Текст книги "Дарвин на отдыхе. Размышляем над теорией эволюции"

Жан-Батист де Панафье
Дарвин на отдыхе: размышляем над теорией эволюции

Originally published in France as: Darwin à la plage L'évolution dans un transat, by Jean-Baptiste de Panafieu

© Dunod, Malakoff, 2017

Illustrations by Rachid MARAI

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Пролог

«Природа хорошо устроена!». Сколько раз мы слышали или произносили эту реплику в качестве благодарности Природе, сущности материнской, провиденциальной, почти божественной, которая будто бы предназначена для облегчения нашего земного существования? Этими радостными словами мы выражаем смутное ощущение необычности устройства окружающего мира, мира, дающего нам воздух для дыхания, воду для питья, растения и животных для еды и все остальные чудеса, которыми мы можем любоваться (если мы их в этот момент не уничтожаем). Природа хорошо организована, и мы можем только радоваться тому, что мы ее часть.

К несчастью для нас, эта наивная радость вот уже более чем полтора века не соответствует реалиям биологии! А если точнее – то с 1859 года, того самого, когда вышла книга «Происхождение видов», написанная английским натуралистом Чарльзом Дарвином. Вопреки иногда встречающимся суждениям, главный вклад этой книги в историю биологии состоит не столько в идее эволюции, которая в то время уже начала овладевать умами, сколько в разрушении глубоко укоренившейся веры в щедрую, предусмотрительную природу, призванную удовлетворять все наши потребности. На страницах книги Дарвина читатели увидели мрачную картину природы безразличной, бесцельной, у которой отсутствует замысел. Более того, Дарвин ниспровергает идею, будто человек занимает в природе определенное, уникальное место. Человек больше не является венцом творения, теперь он – лишь один из видов. Он даже не отличается происхождением, ведь у человека общие предки с другими видами животных.

Эта реальность остается невыносимой для тех, кто хочет сбежать в мифические рассказы о божественном творении, или для тех, кому нравится представлять мир, подверженный постоянному вмешательству бога-мастера-на-все-руки. Но тем, кто предпочитает понимать природу, чтобы лучше оценить ее чудеса, теория эволюции дарит одновременно и радость разгадывания тайн, по-крайней мере некоторых, и инструменты для продолжения изучения истории развития жизни.

Сегодня дарвинизм – это не выдохшийся, вышедший в тираж концепт. Он обогатился генетикой, молекулярной биологией и поведенческой экологией, он задает рамки для исследований во всех сферах жизни, от палеонтологии до зоологии и от ботаники до медицины.

Глава 1. Инициация молодого Дарвина

Во время кругосветного путешествия на борту «Бигля» молодой Дарвин был вынужден поставить под сомнение все имевшиеся у него знания о происхождении живых существ. Это потрясение в итоге привело к выходу знаменитой книги – «Происхождение видов».

Мы часто представляем себе Дарвина седобородым, с чертами достопочтенного старика, то есть каким он предстает на фотографиях, сделанных ближе к концу его жизни. Но разработка теории эволюции восходит к временам его молодости, когда он совершал кругосветное путешествие на борту корабля «Бигль». При отплытии Чарльзу было 26 лет, а вернулся он в 31 год[1]1
  Это, видимо, опечатка автора – Дарвин плавал на «Бигле» с 1831 по 1836 год, то есть с 22 до 27 лет (он родился в 1809-м). – Прим. пер.


[Закрыть]. Самая известная его книга – «Происхождение видов» – вышла, когда Чарльзу исполнилось уже 50. Как признался Дарвин в автобиографии, он не слишком жаловал возрастные изменения: «Как было бы здорово, если бы ученые умирали в 60 лет, так как, проходя этот рубеж, они всегда противятся любой новой теории»![2]2
  В «Автобиографии» Дарвина мне не удалось найти этой цитаты, текст по-французски встречается только в этой книге. – Прим. пер.


[Закрыть].

Чарльз Дарвин в 45 лет. 1854

Путешествие натуралиста вокруг света

27 декабря 1831 года из гавани Плимута курсом на Южную Америку вышел корабль «Бигль». На борту трехмачтового судна длиной 30 метров находились 64 человека под командованием капитана Фицроя. Ему еще не исполнилось и 26 лет, а это была уже его вторая экспедиция. Адмиралтейство поручило ему нанести на карту береговую линию Патагонии, чтобы наметить безопасные бухты, способные принять корабли английского флота в случае поломки или бури.

Несколькими месяцами ранее Роберт Фицрой попросил одного друга подыскать ему натуралиста, специализирующегося на геологии, которому было бы интересно отправиться в путешествие. Британским исследовательским судам следовало собирать образцы растений и чучела животных и отправлять их в английские университеты. Ботаник Джон Хенслоу предложил капитану одного из своих бывших учеников, молодого Чарльза Дарвина, который недавно окончил курс и ждал назначения в приход в качестве унитарианского священника[3]3
  Унитарианство – ветвь протестантизма, отвергающая догмат о Святой Троице. – Прим. авт.


[Закрыть].

Чарльзу Дарвину в это время было 22 года. Начав с изучения медицины, он в итоге переориентировался на ботанику и геологию. Одновременно он занимался теологией, имея в виду церковную карьеру, но на самом деле рассчитывая, что работа в приходе оставит ему много свободного времени для занятий его главным увлечением – естественной историей. Такова была семейная традиция. Его дед, врач по профессии, написал несколько работ о растениях и животных. В труде «Зоономия», изданном в 1794 году, Эразм Дарвин изложил свои идеи о трансформации видов на протяжении нескольких миллионов лет, предшествовавших, по его мнению, появлению человека. Внук не застал деда в живых, но читал его произведения с большим интересом.

Экспедиция «Бигля» должна была продолжаться два года, но растянулась на пять лет. Судно обогнуло весь земной шар, пройдя мимо мыса Горн, Австралии и мыса Доброй Надежды, прежде чем вернулось в порт приписки.

Пользуясь каждой остановкой, чтобы сбегать от морской болезни, Дарвин изучил множество природных зон – от амазонских лесов до патагонских равнин, от жарких скал Галапагосских островов до коралловых атоллов. Погружение в необычайно разнообразный мир живой природы заставило его снова обратиться к тем постулатам, которые он усвоил за время учебы. Никогда всерьез не раздумывая над религией, он не ставил под сомнение взгляды креационистов, которых придерживалось большинство преподавателей в Англии той эпохи. Если буквально следовать тексту Библии, то все виды растений и животных, а также человек были созданы Богом в первые шесть дней Творения и не изменились с того момента.

«Бигль» в Патагонии

Дарвин взял с собой книгу «Основы геологии» Чарльза Лайеля (1797–1875), который пытался объяснить форму и движение Земли через современную механику.

Маршрут экспедиции «Бигля»

Лайель отказывался признавать популярные ранее «геологические катастрофы», потопы или мощные извержения вулканов в качестве причин исчезновения некоторых видов животных или формирования основных рельефов планеты. По мнению Лайеля, подъем высочайших горных вершин и накопление отложений толщиной несколько тысяч метров были медленными, постепенными и их следует осмыслять в горизонте нескольких миллионов лет, выходя далеко за пределы шести тысячелетий, отведенных Библией на всю историю планеты. Лайель также не верил, что ископаемые находки были останками животных, погибших в результате Всемирного потопа.

Во время экспедиции в Патагонию Дарвин обнаружил ископаемые скелеты огромных животных: глиптодонов и мегатериев. У этих вымерших видов нашлись, несмотря на все различия в размерах, общие анатомические черты с существующими животными: броненосцами и ленивцами. Молодого натуралиста поразила географическая близость ареала распространения вымерших и сохранившихся видов, при том что в других частях света они оставались совершенно неизвестны. Если допустить мысль, что виды животных изменяются со временем, между ними можно было предположить родственную связь. Путешествия в Анды подтолкнули Дарвина к принятию взглядов Лайеля на длительность геологических процессов. Столкнувшись с бескрайними ландшафтами Южной Америки, Дарвин осознал, что на формирование и эрозию гор требуются миллионы и даже сотни миллионов лет.

Анатомические сходства между а) броненосцем и б) глиптодоном

На Галапагосских островах, расположенных на экваторе, Дарвин обнаружил еще одну странность: оказалось, что на каждом острове архипелага обитают собственные виды животных. Фауна была относительно бедной, что естественно для вулканических островов, расположенных в 500 милях от континента, преодолеть которые животным затруднительно. Однако Дарвин нашел несколько гигантских черепах и много видов птиц. Черепахи, родственные черепахе Чако[4]4
  В России этот вид чаще называют «аргентинская черепаха» или «чилийская черепаха». – Прим. пер.


[Закрыть] из Южной Америки, смогли пересечь океан вплавь! Они хорошо плавают, умеют обходиться долгое время без пресной воды и пищи и пользоваться благоприятными морскими течениями для выбора направления. А что касается птиц, то они, без сомнения, были занесены через океан с материка во время бури.

«Было очевидно, что эти факты (…) могли быть объяснены только гипотезой постепенного изменения видов».

Чарльз Дарвин, 1876

Но почему эта небогатая фауна насчитывает полтора десятка анатомически близких видов «зябликов» (на самом деле – древесных вьюрков), три вида пересмешников и три разных вида черепах? Дарвин поражается: «Распределение обитателей этого архипелага было бы далеко не так удивительно, если бы, например, на одном острове жил дрозд-пересмешник, а на другом – представитель еще какого-нибудь совершенно иного рода, если бы на одном острове жил свой особый род ящериц, а на другом – еще какой-нибудь иной род или бы их вовсе не было». Это получалось объяснить, только если представить, что схожие виды происходят от общего предка. Но Дарвин еще не прошел тот необходимый интеллектуальный путь, чтобы осмыслить идею эволюции. Он даже не озаботился всерьез тем, чтобы в точности описать географию происхождения каждого вида.

Разработка теории

Вернувшись в Англию в 1836 году, Дарвин вплотную сел за редактирование и публикацию заметок о своих геологических, зоологических и ботанических наблюдениях. Эта гигантская работа занимала его вплоть до 1846 года. «Дневник изысканий» с подзаголовком «Путешествие на «Бигле»[5]5
  В русском переводе эта книга появилась в 1845 году под названием «Путешествие натуралиста вокруг света на корабле “Бигль”», принятым и сегодня. – Прим. пер


[Закрыть] вышел в 1839 году и пользовался большим успехом у публики. Не менее благосклонно оказалась принята его работа о формировании коралловых рифов, опубликованная в 1842 году. В тот же период, в 1839-м, он женился на своей кузине Эмме Веджвуд. Они поселились в городке Даун, к северу от Лондона, где у них родились десять детей.

Начиная с 1837 года, Дарвин начал записывать свои размышления в тетрадь, озаглавленную «Трансмутация видов», где задавался вопросами о постепенных трансформациях видов, которые могли бы объяснить его наблюдения. Он собирал информацию о «вариациях» животных и растений, то есть о разнообразии, которое можно наблюдать внутри одного вида. Он больше не путешествовал, но активно переписывался с животноводами, садоводами и натуралистами со всего мира. В 1838 году он прочитал «Опыт закона о народонаселении» Томаса Мальтуса, изданный впервые 40 годами ранее. В этой работе экономист Мальтус утверждал, что население растет быстрее, чем доступные ресурсы, прежде всего запасы продовольствия. В этом он видел причину голода и войн, регулярно сотрясавших разные страны. Мальтус сравнивал этот социальный феномен с тем, что происходит в природе, где растения не могут бесконечно распространяться по территории из-за недостатка воды и места, а популяции животных ограничены источниками пищи.

«Первое представление древа происхождения нескольких видов от одного предка». Фрагмент из «Первой тетради о трансмутации видов», 1837

В 1844 году Дарвин завершил первую версию своего труда, но не смог ничего опубликовать, потому что ему не хватало неопровержимых доказательств теории. Он знает, что предстоит отвечать суровым критикам, как из академической, так и из церковной среды. В 1846 году он заинтересовался усоногими раками, обнаруженными им на американском побережье. Этих маленьких морских животных долгое время считали моллюсками, но в итоге отнесли к ракообразным благодаря личинкам, очень похожим на личинки крабов и креветок. Последующие восемь лет Дарвин посвятил изучению этих животных, возможно потому, что хотел утвердить свою репутацию как зоолога и завершить развитие в области систематизации животных.

Усоногие раки

В 1854 году, после выхода четырехтомной монографии, посвященной усоногим ракам, Чарльз признался своему кузену Уильяму Дарвину Фоксу: «Я ненавижу морских уточек[6]6
  Морские уточки – один из видов раков. – Прим. пер.


[Закрыть] больше, чем любого человека, которого я когда-либо ненавидел!». Однако ракообразные послужили поводом для тщательного изучения вариаций вида в одной из важных сфер – размножении. У близких видов было обнаружено как гермафродитное размножение (когда особи являются одновременно самками и самцами), так и разнополое. Из этого Дарвин сделал вывод, что «ни одна особь не является копией другой», даже у самых простых животных.

Происхождение видов

Параллельно Дарвин продолжал изучение происхождения видов. Он часто обсуждал эту тему с близкими друзьями: ботаником Джозефом Хукером и геологом Чарльзом Лайелем, с которым он подружился после возвращения из путешествия. В июне 1858 года Дарвин получил сообщение от Альфреда Рассела Уоллеса, молодого натуралиста, исследовавшего острова в Юго-Восточной Азии. Уоллес спрашивал мнение Дарвина о проекте своей статьи, которую намеревался опубликовать. Прочитав этот текст, Дарвин впал в отчаяние. В статье Уоллес развивал идею внутривидового отбора, в точности совпадавшую с собственными работами Дарвина. Друзья настаивали на том, чтобы он представил публике краткое резюме своей рукописи одновременно с выходом статьи Уоллеса. Два текста были напечатаны в журнале Linnean Society Лондонского Линнеевского общества, но прошли практически незамеченными. Дарвин торопился завершить свою книгу, которая станет всего лишь кратким изложением будущего труда. «Происхождение видов» вышло из типографии в ноябре 1859 года, спустя 23 года после окончания экспедиции «Бигля».

Понятие вида

Как ни странно, несмотря на такое название, Дарвин не пытался определить само понятие вида. В ту эпоху под видом понимали сумму особей, способных воспроизводиться внутри себя или происходящих друг от друга. Это простое определение страдало многочисленными ограничениями. Во-первых, зачастую невозможно было определить точную идентичность вида, если растения или животные просто отказывались размножаться в неволе или по каким-то другим причинам. Виды заметно различались от региона к региону или даже внутри одного региона. Природа этих вариаций служила поводом для бесчисленных споров, прежде всего о том, какие вариации относятся к одному и тому же виду, а какие – к разным, что еще более усложняло определение понятия. Но именно на существование вариаций видов Дарвин будет опираться, развивая свою теорию.

Согласно взглядам креационистов, современные животные, очевидно, являются тем же видом, что и их предки. Но если вид со временем развивается, постепенно видоизменяясь всё сильнее и сильнее, то с какого момента мы должны рассматривать новую вариацию как отдельный вид, где проходит граница между вымершим видом и его потомком? Они связаны генеалогически, но различаются более или менее радикально. Работа Дарвина вела к признанию недействительным понятия вида, по крайней мере, в рамках всей эволюции. На коротком временном промежутке определение вида как размножающегося сообщества было полезным, даже оставаясь источником практических сложностей. Например, в сфере защиты животных: надо ли спасать два вида орангутанов – на Борнео и на Суматре – или достаточно одного?

Впоследствии Дарвин опубликовал несколько работ, где касался тех сюжетов, которые не смог детально разобрать в первой книге: движение планет, влияние одомашнивания на животных и растения, размножение орхидей, выражений эмоций и… происхождение человека.

Он знал, что выдвинутые им гипотезы о происхождении видов животных могут применяться и к человеку, но, похоже, решил выждать некоторое время, прежде чем коснуться этой темы – наиболее болезненной для британского общества той эпохи. В заключении он указывал: «В будущем, я предвижу, откроется еще новое важное поле исследования. Психология будет прочно основана на фундаменте, уже прекрасно заложенном мистером Гербертом Спенсером, а именно на необходимости приобретения каждого умственного качества и способности постепенным путем. Много света будет пролито на происхождение человека и на его историю». Это будущее было уже отнюдь не за горами, потому что в 1871 году Дарвин опубликовал «Происхождение человека и половой отбор».

Уоллес, второй дарвинист

Изложенные Дарвином идеи не произошли из ниоткуда, «трансформационная гипотеза» обсуждалась европейскими натуралистами на протяжении полувека до него. Даже сам концепт естественного отбора уже витал в воздухе, по крайней мере в умах некоторых исследователей.

Альфред Рассел Уоллес (1823–1913), человек еще более скромного происхождения, чем Дарвин, путешествовал в 1854–1862 годах по Амазонии и Малайскому архипелагу, где собрал много коллекций животных. Он не только пропитался идеями «трансформации», но и читал Мальтуса. Размышляя о множестве видов животных, исчезающих в каждом поколении, он задался вопросом: «Почему одни выживают, а другие умирают?». Он не использовал дарвиновскую терминологию, но пришел к тем же самым выводам. Он был крайне признателен старшему коллеге за одновременную публикацию двух текстов.

Вернувшись в Англию, он присоединился к Лайелю и продолжил работать в сфере биогеографии, занимаясь разными темами эволюции, в том числе эволюцией окраски животных. Он опубликовал несколько книг, в частности «Материалы к теории естественного отбора» (1870) и «Место человека во Вселенной» (1903). Всю свою жизнь он был яростным защитником идей Дарвина, но одновременно Уоллеса привлекал и спиритуализм. Он не мог решиться включить человека в общий ход эволюции животного мира. По его мнению, естественный отбор не мог объяснить рождение человеческого духа.

Дарвин, занимающийся дождевым червяком Карикатура из журнала «Панч», 1881

Последняя книга Дарвина, опубликованная в 1881 году, была озаглавлена «Образование почвенного слоя дождевыми червями». Сегодня Дарвин известен как человек, заложивший основы теории эволюции, но прежде всего он был полевым натуралистом, отличным знатоком английской флоры и фауны, обладавшим развитым экологическим сознанием (хотя такого термина в его эпоху, конечно, не существовало). Для него дождевой червь служил важной составляющей животного мира: «Можно сомневаться, много ли существует видов животных, которые в истории мироздания сыграли такую же значимую роль, как эти создания столь незначительной организации».

Чарльз Дарвин умер 19 апреля 1882 года в своем доме в Дауне. Многочисленные друзья выхлопотали, чтобы его похоронили в Вестминстерском аббатстве, как Исаака Ньютона 155 годами ранее. На пути к могиле гроб сопровождала огромная толпа почитателей и представителей элиты.

Глава 2. Совершенно естественный отбор

Теория Дарвина базируется на данной нам реальности – разнообразии животного мира – и на основополагающей гипотезе – естественном отборе. В XIX веке идеи Дарвина вызвали негодование в обществе, но получили признание у большинства натуралистов.

В первую очередь Дарвин стремился понять истоки богатства растительного и животного мира, того, что мы сегодня называем «биоразнообразием». Зачем мир приютил столько отдельных видов? Почему они так различаются в зависимости от континента? И почему они не одинаковые даже на двух островах, разделенных небольшим проливом? После нескольких лет размышлений он пришел к двум основным идеям. С одной стороны, виды развиваются со временем: меняют форму, поведение и порождают новые виды. С другой стороны, существует механизм, управляющий этими трансформациями, механизм, которому Дарвин дал название «естественный отбор».

Воспроизводство, вариации, отбор

Наблюдая за животными, принадлежавшими к одному виду, Дарвин осознал, что они различаются между собой. И первым разрывом с античной традицией стало утверждение, что эти «вариации» суть норма, а не аномалия. В XIX веке значительная доля натуралистов еще полагала, что существуют некие «типы», идеальные модели каждого вида, пусть даже все особи от него чаще всего отдаляются. А для Дарвина почти бесконечный диапазон индивидуальных различий был фундаментальной характеристикой живой природы. Наряду с этим вариации наследовались, по крайней мере частично.

Затем Дарвин обратил внимание на следующий элемент цепочки – воспроизводство. Очевидно, что не всё потомство пары выживает и размножается дальше. В доказательство он приводит в пример слона: «Не будет преувеличением предположить, что он начинает размножаться в 30 лет и продолжает размножение до 90 лет, производя на свет за это время шесть слонят. Если согласиться с этими цифрами, то через пять веков у нас было бы 15 миллионов живых слонов, потомков изначальной пары»[7]7
  В русском переводе «Происхождения видов» как минимум с академического издания 1939 года кочует такой перевод этого фрагмента: «он начинает плодиться, всего вероятнее, в 13-летнем возрасте и плодится до 90 лет, принося за это время не более шести детенышей, а живет до ста лет; если это так, то по истечении 740–750 лет от одной пары получилось бы около 19 миллионов живых слонов». Однако в оригинале у Дарвина именно те цифры, которые приводит автор данной книги, – слон начинает размножаться в 30 лет, и за пять веков получилось бы 15 миллионов живых слонов. Считаем полезным восстановить историческую справедливость. Тем не менее далее мы будем приводить цитаты из «Происхождения видов» по этому изданию: Ч. Дарвин. Сочинения. Т. 3. М.: Изд-во АН СССР, 1939, за исключением оговоренных случаев. – Прим. пер.


[Закрыть]. Мы не знаем, как именно Дарвин пришел к этому числу, но, каков бы ни был метод расчета, мы все равно получаем десятки миллионов толстокожих зверей, которые, разумеется, не смогли бы выжить на своей изначальной территории! А если говорить о насекомых или рыбах, производящих каждый год миллионы яиц и икринок, то не прошло бы и века, как их потомство превзошло бы по количеству число атомов во Вселенной…

Итак, чтобы популяция оставалась стабильной, необходимо, чтобы у каждой пары рождались двое детей, способных к воспроизводству (немного больше из-за холостяков: для нашего вида этот показатель составляет 2,1 ребенка на одну женщину для сохранения стабильности популяции). Если численность не увеличивается, значит, каждое поколение уничтожается примерно полностью. Например, у некоторых рыб значительная часть икринок поедается уже в кладке, а вылупляющиеся мальки – сразу после этого. Наконец, большинство выживших мальков долго не протягивают и погибают еще до наступления возраста размножения. Ту же закономерность мы можем наблюдать и у растений, где большинство зерен засыхают или становятся пищей еще до прорастания.

К этому довольно банальному описанию характеристик природы (вариативность, воспроизводство, смертность) Дарвин добавляет новую, совершенно простую идею, имевшую, однако, богатые последствия. Среди всего потомства, исчезающего в каждом поколении, выжившие оказываются таковыми далеко не случайно, но благодаря своим характеристикам. Он излагает свою гипотезу во введении к «Происхождению видов»: «Так как особей каждого вида рождается гораздо больше, чем может выжить, и так как, следовательно, часто возникает борьба за существование, то из этого вытекает, что всякое существо, которое в сложных и нередко меняющихся условиях его жизни хотя незначительно варьирует в выгодном для него направлении, будет иметь больше шансов выжить и таким образом подвергнется естественному отбору. В силу строгого принципа наследственности отобранная разновидность будет склонна размножаться в своей новой и модифицированной форме».

Другими словами в рамках одной популяции любого вида все особи разные. Какие-то из них, оказавшиеся крупнее или мельче, быстрее, хитрее или способными лучше маскироваться, спасаются от хищников и, главное, получают более легкий доступ к ресурсам в своей среде обитания. Каким-то из них, оказавшимся крупнее или мельче, ярче раскрашенным или лучшим певцам легче удалось найти сексуального партнера. И у некоторых из них по вышеуказанным причинам или просто потому, что они более плодовиты, оказалось больше потомков, передавших далее именно их особенности. За несколько поколений эти особенности станут чаще встречаться в популяции. И напротив, особенности, способствующие более короткой и бедной жизни, со временем встречаются всё реже. В результате физические или поведенческие черты, которые позволили родителям лучше размножиться, имеют больше шансов стать нормой, причем совершенно автоматически, без какого-либо «проекта» по улучшению вида.

Дарвиновская селекция не отбирает особи случайным образом, она направляется, задается условиями жизни этих особей. Теперь, чтобы объяснить, как природа адаптирует животных к их среде обитания, необязательно придумывать сложные механизмы. Всё происходит без малейшего вмешательства извне, простой, но безжалостной сортировкой. Разумеется, всё это только статистика. Но простые тенденции, повторяясь из поколения в поколение, могут привести к значительным модификациям в популяции.

Дарвин называет эту трансформацию видов «наследованием с модификациями». В своей книге он не использует термин «эволюция», хотя его идея и упомянута в последнем предложении книги: «Есть величие в этом воззрении, по которому жизнь с ее различными проявлениями Творец первоначально вдохнул в одну или ограниченное число форм; и между тем как наша планета продолжает вращаться согласно неизменным законам тяготения, из такого простого начала развилось и продолжает развиваться бесконечное число самых прекрасных и самых изумительных форм».

Сопротивление комаров

Чтобы избавиться от неприятностей, доставляемых комарами, в конце 1950-х годов было принято решение распылить инсектициды в болотистых низинах Лангедока. Но вскоре использовавшийся препарат ДДТ потерял силу, насекомые к нему приспособились. Другие химикаты, пришедшие на смену ДДТ, постигла та же участь.

Как объяснить это сопротивление? Можно было бы подумать, что комары, пережившие воздействие ядовитых веществ, индивидуально окрепли и приобрели способность с ними бороться. Однако на самом деле специалисты по освоению прибрежной территории столкнулись с проявлением естественного (или, если хотите, искусственного!) отбора. Не конкретные комары стали устойчивы к химикатам, а вся популяция. Подобно тому как некоторые люди устойчивы к определенным вирусам, так и среди комарья нашлись особи, на кого ДДТ не подействовал. Они были поражены наследственной аномалией, которая случайным образом в виде побочного эффекта давала устойчивость к химикату. И когда все остальные были уничтожены, только эти особи выжили и смогли размножиться. Их недостаток превратился в огромное преимущество. И разумеется, они передавали свою счастливую аномалию потомству. Итог: на смену популяции, уязвимой к инсектициду, пришла устойчивая к нему популяция. Аналогичное явление мы наблюдаем у бактерий, которые «становятся» устойчивыми к антибиотикам.

Отбор подвида комаров, устойчивых к инсектициду

Эта эволюция была спровоцирована изменением окружающей среды – появлением ядовитого вещества. Само по себе оно не сыграло никакой роли в трансформации особей. Они не эволюционировали «в ответ на» действие ДДТ. Некоторые из них были устойчивы к нему еще до всякого контакта с химикатом. Необязательно придумывать, какие химические реакции могли бы вызвать эту трансформацию. Механизм изменения популяции гораздо проще и тривиальнее: неумолимая сортировка на тех, кто умрет, и тех, кто выживет (и сможет впоследствии размножиться).