Текст книги "Талисман отчаянных"

– Это ты? – удивился Альдо, протирая глаза.

И фигура, которую он принял за сонное видение, объявила:

– Ясное дело, я! А кто еще мог себе позволить выжать на тебя мокрую губку?

– Так ты вернулся?

– Представь себе! Я не призрак и не привидение! А вот ты, похоже, заливал тревогу непомерным количеством алкоголя, – заявил Адальбер, беря в руки на три четверти опустевшую бутылку и наливая себе небольшую порцию арманьяка. – Хотя неудивительно, что ты доверил этому напитку свои горести.

– Он не сумел их растопить, но зато помог забыться сном, а я очень в этом нуждался. Я и сейчас еще не выспался, – прибавил Альдо, зевая так, что едва не вывихнул себе челюсть.

– Выспался, выспался, – твердо уверил друга Адальбер. – Тетя Амели…

Одного этого имени было достаточно, чтобы Альдо окончательно освободился от остатков сна, он схватил Адальбера за лацканы пиджака и притянул к себе.

– Она пропала! Дома ее нет! Ты хотя бы знаешь, где она?

– Отпусти меня сейчас же! Порвешь мой пиджак! Она здесь, разумеется. Я ее привез.

– Привез?! И не сказал мне ни слова!

– Не успел. Мне кажется, что ты не совсем в себе и…

Но Альдо уже ничего не слышал. Он выскочил на галерею и торопился по направлению к комнате, которая была отведена для тети Амели. Он ворвался в нее как буря, даже не постучав. Действительно, тетушка Амели была у себя в комнате, она сидела перед туалетным столиком и причесывалась. Бурное вторжение Альдо заставило ее обернуться.

– Боже! Как ты меня напугал! Что с тобой? Ты болен?

– Болен от беспокойства! От тревоги! – завопил он, сжимая ее в своих объятиях. – Когда я узнал, что вы уехали с Люсьеном, не сказав, куда направляетесь, и, значит, Адальбер совершенно напрасно поехал за вами, я места себе не находил, метался как зверь в клетке, и признаюсь, заснул, только выпив чуть ли не бутылку арманьяка. От меня, наверное, страшно несет спиртным…

– Однако как это мило! – рассмеялась маркиза де Соммьер в ответ. – Позавчера я последовала совету Ланглуа и… Пойди приведи себя в человеческий вид. У тебя не так много времени перед завтраком, а рассказ у меня совсем коротенький.

И тетушка Амели вытолкала племянника за дверь. У себя в комнате Альдо нашел Адальбера, тот сидел у него на кровати со стаканом в руке. Этот стакан он тотчас же протянул своему другу.

– Теперь, когда ты снова с нами, выпей-ка вот это!

– А что это такое?

– Простой народ называет этот напиток «свинячьим пойлом», но яда там нет, а есть белое вино, сельтерская и лимон. Через секунду будешь как новенький.

Альдо послушно выпил, позеленел еще больше и ринулся в ванную.

Спустя полчаса он спустился вниз с иголочки одетый, чисто выбритый, и даже руки у него ничуть не дрожали.

Нужно сказать, что у тетушки Амели оставались сомнения относительно ее приезда к Водре-Шомарам, она боялась причинить им неудобства, но они мгновенно рассеялись. Лотарь и Клотильда сияли от радости, и в неподдельности их чувств невозможно было усомниться.

Несгибаемая маркиза призналась без утаек, что на этот раз ей стало страшно оставаться дома одной, что случалось с ней довольно редко за ее долгую жизнь. Страшно, но не до такой степени, чтобы пускаться в бегство.

И тогда раздался телефонный звонок. К телефону подошел, как обычно, Сиприен, потому что маркизе не к лицу бегать к телефону и отвечать на звонки, и неизвестный Сиприену женский голос посоветовал «госпоже де Соммьер покинуть ее жилище в самое ближайшее время, если она хочет избавить своих близких от множества неприятностей». «И не скрывайте своего отъезда», – добавила незнакомка. Маркиза поспешила сама взять трубку, чтобы расспросить поподробнее таинственную доброжелательницу, но ответом были лишь короткие гудки. А Сиприен услышал на прощание совет: ни в коем случае не звонить на набережную Орфевр.

– И каким же был этот голос? – спросил Альдо.

– Приятным. Низкий, мелодичный, в нем звучало искреннее беспокойство, ему хотелось довериться.

– И что же вы сделали? – нетерпеливо встрепенулся Альдо. – Вы поехали… Но как тогда…

– Позволь мне договорить, я все расскажу по порядку. Для начала я села и хорошенько все обдумала. Я решила последовать совету незнакомки. Вернее, сделать вид, что последовала ему. Люсьен получил распоряжение приготовить автомобиль, а он у нас всегда в порядке, затем мне собрали чемодан и несессер, а потом я уговорила Луизу, мою горничную, которая уже столько лет живет со мной вместе, что мы стали, как две сестры, сесть в автомобиль вместо меня.

– Да, она почти такого же роста, как вы, но на этом сходство кончается, – заметил Адальбер.

– А вы думаете, Юбер, изображая мой образ на берегу озера Лугано, был больше похож на меня? Луиза одного со мной роста, в моей одежде, в моей шляпе с густой вуалью, походила на меня гораздо больше, чем Губерт. Тем более что она досконально изучила все мои телодвижения. Она была очень убедительна.

– И куда же она уехала?

Маркиза насмешливо улыбнулась.

– Туда, где никому бы не пришло в голову меня разыскивать, а тем более на меня напасть. Иначе злоумышленнику грозили бы большие неприятности. Я отправила Луизу в монастырь на улице Севр, где настоятельницей служит моя родственница. Мы с ней вместе выросли, были подругами с детства, я могу на нее положиться как на саму себя, пусть даже мы не виделись сто лет. Я передала ей с Луизой письмо…

Глаза Клотильды округлились от изумления.

– Вы попросили ее солгать, если кто-то будет о вас спрашивать?

– В этом не было никакой необходимости. Когда в этот монастырь приезжают пожить и помолиться, то оставляют свое имя за порогом. Там все сестры, все скорбные души, желающие обрести покой, Луиза почти так же набожна, как Мари-Анжелин, и была счастлива неожиданному паломничеству, которое к тому же дает ей возможность отдохнуть. А Люсьен собирался за это время съездить в Сюрен и навестить брата. А я… Я переехала в другую комнату. Необычное ощущение, должна вам сказать. Мне показалось, я вышла из себя…

– А когда вы увиделись с Адальбером?

– Как только он приехал. Ночь прошла спокойно, а утром я встретила его вместе с Сиприеном, мы провели несколько минут в прихожей.

– Нам пришлось нелегко, – вмешался Адальбер. – Как можно увезти маркизу, если она уже уехала? Я с озабоченным видом собрался ехать к себе, громко предупредив Сиприена, что на обратном пути непременно заеду, чтобы узнать, нет ли новостей.

– Почему ты мне не позвонил?

– Хочешь смейся, а хочешь – нет, но у меня сломался телефон! Но давайте вернемся к тете Амели. Я не мог увезти ее совсем без вещей, поэтому в сумерках послал к задней двери особняка, выходящей в парк, Теобальда с тачкой. Тачку нам одолжил сторож парка Монсо Курсель, мы с ним в прекрасных отношениях. На рассвете я снова приехал на улицу Альфреда де Виньи, которую, надо сказать, освещают кое-как. Остановился у ворот, простоял буквально несколько минут и уехал. Один? Нет, я увез с собой пассажирку. Одетая в черное с головы до ног, тетя Амели проскользнула в автомобиль незаметно и затаилась в салоне.

– И долго вы там таились? – осведомился Альдо, ошеломленный одновременно и отвагой тетушки, и неудобствами, свалившимися на ее голову.

– Километров тридцать, – гордо ответила тетя Амели, явно довольная собой. – Конечно, мне было довольно неудобно, и я набила себе пару синяков, но, в общем, все было совсем неплохо. Адальбер наконец затормозил среди чиста поля возле домика путевого обходчика, где нас никто не мог увидеть. Я не переодевалась, но села рядом с водителем и получила чашку горячего кофе из термоса. Потом мы еще два раза делали остановки, и тоже в пустынных местах, где не было ни души. Адальбер взял с собой все необходимое, и мы благополучно до вас добрались.

Альдо возмутился:

– Как он мог не разбудить меня?! У меня в голове такое не укладывается!

– Вы заснули с таким трудом и спали так сладко, что бесчеловечно было бы вас будить, – сочувственно объяснил профессор. – К тому же наши путешественники тоже выбились из сил и нуждались в отдыхе. Мы отложили встречу на утро. Единственное, в чем могу вам поклясться, так это в том, что я находился в полном неведении относительно их приезда. Мы никого не ждали ночью.

– Не сомневаюсь! И все же осталось немало загадок, которые хотелось бы разгадать…

Адальбер поднял руку, желая высказаться.

– Попробую тебе ответить. Кто предупредил маркизу, что ее могут похитить? Первая мысль, которая приходит на ум, что звонок – очередная ловушка. Маркизу хотят выманить из дома, считая, что она отправится куда-то далеко. Никому и в голову не могло прийти, что маркиза решит скрыться в городском монастыре, который, вдобавок ко всему, находится рядом с полицейским управлением. Уверен, подобное решение произвело настоящий шок. Кто бы заподозрил маркизу в склонности к монастырской жизни? Да еще в обители, куда не представляется ни малейшей возможности проникнуть! Но не будем отказываться и от другого предположения: звонок исходил от истинной доброжелательницы, которая опасалась ночного нежелательного визита. Но ведь к вам ночью никто не приходил?

– Никто, хотя мы приготовились к нежелательному вторжению. Но никого не увидели… И никого не услышали, потому что выключили телефон. Однако, признаюсь честно, ночью я не смыкала глаз!

– Теперь вы в надежном убежище, – с удовлетворением вздохнула Клотильда. – Проникнуть в нашу усадьбу практически невозможно. К тому же у нас есть все – припасы и оружие, – чтобы выдержать осаду. Не говорю уж о надежной жандармерии Понтарлье и наших добрых друзьях, которые умеют держать оружие в руках. Остается только отыскать Мари-Анжелин. Дело это нелегкое, но мы сделаем все, что в наших силах. А пока отпразднуем приезд госпожи де Соммьер! Мы счастливы видеть ее под нашим кровом!

– Мне большую бутылку минеральной воды, – попросил Альдо с насмешливой улыбкой. – По крайней мере, в усадьбе будет хоть одна ясная голова.

– Да не беспокойтесь вы! – живо откликнулся профессор. – Госпожа де Соммьер здесь в такой же безопасности, как в форте Жу!

– Ни секунды не сомневаюсь! – закивал Адальбер. – А вот что интересно: новый владелец замка Гранльё уже в нем поселился?

– Нет еще, – ответила Клотильда. – Но, судя по слухам, которые ходят в городе, вот-вот переедет. Рабочие уже не первую неделю работают там день и ночь. Что, впрочем, естественно: новый хозяин хочет обжить дом до свадьбы, которая состоится в сентябре.

– И все-таки я думаю, что Карл-Август уже живет там. Он же лично должен наблюдать за работами, разве нет? Особенно если хочет, чтобы их закончили в срок?

– Об этом мы ничего не знаем. Никто из местных в замке не работает.

– А откуда рабочие?

– Откуда-то издалека, судя по тому, что они живут в замке и не разъезжаются даже по субботам.

Альдо и Адальбер обменялись взглядами, в которых сквозило невольное беспокойство.

– Их присутствие исключает тайное ночное посещение этого любопытного для нас места, – высказал Адальбер пришедшую ему в голову мысль.

– Живут рабочие в Гранльё или не живут – это ничего не меняет, – тут же отозвался Лотарь, – наносить визиты в Гранльё бессмысленно. Я могу голову дать на отсечение, что мадемуазель дю План-Крепен там нет. Если она где-то в наших краях, то, скорее всего, в окрестностях Грансона, так как, судя по оставленному письму, направлялась к Гуго. Нужно было следовать сюжету, пусть даже сам Гуго не имел к этому никакого отношения. Так он сам сказал, и я думаю, ему можно верить. Как ты считаешь, Клотильда?

– Совершенно с тобой согласна. Гуго – человек чести, рыцарь, мужчина из других времен. Он не способен на такие просьбы, о каких сообщила Мари-Анжелин. Потребовать от женщины своровать драгоценность, да еще у родственника, почти что брата?! Нет! Тысячу раз – нет! Гуго мечтает о величии, а величие не совместимо с бесчестьем.

– Хорошо, пусть так, – вздохнул Альдо. – Но в таком случае подскажите, куда нам направить поиски, чтобы они увенчались успехом? Или нам уже не на что надеяться? В ваших горных краях, где множество рек, озер, водопадов, избавиться от мертвого тела не представляет большой трудности. Простите, тетя Амели, если причиняю вам боль, но нельзя не иметь в виду и такой исход.

– Я думала об этом, – тихо проговорила маркиза де Соммьер.

– Время идет, а мы никак не стронемся с места. Больше того, даже не знаем, в каком направлении двигаться, – продолжал Альдо.

Лотарь, заложив руки за спину, неторопливо расхаживал взад и вперед по просторной столовой. Проходя мимо сестры, он внезапно остановился.

– И все-таки у нас есть еще одна возможность. Что ты на это скажешь, Клотильда?

– Скажу, что очень бы удивилась, если тебе откажут в помощи.

Глава 4
Монастырь Солитюд

Три следующих дня прошли безоблачно. Приезд госпожи де Соммьер не изменил уклада жизни в усадьбе Водре-Шомар и не привлек к себе внимания соседей. Клотильда предусмотрительно обронила несколько фраз в двух-трех гостиных, сказав, что ее дорогая подруга, чувствуя себя неважно – и разве это удивительно, учитывая ее возраст? – согласилась поменять парижские миазмы на чистый живительный воздух Франш-Конте. Она собирается навестить и целебные горячие источники, пока ее родственница и компаньонка отправилась в Пиренеи по семейным делам. А князь Морозини работает с профессором над исследованием, касающимся исчезнувших драгоценностей. Не стоит быть волшебником, чтобы догадаться, каких именно!

Таким образом, Клотильда заранее оградила своих гостей от любопытства соседей, которые прекрасно знали, что профессор, вежливый и гостеприимный человек, превращался в свирепого льва, если кто-то, по его выражению, «лез к нему с кумушкиными сплетнями и досужими домыслами».

А на четвертый день случилось странное событие.

Хозяева и гости только сели завтракать, как вдруг вошел слуга и доложил, что у крыльца спешился капитан Вердо и он просит разрешения войти. Сумрачное лицо капитана и конь в качестве средства передвижения говорили о том, что привезенные им вести, может быть, не трагические, но весьма серьезные. Капитана провели «по-домашнему» в столовую и пригласили за стол, но он отговорился от завтрака отсутствием времени. Тогда ему предложили стаканчик «соломенного вина» с сырными сухариками.

– Что стряслось, Раймон? – осведомился Лотарь, обратившись с улыбкой к своему другу детства. – Догонял контрабандистов? Один? Без помощников?

– Хорошо, если бы так. Но, гоняясь за контрабандистами, я не стал бы тревожить вас с утра пораньше. Я приехал из-за этой вот штуки! Сегодня с утра она уже не первая мне попадается.

«Штука» оказалась портретом дю План-Крепен, воспроизведенным с того самого объявления, которое было когда-то отпечатано по заказу Альдо и Адальбера. Тогда, после убийства госпожи де Гранльё-старшей, они разыскивали похищенную Мари-Анжелин и сулили за помощь в поисках вознаграждение. Портрет был тот же, зато текст, его сопровождавший, оказался другим. Сразу бросалась в глаза надпись, набранная большими буквами: «Эта женщина опасна!» А ниже, чуть более мелкими, сообщалось: «Она убила двух человек в Грансоне! Ее заметили в наших землях, неподалеку от границы, в окрестностях Салена и Нозеруа! Вознаграждение тому, кто поймает преступницу живой или мертвой!»

Добрые четверть часа в столовой бушевала настоящая гроза. Клотильда, как молния, унеслась из столовой в кухню, вернулась со скалкой и принялась стучать ею по столу, призывая всех к порядку. «Довольно!» – кричала она. Капитан засвистел в свисток.

Оглушительный призыв к порядку возымел свое действие. Буря голосов стихла, и стали слышны слова хозяина дома:

– Что это за бредятина, Раймон? Только не говори, что ты в нее поверил!

– Неслыханно! – кричал Альдо.

– Надо немедленно положить этому конец! – возмущался Адальбер.

Молчала только госпожа де Соммьер. Но после всего, что она пережила, новость оказалась для нее последней каплей. Она закрыла лицо руками, стараясь не показать, как горько плачет. Клотильда обняла ее. Подошел и Альдо. Наконец стал слышен голос капитана Вердо.

– Если бы поверил, не приехал бы. Я торопился, чтобы вы узнали об этой подлости первыми. Прибавлю, объявления расклеены по всему городу, и я перво-наперво помчался в типографию, с которой вы, господа, – тут он повернулся к Альдо и Адальберу, – имели дело.

– И что же? – спросили они хором.

– Клянется и божится, что не его рук дело. Сказал: «Прежде, чем такое печатать, я пришел бы к вам, гоподин Вердо!»

– И вы ему поверили? – спросил Адальбер.

– Безоговорочно, – подтвердил капитан. – Я знаю его много лет, и профессор тоже. Он человек порядочный. Еще он сказал, что фотографию, с которой печатались объявления, у него украли. Вот и все мои новости. Сейчас поеду дальше. Хочу посмотреть, как далеко распространилась зараза.

– Думаешь, объявления развесили и в других местах? – обеспокоенно спросил Лотарь.

– Не сомневаюсь. Прежде чем отправиться к вам, я позвонил в Сален, который упомянут в этом объявлении, и попросил местную полицию позвонить в другие окрестные городки. Само собой, я хотел сорвать у нас объявления, но супрефект воспротивился. Напомнил, что я как страж закона не имею права препятствовать поимке преступников.

– Как он мог потворствовать этой низости? – изумилась Клотильда.

Адальбер ядовито ответил:

– Из ненависти к Морозини. Он до сих пор не простил ему английского вальса, в котором Альдо кружил его жену!

– Адальбер, ну что ты такое говоришь? – с упреком покачала головой маркиза.

– А ведь Адальбер может быть и прав, – задумчиво высказал свое мнение профессор. – Вы не знаете, но супрефект патологически ревнив.

– И всегда беспочвенно, – подтвердила его сестра. – В общем, только этого нам не хватало.

– Что бы ни было, первым делом нужно звонить Ланглуа, – заявил Адальбер. – Он не начальник над жандармерией, зато с министром внутренних дел в наилучших отношениях. Я буду очень удивлен, если ваш супрефект в самом скором времени не получит от него распоряжений. А Вердо получит указания из министерства обороны. Почему бы нет? Мы можем воспользоваться вашим телефоном, профессор?

– Разумеется. Я даже сам наберу нужный вам номер.

На этот раз удача была на стороне друзей, Ланглуа сразу взял трубку. Ему не понадобились долгие объяснения, он уверил Адальбера, что необходимые распоряжения поступят, куда нужно, через десять минут.

– Попроси разрешения перезвонить ему после того, как он покончит с этим делом, – торопливо подсказывал Альдо Адальберу. – У меня есть еще одна просьба. Или поговори о ней, не откладывая.

– О чем поговорить?

– О разрешении для капитана на обыск в замке Гранльё под любым предлогом. Мне кажется, что среди работяг прячется тот, кто отпечатал эти объявления.

– Отличная мысль! – одобрил профессор.

– Но под каким предлогом? – шепотом осведомилась его сестра.

– Предлог найдется! – успокоил ее Лотарь. – Не было такого, чтобы у ищейки недостало повода, чтобы сунуть нос в подозрительное место!

На этот раз подала голос маркиза де Соммьер, ее шокировал отзыв Лотаря, и она сочла своим долгом встать на защиту почтенного шефа уголовной полиции.

– Пьер Ланглуа – наш дорогой друг, – сухо сообщила она. – И к тому же глава полиции Франции. Мне неприятно, Лотарь, что вы говорите о нем в таком тоне.

– Простите! В свою очередь хочу вас спросить, стоит ли бить в большой колокол, чтобы одернуть какого-то супрефекта!

– Министр – непосредственный начальник Ланглуа, вот и все. Вы представить себе не можете, сколько подводных камней и взаимной неприязни таится в служебных водах. От вмешательства министра карьера нашего отважного капитана не пострадает.

Альдо взял в руки объявление, и лицо его расплылось в довольной улыбке.

– Интересно, чем тебе нравятся эти гадости? – поинтересовался Адальбер.

– Это же весточка от План-Крепен! Она жива и, как видно, ей удалось убежать. Лично мне это очень нравится.

– Надо бросить все силы на то, чтобы разыскать ее в самое ближайшее время! Известный нам негодяй может убить ее без суда и следствия!

– Каков же вывод? – поинтересовался капитан.

– На твоем месте, – сказал Лотарь. – я навестил бы коллег из ближайших городков. Узнал бы, получили ли они эти афишки. Может быть, кто-то в их краях видел План-Крепен. Кстати, если этих объявлений у тебя много, дай мне штучек пять или шесть.

Капитан, прищурившись, посмотрел на друга детства.

– И что ты будешь делать? Бить общий сбор?

– Что-то вроде этого. Ты явился к нам вовремя. Я колебался, не зная, жива наша героиня или нет. Теперь мы точно знаем, что она жива, но не знаем, сколько ей осталось жить. Нужно спешить.

– Спешите. У меня в жандармерии свои дела, у вас здесь – свои. Пока на мне форма, я в ваших делах не участвую. Но душой и сердцем я с вами, – добавил капитан, понижая голос до шепота.

Альдо и Адальбер, чтобы не мешать дружескому разговору, удалились к окну и стали обсуждать план дальнейших действий. Маркиза занялась изучением объявления, которое внесло столько волнений в их мирное утро. Ей стало намного легче, когда она узнала, что Мари-Анжелин сегодня тоже увидела солнышко. Вот только много ли еще ей отпущено дней?

Лотарь пошел провожать капитана, Клотильда подошла к маркизе.

– Оставим мужчин вариться в собственном соку, – с улыбкой произнесла она. – Им предстоит решать слишком сложные для женских мозгов задачи.

– Так считает ваш брат? – осведомилась маркиза.

– В общем-то да, но ваши мозги он не считает женскими. Мои тоже. А сейчас он попросил меня последить, чтобы в ближайшие полчаса никто сюда не входил.

Маркиза поднялась со своего кресла и с усмешкой заметила:

– Ценю оригинальный способ, Клотильда, устранять из гостиной любопытных. Но вы правы, оставим мужчин заниматься делами, тем более что главная их задача – как можно скорее найти мою верную Санчо, как называет ее Альдо.

Профессор вернулся, успокоил сердцебиение рюмочкой коньяка и увлек обоих друзей к себе в кабинет. Усадил их в кресла, уселся сам.

– А теперь за работу, друзья мои! – воскликнул он. – Сейчас я сделаю несколько телефонных звонков, а вас попрошу сидеть тихо, не произнося ни единого слова.

– Нам это будет нетрудно, – успокоил Лотаря Адальбер. – Нам есть о чем подумать.

Минут двадцать Лотарь говорил по телефону, и друзья слышали только какие-то цифры и повторяющиеся два слова «Сен-Реми». Разговаривая, Лотарь вытащил из ящика письменного стола записную книжку в черной кожаной обложке, открыл страничку с каким-то списком. Положив трубку, профессор что-то помечал в ней. Или не помечал. Зоркие глаза Альдо заметили в списке шесть или семь фамилий, но прочитать он их не смог. Профессор отодвинул от себя телефон и отметил птичками пять фамилий. Потом обратился к друзьям.

– Сегодня вечером, – объявил он, – я поведу вас в самое тайное из всех тайных мест древнего Франш-Конте. И самое благородное. Но предупреждаю, и, надеюсь, вы поймете меня, что прежде чем повести вас туда, я возьму с вас слово чести, что вы никогда и нигде не расскажете о том, что там видели и слышали.

Пролог был настолько торжественным, что Адальбер не мог не улыбнуться.

– Преамбула говорит сама за себя. Думаю, не ошибусь, если скажу, что речь идет о тайном обществе.

– Именно так. Но мы не террористы и не мошенники. Наши цели благородны, наши действия не противоречат законам нашего края. Исключение составляют редкие и необычные обстоятельства.

– Что вы хотите этим сказать? Вернее, что под этим подразумеваете?

– Хочу сказать и подразумеваю, что, когда законная власть уклоняется или не спешит заняться восстановлением справедливости, мы берем ее функции на себя. И защищаем невиновного. Сейчас, как мне кажется, мы имеем дело именно с таким случаем. Противостоя решению нашего друга, начальника жандармерии, супрефект подвергает опасности бедную План-Крепен.

– Надеюсь, вы не собираетесь убивать супрефекта? – встревожился Адальбер.

– Мы исполним его долг вместо него, вот и все. Если только Париж вовремя не вмешается.

– Буду удивлен, если не вмешается, но все может быть. Но вы знаете, для нас самое главное – спасти Мари-Анжелин. Спасти от врагов и от самой себя, потому что любовь завлекла ее в ловушку. Если вы хотите взять с меня клятву, я готов ее принести. А ты? – обратился Адальбер к Альдо.

– Я тоже. Кому мы будем приносить свои клятвы?

– Ордену Золотого руна, господа.

На секунду друзья от изумления потеряли дар речи. Такого они не ожидали. Лотарь смотрел на них с улыбкой. Наконец Адальбер с трудом произнес:

– Кому? Кому?

– Вы не ослышались, – отвечал профессор, – но я не ожидал, что вызову у вас такое изумление. Сейчас мне придется вернуть вас на землю. Мы вовсе не именуем себя рыцарями, и мы, собственно, не орден. Мы – Общество Золотого руна. Нас совсем немного, в жилах каждого из нас течет хоть несколько капель крови от тех, кто на протяжении веков удостаивался чести носить у себя на шее знаменитое ожерелье из стилизованных золотых кресал, которые поддерживали перехваченного поясом золотого барашка. Рыцарский орден Золотого руна существовал и существует по-прежнему, оставаясь самым старинным и почтенным, но звание рыцаря не переходит по наследству. Умирает рыцарь, и его почетный знак возвращается в орден. Таково правило, и оно действует до сих пор.

– И даже теперь можно получить звание рыцаря? – удивился Адальбер.

– Да, но теперь это случается крайне редко. Два принца, потомки Марии Бургундской, имеют право награждать этим орденом: император Австрии – эрцгерцог Отто Габсбургский и король Испании Альфонс XIII[9]9
  Два или три года назад король Хуан-Карлос Испанский пожаловал этот престижный орден президенту Николя Саркози за помощь Испании в борьбе против баскской террористической группировки ЭТА. Ожерелье вернется в Мадрид после смерти пожалованного, и никто из последующих президентов не будет иметь на него права. (Прим. автора.)


[Закрыть].

– Если я правильно понял, вы сами потомок одного из почтенных рыцарей, носивших ожерелье Золотого руна.

– Именно так. Я происхожу от Маргариты де Муаран, а ее отец был удостоен достопочтенного ожерелья. И знаете, что я еще подумал, Альдо? Наверное, кто-то из ваших предков тоже был удостоен этой награды?

– Да, у меня есть такие предки, – отозвался Альдо с добродушной улыбкой. – И даже с двух сторон: с отцовской стороны венецианский дож, а с материнской – герцог де Рокелор.

– Браво! А у вас, Адальбер?

– Никогда не занимался подобным вопросом. Знаю только, что один Пеликорн был рыцарем-храмовником и служил Бодуэну Иерусалимскому, юному королю, болевшему проказой, а потом он стал одним из командоров этого ордена во Франции, но, по счастью, умер до разгрома ордена, учиненного Филиппом Красивым.

– Ты никогда не рассказывал мне этой истории, – с восхищением глядя на друга, произнес Альдо. – Тамплиер, подумать только! Это так же почетно, как и быть рыцарем Золотого руна. Вот только откуда у рыцаря-монаха потомки?

– Не поручусь за чистоту его нравов, святым он не был, а у его братьев точно были дети, так что…

– Ты рассказывал об этом План-Крепен? О господи!

Имя пропавшей так естественно соскользнуло с языка Альдо! Она составляла неотъемлемую часть их самих, и было немыслимо представить себе их жизнь без Мари-Анжелин. Альдо секунду боролся с подступившими слезами и комом гнева в горле, потом швырнул в камин недокуренную сигарету и обратился к Лотарю:

– Вы всерьез считаете, что ваше общество сможет что-то сделать для беглянки? Честно говоря, я не вижу, каким образом они могут отыскать ее следы, если мы сами не понимаем, с какой стороны за это браться. Во всяком случае, в Понтарлье…

– Они не живут в Понтарлье и поэтому могут быть весьма полезны. С их помощью мы сможем взять под контроль немалую территорию. Сегодня вечером на собрании будут присутствовать не все – шесть человек из одиннадцати, не считая меня, но остальные будут извещены их ближайшими соседями. Мы собираемся нечасто – в день создания ордена, в день смерти Карла Смелого и вот в таких экстраординарных случаях. Как вы могли заметить, нам не представляет большого труда собраться.

– Да, действительно, – признал Адальбер. – По сути дела, вы произносили всего два слова: Сен-Реми. А почему? Что они означают?

– Лефебр де Сен-Реми был первым «оруженосцем», а точнее, герольдом ордена. Назвать его имя – значит объявить о вечернем собрании. Разумеется, не все смогут прибыть на него, у каждого могут быть свои обстоятельства, но те, что присутствовали, известят обо всем отсутствующих.

– Вы их примете у себя?

– Нет, собрание состоится в обители ордена, это недалеко отсюда, но не здесь. Мы поужинаем сегодня пораньше, а потом отправимся туда пешком. Полезная прогулка для пищеварения.

– Мадемуазель Клотильда знает об этом?

– Конечно!

– И тетя Амели тоже?

– Не вижу ничего дурного, если Клотильда ей обо всем расскажет. Она впадает в необычайную чувствительность, говоря о нашем маленьком обществе, и очень сожалеет, что у нас нет темных плащей, масок и прочих необходимых, по ее мнению, атрибутов, необходимых для членов тайного общества. Но мы с вами будем изображать только самих себя, хотя и предпримем кое-какие предосторожности. Теперь вы знаете всё! Или почти все, потому что один сюрприз я все-таки вам приготовил.

– И зря о нем предупредили, – проворчал Адальбер. – Мы теперь сгорим от любопытства.

– А вы считайте, что я ничего не говорил, – улыбнулся профессор.

На часах было около девяти, когда трое мужчин вышли из дома. Небо затянули тучи, так что было куда сумрачнее, чем обычно бывает в этот час. Одетые в темную одежду, они шли быстрым шагом, не говоря ни слова, и вскоре оказались на плато, по которому проходила граница. Но к границе они не приблизились, а двинулись вдоль нее, а потом вышли из леса снова на плато. Неподалеку темнели развалины какого-то замка, и рядом с ними оказалось приземистое здание, словно бы раздавленное тяжелой крышей. Оно прижималось к небольшой часовне. Подойдя поближе, друзья убедились, что часовня эта весьма древняя, что рядом с ней колокольня, что барельеф на тимпане изображает Деву Марию и двух коленопреклоненных паломников.

– Часовня Божией Матери помощницы путников, так она называется, – объяснил Лотарь. – Когда-то здесь был приют для странников, которые переправлялись через Юра в Швейцарию.

– Я вижу, что в доме горит свет. Там до сих пор кто-то живет? – удивился Альдо.

– Да, несколько монахов, они славятся тем, что готовят изумительный сыр. За часовней у них огород – он примыкает к зданию с большой крышей – аптекарский, они выращивают там лечебные травы. А по другую сторону хлев и молочное хозяйство. А теперь идемте за мной.

– Как? Место встречи назначено здесь? – удивился Адальбер. – Вот уж не думал, что вы так набожны! – весьма легкомысленно добавил он.

– Скажем, что очень набожна моя сестра, хотя и себя я считаю добрым христианином. Отец Жерве тоже добрый христианин, и он нас понимает, – сказал Лотарь, направляясь к воротам.

– Понимает до такой степени, что позволяет вам собираться у себя по ночам?