Текст книги "Север против Юга"

2. КЭМДЛЕС-БЕЙ

Кэмдлес-Бей – таково название плантации, принадлежавшей Джемсу Бербанку. Богатый плантатор жил там со всей своей семьей. Название свое плантация получила от бухты на Сент-Джонсе, находящейся немного повыше Джэксонвилла, на противоположном берегу. Вследствие такой близости плантации к городу сообщение между ними было удобным и легким: при попутном ветре от Кэмдлес-Бея до Джэксонвилла можно было добраться на хорошей лодке за какой-нибудь час. Кэмдлес-Бей находился на расстоянии не более трех миль от главного города графства Дьювал.

Плантация Джемса Бербанка была одной из лучших во всей Флориде. Кроме этих земель, у него еще были большие поместья в штате Нью-Джерси, который граничит со штатом Нью-Йорк. Таким образом Бербанк мог считаться очень богатым человеком.

Место для плантации на правом берегу Сент-Джонса было выбрано чрезвычайно удобное, как бы самою природою приспособленное для возделывания, и человеку не приходилось затрачивать слишком много усилий, чтобы обрабатывать эту плодородную почву. При умном и распорядительном хозяине, бывшем в то время в расцвете сил и обладавшем вдобавок солидным капиталом, при удачно подобранном персонале, плантация находилась в цветущем состоянии.

Земли в поместье было четыре тысячи акров note 2Note2
  приблизительно 3000 гектаров (прим.авт.)


[Закрыть]; и если в Южных штатах можно было встретить поместья больших размеров, то вряд ли где хозяйство было так хорошо поставлено, как у Бербанка. Господский дом, службы, конюшни, жилища для рабов, мастерские, рельсовая дорога между плантацией и пристанью, дороги для повозок и фургонов – все было устроено необыкновенно практично и удобно. На всей усадьбе лежал тот отпечаток домовитости и порядка, который умеют придать своему хозяйству обитатели Северных штатов.

С Кэмдлес-Беем могли сравниться только лучшие поместья Виргинии или обеих Каролин. Высокие плоскогорья плантации как бы специально были предназначены для хлебных злаков; в низинах разводились кофейные деревья и какао. Болотистые, топкие равнины с солончаковой почвой отведены были под рис и сахарный тростник.

Известно, что хлопок Флориды и Джорджии ценится на рынках Европы и Америки очень высоко благодаря шелковистости и длине его волокон, и хлопковые поля с их аккуратными насаждениями, нежной зеленью и лиловато-желтыми цветами составляли поэтому одну из главных-доходных статей поместья. Во время сбора хлопка на этих полях, площадью от одного до полутора акров каждое, появлялось множество временных хижин, в которых жили невольники – женщины и дети, собиравшие с кустов коробочки и выбиравшие из них хлопок, – операция, требующая большой осторожности, чтобы не повредить волокон. Затем хлопок сушился на солнце, очищался на чесальных машинах с зубчатыми колесами и вальцами, прессовался гидравлическими прессами, упаковывался в кипы, стягивался железными обручами и складывался в амбары в ожидании отправки. Погрузка на парусники или пароходы производилась тут же с пристани Кэмдлес-Бея.

Кроме плантаций хлопка, у Джемса Бербанка были также обширные насаждения кофе и сахарного тростника. Первые – заповедные участки с тысячью – тысячью двумястами деревьев высотой в пятнадцать – двадцать футов каждое; цветы их похожи на испанский жасмин, а плоды – на вишенку с двумя косточками, которые оставалось лишь извлечь и высушить. Вторые – луга, вернее болота, ощетинившиеся высоким тростником длиною от девяти до восемнадцати футов, с белыми султанами, развевающимися по ветру точно плюмажи скачущей кавалерии. Сахарный тростник был предметом особого ухода в Кэмдлес-Бее: сахар из него получался в жидком виде, а потом перерабатывался в рафинад на сахарных заводах, хорошо оборудованных по тому времени. Побочными продуктами были сиропы, идущие на производство водки, рома и тростникового вина, которое приготовляется из смеси жидкого сахара с ананасным и апельсиновым соком. Это тоже была весьма доходная статья, хотя и не столь прибыльная, как хлопок.

Несколько участков с деревьями какао, бататом, маисом, ямсом, индиго, табаком, двести – триста акров рисовых полей – все это давало значительную прибыль.

Но был у него еще один источник дохода, приносивший прибыль не меньше чем хлопок: неисчерпаемые лесные богатства поместья. Не говоря уже об апельсиновых, лимонных, манговых и хлебных деревьях, о маслинах, винных ягодах, перце и корице, о плодах всех фруктовых деревьев Европы, прекрасно акклиматизирующихся во Флориде, Джемс Бербанк регулярно производил систематическую рубку своих лесов. Какие огромные богатства заключены были в кампешевом дереве, в мексиканском вязе, столь широко применяемых теперь, в баобабах, в коралловом дереве с кроваво-красным стволом и цветами, в черном орехе, индийском златоцвете, в особом виде каштана с желтыми цветами, в южной сосне – прекрасном мачтовом лесе и строительном материале; в шоколадной каролинии, зерна которой как петарды лопаются на южном солнце, в зонтичной сосне, тюльпанном дереве, кедрах и особенно в кипарисах: огромные кипарисовые леса в пятьдесят – сто миль протяженностью покрывают полуостров Флориду. Джемсу Бербанку пришлось оборудовать по всей территории большие лесопильни. На речках – притоках Сент-Джонса – устроены были запруды, и эти речки, прервав свой мирный бег, образовали каскады – источник механической силы, необходимой для распиливания бревен и досок, количества которых хватало бы для нагрузки сотни судов.

Наконец следует упомянуть и об огромных тучных лугах, на которых паслись лошади, мулы и многочисленный рогатый скот. Что же касается всевозможной дичи в лесах и болотах, то трудно даже представить себе, в каком изобилии она водилась в Кэмдлес-Бее, как, впрочем, и во всей Флориде.

Над лесами с пронзительным клекотом, напоминавшим звук надтреснутой трубы, на широко распростертых крыльях парили белоголовые орлы, кружили кровожадные грифы, огромные выпи с острыми, как штык, клювами. У реки среди камышей, среди зарослей гигантского бамбука жили розовые или пурпурные фламинго, белоснежные ибисы, словно слетевшие с какого-нибудь древнего египетского памятника, огромные пеликаны, мириады морских ласточек разных пород, ракоедки с зелеными хохолками и перьями, кулики с пурпурным оперением в беловатых крапинках и коричневым пухом, жакамары, золотистые зимородки, целый мирок гагар, морских курочек, диких уток из породы свистунов, чирков, зуйков, не говоря уже о буревестниках, водорезах, морских воронах, чайках-фаэтонах, которых порыв ветра может унести до самой середины реки, и соблазнительной добычи для лакомок – летучих рыб, или долгоперов. На лугах во множестве водились бекасы, морские и болотные кулики, султанки с пестрым оперением, где, точно на летающей палитре, смешались все цвета – красный, синий, белый, зеленый и желтый, куропатки, серые белки, красноногие голуби с белыми головками, а в качестве съедобной дичи – длиннохвостые кролики: нечто среднее между европейским зайцем и кроликом, – и целые стада ланей, а сверх того – еноты, черепахи, фараоновы мыши и, к несчастью, масса ядовитых змей. Таковы были представители животного царства в великолепном поместье Кэмдлес-Бей. К ним приходится причислить и негров, закабаленных на плантации. А во что же, если не во вьючный скот, обращены были эти человеческие существа, которые можно было покупать или продавать по желанию.

Однако как же Джемс Бербанк, этот убежденный сторонник освободительных доктрин северян, с нетерпением дожидавшийся победы Севера, продолжал до сих пор владеть невольниками? Неужели он не освободил бы их даже и тогда, когда наступили бы более благоприятные обстоятельства? Освободил бы, конечно! Он и собирался это сделать через несколько недель или даже дней, как только федеральная армия, занявшая уже некоторые населенные пункты в соседнем штате, вступит во Флориду.

Впрочем, Джемс Бербанк уже предпринял у себя в имении ряд мер, значительно улучшивших жизнь его рабов. Их у него было около семисот; помещались они в просторных и чистых хижинах, пищу получали хорошую; непосильной работой их не обременяли. Управляющему и его помощникам было строго-настрого приказано обращаться с неграми справедливо и мягко. Невольники в Кэмдлес-Бее работали поэтому очень усердно, хотя там давным-давно уже отменены были всякие телесные наказания. На других плантациях привыкли обращаться с рабами совсем по-иному, и соседи сильно косились на порядки, заведенные Джемсом Бербанком, так что положение его в этих краях было довольно затруднительно, особенно теперь, когда вопрос о рабовладении решался силою оружия.

Негры Джемса Бербанка, как мы уже говорили, жили в удобных и чистых хижинах. Около полусотни таких хижин составляли деревушку. Около десятка таких деревушек были разбросаны по берегам маленьких речек, протекавших по плантации. Негры жили вместе со своими женами и детьми. Члены одной семьи, если это было возможно, работали вместе – в поле, лесу или на фабрике, так что и в рабочие часы не разлучались. Во главе каждой деревушки стоял один из помощников управляющего, исполнявший в некотором роде обязанности старосты или, если угодно, мэра. Общее же управление всем хозяйством сосредоточивалось в господской усадьбе, окруженной высоким палисадом, заостренные колья которого утопали в роскошной флоридской зелени.

Господский дом походил на замок и вполне заслуженно носил название Касл-Хауса.

Кэмдлес-Бей издавна принадлежал предкам Джемса Бербанка. В те времена, когда плантаторы еще боялись нападения индейцев, господский дом пришлось сильно укрепить. Не много времени прошло с тех пор, когда генерал Джессеп оборонял Флориду от индейцев-семинолов. Колонисты немало терпели от этих кочевников, которые их грабили и убивали, а жилища предавали огню. Даже города неоднократно подвергались набегам и грабежу. И теперь еще в некоторых местах можно наткнуться на развалины – следы набегов этих кровожадных индейцев. В пятнадцати милях от Кэмдлес-Бея близ деревушки Мандарен до сих пор показывают «дом крови», где был скальпирован индейцами плантатор Мотт, его жена и три дочери. Но теперь, конечно, война белых с краснокожими уже в прошлом. Семинолы частью истреблены, частью оттеснены к западу от Миссисипи. О семинолах уже ничего не слышно – только несколько их шаек блуждают еще среди болот Южной Флориды. И жителям края уже нечего опасаться свирепых туземцев.

Теперь понятно, почему жилища плантаторов строились в старину в виде укрепленных замков, в которых можно было бы отсидеться до прихода отрядов волонтеров из города или соседней деревни. Именно таким укрепленным замком и был Касл-Хаус в Кэмдлес-Бее.

Дом стоял на пологом холме посреди парка, обнесенного высоким палисадом. Парк был площадью в три акра, он кончался в нескольких стах ярдах от реки Сент-Джонс. Довольно глубокий ручей протекал вокруг парка, а высокий палисад делал его еще неприступней. Попасть в парк можно было только по мостику, переброшенному через ручей. От самой пристани Кэмдлес-Бея до первых лужаек усадьбы вела чудесная тенистая бамбуковая аллея. Всюду в просветах между деревьями виднелись зеленые газоны, пересеченные широкими аллеями, которые сходились у обширной, усыпанной песком площадки перед главным фасадом Касл-Хауса.

Архитектура замка строгостью не отличалась, в ней было много несообразностей как в общих очертаниях, так и в деталях, но если бы осаждающим удалось проникнуть за палисад – здание могло бы выдержать осаду в течение нескольких часов. Окна нижнего этажа были защищены крепкими железными решетками. Дверь главного подъезда поражала своей массивной прочностью, в стенах были устроены бойницы, из которых можно было с фланга обстреливать нападающих. Окон и дверей в здании было очень немного. Вообще дом Джемса Бербанка, с своею высокой крышей, с центральной башней, над зубцами которой развевался украшенный звездами американский флаг, и толстыми стенами, гораздо больше походил на форт, чем на мирное жилище помещика. Как уже было сказано, здание строилось в те времена, когда должно было служить для своих обитателей защитой от набегов свирепых индейцев.

Под зданием существовал даже подземный ход, которым Касл-Хаус сообщался с небольшою бухтой на Сент-Джонсе, известной под именем бухты Марино. Он проходил под палисадом и окружающим парк ручьем. В крайнем случае через этот ход можно было тайно бежать.

Конечно, уже лет двадцать как семинолы вытеснены с полуострова и больше не страшны, но как знать, что ожидает в будущем? И если индейцы не представляют уже угрозы для Джемса Бербанка, то не следовало ли ему опасаться своих же соотечественников? Разве он, сторонник Севера, не был одинок в этих Южных штатах, не зависел от случайностей кровопролитной гражданской войны, не должен был быть готовым к жестокой расправе?

Сильно укрепленный и неприступный Касл-Хаус внутри был удобным и уютным жилищем. Просторные комнаты были богато и со вкусом обставлены, так что семья Бербанков, живя в этой очаровательной местности, пользовалась полным комфортом, которым могут окружать себя состоятельные люди, если, кроме денег, обладают еще и художественным вкусом.

Позади замка, вплоть до ограды парка, скрытой под вьющимися растениями и ветвями страстоцвета, среди которых порхали стайки колибри, разбросаны были купы апельсиновых и масличных деревьев, росли понтедерии с лазоревыми цветами, гранаты и смоковницы; магнолии, которые распускали свои чашечки цвета старой слоновой кости и наполняли воздух чудным благоуханием; пальмы, тихо качавшие веерообразными вершинами под легким дуновением ветерка, гирлянды лиловой кобеи, юкка, звенящая точно сталь отточенной сабли, розовые рододендроны, мирты и райские деревья – словом, в садах была собрана вся роскошная флора субтропиков, все, что только может порадовать взор и обоняние.

За садом, у самой ограды, под сенью громадных кипарисов и баобабов, находились службы: конюшни, амбары, маслобойни; псарни и птичники. Благодаря обилию деревьев домашние животные не страдали от тропического зноя, а близость воды поддерживала в воздухе приятную и живительную прохладу.

Среди обширных владений Джемса Бербанка место для усадьбы было выбрано весьма удачно: туда не доносился ни шум хлопкоочистительных машин, ни скрип лесопилен, ни стук топоров в лесу. Тишину нарушало лишь пение множества птиц, порхавших по деревьям и яркостью своего оперенья соперничавших с роскошными южными цветами. Но крылатые певуньи так же радовали обитателей Касл-Хауса, как и легкий ветерок, доносивший до них ароматы окрестных лугов и лесов.

Таково было поместье Кэмдлес-Бей, принадлежавшее Джемсу Бербанку – одному из самых богатых людей Восточной Флориды.

3. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

Пора, однако, сказать несколько слов о междоусобной войне, с которой тесно связаны события нашего рассказа.

Прежде всего нужно твердо установить следующее: как справедливо пишет граф Парижский, бывший адъютантом генерала Мак Клеллана, в своей «Истории гражданской войны в Америке», причиной гражданской войны не был ни вопрос о тарифах, ни национальная рознь между южанами и северянами. Англосаксонская раса преобладала одинаково на всей территории Соединенных Штатов, а торговые вопросы ни разу не затрагивались во время этой ужасной братоубийственной войны. «Вся вражда возгорелась исключительно из-за вопроса о рабовладении, которое, будучи уничтожено в одних штатах республики, процветало в других, посеяв между ними жестокую рознь. Рабовладение глубоко изменило нравы той части штатов, где оно процветало, ничуть как будто не повлияв на образ правления. Оно-то и послужило не просто поводом и предлогом, а единственной причиной того антагонизма, неизбежным последствием которого явилась гражданская война».

В рабовладельческих штатах общество разделялось на три класса. Внизу – четыре миллиона негров-рабов, цифра, равнявшаяся почти трети всего населения. Вверху – каста земельных собственников, в сущности малообразованных, но богатых, надменных людей, обладавших всей полнотой власти. Между этими двумя классами существовал третий, это был беспокойный класс неимущих, ленивых белых бедняков. Как ни странно, но представители этого класса оказались горячими сторонниками рабовладения: они боялись, что освобожденные негры легко поднимутся до их уровня.

Против Севера таким образом были не только богатые собственники, но и белые бедняки, – особенно жившие в деревнях среди негров-невольников. Борьба принимала все более ожесточенный характер, и даже в семьях раздор доходил до того, что нередко один брат сражался в рядах федералистов, а другой – под знаменем конфедератов. Но великий народ не остановился ни перед какими жертвами для коренного уничтожения рабства. Уже в конце XVIII века знаменитый Франклин настаивал на освобождении негров. В 1807 Джефферсон предложил конгрессу «воспретить торговлю неграми, что давно уже диктовалось самыми насущными интересами страны, ее моралью и честью». У Севера таким образом имелись серьезные основания, чтобы выступить на покорение Юга. Результатом этой победы было укрепление единства республики и разрушение вредного и ошибочного убеждения, что для американского гражданина в первую очередь обязательны законы его штата и лишь во вторую

– законы всей федерации.

Первые осложнения, вызванные рабовладением, возникли именно во Флориде. В начале XIX века индейский вождь Оссеола взял в жены беглую невольницу родом из Эверглейдса, болотистой части Флориды. Однажды эта женщина была поймана и насильно увезена, как невольница. Оссеола поднял возмущение среди индейцев и повел их на рабовладельцев; он был схвачен, заключен в крепость, где и погиб. Но война продолжалась и, по словам историка Томаса Хиггинсона, обошлась Америке в три раза дороже, чем было некогда уплачено Испании за Флориду.

Вот вкратце как началась эта междоусобная война, и каково было положение дел в феврале 1862 года, когда на долю Джемса Бербанка и его семьи выпали столь тяжелые испытания, что мы сочли возможным сделать их предметом нашего повествования.

Шестнадцатого октября 1859 года капитан Джон Браун, героически боровшийся за освобождение негров, с небольшим отрядом беглых невольников отважно овладел Гарперс-Ферри в Виргинии. Целью его, как он заявлял во всеуслышанье, было освобождение чернокожих от рабства. Он был разбит отрядами милиции, захвачен в плен, приговорен к смертной казни и повешен с шестью своими сообщниками 2 декабря 1859 года в Чарлстоне.

Двадцатого декабря 1860 года в Южной Каролине состоялся конгресс южан, на котором единодушно был принят декрет об отделении от Северных штатов. 4 марта 1861 года, в Вашингтоне, был избран президентом республики Авраам Линкольн. Южные штаты видели в его избрании угрозу рабовладению. 11 апреля 1861 года южане под командою генерала Борегара взяли форт Самтер, защищавший Чарлстонский рейд. Северная Каролина, Виргиния, Арканзас и Теннесси немедленно присоединились к сепаратистам.

Федеральное правительство собрало 75 тысяч волонтеров, чтобы защитить прежде всего Вашингтон, столицу Соединенных Штатов, от внезапного нападения южан. Началась усиленная заготовка оружия и боевых припасов: арсеналы Севера были пусты, тогда как у южан имелись богатые военные склады еще со времен президента Бьюкенена. Северяне ценою героических усилий пополняют свои боевые запасы. Потом Авраам Линкольн объявляет блокаду всех портов Юга.

Военные действия открылись прежде всего в штате Виргинии. Генерал Мак Клеллан отбросил мятежников к западу, но 21 июля федералисты под командованием Мак Довелла потерпели жестокое поражение при Булл-Ране и отступили к Вашингтону, который подвергся большой опасности, тогда как южанам не приходилось уже более бояться за свою столицу Ричмонд. Несколько месяцев спустя северяне снова были разбиты при Болл-Блаффе, но зато и южане потеряли форт Гаттерас и Порт-Ройял-Харбур, овладеть которыми им больше уже не удалось. В конце 1861 года главнокомандующим федеральной армии был назначен генерал Джордж Мак Клеллан.

В том году каперские корабли южан бороздили моря Старого и Нового Света. Они находили себе убежище в портах Англии, Франции, Португалии и Испании. Это было большой ошибкой со стороны упомянутых держав, ибо тем самым за южанами признавались права воюющей стороны, и война затягивалась.

Последовал ряд знаменитых морских сражений. «Самтер» и его прославленный капитан Семс. Появление судна-тарана «Манассас». Морское сражение 12 октября в устье Миссисипи. Захват 8 ноября английского судна «Трент», на борту которого капитаном Уилксом были взяты в плен конфедератские уполномоченные, что чуть было не вызвало войны между Соединенными Штатами и Англией.

Между тем кровавые битвы на суше сопровождались переменным успехом. Фронт доходил уже до штата Миссури. У северян был убит генерал Лайон, вследствие чего их армия отступила к Ролле, а генерал Прайс с войсками конфедератов двинулся на север. 21 октября происходит сражение у Фредериктауна, 25-го у Спрингфилда, а 27-го того же месяца Фремонт с федералистами занимает этот город. 19 декабря произошло сражение при Белмонте между войсками генерала Гранта и Полком, решающего значения не имевшее. Затем военные действия прекращаются ввиду наступления сильных холодов.

В первые месяцы 1862 года обе воюющие стороны развивают поистине огромную энергию. Конгресс Северных штатов вотировал заем в полмиллиарда долларов и предоставил президенту Линкольну право набрать пятьсот тысяч волонтеров; затем к концу войны их численность возросла до миллиона… Формируются несколько армий, самою сильной из которых была Потомакская. Ими командуют генералы Грант, Шерман, Мак Клеллан, – перечисляем только самых известных. Должны быть двинуты в бой войска всех родов оружия. В кавалерии, артиллерии, пехоте и инженерных войсках почти по одному и тому же образцу формируются дивизии. Изготовляются в огромном количестве орудия и боевые припасы: карабины Минье и Кольта, нарезные пушки системы Пэрротта и Родмена, гладкостенные пушки и единороги Дальгрена, гаубицы, картечницы, шрапнель, создаются осадные парки. Организуются военный телеграф и воздухоплавательные парки, корреспонденция с театра войны в крупнейших газетах, обозная часть с восемьюдесятью четырьмя тысячами мулов, запряженных в двадцать тысяч повозок. Заготовкой всех видов снабжения ведает начальник интендантской службы. Строятся новые военные корабли с тараном полковника Эллета, канонерки коммодора Фута, впервые участвующие в морских сражениях.

Не отставали от своих противников и южане. Хотя пушечные заводы имелись и в Новом Орлеане и в Мемфисе, сталелитейные заводы, выпускающие пушки системы Пэрротта и Родмена в Тредогаре подле Ричмонда, но всего этого мало. Конфедератское правительство ищет помощи в Европе. Льеж и Бирмингем шлют ему суда, груженные оружием – артиллерийские орудия системы Армстронга и Витворта. Нарушителям блокады, устремляющимся в порты конфедератов в погоне за дешевым хлопком, удается получить его лишь в обмен на военное снаряжение. Организуется армия. Ее возглавляют генералы Джонстон, Ли, Борегар, Джексон, Критенден, Флойд, Пиллоу. Конгресс южан 8 августа вотировал своему президенту Джефферсону Дэвису кредит на снаряжение четырехсот тысяч волонтеров, вербовавшихся сроком от года до трех лет, к которым присоединялись, кроме того, нерегулярные войска – милиция и ополчение.

Но эта лихорадочная подготовка к войне не мешает возобновлению военных действий во второй половине зимы. Из всей территории рабовладельческого Юга федеральное правительство заняло к этому времени только Мэриленд, западную Виргинию, часть штата Кентукки, большую часть штата Миссури и несколько пунктов на побережье.

Военные действия возобновляются прежде всего в восточной части Кентукки. 7 января Гарфилд разбил конфедератов при Мидл-Крике, а 20-го они снова потерпели поражение при Логан-Кроссе. 2 февраля генерал Грант погрузился с двумя дивизиями на большие пароходы, плававшие по реке Теннесси; при поддержке броненосной флотилии Фута он занял 6 февраля форт Генри, прорвав таким образом цепь укреплений, на которой базировалась, по словам историка этой гражданской войны, «вся система обороны» конфедератского генерала Джонстона. Камберленд и главный город Теннесси оказались таким образом под прямой и непосредственной угрозой армии федералистов. И Джонстон поэтому вынужден был сосредоточить все свои силы около форта Донелсона, чтобы закрепиться для обороны в более удобном стратегическом пункте.

В это время корпус в шестнадцать тысяч человек под командой Бернсайда и флотилия из двадцати четырех приспособленных для военных целей пароходов с пятьюдесятью транспортными судами спускаются по Чесапику и отплывают 12 января из Хамптон-Родса. Несмотря на сильную бурю, флотилия эта достигла 24 января Пимлико-Саунда, чтобы захватить остров Роанок и овладеть побережьем Северной Каролины. Но остров укреплен. На западе вход в пролив защищен заграждением из затопленных судов. Подступ к острову затрудняют артиллерийские батареи и полевые укрепления. Пять-шесть тысяч человек при поддержке флотилии из семи канонерок охраняют его. И все же, несмотря на мужественную защиту, с 7 на 8 февраля Бернсайд берет остров, захватив при этом двадцать пушек и более двух тысяч пленных. На следующий день федералисты овладели Элизабет-Сити и всем побережьем Олбемарл-Саунда, то есть всей северной частью этого внутреннего моря.

Чтобы полностью обрисовать положение дел до 6 февраля, необходимо упомянуть еще о защитнике Виргинии – солдате-пуританине, бывшем преподавателе химии, конфедератском генерале Джексоне. После отозвания Ли в Ричмонд Джексон командует армией южан и 1 января выступает с десятью тысячами человек из Винчестера через Аллеганы, чтобы захватить Бат, стоящий на железнодорожном пути в Огайо. Но из-за жестоких морозов и снежных бурь он вынужден вернуться в Винчестер, не дойдя до своей цели.

Вот что происходит тем временем на южном побережье от Каролины до Флориды.

Со второй половины 1861 года у федералистов уже было достаточно быстроходных судов, чтобы контролировать это побережье, хотя им и не удалось захватить знаменитый «Самтер», который в январе 1862 года ушел в Гибралтар, чтобы потом уже плавать в европейских водах. «Джефферсон-Дэвис», спасаясь от федералистов, хотел укрыться в Сент-Огастине, но гибнет при входе в пролив. Почти одновременно «Андерсен», одно из судов, крейсирующих у берегов Флориды, захватывает каперское судно «Борегар». Но в Англии готовы уже новые каперские судна. Тогда Авраам Линкольн издает приказ о распространении блокады на берега Виргинии и Северной Каролины – фиктивная блокада, ибо она должна была охватить четыре тысячи пятьсот километров побережья, для наблюдения же за ними у северян имелось всего лишь две эскадры: одна для блокады берегов Атлантики, другая – Мексиканского залива.

Двенадцатого октября конфедераты пытаются впервые освободить устье Миссисипи с помощью броненосца «Манассас» и флотилии брандеров. «Манассас» был первым бронированным судном. Попытка эта не удалась, и корвет «Ричмонд» 29 декабря ушел целым и невредимым; однако небольшой пароход «Си-Берд» сумел захватить шхуну федералистов у форта Монро.

Но северянам необходимо было получить оперативную базу для крейсированья в Атлантическом океане. И федеральное правительство решает овладеть фортом Гаттерас, господствующим над проливом того же названия, которым так часто пользуются нарушители блокады. Гаттерас – неприступная крепость. Она защищена квадратным редутом – фортом Кларк. Крепость охранялась гарнизоном в тысячу человек и 7-м полком Северной Каролины. Но этого оказалось недостаточно. Федералистская эскадра, состоящая из двух фрегатов, трех корветов, одного вестового судна и двух больших пароходов, 27 августа стала на якорь у пролива. Форт был атакован коммодором Стрингемом и генералом Батлером. Редут взят. Крепость Гаттерас после довольно длительного сопротивления подняла белый флаг. И северяне получают на все время войны оперативную базу.

В ноябре, несмотря на сопротивление конфедератов, в руки федералистов попадает остров Санта-Роза, находящийся к востоку от Пенсаколы в Мексиканском заливе и считающийся частью флоридского побережья.

Но для успешного ведения дальнейших операций одной крепости Гаттераса было недостаточно. Понадобились еще и другие опорные пункты на побережьях Южной Каролины, Джорджии, Флориды. Два паровых фрегата «Уобаш» и «Сосквеган» и три парусных, пять корветов, шесть канонерок, несколько разведочных судов, двадцать пять угольщиков, груженных продовольствием и боевыми припасами, и тридцать два парохода, вмещающие пятнадцать тысяч шестьсот человек солдат под командой генерала Шермана, отданы под начало коммодору Дюпону. 25 октября эта флотилия снимается с якоря у порта Монро. Попав в жестокий шторм у мыса Гаттераса, она обследует пролив Хилтон-Хед между Чарлстоном и Саванной. Там находится Порт-Ройял – одна из крупнейших бухт в Штатах, где сосредоточены силы южан под командой генерала Риплея. Два форта, находящиеся на расстоянии четырех тысяч метров друг от друга – Уолкер и Борегар, – охраняют вход в бухту. Ее защищают восемь военных паровых судов, а благодаря песчаной отмели она почти недоступна для неприятельского флота.

Пятого ноября фарватер был обследован, и Дюпон, обменявшись лишь несколькими пушечными выстрелами с южанами, проникает в бухту. Высадить войска генерала Шермана ему пока не удается. 7-го числа до полудня он атакует форт Уолкер, а вслед затем и форт Борегар. Он ведет по ним ураганный огонь, засыпает их крупнейшими снарядами. И оба форта эвакуированы. Федералисты завладевают ими почти без боя. Шерман занимает этот важнейший стратегический пункт, необходимый для дальнейшего развития военных операций. То был удар, нанесенный в самое сердце рабовладельческих штатов. В руки федералистов переходят затем один за другим соседние острова, даже остров Тайби и форт Пуласки на реке Саванне. К концу года в руках Дюпона оказываются пять крупнейших бухт: Норт-Эдисто, Святая Елена, Порт-Ройял, Тайби, Уорсо и целый ряд мелких островков, рассеянных у берегов Каролины и Джорджии. 1 января 1862 года он берет, наконец, военные укрепления конфедератов на берегах Кусоу.

Таково было положение воюющих сторон в начале февраля 1862 года. Таковы были успехи федерального правительства на Юге, когда корабли коммодора Дюпона и войска Шермана подступили к границам Флориды.