Текст книги "Дети капитана Гранта (адаптированный пересказ)"

21. Форт Независимый

Всадники въехали в ворота крепости. На площади проходили строевые учения. Самому старшему из солдат было лет двадцать, а самому младшему – не больше семи. Их форма состояла из полосатой сорочки, стянутой кожаным поясом. Ни панталон, ни коротких, до колен, штанов, ни шотландских юбок не было в помине.

Присмотревшись, путешественники заметили, что все юные солдаты очень похожи друг на друга. Это оказались двенадцать братьев, которых обучал воинской премудрости тринадцатый, уже произведенный в чин капрала.

Паганель не удивился. Он знал, что, по статистике, в местных семьях редко бывает меньше десяти детей.

Гленарван велел матросам и майору разместиться в крохотной гостинице форта, а сам в сопровождении Паганеля и Роберта отправился в комендатуру. Талькав объяснил, что остановится у знакомых.

Комендант форта назвался Мануэлем Ифарагером. Он оказался крепким человеком лет пятидесяти с военной выправкой. Паганель рассказал коменданту о путешествии отряда по пампе и спросил, почему индейцы покинули этот край.

– Идет война, – кратко ответил Ифарагер.

– Война?

– Да, гражданская война между Парагваем и Буэнос-Айресом, – ответил комендант.

– И что же?

– Индейцы ушли на север следом за генералом Флоресом.

– А где же вожди племен?

– Там же.

Известие было не из приятных. Во время войны открывался простор для грабежей, что было на руку индейцам. Значит, Гарри Гранта, скорее всего, увели в глубь страны. Где теперь его искать, было непонятно.

Гленарван спросил коменданта, не слышал ли он о европейцах, которые попали в плен к индейцам.

Мануэль несколько минут размышлял, словно припоминая что-то.

– Да, слышал, но никогда не видел, – наконец ответил он. – Однако должен вас разочаровать. Это не капитан Грант, а мой соотечественник. Его товарищ был убит индейцами племени пойуче, а француза несколько раз уводили к берегам Колорадо. Потом ему удалось бежать из плена и вернуться во Францию.

Слова Мануэля были встречены глубоким молчанием. Подробности, сообщенные комендантом, указывали на то, что путешественники совершили ошибку. Экспедиция почти месяц шла по ложному пути. Поблагодарив коменданта, путешественники удалились.

Гленарван кусал губы от досады. Роберт молча шагал рядом, силясь не расплакаться. Они вернулись в гостиницу и сообщили своим спутникам о неутешительных результатах переговоров с комендантом.

Паганель попросил Гленарвана снов показать ему послание капитана Гранта. Географ вновь и вновь перечитывал документ, словно стремясь выработать иное, более правильное, толкование.

– Не тратьте зря время, Паганель, – раздраженно бросил Гленарван. – Здесь же черным по белому написано, где именно находится Грант.

– Нет и еще раз нет! – возразил, ударив кулаком по столу, Паганель. – Гарри Гранта нет в пампе. Значит, его вообще нет в Америке. На вопрос, где он, должен ответить этот документ. Будьте уверены, я добьюсь от него ответа!

22. Наводнение

Решено было продолжать двигаться вперед вдоль тридцать седьмой параллели до встречи с «Дунканом». Осталось преодолеть совсем небольшое расстояние. Путешественники покинули форт Независимый, перевалили через горную цепь Тандиль и очутились на равнине, полого спускающейся к океану.

Что-то стало тревожить Талькава. Он часто останавливал лошадь и приподнимался на стременах. Высокий рост давал ему возможность окинуть взором обширное пространство. Время от времени он отделялся от отряда, отъезжал то к северу, то к югу и потом возвращался. Такое поведение проводника заинтересовало Паганеля и обеспокоило Гленарвана.

Индеец объяснил, что не понимает, почему земля сильно пропитана влагой. Он никогда не видел, чтобы почва была настолько зыбкой. Даже в период сильных дождей по Аргентинской равнине всегда можно было пробраться. К тому же на горизонте собирались свинцовые тучи, и Талькав опасался, что в скором времени начнется сильная гроза.

– Что нам делать, Талькав? – спросил Гленарван.

– Торопиться! – ответил индеец. —

Совет этот легче было подать, чем выполнить. Лошади увязали в зыбкой почве. Тем не менее, путешественники пришпорили коней и постарались покрыть за оставшееся до грозы время как можно большее расстояние.

Около двух часов дня на равнину потоками хлынул тропический ливень. Пончо всадников промокли насквозь, вода ручьями стекала со шляп, словно из переполненных водосточных труб.

Промокшие и продрогшие, к вечеру путники добрались до заброшенного ранчо и с трудом развели огонь. Костер больше дымил, чем согревал. За стенами ранчо продолжала свирепствовать непогода, крупные капли дождя просачивались сквозь прогнившую соломенную крышу. Паганель, как истый француз, изо всех сил старался исправить друзьям настроение и пытался шутить, но никто не смеялся.

– Очевидно, шутки мои подмочены, – заметил ученый и стал готовиться ко сну.

Ночь выдалась бурная, стены ранчо трещали, качались и грозили рухнуть при каждом сильном порыве ветра.

Утром путешественников разбудила Таука. Она ржала и сильно била копытом в стену ранчо. Отряд, не медля, двинулся в путь.

Шел небольшой дождь. Сырой глинистый грунт не впитывал скопившейся воды. Лужи, болота, пруды выступали из берегов, сливаясь в огромные водоемы предательской глубины. Паганель, взглянув на карту, сделал вывод, что Рио-Гранде и Рио-Виварата, реки, в которые обычно стекают воды этой равнины, вышли из берегов и образовали общее русло шириной в несколько километров.

Вода с каждым часом поднималась. Необходимо было выбираться на возвышенность, и побыстрее. Вопрос шел об общем спасении. Около десяти часов утра Таука начала проявлять признаки беспокойства. Она непрестанно оглядывалась на юг, протяжно ржала, раздувая ноздри, втягивала свежий воздух и вставала на дыбы. Талькав с трудом справлялся с лошадью.

– Что с Таукой? – спросил Паганель. – Пиявки?

– Нет, – ответил индеец.

– Значит, она чего-то испугалась?

– Она почуяла опасность.

– Какую?

– Разлив! – ответил Талькав и, пришпорив лошадь, помчался к северу.

– Наводнение! – крикнул Паганель и понесся следом.

Охваченные паникой, лошади мчались галопом, и всадники с трудом удерживались в седлах. Километрах в пяти на юге уже виднелся огромный водяной вал, превращавший равнину в океан. Путешественники пытались найти какое-нибудь пристанище, но во все стороны до самого горизонта простиралась водная гладь.

Наконец вода поднялась так высоко, что лошади поплыли. Их несло вперед стремительным течением. Время от времени то одна, то другая надолго исчезала подводой. Сомнений в том, что очень скоро и люди и животные утонут, не осталось ни у кого. Бороться со стихией не было сил.

– Дерево! – вдруг отчетливо произнес майор своим обычным невозмутимым голосом.

– Где? – завертел головой Гленарван.

– Вон! – отозвался Талькав, указывая пальцем на гигантское ореховое дерево «омбу», одиноко поднимавшееся из воды. Его огромный искривленный ствол уходил в землю толстыми корнями, придающими дереву особую устойчивость. Такой исполин устоял бы против штурма самых больших водяных валов.

Омбу достигало в высоту тридцати метров. От ствола в два метра толщиной отходили три массивные ветви. Две из них поднимались почти вертикально вверх. Третья вытянулась над водой, нижние листья уже скрылись в пенящемся потоке.

Люди вполне могли бы пересидеть на таком дереве, пока вода спадет, тем более, что течение несло их прямо к омбу. Лошадь Тома Остина глухо заржала и пошла ко дну. Пожилой моряк высвободил ноги из стремян и поплыл, мощно рассекая руками воду.

– Хватайся за мое седло, Том! – крикнул ему Гленарван.

– Спасибо, сэр, – ответил Том Остин. – Я справлюсь!

– Осторожнее! – закричал майор.

Он опоздал: огромный вал настиг беглецов и с шумом обрушился на них. Люди и лошади исчезли в пенящемся водовороте.

К счастью, все члены отряда отлично плавали. Люди быстро вынырнули и пересчитали друг друга. Все были живы, но лошади, кроме Тауки, утонули.

Вал оказал путешественникам невольную услугу – домчал их до омбу. Один за другим друзья полезли вверх по ветвям.

Таука, естественно, взобраться на дерево не могла. Привязать ее к стволу тоже было невозможно. Лошадь быстро увлекало течением прочь. Таука поворачивала морду к хозяину и протяжно ржала, словно призывая человека на помощь.

– Бросишь ее? – спросил Паганель Талькава.

– Ни за что! – ответил индеец.

Кинувшись в воду, Талькав вынырнул метрах в трех от дерева. Через несколько минут он уже уцепился за гриву Тауки, и оба они – лошадь и всадник – поплыли по течению в северном направлении.

23. Птичий образ жизни

Появление людей на омбу внесло некоторые поправки в жизнь исконных обитателей дерева. Отряд Гленарвана спугнул целые стаи пернатых. Птицы с громкими криками взлетели на верхние ветви. Паганель отметил, что на омбу гнездились сотни черных дроздов, скворцов, изаков, ильгуэрос и колибри с лучезарным оперением. Когда эти крошечные птички взлетали, казалось, что порыв ветра сорвал с дерева охапку цветов.

Гленарван сделал зарубки на стволе омбу, чтобы по ним следить за подъемом уровня воды. Прошел час. Вода больше не прибывала. Это успокоило путешественников.

– Теперь остается только свить гнездо! – весело предложил Паганель.

– Гнездо? – не поверил Роберт.

– Конечно! Не можем же мы жить в воде, как рыбы. Придется вести птичий образ жизни.

Паганель вызвался руководить постройкой гнезда. Остальные отправились лазать по ветвям и собирать материал для убежища. Вильсон вскарабкался на вершину омбу и стал обозревать окрестности.

Стремительное течение несло вырванные с корнем деревья, сломанные ветви, пучки соломы, балки, сорванные водой с крыш разрушенных ранчо, трупы утонувших животных. На длинном стволе плыло целое семейство ягуаров. Животные громко рычали, вцепившись когтями в свое утлое судно. Вильсону удалось разглядеть вдалеке едва заметную темную точку – Талькава и его верную Тауку.

Вскоре в развилке омбу было построено огромное прочное гнездо с крышей и стенами, напоминавшее гигантскую корзину, надежно привязанную к стволу. Усталые путешественники забрались внутрь. Только теперь они поняли, как сильно голодны. Однако все припасы утонули вместе с лошадьми. Нужно было срочно искать другие источники пищи.

– Кто берется приготовить ужин? – задал вопрос Гленарван.

– Я, – ответил майор.

Все взглянули на Мак-Наббса. Майор с удобством примостился у стенки гнезда. В руках он держал две подмокшие, туго набитые чересседельные сумки.

– Что у вас там? – спросил Паганель.

– Пища для семи человек на два дня, – скромно ответил майор.

– Ты превзошел самого себя! – воскликнул Гленарван. – Надо же! Вокруг всемирный потоп, а ты и тут не потерял хладнокровия!

– Я лично тонуть не собирался, – кратно пояснил свои действия майор. – Насколько я понимаю, вы тоже. Какой смысл спасаться от наводнения, чтобы потом умереть с голоду?

– Что ж, приступайте, майор, – широко улыбнулся Паганель.

– Хорошо бы предварительно высушить одежду, – заметил Мак-Наббс. – Холодает. Не хватало только простудиться.

– А откуда взять огня? – спросил Вильсон.

– Развести его, – ответил Паганель.

– Где?

– Здесь, на верхушке ствола!

– Чем будем топить?

– Можно наломать сухих веток прямо на дереве.

– Но как их разжечь? – спросил Гленарван. – Наш трут превратился в мокрую тряпку.

– Обойдемся своими силами, – ответил неунывающий географ. – Кучка сухого мха, увеличительное стекло подзорной трубы, луч солнца – много ли надо человеку, чтобы развести огонь! Кто пойдет в лес за дровами?

– Я! – вызвался Роберт.

– И я, – добавил Вильсон.

Пока Вильсон и Роберт собирали хворост, Паганель содрал со ствола немного сухого мха и сложил его на слой сырых листьев в том месте, где расходились три толстые ветви. Затем ученый вывинтил из своей подзорной трубы увеличительное стекло, и, поймав с его помощью солнечный луч, с первой попытки зажег сухой мох.

– Что бы мы без вас делали, Паганель, – вздохнул Мак-Наббс.

– И без вас, дорогой майор, – ответил ученый любезностью на любезность.

Вильсон и Роберт вернулись с охапками сухих сучьев и бросили на горящий мох. Чтобы дрова быстрее занялись, Паганель прибег к способу, которым пользуются арабы-кочевники. Расставив ноги над костром, он, то нагибаясь, то выпрямляясь, принялся раздувать огонь полами пончо. Сучья вспыхнули, и вскоре яркое пламя с треском взвилось над импровизированным очагом.

Тем временем майор произвел ревизию уцелевших продуктов. Еды было в обрез. На омбу не росло никаких плодов, зато имелось множество птичьих гнезд, где можно было разжиться свежими яйцами. Кроме того, большинство пернатых жильцов тоже годились в пищу.

После ужина пришло время устраиваться на ночлег. Семь человек, конечно, не могли разместиться в одном гнезде, каким бы большим оно ни было. Поэтому было решено, что те, кому не хватит места, будут спать прямо на дереве – благо, дождь давно прекратился. Паганель и тут проявил недюжинную смекалку.

– Предлагаю привязать себя к верхним ветвям. Ветер слегка качает их, так что будем спать как младенцы в люльках, – сказал ученый. – Бояться здесь нечего. Отряд в семь человек сможет отбить нападение даже стаи диких зверей, тем более, что у нас уже есть опыт. На всякий случай выставим часового.

– Дело за малым, – заметил Том Остин. – У нас нет оружия.

– У меня при себе револьверы, – заявил Гленарван.

– У меня тоже, – подхватил Роберт.

– Зачем они нам, если порох отсырел? – не унимался помощник капитана.

– У кого отсырел, а у кого и нет, – откликнулся Мак-Наббс, предъявляя совершенно сухую пороховницу.

– Мак-Наббс, вы волшебник! – воскликнул Гленарван.

– Откуда она у вас, майор? – восхищенно спросил Паганель.

– Это пороховница Талькава. Прежде чем броситься за Таукой, он отдал ее мне. Я только уберег порох от воды на дереве.

Таким образом, все вопросы были решены. Паганель, вооружившись подзорной трубой, устроил себе на вершине омбу наблюдательный пункт и стал обозревать окрестности, время от времени докладывая друзьям о своих наблюдениях. Роберт полез следом. Мальчик представлял себе, что он охотится в дремучем лесу на страшных хищников.

Остальные расположились в гнезде и на ветвях. Несмотря на усталость, спать не хотелось. Завязался разговор, но не о сложном положении путешественников, с которым неизбежно приходилось мириться, а о судьбе капитана Гранта. Друзья сокрушались по поводу того, что их переход через Америку не увенчался успехом. Они представляли себе, как сильно будут горевать Элен и Мери, и чувствовали себя виноватыми перед ними.

– Поиски капитана нельзя прекращать, – сказал Том Остин. – Мы готовы пробовать еще и еще раз.

– Предлагаю добраться до «Дункана» и взять курс на восток, – вступил майор. – Давайте плыть вдоль тридцать седьмой параллели. Может, капитан угодил на какой-нибудь остров.

– Я присоединяюсь, – подхватил Гленарван. – Как ни мал шанс на успех, я готов даже обогнуть земной шар по тридцать седьмой параллели. Но сейчас нам надо решить более сложный вопрос, а именно: следует ли окончательно отказаться от розысков Гранта в Америке?

Никто не решился высказать свое мнение.

– Тут надо подумать. Я лично не готов дать ответ прямо сейчас, – произнес наконец Мак-Наббс. – Я хотел бы уточнить, через какие еще страны проходит тридцать седьмая параллель южной широты.

– Паганель! – закричал Гленарван. – Слезайте вниз! Майор желает знать, где проходит тридцать седьмая параллель!

– Чтобы ответить майору, не обязательно лезть вниз, – ответил ученый. – После Америки тридцать седьмая параллель пересекает Атлантический океан.

– Хорошо!

– Потом острова Тристан-да-Кунья.

– Прекрасно!

– Далее проходит двумя градусами южнее мыса Доброй Надежды и пересекает Индийский океан.

– Потом?

– Затрагивает остров Сен-Пьер в Амстердамском архипелаге.

– Дальше?

– Пересекает австралийскую провинцию Виктория.

– Продолжайте!

– И по выходе из Австралии…

Паганель запнулся и оборвал фразу. Дело было не в его рассеянности или забывчивости. Конечно, ученый прекрасно помнил, куда идет тридцать седьмая параллель. Минута прошла в полной тишине, а потом с вершины омбу послышался отчаянный вопль.

– Что случилось, Паганель? – закричали его товарищи. – Вам помочь?

Послышался треск. Паганель спускался вниз.

– Мы ошиблись! И продолжаем ошибаться!

– Что вы имеете в виду?

– Друзья мои! Мы ищем капитана Гранта там, где его нет! Где его вообще никогда не было!

24. Новое толкование документа

– Да, да, – повторил уверенно Паганель, усаживаясь на краю гнезда. – Мы ошиблись и неправильно истолковали послание капитана.

– Как это?

– В документе есть слово «austral». Мы перевели его как «южная», подразумевая «широта». А что если это не полное слово, а только корень слова «Australia»?

Повисла тишина. Было слышно, как внизу о ствол омбу плещется вода.

– Другими словами, – протянул Гленарван, – вы думаете, что «Британия» потерпела крушение у берегов Австралии?

– Я уверен в этом, – ответил Паганель.

– Послушайте, Паганель, подобное заверение в устах секретаря Географического общества меня очень удивляет, – проговорил Гленарван.

– Почему? – спросил задетый за живое Паганель.

– Если вы предлагаете отправиться в Австралию, вы должны объяснить присутствие в послании слова «индейцы». Индейцев в Австралии нет, и не было.

– В документе речь идет не об индейцах. Обрывок слова «indi» значит не «Indien» («индейцы»), а «indigenes» («туземцы»)! Кто станет отрицать, что в Австралии живут туземцы?

Желающих не нашлось.

– Браво, Паганель! – произнес майор.

– Ну как, дорогой Гленарван, принимаете толкование?

Гленарван пристально смотрел на географа, не смея поверить в чудо.

– Принимаю, но при одном условии. Докажите, что обрывок слова «gonie» не конец слова «Патагония».

– Это может быть конец любого другого слова. Выбирайте – «космогония», «бегония», «агония»… Это слово вообще не имеет значения, оно ничего не меняет, забудьте о нем. Важно то, что «austral» указывает на Австралию. Не сбей вы меня тогда с толку ложными толкованиями, я сразу пошел бы по правильному пути! Найди я сам этот документ, я только так бы и перевел его!

Речь Паганеля была встречена криками «ура».

– Тогда в Австралию! – воскликнул Гленарван. – Том, «Дункан» осилит такое плавание?

– Конечно, осилит, сэр!

– В Австралию! – хором подхватили спутники.

Когда эмоции немного улеглись, отряд снова расположился на ветвях, готовясь отойти ко сну. В качестве вечерней сказки Паганель принялся очень увлекательно рассказывать о великолепном омбу, который приютил их под своей сенью.

– Когда мы с Робертом полезли наверх, нам казалось, что мы в настоящем лесу, – говорил ученый. – Был момент, когда я испугался, что мы заблудились, потому что забыл дорогу обратно! Солнце клонилось к западу, голод терзал нас. Уже из темной чащи доносилось рычание диких зверей…

Слушатели расхохотались.

– Виноват! Там не было диких зверей, очень сожалею!

– Как, – спросил Гленарван, – вы жалеете об отсутствии диких зверей?

– Разумеется!

– Ну, это уж слишком, Паганель! – вмешался майор. – Вы никогда не заставите меня поверить, что дикие звери полезны.

– Вы ничего не понимаете, майор! – воскликнул Паганель. – Они необходимы ученым для классификации на семейства, роды, виды…

– Велика польза! – хмыкнул Мак-Наббс. – Если бы я был вместе с Ноем в ковчеге во время всемирного потопа, я уж точно выбросил из ковчега пару львов, тигров, пантер и медведей.

– С зоологической точки зрения вы были бы не правы.

– Может быть, – пожал плечами майор, – зато людям, в отличие от нас с вами, было бы потом несравненно удобнее жить на свете! Нам, как видите, приходится жить вообще без удобств!

– Не знаю, не знаю, – возразил ученый. – По-моему, чем меньше удобств, тем меньше потребностей, а чем меньше потребностей, тем человек счастливее.

– Я надеюсь, Паганель, вы не станете выступать против богатства и роскоши.

– Не стану, майор, – отозвался ученый. – Но если хотите, я расскажу вам одну арабскую сказку в тему.

– Пожалуйста, расскажите, господин Паганель! – попросил Роберт.

– Начинайте, Шехерезада, – согласился майор. – Люблю вас слушать. Рассказчик вы изумительный.

– Жил-был когда-то сын великого Гаруна-аль-Рашида, – начал Паганель. – Он был несчастлив и пошел за советом к старому дервишу. Мудрый старец выслушал юношу и сказал, что трудно найти счастье на этом свете. «Впрочем, – прибавил дервиш, – я знаю один способ сделать тебя счастливым». – «Подскажите мне его», – попросил юный принц. «Тебе надо надеть рубашку счастливого человека», – ответил дервиш. Обрадованный принц наградил дервиша и отправился на поиски талисмана. Долго странствовал он, посетил столицы всех стран мира, примерял рубашки королей, императоров, министров и вельмож. Все напрасно: счастливее он от этого не стал. Тогда принц стал надевать рубашки художников, воинов и купцов. Тщетно! Долго скитался принц в поисках счастья и в конце концов, отчаявшись в успехе, вынужден был отправиться обратно во дворец отца. Внезапно принц увидел, что в поле за плугом идет бедный землепашец и весело поет. «Если и этот человек несчастлив, значит, нет счастья на свете», – подумал принц и подошел к крестьянину. «Добрый человек, скажи, ты счастлив?» – спросил он. «Очень», – ответил тот. «У тебя есть какое-нибудь желание?» – «Нет!» – «Ты променял бы свою долю на долю короля?» – «Ни за что». – «Тогда продай мне свою рубашку». – «Рубашку? Нет у меня рубашки!»

Сказка Паганеля имела огромный успех. Ему даже аплодировали. Майор остался при своем мнении, однако согласился, что роптать на судьбу не следует. Если нет иного выхода, надо жить на дереве и радоваться жизни.