Текст книги "Алмазы Якутии"

2

ИЛ-18. Давненько не летал Георгий на самолётах. А на винтовых – на тех после Бодайбо и вообще-то не летал ни разу.

Реактивные самолёты обслуживают теперь сибирские воздушные трассы – ТУ-104, а теперь вот и новый самолёт запущен в эксплуатацию – ТУ-154. И пассажиров они берут побольше, и скорость у них другая. Но в Мирный большие реактивные самолёты не летают. Взлётно-посадочная полоса у них там, говорят, короткая. Винтовые туда летают. Вот, ИЛ-18.

Да, далеко ушла теперь авиация, если сравнивать с теми, не такими уж и давними, пятидесятыми годами. Теперь конец семидесятых. Восьмидесятые начинаются. Много воды утекло с тех пор, как впервые летел Георгий на могучем по тем временам самолёте ИЛ-14 в морозную Якутию. Помнится, не знал он тогда – куда летит и зачем. Теперь знает. И вызов на работу у него в кармане, и место работы ему определено, и должность обозначена. Да и с Якутией он как-то познакомился ближе, после встречи в Иркутске с интересным олонхосутом, с Михаилом Михайловичем, давним родственником амаков.

Мерно, успокаивающе гудят двигатели тяжелого самолёта.

Четыре винтовых двигателя. Четыре пропеллера. Два слева, два справа. Внизу бесконечные поля светлых волнистых облаков, вверху синее-синее, почти фиолетовое, небо. И яркое солнце. На земле таким ярким оно не бывает. Какое-то особенно чистое, объёмное солнечное свечение там, наверху, над облаками. Над всеми сразу. Слепит глаза не только солнце, слепит и вот это яркое солнечное свечение – в какую сторону ни смотри, и не на солнце вовсе, а просто – в иллюминатор, всё равно жмуришься, жмуришься от этого яркого света. Глаза не выдерживают. А далеко, на затемнённом горизонте – многоцветная радуга. Вот отсюда, сверху, хорошо видно, что да, действительно – земля наша круглая!

Мирный. Столица алмазного края. Уже более двадцати лет добывают здесь качественные – и ювелирные, и технические – алмазы горняки, съехавшиеся сюда со всего огромного Советского Союза. Со всех, практически Союзных республик.

Якуты, коренные жители здешних мест, не могут, конечно, одни освоить открытые в их республике новые месторождения алмазов. Всего около двух процентов работает на горных предприятиях «Якуталмаза» коренных жителей Якутии, по данным кадровиков. Всего около двух процентов от общей численности здесь работающих. Работают здесь русские, украинцы, казахи, буряты и еще много людей других национальностей. Всем миром поднимали алмазную промышленность Якутии народы молодой, но бурно развивающейся Советской страны. Хотя самые первые алмазы – красивые, прозрачные камушки – нашли именно якуты. В незапамятные ещё времена нашли, задолго до того, как пришли сюда, на эти неизведанные, но несметно богатые якутские земли, пытливые поисковики. И не зная еще ничего ни об алмазах, ни о золоте, подтвердили безграмотные якутские оленеводы случайными своими находками прогнозы великих ученых-геологов, утверждавших, что именно в Якутии надо искать не только золото, но и алмазы. Нашли. И вот уже более двадцати лет добывают.

Выйдя из самолёта, Георгий задохнулся на морозном воздухе. Наружный термометр показывал минус 32 градуса. В Москве, перед вылетом, было около десяти градусов тепла. Ничего себе перепад температур! Отвык, отвык Георгий от холодного воздуха, так, что и дух перехватило. Он уж и забыл о таких морозах. Хотя, минус тридцать – что это за мороз для Якутии! Так, лёгкое похолодание. Главные морозы, конечно же, еще впереди.

Георгий о них помнил. Помнил те зимние, морозы настоящие, ниже минус шестьдесят, что испытал когда-то на Маршальском, на Эльге, на Индигирке.

В аэропорту, как водится, никто Георгия не встретил, хотя он и предупредил Подузова о своём прибытии. Но в гостинице номер для него был заказан. Устроился без лишних хлопот. Небольшая, деревянное двухэтажное здание, гостиница Объединения. Аккуратные, хоть и небольшие, но тёплые, чистенькие номера.

«Ну, вот и прибыл. Вот и устроился. Странно всё это, переезды эти, непривычно уже. Не юноша, всё же, не пацан необученный. Как-то, по студенчески всё получается. Ничего. Как-нибудь обживёмся. – Но откровенные мысли на новом месте всегда почему-то приводят к тоске, к унынию. «И что ты за человек, Георгий! Ну, что тебе не работается на одном месте! Всё у тебя было – где жить, где работать, тепло было и сытно. Ну, куда ты снова попёрся! Что ты здесь потерял, кого ты здесь забыл, кому ты здесь нужен?» – с такими тяжелыми мыслями Георгий долго ворочался на чужой, гостиничной постели, на новом, незнакомом месте, долго не мог заснуть. Но усталость, дорожные хлопоты взяли всё же своё…

Утром Георгию позвонили в гостиницу – Рудаков приглашает его на встречу в 16 часов. У Георгия в запасе оказался целый свободный день. Он решил познакомиться с городом. С морозным воздухом он уже как-то освоился, да не очень он и морозным показался Георгию на второй день – холодно, конечно, но вполне терпимо. А походишь, подышишь как следует, так и вовсе он, этот воздух, не таким уж холодным, кажется. Чистый воздух, приятный, без всяких дурных примесей.

Город Мирный, конца семидесятых, начала восьмидесятых, был хоть и молодым, возрастом чуть более двадцати лет, но уже вполне сформировавшимся городом. Построен город на склоне довольно большой по площади возвышенности, на левом берегу реки Ирелях. На вершине горы смонтирована высокая телевизионная башня. Вокруг – четырёх, пяти и девятиэтажные жилые дома. При этом всех девятиэтажек, по разным улицам, Георгий насчитал менее десяти коробок. Прямые, довольно длинные улицы и проспекты. Большая часть города – в деревянном исполнении.

Двухэтажные двенадцати и двадцатичетырёх-квартирные дома, выстроенные по типовым проектам. Трубы отопления смонтированы поверху, а водоснабжение и канализация заведены в проходные подземные коллекторы. Все дома строятся на сваях, так, чтобы под домом было продуваемое пространство, где-то около полутора метров высотой. Ясно, это требование вечной мерзлоты. Чтобы под фундаментами домов грунт не протаял, чтобы дома не проседали, не разрушались. В городе работал прекрасный, построенный по индивидуальному проекту Дворец культуры, как потом оказалось, по организации клубной работы – один из лучших в России. На центральной улице расположено красивое здание проектного института «Якутнипроалмаз». Из каменных зданий ещё – больница, аптека, две школы, кинотеатр «Якутск» и несколько магазинов. Весь город с севера на юг прорезает длинный Ленинградский проспект, уходящий по мосту через реку Ирелях на Ленскую трассу, основную автомагистраль, которая обеспечивает всеми видами автоперевозок не только город Мирный, но и приполярный Север – города Удачный, Айхал. Проспект пересекают несколько параллельных улиц – Советская, Ленина, Комсомольская. На западе, в двух километрах от города возвышается фабрика № 3, на востоке город вплотную примыкает к техническим постройкам карьера «Мир».

Всё это, весь город, Георгий обошел буквально за два с небольшим часа и у него ещё оставалось до встречи с Рудаковым достаточно времени, чтобы успеть пообедать.

Управление Объединения расположено в самом низу Ленинградского проспекта. Большое двухэтажное деревянное здание, в виде растянутой по ширине буквы «П». Центральный вход делил здание на две равные половины. В правом крыле, если смотреть на здание со стороны Проспекта, оба этажа занимает Управление Объединения. В левом крыле размещаются службы рудника «Мирный», здесь же несколько кабинетов занимает Объединённая Дирекция строящихся предприятий, ОДСП – Генеральный заказчик Объединения по всем видам капитального строительства.

Георгий появился в приёмной Генерального директора за пять минут до начала совещания. О нём тут же доложили. Через короткое время его пригласили в кабинет.

Зайдя в кабинет Генерального директора, Георгий, почему-то, прежде всего, занялся его изучением. Кабинет большой, наверное, не менее пятидесяти квадратных метров. Массивный стол, на приставной тумбочке несколько телефонных аппаратов и солидный коммутатор, с множеством номерных клавишей. К основному столу примыкает длинный стол для совещаний. В противоположном углу фигурный невысокий столик, салонного типа, с прозрачной столешницей. Вокруг столика – мягкие удобные кресла. Деревянный пол застлан большим мягким ковром. На стене, за спинкой директорского кресла – мозаичный портрет В. И. Ленина. Напротив, в полстены – какой-то якутский пейзаж. Одна продольная стена – с окнами, выходящими на управленческую площадь, образованную боковыми «крыльями» самого здания. У второй стены – книжный шкаф, над которым висит портрет А. Н. Косыгина. Ближе к столу – дверь.

Видимо, в комнату отдыха. Кроме телефонной, в кабинете никакой больше аппаратуры нет. Нет ни радио, ни телевизора.

(Георгий потом долго, с каким-то мифическим удивлением вспоминал вот это первое и такое подробное, такое его заинтересованное знакомство с кабинетом директора. Предчувствие какое-то, что-ли, руководило им! Не пройдёт и пяти лет как он станет «хозяином» этого самого кабинета).

За «салонным» столиком в креслах сидели Рудаков, Серебряков – его заместитель по кадрам, Подузов – заместитель по производству, Сафонов, директор Рудника, Демьянов, секретарь парткома Рудника и кто-то еще, кого Георгий не запомнил.

Рудаков представил Красноперова присутствующим, коротко рассказал о их встрече в Москве, и о своем предложении Красноперову приехать в город Мирный, строить Подземный рудник «Интернациональный».

– На «Интере», на строительстве подземного рудника, ещё, как говорится, «конь не валялся», там еще и проектной документации-то в полном объёме нет. Рано, наверное, назначать туда руководителя. Давайте подумаем, где нам занять Георгия Александровича до начала работ на трубке «Интернациональная», – как бы так, между прочим, первым заговорил «кадровик» Серебряков.

– Да, Георгий Александрович, с подземным рудником у нас пока заминка вышла, проектные дела, там, документация. Что, если мы вам предложим поработать, временно, не долго, в другом месте, на другой должности? – Рудаков как-то даже извинительно посмотрел на Красноперова.

Георгий обвёл взглядом присутствующих, посмотрел на Рудакова и улыбнулся.

– Валерий Владимирович! У вас же давно, я думаю, всё оговорено, всё решено. Давайте уж конкретно – что предлагается?

Все присутствующие тоже заулыбались, как-то сразу расслабились, напряжение за столиком спало, почувствовали – похоже, «свой» человек!

– У нас здесь на прииске сложилась такая обстановка, что некому командовать прииском, – спокойно, не торопясь, как-то вполголоса заговорил Сафонов. – Начальник в отпуске, а главного инженера руководство Объединения направило на другую работу. С повышением, конечно. Вот мы и подумали, а не поработать ли вам на прииске? Главным инженером. У нас там сейчас сложная обстановка. Я не говорю о текущих делах – ремонт драг, оттайка полигона. Нет. Там на драге 202-ой надо менять понтон.

Сгнил понтон за двадцать лет работы в нашей агрессивной воде.

Драга выведена «на сухое», поставлена на стапеля. Но небольшая плотина, что отгородила драгу от основного водоёма, дала течь, вода прорвала эту плотину и затопила драгу. Всё сейчас там под водой – и стапеля, и понтон. Да к тому же, с нашими здесь морозами, всё там у нас, конечно же, обледенело. Замена понтона срывается. Помогли бы вы нам решить эту задачу, по этой замене понтона! Опыт у вас, судя по рассказу Валерия Владимировича, да и по вашим трудовым документам, опыт у вас в таких делах, кажется, есть. Вот, вы бы нам помогли, а мы бы с вами тогда, глядишь, и сработались. Вы уж извините за прямоту, но не хитрить же нам тут друг перед другом! Признайте, что нам интересно было бы посмотреть в деле на приглашенного специалиста, испытать его на серьёзной работе перед назначением на ответственейшую должность – начальника подземного рудника.

– Может вам надо подумать? – вмешался Серебряков. – Съездите на прииск, познакомьтесь. Время у нас есть, оформим мы вас на работу всё равно со дня приезда. Основание – наш вызов и ваши проездные документы.

– Я к вам уже приехал. Обратной дороги для меня нет. Что тут думать – я согласен. Чем быстрее оформлюсь на работу, тем быстрее приступлю к конкретным делам. А знакомиться, что знакомиться – познакомлюсь в процессе работы! – Георгий действительно сказал всё это искренне. Он примерно так и представлял себе начало работы здесь. Должны же с ним как-то познакомится, как-то его попробовать, в каком-то конкретном деле? Это же известная, общепринятая повсеместно процедура знакомства с приглашенным специалистом. До поручения ему более ответственной должности!

– Ну, вот и отлично. Значит, решили, оформляйтесь, Георгий Александрович, в кадрах Рудника и – удачной вам работы!

Что тут гадать, яснее ясного. Начальники решили посмотреть, с кем имеют дело. «И правильно решили, – думал Георгий. – Решили ещё божески, приличную должность дали. Еще неизвестно, как бы я поступил на их месте!».

Объединение «Якуталмаз» состояло из трёх основных алмазодобывающих предприятий – два Горно-обогатительных комбината на Севере, у Полярного круга – Гок «Удачный» и Гок «Айхал», и рудник «Мирный» в самом городе Мирный. Хотя, если рассматривать структуру этих предприятий объективно, то именно рудник «Мирный» и был настоящим горно-обогатительным комбинатом: на руднике велись все виды горнодобычных работ – драги и гидравлики разрабатывали Иреляхскую россыпь, два карьера – «Мир» и «Интернациональный» вели добычу алмазоносной руды, две обогатительные фабрики – фабрика № 7 – получала готовые алмазы из галечных песков россыпи, фабрика № 3 – из руды коренных месторождений, из карьеров. Драги же сами по себе – и добычной агрегат, и обогатительная фабрика, то есть драги сами и добывают алмазоносные пески из Иреляхской россыпи, сами их обогащают и сами, в конце технологической схемы, выдают готовую продукцию – чистейшие природные алмазы! Драги административно объединены в прииск «Ирелях», существование которого тоже непонятно – драгами вполне могли напрямую управлять производственные службы рудника. Отдалённость драг от города – не более двух десятков километров. Георгию, после Уральской разбросанности добычных объектов, такие расстояния и расстояниями-то не казались. Всё это работало почти дома! Но это новому человеку непонятно. А в условиях создания алмазодобывающей отрасли – всё логично. Добычными предприятиями на первых порах напрямую управляли отделы Объединения, не было тогда ни рудника, ни Северных предприятий, ни каких-либо других административных организаций. Вот и создавались постепенно добычные объекты и объединялись – вначале в прииски, затем в рудники, а затем и в Горно-обогатительные комбинаты.

На второй день, оформив все документы в отделе кадров, Георгий выехал на прииск «Ирелях».

3

Георгий был вне себя от возмущения. Он с утра пораньше пришел в контору, сидит, ждёт машину – они с парторгом, с Анатолием Дьяконовым, договорились утром поехать в Управление рудника, к секретарю парткома, к Демьянову. Время было согласовано и вдруг – нет автомашины. Диспетчер автобазы сообщила, что машина еще вчера, с вечера, по заявке прииска запланирована для поездки в Сунтары. По цеховой структуре рудника «Мирный» автобаза была самостоятельным производственным цехом и обслуживала другие подразделения рудника через свои участки на местах. Такие участки не подчинялись местному руководству цехов рудника. Вот и приисковый участок автобазы не подчинялся руководству прииска, а обслуживал объекты прииска через распоряжения Автобазы, которые в свою очередь формировались через заявки прииска.

– А кто едет в Сунтары?

– Как кто? Ваш главный механик.

– Кто подписал заявку?

– Так ваш главный механик и подписал!

– С вами говорит главный инженер. Приказом по Объединению эта машина закреплена за главным инженером. Так?

– Ну, так. Вы там сами разберитесь, кто у вас кто. И своим распоряжением сообщите нам – кто у вас имеет право подавать заявки. А то мы запутались в последнее время, кто там у вас главнее других. А сегодня, что с этой машиной делать?

– Пусть к десяти часам подъезжает к Управлению прииска. В распоряжение главного инженера. И никаких поездок в Сунтары!

Георгий позвонил Демьянову.

– Иван Кириллович! У нас тут произошла небольшая заминка. Мы с Дьяконовым сможем к вам выехать только после десяти часов. Ничего, если мы подъедем где-то между десятью тридцатью и одиннадцати часами?

– Договорились. Жду вас до одиннадцати.

Вторую неделю работает Георгий на прииске. Вторую неделю он устанавливает на прииске порядок. Дело в том, что формально, приказом по Объединению, обязанности начальника прииска были возложены на главного маркшейдера. Он действительно хороший маркшейдер, но никакой не администратор. Командовать прииском он не умеет, да и не хочет.

– Какой я командир! Я маркшейдер. И надеюсь, маркшейдер неплохой, своё дело знаю. А все эти хозяйственные да производственные проблемы мне ни к чему. Не для меня они – заявил он Георгию, когда тот начал его пытать, почему это не так, да то не эдак.

– Зачем же ты соглашался хоть и на временное, но командование?

– А кто меня спрашивал? Прислали приказ и крутись как хочешь. Я Прусакову всё и перепоручил. Он командует, а я только бумажки подписываю.

Да, на прииске Георгий застал абсолютное отсутствие единого руководства. Главные специалисты, руководители цехов работали в это время по принципу «кто раньше встал, тому и тапочки». Главного инженера перевели на Север, начальником вновь открывающегося прииска. Кубалов, начальник, был в отпуске – на Севере отпуска длинные, порой по полгода отдыхают северяне «на югах». Заработали, ничего не скажешь.

На прииске в это время фактически всем командовал Прусаков, главный механик. И это был действительно способный и волевой руководитель. Георгий, когда познакомился со всеми специалистами, даже удивился, почему именно на него, на Прусакова, не возложили временно исполнять эти обязанности начальника прииска? Он там, в Алмазном, как раз и был единственным, кто бы справился с этими обязанностями!

Но то, что произошло сегодня, не лезло, как говорится, «ни в какие ворота»!

Во-первых, любой работник прииска, а тем более главный специалист, чтобы отлучится с производства, а тем более куда-то поехать, должен свои намерения согласовать с руководством и получить от начальника «добро». Ну, а уж забрать для себя на какие-то нужды автомашину начальника, без его ведома – это уж совсем самоуправство! При этом, наказуемое! У Георгия в производственной практике такого еще не случалось. И оставить такой случай безнаказанно Георгий не мог. Да и не имел права! Если пропустишь такое – кто же тебя после этого признавать будет!

Георгий срочно собрал всех специалистов у себя в кабинете.

Пригласил и парторга, и председателя профсоюза.

– Сегодня у нас на прииске произошло ЧП. По-другому я это назвать не могу. Прусаков, главный механик, без моего ведома, и без моего разрешения распорядился прислать ему автомашину, закреплённую за главным инженером и решил выехать по каким-то своим надобностям в Сунтары. И тоже без моего разрешения. Я объявляю главному механику на первый случай выговор и предупреждаю всех работников прииска, что впредь за такие самоуправства буду строго наказывать, вплоть до отстранения от работы. Всем всё ясно? Тогда это у меня всё, все свободны!

– Но мне-то хоть можно пояснить, что произошло, и почему я это сделал – поднялся со своего места Прусаков.

– Нет, Геннадий Александрович, я вас слушать не буду, любые ваши объяснения не принимаю. Всё это надо было вам сделать до ваших распоряжений, и до оформления этой поездки.

Сейчас дело сделано, ваше самоуправство установлено, разводить дебаты поздно, да и не к чему! Всё! Все свободны! Прошу всем приступить к работе.

Демьянов ещё дня три назад позвонил парторгу прииска, Анатолию Дьяконову, и пригласил его приехать с новым главным инженером к нему в партком Рудника. Конечно, он мог бы позвонить по телефону главному инженеру и напрямую пригласить его в партком. Но так уж, видимо, в Мирном повелось, что всё делалось через партийных руководителей. Если были какие-то партийные сообщения, приглашения, вызовы по партийной линии – всё делалось через парторгов.

Может быть, это было и правильно, с точки зрения укрепления авторитета партийных секретарей на местах, но для Краснопёрова это было непривычным – и на Урале, и в Центре России – если партийный руководитель хотел кого-то из хозяйственников видеть, пригласить, вызвать – он обращался напрямую к этому хозяйственному руководителю. Георгий не мог, например, себе представить, чтобы Крюков, Первый секретарь Горкома, приглашал бы Георгия к себе в Горком через секретаря парткома прииска! Но, давно известно – в чужой монастырь со своими уставами входить не положено!

Демьянов сообщил Георгию, что получены все его партийные документы, по которым он теперь может встать на партийный учет в Мирнинском Горкоме.

– Получены ваши документы, Георгий Александрович, и по линии Первого отдела. И я рад сообщить, что нам с директором приятно было познакомится с теми характеристиками, что пришли на вас. На высшем уровне характеристики. Я вам говорю об этом, хотя может и не должен говорить, говорю с уверенностью и надеждой, что мы с вами сработаемся. Да и ваши первые решения на прииске нас, руководство рудника «Мирный», обнадёживают. Главное сейчас для вас, это понтон драги 202. Замена понтона этого, в том состоянии, как он находится сейчас, это я прямо вам скажу, скрывать не стану, это для вас испытание! Справитесь – станете нашим надёжным партнёром!

Партнёром, которому можно довериться. Извините, Георгий Александрович, за прямоту, но положение с этой драгой такое, что намёками изъясняться уже нельзя. Вещи давно пора называть своими именами. Да мы и называли, не стеснялись, да вот называть-то некому было. Наши технические руководители, кажется, смирились с тем, что работы с понтоном второй драги придётся отложить на лето. Но вот, приезжаете вы. Рудаков нам рассказал, коротко, конечно, о ваших производственных событиях в вашей биографии. И мы решили – а вдруг? Так что, все надежды теперь на вас, Георгий Александрович. Только ради Бога, вы не подумайте чего-то этакого, не зациклитесь, пожалуйста, на ответственности. Ещё чего доброго – закомплексуете! Не получится, так не получится – не берите в голову.

Если решите делать замену понтона летом – что ж, никто вас не осудит. Решение очевидное! Но мы на вас, признаться, очень надеемся. Хотелось бы запустить драгу весной в работу. Алмазы уж больно нужны стране нашей. Счастливо. Не буду больше вас задерживать. Если что, звоните. Я всегда вам помощник и, если понадобится, защитник. До свидания.

Краснопёрову понравился разговор в парткоме. Чувствовалось – Демьянов не из тех партийных работников, что «выскочили» из бойких, нагловатых инструкторов, которые попадали в горкомы по принципу – «на тебе боже, что нам не гоже». Нет, это был производственник, прошедший тяжёлую школу строительства автодорог в таёжных нехоженых местах алмазодобытчиков. 50-60-е годы! Да и семидесятые тоже. Господи! Прокладка дорог по тайге, по болотам. С маломощной техникой, с примитивными механизмами. А алмазы стране Советов нужны!

Нужны не сегодня, позавчера ещё нужны были!! Их, алмазы эти, ждёт станкостроение, их ждут буровики, их ждёт Космос! И их ждут ювелиры всего мира, чтобы из невзрачного камушка сделать бриллиантовый шедевр!

Все грузы для алмазных Горнодобывающих предприятий приходят рекой, Леной, в старую Мухтую, а теперь и в новый Ленск. От Лены, за 250 километров, их надо доставить в Мирный, а там ещё дальше, к Полярному кругу, на Айхал, на Удачный.

Более тысячи километров только «прямой» дороги! По тайге, по болотам. Об этом трудно рассказать. Это надо испытать самому.

Демьянов всё это испытал. Он эти дороги построил. И эксплуатировал. Что порой не легче самого строительства.

Георгию тоже всё это было знакомо. И он понял и принял Демьянова. Георгий таких руководителей уважал. Он им верил! И он вышел из парткома с хорошим чувством уверенности, что да, он сделает! Заменят они этот злополучный понтон. «Ничего! Не подведём. Ни директора, ни секретаря партийного!»

– Ну, что, Толя, заедем на драгу? Я на ней побывал уже, конечно. Обстановка там, прямо скажем, не рабочая. Всё во льду.

Начальник горного цеха у вас, Володя Калитин, извини за прямоту, парторг, за то, что я говорю – у вас, ваш прииск, но пойми, я ведь здесь пока действительно не ваш человек, я «человек со стороны», знакомлюсь, может и стану «вашим». А чтобы стать этим «вашим», мне же нужно какое-то время. Освоиться с вами надо, осмотреться. Так вот, среди тех специалистов, с которыми я успел познакомиться на местах, этот Калитин мне понравился. С «головой», показался он мне, думающий горняк. Надеюсь, мы с ним всё же чего-нибудь да придумаем. По драге этой. С её понтоном.

Драга величественно «парила» над огромным водоёмом, покрытым довольно мощным льдом. Георгий попросил рабочего с драги пробить «лунку» во льду – оказалось, толщина льда более шестидесяти сантиметров. И это в ноябре!

– Какой же лёд к весне у вас здесь бывает? Ну, при льдоуборке, какой толщины льдины вы вытаскиваете?

– Да, пожалуй, больше метра. – Парторг говорил как-то неуверенно.

– Ты что, Толя, на «льдоуборке» ни разу не был, что-ли? Так говоришь, вроде как приблизительно.

– Да был, конечно, и довольно часто. Но как-то не обращал внимания на толщину льда…

– Да, понимаю. Вам ведь, партийным работникам, человек важен. А как он работает, в каких условиях, об этом ведь только технари думать должны!

– Ладно, не ёрничай. Ну, действительно, не обращал внимания!

– Вот видишь. А сейчас, в случившейся ситуации, нам как раз это знать очень даже важно.

– Да какая разница, Георгий Александрович? Драга всё равно подтоплена. Лёд уже «нарос», днище понтона недоступно. Работать нельзя. Что изменит толщина льда?

– А если мы с тобой уберём воду, и лёд убирать надо. Сколько людей сюда ставить? Сколько времени займёт уборка? Когда монтажники, сварщики приступить к работе смогут? Мы же с тобой График выполнения всех этих работ должны составить. А как же его составишь, не зная объёма работ?

– Да ладно тебе, Георгий Александрович. Не «харахорься».

Как ты этот лёд уберёшь! Что, плотину взрывать будешь?

– Да. Это было бы идеальное решение. Плотину взорвал, воду спустил, лёд из-под понтона выскреб и работай! Меняй сгнившее днище на новый металл! Да вот только весной драгу уже не запустишь. Да и летом не запустить тоже. Пока-то грунт при вашей мерзлоте отойдёт, оттает на солнышке. Да и оттает ли вообще.

И все работы по гидрооттайке, которая разморозила этот подтопленный полигон – все труды самоотверженных гидроотайщиков тоже псу под хвост? Снова ставь «поинты», снова начинай работу по оттайке грунта. И когда же работать? Когда начнём добывать алмазы? А эта драга, 202-я, она одна за сезон добывает алмазов больше, чем весь алмазный Урал. И что, товарищ парторг, нам с тобой родная страна спасибо за такую работу скажет?

– Ну, и что же делать?

– А чёрт его знает! Думать надо. Раз раньше не продумали все эти тонкости с водой, с местом остановки драги, с заменой понтона – сейчас что-то придумывать надо!

– Ты действительно думаешь, что – что-то не так сделали?

У нас опытные инженеры, проект в институте делали, не думаю, что какие-то есть здесь недоработки.

– Не думаешь? Тогда объясни мне, зачем воду в плотине подняли на максимальную отметку? Чтобы не промёрз полигон, поднять воду надо до контура полигона. Это, вот смотри отсюда, сколько, метров пятьдесят-шестьдесят. Так? Это по ширине.

А по высоте, по уровню воды? Три метра, не меньше! Если не все пять. Зачем? Представь теперь, что уровень воды на три метра ниже! Где вода, и где та драга? Никакого подтопа, никакого льда.

Меняй себе понтон по-сухому.

– Да, но весной-то драгу всё равно надо спускать в полигон, а как её спустишь без воды?

– Так ведь, дорогой Толя, Анатолий ты наш Викторович, на этой-то воде тоже ведь драгу не спустишь! Уровень-то воды всё равно поднимать придётся! Значит, всё равно на плотине нужны будут работы! Так зачем их сделали, причём не полностью, всё равно частично, осенью? Вот и затопили драгу. А ты говоришь опытные у вас инженеры. Не знаю, за что повысили в должности главного инженера. Я бы за такой просчёт такого инженера снял с работы, и больше к горным работам не подпускал на пушечный, как говорится, выстрел.

– Но ведь драгу ещё надо было и поднять на ту площадку, где она теперь стоит! Поднять, и на стапель поставить! Не краном же её сюда поставили. По воде заплыли!

– Ну, заплыли и что? Спустить то воду легче, чем поднять.

Спустили на три метра, ну на два – на метр уже опасно, вдруг подьём воды какой, снова все работы потерять можно. Но если всё равно спускать ту воду, так чего стесняться? Спусти побольше, весной всё равно подымать придётся. А с другой стороны, как горняк, я бы вообще основную плотину не трогал. Плотиной бы воду не поднимал. Опасно это. Лето, грунт талый, площадка подготовлена – отсыпай мелкие перемычки, закачивай воду насосом и подними эту драгу на любую, нужную тебе высоту!

И никаких водяных осложнений! И по этим же перемычкам, как при шлюзовой работе, весной спускай спокойно драгу в основной водоём! Вот и все проблемы! Вернее, никаких проблем!

– Вот видишь, как у тебя всё хорошо получается. Правильно сказал Демьянов, жаль, что тебя здесь тогда, когда на стапеля ставили драгу, не было. Сейчас бы хоть ссылаться не на кого было… Ладно. Раскритиковал ты всех славно. А что сам-то сейчас делать будешь?

– Не знаю, Анатолий Викторович, пока не знаю. Поползать, полазить, походить и подумать надо. Одно знаю, безвыходных положений нет! Человек обязан справиться со стихией! А это и не стихия здесь вовсе, так, недомыслие. Людское. Что-нибудь, Толя, придумаем. Вот это я тебе обещаю точно!