Электронная библиотека » Зигмунд Фрейд » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Характер и судьба"


  • Текст добавлен: 4 сентября 2018, 08:00


Автор книги: Зигмунд Фрейд


Жанр: Психотерапия и консультирование, Книги по психологии


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Формирование характера
Фиксация цели

Развитие души аналогично развитию органической жизни. У каждого человека есть концепция цели или идеал, необходимый для того, чтобы добиваться больше того, что возможно для него в актуальной жизненной ситуации, преодолевать недостатки и трудности настоящего благодаря постулированию конкретной цели будущего. Имея эту конкретную цель или намерение, человек чувствует себя в состоянии преодолеть любые проблемы, так как в нем живет его будущий успех. Без ощущения цели деятельность индивида не имела бы никакого смысла.

Совершенно очевидно, что фиксация этой цели – придание ей конкретной формы – должна происходить на раннем этапе жизни, во время формирующего периода детства. Характер прототипа или модели будущей зрелой личности начинает складываться именно в это время. Можно представить, как протекает этот процесс. Будучи слабым, ребенок чувствует свою неполноценность и находится в ситуации, которую с трудом может вынести. Однако в нем заложено стремление развиваться в направлении, определенном целью, которую он для себя выбирает. На этом этапе материал, служащий развитию, менее важен, чем сама цель, детерминирующая направление жизни. Трудно сказать, как фиксируется эта цель, однако ясно, что она существует и оказывает влияние на каждое душевное движение ребенка. Мы в самом деле знаем еще совсем немного о движущих силах, импульсах, причинах, способностях и их отсутствии в этот ранний период. Для их понимания все еще нет ключа, так как направление жизни устанавливается только после фиксации цели. Когда же мы видим направление, к которому склоняется человек, мы уже можем догадаться, какие шаги будут делаться впоследствии.

Правда, употребление слова «цель» у читателя, по всей вероятности, вызывает весьма смутное представление, о чем идет речь. Идея нуждается в конкретизации, так как в конечном счете «иметь цель» – означает стремление быть как Бог. Но быть как Бог, конечно же, это предельная цель, или, если можно так выразиться, цель целей. Воспитателям следует быть осторожными в своих попытках воспитать себя и детей быть подобными Богу. Фактически мы обнаружили, что ребенок в своем развитии заменяет эту цель на более конкретную и непосредственную. Он ищет самую сильную личность в своем окружении и делает ее своим образцом, а подражание ей – целью. Это может быть отец или мать, так как мы обнаружили, что даже мальчик может быть под влиянием матери, если она кажется самой сильной личностью. В дальнейшем ребенок может хотеть быть кучером, так как по какой-то причине верит, что именно кучер – это сильнейший человек. Когда ребенок представляет эту цель, он начинает вести себя, чувствовать и одеваться как кучер, он обретает качества, связанные со своей целью. Но стоит полицейскому пошевелить пальцем, и кучер становится ничем. Позже идеалом может стать доктор или учитель, ведь учитель наказывает детей, и поэтому к нему возникает отношение как к сильнейшей личности.

При выборе цели ребенок оказывается перед выбором конкретных символов, и обнаруживается, что цель, которую он выбирает, является действительные показателем его социального интереса. Один мальчик, которого спросили, кем бы он хотел быть в будущем, ответил: «Я хочу быть палачом». Его ответ указывает на недостаток социального интереса, ведь мальчик хочет быть хозяином жизни и смерти, – роль, которая принадлежит Богу. Он хочет быть могущественнее общества, и им движет идея бесполезности жизни. Быть врачом – это также цель, выстроенная вокруг идеи богоподобия в желании быть хозяином жизни и смерти, но в данном случае цель реализуется посредством служения обществу.

Когда формируется прототип – ранний вариант личности, воплощающий цель, – устанавливается направление и ориентированность жизни индивида. Все это дает нам возможность предсказывать, что случится в его жизни в дальнейшем.

Ребенок будет воспринимать различные ситуации не такими, какие они существуют в действительности, но согласно личной схеме апперцепции, – иными словами, он будет воспринимать ситуации сквозь призму предубеждений своих личных интересов.

В связи с этим был обнаружен весьма интересный факт, что дети с органическими дефектами связывали весь свой опыт с функционированием поврежденного органа. К примеру, ребенок с желудочными расстройствами проявлял повышенный интерес к еде, тогда как другой, с дефектом зрения, был более озабочен вещами, на которые нужно смотреть. Это повышенное внимание связано с личной схемой апперцепции, которая, как мы уже сказали, характеризует личность в целом. Таким образом, все вышеизложенное может навести на мысль, что для обнаружения сферы интересов ребенка нам просто нужно убедиться, какой из органов поврежден. Однако все не так просто.

Переживание ребенком факта неполноценности органа отличается от восприятия этого факта внешним наблюдателем, так как ребенок переживает этот факт модифицированным своей схемой апперцепции. Таким образом, внешнее наблюдение неполноценности не обязательно приводит к глубокому пониманию схемы апперцепции, хотя факт неполноценности органа действительно является элементом схемы.

Ребенок погружен в реальность, где он равен всем остальным: никто из нас не наделен знанием абсолютной истины. Даже наша наука не обладает знанием абсолютной истины. Она основывается на здравом смысле, который говорит, что все меняется и меньшие ошибки делаются там, где делались большие. Мы все совершаем ошибки, но важно то, что мы можем их исправлять.

Исправление ошибок легче и безболезненнее происходит во время формирования прототипа. Однако мы можем сделать это и позже, пересматривая всю ситуацию раннего периода. Так что, если нашей задачей является лечение пациента, страдающего неврозом, нам необходимо найти не обычные ошибки, которые он совершил в последнее время, а фундаментальные, сделанные в раннем возрасте во время формирования прототипа. Если мы обнаружим эти ошибки, их возможно исправить с помощью соответствующей терапии.

Следовательно, в свете индивидуальной психологии уменьшается важность проблемы наследственности, так как важно не то, что наследует человек, а то, что он делает со своей наследственностью в ранние годы, – иными словами, важен прототип, который формируется ребенком в его окружении.

Наследственность, конечно же, ответственна за врожденные органические дефекты, но наша задача в данном случае заключается в том, чтобы облегчить частные трудности и поместить ребенка в более благоприятную ситуацию. По сути дела, подобное положение для нас даже удобнее, так как, обнаружив определенный дефект, мы знаем, что можем применить соответствующую стратегию. Часто ребенок без врожденных дефектов хуже переносит недоедание или любое другое испытание из того множества, которое выпадает в период взросления.

Здравый смысл и его отсутствие

У каждого ребенка есть глубоко личная, так называемая частная ментальная установка, которую можно также обнаружить у невротических личностей. При навязчивом неврозе, к примеру, пациент понимает бессмысленность постоянного пересчитывания окон, но не может остановиться. Тот, кто стремится к полезным целям, никогда не будет вести себя таким образом. Также нездоровому человеку свойственны частное понимание и частный язык. Душевнобольной никогда не говорит на языке здравого смысла, который репрезентирует высшую степень развития чувства общности. Если мы противопоставим суждение, основанное на здравом смысле, частному суждению, мы обнаружим, что первое обычно ближе к истине. Согласно здравому смыслу мы различаем хорошее и плохое, и хотя в сложных ситуациях мы часто делаем ошибки, именно благодаря логике здравого смысла они имеют тенденцию исправляться. Те же, кто всегда настороже собственных частных интересов, неспособны различать правильное и неправильное с той же легкостью, что и остальные. И эта неспособность очевидна, так как все их душевные движения прозрачны для наблюдателя.

Рассмотрим, например, как совершаются преступления. Если мы исследуем логику, мышление и мотивы преступника, то обнаружим, что он считает свои преступления не только разумными, но и героическими. Он верит, что достиг превосходства, а именно: он стал умнее полиции и обрел способность превосходить других. Таким образом, в своих глазах он герой; он не видит, что поступки его демонстрируют что-то иное, очень далекое от героики.

Недостаточно развитое у преступника чувство общности, которое направляет его активность в бесполезное русло, связано с недостатком у него мужества и малодушием, однако он об этом не знает. Те, кто ориентирован на бесполезную жизнедеятельность, часто боятся темноты и изоляции; они хотят быть с другими. Это малодушие, вещи следует называть своими именами. В самом деле, наилучшим способом воспрепятствовать преступлениям было бы убедить всех, что преступление – это не более чем выражение малодушия.

Хорошо известно, что некоторые преступники, достигая тридцатилетнего возраста, находят работу, женятся и в дальнейшем становятся добропорядочными гражданами. Что же происходит? Посмотрим на взломщика. Как тридцатилетний взломщик может соперничать с двадцатилетним? Последний разумнее и у него больше сил. Более того, к тридцати годам образ жизни преступника меняется. В результате преступная профессия перестает быть выгодной преступнику, и приходит время отставки.

В этой связи в отношении правонарушителей стоит задуматься еще над одним фактом: сейчас, если мы ужесточим наказание, кроме того, что запугаем преступника, мы также укрепим его веру в собственный героизм. Мы не должны забывать, что преступник живет в эгоцентричном мире, где нет места истинной смелости, уверенности в себе, здравому смыслу или пониманию общечеловеческих ценностей. Единение с обществом для таких личностей невозможно. Невротики редко организуют клубы, и это абсолютно недосягаемое искусство для людей, страдающих агорафобией, или для душевнобольных. Проблемные дети или личности, склонные к самоубийству, никогда не заводят друзей, – факт, причину которого никогда не пытались установить.

А причина в том, что эти люди никогда не заводят друзей, так как с самого начала их жизнь приняла эгоцентричное направление. Их прототип был ориентирован в сторону ложных целей, продолжая в дальнейшем линию в направлении бесполезной жизнедеятельности.

Родительское влияние

После чувства общности приходит черед для следующей нашей задачи – выяснения трудностей, с которыми сталкивался индивид в своем развитии. На первый взгляд, задача кажется запутанной, но на самом деле она не столь сложна. Мы знаем, что каждого избалованного ребенка ожидает доля отверженного. Наша цивилизация такова, что ни семья, ни общество не желают бесконечно его опекать, и очень скоро избалованный ребенок сталкивается с жизненными проблемами. В школе он находит себя в новой социальной организации с новыми социальными проблемами. Он не хочет писать или играть со сверстниками; его жизненный опыт не подготовил его к пребыванию в их обществе и школе. Фактически его опыт на стадии прототипа будит в нем боязнь подобных ситуаций и заставляет искать опеку. Следовательно, качества такого индивида отнюдь не являются врожденными: мы можем установить их происхождение, зная природу его прототипа и его цель. То, что у него есть особые качества, способствующие движению в направлении определенной цели, исключает возможность наличия у него качеств, которые бы склоняли к какой-то иной цели.

Следующим в нашей научной схеме идет анализ прототипа. Как мы уже говорили, прототип формируется в возрасте четырех или пяти лет, и, таким образом, нас интересуют детские впечатления именно этого периода. Это могут быть самые разнообразные впечатления, даже более разнообразные, чем мы можем себе представить с нашей нормальной взрослой точки зрения.

Одним из наиболее распространенных плодов родительского влияния в этом возрасте является чувство подавленности, вызванное чрезмерным отцовским или материнским наказанием ребенка или жестоким обращением с ним. Это заставляет ребенка искать облегчения своих страданий, что зачастую выражается в установке психологического избегания. Так, у некоторых девочек вследствие вспыльчивости отца формируется прототип, исключающий мужчин из-за их вспыльчивого характера. Либо мальчики, которым пришлось испытать подавляющее воздействие со стороны строгой матери, могут избегать женщин. Эта установка избегания может, конечно, выражаться по-разному: например, ребенок может стать робким или может быть сексуальным извращением (что является просто другим способом избегания женщин). Извращения не являются врожденными, а формируются обстановкой, в которой ребенок живет годами.

За ранние ошибки в детстве приходится дорого расплачиваться. Тем не менее ребенку не уделяют должного внимания. Родители либо не понимают свой собственный жизненный опыт, либо не хотят делиться им с ребенком, которому поэтому приходится действовать на собственный страх и риск.

И если уж мы заговорили на эту тему, нелишним будет подчеркнуть, что наказаниями, замечаниями и увещеваниями ничего не достигнуть. Когда ни ребенок, ни взрослый не знают, что же необходимо изменить, воспитание остается бесплодным. Непонимание только порождает в ребенке скрытность и трусливость, но прототип его не изменят никакие наказания и поучения, как не изменит его и жизненный опыт как таковой, ибо он определяется уже имеющейся схемой апперцепции индивида. Какие-либо изменения мы сможем произвести, лишь затронув самые основы личности.

Жесткое воспитание и изоляция

Если окружающая среда несет в себе угрозу для ребенка, у него возникает впечатление, будто весь мир является враждебной территорией. Убеждение ребенка во враждебности мира будет расти с каждым затруднением, встреченным им на жизненном пути. Результатом столкновения ребенка с препятствиями в ходе его психологического развития обычно является торможение или искажение его социального чувства.

Эти препятствия можно разделить на две категории. Одни коренятся в пороках материальной среды обитания ребенка – это могут быть ненормальные экономические, социальные, расовые отношения или условия в семье; к другим относятся физические недостатки. Основа нашей культуры – здоровье и адекватность. Поэтому ребенок, имеющий серьезный физический недостаток, оказывается при решении жизненных проблем в невыгодном положении. К этой группе принадлежат дети, поздно начавшие ходить или передвигающиеся с трудом, а также те, кто медленно учатся говорить или долгое время остаются неуклюжими из-за того, что развитие функций их мозга замедлено по сравнению с нормой. Мы все знаем таких детей, которые постоянно на что-то натыкаются, которые неуклюжи и медлительны и живут под гнетом физических и моральных страданий. Разумеется, не исключено, что с течением времени ребенок сам преодолеет свою неполноценность и его психика при этом не пострадает. Подобное может произойти, если на почве трудностей у него не возникло неутихающего чувства безысходности, которое наложит отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Вдобавок к природным недостаткам ситуацию могут осложнить и проблемы экономического характера.

Законы человеческого общества – закрытая книга для детей, плохо подготовленных к тому, чтобы занять в нем свое место. На любой представившийся им шанс они смотрят с подозрением и недоверием, они склонны к самоизоляции и уклонению от своих обязанностей. Такие дети обостренно чувствуют враждебное отношение мира к себе и невольно преувеличивают эту враждебность. Их интерес к темным сторонам жизни гораздо сильнее, чем к светлым. В большинстве случаев они неправильно оценивают и те, и другие, а посему проводят жизнь в постоянной настороженности. Они требуют к себе повышенного внимания и, разумеется, ставят себя гораздо выше остальных. В тех обязанностях, которые жизнь неизбежно накладывает на людей, они видят не столько стимул, сколько препятствие. Вскоре между ними и их окружением разверзается пропасть, которую их враждебное отношение к другим людям постоянно расширяет. Кроме того, каждый шаг в жизни они делают с величайшей осторожностью, все более и более отчуждаясь от реальной жизни, и в результате лишь создают для себя добавочные трудности.

Аналогичные проблемы могут возникнуть, когда естественная нежность и ласка родителей по отношению к детям проявляются недостаточно. Подобное поведение всегда чревато серьезными последствиями для развития ребенка. Ребенок становится настолько черствым, что оказывается не способен распознать любовь и дать ей надлежащее применение, поскольку его инстинкт нежности так и не сумел развиться. Нелегко научить ребенка, выросшего в семье, где нет любви или не принято ее выражать внешне, выказывать нежность к кому бы то ни было. Его жизненной позицией станет эскапизм, бегство от любви и привязанности. То же самое может произойти, если неразумные родители, учителя или другие взрослые приучают детей считать, будто любовь и нежность якобы неприличны, смешны или немужественны. Например, многим детям внушают, что нежность – это слабость. Подобный эскапизм особенно выражен у тех детей, которые часто были мишенью для насмешек. Такие дети испытывают неподдельный страх перед внешним проявлением эмоций, так как боятся, что их желание показать свою любовь к другим смешно. Они борются с естественной нежностью, как если бы это было орудие порабощения или деградации личности.

Детям, выросшим под гнетом чрезмерно строгого воспитания, также угрожает изоляция. Для них окружающий мир – место неприветливое, так как они приучены ожидать от него только плохого. Они либо решают, что должны молча переносить все страдания, либо ведут себя подобно крестоносцам и вступают в борьбу с действительностью, которая всегда была к ним столь враждебной. Такие дети считают, что жизнь и налагаемые ею обязанности чрезмерно трудны, и, как легко понять, они будут заняты главным образом защитой своего маленького мирка, изо всех сил стремясь не допустить какого-либо вторжения в него. Под давлением преувеличенной осторожности у них развивается склонность обходить любую серьезную проблему стороной, чтобы избежать риска возможного поражения.

Другая общая черта всех подобных детей, свидетельствующая об их недостаточно развитом социальном чувстве, – это то, что они думают о себе больше, чем о других. Эта особенность как нельзя лучше отражает то пессимистическое видение окружающего мира, к которому они были приведены всем ходом своего развития. Для них невозможно реализовать себя и жить счастливо, если только они не смогут найти способ изменить свой неправильный образ поведения.

Комплекс неполноценности

Теперь мы можем понять, что отношение обделенных жизнью детей к жизни как таковой и к себе подобным отличается от взглядов тех, для кого бытие было радостью с самого раннего возраста. Мы можем констатировать следующий непреложный закон: у людей, появившихся на свет с физическими недостатками, детские годы проходят в ожесточенной борьбе, которая зачастую приводит к угасанию их социальных чувств. Вместо того чтобы пытаться приспособиться к окружающим, они все время озабочены собой и впечатлением, которое производят на других. Этот тезис, верный в отношении физических недостатков, верен также и в отношении любой социальной или экономической неполноценности, которая может вызвать чувство ущербности, что в конечном счете приведет к враждебному отношению ко всему миру.

Раннее детство имеет для этого решающее значение. Зачастую уже в возрасте двух лет такие дети осознают, что они в чем-то хуже приспособлены к жизненной борьбе, чем их товарищи по играм. Они чувствуют, что им нельзя участвовать в играх и развлечениях сверстников. Испытав в прошлом лишения, они чувствуют, что ими пренебрегают, и это выражается в постоянном тревожном ожидании. Нам следует помнить, что любой ребенок занимает в жизни подчиненное и зависимое положение. Не прояви его семья в той или иной мере социальное чувство, он бы оказался неспособен к самостоятельному существованию. Видя, как слаб и беспомощен любой ребенок, мы понимаем, что в начале жизни всякий испытывает глубокое чувство собственной неполноценности. Рано или поздно каждый ребенок осознает свою неспособность в одиночку справиться с трудностями повседневного существования. Чувство неполноценности – это движущая сила, исходная точка стремлений всякого ребенка. Оно определяет, как удастся данному ребенку добиться покоя и уверенности в себе, оно определяет саму цель его су. ествования.

В своей основе умственные способности ребенка тесно связаны с его физическим потенциалом. Восприимчивость к обучению может быть подорвана двумя факторами. Один из этих факторов – преувеличенное, интенсивное, некомпенсированное чувство собственной неполноценности, а другой – цель, которая требует не только уверенности в себе, мира и социального равновесия, но также борьбы за власть над окружающим миром, цель доминировать над себе подобными. Таких детей легко отличить. Они становятся «трудными», потому что считают свою жизнь состоящей из одних неудач, а себя полагают заброшенными и обиженными как природой, так и человечеством. Достаточно только упомянуть об этих факторах, чтобы увидеть, насколько велика вероятность того, что развитие ребенка может пойти по кривому, неправильному, ошибочному пути. Каждый ребенок рискует развиться в неправильном направлении. Каждый ребенок рано или поздно оказывается в ситуации, которая чревата опасностью.

Поскольку каждому ребенку приходится расти в окружении взрослых, он предрасположен считать себя маленьким, слабым и неспособным жить самостоятельно. Он не верит, что сможет исполнить даже те простые дела, на которые его считают способным взрослые, красиво и без ошибок. Большинство наших промахов в воспитании детей начинаются именно в этот момент. Когда мы требуем от ребенка большего, чем то, на что он способен, мы его попрекаем его беспомощностью. Некоторые взрослые даже сознательно заставляют детей ощущать свою недоразвитость и беспомощность. Одни обращаются с детьми как с живыми куклами для игры. Другие считают детей ценной собственностью, требующей бдительного присмотра, а третьи дают детям понять, что они не более чем бесполезная обуза. Сочетание таких установок со стороны родителей и других взрослых часто приводит ребенка к убеждению, что он способен делать только две вещи – доставлять удовольствие или неудовольствие старшим.

В дальнейшем этот комплекс неполноценности, внушенный родителями, может усилиться вследствие некоторых особенностей нашей цивилизации. Привычка не принимать детей всерьез принадлежит к их числу. Ребенку внушается, что он – никто, бесправное создание; что его должно быть видно, но не слышно; что он должен всегда быть вежливым, тихим и так далее. Многие дети растут в постоянном страхе перед тем, что над ними будут смеяться. Позволять себе насмешки над детьми – это почти преступление. Они оставляют в душе ребенка неизгладимый след, который влияет на его привычки и поступки во взрослой жизни. Взрослого, которого в детстве постоянно высмеивали, нетрудно отличить от других: он не может избавиться от страха вновь показаться смешным. Еще одно проявление обычая не принимать детей всерьез – это привычка говорить детям явную ложь, в результате чего ребенок начинает сомневаться не только в окружающей действительности, но и ставить под вопрос серьезность и реальность всей жизни. Известны случаи, когда дети постоянно смеялись на уроках без всякой видимой причины. Когда их расспросили, они признались, что думали, будто школа – это одна из шуток их родителей и ее не следует принимать всерьез.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 3.8 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации