Текст книги "Счастье по-житейски. Уютные рассказы для чтения за чашечкой чая"

Путевка

– Ну, мам! Андрюшку-то куда? Мы же хотели…

– Я знаю, сын. Извини, но… Я не могу.

Светлана Матвеевна повесила трубку телефона и подумала, что правда не может. Нет. Надо отказаться. Так не годится. Не по-человечески как-то получается. Или как? Ох, если бы жив был муж, он бы помог, посоветовал, как быть. А она одна. Совсем одна. И никому до нее нет дела, даже собственным детям.

– Надевай варежки, пойдем снежок копать!

– А я уже покопал сегодня немножко! – похвалился Андрюша. – Бабушка, а когда Новый год наступит?

– Скоро, дорогой, скоро, – отвечала Светлана Матвеевна, – ведерко бери и пойдем!

Было раннее субботнее утро. Светлана Матвеевна планировала сегодня выспаться, потом неспешно встать, посидеть, поджав под себя ноги, в любимом кресле с чашечкой кофе, почитать книгу или посмотреть телевизор. Потом надо было бы убрать. На неделе некогда. После работы, что называется, ноги гудят и хочется только отдохнуть, не до уборки. А еще сготовить что-то надо. Хоть и для себя одной, а все же приходится. Никак Светлана Матвеевна не могла привыкнуть готовить меньше. Мужа уже три года, как не стало, а она все не привыкнет. Хотя одной ей побыть-то редко случалось. Как сегодня.

Звонок в домофон вытащил Светлану Матвеевну из теплой кровати в восемь утра.

– Бабушка! Это мы! – услышала она в трубке детский голосок.

Сын с внуком вошли в прихожую, наполнив ее запахом морозного утра.

– Привет, мам! – чмокнув Светлану Матвеевну в щеку, произнес сын. – Мы с Динкой сегодня с утра прямо решили поехать, чего ждать? Раньше уедем, раньше приедем, вот. Кстати, Андрюшка не завтракал еще. Ты покормишь его, ладно? Все. Пока. Завтра заеду, заберу его. Часикам к восьми.

Светлана Матвеевна застыла, держа в руках свой домашний халат, который так и не успела накинуть, после того как вылезла из уютной постели, разбуженная звонком домофона. Когда за сыном захлопнулась дверь, она растерянно оглянулась.

Трехлетний внук Андрюша сидел на полу и, сосредоточенно сопя, пытался снять свои зимние сапожки, рядом стояла сумка, которую принес сын. В ней виднелись вещи Андрюши: сменные футболочки и колготки, а также его любимый плюшевый мишка и пара детских книжек…

Она взяла в руки свой смартфон. Семь пропущенных вызовов. От сына. Понятно. Она так устала, что спала без задних ног и не слышала звонков. Хотя, что бы это изменило? С некоторых пор сын стал так делать. Сваливался как снег на голову в выходной. Ясное дело. Они молодые, им погулять хочется, отдохнуть в выходные дни, вот и привозят внука.

Прямо сразу, как только он родился, так и стали его привозить. Пришлось Светлане Матвеевне вспоминать, как пеленать, как кормить и укладывать малышей спать. Дина, супруга сына, не кормила грудью. Пропало молоко, почти сразу. Неизвестно почему. И пришлось переводить его на смесь. Сама она была очень нервная и чувствительная особа. Если не выспится, то всем в доме караул наступал, поэтому ночами сыном занимался Леня, сын Светланы Матвеевны. Качал, менял памперсы, кормил из бутылочки. И утром супруге тоже надо было давать выспаться. Хотя бы по выходным. Поэтому чуть свет Леня отправлялся с сыном на прогулку. А там и до бабушки недалеко. Всего две остановки на автобусе. Вот и устраивали сюрпризы Светлане Матвеевне. А той вроде и отказаться неудобно. Не по-людски как-то… Внук родной, да и любит она его, но…

После выходных она приходила на работу совсем не отдохнувшей. Женщина работала в регистратуре ведомственной поликлиники. Целый день вереница посетителей, куча бумаг, заявления, оформления, звонки… Иногда приходилось бегать весь день. У невыспавшейся Светланы Матвеевны, бывало, все плыло перед глазами, но она стойко терпела. Что она за бабушка такая, если внука родного будет выгонять! И как это вообще можно представить? Вот прямо взять и выставить за дверь? Бабушки другой у них не было, помогать надо – решила для себя Светлана Матвеевна. Да и дети растут быстро. Скоро в садик пойдет, там полегче будет, сами справятся.

Но и через некоторое время ничего не изменилось. Андрюша по-прежнему проводил у бабушки все выходные. С раннего утра субботы до вечера воскресенья, а иногда и с вечера пятницы.

– Так тебе и повеселей, правда, мам? – говорил Леня. – Одной-то, поди, тоска берет сидеть в четырех стенах…

– Да уж, – отвечала Светлана Матвеевна. – Скоро еще веселей будет. Марине вот-вот рожать.

Марина – это сестра Лени, младшая дочь Светланы Матвеевны. Она тоже, выйдя замуж, жила недалеко от матери. На электричке можно было доехать за десять минут.

– Спасибо, мамуль! Ты самая лучшая! Смотри, у тебя теперь настоящий детский сад! – улыбалась дочь Марина, завозя в прихожую коляску с дочкой. – А малышка-то на бабушку похожа становится, гляди, глаза какие! Твои!

Внуков стало двое. Вся квартира Светланы Матвеевны заполнилась баночками с детским питанием, упаковками памперсов, пирамидками, детскими книжками и еще многими милыми вещами, которые сопровождают малышей. Андрюша уже подрос и поэтому он больше времени проводил, играя с машинками, тогда как четырехмесячная внучка не слезала с рук.

Дочери хотелось помочь. Бедная девочка! Муж у нее совсем не помощник. Работает на двух работах по графику «сутки-трое» и ночует дома только раз в два дня…

– Баю-баюшки, баю, не ложися на краю. Придет серенький волчок и утащит за бочок, – тихонько напевала Светлана Матвеевна.

Она носила на руках внучку Лизочку уже час. Та все плакала и никак не могла уснуть. Андрюша прошлепал босыми ногами в темную комнату.

– Бабушка, мне не спится, я кушать хочу!

– Тише, тише, дорогой, – прошептала Светлана Матвеевна, укладывая засопевшую наконец внучку на кровать. – Пойдем на кухню, я налью тебе молочка.

После того, как внуки наконец улеглись, она не заметила, как уснула сидя на кухонном стульчике, прислонившись к холодильнику. Как и когда она туда села, женщина не помнила. Просто открыла глаза, а уже утро. Лизочка разоспалась, правда, вся раскрылась. А Андрюша, который спал на раскладном кресле в соседней комнате, наоборот, весь закрутился в одеяло, правда, из-под него все же торчали две розовые пяточки…

Светлана Матвеевна без сил опустилась на кровать, в надежде еще хоть немножечко подремать. «Скоро отпуск, скоро отпуск», – на грани сна и яви крутилось в голове у женщины. «Однако, что он изменит, – грустно подумала Светлана Матвеевна, – вообще на весь месяц привезут детей… Нельзя раскисать… Надо помогать… Это мои внуки, мои дети… Нельзя… Надо витаминов каких-нибудь попить…» Светлана Матвеевна начала проваливаться в сон.

Внучка засопела, заворочалась и заплакала. Проснулась. Нужно было ее покормить и переодеть. Светлана Матвеевна с трудом разлепила веки и поднялась с кровати.

Начинался новый день…

– Светлана Матвеевна! Будете брать путевку в санаторий? От профсоюза. Это же дешево выходит! Вы подумайте, у вас отпуск как раз совпадает.

– Нет! – Светлана Матвеевна отвлеклась от заполнения бумаг и посмотрела на коллегу. – Надя, шутишь? Какая путевка? Я не могу.

«Или могу?..» – вдруг подумала женщина, а потом решительно тряхнула головой и сказала:

– Надя, погоди. Я беру. Я беру путевку.

– Ну, вот и отлично! – повеселела Надежда. – Тогда идите сейчас поставьте вот тут печать, потом…

Дочь растерялась:

– Мам, я так не смогу, без отдыха совсем… Ты же знаешь, Сережка на работе все время, так хоть в выходные я отдыхала, может, передумаешь с путевкой-то? Я думала, в отпуске как раз на недельку тебе Лизочку оставить. Сережка, может, отпуск возьмет и мы съездим куда-нибудь… А теперь…

– Ну, извини, дорогая, – наигранно грустно произнесла Светлана Матвеевна, – не только тебе нужен отпуск и Сережке твоему. Знаешь, я без отдыха тоже не могу. Вы думали, я двужильная? Сколько можно – то?

Марина странно посмотрела на мать и ничего не сказала. Ушла. Зато потом позвонил сын.

– Мам, мне Маринка рассказала про твой отпуск… Странно, что ты решила ехать. Ты же никогда не любила санатории. А Андрюшку куда теперь? Может, не поедешь?

Светлана Матвеевна в душе испытывала сильное смятение. Никогда она еще не выражала свои желания столь сильно. И никогда не защищала их так яростно.

– Нет, Леня. Это решено. Я еду, – ответила она сыну и пошла собирать чемодан.

Настроение было великолепным. Светлана Матвеевна мечтала о предстоящем отдыхе. Как хорошо, что она решила отправиться в санаторий! Никогда она больше не позволит на себе «ездить». Все. Хватит. Сначала отдых, а потом другая жизнь.

«Поставлю условия. Пусть как хотят, приспосабливаются, – размышляла Светлана Матвеевна, – мне тоже нужен отдых. На меня им совершенно наплевать. Вот попробуют месячишко без меня, покрутятся, а там, глядишь, и привыкнут…»

Бабуля

Никита ехал в пригородной электричке. Он недавно вышел на свободу из заключения, куда попал совершенно по глупости. Однако глупость эта стоила очень дорого. Все. Никита решил никогда больше не иметь проблем с законом. Хватит. Накушался.

Давно это было… Столько всего переосмыслено, столько понято… И бабуля… Он так мечтал приехать и обнять ее, прижаться к теплой родной щеке! Сколько раз, засыпая на неудобной казенной койке, он видел этот сон про то, как обнимает бабулю. А она плачет от радости и гладит его по голове, как маленького… Но. Не суждено. Нет больше бабушки. Не дождалась. А кроме нее, у Никиты никого не было на всем белом свете. Сейчас одиночество очень остро ощущалось, да и года идут, все по-другому кажется… Тогда он был совсем еще молодым, глупым юнцом. Вот и не хватило мозгов. Попал по глупости…

А бабушка старалась, растила его одна, родителей-то не было. Ехали они как-то на машине, да авария случилась, вот и остался Никита сиротой в три года. Бабушка заменила ему родителей. Тянула, старалась как могла. Но Никита не понимал тогда, расстраивал, бывало, ее. Часто озорничал, баловался. Хоть он и был добрым мальчиком, но хулиганистым. Вот и привела его кривая дорожка не туда. Горевала бабушка, да что сделаешь. На последние деньги адвоката наняла, но не свезло.

Была еще одна бабуля, которая горевала о нем: старенькая баба Настя, и она ему никто, чужая бабушка. Соседка.

Двор у них был уютный, маленький. Посередине дерево стояло, липа раскидистая, напротив дома – сараи. А около сарая у бабы Насти скамеечка была. Вот она там целыми днями и сидела, когда погода хорошая. Ходила она плохо, с палочкой. Доковыляет потихоньку и сидит на солнышке, смотрит, как соседские ребятишки играют, улыбается. И Никитка там, когда маленький был, тоже играл с мальчишками. И в машинки, и в догонялки бегали. Потом, когда подрос, годам к десяти, баба Настя его стала просить сбегать иногда в магазин за хлебом или молоком. Никита бегал. Ему нравилось помогать.

Однажды старушка, как обычно, сидела на своей скамеечке и любовалась на ребят, а потом подозвала Никиту к себе. Он подошел. Думал, что опять ему бабушка поручение даст, а она полезла в карман своего халата и достала серенький кусочек сахара. Обмахнула с него мусоринки и, улыбаясь, протянула Никите:

– На тебе конфетку! Бери.

Никита, конечно, понимал, что это никакая не конфетка, а обычный сахар, но обижать бабушку не хотелось и он, поблагодарив, взял.

После этого побежал обратно к мальчишкам, которые с любопытством наблюдали за ним. И бабушка тоже смотрела на ребят со своей лавочки. А те давай смеяться над Никиткой. Что, мол, чем старуха-то тебя угостила? Конфеткой? Какая же эта конфета? Сахар простой, даже не монпансье! Может, это вообще соль, а не сахар! Ха-ха!

Никита посмотрел на сгорбленную фигурку бабы Насти, которая сидела, положив обе руки на свою палочку.

– Вовсе нет! Это очень даже взаправдашняя конфета, сам ее съем и вам не дам! – выпалил Никита и быстро сунул кусок сахара в рот.

Мальчишки раскрыли рты, а баба Настя улыбнулась.

Бабушка ему потом рассказывала, что у бабы Насти крошечная пенсия, мужа у нее давно нет, детей тоже, помочь некому и ей очень тяжело, потому и кусочек сахара для нее, что конфета, вот и угостила она Никиту по-своему. А мальчик тогда подумал, что правильно сделал, что взял угощение и не обидел бабушку. Своих внуков у нее не было, вот она и полюбила Никитку. И горевала о нем, когда попал он в заключение. И тоже не дождалась, ведь к тому времени она уже совсем состарилась…

…Время было обеденное, и вагон электрички был почти пустым. Немногочисленные пассажиры угрюмо сидели на мягких сидениях. Одни уткнулись в свои смартфоны, а другие равнодушно смотрели в окошко на мелькающие заснеженные деревья. Светило мартовское солнце, синицы перелетали с ветки на ветку и пели весеннюю песню.

Никита вспомнил, как бабушка всегда говорила, что синица «поет весну», значит, очень скоро наступит тепло, значит, пережили долгую студеную зиму, и потому все радуются.

И Никита радовался. С тех пор, как вышел он на свободу, все никак не мог на нее, на свободу эту, нарадоваться. И на красоту. И правда, почему люди сидят и не замечают ничего вокруг? Небо голубое, снег искрится на солнце, птички поют, щебечут. И свобода! Именно ее он научился теперь ценить особенно сильно…

– Добрые люди! Извините меня, что я к вам обращаюся, да больше идти мне некуда, пенсия у меня маленькая, да и ту украли. Как жить? Помогите, ради Господа Бога, кто сколько может, пожалуйста… – в вагон зашла старушка. Она была сильно сгорбленная, а в руке несла холщовую сумку.

Никита бросил бабушке несколько десятирублевых монет. Другие пассажиры не обратили на нее внимания. Он их не осуждал. Сейчас люди не доверяют никому. Всякое бывает. И попрошайничество иногда является для кого-то бизнесом.

Никита опять вспомнил бабушку. Она ему всегда говорила, что добрый человек делает доброе дело не для кого-то, а для себя. Ему самому хорошо станет, если он кому-то поможет. Так устроены добрые люди. А злые, если и воспользуются его добротой, то потом им зачтется. «Но это уже не нашего ума дела, – строго поясняла бабуля. – Тут высшие силы работают».

А Никитка все спрашивал, как, мол, работают? Записывают в особый блокнотик, а потом наказывают? «Нет, – улыбалась бабушка, – про то нам неведомо, но отвечать всякому за свои дела придется, это уж точно».

И бабуля всегда всем помогала и Никиту приучила помогать обездоленным.

А он, как освободился, сразу работу нашел, повезло. Грузчиком в магазин взяли. Правда, смотрели на Никиту там косо, да и Бог с ними, лишь бы деньги платили, думал мужчина. А ему одному много ли надо? Жил он скромно…

– Бабуль! Бабуля! Погоди, – Никита догнал старушку, которая уже прошла весь вагон и открывала дверь в тамбур.

– Что, милок? – она посмотрела на мужчину выцветшими голубыми глазами.

– Ты, это… Правда, как жить-то будешь? До следующей пенсии далеко… А ходить по вагонам… Не очень-то тут насобираешь. На вот, возьми! – Никита протянул бабушке несколько тысячных купюр. Он хотел себе куртку купить новую, да подумал, Бог с ней, с курткой! Весна ведь! Тепло уже скоро.

– Не возьму я такие деньги! Не могу, – замахала старушка сухонькой ручкой, а по морщинистым ее щекам покатились крупные слезы.

– Бери, бабушка! Пусть это будет в память о моей бабуле и о бабе Насте, пусть! Мне не жалко, – сказал Никита и решительно шагнул на платформу, потому что поезд как раз остановился на станции.

Обернулся, посмотрел на старушку, а та, продолжая одновременно плакать и благодарить мужчину, все держала в руке свою холщовую сумку, а второй рукой осеняла его крестным знамением. Никита улыбнулся и зашагал по платформе. На душе было легко и тепло. Как будто парил над землей, так приятно! А зарплату уже послезавтра обещали. Так что продержится он как-нибудь. А бабушке нужнее…

Кукушка

– Не отдам я детей, Коля.

– Конечно, не отдадим, о чем речь? – сказал муж.

– А с Алькой что делать-то?

– А что с ней сделаешь? Свою голову же ей не приставишь? – вздохнул Николай.

…Николай и Катерина жили в деревне. Добротный дом, хозяйство, и все у них было ладно да гладко. Людьми они были добрыми, простыми, работящими. Когда родилась дочь – Алевтиной назвали. Девочка красавица выросла. Родители любили ее без памяти. К труду приучали, к работе. Но не очень как-то с этим делом у нее пошло. Все больше с подружками любила гулять, да с парнями. А когда окончила школу, к слову сказать, так себе, средненько, то отпросилась у родителей в город ехать. В колледж поступать. Не любила она деревню.

Уехала. Поступила. Но училась с большим трудом. Чуть не вылетела с треском оттуда за прогулы. Отец ездил, разговаривал с дочерью, разговаривал с руководством колледжа. Пошли на встречу. Дали шанс.

Кое-как доучилась Аля. Получила профессию. Но в деревню домой возвращаться не спешила. Решила в городе остаться жить. Сняли они с подружкой вдвоем квартиру и завели развеселую жизнь. С работой у Алевтины тоже не заладилось. За год несколько мест сменила. Легкомысленная девчонка оказалась, ветреная. Ни ответственности, ни серьезности. Порхала как бабочка с цветка на цветок и ни о чем не думала.

Родителям иногда звонила, но так, между делом. Ни о чем особо не рассказывала, все торопилась куда-то. Потом позвонила как-то весной и рассказала, что встречается с парнем. Потом с этим парнем стали жить вместе. Вроде как хорошо все у них было. Катерина и Николай приезжали разок в гости, посидели, пообщались. Парень родителям не очень понравился. «Мутный тип», – сказал Николай. Но Катерина считала, что ничего, нормальный вроде, и может, это дочке даже на пользу пойдет, остепенится, глядишь, семью создаст и будет не хуже других.

Потом дочь пропала. Долго не звонила, никаких вестей не подавала. Обеспокоились Катерина с Николаем, засобирались в город. Приехали и узнали много новостей. Сожитель Алевтины сбежал. Просто пропал, исчез, когда узнал, что та ждет ребенка. Пока Аля сообразила, что к чему, пока ждала и надеялась, что он все-таки вернется, время прошло. И застали родители ее уже на шестом месяце. Дочь плакала и заявляла, что будет рожать. «Конечно, рожать – грустно кивала мать, – куда ж теперь деваться?»

Отец вздыхал и молча сжимал кулаки. Руки чесались взять ремень и отшлепать как следует и дочь непутевую, и женишка несостоявшегося. «Хотя сами виноваты. Раньше надо было шлепать, наверное… Все потакали ей, вот и выросла ни на что не годная да беспутная», – грустно размышлял Николай, осторожно ведя машину по ухабистой сельской дороге. Они ехали с Катериной домой.

Родился внук. Беспокойный, крикливый мальчонка. Ни сна, ни отдыха не давал Альке. Подруга съехала, за квартиру стало нужно платить больше. Родители помогали чем могли. Приезжали, денег давали, привозили продукты, сидели с внуком, звали дочь к себе, но Аля категорически не хотела отправляться в деревню.

Однако без денег, без работы, одна с маленьким ребенком на руках она не растеряла желания красиво жить и ничего не делать. Иногда, когда мать звонила, то кроме голоса дочери в трубку телефона слышала и мужской голос. Правда, когда они с отцом приезжали, никого, кроме Алевтины и внука, там не заставали.

Однажды дочь позвонила и сказала, что вроде сын стал поспокойнее, она сама справляется, можно не приезжать пока, не дергаться. Пожалела родителей, что мотаются к ней каждую неделю, поблагодарила и попросила только денег прислать и все. А через некоторое время выяснилось, что Алевтина снова беременна. От кого – не знает. Но будет рожать. Срок уже большой.

Мать так и села с телефоном в руках. Когда Николаю рассказала, тот стал рваться к дочери. Хотел приехать и насильно привезти ее в деревню, домой.

– Пусть тут живет. На наших глазах. А то, ишь! Развела там… А теперь не знает, от кого даже! Совсем без головы! Ты ей напомнила, что ей жить не на что?! Она не работает, живет на пособие и наши деньги и еще шашни крутит! Куда ей второй ребенок?! Как она его прокормит? Даже алиментов не с кого спросить!

Катерине было больно смотреть на мужа. За последний год он сильно постарел, да и сама она стала выглядеть не лучшим образом. Нервы и мотания туда-сюда сказались… Ну почему дочь у них выросла такая никчемная? – горестно думала женщина.

Родился второй внук. Стало тяжелее. Алевтина так и не собиралась браться за ум, и наличие детей этому никак не способствовало. В один не прекрасный момент она заявилась к родителям в деревню. Привезла внуков и оставила. Попросила ненадолго присмотреть за ними, она, мол, собирается немного подработать. Деньги же нужны? Нужны! Вот и будут. Клялась и божилась, что теперь станет ответственнее и серьезнее.

Катерина видела, как ходили желваки на скулах у Николая, который сдерживался, чтобы не накричать на дочь при внуках. Он был очень добрым и мягким человеком, любил детей, и при виде малышей его сердце таяло. Они были точной копией Альки, и один, и другой. Да и его черты проглядывали, и Катерины.

Стали малыши жить в деревне. Благо стояло лето. Огород помог. Николай держал кур, и малышам доставляло особую радость то и дело проверять, не снесли ли они яичко. И вообще малышам в деревне нравилось. Оно и понятно. Простор, раздолье, звери, птицы. Кошка жила у Николая с Катериной, тоже радость малышам.

Прошел месяц. За ним другой. Лето подходило к концу. Дочь опять пропала. Сначала звонила пару раз, просила еще побыть с внуками, так как нашла другую подработку. Николай качал головой, а Катерина верила. Может, и правда, остепенилась дочь? А с малышами не трудно было управляться, они росли самостоятельные и на удивление не хулиганистые, а послушные. Бабушку с дедушкой обожали. И те тоже таяли: все ж родные, свои детки, хорошие.

Звонок из социальной службы застал Катерину врасплох. Она удивилась, что детей разыскивают, так как они на учете состоят. И дочь тоже разыскивают. Катерина дрожащим голосом заявила, что они все живут тут, у них с мужем. И все хорошо. На что соцработник ничего не ответила, но пригрозила проверкой. Приедем, мол, посмотрим, в каких условиях живут дети.

Прошло еще несколько месяцев. Так никто и не приехал. И дочь тоже не объявлялась. Малыши скучали по матери, и Катерина уже не знала, что им говорить. Да и не могло это продолжаться вечно. Нужно было что-то делать. Оставив жену с внуками, Николай собрался и поехал на квартиру, где жила дочь.

– Поеду я, мать. Расспрошу хоть соседей. Может, кто видел, куда она усвистела. Или может, появляется там…

– Езжай, конечно. Знамо ли дело, дети без отца и матери растут. При живых родителях сироты, – Катерина заплакала.

Стыд-то какой. Все в деревне уж косо на них смотрели. Все знали, какова Алька-то. А что поделаешь?

Николай, припарковавшись около дома, где жила Алевтина, сначала решил посидеть в машине, осмотреться. Может, соседка выйдет, баба Тоня с первого этажа, вот бы хорошо. Уж она-то знает все про всех. Или еще кто…

Вдруг дверь подъезда открылась и изумленному Николаю предстала картина: дочь Алька, собственной персоной, жива-здорова, выкатывает коляску с ребенком. Николай закрыл лицо руками. Еще один внук. Или внучка…

История повторилась. Снова неожиданная беременность, снова неизвестно от кого. И снова Алька одна. Отец просто сгреб ее в охапку и вместе с малышом усадил в машину. Закрыл на замок. А коляску сложил и в багажник убрал. Сам пошел в квартиру. Покидал самые необходимые вещи в большую сумку и…

– Все, дорогая. Догулялась. Будешь у нас жить. В деревне. Мало ли, нравится тебе там или нет! Дом большой. Места хватит. За детьми сама будешь смотреть. Мать уже вымоталась вся, а она третьего рожает! Это видано!? Позорница!

Полгода жила Алька в деревне тише воды, ниже травы. Отец денег ей не давал больше и матери запретил. Так и не знала Алевтина опять, кто отец ребенка. Много, говорит, их у меня было, не знаю чей…

А через год Алевтина не выдержала, сбежала. Уехала опять в город. Бросила своих детей и родителей. Всех бросила. Взяла сбережения, что у матери на хозяйство лежали за иконкой, и была такова.

А потом позвонила через некоторое время. Сообщила, что у нее все хорошо и пусть на нее не обижаются. Вышла она-таки замуж. Живет на мужниной жилплощади. Денег ей никаких не надо, у нее все есть, вот!

…Над троими малышами родители Али оформили опекунство. Старший внук уже в школу ходит. Совсем большой стал. И дедушке помогает в огороде и со скотиной: корову завели. Николай молоко продает, все лишняя копеечка. И плюс огород выручает. А средний внук все за книжками сидит, букварь изучает, очень мечтает в школу пойти поскорее.

А младшенькая внученька самая любимая. Бабушкина помощница. Уже пробует пирожки с Катериной лепить. Пальчиками маленькими ловко с тестом управляется. И обнимать любит всех. Такая ласковая получилась. И бабушку, и дедушку, и курочек, и корову Машку. Всех любит.

Так все у Катерины с Николаем и сладилось, хоть и неправильно, наверное, и осудили их многие, но по-другому они поступить не смогли – уж очень они добрые люди…