Текст книги "Эпоха пепла"

# 5. Медвежья услуга

Антея нечасто надевала нарядные платья, а потому не могла избавиться от ощущения, что сегодняшний день – особенный. Он и был таким: семейный праздник у Медведей, на который ей довелось попасть, благодаря присутствию Джонаса заиграл для девочки новыми красками. Конечно, родители удивились ее желанию прийти со спутником; по их мнению, четырнадцатилетняя Антея была еще слишком мала, чтобы приводить в дом Медведей кавалера. Но девочка заверила отца и мать, что Джонас ей только друг и она просто хочет показать ему сокровище медвежьего рода – сад мерликов, возле которого гостям разрешали гулять во время праздника. А заодно и убедить юного наследника другого монаршего рода в том, что поместье Медведей ничуть не уступает в красоте дому Драконов.

Антея разгладила складки белого как молоко платья и поправила вплетенную в кучерявые локоны лилию. Джонас стоял рядом и во все глаза разглядывал убранство парадной гостиной. Одного взгляда на него хватило бы, чтобы понять – юноша впервые в медвежьем доме. Пока другие гости угощались прохладными напитками и развлекали себя беседами, наследник Драконов удивлялся привычным для Антеи мелочам.

– Широкие арочные проходы между залами делали для защитников, – пояснила девочка, верно истолковав изумленный взгляд Джонаса. – Раньше даже в малой своей форме медведи были выше человека. Сейчас же только у старшей наследницы, Зои, защитник достает ей до плеча. Со временем все мельчают… – Голос девочки затих, и она поникла.

– А ковры тоже для медведей? – спросил Джонас, пытаясь отвлечь спутницу.

– Конечно, – радостно отозвалась она. Антея присела, одной рукой придерживая свою легкую юбку, а другой отгибая край ковра. Ближайшие к ним гости зашушукались, обмениваясь ехидными взглядами. Кто-то даже рассмеялся. Джонас видел, что Антея не растерялась, но все же подвинулся влево, закрывая ее от особо шумных наблюдателей.

– Смотри. – Девочка провела пальцами по зигзагообразным бороздам на деревянных досках. – Когти у медведей длинные и крепкие, – с любовью пояснила она. – Хозяевам дома пришлось приспосабливаться.

Антея поднялась и обвела комнату задумчивым взглядом, напрочь игнорируя следящих за ней людей.

– Все, что ты видишь, делалось с любовью к дару Владык. Первый хозяин медвежьего дома хотел сделать обитель удобной не только для своих детей, но и для защитников. О крепкие колонны медведи могут чесать спины, толстые ковры поглощают звуки от их шагов. Под каждым подоконником есть небольшая нора для совсем маленьких медвежат – там они прячутся от Матушки, когда та ругается за раскопанные грядки маралиевого корня. – Антея тихо хихикнула. – В коридорных нишах полно кадок с водой и сладкими орехами, а по другую сторону от сада есть большой пруд, где защитники плескаются и ловят рыбу. Каждый вечер медведей моют и пускают в комнаты к хозяевам – там, на пуховых подстилках, они провожают уходящий день и встречают новый.

– Ты жалеешь, что у тебя нет защитника, – озвучил догадку Джонас, и Антея молча кивнула. Она оглянулась, думая, о чем бы еще рассказать спутнику. Неожиданно девочка замерла, после чего схватила Джонаса за рукав, указывая в противоположный конец зала. Там по парадной лестнице к ее родителям спускалась Медвежья мать.

Хозяйка вечера, дама преклонных лет, держалась прямо, словно игнорируя вереницу прожитых лет. Ее сухую открытую шею украшало колье с гагатами, а седые короткостриженые волосы были спрятаны под аккуратной бархатной шляпкой. Одной рукой она опиралась на костяную трость, а второй – на голову своего бурого защитника. На белых щеках Матушки горел неестественный румянец, будто она слишком долго простояла на морозе. Антея, вырвавшись из оцепенения, вызванного появлением хозяйки вечера, молча потянула Джонаса к выходу из зала.

– Сейчас самое время, – прошептала она. – Пока Матушка говорит с моими родителями, идем.

* * *

– Тео, – сорвалось с чужих губ, и Глубина замер. Задержал дыхание, оборачиваясь на звук знакомого голоса. Кто называл его смелым, сейчас забрал бы слова обратно – в сжатой линии губ и напряженных уголках рта, в грустных глазах, спрятанных за прядями длинной челки, не было и намека на отвагу. Сегодня он пришел на праздник позже, надеясь остаться незамеченным; хотел весь вечер провести в темном углу, а по окончании Памятной речи исчезнуть, раствориться, будто ночной мрак с рассветом. Он не хотел приходить, но не мог остаться в стороне; не мог раз и навсегда разорвать свою связь с Медведями, похоронить ее в пепле прошлого и жить дальше.

– Я рада, что ты смог прийти. – Вопреки вежливым словам в глазах женщины, которая нашла его даже среди сотни гостей, Тео видел сожаление. Мать Медведей плохо врала – хватило всего одного взгляда на ее лицо, чтобы понять, сколько душевных терзаний он ей принес.

– Мы давно не виделись. – Хозяйка праздника решила взять все тяготы разговора на себя, понимая, что он не расположен к беседе. – Ты мало изменился с последней нашей встречи, – призналась она. – Ни тени прежнего беззаботного мальчика, который когда-то рос на моих глазах. Я мечтаю увидеть его снова; обращаюсь к Владыкам каждую ночь, умоляя их подарить тебе покой, но вижу, что они глухи к моим словам…

Медведица замолчала, рассматривая Тео. Как бы он ни старался походить на замерзшую, покрытую толстым льдом реку, эта женщина все равно помнит его настоящего. Перед ней стоит безразличный ко всему мужчина, а Матушка видит пятнадцатилетнего мальчишку, показывающего фокусы. Вода в его руках оживает, да так, что позавидовал бы любой взрослый маг. Тео мог стать ей сыном, отцом Медведей – о Владыки, как она мечтала об этом! Талантливый мальчик с блестящими глазами, он смотрелся с ее дорогой Мод как россыпь рубинов на золотом кольце. Но трагедия вмешалась в судьбы людей, предназначенных друг для друга. Мод больше нет, как и беззаботного Тео; остался только Глубина, клейменный принцессой – Медвежья мать ненавидела наследницу трона за это.

– Вы стали хуже видеть, Матушка, – неохотно, словно ворочая языком камни, сказал Тео.

Увидев его смятение, хозяйка вечера подошла ближе. Ей хотелось пробить лед, за которым он прятался, да так, чтобы трещины разошлись по всей реке, только бы добраться до тех глубин, где Тео прятал самого себя.

– Мой мальчик не научился прощать. Не то что других – даже себя. – Медведица прижала сухую ладонь к его щеке, заметив, как потемнел взгляд Тео. – По сей день ты пьешь отравленную воду. Сам ее наливаешь. Носишь дареное имя, будто проклятие, отказываясь от настоящей жизни. Ты сам себя хоронишь! Конечно, ты волен жить так, как считаешь нужным, но помни – Мод не полюбила бы того человека, которым ты стремишься стать.

Медвежья мать проглотила ком в горле. Слова дались ей тяжело. В сердце кололо, и женщина прижала руку к груди, пытаясь унять боль.

– Мне не стоило приходить, – прохрипел Тео, взволнованный состоянием пожилой женщины.

– Стоило, – твердо сказала Медведица. – Пока ты находишь в себе силы приходить, ты – часть нашей семьи. А сейчас прошу извинить меня. Я должна найти мужа.

Глубина отступил на шаг, позволяя призракам прошлого последовать за хозяйкой вечера. Матушке Медведей не стоило волноваться о его жизни. У него не было выбора – только цель.

Вокруг стало невыносимо жарко, а гул голосов, до этого спокойно проходивший мимо его ушей, обрушился на перепонки. Глубина, прихватив со столика бокал с лимонной водой, направился во внутренний двор, подальше от возможных встреч. Каково было его удивление, когда там, недалеко от входа в подземелье, он заметил неожиданного в этом доме гостя.

* * *

Дорога к архиву Медведей проходила недалеко от входа в сад мерликов: стоило всего лишь свернуть с мощеной плиткой тропинки, пройти через оплетенную плющом каменную арку и двигаться на тихий звук, похожий на приглушенную песнь свирели. Будь Антея одна, она так и сделала бы – прошла в глубь сада, не боясь ночного мрака, остановилась под большим деревом, а затем замерла бы, плотно сомкнув глаза и губы.

Если простоять достаточно долго, не нарушая тишину, то на тонких ветвях покажутся мерлики – хозяева чарующих звуков. Едва различимые в густой кроне, они бесшумно спустятся на плечи, показывая трехцветные лица. Удивительные существа, покровители леса, которые видят окружающий мир иначе, нежели маги. Для них все вокруг – земля под ногами, глубокие речные воды и яркие солнечные лучи, – все создано ради деревьев.

Мерлик не походил ни на одно из известных Антее животных: его продолговатое тело отдаленно напоминало кошачье, а на четырех длинных, цепких лапах красовались птичьи когти длиной в человеческий палец. Наделенные невероятной силой, они могли вылечить больное, хилое дерево за одну ночь – в этом был смысл их существования.

Но не только деревья крепли от их силы. Маги на протяжении столетий пытались заглянуть в глаза одного из покровителей леса.

Поговаривали, что мерлик может открыть душу любого человека, будто скорлупу ореха, кто бы перед ним ни оказался – будь то несмышленый ребенок или повидавший жизнь старец. В белесых глазах-бусинках таится ключ, что подходит к любой двери, веди она хоть к сокровищам, хоть к чужому сердцу. А открыв душу этому существу, можно получить от него соизмеримую плату: перед выдержавшим взгляд мерлика распахивается любая дверь, какая бы магия ее ни укрывала. Но только раз.

Антея давно хотела проверить, смогут ли мерличьи очи открыть ее душу. Но сколько бы времени она ни проводила в саду, так ни разу и не смогла увидеть их глаза. Удивительное существо лишь иногда спускалось на ее плечи, длинными лапами перебирало по шее и дыханием холодило виски, но стоило ей открыть глаза, как напуганный мерлик запрыгивал на ветку, растворяясь в густой кроне. В многовековой погоне за мерличьим взглядом маги изобрели сотни уловок, пытаясь сойти за дерево. Обманутые людьми покровители леса все реже спускались вниз. Конечно, в поместье Медведей дальше входа в сад лишний раз никого не пускали, но каждый случай обмана, откладываясь в памяти одного мерлика, оседал в воспоминаниях остальных.

– Сюда, – указала Антея, подбирая подол платья. Беловолосая и бледная, она походила на молодую луну, которая спешила в темную пропасть. Слишком молодую. Пусть ей и не грозила опасность, Джонасу все равно не нравилось, что Айя использует ребенка в своих целях. Одержимость подруги храмом понемногу обнажала те черты ее характера, с которыми наследник Драконов сталкиваться не хотел.

– В библиотеке Медведей тысячи книг. Мы справимся быстрее, если ты все же скажешь мне, какая именно книга нужна Ее Высочеству, – заметила Антея.

Джонас расслышал упрек в девичьем голосе.

– Не обижайся на Айю, – попросил он, видя, как поникла девочка-луна. – У нее есть причины молчать.

Немного подумав, драконий сын добавил:

– Пропажа книги не принесет вреда Медведям. Не волнуйся.

– Я обещала помочь, – упрямо напомнила Антея, задетая тем, что ее преданность поставили под сомнение. – И я знаю, что принцесса не причинит вреда моей семье. Кто бы что ни говорил.

– Конечно.

За неприметной темной дверью, которую Антея отперла с помощью ключа, оказалась лестница в подземелье. На стенах вдоль каменных ступеней сами по себе загорелись факелы. Джонас невольно прибавил шагу. Под его ногами что-то хрустело, и странный звук напомнил драконьему наследнику Лацерну, перекусывающую позвоночники подвальным крысам. Задумавшись, Джонас пропустил ступеньку и задел свою спутницу плечом. Антея предложила ему руку, но драконий сын отказался, смущенный своей неуклюжестью.

Факелы вдоль лестницы закончились, и фигура девочки утонула во мраке. Джонас потянулся к последнему факелу на стене, желая осветить дальнейший путь, но из темноты донесся яростный шепот Антеи:

– Не трогай, иначе до входа в библиотеку мы не дойдем.

Джонас решил не спорить. Еще несколько секунд, и шаги его спутницы стихли. Юноша молчал, не смея произнести ни звука; лишенный возможности видеть, он напряженно вслушивался, чувствуя, как по влажному лбу сбегают капельки пота. Джонас ненавидел темноту. Окруженный непроглядным мраком, вдыхая спертый воздух, драконий сын испугался, когда его руки коснулись нежные пальцы.

– Я нащупала петлю. Помоги мне открыть дверь, – прошептала Антея. Джонас сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь прийти в себя.

– Постарайся открыть ее как можно тише. У противоположного входа в зал дежурит охрана.

Антея мягко направила его запястье, помогая ухватиться за петлю. Дверь была чудовищно тяжелой – Джонас, навалившись на нее всем телом, уже было решил, что пытается сдвинуть с места кусок гранита.

– Медведи не любят читать? – прохрипел он, и Антея тихонько прыснула в ладонь.

– Это исторический архив. Особо старые фолианты хранят здесь словно ненужные, но памятные доспехи. Интересные книги давно перенесли в домашнюю библиотеку.

Полоска яркого света разрезала тьму, на миг обрисовав профиль Антеи. Девочка заглянула в проем и охнула, тут же прижав руку ко рту. Она скользнула внутрь зала, и Джонас последовал за ней.

В невысоком сыром помещении с округлым потолком у дальней стены спали двое крупных мужчин, облокотившись друг на друга. От сквозняка тонкая свеча из канделябра, свисающего с потолка, упала одному из спящих стражей прямо на грудь, и восковые пятна уже подсохли на его черном жакете. Ни скрип двери, ни даже громоподобный храп над ухом, видимо, охране были нипочем – сон связал их крепче любой веревки. Антея наклонилась над ближайшим мужчиной. В нос ударил слабый растительный запах, и девочка отпрянула, размахивая рукой перед лицом.

– Корсов дурман, – пояснила она Джонасу и, видя, что ему это название ничего не сказало, добавила: – Один вздох над кипящей кастрюлей дурмана, и с миром на несколько часов можно попрощаться. Его легко распознать по запаху, но тот исчезает спустя сорок минут после использования. Проснувшись, охрана не сможет доказать, что их усыпили.

Глаза Антеи потемнели.

– Передай, пожалуйста, принцессе, что использование корсова дурмана запрещено, и в Травном Камне ведут его строгий учет.

– Не думаю, что Айя лично покупала растение, – признался Джонас, понимая, что сейчас нет смысла выгораживать подругу. Закатав рукава рубахи, он оглянулся.

Медвежье хранилище исторических книг не впечатляло так, как библиотека на главной площади. Здесь не было окон, только голые каменные стены и единственный портрет мужчины с кривым носом, закрывающий трещину в стене. Массивные деревянные стеллажи высились от пола до самого потолка, и Джонас решил, что самая верхняя стопка книг поддерживает арочный свод. Что удивительно, здесь не было пыли – драконий наследник даже потянул носом, чтобы проверить. Похоже, Медведи все же заботились о собственной истории либо же о людях, вынужденных эту историю охранять.

– Откуда лучше начать? – спросил Джонас, вынимая несколько высоких свечей из канделябра.

– С самого крайнего, – неопределенно махнула рукой в дальний угол Антея, нависая над храпящим охранником. Она сняла тонкую кружевную перчатку с одной руки и проверяла пульс спящего мужчины.

«Нормальный». Девочка облегченно прикрыла глаза. Значит, насыщение пара корсовым дурманом рассчитали верно. Антее стало интересно, как принцесса смогла провернуть подобное дело.

«Спрошу сама», – решила медвежья родственница и сразу же воспряла духом.

* * *

– Я буду искать вечность, – обреченно подвел итог Джонас спустя, кажется, эту самую вечность. Стопка книг возле него росла, а ни одного упоминания о Рамалисе Тихом так и не удалось найти. Антея, невзирая на ярые протесты юноши в начале, все же отвоевала право помочь и сейчас сидела рядом, бегло просматривая страницу за страницей. Только вот что в две руки, что в четыре поиск шел изнуряющее медленно, и отчаяние сгущалось в их душах.

– Одни Благочестивые, Великие, Мудрые, Смелые… Кажется, Медведи и пять веков назад не страдали от излишней скромности, – заметил Джонас, апатично перелистывая ветхие страницы.

– Храбрая душа требует храброго имени, – пояснила Антея. – Наши защитники мощны и свирепы, а потому и имена желали под стать достоинствам.

– Ты причисляешь себя к Медведям, – заметил Джонас, и его собеседница вздрогнула. Антея отвела взгляд, потирая руками замерзшие плечи.

– Да, – настороженно проронила она и чуть увереннее добавила: – Кровь монархов не водица.

Девочка-луна положила книгу на колени и уставилась на Джонаса. В ее глазах появилась строгость, а голос стал жестче.

– Вот ты – младший сын из главной ветви семьи. Твои дети не будут иметь прав ни на главенствование Драконами, ни на престол. Но в глазах народа они все равно будут ценнее, чем дети твоей сестры. Будь у меня брат, он бы остался на той же ступеньке в семье Медведей, на том же расстоянии от монаршего рода. Но я – девочка, и все, что мне уготовано, – стать дополнением к мужу. С каждым поколением мои дети будут все меньше связаны с Медведями, пока и вовсе не забудут о том, что произошли от крови монархов. И все, что я могу сейчас сделать, – это поддерживать хорошие отношения с главной медвежьей семьей. Теми людьми, которых выделили при рождении, одарив защитниками. И никакого отбора, никакого шанса – хозяином защитника становишься не по заслугам, а по крови и старшинству рождения. Несправедливо, – прошептала Антея с обидой в голосе.

Джонас слушал ее, а сам удивлялся – откуда такие мысли в совсем еще юной голове? Почему в столь нежном возрасте она думает о том, что для других становится важным намного, намного позже? Сам Джонас никогда не ставил себя на место двоюродных братьев и сестер, заведомо считая, что ни у кого из них не может быть судьбы тяжелее, чем у него. Но сейчас, слушая Антею, ему на миг стало стыдно за собственную слепоту.

– Все может измениться. – Джонасу, раздосадованному направлением их беседы, захотелось отвлечь спутницу от грустных размышлений. – Санкти не так уж и далеко от нас. Когда-нибудь они перестанут возносить одних своих детей над другими.

Антея промолчала, запоздало пожалев, что дала волю языку.

– Тогда кем же был этот Рамалис Тихий, раз его имени нет среди великих Медведей? – Джонас вернулся к поискам. – Может, он и не Медведь вовсе?

– Отчего… – возмутилась Антея и оборвала себя на полуслове. Девочка подпрыгнула, и край мятого платья, собранный у лодыжек, с мягким шелестом опустился вниз. – Ты прав! – прокричала она, пораженная догадкой и тем, что не поняла этого сразу. – Он отпрыск побочной ветви семьи! Потому Рамалиса Тихого и не будет в хронике монаршего рода пятисотлетней давности. Это же совсем другая книга! – Ее голос от волнения сорвался до писка, и Джонас бросил настороженный взгляд в сторону охраны. Но спящим в уголке мужчинам, судя по всему, не смогли бы помешать даже раскаленные угли под ногами.

Антея ринулась к другому стеллажу и через пару минут выудила с нижней полки потрепанный талмуд. Пальцы ловко бежали по страницам, и Джонас, склонившись рядом над книгой, замер в волнительном ожидании.

– Есть! – издала победный клич медвежья родственница, поднимая над головой книгу, словно приз за выигранные скачки. Открыв ее, она, пару раз кашлянув, принялась читать вслух:

– «Рамалис Тихий – благословенный Владыками зодчий, не имел церковного чина, но связал свою жизнь со служителями Владык. Под его контролем возвели более десяти храмов»… Дальше много дат, – пролепетала Антея, пробегая глазами колонку цифр. – А, вот! «Приказано скрывать местоположение последнего сооружения, построенного перед смертью зодчего – храма на воде. Чертежи сооружения и карта, изъятые из центрального хранилища в связи с указанием Верховного служителя Владык, переданы на хранение в дом Медведей как реликвия, не подлежащая огласке».

Антея замолчала, поднимая восхищенный взгляд на напарника:

– Это то, что ищет принцесса?

Джонас молча отнял у нее книгу. Несмотря на негодование девочки, он вырвал из талмуда нужные страницы и спрятал их во внутреннем кармане сюртука. Антея, сложив руки перед собой, ждала объяснений, но драконий сын, игнорируя ее гнев, спросил:

– Где Медведи хранят реликвии?

Ответом ему стало молчание. Джонас ждал достаточно долго, силясь всем своим видом показать, что он настроен решительно, но Антея заметила тень неуверенности в глазах драконьего сына.

– Карта к храму, построенному Рамалисом Тихим, – это то, что ищет принцесса? – повторила девочка, надеясь, что ее голос звучит достаточно смело.

Джонас кивнул, и Медведица выдохнула, отступая на шаг. Она прижала ладони к лицу, чувствуя, как они вспотели от волнения.

«Давай, решайся», – требовал голос в голове. Достать чертежи, необходимые Айе, – лучшее, что Антея могла сделать для принцессы. Если откажет – потеряет шанс отблагодарить орлиную наследницу за оказанную годами ранее помощь.

– Пропажа карты не принесет вреда моей семье?

Наследник Драконов, не колеблясь, помотал головой, чувствуя жар в груди. Ложь, по обыкновению так легко срывавшаяся с его губ, сейчас далась со скрипом. Джонас понимал, что ему нужно украсть карту сейчас, пока есть возможность – к следующему празднику у Медведей Антея может попросту передумать. Но что-то внутри отчаянно боролось с решимостью. Чужой голос в голове шептал о том, что можно подождать, прийти в следующий раз, найти другого человека, который осуществит задуманное. Кого-то лучше бессильного мага, полагающегося на других людей.

– Хорошо, – выдохнула девочка. – Нам нужно выйти обратно в сад. Вход в сокровищницу – с другой стороны от подземелья.

Для Джонаса дорога к хранилищу пролетела как один краткий вдох. Они вышли в сад, обогнули здание и остановились возле двух похожих дверей. Антея выбрала ту, что была левее – за ней пряталась уже знакомая каменная лестница. В конце спуска их ждал такой же, как в прошлый раз, коридор, укрытый мраком, и тяжелая, будто из каменной глыбы, дверь. С одной лишь разницей – в большом пустом зале не было охраны, а в воздухе пахло сыростью и пылью.

– Почему тут нет… – начал Джонас и тут же громко чихнул.

– Охрана, которой положено быть здесь, спит в соседнем зале. Мы пришли оттуда. – Антея указала на стену. – В течение ночи стражи переходят из одного зала в другой. Но не сегодня.

Медвежья родственница ощупала противоположную пустую стену, будто пытаясь найти что-то видимое ей одной. Наконец ее пальцы замерли на куске камня, ничем не отличимом от остальных. Антея облегченно выдохнула и предупредила Джонаса:

– Будь наготове. Я никогда не была в хранилище и не знаю, что ждет нас по ту сторону двери.

Несколько размеренных вздохов, и магия заструилась по ее пальцам, каплями скользя по поверхности кожи и бесшумно втягиваясь в глухую стену. Пройти в сокровищницу могли только Медведи, а потому двери не нуждались в постоянной охране. Только вот Антея была не совсем Медведицей, но на сомнения не оставалось времени. К радости девочки, стена под ее рукой сдвинулась, открыв еще один спуск вниз.

«Я – Медведь», – гордо подумала она и поманила за собой друга принцессы.

Путники преодолели с полсотни ступеней, ведущих вниз, в кромешной темноте – только их дыхание разгоняло мрачную тишину, вразнобой оповещая сокровищницу о том, что грядут гости. Когда ступеньки под ногами закончились, над головой немного посветлело и отчетливо повеяло холодом. Лестница вывела их в большое округлое помещение, дальняя стена которого терялась в темноте. В хранилище никого не было, и Джонас перевел дух. Он обвел взглядом массивные сундуки, расставленные вдоль голых стен, – крышка одного из них была открыта, и внутри на черной подушке лежали кости. Крупные, размером с его руку. Джонас поморщился, и холодок пробежал у него по спине. Медвежья семья теперь казалась ему не столь миролюбивой. Драконий сын поднял голову вверх в поисках источника рассеянного света.

– Антея, – прошептал юноша, – смотри.

Она подняла глаза вверх и замерла. Непрошеные гости, не сговариваясь, взялись за руки, ища поддержки.

Над их головами, едва различимый во мраке, покоился темный стеклянный купол. Гигантский, он приковывал к себе взгляд, подавляя размерами. Над его центром, по ту строну прозрачного стекла, подобно звезде в ночи, сиял шар. Мягкое мерцание, едва заметно пульсируя, растекалось по стеклянному потолку. Джонас и Антея, все еще держась за руки, прошли к центру зала – их шаги гулко отражались от стен. Драконий сын остановился прямо под сияющим шаром.

– Свиток там, – указал он рукой на источник света, не сомневаясь в своей догадке. Словно в ответ на его слова, свет чуть утих, позволяя рассмотреть скрученный пергамент внутри шара. По крайней мере, теперь они точно знали, что карта и чертежи сохранились. Только вот достать их казалось невозможным: купол возвышался по меньшей мере на двадцать метров от пола, а шар со свитком находился на расстоянии вытянутой руки от потолка. Джонас сощурился, рассматривая купол. Что-то в нем не давало драконьему сыну покоя: стекло купола казалось прозрачным, но выше шара все покрывал мрак, который едва уловимо менялся в цвете, будто непрерывно двигаясь над сферой. Лучи света от шара немного преломлялись, играя над стеклянным куполом, и создавалось ощущение, что за ним есть еще что-то, темное, но не плотное, словно…

– Это не потолок, – пропищала Антея, вцепившись в руку Джонаса. Ее голос эхом отразился от свода и обрушился на драконьего наследника. – Это вода над нами. Над куполом тонны морской воды! Милосердные Владыки, неужели мы на дне моря?!

Сердце Джонаса ухнуло вниз. Сглотнув, он наблюдал, как набирающие мощь лучи света от шара открывают вид на морские глубины – настоящего стража древнего свитка. За потолком не было ни намека на поверхность – одна вода, которой нет конца.

– Как… как такое возможно? Дом Медведей не у побережья! Ни одно стекло не может выдержать столько воды. Кто-то поддерживает купол магией, – догадалась Антея, судорожно оглядываясь. – Стражи, – поняла она, и озноб прокатился по телу Медведицы от макушки до стоп. – Они связаны с сокровищницей. О Владыки, как они сильны… Хорошо, что принцесса приказала оставить их, спящих, на посту, иначе мы и вовсе не вошли бы сюда.

Переминаясь с ноги на ногу, Антея взмолилась:

– Прошу, идем обратно, пока нас не нашли. Чертежи находятся слишком высоко. Ну же! – молила Медведица, дергая Джонаса за рукав. От нетерпения и страха она пританцовывала на месте, впиваясь взглядом то в спутника, то в лестницу, ведущую к выходу из сокровищницы.

– Может, получится притянуть свиток? – предложил драконий наследник, испытывая незнакомый азарт, словно к нему в руки одна за другой пришли выигрышные карты. – Видишь, пергамент не в самой воде, а в сфере из воздуха. Попробуй вытянуть всю сферу сквозь стекло.

– Я… я… не могу. – Антея подняла перепуганное лицо на напарника, и у Джонаса похолодело внутри. – Я слишком волнуюсь. Попробуй ты.

– Успокойся, – попросил юноша, видя, что ситуация выходит из-под контроля.

«Как же Айя ошиблась, втянув ее в свою авантюру», – думал он, а Антея тем временем настаивала:

– Ты держишь себя в руках. У тебя получится. Вытяни свиток, и давай уйдем. Я не люблю воду и очень боюсь глубины…

– У меня не получится, – отрезал драконий сын, всматриваясь в пергамент. Он был так близко, но не мог получить желаемое из-за своей слабости. История его жизни.

Антея не понимала, почему напарник сдался, как только настала очередь действовать ему самому.

– Почему ты ничего не делаешь? – укорила его девочка. Ее руки сами собой сжались в кулаки. – Но пытаешься заставить меня?

Джонас понимал, что она обижена. Он не хотел ссориться с Антеей, которая уже сделала для Айи больше, чем обещала. Драконий сын обдумывал, как успокоить ее, но не успел ничего сказать, так как одновременно произошли сразу несколько событий: чей-то мужской голос произнес его имя, и в этот момент разозленная Антея подняла руки к куполу, направляя магию на свиток в шаре. Сила, найдя путь сквозь ее сердце, еще смакующее эхо гнева, обернулась против девочки. Ослабленная магия, достигнув стеклянного потолка, не смогла пробиться сквозь его толщу: она светящейся паутиной растянулась по поверхности, и в центре купола появилась первая трещина. В звонкой тишине глухой треск стал предвестником смерти, и одновременно с чужими шагами стеклянный потолок с тоннами воды рухнул на головы непрошеных гостей.

Крик Антеи – последнее, что услышал драконий наследник. Он сбил девочку на пол, накрывая собой, хотя точно знал, что ничем не поможет. В голове билась мысль, что сейчас умрет не только он, но и Лацерна – второе сердце без первого не имело ни единого шанса на существование. Жалость затопила легкие, а желудок скрутили стальные руки. Айя будет корить себя за его смерть. Антея и вовсе не заслуживала такого конца. Лица перед глазами Джонаса менялись: принцесса, родители, Мейсон… Разум показывал все новые. Страх ломал тело, словно тонкую соломинку.

«Сколько можно ждать смерти?!»

– Хватит лежать!

Джонас приподнялся, испуганно всматриваясь в источник шума. Если так приветствуют Владыки в Вечном Океане, то он не желает умирать во второй раз. Но, похоже, время его смерти еще не пришло: голос, окликнувший Джонаса, принадлежал охраннику принцессы. Спаситель стоял у входа в зал, и один его вид отрезвил наследника. Они живы. Но могут умереть сейчас, если не уберутся из сокровищницы.

– Хватай девчонку и бегите отсюда! – подтвердил догадки Долор, и Джонас не осмелился спорить. Подхватив бесчувственную Антею на руки, он в мгновение ока оказался возле спасителя и тут же спрятался за его спиной, ожидая дальнейших указаний. Тут любопытство пересилило здравомыслие. Он посмотрел наверх.

Над их головой больше не было купола. Глыбы стекла, лишь очертаниями напоминая прежнюю форму, застыли в воздухе, покорные воле молодого мага. Джонас не мог даже близко предположить, сколько силы требовалось Долору, чтобы удерживать тонны воды. Волны над стеклом бурлили, постоянно перемещаясь, словно ища лазейку, сквозь которую они смогут обрушиться на головы воров. И во всей подвижной толще воды единственным неколебимым пятном был магический шар, охраняющий свиток. Джонас запоздало понял, что они не вытянули бы пергамент, даже если бы Антея обладала силой охранника принцессы.

– Приведи ее в чувство, – спокойно велел Глубина, словно не он сейчас удерживал на месте потолок сокровищницы. Драконий сын подумал было, что стражу Айи под силу все, даже невозможное, только вот взгляд наследника не вовремя замер на руках спасителя. Их била дрожь, с каждой секундой становясь все сильнее. В центр зала упала глыба стекла, и от закладывающего уши звона очнулась Антея.