Текст книги "Великие тайны океанов. Тихий океан. Флибустьерское море"

Глава вторая
Пионеры и робинзоны

Бадахос, испанский городок рядом с португальской границей, находится на широте Лисабона. Бывшая столица небольшого мусульманского королевства, он занял после Реконкисты стратегическое положение. В 1524 году там жили примерно 15 тысяч человек (сейчас здесь 100 тысяч жителей) – значительное население для Испании той поры. Весной того года он насквозь пропах навозом из-за множества ослов, мулов и лошадей, двигавшихся по грязным и пыльным улицам городка или привязанных возле убогих постоялых дворов. В Бадахосе состоялась, если так можно сказать, первая международная конференция. Таково было непосредственное следствие успеха экспедиции Магеллана.

Почти сразу после прибытия в Санлукар «Виктории» под командованием Элькано португальское правительство направило в Севилью ноту протеста: «Наши права в Тихом океане были попраны». Испанское правительство утверждало обратное. На конференцию в Бадахос прибыли мореплаватели и космографы. Научное собрание должно было решить, пересекла ли экспедиция Магеллана, приплывшая с Молуккских островов, долготу, установленную во время раздела мира папой Александром VI в 1494 году. Даже для переговорщиков, желавших добиться согласия, решение было трудным: ни одни часы в мире не были достаточно точными для верного расчета долготы. Во время переговоров нередко слышались брань и удары кулаком по столу. Испанцы и португальцы расстались, так и не придя к решению. Никто из присутствовавших, похоже, не сознавал, сколь смехотворной была эта дискуссия в захудалом Бадахосе о разделе водной стихии, занимающей треть планеты.

Магеллан совершил беспримерный подвиг, а два или три века спустя мир узнает имена Бугенвиля, Лаперуза, Дюмон-Дюрвиля, исследовавших тихоокеанские просторы и оставивших увлекательные путевые записки. Но между двумя этими эпохами Тихий океан бороздили с востока и с запада сотни небольших парусников, тесных и зловонных, зачастую с командой лихих авантюристов, висельников, флибустьеров, торговцев, китобоев, охотников на тюленей и акул. За это время Тихий океан неоднократно пересекали мореплаватели, чьи имена известны лишь морским историкам и фанатичным любителям истории путешествий. Кто, кроме специалистов и таких увлеченных любителей, знает имена Лоайсы или Урданеты, испанских монахов-моряков, португальского штурмана Кироса и экстравагантной «адмиральши» Изабеллы де Баррето? Мы на какое-то время взойдем на борт их судов и возблагодарим Небеса, что наше путешествие пройдет лишь на бумаге!

После бадахосской конференции испанское правительство решило закрепиться на Молуккских островах, в сокровищнице пряностей, и снарядило морскую экспедицию, которая должна была добраться до островов тем же путем, что и Магеллан: пересечь Атлантику, с юга обогнуть Американский континент, пересечь Тихий океан, – семь кораблей с экипажем численностью 450 человек под командованием монаха по имени Гарсиа Хофре де Лоайса. В те времена среди монахов было много невежественных, но в этой среде встречались и образованные люди, сведущие в математике и космографии, вполне подходящие для дальних плаваний. По прибытии на Молуккские острова Лоайса должен был стать их губернатором. Баск Элькано, вернувший на родину уцелевших членов экспедиции Магеллана, также участвовал в этом походе в качестве главного штурмана и заместителя командира экспедиции.

Начало не сулило ничего хорошего. «Анунсиада» затонула еще в Атлантике; «Сан-Габриель» попал в бурю, повернул обратно и пропал. Корабль Элькано «Эспирито-Санто» потерпел кораблекрушение в Магеллановом проливе, проход по которому занял три месяца. Элькано чудом спасся и перебрался на флагманское судно «Санта-Мария де ла Виктория». В западной части пролива буря рассеяла остатки эскадры. Уцелело всего два корабля.

На борту «Санта-Марии» не было такого хрониста, как Пигафетта, и историкам, пытавшимся воссоздать подвиг Лоайсы, который после Магеллана пересек Тихий океан с запада на восток, пришлось довольствоваться сухими записями в бортовых журналах. Имена, даты и даже громадные расстояния ни о чем не говорят, если не постараться представить себе хотя бы приблизительно, как малы были суда дальнего плавания той эпохи (от 20 до 25 метров в длину) для того количества людей, которое размещалось на борту.

Не следует забывать о скученности, тесноте, разных неудобствах. Долгие месяцы плавания люди спали не раздеваясь, на палубе или в трюме, в зависимости от погоды. При отсутствии туалетов естественные нужды справлялись прямо через борт (если позволяла погода), уксус был единственным средством гигиены, пища портилась уже через две недели похода, расход пресной воды был строго ограничен. Если же вам нужно было помыться или постирать белье, приходилось черпать забортную воду – когда качка не слишком сильная. (Кстати, вы пробовали стирать морской водой?) И такая жизнь длилась месяцами, а если вы, не дай бог, получили ранение или заболели, то вам оставалось лишь читать покаянные молитвы.

Такая судьба постигла и Лоайсу, главу экспедиции. Он добрался (как и Магеллан) до острова Гуам, затем в районе Филиппин потерял предпоследний корабль, а 30 июля 1528 года умер от истощения на Молуккских островах. Элькано, который заменил его, был также в нелучшем физическом состоянии и скончался через три дня после того, как возглавил экспедицию.

Помолчим минуту… Вблизи острова Хальмахера, что в Молуккском архипелаге, медленно движется «Санта-Мария де ла Виктория», второе в истории мореплавания судно, добравшееся до этих мест из Европы. Новый штурман монах-августинец Урданета дает команду; матросы приносят на корму большой продолговатый сверток, к которому привязано несколько булыжников, и кладут его на навощенную доску. Отходная молитва уже прочитана, штурман-монах осеняет усопшего крестом, матросы приподнимают конец доски – плюх! Судно набирает ход и удаляется на всех парусах. «Санта-Мария» продолжает путь. Первый капитан, совершивший кругосветное плавание, умер в море. Элькано опущен в воды этого громадного океана, который покорил сначала Магеллан, а за ним – Лоайса.

Станет ли штурман-монах Урданета, который приведет «Санта-Марию» к острову Тернате, губернатором Молуккских островов? Это противоречило бы уставу ордена, кроме того, на Тернате обосновались португальцы, и они угрожают вновь прибывшим. Карл V, извещенный о ситуации (на обмен депешами ушло более года), отдает испанцам приказ: «Возвращайтесь!» А португальцам, которые здесь уже хозяйничают, король продает «колонии Молуккских островов» за 350 тысяч дукатов. Португальцы выплачивают требуемую сумму, чтобы не ссориться с могущественным императором. Что касается Карла V, то его теперь интересует золото, а не пряности. Политические цели с каждым днем требовали все больше золота.

Вся история географических открытий убеждает нас в том, что по крайней мере до XVIII века научный интерес вдохновлял путешественников далеко не в первую очередь. Разбогатеть, сколотить капитал – вот зачем люди отправлялись в дальние плавания. В этом смысле с тех пор мало что изменилось. Конечно, миссионеры отправлялись в путь, чтобы нести туземцам Слово Божие, хотя зачастую жажда наживы оказывалась важнее. Но случалось, что религиозные побуждения бывали вполне искренними.

Игнасио Сулоага. Портрет мореплавателя Хуана Себастьяна Элькано. До 1945

15 августа 1534 года в склепе небольшой часовни (ныне не существующей) на Монмартре, в пригороде Парижа, собрались шесть мужчин в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет. Через некоторое время к ним присоединился еще один, постарше, облаченный в сутану, – некрасивый, тщедушный, хромой. На мгновение преклонив колени, он заговорил:

– Наша миссия по распространению христианства не будет иметь успеха, если мы не заручимся поддержкой высоких церковных иерархов. Но прежде нам нужно доказать, что мы без всяких условий готовы служить Церкви.

По-французски священник говорил с акцентом. Это был испанский баск, сорока трех лет, и звали его Игнатий Лойола. Младший ребенок в семье, где было тринадцать детей; паж при испанском дворе, безнадежно влюбленный в королеву; бретер и повеса, заставлявший забыть о своих физических недостатках благодаря безумной отваге, и дуэлянт, убивший соперника. Нога, сломанная при осаде Памплоны, приковала его к постели, лишив возможности вести светскую жизнь. У него вдруг появилось время основательно изучить жизнь Христа – и по-настоящему уверовать.

Сверх меры охваченный религиозным пылом, так что это вызывает подозрения даже у инквизиции, он пишет книгу, ставшую одним из «бестселлеров» религиозной литературы: «Духовные упражнения», а в 1534 году становится магистром искусств в Парижском университете. Его слушателями в крохотной часовне Монмартра были молодые испанцы и португальцы, прибывшие в Париж за университетскими знаниями и уже знакомые с «Духовными упражнениями». Один из них, дворянин, уроженец Памплоны, преподаватель коллежа в Бове, носил имя Франсиско Хавьер и отличался атлетическим сложением, пылким нравом и благородством помыслов.

В те времена дела в Церкви вершились неспешно. Только в 1537 году Франсиско Хавьер, рукоположенный в священники, приехал в Рим вместе с Игнатием Лойолой и его учениками. И лишь в 1540 году папа Павел III (есть великолепный портрет папы, написанный Тицианом) признал абсолютную преданность группы, прибывшей из Парижа, и издал буллу, основав орден Иисуса.

Виктор Вильян. Портрет Андреса де Урданеты. Конец XIX в.

Накануне посол Португалии в Риме сообщил понтифику, что король Жуан III просит предоставить ему надежных миссионеров для отправки в Ост-Индию. Павел III обратился к Лойоле, и тот указал на Франсиско Хавьера и еще одного иезуита. В конце концов Хавьер в одиночестве отплыл из Лисабона на паруснике ост-индского флота.

Считать ли этого апостола Ост-Индии искателем приключений или просто путешественником – факт остается фактом: не многие избороздили Тихий океан, как он, побывав на Зондском архипелаге и Молуккских островах, в Китае и Японии. Прибыв в Ост-Индию, где португальцы основали множество прибрежных колоний, он был настолько потрясен увиденным, что без колебаний отправил послание лично королю Жуану III: «Слишком часто обращением в христианство прикрывают постыдную жажду наживы и бессовестную эксплуатацию людей. Когда-нибудь Вашему Величеству придется давать отчет перед Господом Богом».

Полтора года Франсиско Хавьер проповедовал и обращал в христианство туземцев на Молуккских островах. На полуострове Малакка он встретил японского купца Ядзиро и, наслушавшись его рассказов, решил: и в этой стране также есть души, которые надо обратить к Христу.

В 1549 году через Малакку и Кантон[3]3
   Старинное европейское название города Гуанчжоу.


[Закрыть] Франсиско Хавьер добирается до Кагосимы, на южной оконечности острова Кюсю, самого южного среди крупных островов Японии.

В 1545 году город представлял собой скопление невысоких домов с черепичными или соломенными крышами в окружении тенистых долин и вулканических гор, покрытых сосновыми лесами. По преданию, именно этот остров избрал для своего сошествия на Землю Ниниги, внук богини Солнца и предок всех микадо (японских императоров). Религия японцев – синтоизм, приправленный буддизмом и конфуцианством. При отсутствии священного писания, строгих догм и обрядности синтоизм больше напоминает духовно-философское учение о нравственности в широком смысле. Главная роль отводится культу предков.

Неизвестный художник. Игнатий Лойола и Франсиско Хавьер перед чашей Св. Грааля. 1600

Франсиско Хавьеру японцы сразу пришлись по душе: «Насколько я могу судить, добродетелью и честностью они превосходят другие известные нам народы. Они приветливы и доброжелательны; в них нет коварства, и честь им всего дороже». Все, что миссионер написал о политической и социальной структуре Японии той эпохи – централизованная власть, единый язык, учебные заведения, подобные европейским университетам, почти полное отсутствие неграмотных, – впоследствии подтвердилось.

Сегодня можно только удивляться, с каким интересом и даже пылом Япония встретила первого католического проповедника. Больше двух лет Франсиско Хавьеру сопутствовал успех. Японию он покинул 30 ноября 1551 года, поручив двум иезуитам продолжить свою миссию. Им помогали многие новообращенные из местных жителей. На острове Кюсю христианство приняли десятки тысяч людей. Через тридцать лет после отъезда Франсиско Хавьера количество новообращенных достигло 150 тысяч.

Этот успех, вероятно уникальный в истории христианского миссионерства, был практически сведен на нет жестокими гонениями, начавшимися в 1616 году. Рассказ о причинах этих драматических перемен не входит в задачи данной книги, тем более что Франсиско Хавьер до конца своей земной жизни об этом не знал.

В 1552-м, через год после отбытия из Японии, португальский парусник «Санта-Крус» стал на якоре перед бесплодным и пустынным островком Шанчуань, расположенным неподалеку от Кантона. На берег проповедник сошел глубокой ночью, словно в шпионском романе. История и впрямь почти детективная.

Иезуиту нужно было тайно проникнуть в Китай, чтобы вызволить португальцев, томящихся в кантонских застенках, где их ждала неминуемая гибель. Они поплатились за разбойные действия португальской эскадры – Китай даже ввел запрет на въезд иностранцев. Франсиско Хавьер заручился поддержкой контрабандиста, который за груз перца большой ценности тайно переправил его в Китай. «А уж там, в Китае, я с Божьей помощью сумею повлиять на власти».

Но миссионер допустил оплошность, заранее оплатив услуги контрабандиста. Он все ждал и ждал на неприютном острове, но никто не появлялся. Прошло несколько дней, и на него «напала лихорадка». Франсиско Хавьер был крепкого сложения и не стар, ему только минуло сорок шесть лет, но годы странствий и лишений сказывались на его здоровье.

Андре Рейнозо. Св. Франсиско Хавьер благословляет флот португальцев. 1619

Проповедника сопровождал верный слуга-китаец Антонио. Он перевез хозяина на борт «Санта-Круса», еще не снявшегося с якоря. Но поднялся сильный ветер, и на море началось такое волнение, что больной был не в силах оставаться на судне. Наутро шлюпка, не раз рискуя перевернуться, снова отвезла его на берег злосчастного острова. Измученный, вымокший до нитки и продрогший, Франсиско Хавьер впал в полузабытье. «Он говорил по-баскски и читал псалмы, – рассказывал позже слуга. – С именем Иисуса на устах и с миром в сердце он отдал душу Богу». Это случилось 3 декабря 1552 года в два часа ночи. «Санта-Крус» доставил тело усопшего в Гоа, где оно покоится и поныне.

Незадолго до своей гибели от рук туземцев Магеллан назвал группу островов, где расположен Себу, архипелагом Святого Лазаря, потому что именно здесь моряки, умиравшие от истощения, вернулись к жизни. Позднее другие мореплаватели назвали архипелаг Филиппинами в честь принца Филиппа, наследника Карла V. Став королем, Филипп решил окончательно присоединить эти острова к Испании.

Монах-августинец Урданета после экспедиции Лоайсы вернулся в свой монастырь. Он предавался самобичеванию в келье, когда ему передали распоряжение приора: отложить все дела и собираться в Америку.

– Вице-король Мексики снаряжает экспедицию на Филиппины. Вы назначаетесь штурманом. С вами поплывут четверо наших братьев.

Неизвестный художник. Крещение язычников св. Франсиско Хавьером. XVIII в.

Монахи-моряки всегда высоко ценились. В экспедиции под командованием Мигеля Лопеса де Легаспи принимали участие 5 кораблей и 400 человек. 3 февраля 1565 года Урданета благополучно привел флотилию на Филиппины. Через три месяца Легаспи приказал ему на одном из судов вернуться в Мексику с грузом пряностей.

Урданете предстояло пересечь Тихий океан с запада на восток – этого еще никто и никогда не совершал.

– Сначала пойдем на северо-запад, чтобы избежать встречных течений, – сказал Урданета. – А там посмотрим.

У монаха была одна идея, и он хотел ее проверить. Умело используя переменные ветры и следуя вдоль побережья Японии, Урданета прошел в более высокие широты. На 43° северной широты он убедился в том, что интуиция его не подвела: здесь преобладали попутные ветры, воспользовавшись которыми он поплыл на восток-юго-восток и дошел до калифорнийского побережья, откуда спустился к порту Акапулько; там он и причалил 30 октября 1565 года. Урданета с непревзойденным успехом использовал при плавании по водным просторам в обоих направлениях (12 000 километров туда и столько же обратно) течения и попутные ветры, открыв путь из Мексики на Филиппины, который стал обычным путем галеонов. Создав этот навигационный шедевр, он вернулся в обитель.

В XVI веке существовало некое основанное на религии географическое представление: Создатель точно уравновесил на Земле сушу и море. Поскольку в Северном полушарии обнаружились огромные водные просторы (подвиг Урданеты показал, что к северу от экватора Тихий океан пуст), значит на юге должен существовать большой континент, уравновешивающий океан. Даже когда голландцы ван Димен и Тасман исследовали берега Австралии (с 1616 по 1643 год), поиски пресловутого Южного материка не прекращались. Но об Австралии, которую омывает не только Тихий, но и – в большей мере – Индийский океан, мы подробнее поговорим в книге об Индийском океане.

В 1567 году вице-король Перу Франсиско де Толедо устраивал в своем дворце в Лиме пышные приемы. Однажды вечером он выслушал математика-мореплавателя по имени Гамбоа, который рассказал ему один эпизод из истории инков:

– Вождь Тупак Юпанки после девятимесячного плавания по Тихому океану наконец ступил на сушу. То был обширный материк в южной части океана.

– Когда это случилось?

– Трудно сказать точно. Календарь инков отличался от нашего. Но из летописей известно, что Тупак Юпанки привез из экспедиции черных рабов, а также большое количество золота и серебра.

Нередко рассказы о легендарных подвигах оказывались чистым измышлением с целью восхваления того или иного правителя. Но жажда золота у испанцев была неистребима. 20 ноября 1567 года Франсиско де Толедо отправил из Лимы два корабля с экипажем сто пятьдесят человек, среди которых было четыре монаха. Одним судном командовал Гамбоа. Номинальным главой экспедиции был Альваро Менданья де Нейра, молодой человек двадцати двух лет, совершенно несведущий в искусстве мореплавания. Но у него имелось неоспоримое достоинство: он был племянником вице-короля.

15 января 1568 года экспедиция открыла островок, названный Хесу. Моряки разглядели на нем пальмы и пироги. Но причалить они не сумели из-за сильного течения. Чуть позже один из кораблей едва не сел на коралловый риф. 17 января суда подошли к гористому острову, который назвали Санта-Исабель. На этот раз высадка состоялась. Был составлен протокол о присоединении острова к Королевству Испании. Вскоре выяснилось, что вопросы подданства туземцев никоим образом не беспокоили, а любимым занятием у них было поедание себе подобных. (В качестве торжественного дара один из вождей преподнес Менданье запеченную молодую человечину, самую отборную и сочную часть. Ужаснувшийся испанец велел похоронить останки, но туземцы сочли такой поступок оскорблением.) Испанцев не оставляла надежда обнаружить Южный материк, но им встречались лишь разрозненные острова. Один из них, по словам туземцев, назывался Гуадалканал. Это название, остававшееся безвестным долгие века, прогремело во время Второй мировой войны. Потом на одной из островных групп наконец обнаружились следы золота, и по этой причине Менданья назвал их Соломоновыми. Так они называются до сих пор. До Акапулько экспедиция, борясь со штормами, смогла добраться 22 июня 1569 года, так и не обнаружив Южного материка.

– Я уверен, что он существует, – твердил Гамбоа Менданье.

Оба вернулись в Перу, и Менданья принялся упрашивать дядю снарядить вторую экспедицию. Вице-король отвечал:

– Настали суровые времена. Английские корсары грабят наши владения.

Речь шла о Дрейке и Кэвендише, которые промышляли у берегов Чили, Перу и Мексики. А после разгрома Непобедимой армады в 1588 году стало еще тяжелее.

– Сейчас, как никогда, требуется золото! – подхватывал Менданья. – А на Южном материке его полно.

Спор растянулся на годы. Упрямец так умело искушал Толедо блеском золота, что тот наконец уступил. 16 июня 1595 года Менданья отплыл из Паиты (Перу) на четырех судах и с четырьмя сотнями людей. Штурманом назначили португальца Кироса, «переметнувшегося» к испанцам. О нем почти ничего не известно, а жаль: это была необычная личность, в его характере странно сочетались мистицизм и стремление действовать.

Если повторять одно и то же двадцать пять лет подряд, то и сам уверуешь в свои слова. Менданье исполнилось сорок восемь лет, и он был до того убежден в существовании Южного материка, что всерьез собрался основать там колонию и даже взял на борт полсотни семей. Его самого сопровождала молодая красивая жена, Изабелла де Баррето. Мечтая о славе Колумба Тихого океана, он пытался заранее выговорить себе всевозможные права и привилегии.

– Я стану вице-королем всех открытых земель и получу право чеканить монету.

Вице-король Перу сказал «да», рассудив, что не особо рискует. Как и во время первого путешествия, на пути к большому Южному материку морякам встретились неведомые прежде острова. Менданья назвал их Маркизскими в честь своего покровителя маркиза Мендосы. Туземцы то подносили гостям щедрые дары, то встречали их отравленными стрелами. Матросам очень нравились местные женщины, и они не прочь были бы остаться здесь насовсем.

– Зачем плыть дальше?

– Найдем большой материк и уж там-то заживем в свое удовольствие, – отвечал Менданья. – В путь!

Экспедиция двинулась на запад-северо-запад, одолев за три месяца большое расстояние, несмотря на встреченный циклон, потопивший одно судно. Наконец показался еще один большой остров, тут же названный Санта-Крус (англичанин Картерет переименовал его в остров Эгмонта). За неимением Южного материка Менданья согласился основать здесь временную колонию.

Неизвестный художник. Портрет Франсиско де Толедо, вице-короля Перу. XVI в.

Поначалу враждебно встретившие их туземцы постепенно смягчились. Старый вождь по имени Малоте сдружился с Менданьей. Благодаря его содействию на Сан– та-Крусе появилась испанская деревня. Вырыли колодец, построили ратушу и церковь, где каждое воскресенье служили мессу.

– Нам здесь все нравится, – говорили отцы семейств и их жены.

Портрет Альваро Менданья де Нейра. Литография. XIX в.

Матросы и прочие испанцы-холостяки присоединились к общему хору, но они увивались вокруг туземных женщин, из-за чего без конца возникали ссоры, а потом драки и убийства, приведшие к мятежу холостяков. Менданья командовал, не покидая судна, – слишком мягко, по мнению Кироса, а главное – Изабеллы, которую весть о мятеже вывела из себя.

– Необходимо примерное наказание.

Она сама сошла на землю с отрядом солдат, и те схватили нескольких мятежников. Изабелла заявила:

– Нужны три головы.

Головы троих казненных были выставлены на пиках на всеобщее обозрение. Туземцы наблюдали, раздумывали, а потом – стали на сторону мятежников. Беспорядки возобновились, старого Малоте убили. Одновременно среди испанцев вспыхнула эпидемия. Какая болезнь их поразила, неизвестно, но Менданья умер одним из первых. Это случилось 17 октября 1595 года. Перед смертью он успел официально передать командование экспедицией своей жене Изабелле, которой было лишь двадцать восемь лет. Что было дальше? Ни один кинопродюсер не примет такой сценарий, но поверьте, что все так и было.

Изабелла созвала офицеров:

– Вот что мы сделаем: возьмем на борт всех женщин и детей, а также всех тех, кто заодно с нами. Отправимся в Манилу за подкреплением. Потом вернемся сюда и накажем дикарей и мятежников.

На острове осталось всего пятнадцать бунтовщиков. Их судьба и поныне неизвестна. Перед отплытием, 15 ноября, менее чем через месяц после смерти мужа, Изабелла сочеталась браком с красавцем Франсиско де Кастро, который отправился в экспедицию на правах любовника прекрасной брюнетки. Поздравления, пиры. 18 ноября 1595 года суда покидают Санта-Крус. Штурманом назначен Кирос.

Три обычных для той эпохи небольших судна, а на борту около четырехсот человек – представьте себе тесноту и скученность. Пример Изабеллы, обвенчавшейся с бывшим любовником и чуть ли не в открытую демонстрировавшую свои чувства, действовал на всех как афродизиак. За несколько дней три испанских судна превращаются в корабли безумцев, где царит сладострастие, хотя эпидемия продолжает свирепствовать.

Трупы без особых церемоний выбрасывают за борт – сорок семь умерших за один месяц. Странная оргия продолжается, но люди начинают испытывать голод. Изабелла, словно околдованная своим Франсиско (религиозная церемония, похоже, распалила ее страсть), остается чуть ли не единственной верной супругой в этом сумасшедшем доме и, желая сохранить мужа в отличном физическом состоянии, подкармливает его, поскольку хранит ключи от камбуза. Кирос умоляет выдать продуктов, воды и масла для экипажа и прочих пассажиров. Немыслимая роскошь и беспримерная дерзость: Изабелла использует пресную воду для своего туалета и стирки белья! Однако никакого бунта – все, похоже, околдованы сиятельной адмиральшей.

Гуам тогда еще именовался Воровским островом, как его назвал Магеллан семьдесят четыре года назад. И железо на нем по-прежнему было редким и ценным металлом. В обмен на изделия из железа уцелевшие члены экспедиции Менданьи, добравшись до этого острова, получили воду, рыбу, фрукты, овощи.

– Видите, какой славный у вас предводитель! – хвастливо заявляет Изабелла.

Даже Кирос, главный штурман, целует край ее платья. Манила недалеко. 11 февраля 1596 года три судна бросают якорь в порту. Уже никто не заикается о возвращении на Санта-Крус. Изабелла и ее муж через некоторое время всходят на борт одного из галионов, совершающих регулярные рейсы между Филиппинами и Акапулько. Покорный Кирос уезжает вместе с ними. В Мексике он заявляет, что без промедления отправляется в Испанию: нужно разработать новый проект обращения в христианство далеких племен.

– Проекты подождут, – говорит Изабелла. – Сначала сопроводите нас до Перу.

По-прежнему очарованный Кирос послушно согласился и на это путешествие. Да и кто мог противиться обаянию Изабеллы? Но далее следы несравненной соблазнительницы теряются.

В последней четверти ХVII века французские и английские флибустьеры, промышлявшие в Карибском море, перебираются на Тихий океан – кто через Панамский перешеек, кто вокруг мыса Горн. Им надоели ограничения, введенные правительствами после подписания соответствующих договоров с Испанией. «В Южном море никакие договоры не действуют, – говорили эти авантюристы, имея в виду Тихий океан. – Там до нас не доберутся». Хорошо известно, как флибустьеры грабили испанские поселения на западном побережье Американского континента, доходя до самой Калифорнии.

Среди флибустьеров встречались весьма образованные люди, которые внесли весомый вклад в расширение географических и гидрографических знаний своей эпохи. Именно благодаря Генри Моргану, Дрейку, Равено де Люсану, Дампиру карты американского побережья Тихого океана были перепроверены, уточнены, избавлены от ошибок, которые сознательно вносили испанцы, чтобы сберечь свои богатства. Уильям Дампир преследовал и грабил испанские галионы от побережья Перу до Филиппин, но одновременно вел дневник путешествий, составлял карты, собирал гербарии, делал зарисовки.

Костюмы испанского дворянства второй половины XVI века. Литография. Ок. 1880

Однако память, которую оставили по себе в этих местах флибустьеры-исследователи, вовсе не облегчила положение первой экспедиции, прибывшей из Европы с честными коммерческими целями.

И сегодня некоторых торговцев, стремящихся к наживе, подстерегают опасности, однако торговцам тех времен требовалось небывалое мужество – они рисковали не только деньгами, но и жизнью. На суше орудовали бандиты, на море – пираты, да и само море было полно опасностей.

В то время в Париже была основана Компания Южного моря с капиталом 800 тысяч ливров. В порту Ла-Рошель готовилось «грандиозное плавание». Семь кораблей должны были принять на борт 680 членов команды и военные силы в составе шести рот пехоты и одной роты кадетов, которыми командовали 42 офицера. Кроме того, брали «изрядное число разных ремесленников и прочих». Предполагалось не только торговать, но и основать колонию. Как только стало известно о планах, толпы желающих ринулись в Ла-Рошель, и господин де Жен, назначенный главой экспедиции, мог выбирать лучших. В роте кадетов насчитывалось, кроме офицеров, не менее 60 дворян. В ожидании посадки эта золотая молодежь демонстрировала девицам Ла-Рошели красивую форму – «синюю, с узкими золотыми галунами и белым плюмажем на шляпе».

Неизвестно, что за безумный бухгалтер, что за кассир-растратчик решил выдать военным и морякам денежное содержание за несколько месяцев вперед, да еще объявить, что Компания Южного моря «берет на себя все расходы в кабаках». За несколько дней Ла-Рошель превратилась в Содом и Гоморру, в развратный Вавилон, и парижским владельцам компании пришлось срочно послать на место финансового ревизора. Через несколько дней они получили отчет и схватились за головы: «Теперь для осуществления отплытия вновь нужна сумма, равная всему первоначальному капиталу, а именно 800 тысяч ливров».

Принятое в этой чрезвычайной ситуации решение выглядело разумным: снизить расходы, отправив только четыре корабля с меньшей командой и меньшим количеством войск. Дебоши вызвали возмущение в городе, и руководителю экспедиции пришлось уйти в отставку. Его заместитель Гуэн де Бошен хотел последовать за ним. Но владельцы компании уговорили его остаться и назначили главнокомандующим. И 17 декабря 1698 года четыре корабля отправились в путь. В штабе экспедиции состояли, кроме капитанов и штурманов, инженер-гидрограф Жак Дюплесси и историограф. Привлекли и нескольких флибустьеров, хорошо знавших места, куда направлялась экспедиция.

Уже на второй день на флотилию обрушилась сильнейшая буря. Один из сильно поврежденных кораблей развернулся и ушел в Ла-Рошель, второй потерпел крушение у берегов Бретани. Два корабля, отставшие в районе Рио-де-Жанейро, подошли к Магелланову проливу только 24 июня 1699 года, через полгода после отплытия.

Магеллан прошел этот скалистый пролив длиной 600 километров за четыре недели. Экспедиция Бошена потратила на это еще полгода.