Текст книги "«Лимонка» в тюрьму (сборник)"

Отелло

Скорчившись за неудобным скобарём в свете тусклой лампы, я вывожу на форматном листе въевшиеся за последний год слова: «…поскольку отсутствуют основания для продления срока содержания под стражей, предусмотренные статьёй 97 УПК РФ».

– А знаешь что, Руслан… – обращается ко мне сидящий на шконке мужик средних лет, ничуть не похожий на знаменитого мавра, своего тёзку.

– Отстань, – раздражённо отвечаю ему, и он послушно замолкает.

Ещё бы, ведь ходатайство в суд о смене меры пресечения я пишу именно ему. Дело практически безнадёжное, ибо суд при решении этого вопроса интересует лишь мнение следствия и прокуратуры. Суду плевать на человека, я познал это на себе и тех, с кем довелось сидеть за этот год. Сколько таких форматных листов испачкано мною – не сосчитать. Однако надежда умирает последней. А лишать человека надежды, особенно такого, я считаю неприемлемым. Даже мне, попавшему за решётку относительно молодым (по меркам тюрьмы – старым), пришлось довольно долго адаптироваться к новой для себя реальности. Каково же ему, разменявшему пятый десяток лет и прозванному здесь Отелло, открывать для себя тюремный мир?! Удивление и непонимание стоят в его глазах почётным караулом.

«…в соответствии со ст. 99 УПК РФ прошу при принятии решения учесть состояние моего здоровья». Его правая рука в гипсе – открытый перелом в нескольких местах. Его спина и правая нога не гнутся. После многочасового допроса, не выдержав физического и психологического давления, он выпрыгнул с четвёртого этажа Первомайского РОВД. Упал на джип одного из бивших его оперов, чем причинил последнему ущерб на 30 тыс. рублей. Помимо ущерба ему вменяют попытку побега.

Я не поверил бы в эту историю, если б сам не имел «красную полосу» в личной карточке за попытку выехать в Москву, имея на руках разрешение на эту поездку.

– Пошли в побег, «полосатики»! – весело кричит нам мальчишка-галёрный, когда выводят нас с этажа на прогулку.

В прогулочном дворике Отелло с тоской и завистью смотрит, прислонившись к стене, как я прыгаю-разминаюсь, подтягиваюсь на решке, сдирая иногда кожу с ладоней.

– Работай корпусом, удар идёт от корпуса! – поправляет он меня, учит. На воле он был тренером по боксу, и я рад этому обстоятельству.

«…доводы органов следствия о том, что я могу продолжить заниматься преступной деятельностью, необоснованны». Все свои доводы органы следствия пишут под одну копирку. Чтобы «продолжить заниматься преступной деятельностью», Отелло придётся как минимум ещё раз жениться.

– Сначала эсэмэска в её телефоне, а потом фотография в бумажнике. – Его глаза заволакивает туман, скулы напрягаются. – Я поговорить хотел. Она кричать начала, рванула к выходу. Я остановить пытался, загородил дверь. Она угрожать стала, потом бить, а у меня реакция профессиональная. Ну, в общем, ты понимаешь…

– Я-то понимаю. А судья-баба не поймёт, – киваю ему сочувственно.

…Врачей и ментов он вызвал сам, но двух хорошо поставленных ударов хватило: его жена скончалась в больнице спустя сутки. Сейчас его обвинение звучит как «нанесение побоев со смертельным исходом». Это ст. 111 ч. 4, но следствие намерено перебить её на ст. 105 – «умышленное убийство». Отелло надеется на ст. 107 – «убийство в состоянии аффекта». Всё решит психиатрическая экспертиза в Питере, куда он поедет после суда по мере пресечения.

«…прошу суд принять во внимание наличие у меня на иждивении малолетнего ребёнка». Его двенадцатилетний сын, ставший свидетелем убийства своей мамы, сейчас находится в детдоме. Следак, который периодически вызывает его на допрос, собирается провести очную ставку между отцом и сыном. У государства очень своеобразные взгляды на воспитание детей…

– А что на это сказал твой адвокат?

– Последний раз я его видел при заключении договора. Взял аванс и пропал куда-то.

Я знаю, куда пропал его адвокат: он сейчас разводит на бабло очередного неудачника, который, возможно, сидит в соседней хате. Очень, знаете ли, распространённая адвокатская практика.

Где ж тот Шекспир, что нарисует эту драму?

«Учитывая изложенное и руководствуясь…» – старательно вывожу последние строки и закуриваю сигарету. Заметив это, он снова обращается ко мне:

– А знаешь что, Руслан!

Повернувшись к нему, впервые за месяц знакомства вижу улыбку на его губах.

– Я ведь тоже немножко политический!

Немой вопрос на моём лице и театрально выдержанная пауза – всё в рамках жанра.

– Она работала в Первомайском РОВД!

– Кем?!

– Инспектором по делам несовершеннолетних!

– Так это ж наш клиент!

И мы весело ржём на удивление всей хаты.

ЗАНАВЕС.

Сергей Соловей

День первый

Вас привезли в тюрьму. От нескольких часов до нескольких суток вас могут продержать в карантине. Если в течение этого времени вас не обеспечат сигаретами и чаем, значит, вам сильно не повезло: тюрьма, в которую вы попали, режимная («красная»). В любом случае не тратьте времени на анекдоты и мечты об освобождении, а расспросите обитателей карантина о данной тюрьме и жизни в тюрьме вообще. Учтите, что не каждый расскажет вам правду, как бы убедительно ни звучали его слова.

Карантин – своего рода вокзал тюрьмы, здесь в прямом и переносном смыслах сидят на баулах. Настоящий первый день начинается с момента перевода в камеру. Входя в открытую перед вами дверь, громко скажите приветливым тоном: «Здорово, пацаны!» Матрас, который у вас под мышкой, можно бросить на пол, только не около параши. Руку для рукопожатия не тяните – вы ещё не знаете, кому ее протягивать не следует. Не пытайтесь казаться крутым и матёрым – ваша неопытность гораздо заметнее, чем вы полагаете. Скажите, что вы в тюрьме первый раз, поинтересуйтесь, с кем вам лучше пообщаться, чтобы узнать правила поведения в камере. Вас направят к смотрящему или другому опытному человеку. Смотрящий обычно спит на нижней шконке около окна, другие уважаемые в хате люди – где-то около смотрящего.

В разговоре с серьёзным человеком тем более не врите и не рисуйтесь. Не думайте, что наивные вопросы выставят вас в невыгодном свете. Наоборот, чем больше вопросов вы зададите, тем больше покажете свой интерес к тюремной жизни и расположите к себе. Интересуйтесь даже вещами, которые вам достоверно известны. Если в ответ на ваши вопросы вам говорят нечто не соответствующее действительности, вы можете обратиться к более авторитетному человеку (смотрящему за корпусом или тюрьмой). Навравший (тем более под маской авторитета) должен быть наказан по всей строгости арестантского закона.

Вам также зададут вопросы о вашей жизни. Если вы не служили в МВД и не изощрялись в постели, отвечайте совершенно искренне. Служба в войсках не приветствуется, но не считается в настоящее время «косяком». Об оральном сексе вы знаете от проститутки, которая ублажала вас за деньги, или не знаете вообще. Никто не может упрекнуть вас за ваши взгляды в области политики, искусства и любых других вопросах, не касающихся тюремной жизни. В тюремную традицию входит интернационализм, если у вас спросят, что значит «национал-» в названии партии, объясните, что нацию вы понимаете как духовную общность жителей страны. Идея притеснения по расовому признаку в тюрьме и, кстати говоря, в НБП неприемлема.

Скажите, что на воле вы почти не общались с сидевшими людьми, не знаете, как вести себя правильно, но теперь, оказавшись в тюрьме, стремитесь во всём следовать арестантскому закону. Если вас посадили за участие в политической акции, на вопрос типа «Ты кто по жизни?» отвечайте: «Политический».

Если политики в ваших действиях не было, скажите, что за несколько часов (дней), проведённых в тюрьме, не успели решить для себя этот вопрос, но будете стараться быть во всех отношениях достойным человеком.

Не трудитесь отвечать на вопросы, не касающиеся лично вас. В этом случае вы можете сказать «Не знаю», а если вопрос касается знакомого вам человека, скажите, что отвечаете за себя и вопрос надо задать самому вашему знакомому. На неудобный для вас вопрос можно ответить шуткой – остроумие в тюрьме ценится.

Не думайте, что с вами разговаривают, чтобы убить время. «Холодная война» между зэками и ментами ведётся постоянно, время от времени переходя в открытый конфликт, поэтому неправильное мнение о вас, сделанное в процессе общения, может нанести серьёзный вред всей камере. Любое слово, сказанное в тюрьме, приравнивается к поступку и не имеет ничего общего с болтовнёй в дружеском кругу на воле.

Самые общие правила, которые неплохо знать заранее, просты. Следите за личной гигиеной, не справляйте нужду, когда за столом едят или пьют чай, благодарите за любую мелочь, сделанную вашим сокамерником для вас. С любой разумной просьбой можно обращаться без стеснения, слово «пожалуйста» в тюрьме не обязательно, обычно его заменяют выражением «по возможности». Вежливость и доброжелательность по отношению к сокамерникам ценится очень высоко. Вы можете обращаться на «ты» к людям намного старше и авторитетнее вас, в тюрьме также употребимы уменьшительные формы имён и прозвища.

Отказывайтесь от игры в карты и от других игр «на интерес», даже если на воле все считали вас виртуозным игроком. Шансов не проиграть у вас никаких, кроме первых партий, когда вам дадут выиграть специально. Обман в ходе игры разрешён арестантским законом, аннулировать результат нечестной игры можно, только показав обманувшему приём, которым он воспользовался, а для этого надо знать шулерские приёмы лучше своего соперника по игре.

Не берите с общака камеры больше, чем вы можете туда внести. Не звоните по мобильному телефону без крайней необходимости – придётся оплатить не только свой разговор, но и внести деньги на общее. Ни в коем случае не пробуйте предлагаемые вам наркотики. Спиртное в тюрьме дорого и не даёт возможности расслабиться. (Расслабляться, кстати, там вообще весьма опасно, хотя и излишнее напряжение неэффективно и сильно изматывает.) Ничего не берите в долг – чревато последствиями и противоречит арестантскому закону, по которому единственный допустимый долг – долг по игре. Не обещайте внести в общак конкретные вещи и суммы, а из того, что у вас есть в наличии, уделяйте по совести. Вообще, не обещайте ничего, кроме стопроцентно выполнимого.

Учитесь разбираться в людях. Говорите с сокамерниками как можно больше, даже на неинтересные вам темы. В тюрьме не столько слушают, сколько смотрят, то есть замечают мельчайшие движения людей. Нет более эффективного способа составить непредвзятое мнение о человеке. Под маской порядочного арестанта может скрываться стукач и гад, такие даже бывают смотрящими за маломестными камерами. В этом случае думайте, как избавиться от ментовских ушей рядом с вами, просто так уйти из хаты вам не дадут, кроме того, это не допускается арестантским законом без железного обоснования.

Закончу небольшим лирическим отступлением. Как показал мой личный опыт и опыт хорошо знакомых мне людей, первый год человек живёт в тюрьме воспоминаниями о воле и надеждой на скорое освобождение. Особой мечтательностью отличаются подследственные, все как один рассчитывающие быть отпущенными из зала суда. Второй год проходит в пристальном изучении тюремно-лагерной жизни, при этом в глаза бросаются её негативные моменты. На третий же год приходит понимание того, что вовсе не «сидишь», а продолжаешь свою жизнь, хотя здесь она и связана с массой неудобств и ограничений.

Помните, что «лишение свободы» не более чем два слова из приговора суда. Человек рождён свободным, и, если в сознании нет решёток и железных дверей, ни один суд не лишит вас того, что у вас действительно есть. «Дух дышит где хочет».

* * *

 
В разгаре короткого лета
Восходит солнце в зенит.
Нет тени в лучах его света,
Весь мир сияньем залит.
 
 
Легко на равнине без края
В незримую вечность смотреть.
Россия – страна самураев,
Путь каждого русского – Смерть.
 

Саратов

 
Не дай бог попасть вам в Саратов,
Город плахи и топора.
Там, на долгие годы упрятав,
В лагерях вас сгноят мусора.
 
 
Приведёт вас в мусарню Саратов,
Мусора на централ приведут.
Там поставят к стене враскоряку,
Будут бить, пока всех не забьют.
 
 
Кто там был, никогда не забудет
Голод, холод и карцера.
На заказ мусорской судьи судят,
И свидетели все – мусора.
 
 
Там битком набитые хаты,
Что ни день – то побои и шмон.
А за решкой – всё тот же Саратов,
Ночь за ночью снящийся сон.
 
 
Не дай бог попасть вам в Саратов,
Там играет в тюрьму детвора.
Весь Саратов – сплошной Мусоратов,
Город плахи и топора…
 

г. Новокуйбышевск, колония УР 65/3

Голодовка

Мой голод! В просветах дымных

Лазурный бред.

О, как грызёшь ты кишки мне,

Спасения нет!

Артюр Рэмбо

Голодовка – одна из самых распространённых и эффективных форм протеста заключённых против беспредела со стороны работников ГУИН. Если в тюрьме или лагере объявляется общая голодовка, каждый человек, считающий себя порядочным (хоть в арестантском, хоть в общечеловеческом понимании слова), обязан участвовать в акции протеста. Решение о начале такой акции принимают авторитетные люди, с которых в случае негативных последствий ещё более авторитетные спросят по всей строгости арестантского закона. Любые разногласия между заключёнными используются в своих интересах ментами, а лучшее оружие для отстаивания своих прав – арестантская солидарность.

Иногда голодовку объявляют в индивидуальном порядке. Прежде чем это сделать, следует тщательно продумать принципиальные моменты:

1. Что написать в заявлении на имя начальника учреждения?

Заявление о начале голодовки – необходимая формальность. Выдвигаемые требования могут быть фантастическими и невыполнимыми – бумага всё вытерпит. Можно прибегнуть к хитрости: адресовать требования к прокуратуре или суду и закончить заявление словами «К администрации учреждения претензий не имею». Это защитит от ментовских дубин, а претензии к ментам можно высказать потом устно.

2. Как обосновать свою голодовку смотрящему?

Со смотрящим нужно посоветоваться обязательно, так как личная инициатива может причинить вред всем заключённым. Обычно возражений со стороны авторитетов не бывает, а если личная голодовка объявляется на фоне общих волнений заключённых, её даже очень одобрят. Смотрящему надо показать написанное заявление и объяснить, чего хотите добиться реально.

3. Что говорить в «беседах» с ментами?

Ментам, пришедшим вас отговаривать от голодовки, надо демонстрировать непоколебимость своего решения. Им можно высказывать претензии к администрации, а в случае реальной угрозы насилия с их стороны ссылаться на письменное «претензий не имею». Вообще в отношениях с ментами надо писать одно, говорить – другое, а думать – третье. Силой их не испугаешь, но, если сбить ментов с толку, они становятся беспомощными.

4. Чего добиваться по максимуму?

Максимальные требования могут также быть фантастическими. Это не более чем пыль в глаза ментов.

5. На какой минимум согласиться, прекращая голодовку?

Самый сложный вопрос. С одной стороны, задача – добиться своего, а не подорвать себе здоровье. С другой – если не добиться ничего, это вызовет насмешки ментов и иронию со стороны заключённых. Поэтому задача минимум должна быть выполнимой, а уступки администрации, которых вы ждёте, не должны выходить за рамки законодательства. Реально менты могут сообщить о вашем протесте в соответствующие инстанции, вызвать их представителя на встречу с вами, улучшить условия вашего содержания в тюрьме. Лучше, чтобы менты сами это предложили, а вы, якобы нехотя, согласились прекратить голодовку в обмен на уступки. На случай неуступчивости ментов продумайте, сколько дней голода вы сможете выдержать и решитесь ли перейти к более радикальным формам протеста («сухой» голодовке, вскрытию вен, живота и т. д.).

6. Как обеспечить поддержку с воли?

Если о голодовке не знают «за забором», эффект протеста близок к нулю. Администрация по закону обязана в трёхдневный срок уведомить о голодовке прокуратуру и те инстанции, к которым обращены требования, но, как правило, менты замалчивают неудобные для них факты. Необходимо самому заранее известить надёжных людей на воле, чтобы те пошли в инстанции, подключили СМИ и правозащитников. Письмо надо отправить в обход тюремной (лагерной) цензуры, узнайте, как это сделать с максимальной надёжностью и минимальным риском.

7. Что необходимо голодающему?

«Экипировка» голодовщика проста. Необходимы кипятильник и любая кружка (если кипятильник самодельный, кружка должна быть пластмассовой или хорошей эмалированной), тёплая одежда. Желательно ручка и писчая бумага (туалетная бумага нужна на целую неделю), книги и журналы. Запаситесь сигаретами, если курите. Если чего-то нет, обратитесь в «котловую хату», к просьбам голодающих относятся с особым вниманием. Что-то вам могут передать и в одиночку.

Когда ответы на указанные вопросы найдены, отдавайте заявление о голодовке ментам и требуйте немедленного перевода в одиночку. Вас должны перевести в одиночный изолятор или маломестную камеру/ изолятор, где сидят голодающие, – тогда пассивно сопротивляйтесь и настаивайте на изоляции. Пусть, услышав ваши крики, вас поддержат другие заключённые.

В камере постарайтесь устроиться с максимально возможным комфортом. Если голодовка по времени совпадает с дисциплинарным взысканием, вещи у вас отберут и будут выдавать матрас только на ночь. В этом случае требуйте врача, он обязан прописать вам постельный режим, и матрас будет в камере круглые сутки. Тёплые вещи надо надеть на себя заранее, так как 90% энергии человек тратит на поддержание постоянной температуры тела, а в изоляторе обычно холодно. Почаще пейте горячую кипячёную воду, даже если жажды нет. Старайтесь почти всегда лежать и спать как можно больше – это необходимо для экономии сил, которые понадобятся для длительной голодовки.

Начинающих голодовщиков иногда посещают воображаемые кушанья. Не гоните их из головы, а попытайтесь убедить себя, что любая еда – не более чем несуществующее в реальности видение. Горячая вода поможет вам перетерпеть дискомфорт в желудке, как правило, терпеть не более трёх суток. Потом обычно наступает необычайная ясность мыслей. Используйте это редкое состояние для укрепления духа молитвой, придумыванием сложных юридических вопросов или планированием будущей борьбы с врагами. Вынесенный с голодовок внутренний опыт, как убедился на себе автор, бесценен.

Закончив голодовку, позаботьтесь о восстановлении сил и здоровья. Они пригодятся вам для новых акций протеста.

Эдуард Лимонов
«Страшно проснуться: пустая тюрьма...»

* * *

 
Страшно проснуться: пустая тюрьма.
Утром проснулся рано,
А под ногами, с крутого холма
…Бактрия и Согдиана…
 
 
Жёлтые обе. Милые две
Родины у султана.
Бактрия – словно бы грива на льве,
Дождь золотой – Согдиана.
 
 
Я не доставлю вам… я не умру,
Как лепестки из фонтана
Нежно стучат о земную кору
…Бактрия… Согдиана.
 
 
Ты пишешь письмо мне?
А адрес прост: каракули крупного плана,
Азия – где небеса – купорос,
Бактрия… Согдиана…
 
 
Будет полёт золотых орлов,
Но соль будут лить на рану,
Пока не увижу с высоких холмов
Бактрию и Согдиану.
 

СИЗО «Лефортово»

Сергей Фомченков, Александр Аронов
Е…ла жаба гадюку

Эта присказка, привезённая нами из Симферопольского централа, пользуется там чрезвычайной популярностью. Она настолько поразила наше воображение, что мы решили возвести её в ранг общего заголовка. Во-первых, нам импонирует радикализм насильственного действия, совершаемого жабой. Во-вторых, сама конструкция фразы позволяет выражать вслух удивление, восхищение или возмущение (по ситуации), стоит лишь вложить в эти три волшебных слова необходимую эмоцию.

Находясь за решёткой, по сути в роли статистов, мы наблюдали всю мерзость фарса под названием «выборы президента Украины», а следом – клоунаду выборов в Госдуму РФ. Ах, как часто эта неразлучная парочка – жаба и гадюка – помогала выплеснуть вербально всю накопившуюся желчь и злобу.

Внешне превратившись в нормальных зэков, мы так и остались инородным телом в организме тюрьмы, но с первого и до последнего дня менты и сокамерники называли нас «политические».

Из всей этой истории мы вышли без потерь. Ни один из нас ни на секунду не усомнился в правоте нашего дела. И каждый по отдельности смог отстоять себя.

О тюрьме всё равно не получится рассказать подробно. Просто не хватит никакого газетного объёма. Страшно – начинать, важно – не сломаться. Необходимо научиться быть хитрым. Можно спрашивать, но нельзя просить. И вот тогда, с особой арестантской интонацией и характерным выражением физиономии можно залихватски произнести: «Ты шо жара! Е…ла жаба гадюку…»