Текст книги "Тайна подземного хранилища"

– Здесь есть другие дети?

На этот раз Галька не стала оборачиваться, но Вэн заметил, что её спина напряглась.

– Сейчас нет, – ответила она.

Вэн помолчал, глядя на колышущиеся полы пальто Гальки, торопливо идущей по просторному залу-вестибюлю. Он подождал, пока они не поднимутся примерно на середину лестницы, что вела в Городское коллекционное агентство, и лишь тогда спросил, постаравшись, чтобы его голос прозвучал обычно:

– Так что это был за звук?

Галька помедлила.

– Какой звук?

– Тот звук. Тот оглушительный рёв, от которого всё вокруг затряслось.

– Ничего. Просто… кое-что в Хранилище.

– Зачем вам Хранилище? – спросил Вэн.

– Чтобы хранить вещи, – ответила Галька.

– Какие вещи?

– Много чего.

– Много чего, – повторил Барнавельт. – Я много чего знаю. Как меня зовут. Как вас зовут. Как щёлкать грецкий орех. Какие ветки слишком тонкие. Ещё числа, много чисел. Например, три. Это число. Двадцать одна сотня. Это тоже число…

– А тот зал с бутылочками? – перебил его Вэн. – Что внутри них, такое светящееся? Какое отношение оно имеет к монетам, дыму и косточкам? Это химикаты, или атомы, или…

Галька так стремительно повернулась, что Вэн едва в неё не врезался. Белка на её плече вздрогнула.

– О, привет! – взвизгнул Барнавельт, будто увидел Вэна впервые за несколько дней. – Как дела?

– Ты задаёшь слишком много вопросов, – холодным и режущим, как лезвие кухонного ножа, голосом сказала Галька. – Тебе нельзя это знать, потому что нельзя.

Но Вэн сложил два и два. Ход его мыслей уже никому и ничему было не остановить, даже ножу. Зал, полный бутылочек. Кучи монет. Дым от свечей с праздничных тортов. Сломанные косточки.

Вилочковые, дугообразные кости.

– Вы коллекционируете людские желания? – ахнул он.

Галька так сильно сжала руку Вэна, что тот вскрикнул. Не говоря ни слова, она протащила его через тайную дверь и пыльный офис Городского коллекционного агентства и вытолкнула на улицу.

Вэн сощурился на слепящий солнечный свет. Мимо с рёвом и гудками проносились автомобили. Внезапно обрушившийся на него городской шум отдавался в голове в такт пульса. Судя по голубизне неба, ещё был день, но Вэн не знал, сколько сейчас времени. Он мог убежать из дома Питера час назад. Или два. А может, и больше.

Галька выскочила из агентства следом за ним и сказала что-то, что Вэн не смог разобрать. После чего бросилась бежать.

Вэн поспешил за ней. Его ноги ныли после сотен преодолённых ступенек. В груди закололо. Окружающий мир был слишком громким и беспорядочным. Но хуже всего этого шума была мысль о том, как отреагирует мама, когда узнает, что он сбежал. Он мог живо представить её искажённое в страхе лицо и как его нос уловит аромат её духов, когда она бросится к нему… на этом моменте воображение отказывало. Ему не хотелось даже думать о том, что последует за этим. Потому что за всю жизнь Вэн не совершал ничего даже вполовину ужаснее сегодняшней выходки.

Он пересёк дорогу, затем ещё одну и ещё, с трудом поспевая за развевающимися по воздуху волосами из хвоста Гальки.

Ему показалось, что она крикнула: «Ты…»

Но «ты» что? Может, она просто призывала его поторопиться? Вэн и так бежал так быстро, как только мог. После всех оставшихся позади лестниц и городских кварталов он уже едва чувствовал ноги.

Внезапно Галька остановилась. Вэн увидел, что она смотрит куда-то через дорогу. На секунду она сжалась всем телом, а затем резко развернулась.

– Беги! – скомандовала она. – Ты почти на месте!

Она пихнула Вэна, и тот, стараясь сохранить равновесие, попятился и оказался прямо на дороге.

Он успел заметить панику на лице Гальки, перед тем как она отвернулась и бросилась назад в ту сторону, откуда они прибежали.

По ушам ударил рёв, похожий на тот, что доносился из Хранилища. Воздух вокруг затуманился, будто над ним откуда ни возьмись повисло плотное облако. Затем Вэн сделал ещё один неверный шаг в сторону…

И мир наклонился.

За этим последовала пара долгих застывших мгновений, в течение которых Вэн знал, что летит. Но не как Супер-Вэн. Скорее как цветок в горшке, если его случайно столкнуть с подоконника.

Затем правую сторону его тела будто объял огонь. Его голова ударилась о цемент, и он почувствовал, как один из слуховых аппаратов сорвался с уха и откатился в сторону. Рёв стал громче. В голове зазвенело. Небо, крыши домов и макушки растущих по обочинам деревьев закружили в хороводе.

Между Вэном и вращающимся небом повисло гигантское жёлтое насекомое. Казалось, оно что-то говорило. В следующую секунду пара рук осторожно подняла Вэна с тротуара и отнесла куда-то назад.

Вэн сел и заморгал.

Насекомое превратилось в мужчину в жёлтой велосипедной форме, шлеме и солнцезащитных очках.

Кто-то вложил в руку Вэна потерянный слуховой аппарат, и он вернул его на место.

– …реть в обе стороны! – возмущался мужчина-насекомое. – Я звонил… кричал…

– Он мог вас не слышать, – сказал мягкий голос прямо позади плеча Вэна. – Он глухой.

– Слабослышащий, – уточнил Вэн.

В голове будто били в колокол, и он закрыл глаза.

Чья-то рука сжала его плечо.

– Ты… рядке?.. Ранен?

– Я…

Вэн коснулся ноющего бедра. Он упал на бок. С этой же стороны был карман со стеклянной бутылочкой. Он торопливо сунул внутрь зудящие пальцы.

Бутылочка всё ещё была там, целая и невредимая.

Но штаны на бедре испачкались, а когда он вытянул из кармана руку, то увидел, что кожа на ладони была содрана.

– …ударился головой? – спросил рядом голос.

– Это было уже после падения, – ответил Вэн. – Я ударился несильно. Мне так кажется.

Новые слова и звуки потекли вокруг него, но Вэн уже не слушал. Грохочущее сердце вместе с кровью разносило по ноющему телу ощущение растерянности, и к тому моменту, когда его взгляд вновь сфокусировался, мужчина-насекомое уже отъезжал на своём велосипеде прочь.

Вэн повернулся вправо.

Рядом с ним на бордюре сидел пожилой мужчина в белом костюме. У него были аккуратно зачёсанные седые волосы и голубые глаза в окружении добрых морщинок. Его улыбка была ободряющей и тёплой, как у врача, после того как он сделал тебе прививку.

– Ты наверняка меня не помнишь, – сказал мужчина. – Я Айвор Фэлборг.

– Я…

– Ты Джованни Марксон, – договорил за него мужчина. – Или Вэн для краткости.

Вэн моргнул.

– Откуда вы знаете?

– О, я большой поклонник оперы, – объяснил мужчина. – Я познакомился с тобой и твоей потрясающей мамой на вечеринке Гильдии оперы пару месяцев назад. – Он поднялся и помог Вэну встать. – Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? Хочешь, я поймаю такси?

– Нет, – сказал Вэн. – Я могу идти. Кажется.

– Тогда давай я хотя бы провожу тебя до дома. Я живу в одном районе с вами.

– О… Я иду не домой, – признался Вэн, и у него опять засосало под ложечкой. – Мне нужно вернуться в дом Греев.

– Ты о Чарльзе и Питере Грей? – улыбнулся мистер Фэлборг. – Они мои близкие друзья! Теперь ты просто обязан позволить мне тебя проводить. До них идти всего пару минут.

Он не преувеличивал. Стоило им свернуть за угол, и Вэн узнал улицу из высокомерных каменных домов с широкими парадными ступенями.

Перед одним из них стояла полицейская машина.

Несколько ребят со дня рождения топтались на тротуаре и бросали друг в друга желудями. Питер сидел на бордюре со скрещенными на груди руками. Его няня что-то слезливо рассказывала полицейскому, который записывал это в маленький блокнот. А неподалёку, сжимая пальцами повязанный вокруг шеи шёлковый шарф и бросая встревоженный взгляд то в один конец улицы, то в другой, стояла мама Вэна.

Внезапно желудок Вэна будто превратился в чашу холодной овсяной каши. Стараясь казаться как можно меньше и держась позади мистера Фэлборга, он заковылял в сторону собравшихся перед домом людей.

Няня заметила его первой. Вэн увидел, как её рот округлился в крике, и она указала в его сторону пальцем.

Ингрид Марксон развернулась.

– Джованни!

Несмотря на высокие каблуки, мама оказалась рядом с ним в две секунды и крепко его обняла. Вэн на секунду прильнул к ней, чувствуя себя в безопасности и радуясь тому, что его сжимают руки мамы, а не Валета. Правда, он бы предпочёл, чтобы это произошло не на глазах пытливо уставившихся на него мальчишек.

– О чём ты только думал! – воскликнула мама, отстраняясь, чтобы Вэн видел её лицо, хотя она говорила так громко, что ему (как и всей улице) было и так прекрасно её слышно. – Зачем ты выпрыгнул из окна и убежал? И это в таком большом городе! О чём ты только думал?! – Она схватила его поцарапанную руку. – И что с тобой случилось? Ты в порядке?

Вэн открыл рот, но слова не шли.

– Небольшое столкновение с велосипедистом, – ответил вместо него мистер Фэлборг. – Я всё видел, но, к моему великому сожалению, не успел ничего предпринять.

– Тебя сбил велосипед? – Мама сжала лицо Вэна пахнущими лилиями ладонями. – Ты ранен? Ты ударился головой?

К ним направились полицейский и плачущая няня. Мальчики, за исключением Питера, тоже придвинулись. Они продолжали бросаться желудями, но при этом явно подслушивали.

Вэн всё никак не мог упорядочить свои мысли. Его рот был зажат между мамиными ладонями, так что он смог лишь невнятно замычать.

– Я уверен, что он упал на бок, – опять пришёл на помощь мистер Фэлборг. – Надеюсь, вы не сочтёте меня назойливым, синьорина Марксон. Я Айвор Фэлборг, член Гильдии оперы. Мы познакомились на гала-представлении в этом марте.

– О да. Мистер Фэлборг, – сказала мама Вэна, – какая удача, что вы были там. – Её взгляд метнулся назад к Вэну. – Ты так и не объяснил, о чём ты думал.

Вэн сглотнул. В его памяти замелькали картинки: открытое окно, белка Барнавельт, фигурка белой кошки на его миниатюрной сцене, которую он использовал вместо белки…

– Я увидел кошку, – вырвалось у него.

– Кошку? – повторила мама.

– Она была во дворе. Я подумал, что она потерялась. И попытался её поймать.

У мамы стало такое лицо, будто он попытался насильно скормить ей печенье для собак. Она отклонилась и поджала губы.

– Ты выпрыгнул из окна и убежал со дня рождения, потому что увидел кошку, которая, возможно, потерялась?

В этот момент к ним подошли полицейский и хныкающая няня. Мальчики подвинулись ещё ближе.

– Да, – сказал Вэн. – Поэтому.

Ингрид Марксон поднялась во весь свой внушительный рост.

– Он убежал за кошкой, – объявила она для всех собравшихся. – Мне очень жаль, офицер, за причинённые вам хлопоты. И вы, мистер Фэлборг, простите, пожалуйста, за отнятое у вас время.

– Мисс Марксон, – начала няня. Судя по её виду, она едва стояла на ногах. – Мне так, так жаль… я просто не могла…

– Вы не виноваты. – Мама успокаивающе похлопала её по руке. – В случившемся виноват один лишь Вэн.

– И кошка, – добавил он, но его никто не слушал.

– …главное, что все там, где и должны быть, – сказал полицейский. Он кивнул маме Вэна и няне, после чего пошёл к своей машине. – Оставляю вас продолжать вечеринку.

– Вечеринка окончена.

Все повернулись на громкий голос.

Питер так и сидел на бордюре.

– Дэвид уже уехал, – продолжил он. – Остальных тоже через десять минут заберут. Мы всё время проторчали здесь, пялясь на чужие участки. Я даже подарки не развернул.

– Питер! – с упрёком в голосе воскликнула няня. – Вэн жив и здоров. Это самое главное.

Питер встретился взглядом с Вэном. Его глаза были голубыми и холодными, как вода в открытых бассейнах. Они сузились, вода потемнела, и Вэн практически ощутил кожей исходящую от Питера леденящую ненависть.

– Я не сомневаюсь, что Джованни очень сожалеет из-за испорченного дня рождения. – Голос Ингрид Марксон был достаточно громким, чтобы заставить Вэна выйти вперёд. Вдобавок она ещё его и подтолкнула. – Не так ли, Джованни?

Вэн шагнул к Питеру.

– Да. Я сожалею.

Питер отвернулся. Он ответил очень тихо, и Вэну плохо были видны его губы, но он почти не сомневался, что Питер сказал:

– И правильно.

Вэн сунул руку в карман и сжал пальцами маленькую фарфоровую белку.

– Спасибо, что пригласил на свой день рождения, – сказал он, одарив Питера самой широкой из своих улыбок. – Я прекрасно провёл время.

Когда они вернулись в квартиру, мама Вэна промыла ему ссадины на ладони, поахала над грязными брюками и отправила его прямиком в комнату.

Вэн и так туда собирался.

Удостоверившись, что дверь плотно закрыта, он снял слуховые аппараты и вытянул из-под кровати свою коллекцию. Пришлось немного поискать, но в конце концов он нашёл бархатный мешочек на шнурке, что он подобрал на полу французского универмага.

Вэн достал из кармана синюю бутылочку и рассмотрел её на свет. «Питер Грей. 8 апреля. Двенадцатый день рождения». Внутри мягко мерцал серебристый завиток. Желание Питера.

«Что Питер пожелал?» – подумал Вэн.

Сощурившись, он всмотрелся внутрь бутылки, стараясь разглядеть в закручивающемся серебристом дыме какую-нибудь подсказку, но безуспешно. Может, там и было что-нибудь, но Вэн ничего не заметил. Сколько украденных желаний томилось в том подземном зале? Миллионы? Миллиарды? И зачем те люди в тёмных пальто их крадут?

Вэн осторожно опустил бутылочку в мешочек, затянул шнурок и убрал его на самое дно ящика, спрятав под грудой других сокровищ.

Затем он развернулся к миниатюрной сцене. Сняв с неё пластмассовых динозавров, стоящих там со вчерашнего вечера, он поставил в центр Супер-Вэна и Девочку-пешку, а между ними – украденную фарфоровую белку. Перебрав содержимое ящика, он наконец нашёл старый игрушечный мусоровоз.

Вру-у-ум. СКРИ-И-ИП. Мусоровоз нёсся из-за поворота посреди оживлённого городского района. У маленькой серой белки не оставалось времени, чтобы убежать. Девочка-пешка в ужасе смотрела, как тяжёлые колёса грузовика надвигаются…

И тут с неба метнулось что-то красно-чёрное.

Супер-Вэн пролетел прямо перед мусоровозом, так близко, что его плащ скользнул по бамперу, как большая тряпка для протирания пыли. Подхватив белку, он поднялся в воздух и подождал, пока мусоровоз не скроется вдали.

– Ты спас Барнавельта! – закричала Девочка-пешка, когда Супер-Вэн грациозно приземлился на тротуар.

– Да! Ты спас меня! Ты мой спаситель! Люблю спасителей! – обрадовалась белка. – Ещё я люблю «Скитлс», и «Старбёрст», и…

– Пустяки, – скромно ответил Супер-Вэн.

– Нет. Ты герой. – Девочка-пешка подошла ближе. – Ты доказал, что мы можем тебе доверять. Поэтому… мы откроем тебе все наши секреты.

Вэн посмотрел на Девочку-пешку. Затем на маленькую белку. Но по какой-то причине, будучи здесь, посреди его самой обычной спальни, он не мог придумать, что могло бы произойти дальше.

Он всё смотрел на безмолвную сцену, когда на его подоконник опустился ворон и повернул продолговатую голову вправо и влево, вбирая умными глазами-бусинами комнату: задумавшегося мальчика, миниатюрную сцену, маленькую фарфоровую белку. Моргнув, он расправил крылья и слетел на плечо мужчины в длинном чёрном пальто, стоящего на окутанном сумерками тротуаре.

Ворон тихо что-то каркнул в ухо мужчины, после чего тот развернулся и ушёл вместе с птицей. И никто на тротуаре, или со стороны дороги, или из жилых многоэтажек по обеим сторонам улицы не заметил, что они здесь были.

10
Венки из волос и ещё более странные вещи

– Почему я не могу просто остаться дома? – спросил Вэн следующим утром, торопливо шагая по улице в пахнущей лилиями маминой тени. – Я не хочу проводить всю субботу в театре, пока ты репетируешь.

– Ты знаешь почему, – ответила мама. – Ты показал, что я не могу быть уверена, что ты останешься там, где тебе было сказано. Это большой и опасный город, а ты маленький и очень особенный. – Она положила руку на макушку Вэна, но тот недовольно вывернул голову, сбрасывая её ладонь. – Кроме того, мне известно, что Питер тоже там будет.

Вэн вспомнил ледяные глаза Питера (и что в его ящике сокровищ сейчас лежали украденная белка и маленькая синяя бутылочка), и у него похолодело в желудке.

– Питер меня ненавидит, – сказал он.

– Уверена, это не так, – отозвалась мама. – Но, возможно, тебе стоит быть с ним крайне приветливым, чтобы загладить вину за испорченный день рождения.

– Возможно, – с сомнением буркнул Вэн.

– Нам с Чарльзом очень бы хотелось, чтобы вы больше проводили время вместе, – продолжила мама. – Это будет полезно для вас обоих.

– Полезно? – переспросил Вэн. – Как… брокколи?

– Как брокколи и брокколини! – пропела мама.

На секунду Вэну захотелось всё бросить. Он представил, как взлетает в небо подобно Супер-Вэну и несётся со скоростью пули по городу, за спиной развевается плащ… Но даже его воображаемое «я» не смогло бы скрыться от мамы. Она бы поймала его уже на следующем повороте.

Вэн повесил голову и уставился на тротуар.

Шарики старой жвачки. Крышки от бутылок. Пара скомканных цветочных лепестков. Затем он заметил в кустах что-то с блестящими чёрными глазами.

Вэн так резко присел на корточки, что мама едва в него не врезалась.

– Джованни, что ты творишь… – начала она.

Но Вэн не слушал. Он подкрался к кустам. Может, там прятался ворон Валета с клювом, похожим на наточенный карандаш. Или одна из крыс Гвоздя. Что бы это ни было, оно было живое. Он чувствовал на себе его взгляд. С колотящимся сердцем Вэн приподнял ветки.

Под кустом лежал маленький дрожащий шарик серого пуха.

– Это птенец! – воскликнул Вэн. Птичка моргнула на него чёрными, как капельки чернил, глазами. Одно её крыло было согнуто под странным углом и подрагивало. – Кажется, он ранен!

– О, – сказала мама. – Наверное, он выпал из гнезда. Бедная крошка.

– Что нам делать?

– Джованни… – Мама вздохнула. – Такое случается. И нам нужно идти, иначе я опоздаю.

Вэн выдернул руку из маминых пальцев.

– Мы не можем его бросить!

Мама снова вздохнула.

– Он на свежем воздухе, где ему и место. Не прикасайся к нему. Наверняка у него клещи или бешенство.

– У птиц не бывает бешенства, – возразил Вэн, хотя сам не был в этом уверен. – Мы должны ему помочь!

– Джованни, это дикое животное. Ты не можешь просто взять и принести домой ворону, или воробья, или что это ещё…

– Это птенец дрозда, – произнёс вежливый голос.

Мужчина в белом костюме подошёл к ним так тихо, что Вэн и не услышал. Он поднял глаза, и на сердце у него потеплело от морщинистой улыбки мистера Фэлборга.

– У тебя острый взгляд, мастер Марксон, – лучился улыбкой мистер Фэлборг. – И синьорина Марксон, какое удовольствие столкнуться с мировой звездой лирического сопрано второй день подряд! Удача мне благоволит.

– Вы так любезны, мистер Фэлборг, – улыбнулась в ответ мама Вэна. – Вообще-то мы с Вэном как раз направлялись в театр.

– Я – нет, – отрезал Вэн. – Я не оставлю эту птицу здесь.

– Джованни. – В голосе мамы зазвучал кафедральный звон.

– Позвольте внести предложение? – вмешался мистер Фэлборг. – Я могу отнести этого дрозда в первоклассную ветеринарную клинику. Она неподалёку. Я ношу туда мою Ренату на ежегодный осмотр. Рената – это моя персидская кошка. И как Рената Тебальди[1]1
  Итальянская оперная певица.


[Закрыть], она та ещё примадонна. – Он посмотрел на Вэна. – И если вы не против, синьорина Марксон, я с удовольствием возьму Вэна с собой.

Вэн повернулся к ним.

– Можно, мам? Пожалуйста!

– После чего я сразу же отведу его в театр, – добавил мистер Фэлборг. – Разумеется, если вы согласны.

Он замолчал в ожидании ответа. Лицо мистера Фэлборга было таким тёплым и морщинистым, Вэн не представлял, как кто-то может ему отказать.

Вот и его мама не смогла.

– Хорошо. – Она наклонилась и поцеловала Вэна в лоб. – Но ты веди себя хорошо. Ты меня слышишь, Джованни?

– Я тебя слышу, – пробурчал Вэн.

– Чудесно, что ты заметил этого малыша, – сказал мистер Фэлборг, когда Ингрид Марксон поспешно удалилась. Он достал из кармана жилетки голубой шёлковый платок. – Если бы не ты, он бы, скорее всего, погиб. – Он нагнулся и завернул птенца в платок. – Пусть думает, что он в безопасности в небе.

Ветеринарная клиника была всего в двух кварталах. По дороге туда Вэн нашёл четвертак и лего-рыцаря, что сделало это утро ещё более солнечным. Они оставили птенца дрозда в руках дружелюбной помощницы ветеринара, которая пообещала, что они позаботятся о птенце и выпустят его на волю. Мистер Фэлборг попросил её прислать чек на его домашний адрес, после чего они с Вэном вышли назад на улицу.

Они улыбнулись друг другу, довольные хорошо сделанной работой. Затем Вэн подумал о Питере Грее, репетиционном зале в опере, где всегда так шумно, непонятно и скучно, и обо всех других вещах, которыми он мог заняться в эту солнечную субботу. Он тяжело вздохнул.

– Что-то не так? – спросил мистер Фэлборг.

– Просто… я не хочу идти в театр. И репетиции обычно заканчиваются не раньше трёх, а значит, мне придётся сидеть там часами.

Мистер Фэлборг задумчиво помычал.

– А что, если ты окажешься в театре задолго до окончания репетиции, но всё время до этого погостишь у меня дома?

Вэн почувствовал, как его щёки растягиваются в такой же широкой, как у мистера Фэлборга, улыбке.

– Было бы здорово!

Дом мистера Фэлборга, как и он сам, был высоким и аккуратным. Пять этажей белого кирпича были окружены ухоженным двориком с постриженными кустами и деревьями, а входная дверь была выкрашена в небесно-голубой цвет, того же оттенка, что и платок мистера Фэлборга.

– Прошу, заходи, – сказал он, и они шагнули через порог в переднюю с высоким потолком.

Вэн, ожидавший увидеть по обе стороны двери в квартиры, тихо ахнул.

– Всё здание ваше?

– Оно принадлежит моей семье уже довольно давно. А! Герда! – воскликнул мистер Фэлборг при виде возникшей в конце коридора женщины средних лет в строгом сером костюме. – Позволь представить тебе Джованни Марксона, сына знаменитой дивы сопрано Ингрид Марксон.

– Обычно меня зовут просто Вэн, – застенчиво заметил Вэн.

– Пгиятно познагомиться. – Герда говорила с тягучим акцентом, незнакомым Вэну. Она тепло ему улыбнулась. – Мистег Фэлбогг… венециансгий дилег звонил тги газа за это утго.

– Благодарю, Герда. – Мистер Фэлборг повернулся к Вэну. – Ты не против, если я ненадолго тебя оставлю? Прошу, располагайся в гостиной. – Он указал на арочный проём. – Герда, будь так добра, принеси нам что-нибудь освежиться.

Герда ушла по коридору вглубь дома, мистер Фэлборг свернул вправо, а Вэн – влево и на цыпочках зашёл в проём.

Он оказался в просторной гостиной. Стены были белыми, с белого потолка свисали люстры, белые мягкие кресла стояли перед большим камином, тоже выкрашенным в белый. Но на этом белизна заканчивалась. В подвешенных к потолку корзинах зеленели густые папоротники. На полках встроенных книжных стеллажей стояли книги в твёрдом переплёте с потёртыми корешками тёплых оттенков. Стены были завешаны рамками всевозможных форм и размеров, внутри каждой было что-то своё: вырезанный из бумаги силуэт, антикварная почтовая марка, стайка бабочек на булавках.

Ещё больше любопытных диковин занимали горизонтальные поверхности. Блестящие раковины. Деревянные корабли внутри бутылок. Старые металлические игрушки. Кажущиеся живыми, но на самом деле вырезанные из камня цветы. Вэн очень осторожно дотронулся до хобота железного слона. Тот наклонился и со звоном вернулся на место. Вэн подпрыгнул.

– Лимонад и имбигное печенье, – произнёс голос Герды, и Вэн опять подпрыгнул. – Угощайся.

Она поставила поднос на стол и скрылась за дверью.

Вэн обошёл низкий белый диван и попробовал печенье. Казалось, оно хотело укусить его в ответ, таким оно было сухим и пряным.

– …жу… опилки уже подпели… – послышался за его плечом голос мистера Фэлборга.

«Как я вижу, напитки уже поспели».

Вэн развернулся.

– Миссис Герда… эм, миссис… ваша жена их принесла.

– Надеюсь, моя жена не будет обращаться ко мне «мистер Фэлборг», – улыбнулся мужчина. – Герда и её муж Ганс занимаются хозяйством. И помогают мне с делами – с покупками, продажами и прочим. А ещё благодаря им мне не так одиноко в этом огромном доме. Без них здесь были бы только я и мои коллекции. – Он повёл рукой по сторонам. – Они занимают много места, но компания из них так себе. Механические копилки, марки, стеклянные шарики, венки из волос…

Вэн был почти уверен, что ослышался.

– Венки из волос?

– Викторианские украшения из человеческих волос, – пояснил мистер Фэлборг. – Я коллекционирую их всего лет десять. Но кое-какие из моих коллекций – это дело всей жизни. Мои оперные альбомы, пресс-папье… – Его голубые глаза засияли ещё ярче. – Можешь сам посмотреть, если пойдёшь со мной.

Мистер Фэлборг провёл его через другую арку. Свернув за угол, они оказались перед закрытыми двойными дверями. Он распахнул их и включил свет. Вся комната замерцала.

– О-о-о, – выдохнул Вэн.

Комната была заставлена стеклянными шкафами с подсветкой. Вэн видел такие только в дорогих ювелирных магазинах. На полках были выстроены стеклянные шары, все разных оттенков. Они мягко поблёскивали, и Вэну невольно пришёл на ум зал, полный сверкающих бутылочек… но затем мистер Фэлборг открыл один из шкафов и что-то оттуда достал, и Вэн торопливо отогнал непрошеное воспоминание.

– С него началась моя коллекция, – сказал мистер Фэлборг, демонстрируя ему шар из зелёного стекла, обвитый золотыми спиралями. – Я нашёл его в антикварной лавке в Новом Орлеане, когда я был ненамного старше тебя. И понеслось.

Вэн повёл взглядом по галактике из пресс-папье. Внутри одних были застывшие вихри или пузыри, в других – напоминающие щупальца медузы полосы цветного стекла, в третьих – цветы, сорванные, должно быть, столетие назад.

– Ого, – пробормотал он.

– Коллекционирование затягивает, – наклонился к нему мистер Фэлборг. – Весь мир становится лавкой чудес. Твоя следующая находка может ждать тебя где угодно. И ты понимаешь, что подобный взгляд на мир делает тебя рассеянным и странным, но ты ничего не можешь с собой поделать, потому что если ты вдруг перестанешь искать, то можешь упустить истинное сокровище.

Вэн отвернулся от стеклянных кабинетов и посмотрел в лицо мистера Фэлборга. Он чувствовал странное покалывание в позвоночнике, очень похожее на то, что возникало, когда он замечал нечто особенное, поджидающее его на земле.

– А стоит тебе положить глаз на это сокровище, – продолжил мистер Фэлборг, – и ты не успокоишься, пока оно не станет твоим, пока ты не добавишь его в свою коллекцию, потому что…

– Потому что там его место, – закончил Вэн.

Глаза мистера Фэлборга сверкнули.

– Именно. – Он положил руку на плечо Вэна. – Я знал, что найду в тебе родственную душу. Так что увлекает тебя? Что ты коллекционируешь?

– Просто… всякую мелочь, что нахожу, – ответил Вэн. – Выброшенное или оброненное другими людьми.

– Любопытно, – сказал мистер Фэлборг. – Хочешь ещё печенья? Или предпочтёшь взглянуть на венки из волос?

– Венки, – выпалил Вэн.

Мистер Фэлборг повёл его по коридорам, мимо закрытых дверей, вверх по длинной лестнице.

Дом мистера Фэлборга изнутри оказался намного запутаннее, чем предполагал Вэн. Почти каждый коридор заканчивался развилкой, и каждую нишу и полку занимали удивительные сокровища. Одна из стен была завешана сотнями масок. Другая заклеена старыми цирковыми афишами. Один из коридоров был заставлен поблёскивающими чучелами змей. К тому моменту, как мистер Фэлборг открыл одну из дверей, Вэн почти уже забыл, зачем они сюда пришли.

Комната была узкой и длинной. Стены скрывали тёмные панели, а красные бархатные шторы на окнах почти не пропускали свет. На лакированных деревянных столах стояли разные латунные устройства. Вэн увидел нечто, напоминающее печатную машинку, нечто, похожее на очень старый кассовый аппарат, и нечто, что могло быть швейной машинкой или стоматологической бормашиной. Мистер Фэлборг включил лампу, и Вэн внезапно понял, что все стены были завешаны стеклянными ящиками. Внутри каждого было что-то вроде сложной вышивки, только без ткани.

Вэн подошёл ближе.

Вместо разноцветных нитей эти штуки были сотканы из тысяч и тысяч человеческих волос. Узелки и завитки из волос образовывали крошечные бутоны, деревья, листья и стебельки – всё то, что должно быть зелёным, или розовым, или белым, а вместо этого было мутно-коричневым.

– Это так странно, – сказал наконец Вэн.

Мистер Фэлборг кивнул.

– О да. И только представь себе, как викторианские ремесленники каждый день перед сном собирали волосы со своих щёток.

– Очень странно, – добавил Вэн.

– Будь у нас больше времени, я бы показал тебе мои музыкальные шкатулки, но они в подвале. Может, в следующий раз.

Вэн улыбнулся мистеру Фэлборгу.

– Было бы замечательно.

Тот улыбнулся в ответ.

И вдруг внимание Вэна привлекло что-то за плечом мистера Фэлборга. В самом дальнем и тёмном углу комнаты, почти скрытые за красными бархатными шторами, поблёскивали чёрные двойные двери со вставками из расписного шёлка.

– А что там? – спросил Вэн. – Ещё одна коллекция?

– А… – Мистер Фэлборг скользнул между Вэном и блестящими чёрными дверями. – Боюсь, эту коллекцию я гостям не показываю. – Он виновато улыбнулся. – Она ценнее всего, что есть в доме, и я не могу рисковать её безопасностью.

Любопытство – и доброе лицо мистера Фэлборга – прибавило Вэну смелости.

– Я буду очень осторожен, – пообещал он, бросив взгляд на двери. – Вы можете мне доверять.

Но он ещё не успел договорить, как в его памяти всплыли несколько хранимых им тайн.

Украденная у Питера белка. Как он проник в пустое коллекционное агентство и спустился по бесконечным подземным коридорам в зал, полный запечатанных в бутылки желаний. Синяя бутылочка с вращающимся серебристым завитком, спрятанная в задвинутом под кровать ящике. Разумеется, он бы никогда ничего не украл у мистера Фэлборга… но ведь он точно так же не собирался ничего красть у Питера Грея и у людей под землёй. Возможно, ему действительно не стоило доверять.

– О, я не сомневаюсь, что могу тебе доверять, – сказал мистер Фэлборг, и его тон слегка успокоил Вэна. – Но есть другие, кто…

Он осёкся. Его глаза уставились куда-то на стену рядом с наполовину скрытыми чёрными дверями. Вэн проследил за взглядом мистера Фэлборга. Прищурившись, он разглядел маленького и совершенно неподвижного коричневого паука.

Мистер Фэлборг выдернул из кармана голубой платок и с яростным шмяк раздавил членистоногое. Вэн поморщился. Хлопок вышел неожиданно громким, даже для него. Намного громче, чем было необходимо, чтобы избавиться от одного крошечного паучка.

Мистер Фэлборг отвернулся от стены. Его взгляд упал на Вэна, и выражение холодного отвращения на его лице быстро трансформировалось в улыбку. Он уронил платок на ближайший стол.

– Не все живые создания – наши друзья, – сказал он и взглянул на наручные часы. – Ох, надо же, как быстро время пролетело! Нам лучше поторопиться в оперный театр. – Он приглашающе махнул в сторону двери. – После тебя, мастер Марксон.

Прогулка до театра была короткой. Ярко светило полуденное солнце. Мистер Фэлборг делился бесчисленными историями о необычных стеклянных шариках и ужасно редких марках, о которых Вэн знал лишь понаслышке. Вэн нашёл в водосточном жёлобе старомодный ключ, и к тому моменту, как мистер Фэлборг открыл перед ним парадную дверь оперного театра и Вэн кивнул ему на прощание, он уже едва мог вспомнить о возникшем внизу живота ощущении неясного беспокойства.