Текст книги "Женщина в клетке"

– Он ничего не помнил, хотя с тех пор прошло всего несколько дней?

– Не знаю.

– Я был бы очень заинтересован в том, чтобы найти к нему подход и хоть чуточку разбудить его память. Хотя бы какие-то крохи, которые подсказали мне, что произошло на пароме. Опираясь на них, я бы знал, с чего начать.

– Да, я вас понимаю.

– Вы рассказывали полиции про эпизод с кубиком?

– Да. Я рассказала одному из членов разъездной бригады. Некоему Бёрге Баку.

Это кое-что объясняет. Кажется, Бака действительно зовут Бёрге.

– Я прекрасно его знаю. Дело в том, что в отчете я не встретил упоминаний об этом. Вы не знаете, чем это объясняется?

– Не знаю. В дальнейшем он меня в подробностях об этом не расспрашивал. Возможно, это записано в заключении психологов и психиатров, но я его не читала.

– Я полагаю, что это заключение, вероятно, находится в «Эгелю», куда помещен Уффе.

– Наверное, да, но не думаю, что оно прибавит много нового к тому, что вы знаете об Уффе. Большинство, как и я, решили, что история с деревяшкой была вызвана каким-то мимолетным просветлением. Что, по сути дела, Уффе ничего не помнит и, наседая на него, мы никак не продвинемся в расследовании дела Мереты Люнггор.

– И тогда его выпустили из заключения.

– Да, так и было.

20

2007 год

– Просто не знаю, что нам теперь делать, Маркус. – Заместитель посмотрел на начальника с таким выражением, словно только что узнал о пожаре в его доме.

– И ты наверняка знаешь, что журналисты не предпочтут поговорить со мной или начальником отдела информации?

– Они настаивали на интервью с Карлом. Они беседовали с Пив Вестергор, и она посоветовала им обратиться к нему.

– Что же ты не сказал, что он болен, или уехал на задание, или отказался встречаться? Ну, что-нибудь в этом роде. Нельзя же отдавать его на растерзание этой своры! Журналисты ДР[19]19
  ДР (Датское радио) – государственная компания, объединяющая средства массовой информации.


[Закрыть] вцепятся в него мертвой хваткой.

– Я понимаю.

– Ларс, надо заставить его отказаться.

– Эта задача скорее по плечу тебе.

Спустя десять минут хмурый Карл Мёрк появился на пороге начальственного кабинета.

– А, Карл! – начал Маркус Якобсен. – Ну, как успехи?

Тот пожал плечами:

– Могу сообщить, к твоему сведению, что Бак ни черта не знает о деле Люнггор.

– Вот как? Странно! Но ты-то знаешь?

Карл зашел в кабинет и плюхнулся в кресло:

– Не жди от меня чудес.

– Значит, у тебя нет ничего нового по этому делу.

– Пока что нет.

– Стало быть, мне лучше сказать журналистам из телевизионных новостей, что у тебя еще рано брать интервью?

– Не буду я, черт возьми, давать никаких интервью!

Душу Маркуса затопило облегчение, и вслед за ним на лице расплылась широкая улыбка.

– Я тебя понимаю. Когда ты с головой погружен в расследование, хочется, чтобы не отвлекали. Нам в отличие от тебя приходится считаться с требованиями общественности, но в работе над такими старыми делами, как твои, человек имеет право вести расследование не торопясь, в спокойной обстановке. Я так и передам им. Ты имеешь на это полное право.

– Не мог бы ты распорядиться, чтобы мне в подвал прислали копию личного дела Ассада?

Этого только не хватало! Уж не считает ли Карл, что Маркус – его секретарь?

– Ну конечно же! – тем не менее откликнулся начальник. – Я поручу это Ларсу. Ты доволен своим помощником?

– Поживем – увидим. Пока что доволен.

– Ты ведь не привлекаешь его к расследованию, могу я на это надеяться?

– Разумеется, можешь! – При этих словах на лице Карла появилась улыбка, что было большой редкостью.

– Так, значит, все-таки ты посвящаешь его в дела?

– Да ладно тебе! Сейчас, если хочешь знать, Ассад находится в Хорнбэке, знакомит Харди с кое-какими документами, с которых снял фотокопии. Против этого ты же ничего не имеешь? Сам знаешь, какая голова у Харди, иногда он нам может дать сто очков вперед. И так у него хотя бы будет чем заняться.

– Ну, против этого, конечно, возразить нечего, – с надеждой ответил Маркус. – А как там Харди?

Карл пожал плечами.

Ничего другого Маркус не ожидал. Очень печально!

Они обменялись кивками: аудиенция была закончена.

– Ах да! Вот еще что, – обернулся с порога Карл. – Когда будешь вместо меня давать интервью «Новостям», то не говори, пожалуйста, что в этом отделе нас полтора человека. Как бы Ассад не обиделся, если услышит. А вместе с ним, я думаю, еще и те, кто выделял на это деньги.

А ведь он прав! Вот уж, как говорится, связались на свою голову, а теперь выпутывайся!

– Да, кстати, Маркус, еще одно!

Подняв брови, Маркус посмотрел на лукавую физиономию Карла. Что еще он придумал?

– Когда увидишь в следующий раз кризисного психолога, скажи ей, что Карлу Мёрку требуется помощь.

Маркус снова обратил на Карла взгляд, в котором читалось: беда мне с тобой! А ведь с виду весело ухмыляющийся Карл ничуть не походил на человека, который находится на грани нервного срыва.

– Да, меня изводят неотвязные мысли о смерти Анкера. Наверное, потому, что я так часто вижусь с Харди. Пускай она меня научит, как жить дальше.

21

2007 год

На следующий день все засыпали Карла рассказами о телевизионном выступлении начальника отдела убийств Маркуса Якобсена. Рассказывали попутчики по электричке, сотрудники дежурного отдела и те люди с третьего этажа, которые сочли возможным снизойти до разговора с ним. Все посмотрели это выступление – за исключением одного только Карла.

– Поздравляю! – крикнула ему одна из секретарш на всю Полицейскую площадь, другие же старательно обходили его подальше.

Все это было очень странно.

Сунувшись в дверь крохотного чуланчика, который служил кабинетом Ассаду, Карл был встречен такой улыбкой, от которой у помощника по всему лицу разбежались морщинки. Значит, Ассад хорошо осведомлен обо всех новостях.

– Ну, ты обрадовался? – спросил тот и сам себе ответил энергичными кивками.

– Чему я должен радоваться?

– Ой! Маркус Якобсен столько хорошего говорил о нашем отделе и о тебе. Самые приятные слова от начала и до конца, чтобы ты знал. Вот и моя жена сказала: мы с тобой можем очень гордиться. – Ассад подмигнул Карлу. Дурная привычка! – И еще ты станешь комиссаром полиции.

– Чего?

– Сам спроси у фру Сёренсен! Она приготовила для тебя бумаги и велела, чтобы я не забыл тебе сказать.

Но Ассад зря старался – из коридора уже слышалось цоканье каблучков приближающейся фурии.

– Поздравляю! – выдавила она с усилием, одновременно одарив сладкой улыбкой Ассада. – Вот бумаги, которые тебе нужно заполнить. Занятия на курсах начинаются в понедельник.

– Дивная женщина! – произнес Ассад, как только она целеустремленно направила свои стопы прочь из подвала. – О каких курсах она говорит, Карл?

Карл вздохнул:

– Не посидев за партой, нельзя стать комиссаром.

– Тебя забирают отсюда? – Ассад скорчил разочарованную гримасу.

– Никто меня ниоткуда не заберет.

– Тогда я не понимаю.

– Ничего, поймешь! Расскажи-ка мне лучше, как там все прошло у Харди!

Глаза Ассада неожиданно округлились.

– Мне там совсем не понравилось. Большой мужчина лежит под периной и даже не двигается. Потом пришла сестра и хотела меня выгнать. Но с этим ничего, уладилось. Она по-своему даже очень приятная женщина. – Он заулыбался. – Думаю, она это поняла по моему лицу, так что просто ушла.

Карл воззрился на него в полном недоумении. Иногда Ассад доводил его до такого отчаяния, что хоть бросай все и беги на край света.

– А Харди, Ассад? Я же спрашивал тебя о Харди! Что он сказал? Ты прочел ему что-нибудь из этих фотокопий?

– Да. Я читал два с половиной часа, после этого он заснул.

– Ну и дальше что?

– Дальше он спал.

Только могучий мозг Карла смог удержать руки от того, чтобы схватить Ассада за глотку и придушить.

А тот улыбался:

– Но я туда еще вернусь. Когда я уходил, сиделка попрощалась со мной очень вежливо.

У Карла опустились руки:

– Раз уж ты так хорошо умеешь ладить с дамочками, то давай-ка сходи наверх и подмажь на всякий случай секретарш.

Ассад оживился. На его лице ясно читалось: это гораздо приятнее, чем торчать в подвале, обряженным в халат уборщика и зеленые перчатки.

Карл посидел немного, глядя в пустоту. О чем бы он ни думал, на заднем плане все время крутилась мысль о разговоре с Карен Мортенсен, служащей отдела здравоохранения Стевнса. Существует ли какой-то способ достучаться до сознания Уффе? Можно ли пробудить его память? Не спрятано ли в ней то, что объяснило бы исчезновение Мереты Люнггор, и нельзя ли как-то это извлечь, если нажать на нужную кнопку? Можно ли использовать память об аварии, чтобы найти эту кнопку? Вопросов, которые требовали решения, становилось все больше и больше.

Он окликнул своего помощника, бывшего уже на полпути к лестнице:

– Ассад, еще одно поручение! Раздобудь мне все сведения, относящиеся к аварии, в которой погибли родители Мереты и Уффе. Решительно все. До ниточки. Фотографии, отчет дорожного патруля, вырезки из газет. Пусть секретарши тебе помогут. Я хотел бы получить это безотлагательно.

– Безотлагательно?

– Безотлагательно, Ассад, это значит поскорее. Есть такой парень по имени Уффе, с которым мне очень хотелось бы потолковать об этой аварии.

– Потолковать? – повторил Ассад себе под нос.

Вид у него сделался задумчивый.

На время обеденного перерыва у Карла была назначена встреча, которую он с удовольствием пропустил бы. Накануне Вигга весь вечер приставала к нему, чтобы он пришел посмотреть на ее чудо-галерею. Находилась она на улице Нансена – не в закоулке каком-нибудь, зато и стоило это бешеных денег. Карл никакими силами не мог вызвать в душе ликование ввиду неизбежной перспективы вытряхнуть из кармана последние деньги, чтобы какой-то несчастный мазилка по имени Хугин выставлял свои произведения рядом с чертовыми картинами Вигги.

Уходя из полицейского управления, он столкнулся в вестибюле с Маркусом Якобсеном. Тот шел ему навстречу бодрым шагом, не отрывая глаз от мозаичного пола, украшенного узором из свастик, и тем не менее тут же приметил Карла. Во всей полицейской префектуре не было человека столь приметливого, пусть внешне это и не проявлялось. Недаром Маркус Якобсен был их шефом.

– Я слышал, Маркус, ты хвалил меня перед журналистами. Так сколько же дел мы, с твоих слов, уже разобрали в отделении «Q»? И мало того – одно из них, как ты сказал, уже находится на пороге раскрытия. Ты просто представить себе не можешь, до чего я рад это слышать! Вот уж и впрямь прекрасные новости!

Начальник отдела убийств взглянул ему прямо в глаза. Этот взгляд тоже был одной из составляющих его авторитета. Он и сам знал, что переборщил с похвалами, и также знал, почему это сделал. Честь мундира – прежде всего! Деньги – лишь средство. А уж задачи определять самому шефу.

– Ну, пока, – сказал Карл. – Мне надо спешить, чтобы успеть до завтрака раскрыть еще парочку дел. Да! – Уже возле выхода он обернулся. – Скажи, Маркус, на сколько разрядов в расписании ставок повысилось мое жалованье? – крикнул он через зал начальнику отдела убийств, который растаял за выкрашенными в бронзовый цвет стульями, расставленными вдоль стены. – И ты поговорил с кризисной психологиней?

Выйдя на свет, Карл на секунду остановился, щурясь на солнце. Никто не будет решать за него, сколько побрякушек украсит его парадный мундир. Насколько Карл знал Виггу, ей уже все известно о его повышении, так что плакала прибавка к зарплате. И с какой стати ему еще ходить ради этого на курсы?

Торговое помещение, которое она выбрала, когда-то служило магазином трикотажных изделий. В дальнейшем в нем располагалось издательство, печатное бюро, контора по импорту предметов искусства и магазин CD-дисков, и сейчас от прежней отделки остался только потолок из матового стекла. Общая площадь составляла не более 35 метров, как на глазок определил Карл. Широкое окно в сторону прохода, ведущего к озерам, вид на пиццерию, со стороны заднего двора – островок зелени и в довершение – соседство с кафе «Банкрот», где за несколько дней до гибели побывала Мерета Люнггор. Улица Нансена с ее уютными кафе и ресторанами – это вам не какая-нибудь захудалая улочка. Почти парижская идиллия!

Карл обернулся и сразу увидел возле булочной приближающуюся парочку – Виггу и ее парня. Выход Вигги на улицу был таким же победоносным и красочным зрелищем, как вступление на арену матадора. В ее живописном одеянии артистически смешалась вся палитра цветов. Уж Вигга всегда умела выглядеть празднично, чего нельзя было сказать о хиловатом мужичонке, который своей черной облегающей одеждой и черными кругами на бледном, как мел, лице больше всего походил на одного из обитателей свинцовых гробов в фильмах про Дракулу.

– Ми-илый! – крикнула она с другой стороны перехода через Алефельдсгаде.

Это дорогого стоило, так что влетит в копеечку.

К тому времени как тощее привидение закончило измерять это великолепие, Вигга довела Карла до нужной кондиции. С него причитается всего лишь две трети арендной платы, остальное она как-нибудь наскребет сама.

– Мы тут будем грести деньги лопатой! – воскликнула она, широким жестом обведя помещение.

«Ну да, – подумал Карл, – если не выгребать вон».

Он уже вычислил, что придется выкладывать по две тысячи шестьсот крон в месяц. Пожалуй, не миновать ему чертовых курсов переподготовки.

Чтобы изучить контракт, они устроились за столиком в кафе «Банкрот». Карл огляделся. Вот здесь побывала Мерета Люнггор, а всего через пару недель после этого исчезла с лица земли.

– Кто владелец этого кафе? – спросил он девушку в баре.

– Жан-Ив. Вон он там сидит, – показала она на мужчину солидного вида: никакой развязной жестикуляции, ничего французского в облике.

Карл поднялся и достал полицейский жетон.

– Можно спросить, с каких пор вы владеете этим замечательным заведением? – спросил он, предъявив жетон.

Судя по любезной улыбке хозяина, в этом не было необходимости. Но что толку от жетона, если все время держать его в кармане?

– С 2002 года.

– Не припомните, с какого месяца?

– А в связи с чем этот вопрос?

– В связи с депутатом фолькетинга Меретой Люнггор. Она исчезла, если помните.

Хозяин кивнул.

– И она сюда приходила, – продолжал Карл. – Незадолго до того, как погибла. Это было при вас?

Жан-Ив помотал головой:

– Это предприятие перешло ко мне от одного из моих друзей 1 марта 2002 года, но я помню, что его спрашивали об этом: не может ли он назвать кого-то, кто видел, с кем она сюда приходила. Однако такого человека не нашлось. Возможно, я бы и запомнил, будь это при мне.

Карл тоже улыбнулся. Возможно, что и так – хозяин производил впечатление наблюдательного человека.

– Но вы опоздали на месяц. Что поделаешь – бывает! – сказал Карл, пожимая руку владельцу кафе.

Тем временем Вигга успела подписать все, что было разложено перед ней на столе. Она всегда очень щедро раздавала подписи.

– Дай-ка мне посмотреть. – Карл вытянул бумаги из руки Хугина.

Демонстративно разложив перед собой стандартный контракт, набранный мелким шрифтом, он уставился в него невидящим взглядом и подумал: «Столько людей ходят по земле, не подозревая, что с ними может случиться!»

В этом зале холодным февральским вечером сидела Мерета Люнггор и глядела в окно. Ждала ли она от жизни чего-то совсем другого или еще тогда догадывалась, что несколько дней спустя канет в холодную пучину Балтийского моря?

Когда Карл вернулся на рабочее место, Ассад был по уши занят наверху, общаясь с секретаршами. Карла это вполне устраивало. Встреча с Виггой и ее ходячим покойником выкачала из него все силы, и теперь ему было просто необходимо немного посидеть, задрав ноги на стол и погрузившись в царство целительных снов.

Но не успел Карл так посидеть и десяти минут, как некий внутренний позыв вытолкнул его из медитативного состояния. Это ощущение хорошо знакомо всякому полицейскому – женщины называют его интуицией. Заговорил опыт, который не давал покоя подсознанию. Это было предчувствие того, что определенный ряд конкретных действий в итоге неизбежно приведет к определенному результату.

Открыв глаза, Карл посмотрел на записки, прикрепленные магнитами к доске. Потом поднялся и вычеркнул на одном листке «Служащая социального ведомства в Стевнсе». В списке под заголовком «Проверить» осталось: «Телеграмма – Секретарши в Кристиансборге – Свидетели на шлезвиг-гольштейнском пароме».

Телеграмма, полученная Меретой Люнггор, все-таки не могла пройти мимо ее секретарши. Кто в Кристиансборге вообще принял телеграмму-валентинку? Почему все так уверены, что это могла сделать только сама Мерета Люнггор? Ведь в тот момент она, кажется, была завалена работой, как никто другой из членов фолькетинга. Рассуждая логически, телеграмма должна была пройти через руки секретарши. Не то чтобы Карл подозревал секретаршу в том, что она непременно сует нос во все бумаги шефа, но все же…

Вот что его встревожило!

– Нам пришел ответ от «Телеграмз онлайн», – объявил показавшийся в дверях Ассад.

Карл вскинул голову.

– Они не могли сообщить, что в ней было написано, зато у них зарегистрировано, кто ее послал. Чудное такое имя. – Ассад посмотрел в записку и прочитал: – Таге Баггесен. Они говорят, что телеграмма была от кого-то из фолькетинга. Я только это хотел сказать. – Передав листок Карлу, помощник уже повернулся, чтобы уйти, но добавил: – Мы собираем материал о той аварии. Меня ждут наверху.

Карл кивнул, затем взял трубку и набрал номер фолькетинга.

Ответила ему служащая секретариата радикального центра. Она говорила любезно, однако сказала, что, к сожалению, Таге Баггесен в отъезде, уехал на уикенд на Фарерские острова.

– Ничего, – успокоил девушку Карл. – Я свяжусь с ним в понедельник.

– В таком случае хочу вас предупредить, что в понедельник Баггесен будет очень занят. Просто чтобы вы знали.

Тогда он попросил соединить его с секретариатом демократов.

Там тоже трубку взяла секретарша, только очень усталая, и сказала, что вот так, с ходу, ничего не может ответить. Но если она, дескать, не ошибается, то последней секретаршей Мереты Люнггор была девушка по имени Сёс Норуп.

Карл подтвердил, что именно так ее и звали.

– Не то чтобы она была такой уж незапоминающейся, – продолжал голос в трубке, – просто тут очень недолго проработала.

Тут вмешался голос другой секретарши, которая подсказала, что Сёс Норуп перешла сюда вроде бы из ДСЮЭ, а потом туда же вернулась, хотя ей предлагали остаться у преемника Мереты Люнггор.

– Вобла была сушеная, – произнес кто-то еще, и это, повидимому, освежило память остальных девушек в комнате.

«Так и есть, – с удовлетворением подумал Карл. – Таких, как мы, положительных, надежных зануд люди запоминают надолго».

Тогда он позвонил в ДСЮЭ, и – что бы вы думали! – все в секретариате хорошо помнили Сёс Норуп. Нет, она не вернулась на старое место. Куда-то ушла и как в воду канула.

Положив трубку, Карл покачал головой. Как-то вдруг в его работе все пошло так, что с какого бы конца он ни принимался за дело, все нити приводили к бесследному исчезновению. У него совсем не вызывала восторга перспектива пускаться на поиски секретарши, которая, может быть, помнит что-то про телеграмму, которая, может быть, укажет на некую личность, которая, может быть, встречалась с Меретой Люнггор в кафе и, может быть, знает что-то о том, в каком настроении та находилась пять лет назад. Пожалуй, лучше уж разузнать, насколько Ассад с помощью здешних секретарш продвинулся в деле расследования той проклятой аварии.

Следователи обнаружились в одном из вспомогательных помещений в окружении разложенных на столе факсов, фотокопий и разных бумажек. Впечатление было такое, словно Ассад открыл центр по работе с избирателями для участия в президентской кампании. Три секретарши трещали без умолку, а Ассад подливал чаю и старательно кивал при каждом новом повороте этой светской беседы. Удивительно результативный метод работы!

Карл осторожно постучал по дверному косяку.

– Похоже, вы собрали большое количество документов, – произнес он, кивая на бумаги.

И почувствовал себя невидимкой: одна только фру Сёренсен удостоила его взглядом, хотя это и не доставило ему большой радости.

Он молча удалился в коридор и впервые после окончания школы испытал что-то похожее на ревность.

– Карл Мёрк, – раздался у него за спиной голос, который тотчас же заставил его забыть о горьком чувстве поражения и ощутить себя победителем. – Маркус Якобсен сказал, что вы хотели поговорить со мной. Назначим время для встречи.

Обернувшись, Карл тут же поймал взгляд Моны Ибсен. Назначить встречу? Еще бы, черт возьми!