Текст книги "Роковые решения вермахта"

Положение армий

Прежде чем перейти к рассмотрению дальнейших боевых действий, необходимо рассказать о немецких и русских войсках, участвовавших в сражении под Москвой в 1941 г., а также об условиях, в которых происходила ч Московская битва.

На нашем фронте ограниченная видимость ежедневно устанавливалась только на несколько часов. До 9 часов утра окрестности обычно бывали окутаны густым туманом. Постепенно пробивалось солнце, и только к 11 часам дня можно было кое-что увидеть. В 15 часов наступали сумерки, а через час опять становилось темно. В районе Малоярославца у нас был аэродром, куда изредка прибывали транспортные самолёты из Смоленска, Орши и Варшавы. Они доставляли пополнения, но совершенно недостаточные для того, чтобы компенсировать и ежедневные потери Прибывавшие на самолётах солдаты были одеты в длинные брюки и ботинки со шнурками. Часто у них не было шинелей и одеял. Транспортные дивизий ожидали пополнения на аэродромах и сразу же перебрасывали их на фронт, где в них чувствовалась острейшая необходимость. Нередко они оказывались на фронте в ту же ночь. Таким образом, люди, всего два дня назад жившие в уютных казармах Варшавы, через 48 часов попадали на Московский фронт, который уже начал распадаться.

Ещё в конце лета, когда фельдмаршал фон Браухич понял, что война на Востоке продлится и зимой, он убеждал Гитлера вовремя приготовить для наших войск необходимое зимнее снаряжение. Гитлер отказался внять здравому совету, так как был твёрдо убеждён, что русских удастся победить до наступления холодов. Теперь даже в ставке Гитлера вдруг поняли, что война в России по сути дела только начинается и что придётся, как это ни ужасно, воевать почти без зимней одежды. Гитлер начал отдавать категорические приказы о срочной отправке на Восточный фронт тёплой одежды. В Германии повсеместно проводился сбор меховых и других тёплых вещей. Но слишком поздно! Чтобы доставить войскам собранную одежду, нужны были не дни и даже не недели, а целые месяцы. Таким образом, солдатам суждено было провести свою первую зиму в России в тяжёлых боях, располагая только летним обмундированием, шинелями и одеялами. Всё, что имелось в оккупированных районах России – валенки, меховые шапки и шерстяное обмундирование, – было реквизировано, но оказалось каплей в море и почти не облегчило положения огромной массы наших солдат.

Со снабжением войск дела обстояли неважно. К нашему району боевых действий подходило всего несколько железных дорог, да и их часто перерезали партизаны. В паровых котлах паровозов, не приспособленных к условиям русского климата, замерзала вода. Каждый паровоз мог тащить только половину обычного количества вагонов. Многие из них, покрытые снегом и льдом, целыми днями простаивали в тупиках железнодорожных станций. Наша огромная потребность в артиллерийских снарядах удовлетворялась с трудом. В то же время, чтобы подбодрить солдат, из Франции и Германии доставлялись на Восточный фронт целые поезда с красным вином. Вы, конечно, представляете себе, какое отвратительное чувство возникало у солдат и офицеров, когда вместо снарядов, без которых войска буквально задыхались, им привозили вино. Впрочем, и вино нередко попадало на фронт в непригодном виде: при перевозке оно замерзало, бутылки лопались, и от него оставались только куски красного льда.

Наши оборонительные позиции были почти лишены укрытий. Это сказалось на тактике обеих сторон, которые вели упорные бои за овладение населёнными пунктами, где можно было найти хоть какое-нибудь укрытие от ужасного холода. Однако в конце концов такая тактика приводила к тому, что обе стороны подвергали эти деревни артиллерийскому обстрелу и поджигали деревянные дома и дома с соломенными крышами, лишая противника элементарных удобств. Закапываться же в землю нечего было и пытаться – земля затвердела, как железо.

Суровый климат оказывал воздействие и на оружие. Смазка на оружии загустевала так, что часто невозможно было открыть затвор, а глицерина или специальных масел, которые можно было бы использовать в условиях низких температур, у нас не было. Под танками ночью приходилось поддерживать слабый огонь, чтобы двигатели не замерзали и не выходили из строя. Нередко танки скользили по замёрзшему грунту и скатывались под откос.

Вероятно, это краткое описание помогло читателю составить представление об условиях, в которых зимой 1941/42 г. немецкой армии приходилось вести боевые действия.

Русские находились в лучших условиях. Самое главное, что сильный холод не был для них новинкой – они привыкли к нему. Кроме того, сразу же позади них находилась Москва. Следовательно, линии снабжения были короткими. Личный состав большинства русских частей был обеспечен меховыми полушубками, телогрейками, валенками и меховыми шапками-ушанками. У русских были перчатки, рукавицы и тёплое нижнее белье. По железным дорогам у русских курсировали паровозы, сконструированные с учётом эксплуатации их в Сибири, при низких температурах. Русские грузовые автомобили и танки, как и наши, были неудобны, но не до такой степени, они были лучше наших приспособлены к русским условиям. До сих пор мы ещё мало видели русских самолётов, хотя в то время линия фронта проходила всего в нескольких минутах полёта от московских аэродромов. Таковы были условия, когда 6 декабря маршал Жуков принял роковое для нас мощное контрнаступление на Московском фронте.

Русское контрнаступление

Ожесточённые боевые действия на подступах к Москве, которые чуть было не привели к распаду большей части немецкого фронта, хронологически, в целях лучшего понимания происходивших событий, можно объединить в отдельные серии боев. Чтобы разобрать их детально, потребовалось бы написать целую книгу. Но чтобы понять битву за Москву в целом, их следует рассматривать в общих чертах. Строго говоря, Московская битва продолжалась до середины апреля 1942 г.

Русское контрнаступление началось с того, что превосходящие силы русских нанесли удар севернее Москвы. Они форсировали канал Москва – Волга с востока в направлений на Клин и атаковали левый фланг танковой группы генерала Рейнгардта в районе южнее волжских озёр. Одновременно они атаковали и 4-ю танковую группу, расположенную южнее. Особенно сильный удар был нанесён из района Москвы в западном направлении вдоль шоссейной дороги Москва – Смоленск по стыку 4-й танковой группы и 4-й армии. В тех скверных условиях немецкие танковые войска не смогли выдержать сильнейшее давление русских и вынуждены были медленно отступать, продолжая вести упорные бои в глубоком снегу и надеясь восстановить единый фронт дальше на западе. При отступлении мы оставили много тяжёлого вооружения. Редкие в этих местах дороги, покрытые толстым слоем снега, часто оказывались непроходимыми для наших орудий и танков. В боях с противником мы понесли тяжёлые потери, но ещё большими были потери от мороза. Особенно часто солдаты обмораживали ступни ног, так как неудобная, плотно прилегающая к ногам обувь не давала возможности надевать больше одной пары носков. В конце концов даже Гитлер вынужден был дать согласие на отход двух танковых групп. В середине декабря русское наступление расширилось к югу. Новые атаки были предприняты против 4-й армии между Серпуховом и Тучково. Здесь противнику удалось добиться пока только местных успехов, и 4-я армия сумела удержать общую линию фронта.

Большая угроза нависла над южным участком фронта 4-й армии. Здесь потрёпанная в прежних боях 2-я танковая армия Гудериана (бывшая 2-я танковая группа) была атакована превосходящими силами противника. Русские начали сильное наступление в районе Тулы, задержать которое 2-я танковая армия была не в состоянии. Одна группа русских войск продолжала наступать на запад, а другая повернула на северо-запад в направлении Калуги. Русские войска, расположенные в районе Таруса – Алексин, тоже перешли в наступление. Здесь опять одна их группа устремилась на запад, в то время как другая повернула на северо-запад в направлении на Малоярославец и Медынь.

Намерения русских были понятны. Они планировали широкое двойное окружение 4-й армии путём нанесения ударов на севере и юге. Их окончательной целью было окружение и уничтожение этой армии на её позициях западнее Москвы. Немецкое командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома огромной южной группировки. Русские медленно расширяли брешь между 2-й танковой и 4-й полевой армиями. У фельдмаршала фон Клюге не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над его южным флангом. Более того, 4-ю армию связывала с тылом только одна дорога. Она проходила через Юхнов, Медынь, Малоярославец и Подольск. Все остальные дороги в районе армии скрылись под толстым снежным покровом. Если бы русские, наступая с юга, сумели захватить нашу единственную жизненную артерию, с 4-й армией было бы покончено.

«4-я армия будет драться!»

Сложилась такая обстановка, что командование группой армий «Центр» должно было подумать об организации планомерного отхода всей усиленной 4-й армии в западном направлении. Необходимость этого логически вытекала из того, что 2-я танковая армия, расположенная южнее, вынуждена была отступать за Оку в районе Белева. На карте была проведена линия, проходящая грубо от Белева через Юхнов на р. Угра, на Гжатск и далее на север. На эту линию и должны были отойти войска 4-й армии. Был отдан приказ провести рекогносцировку передовой линии обороны. Одна моторизованная дивизия уже выступила в район Юхнова. Фельдмаршал фон Клюге со своим штабом намеренно оставался ещё в Малоярославце, хотя теперь городу угрожала серьёзная опасность. В середине декабря он вызвал на совещание своих корпусных командиров и их начальников штабов для детального обсуждения плана отхода соединений 4-й армии, занимавших оборону южнее московско-смоленской шоссейной дороги. Всё казалось совершенно ясным.

Вдруг позвонил начальник штаба группы армий «Центр» генерал фон Грайфенберг, мой близкий друг. Он желал говорить с начальником штаба 4-й армии. Я подошёл к телефону. Грайфенберг сказал: «Лучше оставайтесь там, где находитесь теперь. Только что получен новый приказ Гитлера. 4-я армия не должна отступать ни на шаг».

Читатель поймёт, какое впечатление произвёл на нас этот приказ. По всем расчётам он мог означать только разгром 4-й армии. И всё-таки пришлось ему подчиниться. Части и соединения, уже отходившие на запад, были возвращены назад. 4-я армия готовилась к своим последним боям. Теперь её могло спасти только чудо.

Однако это было ещё не все. В самый критический момент произошла кардинальная замена одних командующих другими.

Смена командования

Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок уже давно страдал болезнью желудка. Физическое состояние фон Бока резко ухудшилось в связи с поражением его группы армий под Москвой, и теперь он должен был хотя бы временно передать командование группой армий другому человеку. На его место был назначен фельдмаршал фон Клюге – человек железной воли. Покинув 4-ю армию 18 декабря, он принял командование группой армий «Центр», штаб которой располагался в лесу западнее Смоленска.

Таким образом, в момент тяжёлых испытаний 4-я армия осталась без командующего. Клюге считал, что он сможет руководить своей старой армией по телефону и радио из Смоленска. Поэтому он посылал мне, как своему бывшему начальнику штаба, приказы и инструкции, за выполнение которых я нёс личную ответственность. Такое положение продолжалось до 26 декабря, когда в штаб 4-й армии прибыл новый командующий генерал горно-стрелковых войск Кюблер. Некоторое время командующим армией был генерал танковых войск Штумме.

Нетрудно себе представить, как пагубно сказалась эта смена командующих на боевых действиях армии.

Ещё более значительные изменения происходили в Берлине. Главнокомандующий сухопутными силами фельдмаршал фон Браухич давно был в немилости у Гитлера. Уже несколько лет он страдал болезнью сердца и не выдержал поражения наших войск под Москвой. Браухич ушёл в отставку, и Гитлер стал полновластным главнокомандующим сухопутными силами. Его единственным советником, хотя и без всяких прав, был начальник генерального штаба генерал Гальдер, оставшийся после этой чистки на своём посту.

Гитлер верил, что он один сможет избавить свою армию от катастрофы, которая неотвратимо надвигалась под Москвой. И если говорить откровенно, он этого действительно добился.

Его фанатичный приказ, обязывавший войска стойко держаться на каждой позиции и в самых неблагоприятных условиях, был, безусловно, правильным. Гитлер инстинктивно понял, что любое отступление по снегам и льду через несколько дней приведёт к распаду всего фронта, и тогда немецкую армию постигла бы та же участь, что и Великую армию Наполеона. Дивизии не разрешалось отступать больше чем на 5-10 километров за одну ночь. Большего нельзя было и требовать от войск и гужевого транспорта в тех невероятно тяжёлых условиях. Так как все дороги были занесены снегом, отступать приходилось по открытой местности. После нескольких ночей такого отступления солдаты настолько изнемогали, что, останавливаясь, просто ложились на снег и замерзали. В тылу не было заранее подготовленных позиций, куда войска могли бы отойти, и оборонительной линии, которую нужно было удерживать.

Таким образом, в течение многих недель поле боя медленно отодвигалось на запад. Упорно обороняясь, наши армии постепенно отходили. Русские несколько раз прорывали нашу оборону, но мы всегда находили силы опять восстанавливать линию фронта. Численность личного состава рот в большинстве случаев сократилась до 40 человек. Мы понесли большие потери в боевой технике. До конца декабря в угрозе, нависшей над левым флангом армии, видели главную опасность.

Но вот счастье улыбнулось Гитлеру. Хотя противник был гораздо сильнее нас, темп его наступления стал замедляться. Несомненно, русские были разочарованы, что до сих пор ещё не добились распада немецкого фронта западнее Москвы. Их удивляла стойкость сильно потрёпанных немецких дивизий, сражавшихся в условиях сурового климата.

Русское командование безжалостно посылало свои войска вперёд. В Малоярославце за несколько дней до рождества мы перехватили переданные по радио донесения, которые небезынтересно привести здесь. Русский командир полка сообщал по радио: «Сейчас продолжать наступление невозможно. Необходимо на двенадцать часов задержаться на достигнутом рубеже». Ответ старшего командира гласил: «Атакуйте противника немедленно. Если вы этого не сделаете, пеняйте на себя».

Что-то вроде чуда произошло на южном фланге 4-й армии. Нам было непонятно, почему русские, несмотря на их преимущество на этом участке фронта, не перерезали дорогу Юхйов – Малоярославец и не лишили 4-ю армию её единственного пути снабжения. По ночам кавалерийский корпус Белова, который во второй половине декабря причинил нам так много беспокойства, продвигался в нашем глубоком тылу по направлению к Юхнову. Этот корпус достиг жизненно важной для нас коммуникации, но к счастью, не перерезал её. Он продолжал продвигаться в западном направлении и скрылся где-то в огромных Богородицких болотах.

В конце декабря 1941 г. штаб 4-й армии все ещё находился в Малоярославце. В канун рождества всю ночь шли бои рядом с нашим штабом. Между нами и русскими находилась только 19-я танковая дивизия, вызванная с фронта, в которой насчитывалось всего 50 танков.

В течение этих недель авиация не могла оказывать нам такую эффективную поддержку, как прежде. Ещё в ноябре в Северную Африку, где потерпели поражение войска фельдмаршала Роммеля, были переброшены наиболее боеспособные части 2-го воздушного флота Кессельринга.

25 декабря штаб 4-й армии в самый последний момент переместился в Юхнов. К 22 декабря 4-я и 3-я танковые группы были выведены из состава 4-й армии. Теперь 4-я армия могла рассчитывать только на свои силы.

Сравнительные данные о силах и средствах немецких и русских войск по состоянию на конец декабря весьма поучительны. 4-я армия, занимавшая оборону между Калугой и Тучкове, насчитывала в своём составе 13 пехотных и одну танковую дивизию. Однако эти соединения имели такой некомплект личного состава, что многие дивизии по сути дела являлись боевыми группами, состоявшими из подразделений различных родов войск. Перед фронтом 4-й армии были сосредоточены следующие русские соединения: 24 стрелковые дивизии, три танковые и две посадочно-десантные бригады. Основная часть этих сил действовала на южном фланге 4-й армии. Южнее Калуги наступали в западном направлении ещё шесть стрелковых дивизий, одна танковая бригада и четыре кавалерийские дивизии. В районе Тулы сосредоточивались три стрелковые, одна моторизованная, две танковые дивизии и две танковые бригады.

Эти цифры говорят сами за себя. Правда, не все русские дивизии были укомплектованы по штатам военного времени. Некоторые из них, безусловно, были очень слабы. Они сильно различались как по организации, так и по боеспособности. Русские были неистощимы в различных выдумках. Например, кавалерийские дивизии часто сопровождались пехотой на санях. Сани привязывались верёвками к сёдлам кавалеристов. Странно было видеть, как в ясную лунную ночь передвигались по снегу длинные колонны всадников, за каждым из которых ехал на санках пехотинец.

Наши потери в вооружении и боевой технике были так же велики, как и потери в людях, а может быть, даже превосходили их. Примером этого может служить состояние артиллерии 4-й армии в начале января 1942 г. В данном случае имеется в виду артиллерия армейского подчинения. Перед нашим отступлением в её составе было: 48 тяжёлых гаубиц, 36 миномётов, 48 100-мм и девять 150-мм пушек, 84 штурмовых орудия и 252 тяжёлых и лёгких трактора. Теперь же у нас осталось пять тяжёлых гаубиц, восемь миномётов, 17 l00-мм и две 150-мм пушки, 12 штурмовых орудий и 22 трактора.

Бои в начале 1942 года

Несмотря на огромное преимущество в силах, русские не смогли добиться распада немецкого фронта западнее Москвы к концу 1941 г. Но это ни в коей мере не значило, что острый кризис миновал. В течение первых трёх месяцев 1942 г. над 4-й армией неоднократно нависала серьёзная опасность.

В январе термометр упал до 42 мороза по Цельсию. Это продолжалось только несколько дней, затем температура повысилась. Здесь я не могу детально описать происходившие тогда бои, хотя в совокупности они представляют собой часть огромного Московского сражения. Это были ужасные месяцы. Позже Гитлер приказал отлить «Восточную медаль», которая выдавалась всем, кто принимал участие в тяжёлых боях на Восточном фронте зимой 1941/42 г. Эта медаль рассматривалась тогда и рассматривается теперь как знак высокого отличия.

26 декабря командующим 4-й армией стал стойкий солдат, генерал горно-стрелковых войск Кюблер. Через несколько недель он пришёл к выводу, что неспособен командовать армией в такой сложной обстановке. Во второй половине января его заменил генерал Хейнрици, который в течение долгого времени командовал 4-й армией.

Заключение

Кампания в России, а особенно её поворотный пункт – Московская битва, нанесла первый сильнейший удар по Германии как в политическом, так и военном отношениях. На Западе, то есть в нашем тылу, больше не могло быть и речи о столь необходимом нам мире с Англией. Что же касается Северной Африки, то и здесь нас постигла неудача. В районе Средиземного моря сложилась напряжённая обстановка. Немецкие войска находились в Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии, Франции, Греции и на Балканах.

Даже мельком взглянув на карту мира, нетрудно было понять, что маленький район в Центральной Европе, занимаемый Германией, явно не мог выставить силы, способные захватить и удерживать весь европейский континент. Из-за политики Гитлера немецкий народ и его вооружённые силы шаг за шагом все дальше заходили в тупик.

Уместно вспомнить последние годы царствования Александра Македонского, когда его маленькая армия продвигалась в глубь Азии до тех пор, пока обстановка не заставила царя отказаться от своих намерений. Или же шведского короля Карла XII, который в 1709 г. дошёл до Полтавы, где его небольшая армия была разгромлена русскими. Между прочим, группа армий «Юг» летом 1941 г. прошла через Полтаву.

Но самую близкую параллель можно провести с императором Наполеоном. Дитя французской революции, он верил, что может завоевать всю Европу. И вот здесь, в России, в огне пылающей Москвы, его настигла Немезида. Несколько позже мы вернёмся к этой параллели. Часто спрашивают: смогли ли бы немцы выиграть эту войну, если бы им удалось захватить Москву? Это чисто академический вопрос, и никто не может ответить на него с полной определённостью. Я лично считаю, что, если бы даже мы овладели Москвой, все равно война была бы далека от благополучного завершения. Россия настолько обширна, а русское правительство обладало такой решимостью, что война, принимая новые формы, продолжалась бы на бескрайних просторах страны. Наименьшее зло, которого мы могли ожидать, – это Партизанская война, широко развернувшаяся по всей Европейской России. Не следует забывать и об огромных пространствах в Азии, которые тоже являются русской территорией.

Одно совершенно бесспорно: немецкие военные руководители и немецкие войска достигли почти, казалось бы, невозможного. Война на Востоке была последним испытанием наших солдат. В двух мировых войнах они продемонстрировали свою, железную волю, стойко перенеся суровые русские условия.