Текст книги "Эпоха пепла"

– Слушай меня, – приказал Глубина, и девочка, понимая, в чьих руках ее шанс на жизнь, сквозь стучащие зубы пропищала: «Хорошо».

– Когда я скажу, закроешь дверь в сокровищницу. Не раньше. Выметайтесь.

Джонас и Антея ринулись ко выходу, выполняя приказ. Не дойдя до двери пары шагов, Антея обернулась посмотреть, где Долор. Он медленно пятился за ними.

Упал еще один кусок стекла, за ним еще один. Когда воры оказались у выхода, глыбы уже падали не прекращая. Антея не сводила глаз с темноты, пытаясь различить в ней фигуру спасителя.

– Давай! – раздался его голос, и девочка, зажмурившись, приложила руку к стене. Магия, стрелой ринувшись от сердца к рукам, прошла сквозь камень, и под закладывающий уши шум проем в стене исчез.

Антея боялась открыть глаза, чтобы проверить, успел ли охранник выйти из сокровищницы.

– А теперь ты мне все объяснишь, Джонас, – раздался хриплый голос. Медведица с благодарностью бросилась к спасителю, обвивая руками его плечи.

Драконий наследник, наблюдая за этой картиной, устало сполз на пол. Пока Долор отмахивался от благодарностей Антеи, у Джонаса была пара минут подумать.

* * *

Айя ненавидела бездельничать. В условленном месте – бывшей пекарне, некогда выкупленной под складское помещение знакомым ей арендатором, она ждала друга уже несколько часов. Принести в замок книгу, которую – если все получится – добудет Джонас, принцесса не могла. Подозрительность матери росла с каждым днем; периодически вещи из спальни Айи исчезали, но потом вновь появлялись на своих местах. Тайники в ее комнате теперь были ненадежными.

Пока Глен томился у кареты на улице, Айя сидела на мешке пшеницы. Под полом приглушенно пищала мышь, и от скуки принцесса пыталась выманить полноправную жительницу склада наружу, смахивая зернышки в щели между досками. Ночь давно перевалила за половину. Вестей все не было: то ли Медведи сильно разгулялись, то ли ее непутевый друг попал в беду. О втором варианте Айя старалась не думать.

Наконец за дверью послышались чужие шаги. Деревянное полотно с громким стуком отворилось, и принцесса вскочила на ноги. Человека, который первым вошел в темную комнату, она никак не ожидала увидеть.

– Глубина… – прошептала Айя, чувствуя, как слабеют ноги.

Охранник выглядел плачевно. Мятая одежда местами была изорвана, словно путь до дверей склада он преодолел не на скакуне, а под его копытами. Но Айя едва обратила внимание на неопрятность Долора – куда ей думать о пожеванной рубашке, когда глаза Тео были полны обвинений.

Следом за разгневанным охранником в комнату зашел драконий сын, аккуратно закрывая за собой дверь.

– Джонас не смог объяснить, как оказался в сокровищнице Медведей, – прорычал Долор, не потрудившись поприветствовать свою госпожу. – Поэтому он передал слово той, по чьей вине едва не лишился жизни. Я жду объяснений, Ваше Высочество. Вам стоит быть предельно честной, иначе ваш друг завтра окажется у Медведей, но не гостем, а вором, пойманным за руку.

Глубина сразу начал с обвинений, и щемящая радость, которую испытала Айя при виде охранника, тут же утихла.

«Он в ярости», – удивилась принцесса. Она едва ли могла вспомнить, чтобы за годы службы страж когда-то был настолько зол.

– Что произошло? – быстро спросила Айя у Джонаса. Однако Долор не собирался ждать, пока драконий сын расскажет принцессе о чудесном спасении. Мужчина, не церемонясь, схватил наследницу за локоть и отволок ее вглубь склада.

– Что тебе нужно от Медведей? – спросил Тео, сильнее сжимая пальцы. – Зачем послала своего непутевого друга на пару с ребенком? Почему не пошла к ним сама?

– Убери руки, – прорычала Айя, – иначе я превращу их в уголь.

Не видя за собой вины, принцесса не собиралась закрывать глаза на оскорбления.

Джонас, наблюдая за разгорающейся ссорой, едва не взвыл от отчаяния.

– Прошу, успокойтесь, – попробовал он вмешаться, но огонь в глазах подруги разгорался все сильнее. – Айя, мы нашли книгу. В ней говорилось о том, что чертежи храма находятся в сокровищнице Медведей. Я решил украсть их, но не смог. Мы с Антеей едва не погибли. В последний момент Долор подоспел в сокровищницу, к нам на помощь. Антея цела, я довез ее домой, поэтому так опоздал, – на одном дыхании выпалил Джонас, пытаясь хоть как-то ввести подругу в курс дела.

– Выйди, – велел ему Долор. Тот, замешкавшись, потянулся к дверной ручке, и Айя вскипела:

– С каких пор охранник приказывает наследнику Драконов? Джонас, перестань уступать каждому встречному!

Юноша остановился. Обида прошла мимо него – сказывалась усталость после пережитого. На самом деле, его мнение сейчас мало кого интересовало: в ссоре между Айей и Долором ему отвели место безвольного ножа, острие которого разворачивалось то в одну, то в другую сторону.

– Ему стоит слушаться только твоих приказов? – уточнил Тео, и Айя скривилась от пренебрежения в его голосе. – В следующий раз меня может не оказаться рядом, и тогда он погибнет по твоей нелепой прихоти. Я говорил тебе, Айя, – издевательски напомнил Глубина, – что не выношу друзей-убийц. Ты решила закрепить это звание?

Ответом была хлесткая пощечина, и голова Долора мотнулась в сторону. К щеке словно приложили раскаленный уголь – рука принцессы пылала синим огнем.

– Айя… – в голосе Джонаса послышалась мольба.

– Да, Айя, – Глубина продолжил. – Не только твой безмозглый друг – четырнадцатилетняя девочка, еще одна Медведица едва не погибла по твоей вине. Благодари Владык за то, что я смог уберечь невинного ребенка!

Повисла тишина. Тео приложил ладонь к обожженной щеке, и кожа под его пальцами покрылась инеем. Айя не могла вымолвить ни слова. Грудь будто сдавило со всех сторон. Слова Глубины наконец попали в цель.

«Они могли умереть».

Обессилев, принцесса сползла по стене. Злость испарилась без следа, уступая место страху. Вокруг стало невыносимо холодно, а в глазах потемнело.

– Я хочу услышать, что ты скажешь в свое оправдание. Начни с самого начала – с Представления, события которого я скрыл от королевы по твоему приказу.

Плеча принцессы коснулось что-то мягкое, и Айя подняла голову. Джонас укрыл ее своим сюртуком.

– На двоих легче, помнишь? – прошептал он, и теплое дыхание юноши коснулось ее лба. Джонас протянул руку, и Айя поднялась, цепляясь за него, как за спасительный плот. Глубокий вдох, и тело принцессы медленно наполнилось силой.

– Прежде чем я начну, ты выслушаешь мой приказ, – обратилась наследница к охраннику, совладав с дрожащим голосом. Тень удивления мелькнула на лице Тео. – Я не нарушила наш уговор, а значит, имею право требовать от тебя повиновения. Ты сохранишь в секрете то, что сейчас услышишь. Мы с Джонасом многое отдали, оберегая его тайну, и, поверь, ты не станешь последним препятствием на этом пути.

Глубина не ответил. Его рука потянулась к карману рубахи, в пальцах блеснули бусины ненавистного принцессе Ям-Арго. Айя сочла это согласием.

# 6. На двоих легче

Будучи ребенком, Джонас воспринимал окружающий мир как один большой корабль, который рано или поздно пропадет за горизонтом. И пусть дальше хвоста Владыки не уплывала даже самая крепкая лодка, мальчик верил, что однажды привычный ему мир исчезнет. Сейчас наследник Драконов и не признался бы, насколько страшным для него в детстве был каждый день. Чувство тревоги не покидало ни на минуту, фантазия рисовала жуткие картины. Вдруг после долгой ночи он не найдет Лацерну на подоконнике? Вдруг к утру в доме не останется ни единой живой души? Джонас боялся засыпать, прижимая к себе деревянный меч, а после, стоило только змее на горизонте повернуться светлым брюхом, в нем просыпалась энергия. Он носился по дому, проверяя сохранность любимых людей и вещей, еще не зная, что зерна его страха посеяны в другой почве.

Первым ростком опасения стало знакомство с дочерью Орлов. На ее шестой день Оновления королева устроила настоящее пиршество для детей. В саду у пруда поставили разноцветный шатер, украшенный тысячей белых лент. Вокруг него бродили фокусники и жонглеры, развлекая младших детей. Для наследников постарше по пруду пустили маленькие лодочки, и дети играли в рыбаков, то и дело сталкивая кого-то в воду. Им нравилось, что орлиная принцесса родилась в разгар лета. У взрослых же не оставалось сомнений, что нрав ее будет столь же горяч, сколь и песок под полуденным солнцем.

Родители оставили Джонаса у песочницы, скрывшись в шатре, где взрослые вели скучные разговоры. Он недолго пробыл один – не прошло и минуты, как рядом появилась виновница торжества. И хотя создание перед ним было укутано в розовые кружева, Джонас сразу решил, что это не девочка. Ведь возле деревянного бортика, на виду у других детей, она выхватила из пухлых ладошек мальчика деревянный меч и объявила гостя своим пленником.

– Или жизнь, или торт! – прозвучал ультиматум из уст ребенка, и банда детей за спиной принцессы расхохоталась. Сегодня они играли в разбойников, и Айя быстро вжилась в роль главаря. Одна из служанок, наблюдавших за детьми, ускользнула в поисках родителей принцессы. Остальные не спешили вмешиваться. Им удобнее было считать происходящее игрой и не рисковать должностью зазря.

Видя, что пленник не спешит выполнять требование, Айя приставила деревянное лезвие к его горлу.

– За твою жизнь я хочу торт! – пригрозила она, и Джонас лихо замотал головой, готовясь расплакаться. Торта на выкуп у него не было. Мальчику очень хотелось, чтобы его магия проявилась именно сейчас – он представил, как от одного взмаха руки обидчицу сносит сильный поток ветра или, на худой конец, обливает водой. Даже попробовал махнуть рукой, но ничего не произошло. Магия не спешила выручать его, и мальчику стало страшно. Ему казалось, что собственное тело подвело его, но первый росток опасения увял, едва успев появиться: на помощь хозяину прилетела Лацерна.

Защитница, находясь по другую сторону от шатра вместе с другими хранителями, ощутила страх Джонаса и ринулась к нему, напугав детей громким ревом. Дракониха сбила Айю с ног и уселась на принцессу, напоминая громадную вишенку на розовом креме.

– А ну слезь! – Айя бодалась руками и ногами, но существо на ней не слушало приказов. Довольная Лацерна не сдвинулась с места, только драконий хвост похлопывал по угловатым коленкам девочки. Перед глазами именинницы в лучах слепящего солнца вдруг появилось лицо матери, и девочка перестала дергаться.

– Ты обидела гостя. – Вопреки ожиданиям королева не спешила спасать чадо. – И его защитница обидела тебя.

– Пф-ф-ф, – надула принцесса щеки, пропустив поучения мимо ушей. – Круглая подушка, ты сама напросилась! – выпалила она на одном дыхании, и Миранда ощутила, как поднимается ветер. Миг спустя с неба на Лацерну камнем обрушилась птица, сметая обидчицу с принцессы, словно перышко. Королева, наблюдая, как ее дочь резво вскочила на ноги, недовольно покачала головой. Она подозревала, что весь азарт, присущий Орлам, достался ее младшему ребенку.

Будь Айя и Джонас взрослее, их первая встреча закончилась бы иначе. Но в пылу праздника дети быстро забыли обиду – прошло всего полдня, а наследники двух семей, одногодки с разницей в четыре дня, уже сдружились против близнецов Куниц, отвоевывая у них песочницу. Для детей куча песка и пара досок стали замком, куда более прекрасным, нежели тот, в котором жил король. А деревянный меч, подаренный Джонасом принцессе в честь дня Оновления (точная копия его собственного!), – оружием, от которого падет любой враг. Две деревяшки и одинаковый задор в пылу детской, но такой настоящей битвы послужили фундаментом крепкой дружбы.

Миранда, пользуясь увлеченностью детей, увела их защитников в конец сада, к насестам, и приковала драконьи и орлиные лапы длинным жгутом к перекладине.

– Перестаньте волноваться за них сверх меры. Дайте им учиться на своих ошибках.

Затем Миранда двумя пальцами аккуратно притронулась к холке защитницы дочери.

– Упала – пусть поднимется сама. – Опустив взгляд на Лацерну, она добавила: – Получив один удар, от второго попробует увернуться. Ваше присутствие – благо, но будь его хоть на каплю больше меры, дети останутся птенцами, не способными выбраться из вашей тени.

* * *

Прошли месяц после пожара, который унес десятки жизней на юге столицы, и всего пара дней после суда над принцессой – после ее оправдания. Но прощение не могло вернуть потерянные жизни или стереть из памяти ребенка пережитые дни. Как бы ни старались лекари, новоиспеченная наследница трона не могла совладать с собой. Потому Миранда, проигнорировав наставления лекарей, вывезла дочь за пределы дворца, подальше от затхлой скорби и уныния, в дом Драконов.

Пока родители Джонаса потчевали королеву успокоительным, а Айя плакала навзрыд, стуча кулаками по ногам, мальчик думал о том, что больше не может молчать. В детской комнате их с принцессой оставили вдвоем, и Джонас решил признаться во всем подруге, а после подумать, как сказать правду маме.

– У меня нет магии, – слетели с губ слова, и драконий сын сам поначалу не поверил, что смог произнести их вслух. Айя даже прекратила рыдать. Подняла свои опухшие глазищи и посмотрела так, словно он вдруг превратился в теленка. Что странно, девочка поверила сразу. А спустя мгновение подползла поближе, вцепившись в его руки своими потными ладошками.

– Не врешь? – спросила принцесса, словно пытаясь дать другу шанс на отступление, но Джонас отрицательно покачал головой. Он точно знал. Ощущал пустоту внутри себя, которую нельзя было заполнить ничем, будь то новые игрушки или яркие приключения. В груди у него зияла огромная невидимая дыра – там, где должна теплиться магия, подаренная Владыками. Похоже, его перо в Вечном Океане Санкти обошли стороной. Пропущенная секунда, перевернувшая жизнь целого человека.

– Но тебя… – проскулила Айя, прикусывая губу. – Тебя же убьют! – вырвалось у принцессы, и она прижала ладони ко рту. – Монахи заберут и убьют. Как моего брата, – добавила наследница, глядя сквозь пальцы.

Джонас наклонился ближе к подруге. Удивительно, но страх, такой сильный пару минут назад, утихал, словно уставшее море в последний день шторма. Он сказал. Он смог.

– Мама говорила, что твой брат умер от лихорадки. – Видя, как девочка зажмурила глаза, пытаясь вновь не разрыдаться, Джонас опасливо добавил: – Убили?

Айя молча кивнула.

– У него тоже была дыра тут? – Драконий сын ткнул пальцем себе в грудь, и Айя, помедлив, согласилась.

Джонас замолчал, пораженный тем, что ожидало его впереди. Смерть не казалась ему чем-то реальным и пугающим – она скорее походила на далекое, иллюзорное путешествие, из которого он однажды не вернется. Только не сейчас – позже.

– Не говори никому, – приказала принцесса, и мальчик нахмурился. Разве их не учили, что врать – это плохо? Владыки уж точно не одобрят.

– Молчи. Если скажут показать, что умеешь, все равно молчи. Или скажи «Не могу!» и убегай. Даже маме так говори, и брату, и няне, и учителям брата. Всем-всем!

– А куда мне бежать? – робко поинтересовался драконий сын.

– Ко мне беги, – бойко ответила Айя, поднимаясь на ноги. Принцессе сейчас не хватало только большой короны на голове и мантии за плечами – точь-в-точь ее отец перед народом. Правитель, не знающий страха. – Я любого от тебя отгоню.

* * *

Джонас никогда не испытывал такого удивления. Он даже забыл, что хотел взять у Мейсона чашку, ведь в руке, протянутой к брату, появился маленький огонек. Самый настоящий! Мейсон даже отошел назад, чтобы случайно не спугнуть брата.

«Милостивые Санкти, пусть это будет не сон!»

– Ма-а-м, – протянул мальчик, боясь пошевелиться. Вдруг огонь над рукой исчезнет? – Мама, смотри!

Радость в голосе сына заставила хозяйку дома обернуться и резко подняться со стула.

– Милостивые Владыки, мой мальчик наконец получил свой дар! Огонь, о Санкти, Джонасу подвластен огонь! – Женщина радостно всплеснула руками.

Небольшой зал, где сегодня Драконы к обеду принимали гостей, наполнился радостными голосами – все спешили поздравить наследника с первым проявлением магии. Куда ни глянь, Джонас всюду видел довольные лица – словно яркие всполохи, они слегка расплывались перед глазами. К собственному удивлению, драконий сын понял, что плачет. Неужели он был неправ? Громадное облегчение накрыло его снежной лавиной. Каждая натянутая до предела струна в его душе ослабла. Только сейчас он понял, насколько сильно был напряжен все эти годы. А Владыки… Он больше ни разу не посмеет упрекнуть их в жестокости. Не усомнится в их честности и будет жить, каждый день вспоминая об их щедрости; о том, что они дали ему возможность быть нормальным. Не хуже папы, не хуже брата – таким же, как все!

Вот доказательство, огонек в руке – красивый, совсем не горячий язычок пламени парит выше кожи, над линией жизни. За ним с высокого стеллажа следят янтарные глаза Лацерны. Защитница не сводит с пламени настороженного взгляда, словно опасаясь, что эта магия способна причинить вред.

«Глупая, разве может собственный дар навредить хозяину? Он ведь мой, точно мой!»

Но почему-то совсем не ощущается таковым – наследник Драконов даже тянет руку вперед, ведомый нахлынувшим страхом. Ладонь сдвинулась, а огонек остался на месте и спустя секунду потух. За спиной Джонаса, среди гомона довольных голосов, отчетливо послышался кашель принцессы.

– В нашей семье давно не было огненных магов. – Отец светился от гордости. Он подошел к младшему сыну и с чувством похлопал его по плечу. – Замечательно, что Драконы понемногу возрождают в себе связь со всеми стихиями. Отныне и великий дар огня послужит нашему дому – чего еще я могу желать как глава семьи? Джонас, – отец повернул сына к себе лицом, – ты оправдал мои надежды. Спасибо, сын.

Воодушевленный хозяин дома вернулся к гостям и остаток вечера принимал от них поздравления. Все последующие разговоры были о будущем Джонаса, его талантах, которые окрепнут под присмотром учителей городской школы, и большом будущем, которое ждет мальчика. Пожилая дама, кровная родственница Куниц, предрекла, что младший сын Драконов превзойдет старшего, на что Мейсон, находясь по другую сторону стола, лишь холодно улыбнулся. Слова эти еще долго не выходили у него из головы.

Но как бы ни было неуютно старшему сыну Драконов, его брат сейчас находился в худшем положении. Джонас, наскоро выдумав предлог, под которым смог покинуть праздничный стол, скрылся с глаз матери. Причину взволнованная хозяйка додумала сама: ее сыну наверняка хотелось потренироваться с новообретенным огнем подальше от лишних глаз.

Сам виновник спонтанного праздника, в который превратился обычный воскресный обед, сейчас искал место, где сможет дать волю подкатывающей к горлу панике. Слезы душили его, от страха дрожали колени. Джонас влетел в кабинет отца, врезавшись в мягкое кресло. И так и остался возле него, на коленях, пряча голову за округлой спинкой.

За его спиной осторожно закрылась дверь, и тихий шелест платья выдал гостью, что помешала уединению. На плечо легла тонкая рука, но Джонас скинул ее, впервые ощущая злость на подругу.

– Так надо было, – прервала всхлипы мальчика Айя, присев рядом. Тень от большого кресла полностью укрывала друга, и на миг ей стало страшно – вдруг из-за ее обмана он однажды потеряется в таком же мраке? Айя надеялась, что бессильный Джонас не закроется от людей, как в прошлом это сделал ее брат. Отсутствие магии уже погубило одного дорогого ей человека – второму она не позволит совершить те же ошибки.

– Почему ты не сказала? – услышала принцесса. – Почему не предупредила, что хочешь обмануть всех сегодня?

– Я…

– Почему обманула меня? – обреченно спросил Джонас, поворачиваясь лицом к подруге. Айя видела бездну отчаяния в его глазах, словно она протянула ему, жаждущему, стакан с водой, в котором оказался уксус.

– Ты не умеешь врать. Особенно маме. Она бы почуяла неладное. Я уже видела, чем это может закончится. Прости меня, Джонас. – Айя потянулась к другу, обнимая его за дрожащие плечи. – Ты должен был сам поверить, чтобы и другие не усомнились.

Они просидели в кабинете еще долгое время, пока драконий сын приходил в себя. Казалось, он потерял волю к жизни – все в его глазах теперь не имело цены. Что стены перед ним, что стопка книг, что тарелка с яблоками – пусть все одинаково сгниет хоть за век, хоть в эту же минуту. В жизни Джонаса не будет мига ценнее, чем тот, когда он почувствовал себя равным остальным.

– Я был счастлив, – прохрипел мальчик, уложив голову на острые коленки. Орлиная наследница не ответила, только опустила ладонь на макушку Джонаса, приглаживая его светлые волосы. Так делала мама, когда Айе было плохо. Так уходили печали. Оставалось только переждать какое-то время, чтобы появились силы, и надеяться, что когда-нибудь она найдет то, что подарит другу столько же счастья, сколько она сегодня отняла.

* * *

– Смотрите-ка, – протянул Лука. По голосу было слышно, как он доволен собой. Чувствовал себя триумфатором в заведомо выигранном сражении. До чего же меняются дети – некогда добрый мальчик словно набрался в грязном колодце злости и теперь очернял любое хорошее воспоминание о себе. Ведь сын Куниц когда-то не гнушался играть вместе с отпрыском Драконов, а сейчас только и делал, что задирал тихого одноклассника при каждой удобной возможности.

Джонас, скользя руками по мокрому полу, отплевывался от воды. Где-то позади не умолкала Лацерна, но хозяин в третий раз приказал ей не вмешиваться. Не хватало только превращать стычку в настоящую бойню. Против его защитницы, конечно, и пятерка приспешников Луки не справится, но тогда в бой вступит хранитель самого задиры. Пусть кунице в малой форме не выстоять против дракона, но на шум от их драки сбежится половина школы. Подобных ситуаций Айя просила избегать всеми силами.

– Он даже не пытается постоять за себя. Я не видел ни единого всполоха огня. Ты настолько напуган? Тихий маленький дракон, может, ты на самом деле кошка? – поддразнил Лука, и подошва его блестящей туфли опустилась на ладонь Джонаса. В руке что-то противно щелкнуло, и под кожей словно разлился горячий суп.

– Отчего же огненный маг такой трусливый? Говорят, что вспыльчивость – главная черта хозяина огня. Но, если подумать, – задира нагнулся к самой голове Джонаса, и его слова противно осели на коже, – я никогда не видел огонь в твоих руках. За целый год – ни разу. Может, ты и свечи зажечь не в состоянии? Летние экзамены ты небось не прошел, а откупился?

Джонас нервно сглотнул. Голова кипела, сознание металось между болью в руке и этими словами. Разгоралась паника. Лука оказался слишком близок к истине. Нужно было что-то сделать, как-то увести его мысли в сторону, не дать ему сообразить… Где же Айя, когда она так ему нужна?

– Ты так пристально следишь за моими успехами – неужто завидуешь? – выплюнул Джонас, и его недруг позеленел от злости. В отличие от Луки, драконий сын был примерным учеником и на всех теоретических занятиях получал высший балл. С практическими было сложнее – их он избегал всеми правдами и неправдами. За целый год Джонас побывал только на одном практическом занятии, где огонь вместо него создала Айя. Лука, к сожалению, этого не видел.

Зная, что задел врага за живое, наследник Драконов добавил, уводя тему в другое русло:

– Ты никак не можешь забыть свой проигрыш, когда мы были детьми? Я вырос, Лука, и ты перерасти, наконец, проигранную песочницу.

– Глядите-ка, кошка показала когти! – выплюнул сын Куниц. Злость в мальчике требовала выхода, но магия не приходила – слишком уж его затронули слова противника. Поэтому Лука, опрокинув Джонаса на спину, недолго думая, врезал ему кулаком по лицу. Довольный гомон друзей подсказал, что они поддерживают его выбор, и мальчишка раззадорился. Лацерна протяжно взвыла, но одноклассники преградили ей путь. Они знали, что надолго не задержат дракона, но хотели увидеть, как поведет себя Лука.

Тот наносил удар за ударом, но Джонас молчал, и безнаказанность Луки открывала ему новые грани удовольствия. Чувствуя собственное превосходство, сын Куниц не сразу заметил, как в руке его соперника появился огонь. Синее пламя пеленой накрыло голову обидчика, и горло задиры прорезал крик. Он не мог открыть глаза, только чувствовал, что его подхватили под руки и оттащили. После чего Лука потерял связь с миром.

Джонас осторожно поднялся, наблюдая, как скрываются в конце коридора враги. Лацерна громко шипела, ходила вокруг него, не останавливаясь, словно хотела убедиться, что он может стоять на ногах. Наконец дракониха остановилась у руки, в которой ранее полыхал огонь. Кожа все еще была красной и горячей. Лацерна, потершись об нее, принялась вылизывать ладонь хозяина.

«Это был ее огонь», – догадался Джонас. Он знал, защитники способны владеть магией не менее искусно, нежели их хозяева. Сам наследник Драконов не мог ничего, тогда как Лацерне удалось создать огонь даже на расстоянии – умение, которым в их семье мог похвастаться только Навис.

– Ты научилась ради меня? – прошептал юноша и услышал, как в ответ загудела его защитница.

Приложив здоровую руку к скуле, Джонас медленно направился к лестнице, надеясь, что Лука не особо подпортил его лицо. Волновать матушку своим видом ему не хотелось. Ей и так хватало переживаний за пропущенные практические занятия младшего сына, на которого ошибочно возложили слишком много надежд.

А за дальним поворотом коридора в крепких руках Мейсона перестала биться принцесса. Старший сын Драконов, видя, что девчонка наконец успокоилась, выпустил ее из объятий, но тут же схватил за локоть, мешая догнать младшего брата.

– Ублюдок, – прошипела Айя ему в лицо.

– Рот потом с мылом помой, – посоветовал Мейсон и, не дав себя перебить, добавил: – Благодаря тебе у моего брата уже сложилась репутация размазни, за которого всегда заступается девчонка. Впредь научись уступать ему право бороться за свою жизнь. Ты же не хочешь за моего братика замуж, чтобы на законных правах покрывать его до конца дней?

Увидев, как испугалась принцесса, Мейсон усмехнулся:

– Значит, запомни мои слова.

Юноша отпустил локоть, и девочка отскочила от него, словно ошпаренная.

– А если бы Лука не остановился? Ты бы так и стоял тут, наблюдая?

Мейсону подобное замечание, да еще из уст малявки, отнюдь не понравилось.

– Он может постоять за себя, – процедил драконий наследник, ощущая нарастающее раздражение.

– Ты ничего не знаешь, – самоуверенно заявила принцесса и, решив, что он более не стоит ее внимания, ушла, громко топая ногами.

«Так же грациозна, как кусок гранита, прыгающий по коридору», – подумал старший сын Драконов.

Мейсон отошел к окну, и с цветущего плюща к нему на плечо тут же сполз Навис. Его защитник, став невидимым, сумел подобраться почти вплотную к Луке во время драки и, используя дар воздуха, создал незаметный барьер между кулаком задиры и лицом Джонаса. Удары оставались ощутимы, но не настолько, чтобы надолго разукрасить лицо наследника в фиолетовый цвет. Мейсон посчитал, что Дракону, пусть и младшему, не пристало разгуливать по школе с опухшим лицом. По крайней мере, старший брат убедил себя, что главная причина его заботы в этом.

* * *

– Хочу обратно стать маленькой, – устало заявила принцесса. Она сидела на подоконнике, свесив ноги из окна на улицу. Край платья задрался до самых коленей, и по ногам девочки скользил чуть теплый желтый свет. Солнце неумолимо скрывалось за горизонтом, и с каждой минутой холодало – осень царствовала в эти дни, готовя магов к предстоящей зиме.

Джонас, прислонившись к стене возле окна, молчал. Это была их первая встреча после месяца разлуки. Третий год обучения для принцессы выдался сложным. Она редко посещала школу: королева брала дочь в путешествия по городам, посчитав, что пора жителям страны узнать, как выглядит их будущая правительница. Джонас все это время жил со странным чувством нехватки чего-то важного, которое ощущалось еще острее во время редких встреч с подругой. Но сегодня тоска по Айе куда-то исчезла. Она сидела рядом, но драконий сын не испытывал радости.

Принцесса чувствовала себя не лучше: постоянные разъезды по стране с матерью сделали из нее белку-путешественницу, но никак не прилежную ученицу. Орлиная наследница боялась спрашивать, как выживал друг в школе без защиты, к которой она успела его приучить. Сейчас она поняла, что Мейсон в чем-то был прав, говоря о том, что Джонасу нужно самому отвечать за свою жизнь. Принцесса не могла постоянно быть рядом с ним, но, осознав это, чувствовала себя еще хуже.

Все молчит. С начала ее рассказа о поездке он не проронил ни слова. На осторожный вопрос о делах в школе скупо описал последний тест по истории и вновь замолчал, будто ничего больше не происходило. Но Айя знала, что это не так. Получив от Мейсона странное письмо, она вернулась в школу раньше на неделю и теперь понимала, что старший брат Джонаса не зря просил ее приехать.

Желая пробить панцирь отчужденности друга, Айя наклонилась в сторону улицы, рассматривая далекую землю под ногами. Она крепко держалась за подоконник руками, искоса глядя на Джонаса, и едва не расплылась в улыбке, когда он попросил:

– Слезь, пожалуйста. На днях из окна выпал первогодка. Пусть мы на втором, а не на четвертом этаже и тебе уже не десять лет, но видеть тебя с костылями мне не хочется.

– Зато с поломанными ногами я никуда не поеду, – радостно, будто нашла выход из западни, сказала принцесса. Увидев, как испугался друг от такой перспективы, она добавила: – Ты сегодня какой-то не такой.

Айя слезла с подоконника, остановилась прямо напротив Джонаса и легко ткнула его пальцем в лоб.

– Вот тут слишком много морщин. Что тебя гложет?

Спросила и сразу поняла, что попала в яблочко. Лицо друга посерело, а уголки губ дернулись вниз – точь-в-точь плачущая тряпичная кукла, с которой в детстве принцесса отказывалась играть.

Но, даже видя, что подруга ждет объяснений, Джонас сомневался в том, стоит ли ей рассказывать. Тогда Айя отступила и, облокотившись о стену рядом, спросила у него:

– Помнишь мой праздничный торт на день Оновления? Когда мы познакомились, – уточнила Айя, и Джонаса словно огромный крюк подцепил под ребра, поднимая над полом. Он удивленно кивнул головой, и принцесса, воодушевившись, продолжила:

– Не знаю, каким его помнишь ты, но я уверена, что торт весил больше Лацерны, огромный, шоколадный. Я не собиралась делиться лакомством ни с кем и приказала слугам вынести угощение тогда, как все гости уйдут. Торт принесли, и я набросилась на него, как твоя дракониха на мясо. – Айя сделала паузу, чтобы насладиться укором в глазах друга. Пусть на неживом лице хоть одна эмоция будет, а уж ее она исправит. – Ела-ела, а торт не заканчивался. Уже начала бояться, что живот лопнет раньше, чем я доем. Вспоминаешь, да?