Текст книги "Мир Софии"

Божественный голос

Сократ изводил своих соотечественников укусами вовсе не для того, чтобы помучить их. В нем жило нечто, не оставлявшее ему иного выбора. Он не раз повторял, что слышит внутренний «божественный голос». Сократ, например, отказывался участвовать в вынесении смертных приговоров. Кроме того, он не желал выдавать политических противников. В конечном счете все это и стоило ему жизни.

В 399 году до н. э. его обвинили во «введении новых божеств» и «развращении юношества». Суд присяжных в составе 500 человек незначительным большинством голосов признал его виновным.

Конечно, он мог просить о помиловании. Во всяком случае, мог спасти свою жизнь, если бы согласился покинуть Афины. Но поступи он так, он не был бы Сократом. Все дело в том, что совесть – и истина – была для него дороже собственной жизни. Он уверял, что действовал исключительно для блага государства. Тем не менее его приговорили к смерти. Вскоре он в присутствии ближайших друзей осушил чашу с ядом, упал и мгновенно умер.

Почему, София? Почему Сократу пришлось умереть? Этот вопрос задают уже 2400 лет. Но Сократ был не единственным человеком в истории, который, исчерпав все доводы, пошел за свои убеждения на смерть. Я уже упоминал Христа, а его, оказывается, многое роднит с Сократом. Назову лишь несколько общих черт.

И Сократа, и Христа даже их современники считали людьми загадочными. Ни тот, ни другой не изложили своих взглядов на бумаге, не оставили письменного наказа потомкам, так что мы вынуждены целиком полагаться на образ, созданный их учениками. Несомненно, однако, что оба блистали красноречием. Кроме того, их отличало ярко выраженное чувство собственного достоинства, а это могло задевать и раздражать других. Не менее важно еще одно сходство: оба утверждали, что говорят от имени некоей высшей силы. Они бросали вызов стоявшим у кормила правления, критикуя все виды несправедливости и злоупотребления властью, за что оба поплатились жизнью.

Очевидные параллели прослеживаются и в отношении судебных процессов над Сократом и над Иисусом Христом. Оба вполне могли бы просить о помиловании и тем спасти свою жизнь. Но они чувствовали в себе призвание и знали, что предадут его, если не выстоят до конца. Именно благодаря тому, как гордо они встретили смерть, вокруг них впоследствии сплотились тысячи сторонников.

Проводя параллели между Христом и Сократом, я отнюдь не хочу сказать, что эти два человека были одинаковы. Меня прежде всего привлекает другое: они обладали определенным мировоззрением, неотделимым от их личного мужества.

Афинский джокер

Это опять-таки Сократ, София! Не думай, что с ним покончено. Мы коснулись его метода, но каков предмет его философских исканий?

Сократ был современником софистов. Как и они, он интересовался не столько натурфилософскими проблемами, сколько человеком и его жизнью. Через несколько столетий один римский философ – Цицерон – скажет, что Сократ «свел философию с неба и поселил в городах, ввел в дома и заставил рассуждать о жизни и нравах, о добре и зле».

Однако Сократ расходился с софистами по одному важному пункту. Он не воспринимал себя как «софиста», то есть как ученого или мудреца. Нет, Сократ предпочитал называть себя «философом» в подлинном смысле слова. Ведь на самом деле «философ» – это человек, который «любит мудрость», стремится обрести ее.

Тебе все ясно, София? Чтобы разобраться в дальнейшем изложении, нужно усвоить разницу между софистом и философом. Софисты брали плату за свои более или менее изощренные рассуждения, и такие «софисты» не раз заявляли о себе на протяжении веков. Я имею в виду школьных учителей и прочих благожелательных выскочек, которые либо довольны собственными скудными познаниями, либо претендуют на компетентность в предметах, в которых на самом деле ничего не смыслят. При всей твоей юности ты уже наверняка навидалась подобных «софистов». Настоящий «философ», София, – это нечто иное, можно сказать, прямо противоположное. Философ убежден, что, в сущности, знает крайне мало, а потому снова и снова пытается достичь истинного понимания. Сократ относился как раз к таким уникальным людям. Он был уверен, что ничего не знает ни о жизни, ни о мире. И самое главное: ему было мучительно сознавать свое невежество.

Итак, философ – это человек, признающий, что многого не понимает, и мучающийся этим. По сути дела, он умнее всех, кто хвастает познаниями в тех сферах деятельности, в которых совершенно не разбирается. «Умнее тот, кто знает, чего он не знает», – сказал я. Сам Сократ говорил, что ему известно одно: он не знает ничего. Обрати внимание на его слова, поскольку они большая редкость, особенно в устах философов. Иногда такое признание просто рискованно – сделанное официально, оно может стоить человеку жизни. Ведь наиболее опасны люди, задающие вопросы. Отвечать гораздо безопаснее. В одном-единственном вопросе может заключаться больше взрывной силы, чем в тысяче ответов.

Ты слыхала про новое платье короля? В действительности король был совершенно голый, однако никто из подданных не решался сказать ему об этом. И вдруг нашелся ребенок, который выкрикнул, что король голый. Этот ребенок был очень смелым, София. Сократ тоже проявил мужество, заявив, как мало знаем мы, люди. Впрочем, о сходстве детей и философов у нас уже шла речь выше.

Уточняю: человечество поставлено перед рядом важных вопросов, на которые нам далеко не просто найти приемлемые ответы. И тогда открываются две возможности: мы можем либо обманывать себя и окружающих, делая вид, будто знаем все необходимое, либо, закрыв глаза на глобальные вопросы, раз и навсегда отказаться от движения вперед. Отсюда и деление человечества на две части. Грубо говоря, люди делятся на твердо уверенных и на равнодушных. (И те и другие зарываются как можно глубже в кроличий мех!) Это, дорогая София, напоминает разделение карточной колоды на две половины. Черные масти кладутся в одну стопку, красные – в другую. Однако потом в колоде попадается джокер, который не принадлежит ни к червям с бубнами, ни к пикам с трефами. Сократ и был в Афинах таким джокером, или темной лошадкой. Он не относился ни к уверенным, ни к равнодушным. Он только знал, что ничего не знает, – и страдал от этого. Вот почему он стал философом – человеком, который не отступает, а неуклонно стремится к подлинному знанию.

Рассказывают, что один афинянин спросил дельфийского оракула, кто в Афинах превыше всех мудростью. Оракул ответил, что Сократ. Услышав это, Сократ, мягко говоря, удивился. (Думаю, София, он даже рассмеялся!) Он немедленно пошел в город и отыскал человека, которого и сам он, и другие люди считали очень умным. Когда же этот человек не сумел точно ответить на заданные ему вопросы, философ вынужден был признать, что пифия права.

Сократу важно было найти прочную основу знаний. По его собственному утверждению, он обрел такую основу в человеческом разуме. Из-за твердой веры в разум Сократа можно отнести к убежденным рационалистам.

Верное понимание ведет к правильным поступкам

Я уже упоминал, что Сократ слышал в себе божественный голос, голос «совести», который объяснял ему, что правильно, а что неправильно. «Человек, знающий, что такое добро, не станет поступать дурно», – говорил он. Он считал, что верное понимание ведет к правильным поступкам. И «настоящий человек» – лишь тот, кто поступает правильно. Мы поступаем неверно, поскольку не знаем, как надо; вот почему важно расширять свои познания. Сократ, в частности, и стремился дать предельно четкое и пригодное на все случаи жизни определение того, что такое добро, а что – зло. В отличие от софистов, он считал, что способность различать добро и зло подвластна не обществу, а разуму.

Возможно, София, ты не совсем согласна с последним тезисом. Попробую зайти с другого конца: по мнению Сократа, если человек поступает против своих убеждений, он не может быть счастлив. А тот, кто знает, как ему обрести счастье, попытается достичь своей цели. По той же причине человек, знающий, что такое хорошо, хочет и поступать правильно. Никто ведь не желает самому себе несчастья?

А как думаешь ты, София? Ты могла бы жить счастливо, постоянно совершая поступки, которые в глубине души считаешь дурными? Многие то и дело лгут, воруют, говорят про других гадости, хотя прекрасно знают, что поступают нехорошо или, если угодно, нечестно. И ты думаешь, они счастливы?

Сократ так не думал.

Прочитав письмо про Сократа, София торопливо спрятала его в коробку и выбралась в сад. Чтобы избежать расспросов о том, где она была, София хотела попасть в дом до маминого возвращения из магазина. Кроме всего прочего, она обещала вымыть посуду.

Не успела девочка набрать в раковину воды, как пришла мама с двумя огромными сумками продуктов. Вероятно, поэтому она первым делом заметила:

– А ты, однако, припозднилась.

– Это Сократ виноват, – невольно вырвалось у Софии.

– Сократ? – изумленно переспросила мама.

– Жаль только, что он поплатился за свои убеждения жизнью, – в глубоком раздумье продолжала девочка.

– Что с тобой творится, София?! Я скоро совсем не буду знать, что к чему.

– Сократ тоже не знал. Он только знал, что ничего не знает. И все равно был самым умным человеком в Афинах.

Мама совсем растерялась.

– Это вас в школе научили? – наконец выговорила она.

София энергично замотала головой.

– Там нас не учат ничему… В том-то и разница между школьным учителем и настоящим философом. Учитель считает себя всезнающим и старается вдолбить свои знания ученикам, а философ познаёт мир вместе с ними.

– Ага, ты опять заводишь речи о белых кроликах. Наверное, тебе пора рассказать о своем возлюбленном. Иначе напрашивается мысль, что он малость не в себе.

– Он-то в себе! – резко повернувшись к матери и размахивая посудной щеткой, отозвалась София. – Только он вроде овода, который выводит из себя других, чтобы заставить их отказаться от стереотипного мышления.

– Это уж слишком! По-моему, он просто-напросто зазнайка.

София опять склонилась над посудой.

– Он не зазнайка и не всезнайка. Он стремится к истинному знанию, к мудрости, что и отличает джокера от остальных карт в колоде.

– «Джокера»?

София кивнула.

– Ты когда-нибудь задумывалась о том, что в колоде масса червей и бубен, пик и треф, а джокер всего один?!

– Как ты разговаривашь с матерью, милая?

– Так же, как ты разговариваешь с дочерью!

Мама уже разложила по местам покупки и теперь, взяв газету, ушла в гостиную. Софии показалось, что она несколько громче обычного закрыла за собой дверь.

Домыв посуду, девочка поднялась к себе. Там она вынула из шкафа красный шелковый шарф, который вместе с конструктором положила на верхнюю полку, и долго рассматривала его.

Хильда…

Афины

……множество высоких зданий восстало из руин…

Ближе к вечеру мама пошла в гости к подруге. Стоило ей выйти за ворота, как София побежала в сад и забралась в Тайник в бывшей живой изгороди. Рядом с коробкой из-под печенья лежал толстый сверток. Девочка торопливо разорвала бумагу: видеокассета!

Бегом обратно в дом. Видеокассета! Это нечто новое. Но откуда философ знает, что у них есть видак? И что записано на кассете?

София сунула ее в магнитофон. Вскоре на экране появилось изображение большого города. Не прошло и минуты, как София сообразила, что ей показывают Афины: камера наехала на Акрополь.

София не раз видела знаменитые руины на картинках. Но эта картинка была живая. Между развалинами храма бродили толпы по-летнему одетых туристов с фотоаппаратами на шее. Кажется, у одного мелькнул в руках плакат? Вот он опять! Неужели там написано «Хильда»?

Чуть погодя на экране появился крупный план мужчины средних лет. Невысокого роста, с аккуратно подстриженной черной бородкой, в голубом берете. Глядя прямо в объектив, он произнес:

– Добро пожаловать в Афины, София. Как ты наверняка догадалась, я – Альберто Нокс. Для большей доходчивости повторю лишь одно: белого кролика по-прежнему извлекают из черного цилиндра Вселенной. Мы стоим на Акрополе. Слово акрополис значит «городская крепость»… или, точнее, «верхний город», «вышеград». Это место заселили еще в каменном веке, что объясняется его расположением: высокое плато было легко оборонять от врагов. Кроме того, с Акрополя хорошо просматривались окрестности, в том числе одна из лучших средиземноморских гаваней… Со временем, когда Афины распространились на прилегающую к плато равнину, Акрополь стал играть роль крепости и религиозного центра. В первой половине V века до нашей эры шла ожесточенная война с персами, и в 480 году персидский царь Ксеркс разграбил Афины и сжег все старые деревянные постройки на Акрополе. Годом позже персов разбили, после чего, София, и начинается золотой век Афин. Акрополь был отстроен заново, став еще красивее и великолепнее прежнего, теперь он превратился исключительно в храмовый ансамбль. В ту эпоху Сократ и разгуливал по его площадям и улицам, беседуя с афинянами, так что он мог наблюдать за возрождением Акрополя и сооружением величественных зданий, которые мы видим вокруг. Стройка развернулась грандиозная! За моей спиной возвышается самый большой храм Акрополя. Он получил название Парфенон – или «святилище Девы» – и был возведен в честь покровительницы города, богини Афины. В огромном мраморном здании нет ни одной прямой линии, все четыре стены имеют небольшую кривизну. Это было сделано для облегчения восприятия. Несмотря на гигантские размеры, храм не кажется громоздким, что обусловлено обманом зрения. Колонны тоже слегка наклонены внутрь: если их продлить, они бы образовали пирамиду с вершиной на высоте полутора километров над храмом. Внутри колоссального сооружения находилась лишь двенадцатиметровая статуя Афины. Хочу добавить, что раскрашенный в яркие цвета белый мрамор привозили с горы в шестнадцати километрах отсюда…

София пребывала в смятении. Неужели человек, обращающийся к ней с экрана, и вправду учитель философии? Она ведь только однажды видела в темноте его силуэт. Но мужчина, который стоял на афинском Акрополе, вполне мог быть тем же человеком.

Вот он двинулся вдоль длинной стороны Парфенона, и камера последовала за ним. Достигнув края обрыва, он указал куда-то вбок от себя. Оператор взял в кадр старинный театр, расположенный в низине у подножия акропольского холма.

– Это театр Диониса, – продолжал мужчина в берете, – вероятно, самый древний театр в Европе. При жизни Сократа здесь исполнялись великие трагедии Эсхила, Софокла и Еврипида. Я уже упоминал софокловскую трагедию о несчастном царе Эдипе. Впервые она была поставлена именно здесь. Но тут играли и комедии. Самым знаменитым комедиографом был Аристофан, который, в частности, сочинил глумливую комедию о городском чудаке Сократе. Сзади видно каменную стену, на фоне которой давали представление актеры. Она называлась скене, откуда и произошло наше слово «сцена». Что касается слова «театр», в основе его лежит древнегреческий глагол теа – «смотреть». Не волнуйся, София, мы вернемся и к философам. Вот только обойдем Парфенон и спустимся со стороны входа…

Коренастый учитель философии обошел вокруг огромного храма, и справа открылся вид на несколько других святилищ, поменьше. Философ начал спускаться между высокими колоннами. Дойдя до подножия Акрополя, он влез на пригорок и простер руку к Афинам.

– Холм, на котором мы стоим сейчас, называется Ареоnaг[12]12
  Буквально «холм Аре́са».


[Закрыть]. Здесь заседал верховный афинский суд, рассматривавший дела об убийствах. Спустя несколько веков апостол Павел рассказывал отсюда афинянам о Христе и христианстве. Но об этом мы поговорим в другой раз. Внизу слева тебе должны быть видны руины древней афинской площади. За исключением большого храма в честь бога-кузнеца Гефеста, от нее остались лишь глыбы мрамора. Пойдем туда…

В следующее мгновение он уже вынырнул между развалинами. Над его головой – в самом верху экрана у Софии – возвышался акропольский храм Афины. Учитель философии присел на мраморную глыбу. Устремив взгляд в камеру, он продолжил разговор:

– Мы сидим сбоку рыночной площади древних Афин, известной как агора́. Грустное зрелище, верно? Я хочу сказать – сегодня. Но некогда вокруг прямоугольника площади были собраны величественные храмы и торговые лавки, судебные палаты и другие общественные здания, концертный зал и огромный гимнасий… На этом пятачке закладывались основы европейской культуры. Такие слова, как «политика» и «демократия», «экономика» и «история», «биология» и «физика», «математика» и «логика», «теология» и «философия», «этика» и «психология», «теория» и «метод», «идея» и «система» (а также огромное множество других), обязаны своим происхождением немногочисленному народу, повседневная жизнь которого протекала вокруг этой площади. Тут ходил Сократ, заводя разговоры с прохожими. Иногда он останавливал раба, который нес амфору с оливковым маслом, и задавал бедняге какой-нибудь философский вопрос. Ведь Сократ считал рабов наделенными ничуть не меньшим рассудком, чем у аристократов. Иногда он стоял здесь, оживленно споря с кем-нибудь из афинских граждан… или тихо рассуждая со своим юным учеником Платоном. Даже удивительно думать об этом. Мы до сих пор говорим о «сократической философии» и «платонизме», однако быть чьим-то последователем – совсем не то, что быть самим Платоном или Сократом.

Конечно, Софии тоже было удивительно думать об этом. Однако не менее удивительным было для нее общение с учителем философии – не через печатные страницы, а через видеозапись, доставленную в Тайник загадочной собакой.

Но вот философ встал с мраморной глыбы и, понизив голос, сказал:

– Вообще-то я собирался на этом кончить, София, поскольку просто хотел показать тебе Акрополь и остатки древнеафинской агоры. Но я не уверен, что ты представляешь себе все великолепие этой площади в былые времена, а потому не удержался от соблазна пойти чуть дальше… Естественно, я делаю это на собственный страх и риск… рассчитывая на твое умение держать язык за зубами… Во всяком случае, заглянуть одним глазком не помешает…

Он умолк, хотя еще долго стоял, не сводя глаз с объектива. И вот на экране возникла совсем иная картинка. Множество высоких зданий восстало из руин. Как по мановению волшебной палочки, на месте древних развалин поднялись дома. Горизонт по-прежнему заслонялся Акрополем, но теперь и его храмы, и строения внизу, на агоре, были новехонькие – раскрашенные в яркие цвета и позолоченные. По четырехугольнику площади прогуливались люди в разноцветных хитонах. Кто-то был опоясан мечом, кто-то нес на голове кувшин, кто-то держал под мышкой папирусный свиток.

Только сейчас София разглядела своего философа. На голове у него по-прежнему красовался берет, но сам он, подобно окружавшим его людям, был облачен в желтый хитон. Подойдя ближе, философ сказал:

– Теперь мы с тобой находимся в древних Афинах. Сама понимаешь, София, мне очень хотелось взять тебя сюда. Дело происходит в четыреста втором году до нашей эры, за три года до смерти Сократа. Надеюсь, ты оценишь мои усилия: достать тут видеокамеру было нелегко…

София была совершенно сбита с толку. Как этот загадочный человек вдруг очутился в Афинах 2400 лет тому назад? Как она может смотреть видеозапись из другой эпохи? Разумеется, София знала, что никакого видео в древности не было. Художественный фильм? Но все мраморные здания выглядели очень натурально. Неужели кто-то построил целую афинскую площадь с Акрополем в придачу ради одного фильма?.. Дороговатые декорации. В любом случае цена, заплаченная за Софиино знакомство с Афинами, казалась непомерной.

Человек в берете снова поднял взгляд на девочку.

– Видишь тех двоих, у парадного входа с колоннами?

Тут София обратила внимание на старика в поношенном хитоне – с окладистой курчавой бородой, вздернутым носом, пухлыми щеками и проницательными голубыми глазами. Рядом стоял красивый юноша.

– Это Сократ и его ученик, Платон. Правда, здорово, София? Но давай я лучше познакомлю тебя с ними.

И учитель философии направился туда, где в монументальном портике стояли двое мужчин. Поравнявшись с ними, он приподнял берет и сказал что-то непонятное – вероятно, по-гречески. Спустя некоторое время философ опять посмотрел в объектив.

– Я объяснил, что с ними хочет познакомиться одна норвежская девочка. Сейчас Платон задаст тебе несколько вопросов для размышления. Только нужно торопиться, пока нас не обнаружила стража.

У Софии сдавило виски: к камере подступил молодой человек.

– Добро пожаловать в Афины, София! – приветливо молвил юноша. Он говорил по-норвежски, но сильно коверкая слова. – Меня зовут Платон, и я дам тебе четыре задания. Прежде всего подумай о том, как кондитер может испечь пятьдесят совершенно одинаковых пирожных или пряников. Потом спроси себя, почему все лошади похожи. Затем поразмышляй, веришь ли ты в бессмертие человеческой души. И наконец, тебе предстоит ответить на вопрос, одинаково ли разумны мужчины и женщины. Желаю успеха!

В следующую секунду изображение пропало. София перемотала пленку вперед, потом назад, однако больше на кассете ничего не было.

София попыталась собраться с мыслями, но додумать хоть одну до конца было невозможно: они путались, скакали с пятого на десятое…

Что ее учитель философии оригинальный педагог, София поняла давно, однако теперь, когда его методы обучения стали противоречить общеизвестным законам природы, это было уже слишком.

Неужели она и впрямь видела по телевизору Сократа и Платона? Исключено. Тем не менее речь явно не шла и о мультфильме.

Вынув кассету из видеомагнитофона, София бегом поднялась к себе и запихнула ее на верхнюю полку шкафа, где уже лежал конструктор. Затем она без сил повалилась на кровать и уснула.

Через несколько часов в комнату зашла мама.

– Что с тобой, София? – спросила она, легонько тряхнув дочку за плечо.

– Гммм…

– Как ты могла лечь спать одетая?

София раскрыла глаза.

– Я была в Афинах, – сказала она.

На большее ее не хватило. Повернувшись на другой бок, София снова заснула.