Текст книги "Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов"

Девка

В античном Константинополе не было более презренной профессии, чем актерская. Так считала публика, жадная до игрищ и развлечений, состязаний колесниц и выступлений актеров. Из этой «позорной среды» происходила Феодора. Ее отец был смотрителем животных в цирке; тем же занимался ее отчим, за которого, овдовев, мать вышла замуж. Девочка родилась ок. 490 г., и ее детство прошло в обществе служителей цирка – иными словами, париев[12]12
  Парья – одна из неприкасаемых каст в Индии. В европейской традиции слово приобрело значение «отверженный», «изгой». – Прим. ред.


[Закрыть]. Во время представлений они теснились по краям огромного стадиона, способного вместить до полутора тысяч человек, рукоплеская участникам забегов и сражений, восхищаясь отвагой акробатов и от души хохоча над комическими сценками. Но когда выступление заканчивалось, те, кто развлекал толпу, снова становились безымянным отрепьем.

Из всех актеров худшее положение было у женщин. Зачастую вступить в законный брак танцовщицы и музыкантши не могли и становились куртизанками. Юная Феодора, дочь акробатки, стала плясуньей, участвовала в представлениях мимов и, возможно, исполняла «стриптиз» – смелые эротические танцы. Занималась ли она проституцией? Прокопий Кесарийский, автор во многом спорной книги о Юстиниане, упорно доказывает, что да, занималась, сгущая краски утверждениями, что Феодора была проституткой самого низкого пошиба. Но стоит ли ему верить?

Прокопий был вхож в имперский дворец, поскольку служил секретарем у самого прославленного из императорских генералов. Он оставил потомкам подробный и точный отчет о военных кампаниях Юстиниана, которым он не уставал восхищаться. Но другая его книга – «Тайная история» – посвящена в первую очередь императорской чете. Прокопий безжалостно обвиняет ее во всех грехах, не гнушаясь преувеличениями и выдумками. Современные историки не скупятся на похвалы военному отчету, блестяще составленному этим очевидцем, восторгаются трудом «О постройках» – там Прокопий перечисляет и описывает главные здания страны – но не считают, что «Тайная история» заслуживает доверия как источник.

Памфлет следует традиции обличающей литературы – это основной его мотив. Сексуальные истории он, возможно, сочинил сам, либо пересказал выдумки мужчин того времени. Получается, что Прокопий сыграл на руку врагам императора, стремившимся приписать тому обвинения потяжелее и скомпрометировать его жену. Для современников Прокопия мир актеров и мир проституток были примерно одним и тем же, а публичный танец женщины мог быть лишь прелюдией к платной любви[13]13
  См.: Прокопий Кесарийский. Тайная история. М., 1993.


[Закрыть].

В глазах византийской верхушки Юстиниан согрешил дважды: женился не на юной девушке из благородной семьи, с хорошим образованием и незапятнанным именем, а на артистке, а потом позволил ей встревать в государственные дела. Феодору считали очень порочной.

Впрочем, хотя в юности Феодора не была пай-девочкой, это никак не помешало ей в дальнейшем. Считается, что, когда будущая басилисса встретила Юстиниана, она успела порвать со своим скандальным актерским окружением, стала жить добродетельной жизнью и зарабатывала прядением шерсти. Отредактированная версия не очень-то красивой реальности. Феодора, напротив, отправилась вслед за кем-то из любовников в Ливию, а затем, спасаясь от преследований, добралась до Египта, потом до Сирии и обосновалась в Антиохии, которая славилась своей ночной жизнью. Там она сошлась с неким танцором и переехала в Константинополь, где ей посчастливилось познакомиться с Юстинианом, и она стала его любовницей. В 521 г. Юстиниану было 39 лет, и будущий император как раз получил консульское звание. В честь этого он устроил на константинопольском ипподроме пышные игры. Юстиниан приходился племянником правившему в тот момент императору Юстину I (518–527 гг.), который усыновил его и пообещал посадить на трон.

Все современники единодушно вспоминают о красоте Феодоры. Даже Прокопию тут нечего было возразить. «Феодора была красива лицом и к тому же исполнена грации, – писал он, – но невысока ростом, бледнолица, однако не совсем белая, но скорее желтовато-бледная; взгляд ее из-под насупленных бровей был грозен». Такой взгляд – а он показан на равеннской мозаике – свидетельствует об уме и силе духа. Феодора была не просто привлекательной. Женщина с характером: она умела остроумно разговаривать, шутить, никогда не лезла за словом в карман[14]14
  Georges Tate, Justinien. L’eupopeue de l’Empire d’Orient, Paris, Fayard, 2004, p. 96. См. также: Guy Gauthier, Justinien. Le rêve impeuriel, Paris, France Empire, 1998.


[Закрыть].

Юстиниан был покорен ею и думал только об одном: о женитьбе. Правящая императрица, супруга Юстина, воспротивилась этому браку, позабыв, что сама в прошлом – солдатская жена и происходит родом из рабов. Но вскоре она умерла, и препятствий к свадьбе больше не было. Юстиниан с легкостью добился принятия нового закона, по которому сенатор имел право жениться на артистке. Ни сенат, ни армия, ни церковь, ни народ ему не возражали, по крайней мере открыто.

Юстин, которому было уже 77 лет, вскоре умер. В последние несколько месяцев его жизни Юстиниан успел подняться до соправителя. После смерти дяди 1 августа 527 г. он стал единственным басилевсом. Но коронацию он принял вместе с Феодорой, объявленной тогда же Августой.

Любовь поднялась над общественными предрассудками. Молодая изящная женщина облачилась в торжественное дворцовое одеяние. Бывшая пария теперь пользовалась всеобщим уважением. Бродячая акробатка стала «политическим животным»[15]15
  Такое описание применительно к человеку впервые использовал в своем трактате «Политика» Аристотель. С греческого термин переводят как «общественное существо» или «политическое животное». – Прим. ред.


[Закрыть].

Императорские почести

Аристократы-сенаторы смирились бы с императрицей скромного происхождения, если бы она играла роль незаметную, и ее не волновала судьба империи. Никто, даже вредный Прокопий, не осудил бы такое поведение. Вступив в брак, Феодора вела себя безупречно. Но из-за роскоши, которой она себя окружила, и почестей, которые супруг велел ей расточать, ее разлюбили в народе. Шептались, что император подарил жене дворец, и она уезжала туда из императорских покоев всякий раз, когда желала подчеркнуть свою независимость. Феодора ревниво относилась к своим прерогативам, переделала этикет и требовала тех же почестей, что полагались императору. Каждый сановник, получивший дворец, должен был отдать земной поклон басилевсу, а затем басилиссе. Раньше целовали лишь пурпурную туфлю императора. Отныне такой же знак уважения следовало оказать императрице. А если она отправлялась в имперские провинции, то ее сопровождала бесчисленная свита. И толпы народа дивились, какие высокие почести получала императрица, как много у нее слуг, и как великолепен ее кортеж.

По воле Юстиниана портреты Феодоры были повсюду, на всех печатях и мозаиках. Правда, украшать ими монеты он не рискнул. Имперским управленцам пришлось принести ей присягу. На всех документах имя Феодоры стояло рядом с именем Юстиниана. В ее честь возводили статуи. Не счесть городов, которые Юстиниан назвал в честь жены и самого себя.

Почему он так почитал ее? Неужели только потому, что любил? Да, Юстиниан любил Феодору. Это очевидно. Но дело еще и в том, что он, усердно трудившийся во славу империи, успел заметить, что у жены талант к государственному управлению, что она способна помочь ему. Юстиниан помнил, как через пять лет после коронации, Феодора спасла ему трон, пошатнувшийся из-за страшного восстания «Ника».

Бежать или остаться?

Первые годы правления супругов прошли мирно. За тем благополучием, в котором жила царственная пара, скрывалась, наверное, неприязнь патрициев к тому, кого они считали выскочкой, женившемся на бедной девушке. Вероятно, трудности в снабжении города, вызванные постоянными засухами, породили возмущение у жителей Константинополя, и без того уставших от налоговых поборов. Но в других районах страны было спокойно. Ничто не предвещало того ужасного мятежа, в ходе которого всего за неделю столицу разграбили, а власть и жизнь басилевса оказались под угрозой.

Все началось на ипподроме – одном из центров общественной жизни – с потасовки «голубых» и «зеленых». Это были не политические партии, как ошибочно думают некоторые, а просто группы, поддерживавшие разные команды наездников. Во время состязаний они так бурно болели за «своих», что спортивные страсти нередко перерастали в мятеж. Бунтовщики не лезли в политику, пока некто вдруг не поднял больной общественный или религиозный вопрос. Потасовка, начавшись на ипподроме, вскоре перекинулась в город. Бились с остервенением, мужчины и женщины, «голубые» с «зелеными», не на жизнь, а на смерть. «Они сражаются, – рассказывал Прокопий, – со своими соперниками, не ведая, из-за чего подвергают себя подобной опасности… Эта вражда к ближним родилась безо всякой причины и останется вечно неутоленной».

В первые дни января 532 г. начались забеги, а вместе с ними – привычные стычки между «голубыми» и «зелеными». Что предприняли стражи порядка? Трех особо ярых зачинщиков арестовали, одного повесили, а двое избежали смерти благодаря оборвавшимся веревкам. Люди запросили пощады. Солдаты отказались и погибли от рук толпы. Насилие порождает насилие. «Голубые» и «зеленые» объединились против власти. И начался бунт.

В следующие дни он не утихал. По всему городу бунтовщики грабили и поджигали дома, церкви, лавки, общественные здания. Никогда раньше мятежники не покушались на императорскую власть. Их лозунгом было «Ника!», что означало «Побеждай!». Обычно так на состязаниях болельщики подбадривали команду. В январе 532 г. слово стало девизом повстанцев, объединившихся против властей. Столпившись у входа во дворец, восставшие требовали разжалования советников. Император уступил, но этот жест бунтовщиков не успокоил. Императорский дворец оказался под угрозой захвата. Юстиниан попытался задействовать армию. Безуспешно. Это только раззадорило мятежников. Константинополь превратился в один большой костер, и ветер все сильнее раздувал пламя. «От города, – писал один из очевидцев, – осталась лишь груда почерневших холмов… Он весь в дыму и золе. Запах гари проникал повсюду, от него не было житья. Городские улицы у тех, кто видел их, вызывали ужас, смешанный с жалостью». Разрушение, смерть, паника. Столица, погрязшая в анархии, была словно охвачена каким-то самоубийственным безумием. Юстиниан укрылся в осаждаемом дворце. Вызванное подкрепление вступило в город поздно и не сумело дойти до центра.

В воскресенье 18 января – мятеж полыхал пять суток – император обратился к народу с ипподрома[16]16
  Большой дворец сообщался с ипподромом при помощи императорской ложи, которая представляла собой просторное помещение под названием кафизма.


[Закрыть], держа в руках евангелие. «Клянусь святым евангелием, – объявил он, – я прощаю вам все ваши преступления, я не арестую ни одного из вас, если вы успокоитесь». В ответ толпа осыпала его бранью: «Ты лжешь, осел! Ты даешь ложную клятву!» Мятежников не получалось утихомирить ни силой, ни убеждениями. Ситуация казалась безвыходной.

Юстиниан, фактически утративший власть, велел своим советникам бежать из города. Бунтовщики угрожали захватить дворец, а сам император рисковал пасть от убийц. И это были не пустые страхи. Некоторые представители знати затеяли заговор, с целью низвергнуть Юстиниана и поставить на его место одного из полководцев, приходившегося племянником покойному Юстину. Императора объявили узурпатором, выбрали вместо него нового правителя и приготовились возвести его на трон. Казалось, для Юстиниана все кончено.

Остаться – означало погибнуть или по меньшей мере попасть в плен. Бежав, император получал шанс найти подкрепление в провинции, чтобы затем попытаться перехватить инициативу. Но полностью быть уверенным в успехе он не мог. В такие моменты сомнения охватывают даже самого решительного правителя. Что делать: остаться на месте, не давая кому-либо оспорить свое право на власть, или бросить трон, спасая жизнь и лелея надежду на реванш? Юстиниан всегда относился к своим обязанностям серьезно и достойно. Он вынашивал грандиозные замыслы: отнять у варваров провинции, отвоеванные в свое время у Римской империи, которую он мечтал восстановить, провести внутренние государственные реформы. В начале правления он начал было административные реформы и создал комиссию, которой поручил привести в порядок действующее законодательство. В результате был разработан свод законов, названный в его честь[17]17
  Кодекс Юстиниана был опубликован в 529 г. Остальные части одноименного Свода – Дигест или Пандект, а также Институций – появились после восстания «Ника».


[Закрыть]. Юстиниан трудился до изнеможения, воздерживался от обычных удовольствий, избегал излишеств и «никогда не спал» – у него были самые возвышенные представления об императорском долге и обязанностях. Но сейчас он колебался.

В конце концов, Юстиниан решился. Он велел погрузить на большой корабль сокровища, с помощью которых он намеревался собрать армию. Капитан получил приказ подготовиться к отплытию. Юстиниан собрался бежать. Но вскоре отказался от этой мысли.

Феодора затею с отъездом не одобрила: императрица сочла такое бегство постыдной политической ошибкой. Покинув столицу, император отказывался от власти, предавал саму суть монархии, которую «установил Господь». Бежать от опасности – позор для басилевса, «наместника Бога на земле», преемника римских императоров. Кроме того, постыдный отъезд отнимал у Юстиниана возможность взять ситуацию в свои руки. Феодора доказывала: император достаточно богат, чтобы собрать войска, каковые утихомирят народ. В соседних морских водах стоит множество верных кораблей, к ним можно обратиться за подкреплением. А бежать, продолжала она, государю негоже. Самой ей было бы невыносимо прожить хоть один день без того, чтобы ее не назвали Августой. Так что императрица призывала остаться во дворце и оказать сопротивление.

Ее доводы поразили императора и его окружение. Перед лицом опасности неприметная, презренная танцовщица превратилась в благородную даму и пробудила в сердцах угасающую смелость. Феодора так сказала мужу: «Тому, кто появился на свет, нельзя не умереть, но тому, кто однажды царствовал, быть беглецом невыносимо… Если ты желаешь спасти себя бегством, василевс, это нетрудно.… Но смотри, чтобы тебе, спасшемуся, не пришлось предпочесть смерть спасению. Мне же нравится древнее изречение, что царская власть – прекрасный саван!» Ее последние слова, достойные лучших античных ораторов, изменили ход событий. Юстиниан решил не уезжать и дать бой.

Дворцовые двери вот-вот должны были рухнуть под ударами мятежников. Но в этот миг верные полководцы Велизарий и Мунд перекрыли все входы и выходы к ипподрому. Бунтовщики оказались в западне. В здание вошли солдаты и, обнажив мечи, безжалостно убили толпу, собравшуюся на арене и ступенях. Говорят, что погибло тридцать тысяч человек. Полководца, которого восставшие выдвинули в императоры, арестовали. Юстиниан собирался помиловать его. Но Феодора отговорила мужа, и несостоявшегося узурпатора казнили.

Получается, что Феодора спасла империю? По меньшей мере она помогла это сделать. Дабы отбить у народа желание бунтовать вновь были устроены жестокие репрессии. А затем следовало восстановить разрушенный город. В пожаре пострадал Софийский собор, и уже через месяц его начали восстанавливать.

Если раньше у супругов были разногласия о том, как надо себя держать, то теперь, пройдя через испытание, они сплотились. Юстиниан осознал, что он может получать помощь и поддержку не только от своих советников, что он не одинок. Его любимая наделена немалым мужеством. Хладнокровие императрицы, ее политическое чутье и уверенность в силах империи вызывали восхищение. И в январе 532 г. Феодора добилась своего: отныне и до самой смерти ее называли Августа.

Подстроенная опала

Многих уже давно раздражало, то каких общественных высот достигла Феодора. Все знали, что хотя сам Юстиниан и наделен могучей волей, он слушался жену, которая вмешивалась в дела страны. Лучшие законники с удовольствием напоминали всем, что в империи женщин не допускают до государственных обязанностей. Как смогла женщина, да еще столь презренного происхождения, привязать к себе басилевса так, что он сделал ее соправительницей империи? Императрица своим происхождением унижала сенаторскую знать, не знавшую, как подсунуть кого-нибудь из своих дочек в императорскую постель, а активное участие Феодоры в государственных делах возмущало абсолютно всех.

У Феодоры всегда хватало врагов. Да и сама она ненавидела многих министров и советников Юстиниана. Императрица убирала с пути тех, кому была не по вкусу ее влиятельность, пребывая в немилости у соперников, отодвигала соперниц. Она покровительствовала только богачам, и ей приписывали преступления, которых она не совершала.

Поговаривали, что Феодора организовала убийство прекрасной Амаласунты, дочери готского царя Теодориха. Но это неправда. Во время трудной войны, которую Амаласунта вела против готской знати, возражавшей против ее политики союзничества с византийским императором, злосчастная правительница попросила убежища в империи. Юстиниан согласился. Феодоре не понравилось, что приехала женщина знатного происхождения, царица, «хороша собой», которая, как все знали, «необыкновенно изобретательна в путях и средствах к достижению желаемого ею». Византийская императрица понимала, насколько мужественна и обаятельна итальянская регентша, поэтому она решила «злоумышлять против той, не останавливаясь и перед ее убийством». И она поручила черное дело послу, отправленному Юстинианом в Равенну.

Скорее всего Феодора действительно заревновала, но как бы не упражнялся в злословии Прокопий, она не убивала слишком красивую царицу. Дело в том, что Амаласунта передумала уезжать в Византию. Она осталась на троне, несмотря на врагов. Много лет спустя, во время другого восстания, ее действительно то ли задушили, то ли утопили. Но убийство совершила не византийская императрица.

Феодора отличалась злопамятностью. Ее жертвой стал Иоанн Каппадокийский, один из министров Юстиниана и префект Востока. У него были все основания пользоваться неприязнью императрицы. Грубый, необразованный, суеверный и развратный сановник слишком уж напоминал ей о той постыдной среде, откуда ей посчастливилось сбежать. Он без зазрения совести хвастался огромным, нечестно нажитым богатством. Пустой нувориш, но хороший слуга империи. Его поразительное знание финансовых вопросов, управленческое чутье и энергию Юстиниан ценил в течение десяти лет и пожаловал Иоанну титул префекта, примерно соответствующий премьер-министру. Когда чиновник в рекордное время приводит государственные финансы в порядок, его надо беречь, а к его мнению стоит прислушиваться. Так Иоанн получил возможность свободно излагать свои взгляды. Он был совершенно лишен светскости, высказывал то, что думал прямо у трона, и всякий раз сообщал о презрении к той, что носила звание императрицы. Феодора тоже не любила его.

Талантливый, но бессовестный Иоанн Каппадокийский постоянно расширял свои полномочия и превратил вверенную ему префектуру в альтернативное государство. Феодора заметила опасность раньше Юстиниана. Среди врагов Каппадокийца поговаривали, что он рвется к императорским почестям. Чтобы избавиться от такого соперника, императрица задумала хитрость.

Иоанн нежно любил свою дочь Евфемию, а та разделяла отцовскую неприязнь к Феодоре. Императрица поручила своей близкой подруге Антонине, супруге полководца Велисария, завоевать доверие девушки и наговорить ей, как она якобы обижена на царствующих супругов. Женщины начали часами поливать грязью Юстиниана и Феодору. Евфимии казалось, что Антонина ненавидит императрицу и ее мужа не меньше, чем она сама. Убежденная в надежности новой подруги, девушка сумела убедить отца, чтобы он тайно пришел к Антонине.

Встреча состоялась в загородной вилле неподалеку от столицы. Неизвестно с какими намерениями, Иоанн согласился на нее. Возможно ли, что он с самого начала помышлял о дворцовом перевороте, о том, чтобы сбросить императора, которому он верой и правдой служил столько лет и который осыпал его милостями? Или он хотел заставить Антонину повторить то, что она говорила против Юстиниана, вывести ее на чистую воду и не позволить интриганке скомпрометировать Евфимию?

Явившись на встречу, Иоанн попал в западню. Феодора спрятала в доме двух доверенных сановников. Что за разговор они подслушали? Точно неизвестно. Зато известно, что они тут же выскочили. Начался бой. Каппадокийцу удалось скрыться, но он, потеряв хладнокровие, совершил ошибку и укрылся в соседнем храме. Бегство и попытка попросить в церкви убежища были позже истолкованы как доказательство вины.

Феодора взяла реванш. Но она прекрасно знала, что, несмотря на то что участие Иоанна в вымышленном заговоре было якобы доказано, она еще не избавилась от врага. Против Каппадокийца не нашлось ни одной серьезной улики, которая заставила бы императора отвернуться от префекта и лишить его полномочий. Иоанн Каппадокийский был не из тех сановников, кого можно арестовывать только из-за одной подозрительной встречи. Его любили в народе, уважали за суровость в отношении богатых налогоплательщиков, а недавняя поездка на Восток прошла триумфально. Поэтому Феодора ужесточила обвинение, вменив Каппадокийцу убийство одного епископа, с которым он был не в ладах. В мае 541 г. Иоанна арестовали, посадили в тюрьму и подвергли пыткам. Как ни странно, его так и не обвинили в измене и потому не приговорили к высшей мере наказания. Префекта выслали в Египет, и он пробыл в заключении около трех лет. Слишком много для невиновного, слишком мало для преступника. Каппадокиец вернулся из изгнания только после смерти Феодоры, но в политике так больше и не участвовал.

На протяжении этой непонятной истории Юстиниан хранил молчание. Долгое время он видел в Иоанне ценного единомышленника и грамотного сановника, но при этом едва терпел его независимый характер. Император боялся и той любви, что к Каппадокийцу питали в народе, и его жадности до власти. Вероятно, Юстиниан тогда предоставил Феодоре полную свободу действий.