Текст книги "Самый старший лейтенант. Разведгруппа из будущего"

Винтовка хлопнула раз, другой. Словно в ответ, бухнуло внутри склада – немцы справились с замком и напоролись на «растяжку». Женька просунул руку в слуховое окно и, торопясь, высадил магазин ТТ. Хотел надеяться: воющего раненого, побитого осколками гранаты, пули пощадят.

– Сейчас, Жень, – пробормотала начальница, вталкивая в винтовку последнюю «зеленоголовую» обойму.

На этот раз Женька опустошил пистолет куда попало, – кто-то из немцев сообразил, где прячутся диверсанты, и садил из автомата так плотно, что головы не поднять. В паузе было слышно, как командирша в последний раз щелкнула затвором.

– Сейчас…

Пустая винтовка разлетелась от удара об угол стены.

– Уходим!

Женька попытался снять затвор с ТТ, но начальница выхватила пистолет:

– Ты уж совсем! Активируй…

Женька успел увидеть, как, кувыркаясь, отскакивает от стены граната с деревянной ручкой…

27 апреля 201?. 18. 32.

Москва. Комсомольский проспект.

Двор дома № 25

– Ну, дерьмо сплошное, – Катрин выбралась из грязной песочницы.

– Ох, точно! – согласился Женька, приплясывая и морщась.

– Что за народные танцы? – с тревогой поинтересовалась начальница, прекращая отряхиваться.

– Ремень забыл снять, – сокрушенно признал Женька.

Живот порядком припекло, да и от подпаленного камуфляжа воняло мерзопакостно.

– Вот что ты за странный человек, Земляков? То рука, то пупок. Вот замучаешься Ирину Кирилловну убеждать, что мазохизмом не интересуешься. Ты гранату видел?

– Видел. Вниз отскочила.

– А вот у меня один раз так не отскочила. И было потом весьма нехорошо. Учти на будущее. Задержались излишне. Впрочем, это все я виновата.

– Ну, вот еще. Кать, мы же что могли…

– Согласна. Пошли докладывать и принимать взыскания.

Сразу двинуться к взысканиям не получилось. От дома к детской площадке двигалась пара настороженных милиционеров. Катрин вскинула ладонь к пилотке, приветствуя доблестных сотрудников ППГ.

– Извиняюсь, что это за маскарад? Ваши документики! – строго потребовал старший сержант.

– Здрасте вам, – расстроилась Катрин. – Не узнаете, что ли? В/Ч 12740. Следуем с тактической тренировки.

– Да, я вас точно знаю, – сказал второй старший сержант. – Вы здесь по утрам бегаете. Только вы уж как-то поопрятнее ходите. Прямо как из Брестской крепости вырвались.

– Я начальству говорила, – выпятила губы Катрин. – Транспорт не дают, форма одежды древняя. Может, подвезете на машинке, чтобы мы не позорились?

– У нас маршрут, – извиняющимся тоном объяснил милиционер и улыбнулся милой военнослужащей.

Шагая уже по «своей» стороне проспекта, Катрин взглянула на магазинчик:

– Нужно было у ментов полтинник позаимствовать. В горле ссохлось, как в трубе каминной.

– В холодильнике наверняка минералка есть, – Женька расстегнул камуфляж и телогрейку, игнорируя взгляды прохожих. – Кать, а что нам Толкунов сделает? Он, наверное, уже кипу докладных настучал.

– Меня высекут, а тебя в камендачи переведут. Будешь возражать?

– Буду. Но переживу, наверное.

Впереди уже показались знакомые ворота со звездой.

– А мы ведь неплохо сходили, – задумчиво сказал Женька.

– Лучше, чем те морпехи, – сухо отрезала начальница.

Женька хотел обидеться, но потом просто сказал:

– Ты чего? Я же не Толкунов.

Начальница покосилась:

– Извини. Это я порку предчувствую. Конечно, ты не Толкунов. У него наверняка пузо не поджаренное.

Начальница ошибалась. Немедленной порки и взысканий не последовало. Сан Саныч принес дополнительно бутылку минералки и спровадил агентов в душ. Потом сидели, пили чай, и Катрин докладывала об объективных причинах задержки возвращения. Нужно признать, иногда наставница могла поднапрячься и начать изъясняться вполне дипломатично.

– Ладно, потом в письменной форме выдумывать будешь, – пробормотал Сан Саныч.

– Слушаюсь! – Катрин налила себе чаю и осторожно спросила: – А как наш старшой? В порядке?

Компьютерщик старший лейтенант Шурик, активно налегавший на пирожные, многозначительно хмыкнул. Начальник отдела укоризненно посмотрел на командира Расчетной группы и сказал:

– Судя по всему товарищ Толкунов в порядке. Голос бодрый, сознание проясненное. К сожалению, до базы он еще не доехал.

– Не уловила?.. – с некоторым испугом призналась Катрин.

– Он немножко промахнулся, – с готовностью пояснил Шурик. – Чип сработал штатно, но повлияла некая внутренняя наводка. Плюхнулся в Кипочках. Это такое садовое товарищество. У старшего лейтенанта Толкунова там дедушка-пенсионер обитает. Нежные воспоминания детства, все такое… Потянуло человека. Но мы, между прочим, его координаты в течение часа засекли.

– А где эти Кипочки? – с подозрением осведомилась Катрин.

– О, элитный район Ленинградской области. Комарово знаешь? Там рядышком, – Шурик взял еще эклер.

Женька подавился чаем.

– Земляков, произошедшее абсолютно не смешно, – резко сказал Сан Саныч. – С каждым может случиться. Благодарите бога, что все обошлось минимальными жертвами.

– И жертвы есть? – ужаснулась Катя.

– Ногу ваш командир сломал, – объяснил Шурик. – В колодец чуть не угодил. У него, понимаете, имелась фобия – в детстве очень боялся туда сверзнуться. Кинуло человека в самое безопасное место, но подсознательно он все равно помнил, что и там гибель может подстерегать. Вот и… Приедет, вместе с психологами будем разбираться.

– А документы? – осмелился поинтересоваться Женька.

– В порядке документы. Он не в колодец, а только около, – язвительно пояснил Сан Саныч. – Слушай, Екатерина, ты глаза прекрасные-бесстыжие не отводи. Что бы мы делали, если бы командир опергруппы вообще сгинул?

– Лично я бы рыдала, – совершенно серьезно призналась Катрин. – Я и так кругом виновата…

Часть вторая
Полесская мышь

Москва. Расположение Отдела «К»

– А что этот «Жиу», приличный был кораблик? – спросил Сан Саныч, с отвращением разглядывая заварочный пакетик зеленого чая.

Сидящий за столом личный состав переглянулся. Если начальство зеленым чаем давиться собралось, значит, случилось что-то. Малоприятное.

– Катер-тральщик «Жиу» был довольно устаревшим судном, – осторожно сказал Женька. – Ив кубриках у него пованивало. Это еще до того, как мы там… напачкали.

– Да уж, отнюдь не яхта Абрамовича, – подтвердила Мезина. – А что, кто-то нам счет за этот раритет выставил?

– Да какой там счет! – начальник Отдела «К» задумчиво топил пакетик в кружке. – Напрасно мы это корытце утопили. Можно было бы двигатель чуть подпортить. Пригодился бы корабль народному хозяйству. Назвали бы «Жорой», плавал бы, пользу приносил, тюльку ловил…

Рядовой и сержантский состав благоразумно помалкивал. Начальство глотнуло тонизирующего и укрепляющего иммунитет напитка, сдержало гримасу и поспешно взяло сушку.

– Пряники в шкафчике есть, – пробормотала Катрин. – Значит, не вышло у нас?

Сан Саныч пожал плечами:

– У вас вышло. Опергруппа отработала хорошо. Если, естественно, закрыть глаза на безобразную последнюю фазу. Смершевцы сработали на «пять». Документы доставили, сами уцелели. Вот дальше… Прокололись мы с Варвариным. Наверху нам не поверили.

– Глупо. Документы подлинные. Такие сведенья и… – не выдержал Женька.

Начальница кинула короткий взгляд, и рядовой Земляков поспешно сказал:

– Виноват.

– В подлинности документов никто не сомневается. И к работавшей с нами группе, слава богу, претензий нет. Вернувшихся бойцов наградили. Вам, гм, «вечная память» и спасибо. Вот только там, наверху, – Сан Саныч неопределенно ткнул в сторону шкафчика с немногочисленной посудой отдела, – убеждены, что карта минных полей далеко не полная. Есть мнение, что мин противник установил гораздо больше.

– Нужно было дорисовать, – высказала предположение быстро соображающая старший сержант Мезина и тут же оправдалась под укоризненным взглядом начальника Отдела: – Пардон, это меня Евгений остроумием заразил.

Майор кивнул:

– Смешно. Ну, вы тут повеселитесь, оцените ситуацию. А я пойду ответ Варварину писать.

Сан Саныч вышел, унося кружку с полезным, но ненавистным напитком.

– Тьфу, а вроде вполне нормальный план был, – вздохнула Катрин. – Нет, наверху так не любят. Непременно что-то масштабное нужно, с массовым героизмом, подтвержденным независимыми источниками. А где мы им масштабное возьмем? Мин им, понимаешь, мало. Офигительный довод. Вот и думай теперь, Земляков.

Огорченная начальница отправилась в свой кабинет, а Женька убрал в шкаф сушки, дабы продукт окончательно не засушился. Думай… Ну, что тут думать? В таком деле даже прилично выполненная работа стопроцентного результата не гарантирует. Наверху имеют право сомневаться. Мины – весьма гадостная вещь. Тут и через семь десятков лет трудно понять, кто, как и где минировал море. Вроде и не так много накидали, а все спуталось. А там придется кораблями и людьми рисковать. Варварину каково… столько труда, и на тебе.

Почта от внедренного агента приходила нерегулярно. Как подобная связь вообще возможна, Женька не понимал. Старался и не задумываться. Лишняя информация – это, знаете ли… Не положено знать, значит, и не нужно. У рядового Землякова и своих дел хватает. Вот берем отчет Шульца[16]16
  Контр-адмирал Шульц в 1944 г был морским комендантом Крыма, одним из ответственных за эвакуацию немецких войск


[Закрыть]. Безобразно его перевели, что уж тут говорить. А отдуваться опять же товарищу Землякову…

* * *

Женька маялся с морской терминологией, когда в кабинет заглянула Катрин:

– Шабаш. Передохни. В смысле, шагом марш на совещание.

В кабинете начальника уже ждали: насупленный командир расчетной группы старший лейтенант Филиков что-то спешно искал в своем облупленном боевом ноуте. Сам Варшавин разговаривал с гостем – штатским парнем, обряженным в глубоко демократичные джинсы и красную майку.

– Присаживайтесь, – майор кивнул на кресла и убрал подальше на стеллаж кружку с остатками лечебного настоя. – Имеем зародыш операции. Лаконичной и неожиданной. Познакомьтесь – представитель АЧА, что надлежит расшифровывать как Агентство Чрезвычайной Аналитики.

– Дивно. Я уж думала, что-то из индийской мифологии, – приветливо прокомментировала Мезина.

– Скорее уж из истории короткоствола, – негромко заметил гость.

Катрин глянула на него с интересом. Гость улыбнулся – улыбка у него была стеснительная, кто муже, похоже, он был несколько близорук.

«А очков-то не носит, деятель офисный», – с осуждением подумал Женька, и сам имеющий непростые отношения со средствами коррекции недостатков зрения, кои приходилось использовать как средство мимикрии. – «Еще и острят. Что еще за АЧА короткоствольная?»[17]17
  АЧА – малоизвестная испанская компания «Ача Эрманос», производившая карманные пистолеты в 1916–1922 гг.


[Закрыть]

– Давайте ближе к делу, – призвал майор. – Человек представляет организацию новую, только встающую на ноги. Но нам настойчиво рекомендовали начать сотрудничество. В будущем пригодится.

– Собственно, мы надеемся и сейчас помочь, – гость удобнее пристроил на коленях щегольскую темно-синюю папку. – Есть вариант. Мы прокачали ситуацию…

– Прошу прощения, вы ее давно начали прокачивать? – с подозрением осведомилась Катрин.

Гость прищурился на часы на стене:

– Три часа. Не считая дороги. У нас, понимаете ли, своя методика.

– Стремительно работаете. Что, конечно, не может ни радовать, – Мезина потрогала пластырь на запястье, скрывающий неэстетичную царапину, и поинтересовалась, не глядя на собеседника: – А вы, извините, очень засекречены? В смысле, имени вообще не имеете?

– Прошу прощения. Можете звать меня – Новик. Александр Новик. А вас я знаю. Читал ваш крайний отчет.

Катрин благосклонно кивнула. «Крайний» вместо «последний» она оценила. В общем, пришелец производил впечатление неплохое, невзирая на военно-морской псевдоним.

– Давайте-ка к делу, – напомнил майор, поглядывая на полностью ушедшего в виртуальный мир Филикова.

– Место – Полесье. Точнее – Волынь. От города Камень-Каширский примерно 20 км к северо-западу. Точнее – 18 километров 180 метров. Болото большое там, – объяснил Новик.

– Обнадеживает, – безрадостно пробормотала Катрин. – И что у нас там, в болоте? Неизвестный бункер ОКМ[18]18
  ОКМ – (нем. Oberkommando der Marine) – Верховное командование Кригсмарине.


[Закрыть]? К нам болото каким боком?

– Прямым боком, – сказал Сан Саныч. – Специалисты утверждают, что там тральщик.

Бывают в жизни такие исключительные моменты, когда даже старший сержант Мезина не знает, что и сказать.

Темно-синяя папочка оказалась никакой не папочкой, а жутко продвинутым ноутбуком. Старший лейтенант Филиков на мгновение оторвался от собственного агрегата, со смутной ненавистью глянул на чудо техники и вновь углубился в расчеты.

– Смотрите, смотрите, не стесняйтесь, – призвал полевую группу Сан Саныч.

На экране возник щетинистый парень, держащий в руках кусок смятого гофрированного металла. Парень по-украински рассказывал про «величезний германський литак», показывал на заснеженное поле, рощу вдалеке. Болото в этом пейзаже угадать было сложно. Потом камера крупным планом взяла лежащий на снегу обломок выгнутой конструкции, довольно крупной, больше всего напоминавшей останки поржавевшей дворовой детской карусели. Парень и фрагмент загадочной карусели исчезли, на экране появилась сидящая за студийным столом девица, принявшаяся что-то взахлеб вещать. Женька украинский язык особенно трудным не считал, но тут дикторша так тарахтела и трясла нелепой прической, что общий смысл за отдельными словами мигом растворился. Нелепица какая-то.

Фрагмент записи закончился. Катрин нехорошо посмотрела на Новика и поинтересовалась:

– Що за бред? Тайные эксперименты немцев над бандеровцами? Психотронный излучатель? Совсем, извиняюсь, сбрендили?

– По версии канала YTV, немцы пытались подавить дух к сопротивлению повстанцев УПА, используя новейшее психотронное оружие, – уточнил Новик. – Не надо меня резать испанским хватом и вообще так смотреть. Никакой супертехники над болотами Волынской области немцы, естественно, не применяли. Там упал тральщик. Если точнее – JU52MS[19]19
  Ju52MS – немецкий самолет-тральщик с электромагнитным тралом, представляющим собой кольцо диаметром 14,6 метра, крепившимся на подкосах под крыльями и фюзеляжем. За характерный внешний вид излучателя трала, который у немцев вызывал ассоциации с «мышиным хвостиком», самолет получил кличку «Мауси-флюгцойг».


[Закрыть]. Машина в определенных кругах известная как «Мауси» или «Мауси-флюгцойг».

– Ага, вспомнил, – с некоторым облегчением сообразил Женька.

– Тогда мне объясните, – потребовала Катрин. – Что этот ваш мышиный тральщик делал в Полесье? Разминировал болота?

– Ну, это версия маловероятная. – Новик достал распечатки и принялся раскладывать по столу. – С высокой долей вероятности можно утверждать, что это была машина 3397 с бортовым кодом PD+MN. Мы торопились, поэтому установить, откуда вылетел самолет, не удалось. Скорее всего, перебазировались из Николаева (Галаца?). Вот отчет штаба MSGr[20]20
  Группа Minensuchgruppe была создана в октябре 1942 г. Ее эскадрильи базировались на различных морских театрах и часто перебрасывались. В марте 44-го эскадрильи, сохранив прежнюю нумерацию, стали самостоятельными боевыми единицами


[Закрыть]. Связь с самолетом утеряна 23 марта 1944 года в 15.38. В последнем радиосообщении речь идет о серьезных технических неисправностях. Хотя самолет считался одним из самых надежных, такое тоже бывает. Судьба экипажа нам не известна. На борту, кроме четверых членов экипажа, находился цальмайстер [21]21
  Цальмайстер – обер-офицер финансовой службы.


[Закрыть] Людвиг Апель.

– Бухгалтер? – Женька посмотрел на наливающуюся злостью начальницу. – Зачем нам бухгалтер?

– Сейф. Когда 3397-й совершил вынужденную посадку, на его борту был сейф. С документацией, финансовой в том числе. Тому есть свидетельство. Вполне надежное, – Новик положил еще одну распечатку.

«…Я, старший лейтенант Савушкин, командир разведгруппы…»

– Откуда там наши взялись? – проявила интерес Мезина, начавшая что-то понимать.

– Вот обстановка на данный период. Силами 2-го Белорусского фронта начата Полесская операция. Наступление толком подготовить не успели, атаковали малыми силами. Общий результат операции назвать удачным весьма сложно. Окруженную в Ковеле группировку немцам удалось деблокировать. Но на данный момент наши еще наступают. На интересующем нас направлении действует 38-я гвардейская стрелковая дивизия. 13 марта разведывательные подразделения 113-го гвардейского полка занимают Камень-Каширский. Части дивизии продолжают наступление, с ходу форсируют Припять и канал Турский. Удается углубиться на 40 км. Но немцы подтягивают подкрепление, и нашей 38-й дивизии с тяжелыми боями приходится отходить на рубеж Припять – Выжувка, где дивизия и переходит к жестокой обороне. Но это будет позже. Сейчас наши наступают, линии фронта там практически нет. Болота, леса. Разведгруппа дошла практически до Кобрина. Правда, к своим потом едва вышли. Но самолет они видели…

Разведчики старшего лейтенанта Савушкина действительно подходили к рухнувшему самолету и даже приволокли к своим часть технической документации, выловленной у полузатопленной машины. Командир группы полагал, что кто-то из членов экипажа «юнкерса» уцелел и ушел в лес, забрав наиболее важные документы. Сейф разведчики видели, но он был открыт. К сожалению, найти пилотов бойцы Савушкина и не пытались. На околице Межисыти группа была обстреляна немцами, и разведчикам пришлось срочно уходить.

– Скорее всего, разведгруппу обстреляли не немцы, – сказал Сан Саныч. – Судя по отчету, преследовать уходящего Савушкина противник не пытался. Можно предположить, что разведчики наткнулись на бандеровцев.

– Що, и УПА тама? – скривилась Катрин.

– Болота служили базами и для партизан, и для бандеровцев, – подтвердил Новик. – Разобраться, кто и где находился именно 23 марта, не представляется возможным. Фронт приблизился вплотную, момент был нервный.

– Наши партизаны действовали скоординировано с армейцами, – заметил Варшавин. – Связь была налажена. Скорее всего, или ушли бы глубже в немецкий тыл, или вышли бы к нашим регулярным частям.

– Угу, это они молодцы, – Катрин посмотрела на гостя. – И что нам с этим летучим тральщиком делать?

– С тральщиком делать ничего не нужно. Будет достаточно, если разведчики найдут чуть больше документов. И будет неплохо, если Савушкин поймет, что именно за самолет упал им на голову. Трал с 3397-го был снят, старший лейтенант видел части разобранной конструкции, но, естественно, идентифицировать ее не мог.

– Значит, мы просто накидаем там особо секретных бумажек? А если немцы вернутся к самолету? Если Савушкин на самом деле только в бинокль на металлолом полюбовался и велел прихватить бумажки, что в кусты отлетели?

– Характеристика на товарища Савушкина исчерпывающая, – Новик выложил на стол еще одну бумагу. – Войну разведчик окончил майором и Героем Советского Союза.

– Я столь достойного человека очернять не собиралась, – пробурчала Катрин. – Як тому веду, что разбрасывать секретные документы, не учитывая всяких случайностей, – дело весьма неблагодарное. А если разведчики просто наш сюрприз не заметят? Не совать же бумаги в раскрытый сейф? Да и как он вообще вне самолета оказался? Уцелевшие летчики геройствовали и пытались казенное имущество спасти? Нет, я в немецкую педантичность верю. Но не до такой же степени.

– Определенные вопросы остаются, – согласился Варшавин. – Но вы не дети малые, на месте разберетесь. Пакет убедительно пристроите. Землякову тоже придется идти, поскольку дело канцелярское, бумажное, вдумчивое.

Мезина фыркнула:

– Одна я, конечно, не справлюсь. Это что за усложнение операции? И что это вообще за операция? Что-то все слишком просто выглядит. Наивно, не побоюсь этого слова.

– Была поставлена задача – найти наиболее простой и реальный вариант, – сказал Новик. – Мы совершенно точно знаем место и время. Не требуется «легенда», вообще никакие контакты не требуются. Мы старались свести риск к минимуму…

– Чудная прогулка по весеннему Полесью, – не замедлила восхититься Мезина.

– Я этого не говорил. Иллюзий не питаю – война не просчитывается, – тихо сказал Новик. – Но мы сделали что могли. Определенная ирония в том, что место вброса весьма отдалено от интересующего нас района. Но наверх сведенья придут практически одновременно. Может подействовать.

Катрин кивнула:

– Да, настолько несуразно обставленная деза выглядит убедительно. Только, скорее всего, сгниет наша посылка в болоте. Товарищ майор, разрешите приступить к подготовке?

– Валяй! – Варшавин пристально смотрел на девушку. – Через час, когда осмыслишь, озвучишь возражения.

Старший сержант вышла, мужчины посмотрели, как преувеличенно аккуратно закрылась дверь. Новик пробормотал:

– Действительно коза. Как рассказывали. Но действительно красивая.

* * *

Женька едва успел открыть карту Волынской области, как пришел начальник. С неудовольствием оглядев громоздящиеся у окна канцелярские столы – убрать их у подчиненных все руки не доходили, Варшавин сказал:

– Что там с интуицией, Евгений?

– Пока не работает. Мелковатая какая-то задача. Уж как-то совсем мы на почтальонов смахиваем. Но предчувствую, что там сыро будет.

– Рядиться вам незачем. Все равно контактов не будет. Что-нибудь непромокаемое подберем. Не аутентичное, – майор стукнул пальцами по принтеру. – Хотя в принципе Катерина и одна управится.

– Это понятно. Но мне бы неплохо опыта «прыжка» поднабрать, так? В относительно спокойной обстановке?

– Именно. Сейчас перепроверяем, готовимся, – Варшавин шагнул к двери, остановился: – Послушай, Евгений, а как тебе гость?

– Вы о АЧА? Да как-то странно. Быстро они работают. Зачем уж такая головокружительная стремительность?

– Видимо, есть идеи у руководства. На мгновенность решения там особенно напирают. А у меня имеется предчувствие, что нам теперь частенько с этой АЧА сотрудничать придется.

– Посотрудничаем. Только чего он Катерину «козой» обозвал?

– Ну, полагаю, именовать Катерину Георгиевну «трепетной ланью» язык мало у кого повернется, – майор хмыкнул. – Ладно, работай.

* * *

Работали. Домодедово – самолет, мрачные стюардессы – Борисполь. Машина до Луцка. В дороге пытались работать. Материалов по обстановке в «полевом районе» имелась уйма, вот только достоверность их вызывала большой вопрос. Места еще те – в болотах воевали не две армии, даже не три. И поляки наведывались, Армия Крайова.

От Луцка до Камень-Каширского добирались на «УАЗе»-«буханке». Шел холодный весенний дождь, было заранее холодно и неуютно. Промелькнула статуя гипсового рабочего с протянутой рукой, установленная на въезде в городок. На ходу пили чай из термоса, Катерина разговаривала с умным, исторически подкованным водителем, утверждавшим, «що в войну усе дело поляки скаламутили».

До Межесыти едва добрались – дорогу жутко развезло. Зато в селе проблем не возникло. Попили чаю с малиновым вареньем в хате у гостеприимных теток. Пришел парень-проводник, отправились к знаменитому болоту. Мезина в яркой красно-голубой куртке выглядела замечательно столично. Полюбоваться на гостью вылезла большая часть села. Провожаемые взглядами гости вышли за околицу, шагать приходилось по бурой траве – тропку развезло не хуже искомого болота. Синие резиновые сапоги Катерины мигом потеряли свой глянцевый блеск.

– Хорошие у вас места. Тихие. Но не для попугаев. Хорошо, Чернобыль вас не сильно зацепил, – сказала Катрин проводнику.

– Та нащо нам попуги? – резонно заметил парень. – У нас и гайстеры е, и чапли. Они краше.

Болото оказалось никаким не болотом, а озером. Неторопливо дрейфовали мелкие льдины. Вечерело. Сырой ветерок пробирал до костей.

– Туточки, – проводник гордо повел растопыренными пальцами. – Тут и лежит. Пиднимати будете?

– Мы-то вряд ли. Наше дело – осветить событие. Шутка ли – немецкий психический излучатель. Журнал «Популярный шлямбур» таких сенсаций не пропускает, – Катерина пихнула подчиненного.

Женька вспомнил, зачем, собственно, у него на груди висит надоевший «Кэнон». Нащелкал панораму. Снимать, собственно, было нечего. Водяная гладь, ивняк, метрах в ста начинался неприветливый лес. Никаких существенных ориентиров.

– Слушайте, а самолет точно здесь? – поинтересовался Женька, пряча фотокамеру.

– А як же, вон вишки, – проводник показал на пару рогатин – летом на них явно подвешивали котелок.

– Уха – это хорошо, – одобрила Катрин. – Но самолет-то фашистский точно здесь покоится? Мы журнал солидный, несем полную ответственность за материалы наших публикации. Как бы судебный иск нам не вчинили. За безмерную фантазию. Что-нибудь самолетное мы сфотографировать можем?

– А як же! – Уроженец Межесыти уверенно повел к ивняку.

Женька сфотографировал длинный резиновый уплотнитель, висящий на ветвях. Кусок дряхлой резины, несомненно, мог иметь отношение равно как к Люфтваффе, так и к чему-то сельскохозяйственному, более поздних, мирных времен.

– Здорово! – восхитилась Мезина, позируя рядом с раритетом. – А металлическое что-то найдется? Дюралевое или жестяное, но желательно с облезшим крестом?

Проводник замялся.

– Нэма, – констатировала Катрин. – Ох, доведет эту страну повальное увлечение сбором металлолома. Фашистский антиквариат ведь наверняка на пару миллионов евро тянул.

– Так що? Поднимати литакусе одно нихто не хо-че. А если поднимут, так усе равно грошами не поделятися.

Возвращались по опушке – Мезина потребовала запечатлеть знаменитые Полесские пущи, в дебрях которых прятались героические украинские повстанцы. В дебрях было мрачно, местами еще лежал снег. Окончательно стемнело. Сапоги вязли в раскисшей тверди. Наконец журналистская опергруппа выбралась к селу. Катерина скучную самолетную тему давно оставила, расспрашивала туземца о рыбной ловле. Оказалось, в здешние места нужно за плоскиркой[22]22
  Плоскирка – густера, мелкая рыба семейства карповых


[Закрыть] ездить.

Снова чай с малиной. Растолкали уснувшего водителя. И опять потянулась условно-проезжая дорога. Наваливалась дрема.

Более-менее Женька проснулся, когда проходили таможенный контроль в Домодедово.

– Покатались, – пробурчала Катрин, наблюдая, как молодая таможенница с подозрением заглядывает в пакет с грязными резиновыми сапогами. – Ладно, будем надеяться, полевой выход пройдет лаконичнее. Полесье мне уже надоело.

– Так там у нас всего два часа расчетного времени.

– Плюйся через плечо, Евгений. Назагадываешь сейчас.

* * *

Ввод по времени суток решили синхронизировать. По этому случаю опергруппе пришлось полдня маяться в расположении в режиме общей готовности. Требовалось обносить одежду, а выходить в полевом облачении во двор и шокировать личный состав комендантской роты было неразумно. Женька в последний раз просматривал рабочие файлы и слушал, как наставница дискутирует с руководством.

– Не верю я в эти скоропалительные научные достижения, – Катрин надавила пальцем на матовую упаковку контейнера с оружием. – Не выйдет толка. Все эти нанотехнологии до ума еще доводить и доводить…

– Угу, «это все Чубайс придумал в восемнадцатом году», – поддакнул майор. – Вы не в бой идете. Задача прямо противоположная. По выполнении испытаете стволы. С предельной осторожностью. Полагаю, тебе и самой будет интересно.

– Нет, – мрачно сказала Катрин. – Понимаю, на что намекаешь, но для меня это неприемлемо. Туда не потащу. Всему свое время.

– Спорить не буду. Там ты хозяйка. Но сейчас уж будь любезна…

– Я что, отказываюсь? Просто выражаю свои соображения, – Мезина прошлась по кабинету «полевой группы». Из своих дорогих берцев старший сержант тщательно удалила люверсы, костюм «горка-30», подогнанный и прихваченный утяжками где положено, сидел на высокой девушке отлично. Женька невольно шаркнул ногами – в разношенных сапогах он не сомневался, но вот новая полевая форма клоунски топорщилась, пустая тактическая кобура на бедре все время цеплялась за кресло, и вообще рядовой Земляков приобрел привычный вид рохли-переводчика, причем даже фальшивых очков не понадобилось. А еще жилет придется напяливать. Его-то по размеру так и не подобрали.

Катрин глянула на настенные часы:

– Черт, пойдем мы когда-нибудь или нет? Уже все мысли об обеде. Отвлекают.

– Водички попей, – посоветовал майор. – Тебя что вообще сейчас беспокоит?

– Так говорю же – жрать хочется, – пробормотала сержант.

Женька покосился на начальницу и выключил ноутбук. Что-то чересчур сосредоточена начальница.

– Давай, Евгений, ощупаемся, – Катрин со вздохом шагнула ближе.

Женьку дернули за правую штанину, поправили две утяжки, пенополиуретановую вставку на колене. «Горка» как-то сразу стала удобнее.

– Спасибо.

– Не за что. Тебе бы вязаную жилетку и брюки в клеточку. И галстук-бабочку.

– И что за мода оскорблять младших по званию? – проворчал Женька.

– Действительно, Катерина, товарищ рядовой выглядит на редкость браво, – поддержал Варшавин.

– Угу, – отстраненно кивнула Катрин. – Пошли, что ли?

23 марта 1944 года.

1006-й день войны

Волынская область.

3 км к северо-западу от села Межесыть.

15 часов 02 минуты

Штанги ограждения «стартовой» исчезли, земля ткнулась в подошвы, но на ногах Женька устоял. Да и трудновато было упасть – сапоги мигом увязли. Холод ощутился мгновением позже.

– Блин!!!

Поднимая брызги, опергруппа спешно рванула к берегу. Выскочили на разбухшую неверную твердь. Никакого ивняка вокруг не было, пришлось, оскальзываясь, прорысить метров шестьдесят к опушке.

– Ты знала… – промычал Женька, озираясь. – Стояла вся такая отмороженная.

– Я медитировала, – огрызнулась начальница, укладывая контейнер с оружием на относительно сухое место.

– Значит, плохо медитировала. Промазали мы.

– Цыц! На месте мы. Бди.

Женька, морщась – в сапогах хлюпало, – огляделся. Низкое хмурое небо, почти слившееся с залитым водой миром. Голый лес, торчат черные кости хвороста. В чаще застучал дятел. В принципе ничего страшного. Кроме вопиющего переизбытка воды.

– Слушай, а ты эти, блесенки, не захватила? Самое оно будет.

– Темный ты человек. Одно слово – переводчик. Кто ж во время разлива блеснит? Нет, в принципе можно, но такое специфичное занятие… – Катрин спешно вскрывала контейнер, безжалостно полосуя драгоценную пленку ножом.

– Ты это… откуда? С ума сошла? – ошеломленно пробормотал Женька, глядя на клинок-танто.

– Эксперимент. У нас нынче все такое: новейшая пленка для контейнера, продвинутое оружие, самолет ждем уникальный. Чего же было не попробовать? – начальница сунула нож в ножны.

– Вот, значит, на что медитировала, – догадался Женька. – А сказать товарищу? Вдруг бы ты меня самого этой контрабандой подпалила?

– С чего это? Тереться о старшего по званию ты привычки не имеешь. И вообще, расслабься. Не первый раз железки перетаскиваю. Майор наш всегда страшно возмущается, вот и не хотела его волновать. Что ты торчишь, как дубок подзасохший? Воду из прохарей вылей. Не прерывая наблюдения, естественно.

Сапоги Женька опорожнил, носки выжал. Нельзя сказать, что стало теплее, но малость подсохнут конечности. Начальница сунула ТТ:

– Вроде твой, в порядке.

– Переводчики всегда снабжаются по остаточному принципу, – заметил Женька, проверяя обойму. – Суют то, что даже портится в последнюю очередь.

– Уймись – сглазишь. – Начальница принюхалась к магазину «Винтореза», принялась ожесточенно выщелкивать патроны. – Считаем оружие условно пригодным для психологического воздействия. Я тот твой харьковский ТТ, в руках рассыпающийся, в жизни не забуду.

– Ну, нам сейчас стволы для спокойствия нужны, – Женька сунул пистолет в кобуру. – Полезнее был бы компас. Вот куда идти?

– Слушай, может, тебе еще разок умыться? На месте мы, осмотрись без мандража. – Катрин спешно собирала тщательно осмотренную винтовку.