Текст книги "Небесные тени"

Орион вдруг отпрянул от несчастного раненого, резко толкнув каталку, так что она ударилась о ближайшего центуриона.

– Во имя всех преисподних! – выругался император.

Несколько стоявших на полках металлических предметов задрожали, а потом с лязгом упали на верстаки.

– Ты был прав, в этом теле больше ничего нет! Поскорее избавься от него, нет смысла поддерживать жизнь в пустой оболочке.

– Хорошо, отец, – ответил Гефест, разрываясь между ужасом и гордостью.

Подумать только, он создал вещь, способную противостоять мощи бога богов!

Орион стремительно повернулся и направился к выходу. Однако, прежде чем покинуть мастерскую, он остановился и объявил:

– Поскольку твой брат сбежал, отныне ты будешь исполнять обязанности Первого Палача. Я желаю, чтобы ты просеял город через мелкое сито и устраивал облавы по всему королевству, если потребуется. И, конечно же, ты будешь руководить казнями. Список в моем кабинете, отправляйся туда без промедления, дабы услышать имена осужденных. Ясно?

Все мускулы в теле Гефеста напряглись. Не может быть и речи о том, чтобы взять на себя унизительную роль палача. Нет, он никогда не опустится до такого…

– Да, отец, как вам будет угодно, – услышал он собственный голос.

Ошеломленный до глубины души, Гефест коснулся своих губ, не понимая, что только что произошло. Он хотел проявить твердость, тщетно пытался выразить свой отказ другим способом – безуспешно.

Он стоял в замешательстве, не в силах вымолвить ни слова, а Орион, ничего больше не добавив, вышел из комнаты, охранники последовали за ним.

Гефест ничего не понимал. Проклятие, почему он не смог противостоять отцу? Какая руна, какие чары помешали ему это сделать, если он способен оградить свой разум от когтей бога богов?

Но возможно, все так и задумано? Что, если он тоже запрограммирован и в его тело имплантированы процессоры, заглушающие любую форму протеста, любые возражения, которые у него могут возникнуть?

Глава 12

Сефиза

С величайшим сожалением я подчинилась приказу весталки и пошла вслед за ней по подземным коридорам кузницы; мне было так больно вновь расставаться с Верленом, что, казалось, сердце сейчас разобьется на кусочки.

– К чему держать его закованным в цепи? – спросила я, не сдержавшись. – Он едва может сидеть, к тому же он полуголый. Это недостойно – обращаться с ним подобным образом…

– Уверена, твой друг Хальфдан с тобой не согласится, – возразила Элдрис. Она внезапно остановилась и повернулась ко мне, нахмурив свою единственную бровь – необычное для нее выражение лица. – Ни он, ни кто-то еще из находящихся здесь людей. Мне и так-то непросто сдержать их гнев и не дать расправиться с бывшим палачом Пепельной Луны. Не усложняй все еще больше, прошу тебя. Кроме того, тебе, возможно, кажется, что это существо ослабло и не представляет угрозы, однако это не так. Мы не можем рисковать, не можем допустить, чтобы он сбежал. Мы зависим от его силы, с ее помощью мы свергнем богов и заново возродим этот мир, но ты, похоже, постоянно об этом забываешь. Вдобавок ты, очевидно, запамятовала о длинном списке его преступлений…

Мгновение я смотрела ей в лицо, потом вздохнула и закрыла лицо руками, не зная, как еще скрыть свое замешательство.

По правде говоря, мне было невыносимо знать, что Верлен сидит в темной, тесной каморке, скованный по рукам и ногам, а из всей одежды на нем только жалкие остатки брюк и рубашки. Неважно, кто он такой, неважно, что он Тень, Первый Палач императора, один из самых важных членов правительства, – все равно я искренне полагала, что он не заслужил такого обращения.

Это несправедливость и бессмысленная жестокость, но, очевидно, кроме меня, этого никто здесь не понимал.

Я до сих пор пребывала в шоке от откровений весталки, была сбита с толку, не знала, что делать и, как следствие, не видела другого выхода, кроме как довериться ей. Однако, как я ни старалась, у меня не получалось выбросить из головы этот образ: скованный цепями Верлен, странные шрамы на его теле и огромные темные крылья, раскрытые у него за спиной. Это зрелище потрясло меня до глубины души и привело в полнейшее смятение.

– Твои чувства до сих пор играют с тобой злую шутку, Сефиза, – догадалась Элдрис, наклоняясь ко мне. – Ты хоть понимаешь, что сочувствуешь убийце твоей семьи? Ты осознаешь, что он – вовсе не тот человек из твоих воспоминаний о далеком прошлом? Ты обещала взять себя в руки, дала слово, что положишь конец этой глупой привязанности. Ты заверила меня, что ни в коем случае не позволишь своим эмоциям сорвать наши планы.

– Да, верно, – с досадой признала я, кивая. – И я сдержу слово. Я… смогу это сделать, не сомневайся. Просто это может занять некоторое время…

– У нас нет времени, моя дорогая Создательница. Война уже грядет. Завтра…

– Завтра мне нужно быть сильной как никогда, – перебила я весталку, в точности повторив ее недавние слова. Я дала тебе слово и сделаю все, что потребуется.

Элдрис удовлетворенно кивнула, потом осторожно положила металлическую руку мне на плечо и прошептала:

– Ни ты, ни я не можем себе позволить поддаться чувствам, так уж сложилась жизнь. Самые сильные воительницы должны сражаться в одиночку, в противном случае настоящей победы не достигнуть.

Она права…

Я глубоко вздохнула, стремясь собраться с духом, потом через силу кивнула, отчаянно стараясь заглушить угрызения совести.

Элдрис отступила на шаг, повернулась и поднялась по лестнице, ведущей на первый этаж кузницы. Несколько секунд я стояла в пустом коридоре, пытаясь упорядочить разброд и шатания, царившие у меня в голове.

События развивались так стремительно…

В мгновение ока все изменилось, да так, что у меня голова шла кругом, а мысли путались.

До сих пор я верила, что, лишь следуя плану весталки, мы сумеем победить императора. Другого способа не существует. Нужно следовать указаниям этой женщины, у меня нет выбора. И все же в глубине моей души упорно зрели сомнения…

Почему Верлен так неохотно воспринял мою просьбу? Почему он наотрез отказывается помогать Элдрис, если на кону стоит его свобода?

Я погрузилась в глубокую задумчивость, но тут из спальни детей вышел Хальфдан и направился ко мне. Остановившись, он уставился на меня с видом одновременно мрачным и заинтригованным – друг ждал, что я заговорю первой.

Я все еще очень злилась на него за то, что он сделал с Верленом. Нападать на лежащего, беззащитного человека, приковывать его к стене – это верх трусости. Однако мой друг не считает Тень за человека, верно?

В конце концов, разве можно ставить Хальфдану в вину столь глубокую ненависть к Первому Палачу? Разве я сама действовала бы иначе, если бы не успела лучше узнать Верлена, если бы наша связь и наше общее прошлое не открыли мне глаза на его сложную, многогранную личность?

– Как ты себя чувствуешь? – решилась спросить я после долгого молчания.

Казалось, Хальфдан колеблется, но потом, очевидно решившись, он сделал шаг вперед и скрестил руки на груди.

– Хорошо, наверное, для человека, последние несколько недель проведшего между жизнью и смертью, среди теней и пустоты…

– Я почти уверена, что Верлен сделал это не нарочно! – воскликнула я. – Я знаю, ты так не думаешь, но он не контролирует свою силу. Уверена, он вырвал твою душу из тела и удерживал все это время не специально.

Хальфдан подпрыгнул от возмущения.

– Верлен?! Вот как зовут этого монстра? Я брежу или ты действительно пытаешься его защищать?!

Я сглотнула слюну, пытаясь справиться с комом в горле. Потом прижала руки к бокам, обхватив ладонями локти, потому что чувствовала себя не в своей тарелке (вообще-то, мне еще никогда не было так неловко). Наконец я попятилась и оперлась спиной о стену.

Никто не может меня понять, даже лучший друг…

– Ты должна мне рассказать, что произошло там, в Соборе, – потребовал Хальфдан, медленно наклоняясь ко мне. – Что случилось? Что именно ты видела? Тень тебя… он причинил тебе зло? Потому что, если этот урод посмел хотя бы пальцем тебя тронуть, я…

Друг шумно выдохнул носом, видимо, стараясь не поддаваться гневу. Затем он поднял руку и нежно погладил меня по голове, его лицо медленно приближалось к моему лицу.

– Если он тебе что-то сделал, – прошептал Хальфдан, – если он тебя тронул, я его убью.

Как объяснить лучшему другу природу отношений, возникших между мной и Тенью? Как мне быть с Хальфданом абсолютно искренней, если я сама до конца не понимаю, что меня связывает с сыном императора?

– Верлен не сделал мне ничего плохого, – призналась я шепотом, стараясь держаться как можно ближе к истине. – Он не причинил мне ни малейшего вреда, честно. Наоборот, ты должен понять, что он изо всех сил защищал меня, пока я жила во дворце.

Хальфдан замер, потом недоверчиво фыркнул.

– Честное слово, Сефиза, неужели ты думаешь, будто я в это поверю?!

– Клянусь тебе…

– Нет. Этот монстр просто ввел тебя в заблуждение, ты не понимаешь подлинных мотивов его поступков. Тень похитил тебя и вопреки твоей воле держал в плену более двух недель. Даже если не случилось ничего хуже, одного этого вполне достаточно – факт есть факт.

Очевидно, сторонний наблюдатель видел во мне жертву, которая слишком наивна, травмирована и не может ясно понять, что с ней произошло…

А раз так, зачем впустую пытаться убеждать Хальфдана? Он только сильнее озлобится. В любом случае ничего хорошего из этого не выйдет.

– Со мной все будет хорошо, если и ты пойдешь на поправку, – прошептал он. Его влажное дыхание щекотало мне лицо. – Ты не представляешь, как сильно мне тебя не хватало, фитюлька.

Пальцы Хальфдана все еще скользили по моим волосам, он прислонился к стене совсем рядом с моим плечом.

Как странно…

Это милое прозвище, придуманное Хальфданом, когда мы были еще детьми, теперь звучало совершенно по-другому. Оно вдруг стало нежным, привычным и…

Ужасно волнующим. Одно слово вдруг прояснило отношение ко мне Хальфдана, которое мне так трудно было принять.

Мне вдруг вспомнилось пламенное признание друга и поцелуй, которым мы обменялись после тренировки с мечами несколько недель назад в этой самой кузнице. А на следующий день Орион истребил часть населения Стального города, и потом все завертелось…

Мы с Хальфданом не успели толком объясниться, прояснить наши отношения. Ведь тогда я понятия не имела, что именно к нему чувствую…

Мы прожили бок о бок столько лет, и я ни разу даже не смела мечтать о том, что такой молодой человек, как он, во всех смыслах чистый и совершенный, может в один прекрасный день проявить ко мне интерес, выходящий за рамки простой дружбы. Услышав его признание, я так удивилась, была настолько выбита из колеи, что не смогла разобраться в себе, понять, что именно испытываю к нему.

Зато теперь я это знала.

Отныне я всем сердцем любила одного человека, хотя долг велел мне вырвать эту любовь из сердца. И человек этот вовсе не Хальфдан…

Мне стало очень неловко, и это смущение подтолкнуло меня к действию. Я коснулась мускулистой груди друга, удерживая его, не давая сократить то малое расстояние между нами, что еще оставалось.

Хальфдан замер, его губы находились в нескольких миллиметрах от моих губ.

– Я тоже очень по тебе скучала, – тихо ответила я. – Вот только…

– Сефиза, прошу тебя, не отталкивай меня. Только не теперь. Только не после того ужаса, который Тень сотворил с моей душой. Мне так сильно нужна твоя поддержка, чтобы все это пережить. Я тебя люблю, ты же знаешь…

Дверь над лестницей распахнулась, и на пороге появился Лотар.

– Ой, п-простите, дети, – пробормотал он. На его лице отразилось крайнее смущение. – Я просто хотел… хотел вам сказать, что ужин готов…

Воспользовавшись этой заминкой, я проворно обошла застывшего столбом Хальфдана, не дав ему меня поцеловать. Потом помчалась вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки зараз.

– Уже иду! – воскликнула я, словно ничего не случилось. – Умираю с голоду!

Есть мне совершенно не хотелось, но я предпочла прибегнуть к этому подвернувшемуся оправданию, чтобы не отказывать Хальфдану напрямую.

В кузнеце витал тяжелый запах каши из синтетического зерна, а из мастерской Лотара доносились голоса. Внутрь набилось человек сорок, не меньше, – все они в комнату не поместились, часть осталась в коридоре и смежной комнатушке.

Лавируя в толпе, я добралась до центра помещения, постаравшись оказаться как можно дальше от Хальфдана. На верстак водрузили огромный котелок, а какой-то парень – один из двух лекарей, если мне не изменяла память, – стоял рядом, вооружившись черпаком, и наполнял миски поочередно подходивших к нему людей.

Не глядя на меня, он машинально протянул мне полную миску, и я ее взяла, хоть и сомневалась, что смогу проглотить хотя бы ложку этого варева после того, что случилось за последние несколько часов. Один из собравшихся сделал мне знак, указывая на свободное место, и я его заняла. Вся комната была заставлена стульями, кроме того, на козлы положили листы железа, сделав некое подобие длинных столов.

Рядом со мной сидела какая-то коротко стриженная женщина: плечи поникли, голова низко опущена. Короткие волосы обычно носили пожилые мужчины, страдающие облысением, женщины очень редко выбирали подобную прическу, поэтому внешность незнакомки разожгла мое любопытство. Я стала исподтишка за ней наблюдать.

Потом меня вдруг словно громом поразило: я поняла, что внешность этой девушки мне знакома.

– Олимпия… что ты сделала со своими волосами?

Олимпия подняла голову, опустила миску на колени и посмотрела на меня.

– Сефиза, ты наконец вернулась, – пробормотала она с пугающей медлительностью. В ее глазах уже собирались слезы. – Ах да… мои волосы… Я… я больше не могла их выносить, представляешь? После обесцвечивания они превратились в грязную желтоватую гриву… такая гадость… Так лучше, не находишь?

– М-м-м, да… Наверное…

– А мне очень нравились ее волосы, – вмешалась сидевшая рядом с Олимпией Залатанная девочка. Она досадливо пожала плечами. – Только она и слушать ничего не желала. Потребовала ножницы, сказала, мол, это очень важно, ну я их ей и дала…

Внезапно все разговоры смолкли, я обернулась и увидела, что в комнату входит весталка. Все остальные тоже уставились на свою предводительницу.

– Ешьте вволю, друзья мои, прошу вас, – объявила Элдрис, подходя к стоявшему в центре комнаты столу. – Ложитесь спать пораньше и постарайтесь хорошенько отдохнуть, ибо завтра мы предпримем первую решительную атаку. Почти все имперские войска покинули Собор и отправились на поиски Тени. Силы Ориона рассеяны по городу и королевству. Отныне нам сопутствует удача, так давайте же этим воспользуемся!

Глава 13

Лориан

Лориан протянул защитную маску Серане – по его мнению, та слишком много времени провела в спальне.

– Пора, – позвал он довольно торжественным тоном. – Все ждут только нас.

Несколько часов назад на город опустилась ночь, и подвал погрузился в полумрак. Тьму рассеивала масляная лампа, стоявшая у изголовья кровати вновь прибывшей девушки – той, что обрезала себе волосы, – однако из-за задернутой занавески просачивалась лишь узкая полоска света.

– Вы всего лишь дети, – слабо прошептала девушка. – Что вы можете сделать против Владыки всего сущего и его легионеров? Это чистой воды безумие…

– Не волнуйся, Олимпия, – попыталась успокоить ее Серана. – Мы гораздо сильнее, чем кажемся на первый взгляд, уж поверь. Спи спокойно, все будет хорошо. Главное – не покидай кузницу, ладно? Элдрис оставит здесь небольшую туманную завесу, чтобы защитить самых маленьких и тебя заодно. В любом случае мы быстро вернемся.

– Идемте, – настаивал Лориан, нервничая все сильнее. – Поторопимся! Если она и дальше будет продолжать в том же духе, то напугает остальных…

Чуть поодаль на соседних тюфяках свернулись калачиками под одеялами трое детей младше девяти лет – все лежали с закрытыми глазами, возможно, уже заснули. Принимая во внимание их возраст, было решено сделать исключение и не привлекать малышей к участию в сегодняшнем деле. Однако все остальные сироты-Залатанные уже ждали наверху, и все как один рвались в бой.

Последние несколько дней Лориан специально их тренировал, стараясь научить как можно эффективнее использовать свою нечеловеческую силу, которую давали им их необычные протезы.

Лориан сжал руку Сераны, и девочка наконец согласилась пойти с ним, оставив в спальне странную девушку, которую привела с собой Сефиза, сбежав из дворца.

Удивительное дело: похоже, девочка привязалась к Олимпии. Так сильно, что провела рядом с ней весь день, заботясь о бедняжке, поскольку та по-прежнему оставалась очень вялой и отказывалась вставать с выделенной ей постели – эта лежанка пустовала с тех пор, как Хальфдан пришел в сознание, так что теперь ее заняла Олимпия; других свободных мест не осталось.

Следуя примеру Лориана, Серана пристегнула к поясу респираторы.

Мальчик тоже нес с собой защитные маски, готовясь применить их по первому сигналу весталки, как и было условлено.

Когда объявили, что ночью их ждет сражение, Лориан почувствовал одновременно страх и восторг. Он не сразу пришел в себя от потрясения после их последней битвы, в ходе которой обнаружил, какие сокрушительные повреждения могут наносить противникам его протезы. Зато теперь он горел желанием как следует взяться за Империю и ее основы. Этому несправедливому миропорядку нужно положить конец любой ценой.

Лориан знал, что не он один сгорает от нетерпения. Отныне все сироты-Залатанные разделяли его стремление сражаться. Это желание многократно усилилось после очередных гонений, обрушившихся на город несколько часов назад…

Накануне вечером, когда обитатели кузницы заканчивали ужинать, думая, что сумели остановить еженедельные казни, похитив Тень, все были ошеломлены, услышав, как по городу идут легионеры и, как обычно, производят аресты. Очевидно, приблизительно сотне обитателей Стального города предстояло погибнуть на Дереве пыток – на смену прежнему Первому Палачу пришел другой.

Поднявшись на первый этаж, друзья разделились: Серана присоединилась к группе, собравшейся на улице перед кузницей, а Лориан направился к своему отряду, состоявшему из пяти других детей-Залатанных, Сефизы и нескольких вооруженных взрослых.

Их задачей было напасть на одно из самых важных городских зданий, чтобы подготовить все для последнего этапа вечернего плана. Было очень важно, чтобы их отряд возглавил опытный человек, хорошо знающий их врагов, – и в данном случае такой человек среди них был только один: Сефиза.

Аскелад присоединился к третьему отряду, Дири – к четвертому, в то время как Элдрис, Лотару, Хальфдану и еще нескольким людям предстояло доставить Тень к назначенному месту встречи, где должен был разыграться грандиозный финал их наступления.

– Все знают, что нужно делать? – спросила весталка, поочередно обводя взглядом собравшихся у дверей кузницы людей.

Приближалась полночь, окутывавшая город чернильно-черным покровом, а туман сгущался вокруг мятежников плотной завесой.

Раздались дружные утвердительные возгласы. Элдрис в последний раз окинула взглядом сирот, потом повернулась к Лориану. Мальчик с решительным видом кивнул ей, чувствуя, что его глаза тоже горят огнем.

Все преисполнились решимости сражаться.

Сегодня вечером они начали беспрецедентную шахматную партию. Никогда еще на человеческой памяти среди людей не возникало протестного движения такого размаха.

И все благодаря Элдрис…

Лориан восхищался этой женщиной и питал к ней безграничную нежность, ибо мечтал иметь такую мать. Она обладала смелостью и необычайным упорством, каких Лориан еще ни у кого не встречал. Эта женщина сумела объединить вокруг себя людей, готовых действовать. Теперь наконец человечество нанесет богам сокрушительный удар и избавится от их тиранического гнета.

Весталка тоже кивнула мальчику.

Настало время разделиться. Прямо сейчас решается их будущее…

Сефиза прошла сквозь туман, и их группа двинулась вперед по улице. Ленты темного дыма поплыли по воздуху, надежно скрывая все перемещения мятежников.

Перед началом операции Элдрис пообещала, что скроет заговорщиков от посторонних глаз при помощи своих способностей, и Лориан мог лишь догадываться, каких усилий ей это будет стоить.

Определенно, без нее у них ничего не получилось бы…

Несколько минут они шли через город почти в полной темноте, но вот наконец Сефиза подняла руку, давая знак замедлить шаг.

– Кажется, я заметила на перекрестке отряд солдат, – прошептала она. – Что будем делать? Попробуем их обойти?

Заговорщики остановились, потом отступили, спрятавшись за металлическими столбами, поддерживающими крышу ближайшей лавки. Лориан крадучись подошел к девушке и, прищурившись, вгляделся в темноту, силясь рассмотреть солдат сквозь густую завесу тумана, окутавшую все вокруг.

– Их меньше десяти, – пробормотал он. У него вдруг перехватило дыхание. – Нужно их обезвредить. Элдрис сказала, чем сильнее мы ослабим ряды защитников императора, тем больше у нас шансов в итоге победить.

Сефиза сделала глубокий вдох, потом кивнула.

– Хорошо, тогда идем. Действуем по плану, дети со мной, взрослые идут последними, ясно?

Старшие члены отряда крепче сжали в руках оружие. Сефиза подняла выданный ей меч – хотя, учитывая силу ее протезов, он был ей не очень-то и нужен – и бросилась к легионерам.

Мятежники напали на императорских солдат, и от неожиданности те даже не успели перестроиться – загадочный туман весталки скрывал заговорщиков до последнего момента.

Столкнувшись лицом к лицу с первым солдатом, Сефиза на мгновение замешкалась, колеблясь, но Лориан подскочил к ней и, размахнувшись, ударил легионера в горло своей стальной рукой. Голова несчастного покатилась по земле, в то время как его собратья потрясенно смотрели на нее. Ларс, один из сирот-Залатанных, воспользовался замешательством противника, ударил ближайшего солдата кулаком по металлическому нагруднику, пробив в его теле дыру, несовместимую с жизнью.

Лориан видел, как Сефиза хлопает глазами, очевидно, пораженная невероятной силой, которую получили обычные дети. Однако она быстро взяла себя в руки и, в свою очередь, ударила ближайшего к ней солдата кулаком в челюсть, так что тот сразу же упал.

– Довольно! – закричал один из легионеров, замахиваясь мечом на кого-то из бывших беспризорников. – Сдавайтесь! Именем императора сдавайтесь, а не то… умрете на месте!