Текст книги "Тайна подземного хранилища"

Жаклин Уэст
Тайна подземного хранилища

Jacqueline West

THE COLLECTORS

Copyright © 2018 by Jacqueline West

This edition published by arrangement with Upstart Crow Literary Group, Inc., and The Van Lear Agency LLC

Illustration copyright © Diana Sudyka, 2018

Серия «Коллекционеры желаний»

© Демина А.В., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Берену, который когда-нибудь это прочтёт

1
Мелочи

Над столом висела паучиха.

Это был большой стол в шумном ресторане, но он стоял в полутёмном углу, и паутина оплетала завитки старого железного канделябра, о котором никто во время уборки не вспоминал.

За столом сидела семья: две бабушки и один дедушка, тётя и дядя, мама и папа, а также ребёнок, которому было ровно четыре года.

Паучиха расположилась точно над детским стулом. Она затаилась в ожидании, её глазки поблёскивали как капельки воды на чернике.

Когда из-за угла показалась группа официантов, несущих красиво украшенный маленький торт с четырьмя горящими свечами, паучиха немного спустилась по нити. Официанты и члены семьи спели поздравительную песню и захлопали.

– Загадай желание! – сказала одна из бабушек.

Ребёнок задул свечи.

И в этот момент, пока все улыбались, хлопали и готовились резать торт, в воздух вместе с усиком дыма от потухшей свечи поднялось ещё кое-что.

Паучиха его поймала. На этом её ожидание подошло к концу.

Она завернула добычу в шар из плотной липкой нити, после чего побежала по потолку к ближайшему окну и вместе со своей ношей протиснулась в щель над подоконником.

Снаружи по ней хлестнул порыв холодного вечернего ветра, и она крепко вцепилась шестью лапками в кирпичную стену ресторана. Но ноши своей не потеряла. Дождавшись, когда ветер утихнет, она медленно и осторожно спустила паутинный шарик к тротуару.

Серый голубь сорвался со своего насеста на уличном знаке. Скользнув под окном ресторана, он клювом перерезал паучью нитку, захватил шарик и полетел дальше по тёмной улице. Паутинный шарик качался под ним, будто крошечный сломанный маятник.

Голубь сел на плечо женщины в длинном чёрном пальто. Она подняла руку, и голубь уронил шарик ей в ладонь. Женщина спрятала его в одном из многочисленных карманов пальто.

Затем она развернулась и скрылась во мраке вместе с голубем, а паучиха пролезла через щель назад в ресторан, и никто не заметил это маленькое странное и ужасно важное событие.

С мелочами всегда так.

Их легко пропустить.

И это делает мелочи опасными.

Микробы.

Канцелярские кнопки.

Пауки – не только чёрные вдовы, что прячутся под стопками гниющих дров, но и терпеливые бдительные паучихи, живущие на канделябрах в старых итальянских ресторанах.

Большинство из нас не замечают их, пока не становится слишком поздно.

Поэтому хорошо, когда есть другие – тихие и наблюдательные, – кого тоже очень легко не заметить, а они всегда настороже.

2
Мокрая белка

Одним летним днём посреди очень большого города на краю очень большого парка сидел очень маленький мальчик по имени Вэн.

Его полное имя было Джованни Карлос Гейджез-Гарсия Марксон, но никто его так не звал. Его мама, а именно она дала ему все эти имена, звала его Джованни. Остальные люди чаще всего звали его Вэном, прямо как супергероя, и так ему нравилось намного больше. А дети в школе звали его Минивэном, что ему совсем не нравилось.

Вэн всегда был самым маленьким ребёнком в классе. А так как его мама была оперной певицей и они из-за её работы постоянно переезжали, он ещё и был всегда новеньким. И обычно единственным с маленькими синими слуховыми аппаратами за ушами. Он предпочитал другие игры, смотрел другие сериалы и читал другие книги, нежели все остальные ребята. Он привык быть сам по себе.

И у него это отлично получалось.

Вэн сидел один на широкой каменной скамейке. Его мама примеряла обувь в магазине через улицу, и время от времени она поднимала голову и смотрела на него в окно, проверяя. Она строго-настрого запретила ему вставать со скамейки. Вэн был не против. Чем идти куда-то, ему было намного интереснее смотреть по сторонам.

А посмотреть было на что. Люди отдыхали в тени деревьев, бегали по дорожкам, играли со своими собаками на мягкой зелёной траве. Повсюду бродили голуби. Мужчина пел под розовую гитару, но Вэн не мог разобрать слова. А всего в паре футов от него плескал и мерцал огромный каменный фонтан. Капли воды, подобно шторам из стеклянных бусинок, падали из одной чаши в другую.

Мальчик проехал на велосипеде мимо фонтана, подмяв шинами траву.

И Вэн её увидел.

Из-под примятой травы торчала маленькая красная пластмассовая рука с вытянутой вверх ладонью, как если бы у её обладателя был важный вопрос и он ждал, когда ему дадут слово.

Вэн оглянулся через плечо. Его мама сидела в магазинном кресле и рассматривала пару туфель на высоком каблуке.

Рука терпеливо ждала. Вэн сместился на край скамейки.

Затем, в последний раз покосившись в сторону обувного магазина, он соскользнул со скамейки и побежал по траве.

Он присел на корточки перед красной пластмассовой рукой. Остальное тело – если оно вообще было – скрывалось в земле. Вэн взялся за руку и, потянув, выдернул маленького красного человечка.

Это была фигурка космонавта в красном пластмассовом скафандре, с гнущимися руками и ногами и шлемом, похожим на окаменевший пузырь из жевательной резинки. Вэн отряхнул с плеча космонавта грязь, затем убрал его в карман куртки и внимательно осмотрел траву вокруг: вдруг его красный пластмассовый космический корабль потерпел крушение где-то неподалёку?

В сухой траве что-то блеснуло. Это оказался шарик из синего стекла с золотистыми вкраплениями. Вэн покатал его на ладони, любуясь, как он переливается на солнце, и уронил шарик в карман. Для космонавта он мог быть далёкой планетой или метеоритом, полным внеземных полезных ископаемых. Вэн раздумывал, что это может быть за минерал, когда заметил что-то блестящее на тротуаре чуть впереди.

Мужчина с щетинистым подбородком и в куртке-непродувайке заметил блеск одновременно с ним. Он наклонился и подобрал монетку, а затем повернулся к фонтану и подкинул её кончиком большого пальца.

Вэн смотрел, как монетка, вращаясь, летит по широкой дуге к фонтану и с тихим плюх падает в воду. На самом деле его уши не смогли уловить никаких звуков, для этого ему нужно было находиться на несколько футов ближе, но его воображение заполнило пробел.

Мужчина повернулся назад и, заметив наблюдающего за ним Вэна, усмехнулся.

– Жевание бывшим не гадает, верно? – послышалось Вэну за царящим в парке шумом.

Желание лишним не бывает, верно?

Мужчина сунул руки в карманы и ушёл.

В следующий миг кусты слева от Вэна дико задрожали.

Вэн повернулся.

Из-за листьев со скоростью выпущенного из гранатомёта снаряда выскочила белка со светлым, почти серебристым мехом и очень пушистым хвостом. Запрыгнув на бортик фонтана, она взмахнула хвостом и возбуждённо запищала.

Кусты опять зашелестели.

На этот раз из них выбежал человек – маленький девочкоподобный человек с затянутыми в хвост коричневыми волосами, в длинном тёмно-зелёном пальто, явно рассчитанном на кого-нибудь покрупнее. Эта девочка стремглав бросилась к белке и, даже не остановившись, чтобы завернуть длинные рукава, перегнулась через бортик фонтана.

Вэн обычно предпочитал общаться со взрослыми, чем с детьми. Взрослые не называли его Минивэном. И не смеялись над твидовыми жилетками или кашемировыми кардиганами. На памяти Вэна ещё ни один взрослый не бросал в него козявками. Но в этой девочке, с её странным пальто и неаккуратным хвостом, было что-то притягательное.

Он подкрался ближе.

Девочка уже практически лежала на животе на бортике. Белка сидела рядом. Вэн остановился рядом с дёргающимися ногами девочки. Отсюда он мог видеть, как она водит рукой по грязному дну фонтана, загребая в кучу ещё более грязные пенни.

Голос Вэна, как и он сам, был тихим.

– Э-эм… – вежливо сказал он. – Мне кажется, тебе не следует это делать.

Девочка подпрыгнула, будто Вэн заорал ей прямо в ухо: «Берегись! Бешеные барсуки!» Она резко развернулась, обрызгав Вэна и белку водой с намокших волос, и ахнула так громко, что Вэн тоже невольно ахнул.

Белка отряхнулась от капель.

– Прости! – вскинул руки Вэн. – Я не хотел тебя пугать. Но…

– Что?! – закричала девочка.

– Я сказал, что не хотел тебя пугать, – медленно и чётко повторил Вэн.

Теперь, когда девочка смотрела прямо на него, он заметил, что черты её лица тоже были маленькими и мягкими, и лишь её уши и глаза были большими. И, кажется, в её глазах читался страх.

Девочка вытянула руку и коснулась холодным мокрым пальцем середины лба Вэна. После чего легонько его толкнула. Вэн покачнулся.

– Ты настоящий, – выдохнула она.

Слуховые аппараты Вэна усиливали не только голоса, но и все остальные звуки. В больших городах, даже в тихих местах вроде парков, они заполняли его голову какофонией звуков: рёвом двигателей, эхом, автомобильными гудками, скрипом покрышек, щебетанием птиц, плеском воды в фонтанах. Но Вэн стоял достаточно близко к девочке, чтобы ясно слышать её голос, поэтому он не сомневался, что понял её правильно. Хотя её слова и не имели никакого смысла.

Может, она была одной из тех живущих в парке сумасшедших, о ком его предупреждала мама? Вэн на всякий случай сделал шаг назад.

– Да. Я настоящий. Но ты…

– С кем ты? – резким тоном перебила его девочка. – Зачем ты со мной говоришь? Тебе меня не остановить, понял? Если ты работаешь на них, то ты опоздал. Оно моё.

Белка прыгнула вперёд, встала на задние лапки, чтобы казаться как можно больше, и подняла передние, сжав их в маленькие кулачки.

Теперь Вэн уже почти не сомневался, что девочка была одной из тех самых сумасшедших. Как и белка, возможно.

– Я ни на кого не работаю, – сказал он, косясь на белку, которая – он готов был в этом поклясться! – делала передними лапками боксёрские выпады. – Я просто подумал… что могу тебе помочь.

– Помочь мне? – нахмурилась девочка.

– Ну… если тебе нужны деньги на что-то. – Вэн кивнул в сторону фонтана. – На еду, например, или чтобы куда-нибудь доехать. Моя мама может…

– Деньги? – повторила девочка.

Она шагнула к Вэну. Белка тоже приблизилась, беспрестанно шевеля носиком и дёргая ушками. У Вэна возникло ощущение, что они оба к нему принюхивались. Возможно, не в прямом смысле, а пытались уловить в нём нечто такое, что сам Вэн не мог в себе унюхать, услышать или увидеть.

Девочка посмотрела ему в глаза, для чего ей пришлось задрать голову. Eё глаза, заметил он, были красивого зеленовато-коричневого оттенка, прямо как позеленевшие от воды пенни на дне фонтана.

– Кто ты? – спросила она.

– Меня зовут Вэн Марксон, – вежливо ответил Вэн. – А как тебя зовут?

Белка громко запищала. Её пронзительный вопль прозвучал очень похоже на: «Скореескореескорее!»

– Я знаю, – сказала девочка, и в этот раз она совершенно точно обращалась не к Вэну.

Её взгляд метнулся к собранной ею под водой горке пенни. Затем, не отрывая глаз от Вэна, она опустила руку в фонтан.

– В этой воде куча микробов, – не сдержался он.

Девочка достала из воды целую горсть монет и сунула их в один из карманов своего огромного пальто.

– И тебе не следует брать эти монеты, – настаивал Вэн. – Люди бросали их, загадывая желания.

Одна из тонких бровей девочки приподнялась.

– Я знаю, – повторила она.

– Тогда зачем ты их берёшь?

– Потому что, – нетерпеливо бросила девочка, – из-за тебя я потеряла из виду ту, которую хотела достать.

– Зачем тебе всего одна…

– СкореескорееСКОРЕЕ! – пропищала белка.

Вэна ещё никогда не перебивала белка. Но люди перебивали его достаточно часто, чтобы он научился понимать, когда это происходит.

– Никогда не видел дрессированную белку вживую, – сказал он в надежде перевести разговор на более приятную тему. – В смысле я смотрел «Элвин и бурундуки», но это же мультик. И они были бурундуками.

Белка моргнула на него.

– Она любит попкорн? – спросил Вэн. – Потому что я могу взять у мамы денег и…

– Значит, ты просто обычный маленький мальчик, – опять перебила его девочка, убирая в карман последнюю горсть монет. – Ты маленький мальчик, который сидел здесь, в парке. И увидел, как я забираю из фонтана пенни. Вот и всё. – Она подождала, пристально глядя на Вэна. – Правильно?

Вэну не понравилось, как она его описала. Его задела часть про «маленький». Не говоря уже про «просто». Но что он мог возразить? Как объяснить этой странной девочке в слишком большом для неё пальто, что не просто сидел в парке? Он спас космонавта, нашёл метеорит и заметил другие вещи, на которые больше никто не обратил внимания. О подобном первым встречным не рассказывают. По крайней мере, не Вэн.

Поэтому он сказал:

– Правильно.

Белка запрыгнула на плечо девочки и что-то пропищала ей на ухо.

– Нет. У нас нет времени на попкорн, – пробормотала та.

И посмотрела на Вэна. Её ноги нервно шаркнули по траве. Она потуже запахнула вокруг себя полы пальто, хотя день стоял жаркий.

– Я не хотела грубить, – сказала девочка. Казалось, слова сорвались с её языка непредумышленно, как высыпавшаяся из кармана мелочь. – Я просто… люди обычно не… – Она замолчала и опять запахнулась в пальто. – Они обычно со мной не заговаривают. – Девочка отвернулась. – Мне пора.

– Погоди! – остановил её Вэн.

Он похлопал себя по карманам. Ему хотелось дать этой девочке что-нибудь лучше скользких пенни. Что-нибудь особенное. Его пальцы сжались вокруг гладкой округлой поверхности загадочного метеорита.

– Возьми, – он протянул девочке стеклянный шарик.

Тот заблестел на солнце.

Девочка слегка нахмурилась.

– Что это?

– Я нашёл его. И подумал… вдруг тебе понравится.

Девочка взяла шарик с кончиков пальцев Вэна.

– Иногда я замечаю вещи, – вырвалось у него. – Интересные вещи.

Девочка опять уставилась на него тяжёлым подозрительным взглядом.

– В каком смысле? – спросила она. – Какие ещё вещи?

Но прежде чем Вэн успел ответить, в воздухе прогремел голос:

– Джованни Марксон!

Вэн развернулся.

Прямо позади него стояла мама.

Если бы мама Вэна была зданием, а не оперной певицей, то она была бы кафедральным собором. Большой, приземистой и изящной постройкой с куполом из зачёсанных вверх медно-рыжих волос. Eё голос всегда звенел, как если бы они находились в просторном каменном зале. Вэн знал, почему оперные певцы не пользуются микрофонами: они им не нужны.

– Я сказала тебе сидеть на скамейке, разве нет? – прозвенела Ингрид Марксон.

– Да, – сказал Вэн. – И я сидел. Но потом…

– Я вышла из магазина и обнаружила тебя здесь, совсем в другой стороне. Разве мы об этом не говорили?

– Говорили, мам, – согласился Вэн. – Но там… – Он обернулся, но девочки и белки уже и след простыл. – Там была эта…

– Если я не могу доверять тебе оставаться там, где мы условились, тебе придётся торчать со мной во всех обувных магазинах. – Мама демонстративно подняла пакет с покупками. – А теперь пошли домой.

Шагая рядом, они вышли за ворота парка.

– Чуть не забыла, – сказала мама. Её гнев уже рассеялся, и к ней быстро возвращалось её обычное хорошее настроение. – Нам нужно ещё кое-куда зайти. Это крайне важно. Куда ты хочешь: в кафе-мороженое на углу или в то кафе-джелато напротив вокзала на Двадцать третьей?

– Джелато, – ответил Вэн, хотя его мысли были далеки от сладостей.

Идя по улице, он крутил головой по сторонам в надежде заметить девочку в большом для неё пальто с белкой на плече. Но пешеходов становилось всё больше, уличный шум нарастал, и вскоре город обрушился на него приливной волной, смешав всё и вся.

3
Супер-Вэн

Вэн почти не помнил своего папу.

Поэтому он его воображал.

– Твой папа творил магию, – говорила его мама всякий раз, когда Вэн спрашивал о нём.

Многие годы Вэн представлял папу в длинной шёлковой мантии и с блестящим цилиндром на голове, разбрасывающим колоды карт и заставляющим кроликов исчезать в маленьких облачках дыма. Но со временем он понял, что мама имела в виду совсем другое.

На самом деле его папа был сценографом. Его звали Антонио Филлипп Гейджез-Гарсия, и с помощью света, тканей, теней и сухого льда он создавал спецэффекты, от которых у зрителей замирало сердце. Насколько Вэну было известно, его папа всё ещё работал, скорее всего, в каком-нибудь европейском мегаполисе, делал наброски сцен и устанавливал разное хитроумное оборудование.

Если Вэн когда-нибудь и тосковал без папы, то он об этом не помнил.

Но кое-что он от него унаследовал, помимо тёмных глаз и волос и части длинного имени.

Макет сцены.

Мама уже собиралась от него избавиться. По её словам, нет смысла хранить кучу объёмных вещей, если через полгода ты опять куда-нибудь переедешь, поэтому она регулярно что-нибудь выбрасывала, а Вэн регулярно что-нибудь спасал из кучи приготовленных на выброс вещей.

А макет сцены просто необходимо было спасти. Он представлял собой чёрный деревянный прямоугольник два фута в длину и один в ширину, окружённый с трёх сторон «стенами» из чёрного бархата, а впереди была золотистая авансцена с красным «занавесом», который можно было открывать и закрывать, потянув за шнурок.

Макет был идеального размера для коллекции Вэна.

Тем вечером, как только они с мамой вернулись в их нынешнюю квартиру, Вэн торопливо пересёк кухню и узкий коридор и забежал к себе в комнату. Закрыв за собой дверь, он снял слуховые аппараты и положил их на привычное место на прикроватном столике. Вэн обычно снимал их, если ему больше никуда не нужно было идти. Всякий раз у него было такое чувство, будто кто-то широкой метлой проходился внутри его головы, выметая весь сор и гам. И теперь он мог сосредоточиться на действительно важных вещах.

Вэн опустился на колени перед своей миниатюрной сценой и вытянул из-под кровати тяжёлый пластмассовый ящик. Внутри лежали сотни маленьких вещиц, которые кто-то потерял, уронил, выбросил или забыл, а Вэн их затем нашёл, подобрал, отчистил и сохранил.

В ящике были маленькие пластиковые мечи и бумажные зонтики из придорожных кафе. Маленькие фигурки животных, кружки и автомобили, сломанные украшения и жетоны из разных настольных игр. Оловянный солдатик, найденный в лондонском метро, и крошечная каменная жаба, на которую он сел в немецком поезде, и трёхлапый лев из общественного туалета где-то в Австрии.

Вэн где уже только не успел побывать. Большинство мест оставило после себя размытое впечатление: Лондон вспоминался как большое серо-синее пятно, Париж – как большое пятно цвета слоновой кости, а Рим – как большое солнечное пятно. Но это не распространялось на предметы из его коллекции. Они с готовностью выпрыгивали из закоулков памяти, будто резиновые уточки, плавающие на поверхности бескрайнего мутного моря.

Вэн достал из кармана красного пластмассового космонавта и положил его в ящик. Порывшись в нём немного, он нашёл маленькое зеркало и старую рюмку для яйца. Поставив зеркало вертикально в рюмку, он расположил его в центре сцены, где оно слегка напоминало фонтан, и добавил по краям пластиковых деревьев. У него в коллекции не было ни одной белки, зато были две кошки, причём одна была белой с пушистым хвостом. Пойдёт. Вэн перебрал своих кукол, но они все были слишком разукрашенными и принаряженными и совсем не походили на девочку в пальто. Он раздумывал взять взамен игрушечного солдатика или маленькую статуэтку святого, подобранную им на обочине в Буэнос-Айресе, но в итоге остановил выбор на деревянной пешке из шахматного набора. Она и близко не напоминала ту странную девочку, но хотя бы не вызывала острого ощущения неправильности.

Как и всегда, Вэн играл роль маленького пластмассового супергероя с чёрным плащом.

Супер-Вэна.

Вэн поставил кошку-белку рядом с фонтаном и положил на зеркало несколько иностранных монет. Затем поднёс к ним пешку и наклонил, будто она собиралась их взять. На сцену вышел Супер-Вэн.

– Тебе не следует брать эти монеты, – решительно заявил он. – Люди бросали их, загадывая желания.

Вместо того чтобы развернуться и окатить водой белку, а затем ткнуть в Вэна мокрым пальцем, пешка понурила круглую голову.

– О, – сказала Девочка-пешка. – Простите меня. Я не знала. Мне просто очень нужны деньги.

– Зачем тебе деньги? – спросил Супер-Вэн. – Ты голодна? Тебе нужна помощь?

– Да, – ответила Девочка-пешка. – Да, пожалуйста. Я так голодна…

– Жди здесь, – приказал Супер-Вэн.

С игрушкой, зажатой в кулаке, Вэн принялся рыться в своём ящике с сокровищами. Он нашёл набор красивых пластмассовых фруктов из токийского парка, на который он едва не наступил, маленький серебряный кубок, когда-то принадлежащий, по всей видимости, маленькому серебряному королю, и несколько ластиков в виде пиццы, гамбургера и других миниатюрных блюд.

– Поберегись! – закричал Супер-Вэн, пролетая над сценой и сбрасывая продукты на манер съедобных бомб.

Девочка-пешка и белка обрадовались.

– Ты мой спаситель! – воскликнула Девочка-пешка, когда Супер-Вэн грациозно приземлился на фонтан. – Я никогда тебя не забуду! Скажи мне, как тебя зовут, чтобы я смогла тебя найти!

– Можешь звать меня Супер-Вэн. А как твоё имя?

– Я…

Вэн замолчал и прокрутил в пальцах маленькую деревянную фигурку. Как могут звать девочку, бродящую по городским паркам в слишком большом для неё пальто и с шумной белкой на плече? Он перебрал имена девочек из школы, затем из предыдущей школы и из школы до этого, но ни одно его не устроило. Он не мог придумать такое имя, что подошло бы этой странной девочке с белкой.

Он продолжал задумчиво вертеть пешку в ладони, когда дверь его спальни открылась. Вэн уловил запах лилий от маминых духов за секунду до того, как она коснулась его плеча.

– Играешь со своим макетом? – спросила она.

Мама Вэна любила называть вещи красиво. Маленькая сцена для неё была «макетом». Фильмы – «кинематографом». Кофе с молоком – «кафе-о-ле». Мама Вэна никогда не ходила «в туалет». Она шла «попудрить носик».

– Вроде того, – отозвался Вэн.

– Я только сейчас вспомнила, что мы с тобой забыли кое-что сделать сегодня, – сказала мама, присаживаясь на край его кровати. – Нам нужно было выбрать подарок на день рождения Питера Грея.

Вэн вздрогнул, попав локтем по сцене. Супер-Вэн свалился в фонтан.

– С чего нам покупать подарок на день рождения Питера Грея?

– Потому что ты идёшь к нему в гости в субботу. Я же тебе говорила. – Ингрид Марксон посмотрела в округлившиеся глаза Вэна. – Я думала, что я тебе говорила. Он пригласил тебя несколько недель назад.

– Он пригласил?

– Ну… Чарльз пригласил тебя вместо Питера.

– Кто такой Чарльз?

– Мистер Грей. – Мама широко улыбнулась. – У него есть имя, знаешь ли.

Мистер Грей был художественным руководителем оперной компании, что наняла маму Вэна на этот сезон. Вэн знал, что он был важным человеком. Мистер Грей тоже это знал. Он носил деловые костюмы, говорил с британским акцентом (фальшивым, как подозревал Вэн), у него всегда было такое выражение лица, будто окружающие наводили на него скуку. Его сын, Питер, был весь в отца – за минусом костюмов и акцента.

– Идти обязательно? – спросил Вэн.

Мама откинулась назад и пригладила ладонью свою высокую причёску.

– Ты правда считаешь, что тебе необходимо об этом спрашивать?

Вэн поставил пешку на сцену.

– Нет.

– Я выберу подарок для Питера завтра, – сказала мама, и Вэн опять на неё посмотрел. Она встала и лениво потянулась. – В холодильнике полно остатков из ресторана «У Лео», если ты голоден.

Последние слова мама сопроводила жестами: поджала пальцы одной руки, изображая чашу, и провела ею перед грудью сверху вниз. Она всегда озвучивала свои мысли, когда говорила с ним на языке жестов, что случалось редко. Вэну было почти пять лет, когда мама обратила внимание на его проблемы со слухом. С тех пор он не только обзавёлся маленькими синими слуховыми аппаратами, но и стал настоящим экспертом в чтении лиц и поиске источников звуков. Сам по себе язык жестов Вэну нравился: ты будто передавал руками беззвучные тайные послания, – вот только говорил он на нём лишь с мамой, а она никогда ничего не делала тихо.

– Хорошо, – сказал он.

Мама открыла дверь в коридор.

Минутой позже Вэн уловил тихий звонкий гул – мама села за стоящий в гостиной рояль. За ним последовал гул немного громче и выше – мама запела. Переливы её голоса напоминали мазки кисти по холсту с размытыми краями, обозначающими высокие ноты, которые уши Вэна не могли уловить.

Он захлопнул дверь.

Вернувшись к своей маленькой сцене, он подобрал Супер-Вэна и Девочку-пешку. Но почему-то ни одна реплика больше не шла на ум. Вернув их на место, он поднял фигурку кошки-белки.

– Скорее-скорее-скорее! – прокричала она.

Вэн поставил и её тоже и тяжело вздохнул.

Он бы предпочёл нырнуть головой вперёд к склизкому дну фонтана в парке, чем идти на день рождения Питера Грея. Но у него не было выбора.