Текст книги "Масло"

Да, Кадзии Манако была настоящим профессионалом своего дела: ее умение развлекать и ублажать мужчин не знало равных. Но в обмен ей пришлось отказаться как от дружеских связей, так и от материнства. Рика вспомнила другой пример. Момоэ Ооясу, профи высочайшего уровня, владелица элитного клуба, сознательно бросила свое дело, когда решила родить ребенка.

Мужчины, ищущие развлечений, и женщины, нуждающиеся в партнере, с которым можно шагать по жизни на равных… Рика вновь ужаснулась пропасти, разделяющей их. Она подумала было: «Но ведь не все мужчины такие. Вот Макото…» – и тут же вспомнила их последнюю переписку; на зубах словно песок заскрипел.

Когда они с Макото только познакомились, они часами вели беседы, обсуждая детство и юность, любимых авторов… Все на свете. И чем больше общего между ними обнаруживалось, тем ярче сияли глаза Макото.

Но теперь ничего подобного не было, и будущее их отношений совсем не вызывало воодушевления. Они проводили вместе все меньше и меньше времени, и образ Макото в сознании начал таять, терять очертания. Надо постараться в этом году почаще с ним встречаться…

Надо, надо, надо… Это «надо», словно проклятие, преследовало Рику двадцать четыре часа в сутки. Надо то, надо это, надо сделать, надо успеть… А когда, спрашивается? У нее нет времени увидеться с мамой, с любовником, с лучшей подругой… Все урывками, на бегу. На Новый год она отдыхала всего один день. Даже выделить пару часов на занятия спортом по совету Рэйко так и не получилось. Сегодня на обед она съела малоаппетитный салат из водорослей просто потому, что он некалорийный. Ледяные водоросли обожгли холодом внутренности. Наверное, в чем-то Манако права: в погоне за карьерой ты находишь внутреннюю пустоту. Рика никогда не была уверена в себе, и отчасти и за ее смутной мечтой стать редактором крылась та же неуверенность, боязнь противоположного пола. Когда она сдавала свои материалы, она всегда внутренне сжималась, готовая к тому, что половина текста полетит в корзину. Редактор избавлен от таких переживаний. И потом, достаточно ли у нее сил, чтобы нисколько не беспокоиться о мужских взглядах? Она ведь тоже из тех людей, о которых говорила Рэйко, – совершенно не знает своей золотой середины.

Рика нашла номер ресторана «Жоэль Робюшон» на станции Эбису и после короткого раздумья забронировала ужин на одного человека на следующую неделю. Ей очень хотелось пойти с Рэйко, но приглашать неработающую домохозяйку в такое дорогое место было бы нетактично. А мама слишком занята заботой о своем отце, чтобы выбраться куда-то вечером в будний день. Макото? Макото будет не в восторге от приглашения: он чувствует себя неловко в таких местах, да и едва ли одобрит местную кухню – сытную, щедро сдобренную маслом.

Если уж платить такие деньги – надо идти с тем, кому это действительно интересно. А если никого не нашлось – почему бы не сходить одной? О да, конечно, Кадзии Манако, которая была твердо убеждена – в ресторане женщину должен сопровождать кавалер, – такой подход показался бы дикостью. А Макото наверняка считает, что встречаться с партнером стоит лишь тогда, когда желания полностью совпадают.

«Значит, мы два сапога пара», – решила Рика и махнула рукой, останавливая такси. Речной ветер, такой ледяной, что свербило в носу, бил по щекам, словно крича: «Старайся больше, еще больше, но так, чтобы не слишком выделяться».

Цветы адониса перед глазами слегка задрожали.

4

Пока Рика ехала по открытому эскалатору, похожему на ползущую куда-то гигантскую змею, она промерзла до костей под пронизывающим зимним ветром. Нарядно подсвеченное, похожее на дворец, здание «Жоэль Робюшон» возвышалось на другом конце площади. Глядя на раскинувшееся перед ней пустое пространство, Рика почему-то оробела. Ей захотелось вернуться домой и приготовить себе яичницу-глазунью к рису с маслом и соевым соусом – в последнее время она полюбила эту комбинацию.

Добравшись до главного входа, она почувствовала себя уставшей от холода и волнения.

После долгих раздумий Рика решила надеть в ресторан коричневый костюм, в котором ходила на официальные мероприятия. Женщины наверняка не приходят сюда в одиночестве. Интересно, что подумает про нее персонал?

– Здравствуйте. Прошу, проходите.

У стойки регистрации высокая молодая женщина в черном костюме ловко забрала у Рики верхнюю одежду, тяжелое старое пальто Рики в ее руках казалось легче перышка. Затем Рику проводили на второй этаж по лестнице с роскошными коваными перилами.

Когда распахнулась стеклянная дверь, ведущая в зал, Рика даже сощурилась: все здесь сияло так, словно она попала в бокал шампанского. Золотисто-медовый интерьер, негромкий звон бокалов и позвякивания вилок о тарелки… Ослепительный блеск.

Метрдотель провел Рику через зал к столику на одного. Она села спиной к стене, на которой поблескивали кристаллы Сваровски. Официантка рассказала ей про сегодняшнее меню, но названия были незнакомы и совершенно не запомнились. Уткнувшись взглядом в винную карту, Рика выбрала бокал шампанского подешевле. Нынешнее расследование она ведет неофициально, значит, расходов ей никто не возместит, а ведь на сегодняшний ужин придется потратить не меньше тридцати тысяч иен.

Она подняла взгляд на роскошную люстру, увешанную сверкающими кристаллами так густо, что, казалось, все это сейчас рухнет от тяжести. В глазах зарябило от света. Рика проморгалась и начала осматривать зал. Как и ожидалось, сплошь парочки. Причем большинство разновозрастные. Рика с ходу насчитала сразу три пары, где молодых женщин сопровождали мужчины в возрасте – точно не отцы с дочками. Все женщины нарядные, словно с глянцевой обложки, у всех неправдоподобно красивые волосы и кожа. Мужчины явно состоятельные.

На закуску принесли прозрачное желе в изящной лакированной тарелочке – наверняка эта тарелочка привлекла бы взгляд того, кто хорошо разбирается в посуде. Вилки и ножи, разложенные на столе, начищены до блеска. Желе с легким лимонным привкусом мягко заскользило по языку и горлу. Попадая в желудок, оно постепенно пробуждало аппетит, словно магическое зелье, обостряющее восприятие. Видимо, и слух в том числе: до Рики неожиданно донеслись отголоски разговора с соседнего столика, хотя она не прислушивалась.

– После ужина я сниму нам номер…

Наверняка в роскошном отеле типа Westin неподалеку. Спутница седовласого мужчины, не поднимая глаз, едва заметно кивнула.

Рика вспомнила свое отрочество. В то время в медиа активно обсуждалась проблема «эндзе-косай» – школьной проституции. Такая действительно существовала. Прогуливаясь по Сибуе в школьной форме, Рика не раз и не два ловила на себе оценивающие взгляды мужчин возраста ее отца, которые на пальцах пытались с ней сторговаться. В такие моменты она, ученица школы для девочек, чувствовала, как ее уютный девичий мирок трещит по швам. Стоило подумать об этом, полузабытый страх снова проснулся.

Кадзии Манако старше ее всего на два года, так что она наверняка испытывала что-то подобное. Рика понятия не имела, где и как проводили время после уроков старшеклассницы в Ниигате, но на суде Манако говорила, что ее первый опыт случился с женатым мужчиной за тридцать, который по работе перемещался между Токио и Ниигатой. Кадзии тогда было семнадцать. В итоге она уехала за тем мужчиной в Токио, оставив малую родину позади. Вот тут между ними было различие: у Рики «малой родины» как таковой не было. Ей неоткуда было уезжать, бросив все, и некуда было вернуться.

Принесли брусок золотистого масла на тарелочке с прозрачной стеклянной крышкой.

– Так много… А ведь в последнее время масла не найти, – невольно пробормотала Рика.

Официантка едва заметно улыбнулась, услышав ее слова.

– Мы закупаем масло за границей. Выпечку можно выбрать на свой вкус.

Булочки привезли на сервировочной тележке. Рика понятия не имела, что взять, и в итоге остановилась на самом простом мини-багете. Надо было идти с Рэйко, пожалела она. Подруга наверняка подсказала бы, что лучше выбрать.

Она щедро намазала багет сливочным маслом и поднесла ко рту. Твердые, крошащиеся под языком кусочки масла вязли в ароматном мякише. Уже этого этапа трапезы было достаточно, чтобы вызвать восторг.

Следом подали смесь мелко нарезанного авокадо и снежного краба, сформированную в пирамидку с черной икрой на вершине. Блюдо обрамляли яркие зернышки граната: их кислинка приятно оттеняла сытность авокадо и сладковатый вкус краба, а сочный алый цвет делал блюдо нарядным и праздничным.

По утверждению Манако, в юности ее опекала целая группа пожилых мужчин, для которых она была кем-то вроде музы. Для разновидности проституции у этого «сообщества по взаимному согласию» были слишком мягкие правила, но все равно выглядело подозрительно. Сама Манако называла это «салоном для сознательных людей, которые знают толк в подлинных вещах». Интересно, какой она была в ту пору, когда только приехала в Токио?

Подумав, Рика заказала бокал красного вина. Сорт выбрала, опять же ориентируясь на цену, однако нисколько не разочаровалась. Прохладное вино с легким привкусом бекона нежно ласкало горло, оставляя тепло на языке.

На одном из судебных заседаний Кадзии Манако заявила, что в свои двадцать с небольшим вела жизнь, похожую на жизнь Холли Голайтли из «Завтрака у Тиффани», – ей так же хотелось найти богатого кавалера и любовь, конечно. Это вызвало шум в зале суда. Сторона обвинения тут же стала давить на то, что Манако с юности зарабатывала на жизнь проституцией, однако та совершенно спокойно возразила: «Я жила в точности как Холли. И психологически, и физически совершенно свободная, ничем не скованная в своих исканиях». В прессе ее тут же высмеяли – мол, возомнила себе. Но если она действительно смотрела на свою жизнь через призму романтичной героини Одри Хёпберн, это могло многое объяснить.

До «Салона Миюко» Кадзии Манако посещала школу Le Cordon Bleu в районе Дайканъяма. Это, между прочим, токийский филиал той самой парижской кулинарной школы, где училась главная героиня фильма «Сабрина», – еще одна роль Одри Хёпберн. Если кто помнит, Сабрина училась там не только готовке, но и чувству стиля, определенному образу жизни. Именно слова шеф-повара: «Хватит уже лошадиного хвоста» сподвигли Сабрину сделать красивую прическу, и она преобразилась в писаную красавицу. Постепенно Сабрина научилась делать пышное, легкое суфле, которое поначалу выходило плоским и невыразительным, а про все остальное можно и не говорить. Наверняка и отношения с мужчинами Манако видела в духе романов Одри с Хамфри Богартом («Сабрина») и Фредом Астером («Забавная мордашка»). В своем блоге она рассказывала, как в отрочестве ходила с отцом в кинотеатр на ретрофильмы. Там показывали «Мою прекрасную леди», «Римские каникулы»… Возможно, именно эти картины и сформировали ее мировоззрение?

Холли Голайтли… Образ киношной героини довольно сильно отличается от того, что описывает Трумен Капоте в своей книге. Холли, которую сыграла Одри Хёпберн, похожа на воздушную городскую фею, а у Капоте Холли – просто неудавшаяся актриса, ставшая куртизанкой. Свидания с мужчинами она воспринимает как профессию, мечется между несколькими покровителями и все время ищет местечко потеплее. Такая вряд ли могла вдохновить Манако. А вот нежная Холли – Хёпберн, на которую и сама Рика в отрочестве смотрела с завистью и восхищением, – это совсем другое дело. Холли из фильма 1961 года и Кадзии Манако, отыгравшая в современном Токио собственный «Завтрак у Тиффани»… Наверное, где-то в этой параллели и кроется истинная суть дела Кадзиманы.

Тарелку с фуа-гра украшал оранжевый соус из хурмы анпо[45]45
  Разновидность вяленой хурмы.


[Закрыть] и соте со сливочным маслом. Подсоленное масло прекрасно сочеталось с фруктово-мясным вкусом блюда, а соус оказался потрясающе вкусным – неужели из хурмы можно сотворить такое? Мягкая печень таяла на языке, разливаясь насыщенным, сладковатым мясным вкусом. Самое то с подкопченным вкусом вина. Рика вздохнула. С каждым кусочком фуа-гра оставалось все меньше, а ей было так жаль заканчивать трапезу.

– Вкусные в эту пору трюфели, правда? – поинтересовался у своей спутницы пожилой мужчина за столиком по соседству. Та молча продолжала трапезу. Разговор явно не клеился, однако мужчина выглядел довольным. Его тон был ласковым, совсем как у стремительно дряхлеющего деда Рики. Но дед – это дед, он мог быть и грубым, а здесь совсем другое. «Раз уж юные женщины помогают пожилым кавалерам тешить самолюбие, разве не справедливо требовать что-то в ответ?» – подумала Рика.

Перед ее мысленным взором появилось лицо второй жертвы Кадзии Манако. Предполагаемой жертвы. Ниими Хисанори… В середине августа 2013 года он утонул в ванной в собственном доме на станции Хатагая. Ему было шестьдесят восемь лет. Наверняка их свидания с Манако напоминали происходящее сейчас за соседним столиком.

С Хисанори Манако познакомилась гораздо раньше, чем с двумя другими кавалерами, отправившимися в мир иной. Встречаться они начали, когда Манако еще не исполнилось и тридцати. Речи о браке не было – они просто приятно проводили вместе время, не пытаясь выйти за рамки свободных, ни к чему не обязывающих отношений. Рика до сих пор недоумевала: зачем Манако было убивать такого удобного покровителя? Когда в недавней беседе та говорила о своем идеале – о взрослых, состоявшихся мужчинах, которые могут себе позволить жить как им хочется, – наверняка она имела в виду именно Хисанори.

На столе появился белый соус с едва уловимым лимонным запахом. Рика взяла ложечку и попробовала. Легкий свежий вкус заставил вспомнить о раннем лете и первых теплых днях.

Хисанори вообще отличался от прочих жертв Манако. У него были приятные волевые черты лица, а увлечение гольфом помогало ему поддерживать себя в форме, хотя он и не обладал выдающимся телосложением. Мужчина владел небольшой компанией, специализирующейся на импорте (правда, половину бизнеса у него отняла единственная дочь), и был общительным, светским человеком. Несколько раз он даже возил Манако за границу, чем ужасно гордился. Во всяком случае, перед коллегами и приятелями он хвастался отношениями с юной, не знающей жизни барышней, по возрасту годившейся ему в дочери. Ко всему прочему, Хисанори был гурманом и с удовольствием ходил по кафе и ресторанам с Манако.

Перед Рикой поставили тарелку с ростбифом в хрустящей сладкой корочке; также на тарелке лежала горстка трюфелей и что-то вроде кукурузного пюре. В пюре оказалась сладкая карамельная крошка, взрывающаяся на языке, и Рика едва сдержала удивленный возглас. К лицу прилил жар. Пожалуй, все, что здесь подавали, начиная с волшебного желе в самом начале, – это не еда как таковая, а изысканное развлечение. Кулинарное шоу, постепенно набирающее темп и заставляющее испытывать богатую палитру эмоций. Кадзии Манако скривилась, когда Рика привела это сравнение, правда, имея в виду здание, но «Жоэль Робюшон» действительно напоминал Диснейленд.

А вот вкус трюфелей не произвел на Рику должного впечатления: как будто ешь опавшие пожухлые листья в осеннем лесу.

Когда появились нарядные, словно с музейной картины, десерты – инжирное конфи и маскарпоне, – Рика начала опасаться, что живот сейчас взорвется, и едва не застонала, когда подвезли пеструю тележку с маленькими пирожными и конфетами разных видов.

Вечер подходил к концу. Осталось допить крепкий, насыщенный кофе – и пора уходить. Не хотелось даже думать о том, какой тоскливый путь домой ей предстоит. Рика прикрыла глаза, и ей захотелось уткнуться лбом в черную скатерть. Собираясь в «Жоэль Робюшон», она ужасно нервничала, а теперь мечтала снова прийти сюда. Можно ли сказать, что она по-настоящему распробовала здешнюю кухню? Копить деньги, чтобы еще раз побывать здесь? Или этот раз был первым и последним? Голова наполнилась грустными мыслями.

* * *

– Это просто тяжесть в животе. Не о чем беспокоиться, правда. Я тебе легкого супчика принесла, попробуй.

Рэйко ловко достала из сумки термос и налила в крышку горячего супа. Рика попробовала, и имбирный вкус тут же согрел горло. По словам Рэйко, она также добавила в суп лук-порей, дайкон и ягоды годжи. Супчик получился сладковатый и при этом очень ароматный. Живот Рики заурчал, словно маленький зверек. Она переглянулась с Рэйко, и обе рассмеялись.

Вообще-то они договаривались вместе пообедать – у Рэйко как раз был очередной визит в клинику на Суйдобаси, но Рика все еще чувствовала себя слишком сытой после вчерашнего ужина в ресторане, и аппетита не было совершенно. Она ощущала себя тяжелой и неповоротливой, и ее все время клонило в сон. Рика с утра написала об этом подруге, и та пришла к ней на работу с супчиком в термосе.

Внимательно осмотрев пластиковые семплы за витриной в переполненной столовой, Рэйко уверенно выбрала самый популярный комплексный обед.

– Как здорово! Не ожидала такого от столовой «Сюмэй». Свинина в черном уксусе прямо как в ресторане, и всего за четыреста иен… Даже зависть берет. Говорят, издательства приходят в упадок, но, похоже, до краха им еще далеко, – восхищенно улыбнулась Рэйко. Губы у нее блестели от сока свинины. В своем белом пушистом свитере она немного напоминала зайца. Рика с легким удивлением разглядывала подругу, словно видела ее впервые. Она и подумать не могла, что когда-нибудь будет вот так обедать с Рэйко в рабочей столовой. Прежде Рэйко по уши была загружена делами, а теперь заглянула к ней в гости, словно школьница на экскурсии, – беззаботная и веселая.

– Ужин в «Робюшон»… Потрясающе! Месье Робюшон был женат на японке, поэтому искусен не только во французской, но и в японской кухне. Сочетание хурмы и фуа-гра – да это же гениальное решение!

– Знаешь, я была так ошарашена окружающей роскошью, что и рассмотреть-то все толком не успела. Наверное, и распробовать тоже. Больше всего меня удивило, что в пюре оказалась взрывная карамель. Я такой в младшей школе с подругами лакомилась.

– Да, в «Робюшон» возможно все. Они очень смело сочетают вкусы. А вот я взрывную карамель никогда не пробовала… Мне не разрешали перекусывать сладостями вне дома, – огорченно вздохнула Рэйко, и Рика подумала, что ее подруга определенно не уступает Манако в проявлении чувств, когда дело касается съестного. Еще она подумала, что нужно немало энергии, когда позволяешь себе наслаждаться разнообразной едой.

– Знаешь, выносливость Кадзии Манако впечатляет. После такого пиршества заниматься сексом, а на следующий день снова ходить по ресторанам… А ведь она еще и в блоге успевала заметки делать!

Тут Рика запнулась – кажется, она ляпнула что-то не то. На лице Рэйко появилось замешательство, и Рика поняла, в чем дело – они с подругой никогда не затрагивали тему секса в разговорах. Рэйко была очень щепетильной в этом вопросе. Они и свой первый опыт никогда толком не обсуждали.

– Сходим как-нибудь в «Робюшон» вместе? Я из таких ресторанов разве что в COUNTER на Роппонги была, но он попроще будет, – улыбнувшись, попыталась сменить тему разговора Рэйко, но Рика осторожно продолжила:

– Манако часто ходила в «Робюшон» с Хисанори, своей второй жертвой… Похоже, мужчинам в возрасте нравятся такие рестораны и нравится водить туда юных дурочек. Я заметила там много разновозрастных парочек.

– Насколько я помню, Хисанори был тем еще гурманом и поразвлечься любил, да?

– Ага. Хотя отчасти, наверное, он пускал пыль в глаза, чтобы впечатлить Манако. Это же такое обжорство… Даже я, как оказалось, не потянула. Что уж говорить о пожилом человеке со скачущим давлением. Думается мне, что его смерть и правда была несчастным случаем. Если так обжираться постоянно, кто угодно…

– Погоди-ка. Что ты пытаешься сказать?

В глазах Рэйко не было и тени улыбки, и живот, в котором еще лежало жирное фуа-гра, сразу сжался.

– Не слишком ли ты прониклась к Манако? – продолжила Рэйко. – Только не говори, что всерьез считаешь, будто все трое просто не смогли угнаться за темпом жизни Кадзиманы и умерли естественной смертью из-за ухудшения здоровья. Уж не думаешь ли ты, что Кадзии Манако невиновна?

Привычный шум столовой неожиданно стал казаться далеким и мутным. Слова Рэйко попали точно в цель и больно укололи Рику. Она и правда задумывалась об этом в последнее время. Тадаока Мотомацу, который выпил слишком много снотворного, утонувший в ванне Хисанори Ниими и Ямамура Токио, упавший под поезд. Да, Манако была поблизости в момент их смерти, но ведь никаких вещественных доказательств так и не нашли.

Рика недовольно вскинула бровь.

– Тебе ведь тоже нравится Кадзимана. И вообще, помнишь, как мы читали у тебя книжку про Самбо? Ты сказала, что тигры сами виноваты, что они поддались тщеславию, и это привело их к краху. Тогда…

– Хочешь сказать, те мужчины – они как тигры из книжки? – холодно прервала ее Рэйко. Ее еда уже начала остывать, но она отложила палочки. – По-твоему, Кадзии Манако просто случайно подобрала масло и полакомилась им, а значит, ни в чем не виновата? Если она не осознаёт себя убийцей – значит, и не убивала. Так получается? Полагаешь, ее кавалеры просто не рассчитали свои силы, пытаясь угнаться за Манако, и слетели с катушек? Рика, тебе не кажется, что если ты и правда так считаешь, то с тобой творится что-то неладное?

Ответная улыбка Рики получилась натянутой. За четырнадцатилетнюю дружбу они не раз спорили, но никогда еще Рика не видела подругу такой серьезной. И никогда еще не было такого, что у нее не находилось, что возразить.

– Похоже, ты увлеклась Кадзиманой, – сказала Рэйко.

– Увлеклась? Что за чушь. С чего мне восхищаться убийцей?

Почему ее голос дрогнул? Большие глаза подруги не давали и шанса увильнуть.

– Если все трое умерли лишь потому, что составляли компанию Кадзии Манако в ее обжорстве, то это прямо-таки идеальное преступление, – поджала губы Рэйко и несколько мгновений молча смотрела на Рику. Затем опустила взгляд и пробормотала: – Ты в последнее время выглядишь уставшей. Судя по всему, и спортом так и не занялась, да?

Во взгляде подруги Рике почудилось неодобрение. Неужели и Рэйко начнет зудеть о том, что ей надо худеть? Да, она набрала еще килограмм, но…

Видимо, на ее лице отразилось огорчение, потому что Рэйко тут же смягчилась.

– Прости, прости. Давай не будем об этом. Кстати! А ты знала, что Джоэль Робюшон – масон?

Все оставшееся время Рэйко весело болтала о всякой ерунде – настолько беззаботно, что это казалось нарочитым. Попрощавшись с Рикой, она поспешила в сторону станции – до приема у врача осталось не так много времени.

Рика вернулась к себе в офис. Там ее как раз ждала Юи с какими-то материалами.

– А что это за девушка была с вами? Студентка?

Рика сдержала смех, принимая папку из рук Юи.

– Нет, конечно. Это моя подруга, и мы с ней ровесницы. Учились в университете вместе. Она работала в крупной кинокомпании, потом вышла замуж и уволилась. Так что она старше тебя.

– Ого, правда? Вот уж не подумала бы!

– Ха-ха, Рэйко это порадует. Ну, она всегда выглядела моложе своих лет.

– Хм, как бы сказать… Дело не только во внешности. – Юи задумалась, видимо, представляя Рэйко. А Рика подумала о том, что сейчас подруга, наверное, раздвигает ноги перед именитым врачом… Спохватившись, она отмахнулась от возникшей в голове картинки.

– Наверное, дело в ее ауре. Она вся такая светлая и спокойная, словно еще ни в чем не успела разочароваться. И на вас смотрела так восторженно… скорее, не как подруга, а как влюбленная младшая коллега.

– Ну, это уж вряд ли – Рэйко всегда была куда сильнее меня, к тому же у нее замечательный муж.

Рика открыла ноутбук, но Юи явно хотелось еще потрещать.

– Все постепенно разочаровываются в чем-то, когда взрослеют…

– Что еще за упаднические настроения? И куда же делась радость от известия о приеме на официальную ставку? Хотя, пожалуй, я понимаю… В официальном трудоустройстве есть что-то тоскливое. У меня тоже так было.

– Правда? Ну, у меня такое чувство, что будущее развернулось ровной дорогой без единой развилки… Это действительно скучно. Наверное, большинство скажет: «С жиру бесишься»… Ай, ладно. Схожу сегодня на концерт любимых айдолов, подзаряжусь позитивом, и завтра уже веселее будет работаться.

– Айдолов? Типа Johnny’s?

– Да, я увлекаюсь одной девичьей группой, Scream называется. Они еще учатся в средней школе, и пока не сильно известны. Но я уверена, совсем скоро девочки засветятся на шоу «Красные и Белые» и попадут в список звезд национального значения, так что даже наш далеко не молодежный журнал будет о них писать. Они очень талантливые!

Услышав, как оживился голос обычно спокойной Юи, Рика невольно подняла на нее взгляд. Та тут же засмущалась и замахала руками.

– А, не то чтобы я была бешеной фанаткой. – Щеки девушки слегка покраснели. – Но вообще-то в нашем издательстве Scream многим нравятся. Например, Фудзимуре Макото из литературного отдела. По ним фанател подопечный ему писатель, а потом он и сам втянулся.

– Вот уж не подумала бы, – протянула Рика. Ее задело то, что Макото никогда не обсуждал с ней тему айдолов.

Когда Юи наконец ушла, Рика достала телефон и отправила Макото сообщение. Ответ пришел быстро – пожалуй, он даже как-то поспешно ответил. И тяжесть в животе сразу прошла.

* * *

Макото пригласил ее в популярный ресторанчик на станции Кагурадзака. Увидев вход в заведение – длинная лестница вела на цокольный этаж, Рика невольно подумала, что тут, конечно же, не подают столь любимую Манако высокую кухню. И джазовая музыка, и голоса посетителей звучали слишком громко. Хотя они и сели в кабинке, отгороженной от основного зала, все равно умиротворения не ощущалось.

Макото понимающе кивнул, разворачивая влажное полотенце для рук.

– А, вот оно что… Все ради материала о Кадзии Манако. То-то ты в последнее время заинтересовалась едой. Да, интервью с ней будет настоящей сенсацией.

Рика с радостью согласилась на ужин. Ей хотелось наконец-то рассказать Макото о своих свиданиях с Кадзии Манако – ему можно доверять. Да и просто хотелось напомнить о себе.

– Это все объясняет, – продолжил Макото. – Извини, что начал занудствовать по поводу твоего веса. Меня вовсе не смутит, если ты поправишься, раз уж это для дела. Правда, прости.

Макото извинился, но легче на душе не стало.

Судя по всему, он уже был в этом заведении. На обложке меню значилось, что это ресторан здоровой еды с упором на овощные блюда. Рика увидела в этом намек: тебе надо худеть. Внутри на мгновение все сжалось, но затем она поняла – не стоит переживать. Ужасно утомительно выстраивать с кем-то диалог, постоянно держа в уме, что о тебе могут подумать.

Органическое ботритизированное вино оказалось пустым, как вода.

– Тут все низкокалорийное, можно есть сколько влезет, – с улыбкой сказал Макото, но с каждым новым блюдом Рику все больше охватывало раздражение – еда была одинаково пресной и скучной. Капрезе из тофу, овощной рататуй… Не японские, но и не европейские, не сытные, но и не легкие, совершенно обычные на вкус блюда. Никакие, по правде говоря.

Рика вяло ковырялась в паэлье с моллюсками, и Макото бросил на нее обеспокоенный взгляд.

– Ну что ты? Мы же на свидании. Можно забыть про диеты и порадовать себя.

Порадовать? Чем? Макото хвастался, что прекрасно понимает женщин. До недавнего времени Рика и сама так думала про него. Наверное, еще месяц назад ее порадовало бы такое проявление внимания со стороны приятеля. Нечасто он водил ее по ресторанам.

– Даже от такой еды можно потолстеть, если съесть много. Рис, между прочим, довольно калорийный, – сказала она.

– Все еще переживаешь из-за моих слов? Ты меня неправильно поняла, Рика. Я говорил не о том, что тебе обязательно надо похудеть. Просто отметил, что не стоит запускать себя. Ты ведь ела, чтобы все хорошо написать, верно? Раз так надо для работы – что тут поделаешь. Я вот тоже, как видишь, теряю форму из-за постоянных рабочих встреч в барах.

Разговор становился все более отстраненным – словно они просто коллеги. И Рике не нравилась эта тема.

– Кстати, Макото, это правда, что тебе нравятся айдолы? Группа под названием Scream?

Рика успела прочитать про Scream в интернете. Группа состояла из пяти девушек – учениц средней школы, и занималось ими маленькое малоизвестное агентство. В обычной жизни девчонки выглядели серыми мышками, но на выступлениях преображались: у них была мощная энергетика, заражавшая зрителей позитивом.

Макото кивнул.

– Тебе, наверное, Юи сказала? Она та еще фанатка. Хочешь в следующий раз сходить на концерт? Там будет несколько человек из нашего издательства. Думаю, тебе понравится. Девушек-фанаток у Scream много.

– Наверняка в основном школьницы… Вряд ли я туда впишусь. Да и не уверена, что песни малолеток, которые мне едва ли не в дочери годятся, так уж меня зацепят.

– Но Scream отличаются от обычных айдолов. Они очень серьезно относятся к своему творчеству и растут прямо на глазах. Такие старательные и к тому же очень скромные. После выступления никогда не забывают поблагодарить фанатов. Глядя на них, самому хочется сделать что-то такое.

Макото достал смартфон и показал забавное фото с концерта: он был в футболке с логотипом группы. У каждого свой вкус… Но Рику смутило, с каким жаром Макото расхваливал упорство участниц группы. Как будто непременно нужны веские причины, чтобы испытывать к кому-то симпатию. Как будто люди обретают ценность, лишь когда отчаянно стараются. А если нет – то и ценить их не за что. Скажи Макото, что девочки нравятся ему просто потому, что они миленькие, – она бы восприняла его слова с пониманием.

– А у тебя никогда не было кумира? – неожиданно спросил Макото.

Рика оторвала глаза от моллюска, которого никак не могла выковырять из раковины. В теплом рассеянном свете Макото выглядел очень привлекательным. Выразительные глаза, мягкие каштановые волосы… «Наверное, многие девушки хотели бы с ним встречаться», – отстраненно подумала она.

– Я сейчас не про айдолов и вообще не про знаменитостей. Может, ты увлекалась кем-то недосягаемым, дарящим вдохновение? В подростковом возрасте, например?

Солоноватый твердый тофу, заменяющий сыр в блюде, скользнул между зубов, оставляя неприятное послевкусие.

– Мне кажется, тяжело жить, когда нет объекта для подражания… Кого-то, кем ты искренне восхищаешься.

– Думаешь? Ну, в моей школе для девочек я сама была кем-то вроде айдола, – выдавила улыбку Рика.

Когда они спускались по лестнице в метро, Макото спросил:

– Может, я сегодня останусь у тебя?

Сердце дрогнуло – давненько Макото не намекал на близость. Но тяжесть в животе снова давала о себе знать, а тело было ватным. Даже ноги передвигать по лестнице казалось в тягость.