Текст книги "Удивительные приключения дядюшки Антифера"

– Приблизительно.

– Знаешь ли ты, что это окружность, параллельная экватору, и что она делится на триста шестьдесят градусов или на двадцать одну тысячу шестьсот шестьдесят минут по дуге, что составляет один миллион двести девяносто шесть секунд?

– Как же мне этого не знать? – с доброй улыбкой ответил Трегомен.

– А знаешь ли ты, что дуга в пятнадцать градусов соответствует часу времени, дуга в пятнадцать минут – одной минуте времени, а дуга в пятнадцать секунд – одной секунде времени?

– Ты хочешь, чтобы я все повторил наизусть?

– Нет! Это бесполезно… Итак, я знаю широту – двадцать четыре градуса, пятьдесят девять минут к северу от экватора. Но на этой параллели, состоящей из трехсот шестидесяти градусов – трехсот шестидесяти, ты слышишь? – есть триста пятьдесят девять градусов, до которых мне столько же дела, сколько до сломанного якоря. Но есть один-единственный градус, который мне не известен и который я узнаю после того, как мне укажут пересекающую его долготу… и здесь… в этом самом месте – миллионы… Не улыбайся!..

– Да я и не улыбаюсь, старина.

– Да, миллионы! Они принадлежат мне, и только я один имею право вырыть их в тот день, когда узнаю, где они зарыты.

– Вот и прекрасно, – спокойно ответил Трегомен. – Значит, ты должен терпеливо ждать посланца, который принесет тебе это хорошее известие…

– «Терпеливо, терпеливо»!.. Да что течет у тебя в жилах?

– Надо полагать, сироп, – ответил Трегомен, – ничего больше, только сироп.

– А у меня ртуть… В моей крови растворился порох! Я не могу больше ждать спокойно! Я себя грызу… Я себя терзаю…

– Тебе надо успокоиться…

– Успокоиться? Ты забываешь, что теперь 1862 год, что отец мой умер в 1854 году, что он владел тайной с 1842 года, и вот уже скоро двадцать лет, как мы ждем одного словечка, чтобы разгадать дьявольскую шараду!

– Двадцать лет! – пробормотал Жильдас Трегомен. – Как бежит время! Двадцать лет назад я управлял еще «Прекрасной Амелией»…

– При чем тут твоя «Прекрасная Амелия»? – вскричал дядюшка Антифер. – О чем идет речь – о «Прекрасной Амелии» или о широте, указанной в этом письме?

И он стал размахивать перед глазами моргающего Трегомена пожелтевшим от времени знаменитым письмом с монограммой Камильк-паши.

– Да, это письмо… проклятое письмо! – начал он снова. – Я готов иногда разорвать его в клочки, сжечь, обратить в пепел!

– Пожалуй, это было бы умнее всего… – осмелился произнести Трегомен.

– Довольно… господин Трегомен! – грозно закричал дядюшка Антифер. – Я требую, чтобы вы никогда больше не произносили в моем присутствии ничего подобного!

– Хорошо, не буду.

– И если в минуту безумия я захотел бы уничтожить это письмо, дающее мне право собственности, если бы я был настолько глуп, что, пренебрегая долгом перед родными и самим собой… одним словом, если вы мне не помешаете…

– Я помешаю тебе, старина, я помешаю тебе, – поспешил заверить его Жильдас Трегомен.

Дядюшка Антифер, донельзя возбужденный, схватил свою рюмку с коньяком и провозгласил, чокнувшись с рюмкой Трегомена:

– За твое здоровье, лодочник!

– За твое! – ответил Жильдас Трегомен, подняв рюмку на высоту глаз и снова поставив ее на стол.

Пьер-Серван-Мало задумался. Лихорадочно ероша волосы, он бормотал какие-то проклятия, вздыхал и яростно грыз мундштук своей любимой трубки. Потом, скрестив руки и глядя на своего друга, сказал:

– Знаешь ли ты, по крайней мере, где проходит эта проклятая параллель… двадцать четыре градуса пятьдесят девять минут северной широты?

– Как же мне не знать? – ответил Трегомен, уже раз сто подвергавшийся этому маленькому экзамену по географии.

– Ничего, лодочник! Есть вещи, которые полезно повторять!

И, открыв старый атлас с картой обоих полушарий, сказал тоном, не допускающим возражений:

– Смотри!

Жильдас Трегомен посмотрел.

– Ты хорошо видишь Сен-Мало, не правда ли?..

– Да, и вот Ранс…

– Но речь идет не о Рансе! Черт побери этот твой Ранс!.. Вот найди парижский меридиан и спустись до двадцать четвертой параллели.

– Спускаюсь.

– Пересеки Францию, Испанию… Вступи в Африку… Минуй Алжир… Пройди до тропика Рака… туда… над Тимбукту…

– Я уже там.

– Хорошо. Итак, мы на этой пресловутой широте.

– Да, мы там.

– Теперь пойдем на восток… Переберемся через Африку… Перешагнем Красное море… Быстро пройдем Аравию над Меккой… Поклонимся имаму Маската, перепрыгнем Индию, оставив по штирборту note 61Note61
  правый борт, правая сторона судна от смотрящего с кормы на нос


[Закрыть] Бомбей и Калькутту… Коснемся нижней части Китая, минуем остров Формозу note 62Note62
  прежнее название острова Тайвань


[Закрыть], Тихий океан, Сандвичевы острова… note 63Note63
  прежнее название Гавайских островов


[Закрыть] Ты следуешь за мной?

– Да, я следую за тобой! – ответил Жильдас Трегомен, вытирая лоб своим огромным платком.

– Ну хорошо. Вот ты и в Америке, в Мексике… Потом в Мексиканском заливе… Потом у Гаваны… Ты проходишь через Флоридский пролив… Попадаешь в Атлантический океан… Плывешь вдоль Канарских островов… Добираешься до Африки… Поднимаешься по парижскому меридиану… И возвращаешься в Сен-Мало, проделав кругосветное путешествие по двадцать четвертой параллели.

– Уф! – с облегчением вздохнул Трегомен.

– А теперь, – вновь заговорил дядюшка Антифер, – когда мы пересекли оба континента, Атлантический, Тихий и Индийский океаны, тысячи островов и островков, можешь ли ты мне указать место, где спрятаны миллионы?

– Вот уж этого я не знаю!

– Но мы узнаем это.

– Да… узнаем, когда вестник…

Дядюшка Антифер выпил вторую рюмку коньяку, ту, которая так и не была выпита хозяином «Прекрасной Амелии».

– Твое здоровье! – сказал он.

– Твое! – ответил Жильдас Трегомен, чокаясь пустой рюмкой.

Пробило десять часов. И вдруг сильный удар молотка потряс входную дверь.

– А что, если это посланец с долготой? – вскричал возбужденный малуинец.

– О-о! – протянул Трегомен, не в силах подавить в себе чувство сомнения.

– А почему бы и нет? – закричал дядюшка Антифер, и его щеки побагровели.

– В самом деле!.. Почему бы и нет? – быстро согласился Трегомен. В голове у него даже завертелись слова приветствия для доброго вестника.

Вдруг внизу послышались радостные крики Нанон и Эногат, что никак не могло относиться к посланцу Камильк-паши.

– Это он… это он! – повторяли обе женщины.

– Он?.. Он?.. – произнес дядюшка Антифер и направился к лестнице.

Но в этот момент дверь комнаты отворилась.

– Добрый вечер, дядя, добрый вечер!

Это было сказано веселым и довольным голосом. В связи с предыдущим разговором эти слова крайне раздражили дядюшку.

«Он» оказался Жюэлем. Он приехал! Он не опоздал на поезд из Нанта! Он не провалился на экзамене! Поэтому он повторял:

– Получил, дядюшка, получил!

– Получил! – повторяли за ним пожилая женщина и молодая девушка.

– Получил?.. Что?.. – спросил дядюшка Антифер.

– Получил звание капитана дальнего плавания!

И так как дядя не раскрыл ему объятий, то он попал в объятия Жильдаса Трегомена, который так прижал его к груди, что у молодого человека перехватило дыхание.

– Вы его задушите, Жильдас! – вступилась Нанон.

– Да я его только чуть-чуть прижал! – улыбаясь, ответил бывший хозяин «Прекрасной Амелии».

Между тем Жюэль, с трудом переведя дух, пришел в себя и обратился к дядюшке Антиферу, нервно шагавшему по комнате:

– Когда же свадьба, дядя?

– Какая свадьба?

– Моя свадьба с моей любимой Эногат, – ответил Жюэль. – Разве это не было решено?

– Да, решено, – подтвердила Нанон.

– Если только Эногат не раздумала выйти за меня с тех пор, как я стал капитаном дальнего плавания…

– О, Жюэль! – ответила девушка, протягивая ему руку, в которой, как уверяет добряк Трегомен, лежало ее сердце.

Дядюшка Антифер не ответил; казалось, он все еще старался определить направление ветра.

– Итак, дядя? – настаивал молодой человек. И он остановился перед ним, высокий, красивый, с сияющими от счастья глазами.

– Дядя, – продолжал он, – ведь вы же мне сами сказали: свадьба будет назначена, когда ты выдержишь экзамен и вернешься.

– Да, и мне кажется, старина, что ты так сказал, – осмелился подать голос Трегомен.

– И вот… я выдержал экзамен, – повторил Жюэль, – и вернулся… и, если, дядя, вы ничего не имеете против, мы устроим свадьбу в первых числах апреля.

Пьер-Серван-Мало даже подпрыгнул.

– Через восемь недель?.. Почему не через восемь дней… восемь часов, восемь минут?

– О! Если бы это было возможно! Я бы не протестовал!

– Но нельзя же так скоро, – возразила Нанон, – нужно многое приготовить, купить…

– А еще я должен успеть заказать новый костюм, – сказал будущий шафер, Жильдас Трегомен.

– Итак… пятого апреля? – спросил Жюэль.

– Ну что ж… пожалуй… – сказал дядюшка Антифер, чувствуя себя сбитым со всех позиций.

– Ах, дядюшка милый! – воскликнула молодая девушка, бросаясь ему на шею.

– Дорогой дядя! – вскричал молодой человек. И так как он обнимал дядю с одной стороны, а Эногат – с другой, то возможно, что их лица столкнулись…

– Решено, – заговорил дядя, – пятого апреля… но только с одним условием…

– Никаких условий!

– Условие? – вскричал Жильдас Трегомен, испугавшись, что его друг выдумал какую-нибудь новую хитрость.

– Да, условие…

– Какое, дядя? – спросил Жюэль, начиная хмуриться.

– Если я не получу до тех пор моей долготы… Все вздохнули с облегчением.

– Да!.. Да!.. – закричали они разом.

Действительно, было бы жестоко отказать в этом дядюшке Антиферу.

Да притом разве можно было предположить, что посланец Камильк-паши, которого ожидали в продолжение двадцати лет, появится именно перед днем свадьбы Жюэля и Эногат?

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой Восток потерпел неудачу при первой же схватке с Западом

Прошла неделя. Вестник не давал о себе знать. Жильдас Трегомен уверял, что его меньше бы удивило появление с небес Ильи-пророка. Но в присутствии дядюшки Антифера он воздерживался высказывать свое мнение даже и в библейской форме.

Что касается Эногат и Жюэля, то молодые люди меньше всего думали о мифическом посланце Камильк-паши, и, раз ничто другое не могло расстроить или задержать предстоящую свадьбу, они занимались приготовлениями к отплытию в ту чудесную страну, в которую им так легко было попасть без всякой географической карты. И они были вполне уверены, что это произойдет в назначенный день – 5 апреля.

Ну, а дядюшка Антифер? Он стал еще угрюмее, еще нелюдимее, чем прежде. Каждый новый день приближал дату брачной церемонии на двадцать четыре часа! Еще несколько недель – и жених с невестой будут связаны нерасторжимыми узами. Хорош результат, нечего сказать! Ведь в глубине души дядюшка мечтал совсем о другом – о блестящих партиях для племянника и племянницы, после того как он разбогатеет. И если он придавал такое большое значение этим неуловимым, но бесспорно принадлежащим ему миллионам, то вовсе не для того, чтобы самому ими воспользоваться: купаться в роскоши, жить во дворцах, ездить в каретах, есть на золотых блюдах, носить бриллиантовые запонки в накрахмаленной манишке… О господи, нет! Он просто хотел женить Жюэля на принцессе, а Эногат выдать замуж за принца. Ничего тут не поделаешь! Это был его конек, его мания!

Сокровенные мечты Антифера могли теперь развеяться как дым, если посланец Камильк-паши вовремя не сообщит необходимые цифры в дополнение к тем, которые уже были известны. Тайник богатого египтянина в конце концов откроется и зарытые в нем сокровища попадут в денежный ящик дядюшки Антифера, но – увы! – будет уже слишком поздно!

Старый моряк пребывал в состоянии страшной ярости. Ему не сиделось дома. Правда, близким было куда легче в его отсутствие. Он показывался на глаза только в часы трапез, когда молча поглощал двойные порции. Добряк Трегомен при всяком удобном случае давал возможность дядюшке Антиферу сорвать на нем накопившийся гнев, надеясь, что его друг хоть как-то облегчит этим свою душу, но тот неизменно посылал его ко всем чертям. Родные стали бояться, как бы дядюшка не заболел.

Его единственным каждодневным занятием стало ходить на вокзал к прибытию поездов и на набережную Силлон – встречать пассажирские пароходы. Он шагал взад и вперед то по платформе, то по пристани, высматривая в толпе приезжих какую-нибудь экзотическую фигуру, какого-нибудь чужеземца, могущего сойти за вестника Камильк-паши. Вернее всего, это будет египтянин, а может быть, и армянин… Но так или иначе – человек восточного типа, выделяющийся необычной внешностью, костюмом или акцентом; он обратится к комиссионеру, спросит у него адрес Пьера-Сервана-Мало Антифера… Нет! Не было никого, никого, кто хотя бы отдаленно походил на такого человека… Бретонцев, нормандцев, даже англичан и норвежцев хоть отбавляй, но путешественника с Ближнего Востока, мальтийца или левантийца, не было и в помине.

9 февраля после завтрака, за которым он разжимал губы только для еды и питья, дядюшка Антифер отправился в свой обычный поход, напоминая Диогена note 64Note64
  древнегреческий философ (404-323 до н.э.); здесь имеется в виду легенда, в которой говорится, что Диоген в поисках «настоящего человека» среди бела дня ходил по улице с зажженным фонарем


[Закрыть], вышедшего на поиски человека. И если у дядюшки, в отличие от великого древнего философа, не было с собой зажженного, несмотря на ясный день, фонаря, то зато он обладал парой хороших зорких глаз, способных издали распознать человека, которого он ожидал с таким нетерпением!

Антифер миновал узкие городские улицы, вымощенные острым булыжником, застроенные высокими гранитными домами; спустился по улице Бей к скверу Дюге-Труэн, проверил время по часам на башне супрефектуры, повернул к площади Шатобриана, обогнул беседку, образуемую ветвями безлистного платана, и, пройдя через отверстие, выдолбленное в каменной ограде, очутился на набережной Силлон.

Тут дядюшка Антифер остановился, взглянул направо, потом налево, посмотрел вперед, потом назад, не выпуская изо рта дымящейся трубки и делая непрерывно глубокие затяжки. Все встречные приветствовали его, так как в Сен-Мало он был заметным лицом и пользовался уважением и почетом в городе. Но он был так поглощен своей навязчивой идеей и стал до того рассеянным, что едва отвечал на поклоны.

В порту скопилось много судов – парусных и паровых, бригов, шхун, люгеров note 65Note65
  небольшое двух– или трехмачтовое парусное судно, отличающееся формой и расположением парусов


[Закрыть], рыбачьих лодок и баркасов.

Было время отлива, и пришлось бы ждать не меньше двух или трех часов, пока, по знаку морского семафора, суда войдут в гавань.

Дядюшка Антифер решил, что разумнее всего пойти к вокзалу и там дожидаться прибытия экспресса. А вдруг сегодня, после стольких недель, ему наконец повезет?..

Как часто человек выбирает ложный путь! Дядюшка Антифер, внимательно разглядывая прохожих, не заметил, что вот уже минут двадцать за ним по пятам следовал какой-то человек, и человек этот действительно заслуживал внимания.

Это был иноземец в ярко-красной феске с черной кистью, в длинном глухом сюртуке, застегнутом на все пуговицы до самого подбородка, в широких шароварах, доходивших до самых туфель – свободных остроносых шлепанцев. Этот субъект был далеко не молод – лет шестидесяти, шестидесяти пяти. Шел он, слегка сгорбившись, скрестив на груди длинные, костлявые руки. Неизвестно, был ли он долгожданным левантийцем, но, без сомнения, он явился из стран, омываемых восточной частью Средиземного моря, – либо из Египта, либо из Сирии, либо из Турции…

Словом, иноземец следовал за дядюшкой Антифером с каким-то нерешительным видом: то он, казалось, готов был остановить его, то останавливался сам, словно боясь совершить оплошность.

Наконец на углу набережной он ускорил шаги, обогнал дядюшку Антифера и так быстро повернулся, что оба столкнулись нос к носу.

– Черт вас побери… ротозей вы этакий!.. – вскричал дядюшка Антифер, едва не сбитый с ног.

Но тут же, протерев глаза и защитив их рукою от солнца, он оглядел незнакомца с головы до ног, и слова посыпались у него изо рта, как пули из револьвера:

– Позвольте!.. А!.. О?.. Он?.. Да неужели… Ну конечно, он!.. Вестник двойного «К»!..

Если это и в самом деле был посланец паши, то, надо признаться, выглядел он не слишком привлекательно. Его бритое лицо, морщинистые щеки, крючковатый нос, оттопыренные уши, тонкие губы, острый подбородок, бегающие глазки, лицо цвета перезрелого лимона и вся его тщедушная фигура, казалось, дышали коварством и не внушали никакого доверия.

– Не имею ли я чести говорить с господином Антифером, как мне только что сказал один услужливый матрос? – произнес он на ужасающе ломаном французском языке, настолько ломаном, что воспроизводить его нет никакой возможности. Впрочем, речь его была понятна даже бретонцу.

– Антифер Пьер-Серван-Мало! – последовал ответ. – А вы?

– Бен-Омар.

– Египтянин?..

– Нотариус из Александрии. Остановился в гостинице «Унион» на улице Пуассоннери.

Нотариус в красной феске! Очевидно, в восточных странах нотариусы не нуждаются в белом галстуке, черном костюме и золотых очках, без которых не может обойтись даже обыкновенный письмоводитель во французской нотариальной конторе! Впрочем, удивляться следовало уже и тому, что среди подданных фараона вообще встречаются нотариусы!

Дядюшка Антифер нисколько не сомневался, что перед ним действительно предстал, как мессия note 66Note66
  в религиозных представлениях разных народов «спаситель», который якобы должен быть послан богом, чтобы уничтожить зло на земле


[Закрыть], таинственный вестник с долгожданной долготой, неизбежный приход которого был возвещен двадцать лет назад письмом Камильк-паши!

Но, вместо того чтобы закусить удила и понестись во всю прыть (чего можно было от него ожидать), вместо того чтобы засыпать Бей-Омара вопросами, дядюшка Антифер, быстро овладев собой, предоставил иноземцу возможность высказаться первому – выражение коварства на лице этой живой мумии побуждало к осторожности.

Жильдас Трегомен никогда бы не поверил, что его вспыльчивый друг способен на такое благоразумие.

– Итак, чем я могу быть вам полезен, господин Бен-Омар? – спросил дядюшка Антифер, внимательно оглядывая смущенно топтавшегося перед ним египтянина.

– Я хотел бы побеседовать с вами, господин Антифер.

– Не пожелаете ли вы говорить у меня дома?

– Нет… предпочтительнее было бы в таком месте, где нас никто не услышит.

– Значит, это тайна?

– И да и нет… Скорее, коммерческая сделка.

Дядюшка Антифер вздрогнул. Все ясно: если этот человек привез ему долготу, то он не хочет отдать ее даром. А между тем в письме, подписанном двойным «К», не говорилось ни о каком торге.

«Внимание! – сказал он себе. – Держись за руль и не дрейфуй!» note 67Note67
  дрейфовать – отклоняться во время плавания от курса под влиянием ветра


[Закрыть]

Затем, обратившись к собеседнику, он указал ему на пустынный уголок гавани:

– Идемте туда. Там мы сможем поговорить с глазу на глаза о самых секретных вещах. Но только скорей, потому что ветер так и режет лицо!

Нужно было пройти не больше двадцати шагов. На судах, ошвартовавшихся у набережной, не было ни души. И только таможенный надсмотрщик прохаживался на расстоянии полукабельтова от дядюшки Антифера и нотариуса из Александрии.

Не прошло и минуты, как они дошли до пустынного уголка и уселись на толстом бревне.

– Это место вас устраивает, господин Бен-Омар? – спросил Антифер.

– О да… вполне!

– Тогда говорите, но говорите ясно и точно, не так, как ваши сфинксы, которые любят загадывать разные загадки бедным смертным note 68Note68
  намек на греческий миф о царе Эдипе, который отгадал три загадки чудовища Сфинкса


[Закрыть].

– Не будет никаких недомолвок, господин Антифер, я буду говорить совершенно искренне, – ответил Бен-Омар тоном далеко не искренним. Затем, два или три раза кашлянув, он спросил: – У вас был отец?

– Да… это принято в нашей стране. Дальше?

– До меня дошли слухи о его смерти…

– Он умер восемь лет назад. Дальше?

– Он плавал?

– Разумеется, раз он был моряком. Дальше?

– По каким морям?

– По всем. Дальше?

– Так… Значит, ему случалось бывать и на Востоке?..

– И на Востоке и на Западе. Дальше?

– Во время своих путешествий, – снова заговорил нотариус, которому эти отрывистые ответы не давали возможности овладеть нитью разговора, – во время своих путешествий не пришлось ли ему лет шестьдесят назад побывать у берегов Сирии?..

– Может быть, да… может быть, нет. Дальше?

Эти «дальше» действовали на Бен-Омара, словно удары кулаком в бок, и его лицо искажалось самыми невероятными гримасами.

«Лавируй, милейший, – подумал дядюшка Антифер, – лавируй, пока тебе не надоест. Только не надейся, что я буду твоим лоцманом!»

Нотариус понял, что нужно наконец поставить вопрос прямо.

– Известно ли вам, – сказал он, – что вашему отцу случилось оказать услугу… огромную услугу кое-кому… как раз на берегах Сирии?

– Нет. Дальше?..

– А! – Бен-Омар был поражен таким ответом – И вы не знаете, что он получил письмо от некоего Камильк-паши?

– Паши?

– Да.

– Со сколькими бунчуками? note 69Note69
  бунчук – древко, украшенное прядями волос из конского хвоста; в Турции был знаком сана и власти у пашей


[Закрыть]

– Это не имеет значения, господин Антифер. Важно знать, получил ли ваш отец письмо, содержавшее очень ценные сведения.

– Не знаю. Дальше?

– А вы не искали в его бумагах? Ведь не могло же это письмо пропасть! Повторяю вам, в нем содержалось указание необычайной важности…

– Для вас, господин Бен-Омар?

– И для вас тоже, господин Антифер, потому что… Одним словом, это то самое письмо, которое я должен приобрести… Мне это поручено… оно может стать предметом выгодной для вас сделки…

В ту же минуту все стало ясно Пьеру-Сервану-Мало: Бен-Омар является уполномоченным людей, владеющих секретом долготы, которой ему, Антиферу, недоставало, чтобы узнать, где спрятаны сокровища.

– Мошенники! – прошептал он. – Они хотят выудить мою тайну, купить мое письмо… и потом выкопать из земли мои миллионы!

Пожалуй, он был прав.

В это время послышались шаги – какой-то человек, обогнув угол набережной, направлялся к пристани. Собеседники умолкли, во всяком случае, нотариус оборвал начатую фразу. Могло даже показаться, что, бросив косой взгляд на прохожего, он сделал еле заметный знак отрицания и что это рассердило прохожего. Действительно, досадливо махнув рукой, тот ускорил шаги и скрылся.

Это был чужеземец лет тридцати трех, судя по одежде – египтянин, и внешность у него была необычная: темная кожа, горящие черные глаза, рост выше среднего, сильное сложение, вид решительный, физиономия малопривлекательная, скорее даже свирепая. Был ли он знаком с нотариусом? Вполне возможно. Хотелось ли им показать, будто они не знают друг друга? Несомненно.

Как бы то ни было, дядюшка Антифер не обратил внимания на эти маневры – какой-то взгляд, какой-то жест, ничего больше, – и возобновил разговор.

– Теперь, господин Бен-Омар, – сказал он, – не объясните ли вы, почему вам так нужно иметь это письмо, знать его содержание и даже купить его в том случае, если оно у меня есть?

– Господин Антифер, – смущенно ответил нотариус, – среди моих клиентов был некий Камильк-паша. Обязанный блюсти его интересы…

– Вы говорите – был?

– Да… И как уполномоченный его наследников…

– Его наследников? – вскричал дядюшка Антифер с неподдельным изумлением, не ускользнувшим от нотариуса. – Значит, он умер?

– Умер.

– Внимание! – прошептал Пьер-Серван-Мало, с остервенением грызя мундштук своей трубки. – Камильк-паша умер… Это надо запомнить… и не проморгать…

– Итак, господин Антифер, – спросил Бен-Омар, отводя глаза, – у вас нет этого письма?..

– Нет.

– Очень жаль, потому что наследники Камильк-паши стараются собрать все, что им может напомнить о любимом родственнике…

– А! Так это на память?.. Какие благородные сердца!..

– Да, господин Антифер, и эти благородные сердца, как вы их правильно назвали, не задумались бы предложить вам приличную сумму за это письмо…

– А сколько бы они мне дали?

– Не все ли вам равно… раз у вас нет письма…

– Все же скажите.

– О! Несколько сот франков!..

– Ну-у… – произнес дядюшка Антифер.

– Может быть, даже… несколько тысяч!..

– Ах, вот как! – вскричал дядюшка Антифер и, окончательно потеряв терпение, схватил Бен-Омара за шиворот, привлек к себе и зашептал ему на ухо, еле удерживаясь от дикого желания укусить его. – Так знайте же: это письмо у меня!

– У вас?

– Да, подписанное двойным «К»!

– Да… Двойное «К»!.. Именно так подписывался мой клиент.

– Оно у меня!.. Я его читал и перечитывал сотни раз!.. И я догадываюсь, больше того – я знаю, почему вы так хотите его получить!

– Господин Анти…

– И вы его не получите!

– Вы отказываетесь?..

– Да, старый Омар, отказываюсь! Разве что вы у меня его купите!..

– Сколько?.. – спросил нотариус и уже сунул руку в карман, чтобы вытащить кошелек.

– Сколько?.. Пятьдесят миллионов франков!

Бен-Омар даже подскочил от неожиданности. А дядюшка Антифер, открыв рот и оскалив зубы, смотрел на старого нотариуса с таким отвращением, с каким, наверное, никто и никогда на него не смотрел. Затем сухо, будто отдавая морскую команду, добавил:

– Теперь решайте – одно из двух.

– Пятьдесят миллионов? – оторопело повторил нотариус.

– Не торгуйтесь, господин Бен-Омар… Я не уступлю и пятидесяти сантимов!

– Пятьдесят миллионов?..

– Да… и притом наличными… золотом или ассигнациями… или чеком на французский банк.

Ошеломленный нотариус мало-помалу пришел в себя. Ему стало ясно, что этот проклятый моряк прекрасно знает, как важно наследникам Камильк-паши завладеть письмом. И в самом деле, разве оно не было единственным источником, содержащим необходимые сведения для поисков клада? Ухищрения нотариуса пропали даром. Голыми руками письма не возьмешь! Малуинец не попался на удочку. Ничего не оставалось, как пойти на покупку письма, иными словами – купить широту, которая в соединении с долготой, известной Бен-Омару, открыла бы местонахождение сокровищ.

Но, спросит читатель, откуда знал Бен-Омар, что это письмо находилось у дядюшки Антифера? И действительно ли бывший нотариус богатого египтянина был тем самым долгожданным вестником, которому было поручено выполнить последнюю волю Камильк-паши и принести обещанную долготу?.. Это мы скоро узнаем.

Во всяком случае, под влиянием какой бы силы ни действовал нотариус – направили ля его наследники умершего паши или нет, – Бен-Омар теперь отлично понимал, что письмо может быть получено только ценою золота. Но – пятьдесят миллионов!..

И он произнес елейным голосом:

– Господин Антифер, вы, кажется, сказали: пятьдесят миллионов?

– Да, сказал.

– Но это самая забавная вещь, которую я слышал за всю мою жизнь!

– Господин Бен-Омар, а не хотите ли вы услышать вещь еще более забавную?..

– О! Охотно!

– Ну так слушайте: вы старый мошенник! Старый египетский плут! Старый нильский крокодил!..

– Господин Ан…

– Довольно! Я кончил!.. Вы, видно, мастер ловить рыбку в мутной воде, а потому и попытались вырвать у меня мой секрет, вместо того чтобы открыть тайну, которую вы обязаны мне сообщить!

– Вы так думаете?

– И думаю и знаю!

– Нет, то, что угодно было вам вообразить…

– Довольно, мерзкий мошенник!

– Господин А…

– Хорошо, буду снисходительным. Слово «мерзкий» беру назад! А хотите, я вам скажу, что вас больше всего интересует в моем письме?

Неужели нотариус мог поверить, что Пьер-Серван-Мало проболтается?.. Но, тем не менее, его маленькие глазки загорелись, как раскаленные уголья.

Нет! Хотя малуинец и был вне себя от гнева и весь побагровел, все же он не потерял выдержки.

– Вот что я вам скажу, старый Омар, которого никто не захочет есть, даже если его приготовить по американски, – я скажу, что в этом письме вас волнуют не те фразы, в которых говорится об услуге, оказанной моим отцом двойному «К»… Нет! Вас интересуют четыре цифры! Вы слышите меня – четыре цифры!

– Четыре цифры?.. – пробормотал Бен-Омар.

– Да, четыре цифры! И я продам их вам только по двенадцати с половиной миллионов за штуку! Теперь все! Прощайте!..

И, заложив руки в карманы, дядюшка Антифер сделал несколько шагов, насвистывая свою любимую арию. А что это была за ария, не знал никто и меньше всего он сам, – она напоминала скорее вой заблудившегося пса, чем мелодию Обера note 70Note70
  Обер Даниэль Франсуа (1782-1871) – известный французский композитор


[Закрыть].

Бен-Омар окаменел! Превратился в соляной столб! Застыл, как истукан! Прирос к месту! А он-то надеялся обвести этого матроса вокруг пальца, как простого феллаха! Одному Магомету известно, как он надувал этих несчастных крестьян, которых злая судьба приводила в его нотариальную контору, одну из лучших в Александрии!..

Бен-Омар растерянно глядел вслед малуинцу, удалявшемуся своей тяжелой походкой, вразвалку; дядюшка Антифер шел, поднимая то одно плечо, то другое, жестикулируя, словно рядом был его друг Трегомен, получавший от него очередную взбучку.

Вдруг дядюшка Антифер остановился как вкопанный. Он встретил какое-нибудь препятствие? Да!.. То была мысль, неожиданно мелькнувшая у него в голове. Он что-то упустил, но это упущение еще не поздно исправить…

Он подошел к нотариусу, не менее неподвижному, чем прелестная Дафнэ, превратившаяся в лавр, к горькому разочарованию Аполлона note 71Note71
  в одном из греческих мифов рассказывается о любви бога Аполлона к нимфе Дафнэ, отец которой, речной бог Пеней, превратил ее, чтобы спасти от преследования Аполлона, в лавровое дерево


[Закрыть].

– Господин Бен-Омар, – сказал дядюшка.

– Что вам угодно?

– Есть одна вещь, которую я забыл шепнуть вам на ухо.

– Что именно?..

– Это номер…

– А-а! Номер?! – встрепенулся Бен-Омар.

– Да, номер моего дома… Улица От-Салль, три… Вам следует знать мой адрес. Когда вы придете, вас примут дружески…

– Вы меня приглашаете?

– С пятьюдесятью миллионами в кармане!..

И на этот раз дядюшка Антифер окончательно удалился, а нотариус в изнеможении сел опять на бревно, взывая к аллаху и его пророку Магомету.