Текст книги "Девочка идёт вперёд"

Голодное небо

– Труд почётнее всего! – часто говаривал Хуан Чжунцзе.

Когда трое его детей возвращались из школы, он каждому из них давал работу по дому.

Отложив свои ранцы, ребята брались за домашние дела: ответственный за дрова колол дрова, ответственный за уборку прибирался, а ответственный за палочки для еды – раскладывал палочки для еды. Все отцовские поручения выполнялись беспрекословно, никто не отлынивал.

Выросшая у бабушки за спиной Сюэр спала на кровати, которая ей досталась в подарок от сердобольных людей, и ела то, что ей подали. В школе она нередко перебивалась угощением, предложенным одноклассниками, а тетрадки для письма ей раздобыла учительница. Школа взимала административный сбор, а денег в семье не было, поэтому брат садился на пони и ехал в горы собирать дикие фрукты и ягоды, а потом продавал свою добычу в посёлке. Этими горными плодами Сюэр, конечно, тоже делилась с одноклассниками.

Девочке нравилось ходить в горы вместе с братом. Когда ешь два раза в день, то всё время голодно, и Маои, понимая это, брал сестрёнку с собой в горы. Там росло много диких плодов: бананы, мушмула, вампи, папайя, «куриный помёт», амла – столько всего, что и не счесть!

Жёлтые плоды гуавы, прозванные «куриным помётом», несмотря на своё неблагозвучное имя, были безумно вкусные, их Сюэр любила больше всего.

Однажды утром дети отправились в горы. Сюэр была так голодна, что, накинувшись на сладкие плоды, не успела проглотить и несколько кусочков, как со стоном повалилась на землю. Ехать на пони она не могла, Маои пришлось взвалить её на закорки, и так они добрели до деревни. Несчастная Сюэр всю дорогу ахала и охала, прижимаясь к спине брата. Отец издали завидел их и бросился навстречу. Расспросив получше, что случилось, он побежал к пятицветной сливе, что росла у дороги, отрезал корневую мочку, сделал из неё отвар и напоил им Сюэр.

– Запомни, дочка, нельзя есть так много этих плодов, от них раздувает живот, – говорил он, поглаживая её по голове. – Ты уж лучше налегай на освежающую амлу, её много в горах растёт, да и есть можно сколько угодно. Помни это, папа ерунды не посоветует!

И Сюэр запомнила совет отца, а когда опять оказалась в диких горах, так больше не прикасалась к «куриному помёту», а ела амлу, которую срывал для неё брат. Амла была недозревшая, малюсенькая и кислючая, Сюэр проглатывала одну за раз.

– Те плоды, что мы не съедим, можно будет продать приезжим торговцам, – рассуждал Маои.

И вот, когда амла полностью созрела, он в компании Цзюаньэр и Сюэр отправился в горы. Втроём они проворно набрали целый мешок амлы, надеясь продать её в поселке. Кому? Ну, например, тётушке Чжэн, которая делает йогурт.

Фабрика, где работала тётушка Чжэн, разорилась, а поскольку ей нужно было кормить детей, так пришлось найти себе другой способ заработать на жизнь. И она открыла лавочку рядом со «Школой отпрысков». Каждый день тётушка с веселой улыбкой продавала всевозможные предметы обихода, а также покупала то, чем делились с местными лес и горы, а ещё готовила йогурт на продажу.

Детишки Хуан приносили в лавку тётушки Чжэн собранные в лесу папайю и амлу, за которые всякий раз выручали то пять фэней, то один цзяо, то два. Денежки они делили всегда поровну и каждый клал монетки в свой карман. Так потихоньку Сюэр скопила целых три юаня! Три юаня! На один юань можно купить семь рабочих тетрадей, ещё на один – пять карандашей и пару ластиков, а третий отложить, чтобы потом, подкопив денег, приобрести красивую детскую книжку с картинками.

Как здорово, когда есть брат и сестра, с которыми можно вместе работать и вместе зарабатывать на ручки и тетради!

Старый дедушка Чжан продавал кокосы. Заводские рабочие после смены частенько собирались у лотка дедушки Чжана, попивая сладковатый и освежающий кокосовый сок, болтали о том о сём и смеялись. Допив и рассказав друг другу все шутки, они один за другим возвращались в свои дома, расположенные за заводской оградой. С наступлением сумерек кокосовые скорлупки, которые они бросили прямо тут, у заводских ворот, вдруг становились очень заметными, и в каждой плескались отблески последних лучиков заходящего солнца. Эти-то скорлупки и манили к себе Маои.

А когда в небе появлялась луна, скорлупок на земле уже не было. Лунный свет заливал землю, и в этом серебристом сиянии по дороге вприпрыжку бежал мальчик. За спиной у него был прилажен туго набитый холщовый мешок, в котором он уносил прочь свою добычу, собранную проворными руками.

Сюэр не раз наблюдала эту картину, но не решалась помогать Маои: школа находилась в двух шагах от фабричных ворот, и девочке казалось, что если одноклассники заметят их здесь, то наверняка засмеют. А вот Маои до возможных насмешек не было никакого дела. Он спокойно поднимал любой мусор, который мог хоть что-то стоить: будь то бутылки из-под напитков или копеечное ржавое барахло.

– Брат, вот ты подбираешь мусор у школьных ворот, а не боишься, что тебя засмеют? – спросила как-то его Сюэр, когда они вместе возвращались домой.

– Подбирать выброшенные скорлупки – это же не воровать и не отнимать! Продав их, я не только смогу купить тетради, но и позабочусь о том, чтобы в округе было чисто, так почему же мне нужно стыдиться? Почётнее труда нет ничего! – гордо ответил ей брат.

Но чаще всего добычей Маои становилась не скорлупа кокосов, а хрустящая сочная амла. Именно она приносила ему наибольший доход – дома он отбивал кору, а затем продавал свою добычу за хорошие деньги.

Когда Маои отправлялся в дикие горы за амлой, его всегда сопровождали два отцовских пони. Маленькие лошадки были отличными помощниками, они безропотно пробирались по извилистым тропинкам, неся на своих крутых боках бамбуковые корзины, доверху наполненные плодами. Если урожай был хорош, то Маои прямо-таки сиял от радости. Дома, не давая себе передышки, он брался за молоток и отбивал жёсткую кору амлы:

– Только сплющенную кору можно продать, и за неё дают очень много полезного, – объяснял он Сюэр.

Однажды мальчишка усердно колотил амлу и вдруг по неосторожности стукнул себе по тыльной стороне руки; тут же пошла кровь, рука опухла. Отец поначалу не стал его жалеть:

– Продолжай. Подумаешь, какая-то царапина!

Но потом всё-таки нарвал у дороги пригоршню листьев пятицветной сливы, тщательно растолок, добавил воды, перемешал и смазал руку Маои.

– Братик, зачем же нам столько коры? – Сюэр аккуратно притронулась к больной руке Маои. Глядя, как он без конца колотит амлу, даже после того, как поранился, Сюэр стало и жалко его, и любопытно.

– У ягод амлы съедобная мякоть, но не только: амла вся настоящее сокровище. Из коры можно делать обувь, а косточки использовать как топливо, – поделился с сестрёнкой Маои. Что ни говори, а он был истинным сыном своего отца – всегда помнил о бережливости и трудолюбии.

А рука поболела совсем недолго, вскоре отёк спал, и уже на следующий день Маои не вспоминал о нём.

В ту пору Маои был учеником третьего класса средней школы и не жил в школьном общежитии. Денег на школьные обеды у него не было, да если бы и были – совестно их тратить, когда дома семья голодает.

А ещё жить в общежитии Маои не хотел из-за матери, ведь кто, если не он, поможет ей по хозяйству? Кто спозаранку накосит травы и нарвёт диких овощей для кур и уток?

Обычно Маои варил дома жидкую кашу из кукурузной муки, а если удавалось раздобыть овощи и зелень, то и они шли в ход: листья батата, тыквенная лоза или водяной шпинат. Когда овощей не было, он старался отыскать в горах вербейник и центеллу. А порой Маои везло, и ему удавалось поймать в арыке далеко-далеко от дома рыб и креветок или набрать свежих полевых улиток.

Однажды в ветреный дождливый день мама уже накрыла на стол, и вся семья ждала, когда же появится Маои, но он все не шёл. Родители стали переживать, что Маои могли подкараулить хулиганы и избить, или, хуже того, мальчик мог утонуть. Мама так разволновалась, что отправилась на поиски.

– Маои, где ты? Маои, где ты-ы-ы-ы? – звала она его и так обежала всю деревню Пинпо, но сын не откликался.

На улице стемнело, вечер уже превратился в глубокую ночь, как вдруг с улицы послышался взволнованный, радостный детский голосок:

– Рыба! Куча рыбы!

Маои был весь мокрый, а за плечами тащил увесистый мешок.

Родители бросились к нему навстречу, а сёстры Цзюаньэр и Сюэр стояли в сторонке и смотрели, как брат вытряхивает рыбу из мешка в бочку. Набралась целая бочка рыбы! Сомы, тиляпии, толстолобики – самые большие были длиной с палочку для еды!

– Из какого пруда ты стащил столько рыбы? А ну живо верни на место! – Отец ринулся к очагу, выхватил оттуда хворостину и сначала ткнул ей в трепещущую рыбу, а затем принялся гоняться за сыном и лупить его.

А Маои только уворачивался от отцовских ударов да смеялся. В этот раз улов был слишком большой, такой, что папа даже подумал, что сын украл эту рыбу. Но разве Маои мог украсть? Цзюаньэр в это не верила, да и Сюэр тоже.

Конечно, рыба была не краденая. Когда Маои отправлялся в горы без сестёр, он иногда сговаривался с товарищами порыбачить на диких прудах. Сегодня же ливень был такой сильный, что один из прудов разлился, тьма рыбы шла с верхнего течения и сама запрыгивала в клетчатую сумку Маои! Ну что тут поделаешь? Пришлось ловить.

Хуан Чжунцзе взвесил: больше десяти цзиней. Сюэр радостно бегала вокруг рыбы, но отец всё никак не мог успокоиться и с подозрением глядел на сына

– Сознайся, ты украл её или отнял у кого? – Чтобы унять своё беспокойство, он в тот же вечер потащил Маои по домам его одноклассников, чтобы расспросить тех лично. И лишь когда несколько человек подтвердили слова мальчишки, отец наконец-то поверил. Они отправились домой и легли спать.

С сестричками Маои собирал полевых улиток, он знал заветные места. Если дети приносили слишком много улиток, отец тоже ругался, но брат не обращал на это внимания. Если сёстры ходят голодные, надо же их как-то накормить! Даже из одной улитки можно сварить очень вкусный суп.

Маои знал, что отец, несмотря на ругань, всё равно его любит, и продолжал собирать всё, что только могло принести пользу.

Тот год был такой тяжёлый, что даже мусора в деревне не осталось – люди собирали его подчистую, с улиц исчезло всё, вплоть до стеклянных бутылок из-под газировки и алюминиевых банок.

– Не брезгуйте этими бутылками и коробками: на дороге они хлам, а стоит поднять – и выручишь за них деньги. Таких вот бутылок много у дороги рядом с фабрикой, можно там пособирать, – советовал старший брат Цзюаньэр и Сюэр.

Вскоре подвернулся ещё один шанс заработать. В деревню приехал толстячок-торговец, который, как ни удивительно, не принимал ничего, кроме косточек «диких манго»[17]17
  «Дикое манго» – плоды миндаля, которые до очистки, вместе с мякотью, по форме напоминают небольшое манго. Мякоть миндаля несъедобна, в еду употребляют лишь содержимое косточки.


[Закрыть]:

– Косточки «диких манго», два мао за штуку! – Торговец рассказал, что если посадить косточку «дикого манго», она прорастёт.

Вечером эта новость уже долетела до двух сестёр. Кстати, в школе ведь росло два миндальных дерева, тех самых «диких манго». Малюсенькое «дикое манго» размером всего с куриное яйцо, зато его косточка ну очень большая.

И Маои отправился собирать «дикое манго». Сюэр очень хотелось пойти с братом, но ей было неловко, что её увидят одноклассники. Поэтому девочка дождалась сумерек, когда луна ещё не появилась, а деревья уже стали еле видны, и отправилась вместе с Цзюаньэр на школьный двор собирать драгоценные плоды.

На следующий день сёстры обнаружили, что «дикие манго» растут не только у фабричной школы, но и у фабричного профучилища, и там их довольно много. Собранные косточки брат с сёстрами продали торговцу, выручив прилично денег на карандаши и тетради.

Каникулы цвета золота

Тёплые и мягкие лучи осеннего солнца струились с неба и заливали потоками золотого света рисовые поля. Когда урожай созревал, всю эту поспевавшую целый сезон крестьянскую благодать бережно собирали и отправляли в амбары.

Обширные поля пустели, но на пашнях, у дорог и каналов всегда оставались оброненные рисовые колосья.

Над залитыми солнцем полями разносился звонкий голосок:

 
Я ещё мальчуган
С ранцем в школу я спешу
Жарит солнце, злится буря – их совсем я не боюсь.
Лишь боюсь, глупцом, лентяем
Назовёт меня учитель – вот тогда мне будет стыд.[18]18
  Фрагмент песни «Ученик» (Душулан), созданной в 1945 году, автор слов – Сун Ян. За основу автор взял мелодию и слова песни той части народности мяо, что обитает в горах Ванцзяшань окрестностей города Аньшунь провинции Гуйчжоу.


[Закрыть]
 

Маои с Цзюаньэр и Сюэр пришли на убранные рисовые поля в поисках потерянных колосков.

Сюэр носилась вслед за братом и сестрой, туда-сюда, туда-сюда, и напевала свою любимою песенку про мальчика, отправившегося в школу.

Эта первоклашка не знала усталости, даром что совсем малышка! В школе Сюэр петь стеснялась, не решалась она показать свои таланты и под миндальными деревьями – а вдруг другие ребята, эти болтливые жизнерадостные мальчишки и девчонки с идеальной осанкой, наряженные в форменные синие спортивные костюмчики, её засмеют?

 
Дети великой семьи —
Словно цветы по весне,
Словно могучие всходы
В море прекрасного солнца.[19]19
  Фрагмент песни «Дети великой семьи под красным флагом растут» (Чжуанцзя шаонянь цзай хунци ся чэнчжан) на стихотворение Цзэн Сяньжуя «Дети великой семьи горячо любят председателя Мао» (Чжуанцзя шаонянь жэай Мао чжуси), опубликованное в 1959 году.


[Закрыть]
 

А здесь, на воле, прелестные голоса сестёр разливались по горам и возвращались к ним гулким эхом.

Холмы c рисовыми полями Маои распределил между ними троими. Его участок был справа, участок Цзюаньэр – слева, а у Сюэр – посередине. Кто собрал всё на своем участке – идёт помогать Сюэр. Стайка птиц с щебетом пронеслась мимо них, налетел порыв ветра, и постепенно наступили сумерки. С двумя мешками рисовых колосьев, счастливые, что удалось собрать такой урожай, дети отправились домой.

И так шёл день за днём – в сухую погоду дети, позавтракав кашей из кукурузной муки, отправлялись в поля, а спустя пару часов после полудня возвращались домой и обедали той же кашей, сдобренной соусом гумэй. После еды ребята раскладывали собранные колосья на просушку. Для этого около входа в дом было выделено специальное место – там на бамбуковом сушильном коврике колоски щедро омывались солнечными лучами, и каждое зёрнышко риса будто становилось золотым. Когда подлетали воробьи, дежурившая у коврика Сюэр отгоняла их длинным прутом – девчушка ни за что не позволяла им таскать с таким трудом собранную еду. Когда рис подсыхал, дети его лущили, выбирали мелкий сор, а чистые крупинки ссыпали в специально подготовленный холщовый мешок. Сразу никто и не думал есть – сперва следовало дождаться, пока соберётся вся семья: мама и папа, бабушка и дедушка, а уж потом можно было приготовить и вдоволь наесться ароматного риса.

Вот какими необыкновенными были трое детей в семье Хуан!

Старики семейства часто уходили в горы пасти коров, и случалось, что они не возвращались домой целую неделю. Дня, когда дедушка с бабушкой спускаются с гор, дети ждали, как праздника, потому что, когда они возвращались, отец доставал объемный котелок – тот самый, в котором готовили по большим праздникам, например, на Новый год. Он тщательно отмывал котелок и устанавливал его на очаг.

Мама велела Сюэр подать ей бамбуковую мерку, наполняла её ослепительно белым рисом из мешка, промывала его и перекладывала в котелок. Маои брал ковш из тыквы-горлянки и выливал в котелок чистейшую воду, после чего клал на него сверху тяжёлую крышку, да поплотнее старался её прижать. Цзюаньэр одну за другой засовывала сухие ветки в топку, в самое пекло. Когда вода в котелке закипала, из-под крышки начинал растекаться густой рисовый аромат.

Мама ставила зелёную бамбуковую плетёнку на большую деревянную миску, вытряхивала в плетёнку недоваренный рис, и сладкий как молоко рисовый отвар постепенно стекал вниз. Мама возвращала рис в котелок, вновь накрывала его крышкой, подкладывала в топку пару угольков, и вскоре кушанье было готово.

Аромат риса разносился далеко и был очень стойким. А когда рис был съеден, на дне котелка обнаруживалась аппетитная золотистая хрустящая корочка, которую дети делили между собой. И даже потом, когда в самом котелке не оставалось уже ни крошки, дивный аромат ещё долго витал в воздухе. Этот чудный дух потом преследовал маленькую Сюэр даже во сне.

Летом рис в семье Хуан ели один раз в неделю – дети, три сезона питавшиеся жидкой кашей из кукурузной муки, с нетерпением ждали наступления этой поры. Время сбора рисовых колосьев представлялось им золотисто-жёлтым и ясным, когда можно было отправиться со всем семейством с визитами к односельчанам, взяв с собой большие вязанки хвороста, – отблагодарить те семьи, которые были заняты на рисовых посадках. Детям Сюэр вместе с братом и сестрой несли в подарок старательно собранные и припасённые на такой случай дикие ягоды и фрукты.

А ещё порой бабушке удавалось насобирать в горах грибов, и тогда мама брала в долг половину цзиня грудинки и, мелко порубив её, варила вкусный и сытный суп. Обычно отец щедро делил его на порции: по миске получали бабушка с дедушкой и мама, ещё одной угощали соседей. Как говорится, старики любят баловать внуков, а родители – детей, поэтому худышка Сюэр тоже получала целую миску супа, как и её брат с сестрой.

Всякий раз, когда Маои отправлялся пасти коров, Сюэр шумно требовала, чтобы он взял её с собой. Так они и шли: старший брат впереди, а младшая сестра – позади.

Присматривая за коровами, Маои успевал накосить большую корзину травы. Никто ведь не знает, когда Небесный владыка решит послать дождь, а коровам всё равно, какая погода, и когда они начинают мычать от голода, в кормушку, как ни крути, надо сунуть несколько охапок сена. Прожорливые коровы всегда должны наедаться досыта.

Сюэр без чужой подсказки приноровилась косить молодую траву, которую потом давала крохотным и без умолку пищавшим цыплятам, а старую пучками бросала мясным свиньям за ограду. Видя, как белые и чёрные пятнистые свинки торопятся ухватить траву, а потом с повизгиванием радостно её уминают, Сюэр, что уж скрывать, была ох как довольна.

– Вот говорят, родители должны заботятся о детях! Вашей Сюэр всего ничего лет, надорвётся ведь столько за раз тащить! – качали головой односельчане.

– Глянь-ка на Сюэр, она же ещё совсем кроха, вам всё равно, что она так надрывается? – порой поддевала Хуана Чжунцзе соседка, встречая его на улице с пони, гружёнными початками кукурузы.

– Бамбуковый побег перерастёт свою мать. Сюэр уже большая, пора начать работать! – гордо отвечал отец на эти слова.

– Если каждый принесёт по хворостине, можно разжечь огонь. Все в семье обязаны работать, никто не должен отлынивать. Сюэр, бери пример с брата и сестры; без труда на тебя не свалится еда. Маои, ты старший, не бойся тягот, показывай пример сёстрам! Тупой нож дóлжно наточить, а ребёнок должен прилежно учиться.

Одним словом, скидку на возраст младшей дочке он не делал, и эти его наставления Сюэр запомнила крепко-накрепко.

Бывало, что дедушка оставался в горах на выпасе коров, папа с мамой с утра до ночи трудились в поле – вернутся, пообедают и снова спешат на работу. В такие дни Маои вставал спозаранку и помогал бабушке накормить скотину и справиться с другими домашними делами, а после уже бежал в школу. Когда занятия заканчивались, парнишка торопился домой, чтобы приготовить ужин на всю семью. Сюэр старалась ему в этом подсобить: подкладывала в топку связки хвороста, чтобы побыстрее разгорелось пламя, доливала в чайник воды, если та выкипала.

С такими чудесными детьми Хуан Чжунцзе, никогда не пасовавший перед любыми невзгодами, готов был пахать, как пони, который таскает тяжёлую поклажу по горам: каждый день чуть свет выходить из дома и трудиться до самого позднего вечера. С рассвета и дотемна он работал на арендованном склоне: согнувшись, точно туго натянутый лук, теми самыми руками, что прежде умели лишь косить траву и кормить скот, он без устали возделывал манговые плантации.

Зарабатывать деньги – так же нелегко, как вскопать землю иголкой. В том году папа с мамой рядом с хижиной построили дом из красного кирпича с черепичной крышей. Папа разделил его на четыре комнатушки, соорудив стены из досок, а ещё сделал боковой вход, чтобы дети всегда могли свободно ходить туда-сюда.

На взгляд Сюэр, этот домик в пятьдесят с небольшим квадратных метров был куда удобнее, чем все традиционные большие дома. Она любила в нём каждую комнатку со стенами из досок, что сколотил папа. Мало-помалу Сюэр, спавшая до сих пор с мамой, перебралась в комнату к сестре. Она постепенно становилась взрослой, и у неё появились свои секреты, делиться которыми она решила уже не с мамой, а с Цзюаньэр. Так почему бы тогда и вовсе не переехать к ней в комнату и спать, взявшись за руки?

Правда, иногда Сюэр всё-таки скучала по маминым объятьям и тогда прокрадывалась в её комнату и льнула к ней, как в прежние времена.