Текст книги "Безлюди. Последний хартрум"

– Это все безлюдь, – с нервным смешком сообщил Ризердайн. – Просто шутка. Подождите немного, он откроет, когда ему надоест.

– Шутка? – возмущенно фыркнула Флори, не находя ничего смешного в этой жутко нелепой ситуации. Она ведь и впрямь испугалась, что с Ризердайном что-то случилось. А он, подражая своему безлюдю, насмехался над ней.

– Согласен, с чувством юмора у него беда.

Не собираясь задерживаться здесь, Флори с усилием подергала ручку еще раз, признала невозможность выбраться из ловушки и сникла.

– Если постоите, не оборачиваясь, я помогу, – голос Ризердайна звучал мягко и, должно быть, успокаивающе, однако на нее подействовал как раздражитель.

Она слышала плеск воды и мягкий шорох ткани, постепенно осознавая всю неловкость своего положения, а потом напряглась, почувствовав приближение Ризердайна. Он нервно кашлянул, дав знак, что ей можно поворачиваться. Осторожно, точно ожидая подвоха, Флори оглянулась через плечо; приметив на нем рубашку и брюки, она облегченно выдохнула, хотя продолжала сгорать от стыда. Если бы к ее щекам поднесли свечу, фитиль тут же бы вспыхнул. На лице Ризердайна тоже появилась краска – два красных пятна на скулах. Смущенным он не выглядел, так что, скорее, это был румянец от горячей воды в ванне. Откуда только она здесь взялась…

По милости безлюдя они оказались заперты, что вынудило их завести разговор.

– Извините, что без стука. – Флори задумчиво осмотрела комнату, словно искала возможность сбежать отсюда иным способом. – Я думала, это кабинет.

– Так и есть.

– С ванной?

– И письменным столом. – Действительно! – Что вас смутило?

– Ваш вид.

– Я уже одет, а вы все стесняетесь.

Она так растерялась от его замечания, что позабыла, для чего пришла.

– Вы ворвались так, будто хотели сказать что-то срочное, – напомнил Ризердайн и вопрошающе поднял брови.

– У меня украли жетон. Вчера, когда напали.

Он вздохнул, устало смежил веки, словно собираясь сказать: «Как же мне все надоело». Фраза идеально подходила случаю, но так и не прозвучала. Вместо этого он проговорил:

– Нужно предупредить Рина, чтобы охрана его конторы была начеку. Я пошлю письмо немедленно.

В растерянности она захлопала глазами, будто только что проснулась. От внезапного осознания внутри нее будто что-то треснуло.

Ризердайн заметил, как она взволнована, и поспешил объясниться:

– Утром мы отправили в Пьер-э-Металь первого безлюдя. Рин вынужден вернуться, чтобы подготовить место для остальных.

– Но…

Флори так и замолкла, не договорив. Клубок из мыслей в голове и клубок из чувств в груди не давали рассуждать здраво. Она не имела права упрекать Рина. Он все делал правильно: помогал товарищу, спасал безлюдя, возвращался домой. А Флори снова оказалась одна в незнакомом городе. Ее будто бы лишили опоры, выбили из-под ног лестницу.

– Флориана? – окликнул ее встревоженный голос. – Вам плохо?

Она застыла, не зная, что сказать: ложь будет слишком очевидной, а правда потребует дальнейших откровений, на которые она не способна. Ризердайн протянул ей руку, точно предлагая помощь, но Флори отпрянула, и прикосновения не случилось. Он изобразил кривую улыбку, чтобы не выглядеть обиженным.

И тут замки на двери щелкнули. Возможно, безлюдь решил, что два потерянных и одиноких человека – слишком много для такой маленькой комнаты.

Глава 7
Отчий дом

Дарт

Лина была мертва. Дарту пришлось повторить это несколько раз, чтобы по-настоящему осмыслить произошедшее. Утром ее нашли в Пурпурной комнате: задушенную в постели, с застывшим на руках воском, натекшим от догоревших за ночь свечей. Место и обстоятельства убийства были описаны следящим столь подробно, что Дарта замутило.

Кандалы на запястьях тянули вниз, и когда он попытался выпрямиться, то чуть не сверзился со скамьи, привинченной к полу. Напротив него за аскетичным столом, закрепленным тем же бесхитростным способом, сидел следящий с рыхлым обескровленным лицом, напоминавшим вареный картофель, какой в дешевых тавернах подавали к выпивке. Дарт старался на него не смотреть, борясь с приступом тошноты. На вопросы отвечал через силу, благо ему достаточно было говорить «да» или «нет».

– Ранее задерживался?

– Да.

– Судим?

– Нет.

– Состоишь на службе лютеном?

– Да.

– Значит, фамилии у тебя нет?

– Нет.

– Что «нет»? Фамилии нет?

– Да.

Следящий раздраженно рыкнул и сжал кулаки, обтянутые серой кожей и оттого похожие на булыжники. Дарт понимал, что, если продолжит в том же духе, ему наверняка влетит этим самым булыжником по ребрам. По лицу следящие не били.

Покончив с формальными вопросами, синий мундир приступил к разбирательству самого дела, и жонглирование односложными ответами продолжилось.

– Был вечером в «Сан-Порте»?

– Да.

– Попал туда по приглашению Гленна?

– Да.

– С тобой был друг, Десмонд Говард, он же Гленн-младший?

Бессмысленно было отрицать очевидное, поэтому:

– Да.

– И в клубе «Платья на пол!» были вместе?

– Да.

– Тамошняя дежурная утверждает, что в комнату убитой вы пошли вдвоем.

Ну, раз так ему доложили, то:

– Да.

– И долго вы там пробыли?

Простые вопросы закончились, и Дарту пришлось приложить усилия, чтобы ответить:

– Мы не засекали время.

– Хотя бы примерно, – раздраженно сказал следящий. – Пять минут? Десять?

Дарт посмотрел на него с легким недоумением и криво усмехнулся:

– Вы нас как-то недооцениваете, капитан.

Он не мог объяснить, зачем это сказал. Так необдуманно и дерзко шутил только хмельной. Дарт напрягся, поняв, что странные метаморфозы его силы продолжают преподносить сюрпризы. Не хватало только, чтобы посреди допроса в нем проснулась личность, которая доставляла кучу проблем и все портила. В любом случае лучше прикусить язык и не дерзить, о чем ему и намекнул следящий:

– Еще одна подобная выходка – и будешь веселиться за решеткой, понял?

Дарт кивнул и был вынужден подобрать более подходящий ответ.

– Около часа.

– Вышибала не видел, чтобы вы покидали клуб.

– Мы… воспользовались черным ходом.

– Спешили покинуть место преступления?

– Мы никого не убивали.

– Может, не хотели убивать? – пожал плечами следящий. – Нередко убийства случаются по неосторожности. Особенно в стенах борделя.

Он озвучил это так просто и небрежно, словно речь шла о прогнозе погоды: «В течение дня в Пьер-э-Метале солнечно. Ветер юго-западный. В борделях – жарко, облачно, возможны убийства». Дарта передернуло.

– Мы ее не убивали, – повторил он, стараясь вложить в голос как можно больше твердости. – Когда уходили, она была жива и собиралась отправлять письмо. Вы нашли его в комнате?

– Нет. Но пальцы у нее и впрямь были в чернилах.

– Значит, она успела отправить его. Найдите того, кому она передала письмо. Возможно, он последний, кто видел ее живой.

– И что за контора, по-твоему, принимает почту по ночам?

– Ваша задача выяснить это, капитан.

Ни один мускул не дрогнул на рыхлом «картофельном» лице, но по тому, как сипло задышал следящий, Дарт понял, что разозлил его.

– Послушай-ка сюда. Уловка с письмом хороша, но я на нее не поведусь. У вас двоих были аресты, оба какие-то мутные… Исходные данные, как видишь, неважные. Что имеем по фактам? Вы с дружком решили развлечься. Вначале прошли по чужому приглашению в «Сан-Порт», хлебнули лишку, а потом заявились в бордель. Никто не видел, когда вы ушли, потому что вы предусмотрительно воспользовались черным ходом. Внятных объяснений у вас тоже нет, поручиться за вас некому. А теперь ты сидишь здесь, заторможенно отвечая на мои вопросы, от тебя несет какой-то травяной настойкой, из чего я делаю вывод, что ночью ты был в дымину пьян.

– Это сонная одурь, – пробормотал Дарт, хотя не рассчитывал, что подобное сойдет за оправдание.

– Ее экстракт входит в состав галлюциногенных, так что помалкивай, а не то припишу тебе до кучи.

– Спасибо за совет, – мрачно сказал Дарт.

– Что ж, продолжим, – кивнул следящий. – Допускаю, ты можешь даже не осознавать, что натворил. Такое часто бывает.

– Я совершенно точно знаю, что не убивал Лину.

Впервые в этих тюремных стенах прозвучало ее имя. Следящий называл ее «убитой», «жертвой» и «шлюхой». Ужасные слова, уже от их навязчивого повторения становилось тошно. Дарт облизал пересохшие губы и тихо добавил:

– Мы давно знакомы и были… приятелями.

– Допустим. А что твой друг с липовым именем? Может, это он ее случайно придушил? Если подтвердишь, отделаешься легким испугом.

– Он здесь ни при чем.

Следящие не хотели найти преступника, куда важнее им было назначить виновного. Будут ли это двое дураков или только один из них – неважно. Главное, отчитаться, что дело раскрыто. Вот и все, что им нужно.

– Но придется что-то решать. – Следящий задумчиво постучал пальцами по столу. – Залог, как я понимаю, тебе платить нечем?

– Откуда у лютенов деньги? – ответил Дарт, закипая от злости.

Следящий не зря начал с двух важнейших вопросов: кто он и есть ли у него фамилия. Отсутствие фамилии говорило о том, что у него нет семьи, способной внести залог. Статус лютена означал, что Дарт не сможет откупиться сам. Если бы следящий нашел хоть один шанс обобрать обвиняемого, допрос прошел бы совсем в другом ключе.

– Кто вас знает, демонов? – хмыкнул он в ответ. – Может, у вас есть влиятельный покровитель из белокаменного замка.

Вне всяких сомнений, речь шла о домографе и его конторе. Значит, история о первом оправданном лютене, избежавшем виселицы, снискала популярность среди следящих. В таком случае шансов выбраться из этой передряги у Дарта нет. Засадить его за решетку стало для них делом принципа.

– Кто нашел Лину? – спросил Дарт, желая как-то увести разговор подальше от Эверрайна. На удивление, следящий охотно ответил:

– Утром к ней заявился посетитель, дежурная пошла, чтобы позвать ее. И обнаружила в комнате труп. – Еще одно жуткое слово, сказанное безучастным тоном.

– Утренний посетитель? Вам не показалось это странным? – Дарт догадывался, что это был Монке. От него же скорее всего следящие узнали о «Сан-Порте». Дес представился настоящим именем, так что выйти на его отца было несложно.

– Мне кажется странным, что ты слишком много болтаешь, – предупреждающе ответил следящий.

– И вы просто так отпустили его, не проверив, не причастен ли он?

– Это я должен задавать вопросы, дружок. Так что закрой пасть и не рассказывай, как мне работать.

Дарт успел убедиться, что следящие отлично знают свое дело. Живот еще крутило после удара при задержании, а на рубашке остался грязный след от ботинка. Уроды.

Не успели они продолжить, как в камеру заглянул тот самый шмыгающий пацан-переросток, что оставил отпечаток ботинка на память.

– Разрешите, капитан?

Следящий смерил его недовольным взглядом, встал из-за стола и вышел. Вернувшись, он приказал Дарту следовать за ним и привел в комнату, уже меньше напоминавшую пыточную. Здесь хотя бы обзавелись окном и обычной мебелью. На одном из таких обычных стульев сидел Дес с разбитой и опухшей губой.

– Смотрю, с тобой тоже мило побеседовали, – не удержался Дарт. В ответ друг невесело усмехнулся и, скользнув взглядом по рубашке с отпечатком подошвы, понимающе вздохнул.

– Будете много болтать – уйдете отсюда немыми, – пригрозил капитан с нескрываемой злостью.

– Да брось ты, Нобэрр. За них уже заплатили, – сказал седовласый следящий, в кабинете которого они оказались. Судя по всему, это был новый тюремный командир. Присмирив цепного пса в синем мундире, он обратился к задержанным: – Что ж, с вами вопрос пока закрыт. Подозрений мы не снимаем, но отпускаем под залог. Советую затаиться и вести праведный образ жизни, дабы не попасться еще на чем-то. Иначе залог уже не поможет. Вам ясно?

Дарт и Дес молча закивали.

– Вот и славно, – хмыкнул командир. – Нобэрр, сними оковы с наших гостей и проводи до машины. Не хочется задерживать занятого человека. – Он как-то неоднозначно усмехнулся, что придало его словам налет издевки.

Дарт с облегчением выдохнул, когда с его рук сняли кандалы, и потер затекшие запястья. Вдвоем с Десом их выставили за дверь, но провожать не стали. Получив свое, капитан Нобэрр потерял к ним всякий интерес.

Не говоря друг другу ни слова, они миновали коридоры с низкими, давящими потолками, прошли холл и, наконец, оказались на улице.

– Вот дерьмо! – выругался Дес, увидев автомобиль, поджидающий их прямо у дверей.

– Придется ехать с ним, – чтобы смириться, Дарт проговорил это вслух.

– И выслушивать, какие мы тупицы.

– Ну, тебе не впервой.

– Пойдем, – хмыкнул он и отплатил тем же: – Не упускай шанса почувствовать себя сыном богача.

Так же, как и его друг, Дарт не горел желанием садиться в машину господина Гленна. Их предыдущая встреча прошла при совершенно иных обстоятельствах. Тогда Рин пригласил Гленна на переговоры, запер дверь и пригрозил серьезными обвинениями.

Сегодня хозяином ситуации был господин Гленн. Ледяная строгость, исходящая от него, накрыла их, едва они оказались на заднем сиденье автомобиля.

– Привет, – небрежно бросил Дес, пытаясь держаться легко. Он мог обманывать себя, что у него хорошо получается, но Дарт отчетливо слышал, что голос друга дрожит.

– Добрый день, господин Гленн, – подхватил Дарт, избрав вежливый тон.

– У нас тут вышло недоразумение… – начал Дес, но отец перебил его жестом. Он просто поднял руку, сверкнув увесистым перстнем на пальце, и Дес тут же замолк. Никому еще не удавалось заткнуть его так быстро.

– Позже, – сухо сказал Гленн, и это было последнее слово, произнесенное за всю дорогу.

Когда кованые ворота распахнулись, Дес нервно заерзал. Весь его вид кричал о том, что он подумывает удрать, едва автомобиль остановится. Место, куда их привезли, явно внушало ему совсем не те чувства, которые должен вызывать родительский дом.

Прежде Дарту не приходилось бывать здесь, и он загляделся на бронзовые статуи по обе стороны уличной лестницы. Минуя дверь с вырезанными в дереве инициалами, он поразился тщеславию хозяина, а затем и вовсе потерял дар речи, нырнув в море золота. Оно было повсюду: на окнах, вазах, зеркалах, мебели, на рамах, обрамляющих картины, и даже на потолке в виде вычурной люстры в несколько ярусов.

В гостиной ждала госпожа Гленн. Когда они вошли, женщина встрепенулась и бросилась к Десу с объятиями.

Дарт впервые лицезрел семью друга в полном составе и сейчас невольно отметил, что даже внешне Дес не перенял у отца ничего: ни хмурого взгляда исподлобья, ни квадратного подбородка, ни тонкогубого рта. Зато он был поразительно похож на мать. Вот только общие черты выражали разные эмоции. Дес, как всегда, хитро шнырял глазами и защищался лукавой улыбкой, а на лице госпожи застыло сплошное волнение.

Глава семейства со снисходительным видом понаблюдал за проявлением материнской любви, а потом без намека на чувства произнес:

– Оставь нас, Мэйбер. Это мужской разговор.

– Будем обсуждать сигары, виски и всякое такое… – с нервным смешком сказал Дес, нехотя отстраняясь от матери. Напрасно он пытался смягчить слова отца, чье суровое лицо выдавало все его мысли.

Госпожа Гленн бросила на супруга печальный взор и, не смея перечить, покинула комнату.

– А вот теперь обсудим, что произошло. Сядьте.

И они послушно, как двое цирковых псов, исполнили команду. Широкий диван с подушками, заменяющими спинку, казался слишком мягким и неудобным для тела, привыкшего к тюремной скамье. Это был обманчивый уют, не стоило расслабляться.

Гленн подошел к стоявшим на столе бутылкам и налил себе бренди. Прежде чем заговорить, он осушил стакан, и Дарт подумал, что Дес был похож на отца сильнее, чем могло показаться на первый взгляд.

– Как ты узнал, что меня арестовали? – спросил он, опережая нотации.

– Следящие сами нашли меня. Интересовались, кто прошел по моему приглашению в «Сан-Порт». Заодно уточнили, нет ли у тебя второго имени… Десмонд Говард. – С отвращением произнес господин Гленн и плеснул в стакан еще. – Позорище.

Дес цокнул языком и закатил глаза.

– Меня ничуть не расстраивает, что ты втихую пользуешься моим членством в клубе. Развлекайся в «Сан-Порте», сынок. Это куда безопаснее, чем таскаться по падшим девицам и попадать из койки за решетку.

– Ты же не думаешь, что мы могли…

– Убить ее? Нет, ну что ты. – Гленн усмехнулся и сел напротив, пристроив на колене стакан. – Посмотрите в зеркало. Единственные, кого вы можете угробить, так это самих себя.

– Боюсь, ты опоздал с нравоучениями.

– Я лишь хочу посоветовать, чтобы вы поосторожнее выбирали развлечения на ночь. Хотя бы иногда думайте головой.

Дес наигранно вздохнул, словно раскаиваясь.

– Жаль, что нельзя научить тому, чем не владеешь сам, правда?

Гленн смерил сына гневным взглядом, но не нашел что ответить, поэтому обратился к Дарту:

– А ты? Тебе тоже не нужны мои нотации?

– О нет, – отозвался Дарт любезно. Он был искренне благодарен ему за спасение, а потому хотел проявить хотя бы немного уважения. – Я с удовольствием послушаю вас.

– Прямо-таки с удовольствием? – обиженно хмыкнул Дес. У него был такой вид, словно он готов забиться в истерике и капризно заорать, что так нечестно. – Желаю достигнуть пика наслаждения!

Он вскочил с места, чтобы гордо удалиться, но отец остановил его одним словом:

– Сядь!

Дес замер, словно раздумывая над тем, во что ему обойдется непослушание.

– Тебе придется меня выслушать, или отправишься обратно в камеру. А я еще доплачу, чтобы тебе хорошенько вправили мозги.

– А ведь он не шутит, – хмыкнул Дес, обращаясь к Дарту, и плюхнулся обратно.

Гленн опрокинул в себя остатки крепкого напитка и смерил их двоих гневным взглядом:

– Где хотя бы толика благодарности за то, что я вытащил вас из-за решетки?

– Спасибо, па. Я все верну. Не хочу оставаться у тебя в долгу.

– Уверен, что сумма тебе по карману?

– Сколько? – небрежно спросил Дес, откинувшись на диванную подушку, точно владел несметными богатствами, храня их в подвале таверны и доплачивая крысам за охрану.

– Тысяча…

– Верну.

– За каждого!

– Вот дерьмо, – пробормотал Дес и сразу как-то сник.

А после их ждал нудный монолог о том, как подобает вести себя взрослому, разумному мужчине. И Дарт в целом мог бы со всем согласиться, если бы наставления не звучали из уст Гленна. Зная многочисленные истории из жизни этого «проповедника», Дарт едва сдерживался, чтобы не отвесить какой-нибудь едкий комментарий. Десу тоже было тяжело: он нервно трепал узел повязки, скрывающей запястье, и старался не смотреть на отца.

Их спасла госпожа Мэйбер. Она вошла в гостиную, неумело держа поднос с чайным сервизом. Если бы дело и впрямь касалось чая, его бы подала одна из золотых жужжащих пчелок – служанки ждали за дверью, и еще минуту назад Дарт слышал, как они увлеченно перешептывались, забыв о приличиях. Госпожа Мэйбер просто искала повод, чтобы появиться.

– Смотрю, вы все уладили, – сказала она невозмутимо, игнорируя гнев супруга, который прервался на полуслове. – Самое время выпить чаю, мальчики.

Ее мягкий голос и домашняя суета сгладили острые углы их разговора. Она вручила каждому по чашке, а потом села рядом с сыном, словно обозначив, чью сторону заняла. Гленн остался на своем диване в одиночестве.

– Скажи-ка мне, Дарт, – хмурясь, снова заговорил он, – ты тоже так общаешься с родителями?

– У меня нет родителей, господин Гленн. Как большинство лютенов, я из приютских.

– Оу, мне жаль.

Пожалуй, это был первый случай, когда тон Гленна прозвучал по-отечески ласково, а сам он хотя бы изобразил какое-то подобие сочувствия. Но уже в следующий миг на его лице вновь проступила надменная гримаса, предназначенная сыну.

– Вот видишь. Ты не ценишь то, что у тебя есть родители и дом. Все устраиваешь протесты. А для кого-то семья – непозволительная роскошь.

– Семья – это не портреты в золотых рамах, па-па, – последнее слово Дес произнес по слогам, будто дразня его.

Гленн раздраженно вздохнул и закатил глаза к потолку.

– Ты невыносим…

– О, мое любимое начинается. – Дес легонько толкнул Дарта в плечо, все еще надеясь заручиться дружеской поддержкой, однако тот не собирался участвовать в семейных разборках.

– Иногда я отказываюсь признавать, что положил жизнь к ногам этого неблагодарного олуха, – заявил Гленн куда-то в пустоту, не обращаясь конкретно ни к кому, но желая, чтобы все его услышали.

– Увы. Иметь одного ребенка – все равно что идти на охоту с одним патроном. Никаких гарантий, нет права на ошибку и велик риск остаться ни с чем, – парировал Дес, с вызовом глядя на отца. Они сидели друг напротив друга и зачем-то пытались прикрыть чувства обидными словами, будто вели нескончаемую партию в «молчуна».

Ощутив, как стремительно развивается конфликт, госпожа Мэйбер вновь попыталась вмешаться и многозначительно кашлянула, точно подавала сигнал о спасении.

– Благодарю вас за помощь, но мне пора, – сказал Дарт и вернул чашку на поднос. – Служба не ждет.

Гленн безучастно кивнул, точно считал свое молчание суровым наказанием для них. Дарт не стал его разочаровывать.

– Дес, ты со мной?

– В моем доме его зовут Дейлор Максимиллиан! – сердито рявкнул Гленн. Вид у него был такой, словно он собирался плеснуть горячим чаем Дарту в лицо.

– У короткоименных на это аллергия, – попытался отшутиться тот.

– Вот видишь, па, никому не нравится твоя скороговорка, – сказал Дес, уходя.

Гленн выдал в ответ кислую гримасу и на вежливое прощание Дарта никак не отреагировал.

Госпожа Мэйбер проводила их до ворот и напоследок попыталась по-матерински вразумить Деса:

– Не обижайся на отца, милый. Он искренне переживает за тебя. И по-своему любит.

– И я его обожаю, мама, – с сарказмом ответил Дес. – Пошлю ему открытку с признаниями.

– Десми, ну хватит, – сконфуженно пробормотала она. Сейчас ее голос источал столько нежности, сколько не смогло бы вместить в себя ни одно из его настоящих имен. Пожалуй, господин Гленн разозлился бы еще больше, услышь он, как супруга зовет сына «чужим» именем.

На прощание они обменялись вежливыми улыбками, каждый с облегчением принимая момент расставания.

Оказавшись за воротами, Дес решительно зашагал вниз по улице. Он знал район Зеленых холмов так же хорошо, как Дарт – тоннели безлюдей. Дорога то спускалась, то поднималась, взмывая вверх многоступенчатыми лестницами. Это была другая сторона района богачей – не помпезные кварталы с роскошными фасадами домов, а потайные закутки, лазейки и утопающие в зелени подворья. Благодаря Десу удалось сократить путь, хотя и пришлось преодолевать заборы, газонные лужайки, чьи-то сады и даже частную пристань.

Пройдя через арку, скрытую зарослями дикого винограда, они оказались на улочке рядом с Серпом – пешеходным мостом.

Половину пути они говорили о пустяках и не касались того, что с ними произошло. Но, преодолев многолюдный мост и оказавшись на тихих улочках, где их не могли подслушать, они осмелились обсудить то, что действительно их волновало.

– Как думаешь, кто убил ее? – спросил Дес и пнул камень, попавшийся под ноги.

– Спроси позже, когда буду детективом.

– Что, если это с подачи папаши Монке? Узнал об их плане и…

Дарт покачал головой. Обычно такие совпадения порождали неверные версии, к которым усиленно подбирались подходящие факты. Рин говорил о таких «прав по неправильной причине».

– Скорее всего в этом замешана Община, – предположил он. – Мы знаем, что они ищут Доу. И раз он не горит желанием заявлять о себе, то его пытаются разыскать любыми способами.

– Община – это поселение религиозных фанатиков, а не преступная банда.

– А ты что-нибудь знаешь об их религии?

Дес стушевался. Они и впрямь не имели представления о том, что творилось за каменными стенами Общины. Лина назвала ее «гиблым местом», а сын главы выбрал скитания, лишь бы не оставаться там. Это уже говорило о том, что не добродетель скрывается в крепости на окраине города. Дарту довелось побывать в ее пределах, пробравшись туда во время Ярмарки под видом артиста. И хотя на первый взгляд Община казалась безобидным поселением инакомыслящих, корни проблемы уходили намного глубже. Разжигание розни и слепая ненависть к безлюдям, использование детского труда, из-за чего множество сирот стали рабами на полях, нажива под видом благотворительности, жадность и беспринципность их лидера – разве этого недостаточно, чтобы осознать опасность Общины? В конце концов, именно она вскормила Элберта и насытилась бы сама, не прояви их глава недальновидную жад– ность.

Возможно, Дес подумал о том же, потому что в итоге сказал:

– Ты прав. Мы ничего не знаем.

И всем было удобно не знать: власти, простым горожанам, благотворителям, тем, кто отправлял сирот «на перевоспитание», и самим жителям Общины. Каждый видел в ней свою иллюзию. Для властей это было поселением, которое кормило себя само. Для простых горожан – сосредоточением ненависти к безлюдям, не чуждой многим. Меценаты находили в Общине отражение собственной благодетели, а все последователи, заточившие себя в крепости, думали, что обрели дом. Но Община была чем‐то другим. Возможно, более страшным и опасным, чем кто-либо мог себе представить.

– Что будешь делать? – спросил Дес чуть погодя, когда они уже подбирались к Хмельному кварталу.

– Попробую узнать, через кого Лина передавала письма. Если она так быстро отправила послание среди ночи, значит, искать стоит кого-то поблизости.

Проснувшись, Дарт по одной головной боли и бранным мыслям, наводняющим его разум, понял, что на частностях ему выпал хмельной. Не лучшая кандидатура, чтобы решать дела, однако перебирать личности и снова упражняться со своей силой он не хотел. Организм еще не оправился после недавних обращений.

Он бы с удовольствием провел этот день в постели, а вместо того заставил себя плестись в ванную и бодриться холодным душем.

Потом Дарт вспомнил, что он лютен, и наведался в хартрум, дабы проверить, как поживает старина безлюдь. Он открыл дверь и заглянул в темную комнату с круглым витражом вместо окна. Поверхность стекла тут же подернулась пленкой, и безлюдь обратил единственный глаз на Дарта.

– Ты как тут?

– Отвратительно. Наблюдаю за тем, как ты нарушаешь…

– Пошел ты к демонам, – бросил Дарт в темноту и захлопнул дверь. Слушать истерики безлюдя он не собирался и выбрал компанию Бо.

Устроившись на ступеньках, Дарт в задумчивости жевал кусок черствого хлеба, пока пес патрулировал двор и лаял на стрекоз, облюбовавших заросли репейника. Совать нос в колючки Бо не стал, уже наученный горьким опытом, и презирал их с безопасного расстояния. Осмотрительности у него оказалось больше, чем у самого Дарта, который влип в серьезные неприятности и теперь планировал, как усугубить свое положение.

У него из головы не выходило это злосчастное письмо Лины, их единственная зацепка. Если она отправила его, то Доу должен ответить через несколько дней. Тогда у Дарта есть время, чтобы понять, как организована переписка, и напрямую связаться с ним. Если же послание перехватили убийцы, то они знают, где искать Доу, и уже на шаг впереди.

Потом он вспомнил о третьем. Монке одним из первых узнал о смерти Лины и наверняка захотел предупредить друга об опасности. И раз уж действовать ему приходилось в спешке, он мог забыть о предосторожности и послать письмо сразу из Пьер-э-Металя. Дарту следовало наведаться в Плавучую почту и проследить вчерашние отправления, чтобы подтвердить или опровергнуть свои доводы. Если повезет, то один из этих путей приведет к Доу. Если же нет… Дарт распишется в собственном бессилии и напомнит господину домографу, что он простой лютен, а не следопыт.

Контора Плавучей почты располагалась у причала, втиснутого между мостами. Перейдя Серп, как всегда заполненный прохожими и торгашами, Дарт оказался в холмистой части города. Взгляд его невольно заскользил по взгорью, которое раньше было обезображено Паучьим домом – жутковатым сооружением, сколоченным из смоляных досок. Сейчас на его месте осталась только проплешина, не успевшая зарасти травой. После всех преступлений, совершенных при помощи безлюдей, домографа вынудили избавиться от опасных экземпляров. Так с лица города были стерты Паучий дом, Ящерный дом, Ползущий дом и Дом иллюзий. Уничтожение безлюдей немного успокоило горожан и власти, позволив остальным спокойно существовать на землях Пьер-э-Металя. Но теперь, кажется, затишью пришел конец. Дарт подозревал, что Община не упустит шанса воспользоваться уязвимостью безлюдей, а хмельной был не прочь внести в этот процесс немного беспорядка лично от себя.

С этой мыслью он толкнул дверь конторы и шагнул к деревянной стойке, за которой возился служащий – паренек с прилежно уложенной набок челкой. Типичный образ клерка дополняли очки и белый воротник рубашки. Худыми ручонками, как будто созданными специально для того, чтобы перекладывать письма, он именно это и делал: рылся в ящике, полном зеленых конвертов.

– Вы отправить или получить? – кинул клерк заученную фразу.

– Спросить.

Зная личность хмельного, Дарт старался контролировать каждое свое движение. Но, подойдя к стойке, не смог отказать себе в удовольствии опереться на нее локтями, точно собирался перелезть на другую сторону. Клерк нахмурился, расценив это как покушение на территорию.

– Часы консультаций до полудня, – отчеканил он.

Дарт вытянул губы трубочкой и шумно выдохнул. Говорят, это должно успокаивать, но ему не помогло. Он оглядел помещение: деревянные ящики на колесах для перевозки посылок, стеллажи с ячейками для конвертов, распределенных по цветам, стойку, за которой прятался до поры до времени смелый клерк, и круглую стеклянную вазу с букетом ромашек.

Дарт собрал остатки вежливости и произнес:

– Не могли бы вы оказать любезность и позволить взглянуть на журнал вчерашних отправлений. Кажется, мой помощник отправил письмо не туда. Хочу убедиться, что все в порядке.

– Назовите адрес, я проверю регистрацию, – заявил клерк, потянувшись к пухлому журналу с записями. Отдавать его он не спешил, а Дарт не мог дотянуться, не перевалившись через стойку.

– Я же говорю, что адрес может быть перепутан. Откуда мне знать, что было в голове у этого кретина…

– Тогда назовите город.

Проклятие. Дарт молча буравил служащего взглядом, пытаясь совладать с собой и придумать подходящую отговорку.

– Какое направление у письма? – переспросил клерк раздраженно, не дождавшись ответа.

– Направление письма не знаю, но могу подсказать твое, – сквозь зубы процедил Дарт. Ну вот, опять хмельной все испортил. – Просто дай сюда.

Не внемля его вежливой просьбе, упрямый клерк убрал журнал на место.

– Это служебные документы. Если вопросов больше нет, освободите помещение, уважаемый.

– Ладно, – пробормотал Дарт. – Тогда до свидания.

Он прошел к выходу, но передумал. Перевернул табличку стороной «закрыто», задвинул засов изнутри и вернулся к стойке.