занимались офицеры-испытатели, нельзя было назвать службой. Это была трудная, напряжённая, иногда, особенно в командировках, просто адская работа. Именно работа, труд. Чтобы освоить профессию испытателя, мне потребовалось около восьми-девяти месяцев. Всё это время мне было не до гуляний. Кроме того, возможно, чувствовалась определённая стеснительность при общении с противоположным полом. Я ведь с третьего класса и до самого окончания учился в мужской школе. А потом была, ещё более мужская, военная академия. На танцы, которые по выходным проводились в клубе Полигона, я не ходил. Была определенная вероятность того, что при таком ходе событий я мог остаться и холостяком. Если бы не Она. Галя Соколова. Удивительная, необыкновенная девушка, и очень разборчивая в знакомствах. К концу года я созрел и очень хотел познакомиться с ней поближе. Но не знал, как это сделать.

Завершался 1958 год. 31 декабря. Вечер. Поздний вечер. До наступления Нового года уже менее часа. Я сижу на скамейке перед её подъездом. Не решаюсь. А время уходит. Выручил случай. Домой возвращался Галин брат, Юрий. По работе мы с ним не пересекались, но часто играли в настольный теннис. Надо сказать, что наша лаборатория имела пристроенный бокс, в котором могли разместиться два танка. На ночь танки отправлялись в парк, и бокс был свободен. Офицеры лаборатории ставили в боксе стол для игры, и к нам сходились любители настольного тенниса со всего Полигона.

Юрий подошёл, поздоровался и спросил, что я здесь делаю в такой поздний час. Я набрался смелости и сказал, что хотел бы увидеться с его сестрой, да не могу решиться зайти. Он сказал, что поможет, и мы подошли к подъезду. Но дальше я идти не смог. Тогда он наказал мне стоять на месте и не отходить от подъезда, а сам пошёл домой. Через минуту выбежала Галя. Она сама пригласила меня домой! Ей предстояла экзаменационная сессия в институте, и она к ней готовилась. Но ситуация не была обычной, вечер был новогодний, я предложил ей пойти в клуб, где был вечер с танцами. Она согласилась, и с этого момента началось наше настоящее знакомство, которое через полгода привело нас к регистрации брака и к долгой счастливой совместной жизни.

Второе знаменательное событие в моей жизни произошло пару лет спустя. И опять назову точную дату – 20 января 1961 года. На свет появился наш первенец – сын. Назвали Сергеем, в честь моего отца. Он был долгожданным ребенком. Регистрация нашего брака была 12 июля 1959 года, правда, свадьба состоялась только 8 августа. От этого срока и надо вести отсчет. Галинка родила сына в том же роддоме на Шаболовке, где 24 апреля 1934 года был рождён и я.

Третье знаменательное событие. Точная дата – 19 октября 1966 года. На свет появилась наша дочка. Сохранилось моё письмо Галинке в роддом. Я его процитирую полностью, сохраняя «домашнюю» орфографию и пунктуацию.

“Здравствуй, Галинка! Поздравляю с дочкой! Мы с Сергеем очень довольны. Между прочим, мне вчера не пришлось ему объяснять, куда ты пошла. Когда я пришёл за ним, он мне сразу сказал, что мамы дома нет. Я спрашиваю, а откуда он это знает. Как же, отвечает он, ведь вчера вечером мы с мамой договорились, что она больше не будет откладывать и пойдет в роддом. Вот так. Пришлось с ним согласиться, что мама – не обманщица. Кстати, он тебе заготовил письмо. Все сделал сам, даже заклеил в конверт без подсказки. Вот только не хватило духу надписать конверт: ”Папа, я уже устал, пусть так будет”. Перед этим он дважды споткнулся на букве “М”.

Узнал я утром, ночью у вас справки не дают даже по телефону. Сразу после того, как отвел в детский сад сына, послал телеграммы твоей бабушке и твоей маме.

Посылаю тебе шариковый карандашсамоделку. Пиши, как у тебя дела, что надо принести тебе. Какая там дочка по первому впечатлению? Всё очень хорошо. Юра”.

Два комментария. Первый. Авторучки в роддом передавать не разрешали. Карандаши ломались, а заточить их было нечем. В это время начали появляться запасные стержни к шариковым ручкам. Его-то я и вставил в автоматический карандаш, предназначенный для толстых цветных грифелей. Второй. Как Галинка описала первое своё впечатление о дочке, я не помню. Но приведу её подлинные слова, которые она написала на фотоальбоме с фотографиями дочки много лет спустя. Вот они:

«Девочка! Да какая хорошенькая!» – вот первые слова из уст акушерки, которыми было встречено появление на свет маленькой москвички ночью 19 октября 1966 года. И случилось это на старой московской улочке, именуемой Шаболовкой, прекрасной и тихой осенью, под сенью багряно-золотых деревьев, скрывавших от посторонних взглядов неприметное здание, где днём и ночью вершилось чудо появления на свет божий. И какое удивительное сердце у принимающей в свои руки малышку женщины!

Девочка и впрямь оказалась хорошей: ладная да красивая, умная да работящая! Хорошая дочка и чудесная мама двух замечательных парней”.

Лучше я не сказал бы.

Рассказ 7-й
Судьба или просто совпадения?

1944 год, война идёт к концу. Девочка Галя живёт у своей бабушки Мани (Марии Филипповны) в деревне Новое Солнечногорского района Московской области. Когда началась война, бабушка забрала всё семейство Соколовых к себе. Кроме, конечно, главы семейства, Григория Андреевича, который в то время служил в погранвойсках на Дальнем Востоке. Деревня Новое расположена вблизи города Солнечногорска, чуть севернее самого города. Деревня стоит на высоком холме, а внизу протекает река Сестра, которая, то ли впадает в озеро Сенеж, то ли вытекает из него. Скорее последнее.

В том же году мой отец, Сергей Кузьмич, часто бывал в Солнечногорске, инспектировал Высшие военные курсы “Выстрел” по линии Политуправления Московского военного округа, где он служил. Отец любил рыбалку и подгадывал время проверки так, чтобы она заканчивалась в субботу, а в воскресенье можно было порыбачить на Сенеже. Там я впервые и приобщился к рыбной ловле. Я выезжал из Москвы в субботу вечером, так как в те времена суббота была и рабочим, и учебным днем. Тогда меня, 10-летнего мальчика, отправляли в дорогу одного! Как добирался до Ленинградского вокзала в то время – забыл. А вот пригородный поезд помню. Электричек тогда не было. Ходил паровик. На станции Подсолнечная меня встречал офицер с курсов на автомобиле и отвозил к отцу. Ночевали в чьём-то кабинете на диване и составленных вместе креслах. А рыбачить-то отправлялись на лодке в речку Сестру. Как раз под деревню Новое. Мы с Галинкой встретиться не могли, но не раз были очень близко друг от друга!

С 1953 года я ездил на учебу в Академию БТВ через станцию метро “Бауманская”. Это был уже второй курс, нам присвоили офицерское звание и распустили по домам. Галинка в этом же году поступила в Московский Институт иностранных языков и жила напротив Елоховского собора у своей тети Анюты. Это рядом с метро “Бауманская”. Я утром приезжал на “Бауманскую”, а Галинка уезжала на учёбу с этой же станции. Вечером всё повторялось в обратном порядке. Мы не были знакомы, но могли моментами находиться близко друг от друга. Скажем, на встречных лестницах эскалатора.

В годы учёбы в Академии, практически каждый год, у нас были лагерные занятия. Продолжительные летом и короткие зимой. Летние занятия продолжались примерно месяц. Зимние были не более двух недель. Летом мы жили в палатках на берегу залива озера Сенеж. Зимой размещались в казарме рядом с палаточным лагерем. А на противоположном берегу залива располагался комплекс дома отдыха Совмина СССР. А в этом доме отдыха тогда работала поварихой, а потом жила, будучи на пенсии, Галинкина бабушка, после войны перебравшаяся туда из деревни Новое. Галинка часто приезжала в гости к своей бабушке. Если периоды времени совпадали, то мы с Галинкой могли находиться очень близко друг от друга. Между нами мог находиться только залив озера. Очень узкий залив. Не более 250 метров. Но мы по-прежнему не были знакомы.

Мы с Галинкой могли не встретиться и на Полигоне в Кубинке. Галинка после школы собиралась поступить в Институт востоковедения на китайский факультет. Она и поехала сдавать туда документы. Испытательная работа на Полигоне и работа специалиста-китаеведа не имеют точек соприкосновения. Но в 1953 году, когда Галинка оканчивала школу, Институт востоковедения неожиданно прекратил приём девушек на обучение. Это предопределило её поступление на учёбу в Институт иностранных языков им. Мориса Тореза. Но, когда я получил назначение на Полигон, Галинка училась на очном факультете, жила в Москве сначала у своей тётушки, а потом в общежитии, и в городке Полигона появлялась только в выходные дни. А я в выходные дни часто уезжал домой в Москву. К счастью, произошло очередное совпадение или предначертание судьбы. В конце 1957 года, незадолго до моего приезда, на Полигоне открылась вакансия переводчика с немецкого языка. Галинка, узнав об этом от сотрудницы научно-технической библиотеки Полигона Жени Л., перевелась на заочный факультет и устроилась на работу в отдел научно-технической информации Полигона. Это и стало в определённой степени решающим моментом, сказавшимся впоследствии на наших судьбах.

Вообще-то, и моему назначению на Полигон предшествовали весьма любопытные обстоятельства. Я учился в Академии хорошо. Поэтому со мной в конце обучения беседовал начальник профильной, по моей специализации, кафедры и предложил мне остаться инженером лаборатории на кафедре. Это было бы очень перспективное назначение. Я, конечно, согласился. Но во время дипломного проектирования я поругался со старшиной курса, а он был в звании майора, и меня отправили на 3 суток на Гарнизонную офицерскую гауптвахту. Это событие не прошло мимо начальника Академии, так как только он имел право отправить офицера на гауптвахту. В результате на моё назначение на кафедру он наложил вето. Если бы я остался на кафедре в Академии, мы с Галинкой не встретились бы.

Но на этом ведь дело не закончилось. Могло случиться так, что после окончания Академии я поехал бы в Томск. Об этом мне сообщил руководитель моего дипломного проекта, заместитель начальника той самой кафедры. В Томске было промышленное предприятие, профиль производства которого совпадал с профилем моего дипломного проекта. И там нужен был представитель военной приемки соответствующей специализации. Я подходил на эту должность. Такое назначение считалось бы очень хорошим. Моя мама купила даже мне тёплое одеяло из верблюжьей шерсти, так как считала, что в Томске очень холодно. Если бы я уехал в Томск, то мы бы с Галинкой не встретились.

Но накануне приезда комиссии по распределению ко мне, в зал дипломного проектирования, пришёл руководитель моего проекта и, подтвердив, что мне предложат должность военпреда в Томске, сказал, что я должен от неё отказаться. Я удивился, ведь должность военпреда на профильном предприятии меня вполне устраивала. На это руководитель проекта ответил, что подробностей он не знает, но сказать об этом мне ему приказал начальник кафедры. Я сутки мучился и пришёл на комиссию по распределению в смешанных чувствах. Я хотел поехать военпредом в Томск. Это было престижное назначение. Но и велик был авторитет начальника кафедры. Когда я всё-таки заявил об отказе от предложенной мне должности, вся комиссия очень удивилась. Мне сказали, что тогда я получу назначение в войска и предложили выбрать Военный округ. Это было бы самым не престижным назначением. А что случилось далее – так это просто детективная история.

Приказ о распределении (назначении) зачитывали в актовом зале, в присутствии выпускников двух инженерных факультетов (более 200 человек) и всего начальства Академии. Сначала читали престижные назначения: Академия, Полигон в Кубинке, Центральный экспериментальный завод (эксплуатационного оборудования) в Москве, военные приёмки в разных городах. Меня не назвали. Понял, что пролетел. Надо было соглашаться ехать в Томск! Потом пошли назначения в группы советских войск: группа советских войск в Германии (ГСВГ), Северная группа советских войск (в основном Польша), Южная группа советских войск (южные страны, так называемой, народной демократии). Это было менее престижно, но выгодно по финансовым мотивам. Прослужив в любой группе 4 года, офицер при возвращении мог купить автомобиль и при этом без очереди, которая в обычных условиях растягивалась на несколько лет. Прослужив два срока, офицер мог купить и кооперативную квартиру. Меня и тут не назвали. Далее пошли назначения в войска по военным округам. Предпочтительными были округа Московский, Западный (Белоруссия), Украинский, Одесский, Ленинградский. Менее желательными были Приволжский и Уральский. Дальше на восток – ещё хуже. Прочитали приказ до конца, а моей фамилии не назвали!

Куда же меня-то? Приказ зачитывал начальник строевого отдела Академии (так в военных учреждениях называют отдел, который занимается и кадровыми делами). Закончив, он собрал свои бумажки и пошёл на своё место в президиуме. А начальник Академии перед закрытием этого совещания дежурно спросил, есть ли у кого-то вопросы. Я встал, представился и сказал, что меня не назвали. Начальник Академии смотрит на начальника строевого отдела, а тот говорит, что слушать надо было внимательно. Берёт свои бумаги и начинает водить по ним пальцем. Водит долго, и при этом лицо его начинает выглядеть растерянным. Встаёт кто-то из начальников, сидящих в президиуме, подходит к нему и тоже начинает водить пальцем по бумагам. Выглядит тоже плохо. Если Академия при подаче документов для подготовки приказа Министра обороны пропустила мою фамилию, то попадёт всему начальству. Приказ о назначениях выпускников Академии подписывает только Министр обороны, и начальнику Академии придётся объяснять ему свою оплошность.

С детективом пора заканчивать, но современным людям следует напомнить, что в те времена не было компьютеров, принтеров и ксероксов. Все документы, в том числе и приказы Министра обороны, изготавливались и размножались в ограниченном числе на пишущих машинках. Министр обороны подписал общий приказ о назначениях для нескольких Академий. А для каждой Академии сделали выписку в части, ее касающейся, естественно, тоже на пишущей машинке. В выписке для нашей Академии машинистка пропустила мою фамилию. Видимо, что-то отвлекло ее. Сейчас это называют человеческим фактором. При проверке подготовленной выписки ошибку обнаружили и исправили доступным способом – просто допечатали про мое назначение на обороте соответствующего листа. Начальник строевого отдела при чтении приказа с трибуны перекладывал прочитанные листы, не переворачивая их. Мою фамилию отыскали только тогда, когда кто-то из помогавших ему стал откладывать листы, переворачивая их. Но это был далеко не первый из помощников. И тогда я узнал, что поеду в Кубинку, но ещё не знал, что навстречу своей судьбе. Это назначение, как я узнал потом, выхлопотал для меня начальник профильной для моей специализации кафедры, за что я ему безмерно благодарен. Ему не разрешили взять меня на кафедру, но он проявил обо мне заботу.

Во время защиты дипломных проектов едва не случилось ещё одно событие, которое могло помешать мне получить назначение в Кубинку. В Пензе, на заводе счётно-решающих приборов, должны были начать сборку и отладку первой ЭВМ для создававшегося Вычислительного центра Генерального штаба, который в последующем был преобразован в 27-й Научно-исследовательский институт Министерства обороны. Через много лет мне довелось иметь дело с офицерами этого института и даже бывать в нем. Они рассказывали, что эта ЭВМ на электронных лампах занимала в здании центра два этажа. Специалистов для работы на этой ЭВМ в Министерстве обороны не было. Решено было отобрать выпускников различных Военных академий и направить их на подготовку на завод в Пензу. От нашей Академии требовалось направить 6 офицеров. Выбор пал на наше отделение специалистов по электрооборудованию танков, а я тоже попал в число шестёрки. Вообщето, это было очень заманчиво. Но событие не состоялось. К моменту принятия окончательного решения по этому вопросу наша Академия уже отправила в канцелярию Министра обороны проект приказа о других наших назначениях. А в Пензу поехали выпускники Академий, у которых выпуск был на месяц позднее, чем у нас.

Я описал ряд событий, которые, с одной стороны, держали нас с Галинкой близко друг от друга и, с другой стороны, могли воспрепятствовать нашему окончательному сближению. Не мне судить, проявлялась ли во всех этих случаях рука судьбы, или это были простые совпадения.

Рассказ 8-й
События (продолжение)

Четвёртое знаменательное событие в моей жизни произошло 30 июля 1988 года. Дочка родила нам первого внука Алексея. Ощущения другие, чем при рождении своих детей. Человек с возрастом становится сентиментальнее. Больше размышляет и больше знает о жизни. Лучше понимает, что появившемуся на свет человечку предстоит многое в жизни преодолеть и пережить. Мне кажется, что внуков дедушки и бабушки любят нежнее и относятся к ним мягче, чем к своим детям.

Галинка вспоминала единственный случай, когда она опоздала на работу. Работала она тогда в школе, а в этот день, прямо перед началом нового учебного года, должен был состояться педсовет. Мы с ней были вообще-то люди организованные, никогда и никуда не опаздывали. И наши сослуживцы это знали. Поэтому её опоздание было встречено с большим удивлением. Да к тому же она вошла в учительскую с не очень умной улыбкой на лице. Директор спросила, что случилось. Галинка ответила, что внук Алёша с ней заговорил. Все в один голос спросили: “И что же он Вам сказал?” На это Галинка с гордостью ответила, что он сказал “Гу!”.

Пятое знаменательное событие. Если внукапервенца мы получили от дочки, то второго человечка этого поколения подарил нам сын с мамой Ирой. Внучка Ольга родилась 5 октября 1989 года. Таким образом, мы обзавелись и внуком, и внучкой.

Шестое знаменательное событие. Оно произошло на следующий же день после пятого знаменательного события. В тот день, 6 октября, родился второй наш внук, Серёжа. Эмоции переполняли нас с Галинкой: за два дня два подарка судьбы – внучка и второй внук.

Первенцу Лёше принесли брата. Лёша ещё не очень-то разговорился к этому времени, да ему было-то всего один год и два месяца. Брата он называл Гага. Это второе имя так и закрепилось за его младшим братом, до сих пор мы частенько так Серёжу и называем. Правда, у него есть ещё одно имя, которое бытует среди близких родственников – Рыженький, Рыжик, Рыжухин. Происхождение объяснять не требуется. Цвет волос очень схож с цветом волос бабушки. И произносится это имя с любовью. А старшенького с любовью так и называют в семье – Старшенький.

Рассказ 9-й
Земли предков. Верея

Галинка родилась 3 августа 1935 года в деревне Петровское Наро-Фоминского района Московской области. Мама её, Серафима Александровна, преподавала в местной начальной школе, в которой семья и проживала. Отец был рабочим. В старые времена, которые даже я застал, при школах было помещение с отдельным входом для семьи директора или кого-то из учителей. Я учился в московской школе с таким помещением, в котором жил директор школы.

В 2010 году мы с Галинкой съездили в эту деревню. Она расположена на первом “бетонном” кольце, вблизи Алабино. Кольцевая дорога А-107 называется бетонкой по старинке. Конечно, сейчас дорога покрыта асфальтом. Петровское расположено по обе стороны от дороги. Автомобильное движение по дороге напряжённое. Мы остановились у магазина. Деревня живёт, народ ходит. Напротив магазина стоит двухэтажная кирпичная школа. Та ли это школа, Галинка не знала. Её увезли в Кубинку совсем младенцем. Думаю, что в довоенное время это поселение действительно было подмосковной деревней. А сейчас я даже не знаю, как его можно назвать. Магистральную дорогу, проходящую через Петровское, язык не поворачивается назвать главной улицей. Мне показалось, что и на Галинку всё увиденное произвело не очень благоприятное впечатление.

Мы зашли в магазин и купили кое-что из продуктов, в том числе местного хлеба. В Москве хлеб, в общем-то, хороший, но уж очень он какой-то правильный. Без особенностей. За редким исключением, на которое можно наткнуться только совсем по другим ценам. А в разных подмосковных населённых пунктах местный хлеб обычно своеобразный, во многих случаях он вкуснее обычного московского. Возможно, так только кажется, но какаято новизна вкуса всё же каждый раз ощущается. Хлеб из деревни Петровское мы ели дома, и он оказался вкусным. Хотя вряд ли его пекли именно в этой деревне. В целом, мы увидели обычную придорожную деревню. Но для меня она замечательна тем, что в ней родилась моя любимая женщина!

Корни Галинки по материнской линии – в Верее. Там жила семья Провоторовых в нескольких поколениях. Они были известными в городе поварами, и их приглашали на семейные и, как сейчас говорят, корпоративные праздники для приготовления угощений. Один из Галинкиных родственников служил городовым. Это по функциям несколько похоже, хотя и не полностью, на нынешнего участкового. Но городовой был широко известным в определенном городском районе и уважаемым человеком. Прямо скажем, Галинка гордилась своими родственниками из Вереи. Там родилась и её мама, и её бабушка – Мария Филипповна Кауц. Фамилию Кауц бабушка получила от своего второго мужа, латышского стрелка времён революции 1917 года и Гражданской войны, осевшего затем в России.

Бабушка Галинки была одним из двух её родственников, относившихся ко мне, если не с любовью, то уж очень по-доброму и радовавшихся, что у Галинки нормальный муж. Вторым был Володя, дядя Галинки по линии отца, который был всего на 6 лет старше её самой.

О первом муже бабушки Мани, как Марию Филипповну называли родственники, я ничего не знаю. В тяжелые голодные двадцатые годы она с ним и с детьми отправилась в южные края, где, по слухам, меньше голодали. В скитаниях муж и дети, кроме дочки Симы, умерли от болезней. Когда бабушка Маня с единственной дочкой вернулась домой в Верею, её родная мама их не узнала, приняла за нищих и вынесла подаяние.

Бабушка Маня, по семейной традиции, была поварихой и готовила очень вкусно простые блюда. Могу это засвидетельствовать. В этом смысле коечто переняла у неё и Галинка, которая готовила тоже вкусно.

Был период, когда бабушка Маня работала поварихой в санатории в районе Можайска. Вполне возможно, что это тот самый санаторий, в котором поставили на ноги нашу дочь Юлю. А ведь этого не смогли сделать даже врачи в специализированном отделении московской больницы.

Мы с Галинкой и двумя внуками ездили в Верею в 2004 году. Сохранились фотографии из этой поездки. Сначала заехали в центр. Галинка с внуками сходила в краеведческий музей и купила там сувениры – герб города и значки. Красивый, в основном одноэтажный город. Главная часть его расположена на высоком правом берегу реки Протвы. А на левом расположен район города Заречье, который больше похож на большой дачный поселок. На обоих берегах старинные красивые церкви. В центре сохранились торговые ряды. Они есть на наших фотоснимках. И чувствуется, что город построен на благодатном месте. Дышится легко и обстановка не давит на психику.

Надо было перекусить, и мы переехали на левый берег Протвы, где можно было расположиться ближе к воде. Остановились у пешеходного мостика через реку, соединяющего обе части города. После поедания пирожков, испечённых Галинкой для этой поездки, Галинка с Алёшей пошли по мостику посмотреть восстанавливаемую церковь на том берегу, а мы с Серёжей остались у машины. Потом мальчики звонили по мобильному телефону своей маме. Тогда для нас это было событием. В целом, от посещения Вереи остались очень тёплые воспоминания. Хороший город.