Автор книги: Жан-Шарль Бушу
Жанр: Психотерапия и консультирование, Книги по психологии
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
Прежде всего нужно поработать с собой – осознать это влечение. Затем, пожалуй, стоит взять на себя труд поразмышлять о великой ценности тех опор, которыми нам служат наши убеждения, попытаться узнать, откуда они берутся и в чем их истинное предназначение. Первым выводом может стать такой внутренний закон: «Не убий». Уяснив себе его и согласившись с ним, я приму решение не покупать оружия и не убивать тех, кто мне неугоден. Дальше мне придется искать другие способы выпустить напряжение, нагнетаемое влечением к смерти.
Если я захочу поесть мяса, мне придется убить животное или заплатить мяснику, чтобы он сделал это вместо меня. В этом случае речь идет о передаче полномочий. Будь я буддистом-вегетарианцем, я сказал бы, что не стану пользоваться никакими инсектицидами, поскольку отказываюсь убивать живых существ в принципе. Тут каждый должен задуматься и самостоятельно установить границы дозволенного себе.
За одним оборотом кроется другой
Хулиан, член профсоюза, во время сеанса допустил красноречивую оговорку. Объясняя причины вступления в профсоюз, он перечислил случаи несправедливости, которым стал свидетелем, и закончил свое высказывание такой фразой: «И вот поэтому я решил выступить против своих рукородителей».
Присмотримся к его оговорке. Очевидно, что «рукородители» – смесь слов «руководитель» и «родитель». Использованный здесь защитный механизм – замещение. За счет замены объекта и борьбы со своими руководителями Хулиан на самом деле сводил счеты со своими родителями. После окончания терапии он не вышел из профсоюза, однако переключился на борьбу за соблюдение социальных обязанностей.
Профсоюзы, феминизм и многие другие течения и объединения позволяют вести борьбу с социальной несправедливостью и ее губительными эффектами. Но вместе с тем такая деятельность может выступать средством выражения наших внутренних конфликтов, а борцы за правое дело при детальном рассмотрении оказываются подозрительно похожими на «антигероев». Они могут осуждать жестокость к быку на корриде и проецировать свой гнев на тореро, быть расистами по отношению к расистам и т. п.
Психоанализ или иная терапия, выбранная нами, поможет нам упорядочить внутренние конфликты. В итоге наша энергия влечения естественным образом и сообразно нашим социальным ценностям найдет применение в осуществлении наших жизненных планов и созидании общественных благ.
Перверт и его влечения
Первый механизм, к которому прибегает перверт, – отыгрывание вовне. Он не может сдерживать свои влечения, а отыгрывание помогает высвобождать их.
Перверт усвоил закон и понимает, что его действия цензурируются, поэтому для отыгрывания своих влечений ему придется отрицать их причину и диапазон последствий, а в крайнем случае сделать другого виновным в том, в чем на самом деле виноват сам перверт.
Нарциссический перверт проявляет жестокость только в случае крайней патологии, когда его можно отнести к тому типу людей, которых мы называем психопатами.
Психопат использует множество механизмов из арсенала перверта и легко переходит к физическим действиям. В отличие от него хорошо структурированный нарциссический перверт довольно сдержан, ведь свою злобу он перекладывает на других. Такого человека, вне отношений с его жертвой, обычно высоко ценят. Такими людьми часто восхищаются, они умеют хорошо вписаться в окружение, им нет равных в искусстве обольщения.
Отрицание: «бьет – значит любит»
Отрицание – защитный механизм психики, предлагающий отказ от реальности. Последняя может быть как внешней, так и внутренней. Мы увидим, как на фоне боли информация может быть опровергнута, когда утрата воспринимается как невыносимая.
В патологических случаях нарциссизма реальность и страдание, которое она вызывает, могут быть отвергнуты так же, как и последствия действий. Например, изобличенный сексуальный перверт признается, что напал на женщину, но скажет в свое оправдание, что она его соблазнила или на ней была мини-юбка, поэтому он не несет ответственности за свои действия, а виновата она.
Таким же образом жестокий отец по отношению к ребенку может проповедовать принцип «бьет – значит любит», чтобы оправдать свое поведение и отыгрывание вовне через жестокость. Здесь отрицание работает в отношении источника жестокости и последствий вызванных ею действий.
Отрицание отличается от подавления, поскольку подавление – защитный механизм невротика.
Разумеется, подавление позволяет отрицать конфликт, но при этом конфликт вытесняется из сферы сознания и превращается во внутренний или неосознаваемый. В случае Софии, как мы видели раньше, горе от утраты родителей сдвинулось в будущее путем подавления. В случае сексуального перверта или жестокого отца ответственность, в которой может зародиться вина, отрицается, ее нет.
Слишком тяжело слышать
Проведя анализы, лечащий врач Жанны сообщает ей, что у нее рак. Она ему отвечает: «Вы меня успокоили, доктор, я ведь так боялась, что у меня рак». Известие настолько невыносимо для Жанны, что она просто-напросто его игнорирует, как будто оно не прозвучало.
За исключением нескольких не самых распространенных случаев, например фоновой боли, отрицание характерно для психоза и пограничных расстройств. При отрицании конфликт игнорируется, правда безуспешно. Отрицание, в отличие от подавления, антиконфликтно. Перверт прибегает к отрицанию, чтобы уйти от своих обязательств, а также от реальности, созданной его поступками. Поскольку одного отрицания мало, чтобы противостоять «супер-эго», перверт обвиняет другого и проецирует на него то, в чем виноват сам.
Если перверт полностью не подавляет свои желания, то не потому, что не знает закона, а потому, что не в состоянии отложить на потом свои желания. Он не вытерпит ни переноса реализации своих влечений, ни внутреннего конфликта из-за своей виновности, которая вызвала бы отыгрывание вовне, почувствуй он свою ответственность. Для отыгрывания вовне недостаточно обесценить моральные ценности.
Перверту приходится делиться надвое: хороший образ себя он хранит для себя, а плохой проецирует вовне, навязывает его другому, носителю.
Видимость очарования
Магали, жена Франка, рассказывает: «Я замечала, что, когда мы принимали его гостей у нас дома или ходили в гости к ним, Франк был самим очарованием и мы прекрасно проводили время. Один из его друзей даже признался ему, что считает меня очень привлекательной, и добавил: “Она светится от счастья рядом с тобой!” Все было иначе, когда мы встречались с моими друзьями. Каждый раз Франк, пользуясь случаем, устраивал разборки… В целом, как он считал, по моей вине».
Все мы испытываем отрицательные влечения (агрессию или другие чувства), но наши моральные ценности и желаемый образ себя не дают им выходить наружу. Поэтому нам приходится искать для них разные способы отыгрывания.
Разделив свое окружение пополам (его друзья / друзья супруги), Франк бережно относится к «своему кругу», ведет себя в нем хорошо и на присутствии в нем жены зарабатывает себе очки. В ее же кругу он не упустит возможности подмочить ее репутацию и выставить ее виновной. Такое поведение позволяет Франку поддерживать хорошую репутацию среди своих друзей, в кругу которых он останется в случае развода, и высвобождать свои влечения при общении с друзьями Магали, попутно обвиняя ее в этом.
Чтобы прийти в себя после развода, Магали придется разорвать отношения с некоторыми из своих друзей. Франк убедил их, что она сама виновата в своих бедах.
Расщепление и проективная идентификация
Расщепление
Человек разделен в силу своей природы. Один лишь факт наличия бессознательного уже подтверждает этот тезис. Откуда приходят сны? Почему, допустив оговорку или потерпев неудачу, мы совершаем действие, противоположное желаемому? В чем причина симптомов психических и психосоматических расстройств? Откуда берутся вина и моральное страдание? Все эти примеры говорят о существовании логики бессознательного. Но если расщепление может быть «вертикальным» (сознательное/бессознательное), то оно бывает и «горизонтальным» и делит личность надвое, приводя в крайних случаях к диссоциации, как в повести «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». В ней один человек вмещает в себя две не знакомые друг с другом личности. Джекил – положительная личность, а Хайд – отрицательная. Диссоциация личности и шизофрения на ее фоне позволяют Джекилу оставаться хорошим малым, оправдывающим ожидания других. Все плохие влечения вверены Хайду.
Как мы видели раньше, перверт не держит свои влечения подавленными в бессознательном, вместо этого он расщепляет себя надвое. В отношении расщепленного «я» перверт допускает отыгрывание влечения и поддерживает одну часть в здоровом состоянии, что приводит к сосуществованию двух «я» – здорового и нездорового. Нездоровая часть проецируется вовне. Проективная идентификация позволяет перверту высвободить то, что у невротика вызвало бы чувство вины, обвинить в этом другого. И тут жертва снова предстает зачинщиком конфликта.
Измены
Хуан рассказывает: «Андреа изменяла всем своим мужчинам. Она, правда, не скрывала, что и ее мать была нечестна с отцом, уходила из семьи всякий раз, когда заводила новый роман. Однако Андреа соглашалась со мной, что верность – основа союза. Но считала, что я, как все мужчины, склонен к изменам. Однажды она мне заявила: “У нас с тобой ценности расходятся (имея в виду: ты ходишь налево), поэтому будет нормально, если я тебе стану изменять”».
Андреа разделена: одна часть ее «супер-эго» требует верности, другая – противоположных ценностей. Она напускает на себя вид респектабельной дамы, заявляя о своих моральных устоях. А затем приписывает свои недостатки Хуану. Так она наделяет своими ценностями – теми, которые она воспринимает как отрицательные, – партнера путем проективной идентификации, чтобы отыграть их вовне и позволить себе измену (невзирая на полное противоречие с теми ценностями, которые она отстаивала сначала).
Проецируя свои плохие ценности на Хуана, Андреа перекладывает на него ответственность за свои поступки, освобождаясь от нее.
Проективная идентификация
Идентификация – нормальный механизм, обеспечивающий расширение «я» индивидуума. Маленькому ребенку попеременно хочется быть похожим то на папу, то на маму. Он перерастет этот механизм, когда придет время разделения с окружающим миром и интеграции собственных черт характера в качестве своих характеристик. Нарциссический перверт обладает ими, но не хочет смиряться с тем, что унаследовал некоторые родительские черты: он их замечает, но не хочет интегрировать. Чтобы освободиться от напряжения, ему приходится приписывать их другим.
«Проективная идентификация – фантазия, с помощью которой субъект в надежде освободиться от своих влечений, переживаемых как нежелательные, проецирует часть себя на другого, чтобы осудить, заполучить и подчинить себе другого человека»[13]13
Ionescu S., Jacquet M.-M., Lhote C. Les mécanismes de défense. Nathan Université, 1997.
[Закрыть]. Иными словами, перверт обвиняет жертву и возлагает на нее ответственность за то, что происходит с ним. Освободившись от своих влечений, он проецирует на свою жертву свою же вину и, сохраняя притворную добропорядочность, атакует свою жертву.
Проецирование собственных эмоций на другого
Франк, который после развода участвует в воспитании дочери, отводит ее в школу. Там он узнает, что учитель дочери заболел и девочка не может оставаться в школе. Франк тут же звонит своей бывшей жене, матери девочки, и просит ее забрать дочь. Когда та отказывается, ссылаясь на запланированную встречу, Франк говорит ей голосом, полным ненависти: «Ты на меня перекидываешь свою неспособность заниматься нашей дочерью!» Вместо того чтобы самостоятельно решить проблему или признаться, что дочь его тяготит, он приписывает бывшей жене свою неспособность заниматься ребенком и проецирует на нее свой гнев, вызванный отказом в помощи.
Когда Андреа чувствует себя плохо, иногда беспричинно, она звонит Хуану и говорит ему: «Ты дрянь, ты эгоист, ты токсичный…» Обзывая его, она, вероятно, вываливает на него то, что думает о самой себе, будь то отыгрывание вовне или поддержание образа себя, который ей навязали в детстве. Чтобы почувствовать облегчение, Андреа использует механизм проективной идентификации, приписывая партнеру то, что она сама о себе думает, и обесценивает его.
Случай Ванессы: рождение сирены
Ванесса родилась через год после Ванессы, своей старшей сестры, которая умерла сразу после рождения.
Можно себе представить, как родители заботились о малышке: она даже не успевала проголодаться, как источник ее желаний всегда был к ее услугам. Грудным младенцем Ванесса испытывала совсем мало эмоций: удовлетворение от груди, когда она кормилась молоком, или гнев в ответ на отчаяние, когда приходилось требовать такую желанную манну. Гнев? Психоаналитики говорят о ненависти. Действительно, младенец знает, что отсутствие ответа на его требование смерти подобно и его реакция соответствует ужасу, который вызывает у него угроза смерти. А в семье Ванессы прекрасно знали, что такое смерть младенца… Так что, чего бы ни захотела Ванесса, ее желания тут же исполнялись.
Можно себе представить, какую ненависть почувствовала Ванесса в момент отлучения от груди, ведь у нее отняли источник пищи, который она долгое время ощущала частью себя. От нее как будто оторвали кусок. Это событие вскормило в ней лютую ненависть к матери, но вместе с тем позволило осознать свою независимость от нее. Ужас смерти, испытанный младенцем в первые месяцы жизни, преобразовался в очень сильное чувство – страх отвержения.
В итоге, когда Ванесса уже осознавала себя отдельно от матери, лишь ее присутствие рядом дарило девочке ощущение полной защищенности. Единственный фактор, из-за которого Ванесса сдерживала свою ненависть и не обрушивала ее на мать или – еще хуже – не ранила ее. Ненависть превратилась в черту характера, как только девочка в своем развитии перешла от так называемой оральной фазы (период, когда самые важные связи с миром осуществляются ртом) к анальной, на которой, научившись управлять сфинктером, Ванесса могла фантазировать о доминировании над матерью, раздумывая, реагировать ли на желания матери, и одаривая ее в конце концов таким желанным для нее актом испражнения.
Практика: вопрос
Что семья Ванессы подвергала отрицанию?
Часть I. Анализ психологии перверта
Глава 1. Речь: любимое поле битвы нарциссического перверта
Любимое поле битвы, самый мощный инструмент нарциссического перверта… это речь.
Поль-Клод Ракамье
Его красноречие – настоящее оружие. Пожалуй, более страшное, чем физическая сила. Он использует потенциал языка, чтобы поработить своего партнера.
Симона Корфф-Сос, французский психолог-психоаналитик
Он на поражение будет метать словами во всякого, кто едва почует разлом в его идентичности.
Аллан Ксенсе, французский психиатр, психоаналитик
Символизм слов
Моя бабушка называла полицейских hirondelles[14]14
Hirondelles (фр.) – ласточки. Внешним видом эти птицы напоминают французских полицейских – жандармов в черной униформе и черных фуражках. Прим. пер. с фр.
[Закрыть]. Когда в разговоре со мной она упоминала ласточек, я должен был понимать, что речь идет о жандармах. Мы прибегаем к двусмысленности в разных целях. Она может быть обусловлена культурой: в Северной Африке молодых девушек сравнивают с газелями, во французских деревнях помощников полиции именуют pervenche[15]15
Pervenche (фр.) – барвинок, растение с сине-лиловыми цветами, растущее в тенистых местах. Униформу такого же цвета носят помощники полиции, не полицейские в прямом смысле слова: муниципалитеты нанимают их, чтобы те выписывали штрафы. Прим. пер. с фр.
[Закрыть]. В случае моей бабушки за двусмысленностью могла таиться боязнь униформ. Это и понятно, ведь она, уроженка северо-востока Франции, пережила две мировые войны[16]16
Одна из задач психоаналитика – уловить в сказанном дополнительные смыслы и, если они есть, обратить внимание пациента на важные для него проблемы. Прим. авт.
[Закрыть]. Юмористы используют игру слов, чтобы рассмешить нас, преподаватели и философы – чтобы заставить задуматься. Поэты играют со словами, чтобы впечатлить.
Нарциссический перверт беззастенчиво эксплуатирует двусмысленность слов и парадоксы, которые она создает. Они помогают ему покорить жертву, удержать ее и обесценить, поэтому двусмысленность для него – еще и источник удовольствия.
Je t’aime, moi non plus[17]17
Je t’aime, moi non plus (фр.) – «Я тебя люблю, я тоже нет». Название знаменитой песни Сержа Гензбура, впервые исполненной в дуэте с Джейн Биркин. Прим. пер. с фр.
[Закрыть]Хуан вспоминает: «Когда я собирался уйти от нее, она страстно признавалась мне в любви. Когда я соглашался остаться, она говорила мне, что я нехороший человек. Долгое время я сомневался в ее признаниях. Правду ли она говорила, утверждая, что любит меня? В итоге я пришел к выводу, что ее уверения были наживкой, с помощью которой она помыкала мной или мучила меня – по настроению. Она постоянно испытывала свое могущество надо мной».
Функция речи
Первая функция слова – обозначение. Когда мы обращаемся к ребенку, который еще не усвоил символику слова, мы помещаем его в позицию субъекта. В то же время ребенок назван и обозначен словом взрослого. Следовательно, слово обладает свойством структурировать, потому что оно позволяет ребенку отделиться от предметов, от всего прочего и выйти из неразберихи сознания. Позже, когда ребенок познает символизм слов, они превратятся для него в носитель закона. Запрет инцеста – символ, который позволяет субъекту найти свое место, поскольку обозначает раздел и различение поколений. Если это так, то символ – слово жизни, потому что позволяет индивидуумам возникать и развиваться правильным образом. Но если этот символ используется для устранения различения, создания путаницы или разрешения на инцест (мы вернемся к этому позже), то это слово – слово смерти, потому что оно не дает возникнуть ни индивидууму, ни его телесным, ни психическим границам, необходимым для зарождения влечения к жизни.
Речь как передача информации
Предназначение речи состоит в передаче информации. Порой она вызывает такой эффект, за который адресант не может нести ответственность. Например, известие о чьей-то смерти, несомненно, вызовет горе у адресата, но понятно, что человек, сообщивший скорбную весть, не виноват в вызванном ею чувстве.
Теперь поговорим о перверсии функции и намерения адресанта. Для чего мы произносим слова? Чтобы передать информацию или чтобы добиться нужной реакции адресата, смутить его, ранить или взять под контроль его поведение?
Сильвия, воспитательница детского сада, советует, обращаясь к младенцам и маленьким детям, стараться разграничивать перспективы «я» и «ты». Вместо «давай сделаем пи-пи» лучше сказать «давай-ка сделай пи-пи». Также «я» предпочтительнее, чем «мама», например, во фразе «я тебе кое-что приготовила» вместо «мама кое-что тебе приготовила».
Бесконечная история
Андреа сообщает Хуану, что их роман подошел к концу: «Посмотри мне в глаза, между нами все кончено…» Хуана словно ударили под дых. Он покидает дом любимой с разбитым сердцем. На следующий день Андреа звонит Хуану: «Почему же ты ушел? Ты бросил меня вместо того, чтобы бороться за меня. Если ты готов потерять меня, то ты не стоишь моего внимания». Для Андреа слова служат не средством передачи информации, а инструментом провокации, мучения и манипуляции партнером. Она играет с собственным страхом отвержения, перекладывает его на Хуана; он берет на себя роль носителя угрозы, а вместе с тем ответственность и вину за разрыв, что позволяет Андреа разыграть роль жертвы и избежать чувства вины, вызванного хаосом, который она внесла в отношения.
Ревнивец-изменник
Порой у Франка случаются припадки ревности. Магали вспоминает: «Однажды мы стояли у кассы кинотеатра, и он заметил, как мне улыбнулся какой-то мужчина. Он больно толкнул меня локтем в бок, посчитав меня распутной, и сказал, что я из кожи вон лезу, чтобы на меня глазели все вокруг. Спустя год он ушел от меня к другой женщине, с которой тайком изменял мне некоторое время. Перед уходом он выложил мне все гадости, которые думал обо мне, но не решался высказать, пока мы были вместе».
Франку игра со словами дает ощутимое преимущество: манипуляция, доминирование и проективная идентификация позволяют ему высвобождать свои страхи, вручать их жене и делать из нее виновницу и средоточие своих бед, проистекающих из нежелательного образа себя. Так что плохая она, а не он. Кроме того, атакуя жену, он высвобождает свои влечения, а называя ее распутной, он оправдывает отыгрывание вовне (а далее и измену) через агрессию.
Франк чувствует, что он нехороший человек, но исправлению себя предпочитает унижение супруги. Он сбрасывает свое напряжение за счет передачи его жене.
Парадоксы в общении[18]18
Watzlawick P., Weakland J., Fisch R. Change: Principles of problem formation and problem resolution. New York: Norton, 1974.
[Закрыть]
Отклонения от смысла
А вот загадка с подвохом: о чем ты не можешь перестать думать, не имея возможности не думать ни о чем? Отгадка: ловушка парадокса.
Поль-Клод Ракамье
С помощью смысловых парадоксов перверт дезориентирует жертву, завлекает ее в лабиринт противоречивых суждений, чтобы та не смогла отстраниться от него, трезво взглянуть на ситуацию и дать ему здоровый отпор. Вот пример парадоксального утверждения: «Все, что я говорю, ложь. Если я скажу, что это правда, то солгу. Если это ложь, то выходит, что я говорю правду».
Общение, основанное на смысловых парадоксах, изучалось американскими учеными Грегори Бейтсоном (1956), Джоном Уиклендом и Дональдом Джексоном (1960), Полом Вацлавиком (1967), а позже психоаналитиками Гарольдом Сирлем[19]19
Searles H. F. The Effort to Drive the Other Person Crazy // British Journal of Medical Psychology. 1959. Vol. XXXII. Pp. 1–18.
[Закрыть] и Полем-Клодом Ракамье[20]20
Racamier P.-C. Les schizophrénes. Payot, 2001.
[Закрыть].
Противоречивые сообщения
Хуан рассказывает: «Она говорила мне: “Мне нравится твое содержание, но не оболочка”. Когда я уходил от нее, то, похоже, лишал ее того, что она, казалось, любила. Когда возвращался, то нравился ей, каким был, если верить ее словам. Все, что я говорил или делал, она понимала с точностью до наоборот. Когда встречался с друзьями, то непременно ей изменял. Когда рассказывал анекдот, то чтобы посмеяться над ней. В итоге я стал очень осторожен в высказываниях. Тогда она начала критиковать меня: “Ты не настоящий. Будь настоящим!” Спустя некоторое время после того, как мы расстались, мы встретились снова. Она заявила: “Я тебя люблю, но мне с тобой было плохо, я все время хотела тебя бросить”. Когда я убедил ее, что это я пытался уйти от нее, а она меня удерживала, она ответила: “Я неслась к тебе сюда со скоростью под 200 километров в час, чтобы спасти хоть что-то в отношениях…” В итоге в двух предложениях она мне сказала: “Я тебя люблю, но мне с тобой плохо… Я хотела тебя бросить, чтобы спасти хоть что-то…” К счастью, благодаря дистанции, которая успела вырасти между нами, я догадался о ее токсичных намерениях».
Парадоксальное требование
Однажды я ждал прихода сына, но подруга позвонила и сказала: «Мне хотелось бы встретиться с тобой сегодня вечером…» Я не осмелился отказать ей и объяснить, что хотел бы провести время с сыном, поэтому ответил так: «У меня в гостях сын, но, если хочешь, я могу отвезти его к матери, и тогда мы сможем встретиться». Я поставил ее в затруднительное положение. Или она говорит: «Ладно, побудь с сыном», или предлагает всем нам вместе провести вечер у меня дома. Я предъявил ей требование с подвохом: что бы она ни выбрала, ее решение будет неудачным.
Парадокс отнимает возможность действовать, думать, чувствовать и адекватно воспринимать действительность. Парадоксальные требования затрудняют правильную оценку ситуации. Следуя им, субъект – их мишень – понемногу теряет ощущение реальности. Все мы время от времени прибегаем к парадоксальным требованиям. Разница между нарциссическим первертом и невротиком (нормальным человеком) заключается в том, что последний не использует парадоксы в качестве орудия обесценивания других или для проекции своих страхов. Неперверсивная личность, осознав разрушительный потенциал своего высказывания, сменит пластинку (извинится, объяснит, растолкует, признает вину).
Парадоксальное требование (продолжение)
Через час я перезвонил подруге и сказал: «Знаешь, мы сегодня не сможем увидеться, потому что я сижу с маленьким сыном и, думаю, лучше проведу вечер с ним. Ты ни в чем не виновата».
Поступив так, я освободил подругу от ответственности, которую взвалил на нее. Я вел себя как маленький ребенок, который не решается сказать «нет» и хочет, чтобы за него это сделал другой.
Кирилл не знает, как поступить
Пятилетний Кирилл приходит в гости к бабушке и дедушке. Из-за страха перед дедушкой он не может вымолвить ни слова. Дедушка в возмущении кричит: «Иди-ка сюда и поцелуй меня в щеку как следует!»
Слова говорят: «Давай обменяемся нежностями», но тон свидетельствует о злости. Мальчик в тупике. Если он откажется поцеловать дедушку в щеку, то, получается, он плохой внук и виноват в том, что дедушка разозлился. Если согласится, то подвергнет себя опасности. Любой сценарий плохой. Чему доверять – своим ощущениям или словам дедушки? Подчиниться он может, лишь проигнорировав реальность.
Будто вросший в землю Кирилл повинуется приказу дедушки.
Хотя Кирилл уже умеет управлять сфинктером, каждый раз, когда он остается ночевать у бабушки и дедушки, с ним, как с совсем маленьким, приключается энурез.
Для Поля-Клода Ракамье «парадоксальные требования искажают рациональное взаимодействие; такие отношения и восхищают, и парализуют». Агрессор как будто говорит: «Выбирай между своим “я” и мною»[21]21
Racamier P.-C. Les schizophrénes. Payot, 2001.
[Закрыть].
Парадоксальными требованиями перверт ослабляет «я» своей жертвы, которая из-за него уже потеряла чувство реальности. Далее через обесценивание и проекции агрессор сгружает свои внутренние конфликты на нее, тем самым избегая депрессии. Парадокс для него также становится объектом удовольствия и всемогущества. Перверт получает эротическое удовольствие от действия своих защитных механизмов; иными словами, он наслаждается манипулированием. Жертва полностью дезориентирована, а агрессор прекрасно знает ее уязвимые места. Чем чаще перверт обесценивает жертву, тем ему радостнее; чем чаще загоняет ее в ловушку парадокса, тем он сильнее.
Удовольствия до издевательства
Габриель, друг Ванессы, историю которого мы узнаем по ходу изложения, вспоминает: «Ванесса рассказывала мне, как объявила своему первому мужу о разводе: “Мы ехали по автобану, возвращались домой от друзей, с которыми провели прекрасный вечер. На заправке я сказала ему: “Я ухожу к другому”. Он побледнел, как мертвец”».
Габриель заметил, что Ванесса рассказывала это со странным удовольствием, и спросил ее: «Тебе была приятна его реакция?» Она ответила: «Да. А как ты догадался?»
Искажение обстоятельств: создание и использование контекста
Перверт искажает не только смысл слов, но и суть обстоятельств. Он играет с элементами внешнего мира, чтобы манипулировать окружением. Чтобы оправдать отыгрывание вовне и обесценивание, он может выдумать новый или использовать существующий контекст, в котором он будет казаться достойным человеком, выступать жертвой или нравоучителем. Иными словами, он создает обстоятельства, из-за которых сможет упрекать жертву.
Великий манипулятор
Сантьяго – владелец оранжереи. Он наблюдает за тем, как работает новая сотрудница Стелла, и обращает ее внимание на то, что горшки с тенелюбивым бамбуком стоят на ярком свету. Стелла чувствует ответственность за растения и переставляет горшки, а они очень тяжелые. На следующий день она жалуется на сильную боль в спине, на что Сантьяго ей отвечает: «Ты ни на что не годишься. Я вчера следил за тобой, ты все делаешь неправильно. Неудивительно, что у тебя спина болит».
Сантьяго наблюдал за Стеллой и, вместо того чтобы помочь ей, допустил травму. Иными словами, вместо того чтобы похвалить ее за ответственное отношение к работе, он говорит ей: «Ты ни на что не годишься…» Сантьяго отдает приказания, а затем использует контекст, чтобы обесценивать сотрудниц.
Вскоре после расставания с Хуаном Андреа записывается на курсы актерского мастерства, которые посещает ее бывший партнер, пытаясь в кругу друзей восстановиться после токсичных отношений. На занятиях Андреа флиртует со всеми мужчинами на виду у Хуана, чтобы прилюдно унизить его. Хуан злится, и она обращается к присутствующим: «Посмотрите, кто из нас двоих не в себе?» Андреа создала, настроила обстоятельства так, чтобы скомпрометировать Хуана и заставить его взорваться на публике. К счастью, большинство друзей Хуана не видят смысла ввязываться в игру, затеянную Андреа, и не ведутся на ее уловки, прямо заявляя ей об этом.
Когда в коллектив приходит перверт, нередко группу охватывает перверсия, и она распадается на две части. По центру сообщества проходит разлом, и мы наблюдаем в нем перверсии, которые исходно были присущи перверту и которые он сумел навязать окружению путем манипуляций над податливыми членами коллектива.
Ванесса: шило на мыло
Ванесса едва оправилась от первой нарциссической травмы – отлучения от груди. И разумеется, как только она научилась узнавать себя в зеркале, то поняла, что имеет неограниченную власть над родителями, что ей достаточно улыбнуться или скорчить гримасу, чтобы те льнули к ней. Она находилась в центре семейного внимания. Ванесса была королевой с настолько высоко задранной головой, что не увидела, когда живот матери округлился. Через девять месяцев родился второй ребенок, и мир Ванессы снова рухнул.
В мгновение ока все внимание сместилось с нее на маленькое существо. И оно, как ей станет ясно позже, обладало тем, чем, вероятно, и объяснялось исчезновение интереса к ней со стороны родителей. К ненависти от отлучения от груди прибавилась боль утраты нарциссического «фаллоса» и горечь от отсутствия у нее той штучки, которая, по ее мнению, была источником интереса родителей к малышу.
Ванесса возненавидела мать. Однако из-за импульсов, страха отвержения и чувства вины ей оказалось намного выгоднее направить ненависть на маленького брата, виновного в ее несчастье, а любовь – на отца. Ванесса думала, что отец остался в одиночестве по вине ребенка и ее матери, ушедшей с головой в заботы о новорожденном.
Спустя тридцать лет, когда ее брат – на тот момент новоиспеченный отец – попал в аварию, в которой сам не пострадал, но потерял сына, Ванесса испытала сильнейшее чувство вины: «Я так его ненавидела, что в конце концов с ним случилось несчастье…»
Всю свою жизнь Ванесса пребывала в плену магического мышления первых мгновений своей жизни, будто бы ей достаточно было усилия мысли, чтобы ее желания исполнились.
Практика: вопрос
Магическое мышление – один из распространенных признаков нарциссических патологий. В чем истоки магического мышления Ванессы?
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
