Текст книги "Удачливый рыболов"

За налимами

Много о налиме, его повадках, местах обитания и особенностях его ловли услышал я от своего деда. Эта информация стала существенным дополнением к прочитанным мною публикациям по ловле рыбы, которые стали уже появляться в те годы в продаже. Однако ловить налима мне долго не приходилось, и только в конце своего детства удалось все-таки попасть на ловлю этой рыбы.

Наступил ноябрь – унылая пора глубокой осени. Пожухлая трава на земле, деревья, сбросившие свой летний наряд, моросящий нередко из низко нависших туч дождь, грязные лужи на дорогах и дни, очень похожие друг на друга, в это время навевают лишь грустные мысли об ушедшем лете. В один из таких дней мы с дедом отправились на рыбалку с ночевьем за налимами. Перед этим целую неделю стояли тихие пасмурные дни с достаточно теплой для этого времени погодой, вселяя определенную уверенность, что и последующие дни будут не хуже.

Сейчас, с высоты своего опыта ловли рыбы, могу сказать, что для настоящих рыболовов плохой поры и плохой погоды не бывает. Сейчас очень многие рыболовы ужением рыбы занимаются круглый год, в том числе и в унылую осеннюю пору. По-настоящему увлеченные рыболовы в ожидании поклевки могут часами мокнуть под дождем, стынуть на морозе и изнывать от жары. Такое оно, рыбацкое племя! Уныния у рыболовов и в осеннюю пору не бывает!

Идя на рыбалку, мы не замечали серую землю с пожухлой травой, почерневший лес, грязные лужицы воды на дороге, а думали о скором окончании этого пути, о костре, который мы обязательно разведем и будем около него коротать ночь, вслушиваясь в ее тишину, а ее обязательно будут нарушать позванивания колокольчиков наших удочек. И это будет самый приятный для нашего слуха звук. Услышав его, мы, конечно, бросимся в темноту ночи к удочкам и будем очень счастливы, вытаскивая пойманную рыбу.

– Пришли мы к месту лова около 13 часов, время дня вроде бы и не очень значительное, но день к этому времени заметно уменьшился и стал короче ночи. Дед по приходе к месту лова налима сразу принялся к подготовке снастей, а я, набив две матрасовки опавшей листвой, стал собирать дрова для костра. Дед по поводу нашей ночевки сказал:

– Матрасовки будут служить нам постелью, а крышей – тент из прорезиненной ткани.

– А не холодно будет спать? – поинтересовался я.

– Будет даже жарко.

– Откуда эта жара появится?

– От листьев. Знай – листья, прея, выделяют тепло, и на матрасовках с листьями лежать и спать будет вполне комфортно. От лежащих на земле листьев тепла не почувствуешь, а положи их в мешок или в матрасовку, и через некоторое время ты его ощутишь. Годятся слегка влажные, как сейчас, но не мокрые листья.

Приготовив донки, дед принялся делать резку купленной сегодня белой рыбы. Куски рыбы для насадки были довольно крупными. Я знал, что просто так дед ничего делает, и в этом наверняка был определенный смысл. Я попросил его пояснить это, и вот что он ответил:

– В Сакмаре очень много мелкого налима (вес 200–300 г), и на небольшие кусочки резки рыбы, ершей и пескарей в основном ловиться будет такой налим, более крупным экземплярам он не даст даже подойти к приманке. На крупную резку рыбы, как правило, попадается налим от 500–600 г и выше, и ты в этом убедишься. Рис. 15.

Рис. 15. Резка рыбы и насадка ее частей для ловли налима: а – насадка головы; б – насадка тушки; в – насадка хвостика

Обычно на рыбалке, когда занят какими-то делами, время летит быстро и незаметно. Заброс донок производили уже почти в сумерках. Пока разводили костер, сумерки незаметно перешли в ночь. За чаепитием дед много мне рассказывал о налиме. Оказывается, налим в те времена в Урале и в Сакмаре был весьма многочисленной рыбой. Активность налима в ноябре до ледостава очень высока, и держится он в это время ночью большей частью в прибрежной зоне, в нескольких метрах от берега, на глубине около одного метра. В справедливости сказанного на небольших и средней величины реках я не раз убеждался при ловле этой рыбы в разных регионах страны. Мы долго сидели у костра, дожидаясь поклевок. Было тихо и довольно тепло, мы вслушивались в тишину ночи, но колокольчики удочек молчали. Конечно, они могут зазвонить в любой момент, но ожидание их становилось уже томительным.

– Почему же налим не клюет? – спросил я.

– Видишь, какая сегодня погода – тихая и теплая. Налим такую не любит, ему подавай заметную прохладу, да еще с дождем и северным ветром. Но ловиться он будет, и поклевки его могут произойти в полночь или перед рассветом.

Такой ответ деда меня явно не обрадовал, и это было хорошо видно по выражению моего лица. Подбросив в костер дров, дед произнес:

– Надо набраться терпения. В рыбной ловле оно играет не самую главную роль, но и не последнюю. Удача приходит к терпеливым нередко чаще, чем к умелым.

Эти слова деда глубоко запали в мою память, и в справедливости их я не раз убеждался, и не только в рыбной ловле.

Вскоре, взяв фонарик, отправился проверять донки. Мне тогда казалось, что рыба может попасться на удочку и без видимой или слышимой поклевки. Такие случаи иногда бывают. Проверив натяжение лесок и сделав контрольные подсечки, убедился в отсутствии попавшейся рыбы. В рыбной ловле, как и в жизни, когда находишься в ожидании чего-то, время идет очень медленно, порой даже кажется, что оно остановилось. А оно в данный момент всего лишь приближалось только к 22 часам. До полуночи было еще далековато.

Посидев еще часок у костра, дед отправился спать, и мне предложил сделать то же самое. Меня в сон еще не тянуло, и я решил дождаться все-таки полуночи. Принес пару больших сухих ветвей, и, нарубив дров, подбросил их в костер, и он, запылав ярким пламенем, осветил все лежащее вблизи пространство, даже удочки стали видны. Я читал и слышал, что налим подходит близко к месту, где горит костер. После этого прошло еще немало времени, но колокольчики удочек не нарушили тишину ночи. Меня уже начало тянуть в сон, но я все же досидел до полуночи и только в первом часу ночи отправился спать. Тепло от прелых листьев, действительно, исходило от матрасовки, и я вскоре уснул.

Проснулся, когда была еще полная темнота. Приподнявшись, услышал позванивание колокольчика, которое вскоре прекратилось. «Это спросонья показалось», – подумал я. Однако звучание колокольчика повторилось, но быстро начало стихать до очень слабого звучания, затем звук начал усиливаться и стал довольно отчетливо слышим. Сомнения в том, что все это мне только показалось, пропали. Быстро хватаю фонарик и устремляюсь к удочкам. Но что это такое?! Звучат несколько колокольчиков. Осветив фонариком лески, замечаю, что они дергаются, и довольно заметно, на всех донках. Ну и ну! Такого мне еще не приходилось видеть. С волнением и учащенно бьющимся сердцем хватаюсь за леску ближайшей удочки, тут же ощущаю довольно заметные рывки попавшейся рыбы. Автоматически делаю подсечку и начинаю быстро выбирать леску, и вот рыба уже на берегу, а рывки лески продолжаются. Вскоре и вторая рыба была извлечена из воды. На эту удочку попалось два налима. Хотел быстро освободить рыбу от крючков, но оба налима так глубоко заглотали приманку, что поводки с крючками надо было просто обрезать.

– Иди, проверяй другую донку, а поводки с крючками я обрежу сам, – услышал я голос деда, быстро приближающегося ко мне.

На другую донку попался один налим. Направляюсь к следующей донке и извлекаю из воды еще двух налимов, один из них оказался уснувшим, видимо, давно уже попался. На четвертой донке, мы поставили их пять, тоже находился уснувший налим. На последней донке, взявшись за леску, ощутил довольно сильные рывки. Вываживание я предоставил подошедшему в это время ко мне деду. Он умело, парируя рывки рыбы, начал метр за метром вытаскивать из воды леску. Только сейчас замечаю, что уже начало светать. Вскоре в воде, около берега, показалась довольно приличной величины светлая рыба с темными поперечными полосами. Это был судак, когда же рыба была вытащена на берег, сопротивление вытаскиванию лески из воды не прекратилось. Виновником этого оказался самый крупный из всех пойманных налимов, попавшийся на последний крючок донки.

Стало совсем светло, когда дед, собрав всю пойманную рыбу в сумку и взвесив ее, сказал:

– Ну, все, рыбалку можно считать законченной и неплохой. Общий вес пойманной рыбы около 11 кг, вес судака – 1 кг 900 г, самый крупный налим – 1 кг 700 г, остальные налимы почти по килограмму весом. А если бы мы в качестве наживки использовали небольших рыбок, небольшую резку рыбы и червей, то и половины веса пойманной рыбы не было бы.

Вот так я познакомился впервые с ловлей налима. Вне всякого сомнения, рыбалкой я был доволен. Потом мне не раз приходилось ловить налимов, как по открытой воде, так и со льда. Налим при ловле со льда, надо сказать, оказывает при вываживании не очень большое сопротивление. Часто после выполнения подсечки виснет на леске, как гиря, и дает о себе знать лишь перед самым вытаскиванием его из лунки. Осенний же налим уже оказывает при вываживании достаточно достойное сопротивление. А в отношении ловли налима на крупную резку рыбы скажу, что не только в те далекие годы, когда рыбы было в наших водоемах гораздо больше, чем сейчас, но и в настоящее время на такую наживку все-таки чаще попадаются более крупные экземпляры этой рыбы.

Черновский плес

Как-то в одну из своих поездок в Оренбург я случайно встретился с другом детства, с которым мы не раз бывали в далекое уже от нас время детства вместе на рыбалках. А не виделись мы уже больше 20 лет. Время не только бежит, но и неумолимо делает свое дело – мы уже не без труда узнали друг друга. Володька, теперь уже Владимир Степанович, продолжительное время проживал в другом городе, и я не имел о нем никаких сведений. Конечно, мы засыпали друг друга вопросами, на которые вот так, второпях, вряд ли получали удовлетворяющие нас во всем ответы.

– Поедем ко мне, там обо всем и поговорим, – предложил Владимир. – Я уже два года живу здесь, в доме матери, на нашей улице. Помнишь еще ее?

И вот мы на нашей старой улице. Разве можно ее забыть! Приятная грусть воспоминаний наполнила все мое существо. Все те же небольшие деревянные дома, только вот часть из них уже покосилась от дряхлости. Время будто остановилось здесь, почти не коснувшись этого уголка даже краешком бытового прогресса, к которому многие из нас, надо сказать, уже успели привыкнуть. Люди здесь жили примерно так же, как и много лет назад, единственное удобство, которое за эти годы здесь появилось, – газ, да и то в баллонах. Вот здесь мы жили по соседству и дружили в ставшие уже далекими военные и послевоенные годы.

– И кто же сейчас здесь живет? – поинтересовался я.

– Из тех, кого ты знал, – очень мало. В основном это новые люди, покинувшие деревни и села. Это сейчас многие хотят иметь свой собственный дом с прилегающим к нему земельным участком, а в шестидесятые и семидесятые годы происходило наоборот. Тогда многие городские жители из собственных домов стремились переселиться в интенсивно строившиеся в те годы крупнопанельные пятиэтажки с благоустроенными квартирами. Ну, а в покинутые ими дома стали переселяться сельские жители, получившие в хрущевскую «оттепель» некоторую свободу. И я полагаю, что если бы в то время по отношению к селу проводилась другая, более взвешенная и глубоко продуманная политика, то мы, возможно, не имели бы брошенных деревень и сел да и продовольственного кризиса, затянувшегося на многие годы.

За обедом мы еще долго обменивались сведениями о себе, много говорили о нашей улице, вспоминали трудные годы детства, и, конечно, была затронута тема рыбной ловли, представляющая для нас, заядлых рыболовов, немалый интерес. Меня, как уже давно не живущего здесь человека, очень интересовало настоящее состояние тех мест, куда мы нередко ходили вместе на рыбалку. А чаще всего мы бывали на реке Сакмаре, недалеко от села Берды. Наиболее посещаемым нами местом в этом районе был Черновсий плес.

Здесь, можно сказать, мы делали свои первые шаги в ловле рыбы и довольствовались нередко даже при нашем небольшом опыте не только пескарями и уклейками. Безусловно, меня очень интересовало все, связанное с этим плесом, но больше всего все-таки хотелось побывать на нем. И как бы читая мои мысли, Владимир предложил:

– Мы можем поехать туда прямо завтра.

– Неужели это возможно? – удивился я столь неожиданному предложению.

– У меня есть мотоцикл с коляской, да и отпуск еще продолжается. Вот только будешь ли ты этой поездкой доволен? Ведь Черновский плес сейчас далеко не тот, каким он был в пору нашего детства и ранней юности.

– Я буду доволен поездкой в любом случае, даже если мы ничего не поймаем.

– Я иногда посещаю его, когда плохо клюет карась на Тефтелевом озере, оно недалеко от плеса. Помнишь его?

– Конечно. Я с дедом на нем бывал не раз. А какую же рыбу ты сейчас ловишь на плесе?

– Если считаешь, что голавля, которого мы с тобой там частенько ловили, – ошибаешься! Я ловлю там в основном окуня. Не удивляйся, эта рыба в Сакмаре да и в Урале стала не столь редкой, какой она была раньше, даже карась сейчас появился в реке.

– Неужели Сакмара, река с весьма заметным течением, превратилось в болото?

– До болота еще далеко, но… Впрочем, все увидишь завтра сам. Не хочу тебя больше разочаровывать… Ловить будем все-таки окуня, снасти на эту рыбу у меня есть и для тебя. Берет он лучше всего на малька, малявочница у меня есть, а наловить ею быстро малька – не проблема.

Приехав домой, остановился я у сестры, долго находился под впечатлением полученной информации. Вспоминался Урал, который я буквально на днях рассматривал из окна вагона, когда поезд переезжал железнодорожный мост через реку. Трудно было узнать в небольшой речушке, струящейся внизу под мостом, некогда довольно полноводную реку. Вероятно, такая же участь постигла и Сакмару, ведь она совсем недалеко от города впадает в Урал.

В 4 часа утра за мной должен был заехать Владимир, поэтому лег спать рано, но уснуть долго не мог. В голову лезли мысли и воспоминания о годах детства и ранней юности. Мое воображение в самых мрачных тонах рисовало нынешнее состояние Черновского плеса, и вместе с тем в самых ярких красках вспоминалось его прошлое.

Зимы в Оренбургской области всегда бывали очень снежными, и реки весной от таяния большого количества снега широко разливались. Река Сакмара во время весенних паводков постоянно подмывала крутые и высокие берега, валя при этом большое количество прибрежных деревьев. Особенно много поваленных деревьев было на Черновском плесе. Кроны многих поваленных деревьев находились в воде, создавая достаточно благоприятную для обитания рыб среду. В плесе обитало много всякой рыбы, даже пудовые сомы не были большой редкостью, но больше всего здесь было голавля. Стайки этой рыбы, порой довольно крупные экземпляры, летом в ясную погоду постоянно плавали под берегом у самой поверхности. Нередко, чаще всего это случалось под вечер, голавли, словно по чьей-то команде, вдруг поднимались из глубины и буквально заполоняли собой всю водную поверхность плеса у высокого берега. Их было так много, что чистых участков воды становилось гораздо меньше, чем с плавающей в ней рыбой. Голавли резвились у поверхности почти до самого захода солнца, и ни на какие приманки рыболовов в это время не обращали внимания. В общем-то это было, я бы сказал, уникальное явление не только по зрелищному восприятию, но и по поведению рыбы. Мне не раз случалось быть свидетелем подобного и с другими рыбами в разных регионах страны, но такого количества «плавящейся» рыбы я больше нигде и никогда еще не видел.

Именно здесь мне приходилось чаще всего бывать на рыбалках с дедом, Здесь он немало ловил всякой рыбы, но особое внимание уделял голавлям. В то время никто из местных рыболовов нахлыстовой снастью не пользовался, и голавля ловили поплавочной удочкой с длинным удилищем и небольшим, не более 50–60 см, отпуском насадки – кузнечика или небольшого лягушонка. Удачно выполненные забросы насадки к торчащим из воды ветвям поваленных деревьев или коряг, как правило, закачивались поклевкой, особенно в ранние утренние часы. А какие ловились голавли! Рыба весом в килограмм не вызывала даже особых эмоций у многих рыболовов. Однажды поздней осенью мой дед на донную удочку с насадкой говяжьей печени поймал такого голавля, что все мое внимание потом надолго было приковано только к нему, медленно плавающему на кукане под берегом. Он был длиной около 60 см и весил чуть меньше 3 кг.

У противоположного пологого берега реки летом почти весь день раздавались мощные всплески жереха. Мало кто в те времена специально занимался ловлей этой рыбы, Но мне не раз случалось видеть на перекате, выше омута крупные экземпляры этой рыбы, разрезающие водную поверхность своим большим спинным плавником. Однажды, ловя здесь на кузнечика голавлей, мне даже удалось испытать поклевку такой рыбы. Она была настолько неожиданной, сильной и резкой, что я, стоя на небольшом прибрежном бугорке, чуть не повалился в воду. Рыба засеклась сама, но мгновенно оборвала леску.

Красота окружающей природы и обилие рыбы в плесе привлекали сюда немало рыболовов и любителей природы. Были даже такие, которые все лето жили семьями в шалашах на песчано-галечной отмели противоположного берега. Они, как правило, ловили утром и вечером в проводку подуста, которого в реке в то время было очень много.

Даже с насадкой здесь не было никаких проблем: в прибрежном лесу, где росло немало дуба, всегда можно было в ямках с перепревшей старой листвой добыть достаточное количество бойких подлистников, а в глинистом иле у берегов отыскать бабку (личинка поденки), а на лесных полянах можно было всегда наловить кузнечиков.

Здесь же летом два, а то и три раза происходил вылет поденки. И тот, кто хотя бы раз в своей жизни был свидетелем этого природного уникального явления, с впечатлениями от него остается на всю жизнь. Представьте себе: воздух тихой теплой ночи вдруг наполняется тысячами порхающих над водой и берегом небольших и изящных бабочек, а что творится в это время на воде – на ее поверхности начинаются беспрерывные всплески и бульканья от охотящейся за падающими на воду бабочками рыбой.

Вот таким еще в недалеком прошлом был Черновский плес, и нетрудно представить, чем он являлся для многих любителей природы и рыбной ловли.

Было еще темно, когда за мной заехал Владимир. Мы быстро поехали по тихим и еще пустынным улицам спящего города. Прохлада утра и набегающего потока воздуха быстро привели меня в бодрое состояние после сна в душной квартире. Вскоре мы уже ехали по местам, где еще два-три десятка лет назад был конец города и дальше чуть ли не до реки простирался огромный пустырь, через который мы ходили на рыбалку. Теперь же здесь возвышались огромные кварталы многоэтажных домов. Владимир по этому поводу заметил:

– Город сейчас растянулся уже вдоль Сакмары на многие километры, кроме того, здесь новая промзона, где сконцентрированы крупные промышленные предприятия. И все это берет из Сакмары огромное количество воды, а если учесть еще поливные хозяйства, в том числе и большое количество дачных участков, то можно представить, какое количество воды забирается у реки. Правда, часть этой воды в виде полуочищенных, а то и совсем неочищенных промышленных и бытовых стоков возвращается реке, но ей от этого не легче.

Далее мы ехали молча. Я был занят не очень-то веселыми мыслями о судьбе больших и малых рек страны, многие из которых находятся, надо прямо сказать, не только в бедственном, но и в катастрофическом положении. В этом деле мы очень преуспели. Совсем еще недавно, щедро финансируемые государством ведомства продолжительное время реализовывали выделенные огромные средства на так называемые великие стройки, не задумываясь о возникающих при этом экологических проблемах. Такая государственная политика благоденствия народу и стране, увы, не принесла, зато природе во многих регионах был нанесен огромный ущерб.

В настоящее время об этом заговорили, но дело дальше со всеми вытекающими из него последствиями, в том числе и экологическими, решение которых осталось на прежнем уровне, не пошло. Каким бы ни было важным решение экономических проблем, нельзя на потом откладывать кричащие экологические проблемы, решение которых даже в недалеком будущем будет в значительной степени осложнено. Нельзя забывать, что будущее человечества – в сохранении природы.

Стало заметно светать, когда мы приехали на место. Остановились на лесной полянке у высокого тополя, растущего на краю берегового обрыва. Недалеко от нас, среди густо растущих дубов, словно игрушечные, стояли небольшие домики турбазы. Рядом с ними находились теннисный корт и волейбольная площадка. А река, которая когда-то текла здесь, далеко ушла от этого места, и ее почти не было видно за порослями тальника. От турбазы к реке шла тропинка, очевидно, к месту купания отдыхающих. Я направился по ней, и вскоре перед моим взором предстал плес, с которым я не виделся много лет. Трудно передать нахлынувшие на меня чувства, и мне просто захотелось закричать: «Люди! Что же вы наделали?..»

Ширина реки в этом месте уменьшилась примерно в два раза, если не больше. Появилось множество отмелей и мелководных заводей, поросших камышом, чего никогда в прошлом здесь не было. Скорость течения реки заметно снизилась, и лишь на галечной отмели, к которой я затем подошел, течение еще было, но не столь заметное, как раньше. Да, как это ни печально, но приходится констатировать, что довольно полноводная река средней величины превратилась в небольшую речушку.

Когда я вернулся к мотоциклу, Владимир, все это время наблюдавший за мной, видя мое подавленное состояние, сочувственно сказал:

– А что можно было ожидать, забирая огромное количество воды у реки. Сакмара – не Волга! В защиту Волги многие сейчас выступают, а эту реку некому и защитить.

К сожалению, это так. Судьба многих наших рек сейчас во многом зависит от произвола министерств и ведомств. Когда придет осознание бережного отношения к природе, у многих наших людей, особенно у высокопоставленных чиновников, трудно сказать. Но если несколько лет назад раздавались лишь отдельные голоса некоторых людей в защиту природы, то сейчас их стало гораздо больше, и я глубоко убежден – к ним начнут прислушиваться.

Вскоре мы все-таки направились к намеченному Владимиром месту лова рыбы.

– Мне кажется, и рыбы сейчас здесь почти никакой нет, – после длительной паузы в разговоре произнес я.

– Рыба есть, но ее мало, и сейчас здесь она совсем другая, чем была много лет назад. Когда было больше воды и она была более чиста, была одна рыба, сейчас – другая. Это в основном окунь, плотва, красноперка, ерш, появился карась, язя стало больше, чем голавля. Словом, рыба, которая любит стоячую или медленно текущую воду и неприхотлива к качеству воды. По реке и рыба! Раньше, лет десять-пятнадцать назад, было много случаев, когда по реке всплывала масса дохлой рыбы, и в основном это были голавль и жерех. В настоящее время это стало случаться реже, и я считаю, что происходит это по той причине, что рыбы, обитающей в реке, стало меньше, да и приспособилась она к обитанию в такой среде, а в связи с продолжающимся экономическим кризисом сократилось количество выбрасываемых в реку промышленных отходов.

Собрав малявочницу-паук, Владимир отправился ловить мальков, а я стал готовить снасти к ловле.

Минут через пятнадцать Владимир принес достаточное количество мальков, и мы принялись за ловлю. Вскоре поплавок одной из моих удочек скрылся под воду. Подсечка, и вот он, первый трофей – небольшой, чуть меньше ладони, окунишка. Осторожно, освободив рыбу от крючка, отпускаю окунишку на свободу. Затем, в течение нескольких минут, мы почти непрерывно таскали примерно таких же окуней. Видимо попали на жирующую стайку, а затем наступило продолжительное затишье в клеве.

– А крупный окунь есть здесь? – поинтересовался я. Видел – ловили здесь окуней и по килограмму весом, но мне попадались экземпляры не крупнее 300–400 граммов.

Посидев за удочками со мной еще некоторое время, Владимир отправился на поиски окуня в другие ему знакомые места. Я же никуда решил не ходить, а подождать клева здесь. Клев, надо сказать, возобновился тогда, когда пришедшие с турбазы отдыхающие устроили метрах в шестидесяти-семидесяти от меня шумное купание. Вероятно, они разогнали находящуюся там рыбу, и она подошла к моему месту. Минут за десять я даже поймал несколько вполне приличных окуней, а затем начал клевать ерш величиной чуть больше пальца.

После возвращения Владимира, который за это время поймал около десятка окуней величиной с ладонь, клев рыбы не улучшился, а часам к девяти совсем прекратился. Солнце к этому времени поднялось уже высоко, становилось жарко, и вряд ли уже можно было надеяться на хороший клев рыбы.

Искупавшись, начали готовиться к отъезду. Поймали мы в общей сложности не более двух килограммов рыбы, и чувства удовлетворения, прямо скажу, от этой рыбалки не испытывали.

Не увидел и не услышал здесь я «боя» жереха, который в реке, говорят, еще обитает. А вот небольшую стайку мелких голавлей мне удалось увидеть. Владимир пояснил, что голавля в реке очень мало и надежд на успех его ловли практически никаких нет. Эту рыбу, по его словам, здесь ловят только весной и в начале лета донными удочками, когда она заходит сюда на нерест. Вот таким оказался Черновсий плес в настоящее время.

Перед самым отъездом Владимир сказал:

– Я не случайно решил тебя свозить сюда, хотя мог бы не только предложить, но и уговорить тебя на более интересную и результативную рыбалку. Я читал некоторые твои статьи и заметки о рыбной ловле и рад, что своими секретами ты делишься с рыболовами, но мне очень хотелось бы, чтобы твое слово прозвучало в защиту таких рек, как Сакмара. Теперь ты видел, какой она стала, и знаешь, какой она была еще в недалеком прошлом. Так напиши об этом!

…Возвратившись домой, я выполнил просьбу друга детства – написал этот небольшой очерк. Хочу напомнить еще раз людям, что блага цивилизации нам, безусловно, нужны, но они должны создаваться не ценой разрушения природы, а разумным, с учетом влияния на экологию, подходом к решению экономических проблем. Во многих странах Запада в настоящее время это уже делается, и мы должны последовать их примеру, иначе у нас скоро появятся очень большие шансы оставить для потомков непригодную для жизни землю.

К сожалению, сейчас нередко можно услышать, что экология – слишком дорогое для нас удовольствие и пока может подождать. Но дело в том, что ждать-то она во многих случаях уже не может.

Решать экологические проблемы рано или поздно нам все равно придется – от этого уже никуда не денешься. И в этом отношении хочу заметить, что есть одна мудрая народная поговорка: «Скупой платит дважды». Уже в настоящее время для сохранения, а в большинстве случаев и восстановления нарушенных природных связей требуются специальные и порой весьма сложные технические меры и довольно значительные материальные затраты, а в будущем цена их еще более возрастет.