Текст книги "На дальней границе (сборник)"

5

С приходом в Трийги 2-й дивизион пограничных катеров сразу же вошел в состав ОВРа Береговой обороны Балтийского района – так называлось соединение, обороняющее острова Моонзундского архипелага. Перед ним была поставлена привычная для пограничников боевая задача по несению дозорной службы перед входом в пролив Соэла-Вяйн. Одновременно на дивизион погранкатеров возлагалось сопровождение крупных судов, а также вывод подводных лодок на боевые позиции в Балтийское море через пролив и встреча их при возвращении из похода в базу. Должны были морские охотники производить и постановки мин на наиболее вероятных путях движения немецких кораблей и судов. Малые катера предполагалось в основном использовать для доставки оружия, боеприпасов и продовольствия многочисленным гарнизонам, находящимся на отдаленных островах.

Начальник штаба дивизиона старший лейтенант Варламов разработал порядок несения дозорной службы, наметил на карте места стоянок и сам повел первые четыре морских охотника на отводимые им позиции.

Командиру дивизиона требовалось досконально изучить новый район базирования, наладить тесное взаимодействие с командирами морских частей, с которыми доведется непосредственно участвовать в предстоящих операциях, особенно с командиром бригады подводных лодок – капитаном 1-го ранга Египко. В состав Моонзундского архипелага входило четыре больших острова – Сааремаа (Эзель), Хийумаа (Даго), Муху (Моон), Вормси – и несколько сот мелких островков. К архипелагу примыкал и остров Осмуссаар (Оденсхольм). Их общая площадь составляла около четырех тысяч квадратных километров, это примерно десятая часть всей территории Эстонии. В архипелаге множество проливов, бухт, заливчиков, и все их надо знать, чтобы безопасно водить суда.

Военкому дивизиона – батальонному комиссару Макарову надлежало довести до личного состава стратегическое значение Моонзунда как передового опорного пункта базирования Краснознаменного Балтийского флота и дальнего рубежа прикрытия главной базы флота – Таллина и Ленинграда.

Историческое значение островов Моонзундского архипелага для России было чрезвычайно велико. Мимо него проходили важнейшие морские пути на Таллин, Ригу, Хельсинки, Ленинград. В течение многих веков все прибалтийские государства постоянно боролись за эти острова: тот, кто владел Моонзундом, имел ключ ко всей северной части Балтийского моря. Острова поочередно принадлежали датчанам, немцам, шведам. Лишь в 1721 году, в соответствии с Ништадским мирным договором со Швецией, Петру I удалось присоединить Моонзунд к России. С тех пор он являлся форпостом западного балтийского побережья, служил дальним рубежом прикрытия новой столицы русского государства – Петербурга.

С вхождением Эстонии в состав СССР Моонзундскому архипелагу вновь отводилась роль передового рубежа прикрытия Ленинграда. Здесь была сформирована Береговая оборона Балтийского района. Комендантом этого соединения стал генерал-майор береговой службы Елисеев. В срочном порядке на главных направлениях были установлены мощные дальнобойные береговые батареи – основа обороны островов. На них разместили 3-ю отдельную стрелковую бригаду, зенитные батареи, инженерные батальоны, пулеметную и саперную роты, подразделения 10-го пограничного отряда, авиагруппу. С моря их поддерживали корабли ОВРа и дивизион торпедных катеров. Общая численность БОБРа – так сокращенно называли соединение – составляла чуть больше 24 тысяч бойцов и командиров, что очень мало для круговой обороны островов, протяженность береговой черты которых достигала более 800 километров. На каждый километр приходилось примерно по 30 человек.

Несмотря на трудности, ведь инженерными батальонами были возведены еще далеко не все оборонительные сооружения, боевой настрой островного гарнизона был очень высок. Моонзундцы рвались в бой, они поклялись до конца держаться на отдаленных островах, оттягивая на себя немецкие дивизии на приморском фланге и почти весь военно-морской флот фашистов, действующий на Балтийском море. Каждый моонзундец знал героическую историю своих предшественников, когда в октябре 1917 года архипелагу довелось сыграть решающую роль в предотвращении прорыва немецкого флота к колыбели революции – Петрограду. Благодаря мужеству и героизму русских революционных моряков операция «Альбион», одобренная кайзером Вильгельмом II, была сорвана, правда, ценой больших жертв. Теперь, спустя почти четверть века, моряки-балтийцы готовы были повторить подвиг своих предшественников.

Первым, с кем захотелось встретиться Финочко, был командир бригады подводных лодок Египко. Штаб бригады располагался в деревянном доме, примостившемся на окраине поселка Трийги, поблизости от причалов. Его встретил рослый подвижный капитан 1-го ранга, на кителе которого ярко горела Золотая Звезда Героя Советского Союза. Комбриг, один из известных и опытнейших на флоте подводников, был активным участником боев в Испании.

– Рад, рад, капитан-лейтенант, познакомиться с вами, – крепко пожал он руку Финочко и указал на стул. – Садитесь, пожалуйста. В ногах, как говорят, правды нет…

Вначале Египко расспросил гостя о боях в осажденной немцами военно-морской базе Лиепая, потом коротко изложил поставленные штабом флота боевые задачи.

– Наши подлодки выслеживают в южной части Балтийского моря немецкие крупнотоннажные суда, доставляющие для своих армейских частей боевую технику, оружие, боеприпасы и продовольствие, и выставляют минные банки на основных фарватерах. И есть уже первые успехи у бригады, – глаза его радостно заблестели. – На выставленных подлодкой Л-три капитана третьего ранга Грищенко в Данцигской бухте минных банках подорвались и затонули два фашистских транспорта. Вот здесь, – показал он карандашом на висевшей на стене морской карте Балтийского моря точку вблизи побережья Польши.

– Передайте подводникам поздравления от морских пограничников с первым успехом, – попросил Финочко.

– Передам, обязательно передам, – пообещал Египко. – А теперь о нашей совместной работе…

Самым уязвимым местом в действиях подводных лодок, не без основания считал комбриг, был выход из бухты Трийги в открытое Балтийское море. Кассарский плес и пролив Созла-Вяйн мелководны, подлодки должны по ним идти только в надводном положении. И здесь жди налетов немецкой авиации, атак торпедных катеров и особенно подводных лодок противника. Лишь корабли сопровождения смогут обеспечить их безопасный выход в море, где они опустятся на глубину и в подводном положении направятся на отведенные позиции в южную часть Балтийского моря. То же самое могло произойти и при возвращении подлодок в Трийги после выполнения боевого задания.

– Задача ясна, товарищ капитан первого ранга. Морские пограничники сделают все от них зависящее для обеспечения перехода ваших подводных лодок, – заверил Финочко.

– Сегодня вечером и отработаем наше взаимодействие, – сказал Египко. – Подводный минный заградитель «Лембит» капитан-лейтенанта Полищука уходит в район датского острова Борнхольм. Вот вам походные ордера на вывод подлодок в море и их встречу по возвращении, – передал он Финочко два бланка.

Вечером, ровно в 20.00, «Лембит» в сопровождении кораблей охранения вышел из бухты Трийги и взял курс в пролив Соэла-Вяйн. Строго по ордеру впереди конвоя шли три тральщика с поставленными параванами для подсечки контактных мин. По бокам расположились пограничные катера с глубинными бомбами на палубах. Шествие замыкали два сторожевых корабля.

Морской охотник старшего лейтенанта Долинина, на котором находился командир дивизиона погранкатеров, шел борт о борт с подводным минным заградителем. Финочко видел напряженные лица стоящих на мостике командира «Лембита» капитан-лейтенанта Полищука, его заместителя по политической части и штурмана. Корабли двигались медленно: тральщики не могли развить крейсерской скорости. С островов Сааремаа и Хийумаа конвой прикрывали две дальнобойные береговые батареи.

Пролив миновали благополучно, впереди по курсу блестела в лучах склонявшегося к горизонту солнца, точно отполированная, гладь моря. Предстояло отойти еще примерно на две мили от пролива, где резко увеличивалась глубина, позволяя подлодке скрыться под толщей воды. Преодоление двух последних миль – самый ответственный момент для кораблей конвоя. Именно в этот отрезок времени немецкие подводные лодки, затаившиеся поблизости, могли произвести торпедный залп по конвою.

– Усилить наблюдение! – приказал Долинин, хотя и знал, что все, кто находится на верхней палубе, не отрывали глаз от водной глади. И сам он не опускал бинокль, вглядываясь вдаль. При обнаружении перископа вражеской субмарины морскому охотнику надлежало с максимальной скоростью идти на сближение и забрасывать ее глубинными бомбами.

– Горизонт чист! – периодически докладывал сигнальщик Каминский.

Мостик «Лембита» опустел – все спустились по отвесному трапу в центральный пост. Подлодка, зарываясь форштевнем, медленно начала погружаться в морскую пучину. Вскоре она исчезла под водой, словно ее здесь никогда и не было. Экипажи кораблей сопровождения восторженными взглядами провожали своих братишек-подводников, в душе желая им успешного похода в тыл врага и благополучного возвращения.

Погранкатера вернулись в Трийги, за исключением морских охотников, оставшихся в дозоре у входа в пролив. А через шесть дней им вновь довелось встретить «Лембит», возвращавшийся в порт с победой. Из переданного по радио донесения моонзундцы узнали, что на выставленной подводным минным заградителем западнее датского острова Борнхольм минной банке подорвались и затонули три немецких транспорта.

В точку рандеву погранкатера и тральщики пришли за час до установленного времени. Корабли легли в дрейф, внимательно наблюдая за морем. Время тянулось медленно, каждому моряку поскорее хотелось увидеть мужественных подводников.

И вот наконец долгожданное:

– Справа по борту перископ «Лембита»!..

Взгляды всех прикованы к тонкой черной трубе над поверхностью моря с тянущейся за ней ниточкой пенистого буруна. Начала подниматься из воды рубка, а затем появился и весь длинный темный корпус подводного минного заградителя. На мостик поднялись командир, его заместитель по политчасти и штурман. Капитан-лейтенант Полищук замахал рукой, приветствуя экипажи кораблей охранения. В ответ на мачтах взвились сигнальные флаги: «Поздравляем с успешным возвращением».

«Лембит» в сопровождении кораблей охранения благополучно вошел в порт Трийги, где подводников ждал на пирсе комбриг – капитан 1-го ранга Египко со своим штабом и командованием ОВРа.

6

Положение островного гарнизона осложнялось с каждым днем. Части 18-й немецкой армии, действовавшей на приморском фланге, довольно быстро заняли Литву, Латвию и почти половину Эстонии. 10 июля немцы ворвались в расположенный на восточном берегу пролива Муху-Вяйн небольшой порт Виртсу, отрезав Береговую оборону Балтийского района от Большой земли. Они установили в порту полевые батареи и начали обстреливать пристань Куйвасту, находящуюся на противоположном, западном берегу пятимильного пролива. Свободный проход по Муху-Вяйн эсминцев из отряда легких сил под командованием контр-адмирала Дрозда, действовавших в Рижском заливе, в дневное время был закрыт. Только под покровом темноты могли они теперь переходить в Кассарский плес и дальше, в свой порт Трийги.

С выходом передовых частей немцев к поселку Марьямаа, находящемуся в 70 километрах от столицы Эстонии, и занятием Виртсу создавалась непосредственная угроза главной базе флота – Таллину. Войска 8-й армии не смогли удержать 160-километровую линию обороны от Рижского залива до Чудского озера. Действовавшей на приморском фланге единственной 16-й стрелковой дивизии противостояли три дивизии 26-го армейского корпуса противника.

Обеспокоенный создавшимся положением, командующий Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц вынужден был принять срочные меры для защиты дальних подступов к Таллину. Он выслал к Марьямаа на подкрепление частей 16-й стрелковой дивизии батальон морской пехоты, танковую роту, два отряда пограничников и 1-й Таллинский истребительный батальон. Коменданту БОБРа генерал-майору Елисееву комфлота приказал высадить десант на Виртсу, захватить плацдарм и любой ценой удерживать его, при этом не допускать какого-либо продвижения немцев по побережью на север.

Начальник штаба БОБРа подполковник Охтинский быстро подготовил план высадки десанта на небольшой островок Виртсу, соединенный с материком шоссейной и железнодорожной дамбами. В состав десанта включались две роты 1-го батальона Абдулхакова из 79-го стрелкового полка, пулеметная рота моряков, инженерная рота, два взвода эстонского истребительного батальона и 76-миллиметровая береговая батарея. Высадка десанта через пролив Муху-Вяйн возлагалась на корабли и суда ОВРа. Артиллерийскую поддержку обеспечивали дивизион эсминцев из отряда легких сил контр-адмирала Дрозда, 43-я береговая батарея с полуострова Кюбассар и полевые батареи с восточного берега острова Муху. Командиром десанта был назначен заместитель командира 3-й отдельной стрелковой бригады полковник Ключников. Время высадки – в ночь на 18 июля.

Командир 2-го дивизиона пограничных катеров получил приказание от командира ОВРа к концу дня 17 июля прибыть на пристань Куйвасту для участия в десантной операции. Дивизион поступал в распоряжение командира десантного отряда полковника Ключникова. Финочко дал команду начальнику штаба дивизиона немедленно приступить к дозаправке кораблей горючим и доукомплектованию пулеметов и орудий патронами и снарядами.

Из Трийги погранкатера вышли засветло с таким расчетом, чтобы прийти в Куйвасту скрытно, в темноте. Немецкие наблюдатели с Виртсу не должны были засечь скопление кораблей и судов на противоположном берегу пролива, иначе их полевые батареи открыли бы огонь по пристани.

Шедший головным морской охотник старшего лейтенанта Долинина первым уткнулся форштевнем в деревянный настил пирса. Финочко сошел на берег и направился в походный штаб десанта, расположенный в небольшом хуторском деревянном домике вблизи пристани. Там находился командир десанта полковник Ключников и приехавший из Курессааре начальник штаба Береговой обороны Балтийского района подполковник Охтинский.

– Товарищ полковник, второй дивизион пограничных катеров прибыл в ваше распоряжение для участия в высадке десанта! – четко доложил Финочко.

– Очень хорошо, товарищ капитан-лейтенант! – обрадовался Ключников. – Если с нами орлы-пограничники, то успех десантной операции обеспечен! – повернулся он к начальнику штаба БОБРа.

– Морские пограничники – самые надежные помощники, – ответил Охтинский. – Они это доказали еще в первый день войны, в Лиепае. – Он протянул жилистую руку смущенному Финочко. – Слышал о вас давно, а вот познакомиться довелось только сейчас…

Ключников склонился над морской картой с обведенным красным карандашом участком пролива Муху-Вяйн.

– Вот маршрут следования ваших кораблей, – показал он на стрелку, идущую от пристани Куйвасту к порту Виртсу. – Возьмете на борт головной десантный отряд и пойдете первыми. За вами будут следовать и остальные суда. А перед подходом ваших кораблей к Виртсу порт будет обработан артиллерией. Артиллерийская подготовка начнется по сигналу красной ракеты. Точнее, трех красных ракет…

– Задача ясна, товарищ полковник, – ответил Финочко. – Разрешите приступить к выполнению?

– Приступайте, командир, – разрешил Ключников и протянул комдиву руку на прощание.

– Семь футов под килем морским пограничникам! – пожелал начальник штаба БОБРа.

Вернувшись на пирс, Финочко приказал командирам катеров брать на борт десантников, наметил с ними очередность следования.

На пристани было шумно и многолюдно. К причалам направлялись мотоботы, буксиры, самоходные баржи. Подъезжали машины, сгружали ящики с патронами и гранатами, подходили красноармейцы и краснофлотцы с полной выкладкой. Все они исчезали в темных трюмах. В стороне грузилась на паром 76-миллиметровая береговая батарея.

Корабли и суда с десантом должны были отойти от Куйвасту еще в темноте, с тем чтобы точно с рассветом достичь порта Виртсу. Во время перехода эсминцы, войдя под покровом ночи в пролив со стороны Кассарского плеса, и полевые батареи с восточного берега Муху обработают побережье массированным огнем и очистят его от вражеских батарей. 43-я береговая батарея при этом перекроет своими 130-миллиметровыми фугасными снарядами дамбы с шоссейной и железной дорогами и не даст возможности гитлеровцам беспрепятственно переправлять по ним подкрепления к Виртсу.

Ключников и Охтинский появились на пирсе, когда посадка десанта на суда уже закончилась. Полковник то и дело глядел на свои наручные часы, выжидая установленное время.

– Пора! Начинаем операцию, – наконец скомандовал он.

Напряженная тишина ночи сразу же заполнилась могучим рокотом моторов – от пирса начали отходить погранкатера, затем буксиры, самоходные баржи, маленькие мотоботы и, наконец, паром с батареей. Десантная флотилия взяла курс на Виртсу.

Головным шел морской охотник с командиром дивизиона на борту. Его синий кормовой огонь, невидимый с материка, указывал путь следовавшим за ним судам. Финочко оглядывался по сторонам, ожидая артиллерийской подготовки. Приближался рассвет. Небо на востоке заметно розовело. Немцы могли заметить корабли с десантом и открыть по ним огонь из своих полевых батарей. Наконец небо рассекла сигнальная ракета.

– Красная ракета! – доложил сигнальщик Каминский.

Еще две такие же ракеты повисли в темноте – и воздух потряс оглушительный дробный раскат: артиллерийская обработка берега началась. С погранкатера было отчетливо видно, как справа и слева появлялись огненные вспышки – это стреляли полевые батареи и вели залповый огонь эсминцы. Людей оглушил гром канонады, пролив гудел от рассекающих воздух снарядов.

– Ничего подобного я еще не видел! – восторгался Долинин. – Получат фашисты по первое число, дадут им наши артиллеристы прикурить…

Артиллерийская подготовка длилась ровно 20 минут. К этому времени десантная флотилия уже подходила к Виртсу. Начинало светать. Отчетливо стали просматриваться портовые сооружения, морской охотник входил в акваторию порта. Долинин перевел ручку машинного телеграфа сначала на «малый вперед», потом на «стоп». Погранкатер шел по инерции и мягко коснулся кранцем стенки деревянного пирса.

– Быстро на берег! – приказал командир передового десантного отряда и первым выскочил на пирс.

– Спасибо, пограничники! – кричали десантники на бегу, устремляясь за своим командиром.

– Успехов вам, братишки! – отвечали морские пограничники. Немцев нигде не было видно. Не выдержав мощного огня, они без боя оставили порт Виртсу и отошли к дамбам.

Пограничные катера и суда, закончив выгрузку, повернули в Куйвасту за вторым эшелоном.

Головной отряд десантников прочесал весь небольшой островок Виртсу и закрепился у шоссейной и железнодорожной дамб.

7

Начиная примерно с 10 июля немецкие самолеты буквально в считанные минуты обнаруживали боевые корабли и вспомогательные суда, выходившие с рейдов Моонзунда в море. В штабе БОБРа недоумевали о такой осведомленности фашистских летчиков, ведь оповещение о выходе кораблей передавалось специальным кодом, который знал строго определенный круг лиц, в том числе и радисты постов СНИС – службы наблюдения и связи и постов ВНОС – воздушного наблюдения, оповещения и связи. Для коменданта БОВРа уже тогда было ясно, что кто-то сумел завладеть кодом и расшифрованные донесения передавал гитлеровцам. Генерал-майор Елисеев приказал принять все меры к розыску предателя, найти его радиостанцию, однако поиски на островах не дали никаких результатов.

Помогли разведчики из эстонского истребительного батальона. Через рыбаков им стало известно о нападении на острове Рухну местных кайтселитовцев, эстонских националистов, на пост СНИС. 9 июля они ворвались на маяк, схватили четырех связистов и находившегося с ними милиционера-эстонца, завладели радиостанцией и кодом. Потом кайтселитовцы связались с Пярну, попросили у немцев оружие и боеприпасы, намереваясь превратить Рухну в опорный пункт в центре Рижского залива.

Случай на Рухну заставил Елисеева по-иному оценить остров, расположенный в северо-западной части Рижского залива. В самом деле, не использовать ли его в качестве передового рубежа на подходе к Моонзунду? К тому же если на Рухну поставить 130-миллиметровую береговую батарею, то фашистским кораблям безнаказанно не пройти в Ригу, особенно около курляндского берега Латвии.

Комендант БОБРа приказал штабу разработать план захвата Рухну. Начальник штаба подполковник Охтинский предложил вначале высадить на остров десант в составе стрелковой роты, инженерного и понтонного взвода и группы эстонского истребительного батальона. В дальнейшем, после подготовки оснований для орудий, – переправить туда на пароме береговую батарею. Десант высаживают корабли и суда ОВРа.

Финочко получил распоряжение командира ОВРа о выделении четырех погранкатеров для участия в высадке десанта на остров Рухну. Им надлежало немедленно выйти к Кейгусте – рыбацкой пристани, находящейся в юго-восточной части острова Сааремаа.

– Кого пошлем на операцию? – спросил он начальника штаба дивизиона.

– Возглавлять группу, конечно, будете вы сами? – на всякий случай поинтересовался Варламов.

– Само собой разумеется…

– Тогда пойдут морские охотники старших лейтенантов Долинина и Минина, лейтенантов Левшина и Лаврикова, – предложил Варламов.

– Согласен, – подтвердил Финочко. – Пусть готовятся к выходу.

– И я пойду с вами. Операция ответственная, – произнес батальонный комиссар Макаров.

– Конечно. Наш военком всегда должен быть впереди, – улыбнулся Финочко.

Шли погранкатера к Кейгусте кратчайшим путем через свободный теперь пролив Муху-Вяйн. Финочко невольно вспомнил о высадке здесь десанта на Виртсу. Десантники-моонзундцы, отбросив от дамб подразделения гитлеровцев, в тот же день начали продвижение к важному в тактическом отношении поселку Пярну-Яагупи, находящемуся в пятидесяти километрах от Виртсу. К вечеру они вошли в поселок, перерезав главную шоссейную дорогу, связывающую город-порт Пярну с Таллином. Правда, через два дня под натиском значительно превосходящих сил им пришлось возвратиться назад, в Виртсу, и там закрепиться на дамбах.

Точно в назначенное время погранкатера, несмотря на разыгравшийся шторм в Рижском заливе, пришли в рыбацкий поселок Кейгусте. У пирса уже стояли тральщик и самоходная баржа. Возле них суетились красноармейцы, загружая трюмы оружием, боеприпасами и продуктами. Встали у стенки под загрузку и погранкатера. Командовал десантом командир стрелковой роты лейтенант Сушков. Он распределил его по группам и приказал командиру понтонного взвода начать погрузку на корабли резиновых лодок. Понтонщики водрузили их на палубы, скрепив тросом, чтобы при переходе волны не смыли лодки за борт.

С моря доносился грохот волн, ударяющихся о берег: в Рижском заливе бушевал шторм. Свирепый, порывистый ветер гнал на остров низкие, тяжелые тучи, гнул к земле вершины тонких деревьев. Пошел дождь. Вскоре он превратился в ливень и плотной завесой скрыл бурлящий залив.

– Ну и погодка! Видимо, Нептуна кто-то прогневал, – произнес Макаров. – Так и операция может сорваться…

Выход из Кейгусте задерживался: надеялись, к ночи шторм поутихнет. Но ветер не ослабевал, с Рижского залива доносился монотонный шум прибоя. Летняя ночь коротка, но ведь отряд кораблей может незаметно пройти только в темноте. В полночь ветер вроде бы стал ослабевать, значит, к утру начнет затихать.

– Выходим в море! – принял решение командир десанта лейтенант Сушков.

Корабли отдали швартовы и стали покидать тихую бухточку. Едва они вышли в открытый залив, как их атаковали шеренги крутых волн, обрушивая на палубы десятки тонн бурлящей воды. Палубы то уходили из-под ног стоящих на вахте людей, то валились набок; морякам приходилось цепко держаться, чтобы не стукнуться о перегородки.

– Нам-то не привыкать к такой болтанке, а вот армейцам каково?! – произнес Макаров. – Пойду приободрю их…

Он спустился в кубрик, до отказа набитый десантниками. В помещении жарко и душно. Кое-кто из красноармейцев уже прижимал носовой платок к губам, сдерживая подступающую к горлу тошноту.

– С оморячиванием вас, товарищи бойцы! – весело прокричал Макаров. – Так держать! Скоро попривыкните к этой качке. Заправскими моряками станете!

– Дверь бы открыть, воздуха свеженького глотнуть, – послышался робкий голос.

– Люк открывать нельзя, кубрик зальет водой. Так что потерпите, сынки! Как говорится, царь морской Нептун терпел и нам велел. Поведаю я вам, боевые друзья, как однажды лично сам встретился с этим Нептуном, – начал рассказывать флотские байки Макаров, отвлекая десантников от приступа морской болезни. Говорил не спеша, красочно, с юмором, вызывая улыбки на лицах приунывших было красноармейцев.

– Травите еще! – просили десантники, когда Макаров на минуту замолкал, собираясь с мыслями.

За разговором время прошло почти незаметно. Беседу прервал краснофлотец, скатившийся в кубрик по отвесному трапу.

– Подготовиться к высадке! – передал он приказ командира.

– Давай наверх! – крикнул Макаров. – Теперь вы все стали моряками. А моряк воды не боится!

Ветер несколько стих, но волны по-прежнему кидали морской охотник из стороны в сторону. Впереди по курсу огромной шапкой возвышался остров Рухну, отчетливо виднелся высокий маяк. Корабли заходили с подветренной стороны, качать стало меньше. Вскоре погранкатер лег в дрейф: опасно близко подходить к берегу, наскочишь на мель.

– Лодки на воду! – приказал Финочко, и десантники с помощью краснофлотцев начали спускать резиновые лодки за борт. Началась пересадка десанта на лодки и с остальных погранкатеров, тральщика и самоходной баржи.

Едва только лодки отошли от кораблей, как вдруг в привычный уже шум прибоя врезался нарастающий гул моторов и из-за лесной шапки острова Рухну вывалилось до десятка немецких бомбардировщиков.

– По фашистским самолетам – огонь! – скомандовал Долинин, и тут же заухала пушка и затрещал пулемет на морском охотнике. Огонь открыли и остальные корабли. «Юнкерсы» начали сбрасывать бомбы, проносясь над кораблями и делая новые заходы. Вокруг вздымались султаны пенистой воды. Особенно близко они вырастали у бортов тральщика, как самого крупного корабля в десантной флотилии.

А резиновые лодки с подвесными моторами уже подходили к отмели. И тут с берега по головной лодке ударил станковый пулемет. Десантники соскочили в воду и устремились на остров. Кайтселитовцы, отстреливаясь, отступили в лес.

Так же внезапно, как и появились, скрылись за шапкой Рухну и немецкие бомбардировщики. Лейтенант Сушков сходу повел десант в глубь острова, беспрепятственно достиг маяка, в котором укрылись кайтселитовцы и приготовился к его штурму. Но последние, понимая безвыходность своего положения, сдались.

Закончив разгрузку, десантная флотилия вернулась в Кейгусте, ожидая дальнейших распоряжений штаба БОБРа. А на Рухну инженерный взвод уже приступил к сооружению оснований под 130-миллиметровые орудия, начал строить деревянную дальномерную вышку. Через три дня, когда все было готово, в Курессааре три орудия погрузили на паром, но через полчаса после его выхода из порта налетели немецкие бомбардировщики, и с первого же захода сброшенные бомбы угодили точно в цель. Паром с орудиями затонул.

Без дальнобойной береговой батареи остров Рухну уже не представлял ценности в тактическом отношении. Поэтому комендант БОБРа генерал-майор Елисеев принял решение немедленно снять десант с Рухну и доставить его в Кейгусте.

В полночь за гарнизоном Рухну пришли те же корабли, что и высаживали десант на остров. Погрузка производилась в темноте. С рассветом десантная флотилия отошла от острова, взяв курс на север, в Кейгусте.

За кормой быстро растаяла обрамленная кружевным прибоем желтая полоса песчаного берега, она слилась с лесом. Вскоре и лес, постепенно сужаясь, растянулся темной ниточкой. Рухну угадывался лишь по тонкому, как спичка, маяку.

Солнце уже давно оторвалось от воды и начало свой восход к зениту, когда корабли подходили к Кейгусте. И тут случилось непредвиденное: из-за леса вылетели три «юнкерса» и атаковали суда с десантом. Не успели погранкатера и тральщик открыть огонь, как вокруг них начали рваться бомбы. Раздался один взрыв, второй, третий… Самоходная баржа с понтонным взводом вспыхнула огнем и начала оседать в воду. Головной «юнкерс» сделал новый заход: взрыв разметал горевшие обломки самоходной баржи по заливу. Погранкатера и тральщик стреляли по немецким бомбардировщикам не переставая, стремясь сбить прицельное бомбометание. Но тройка «юнкерсов», видимо, ободренная успехом, настойчиво продолжала пикировать на корабли, сбрасывая каскады бомб.

– Вот привязались, сволочи! – выругался Макаров. – Сто бочек чертей вам под фюзеляж!..

Финочко переживал не меньше батальонного комиссара, внимательно наблюдая за ходом боя.

– Право руля! – вдруг скомандовал он и, когда рулевой краснофлотец Синцов положил руль вправо, добавил: – Курс зюйд! Идем в открытый залив. Самый полный вперед!

Морской охотник круто развернулся и, набирая ход, понесся в Рижский залив. Долинин, не поняв предпринятый комдивом маневр, хотел спросить, что произошло, как вдруг услышал голос сигнальщика Каминского:

– «Юнкерс» за кормой! Гонится за нами!..

Действительно, за катером устремился набиравший высоту для очередного захода «юнкерс». Немецкий летчик, очевидно, полагал, что корабль удирает в спасительный залив, и не хотел упускать заманчивую цель. Сразу две бомбы вывалились из фюзеляжа, казалось, они точно упадут на палубу.

– Лево на борт! – крикнул Финочко.

Рулевой Синцов резко положил руль влево, погранкатер развернулся почти под прямым углом, завалившись бортом в воду по самую палубу. Два фонтана выросли чуть в стороне.

– Здорово, командир! Молодец! – похвалил комдива Макаров. – Знай наших пограничников, бандюга! – потряс он кулаком немецкому бомбардировщику. Он, как и Долинин, теперь понял замысел комдива и восторгался его находчивостью.

«Юнкерс» между тем пошел на второй заход. Как только он вошел в пике, Финочко скомандовал:

– Право на борт!

Погранкатер, черпая бортом воду, круто развернулся, и бомба взорвалась в стороне.

– Опять не вышло! – радовался Макаров, вытирая с лица градом катящийся пот. – Э-эх, всадить бы фашисту в брюхо снарядик!..