Текст книги "50 оттенков боли. Природа женской покорности"

Идеи эти X., однако, ни разу не пытался воплотить в действительность, так как он смутно чувствовал, что осуществление их не доставит ему телесного наслаждения.

Только однажды он забрался тайком в комнату красивой горничной, побуждаемый своими представлениями о том, как он будет пить мочу девушки, но отвращение удержало его от выполнения подобного намерения.

X. напрасно боролся и борется с этими мазохистскими представлениями, которые тяготят его, и отвратительность которых он сознает. Они владеют им с прежней силой. Он обращает внимание на то, что унижение и покорность играют в этом извращении главную роль и что чувство боли совершенно заслоняется сладострастным ощущением.

Свою «повелительницу» он представляет себе в образе изящно сложенной молодой женщины лет 20, с нежным, красивым лицом, одетую в возможно более короткие, светлые платья.

В обычном общественном сближении с молодыми дамами, в танцах, в ухаживании X. до сих пор не находил решительно никакого удовольствия.

Со времени наступления половой зрелости соответствующие мазохистские представления сопровождались временами поллюциями при явлениях слабо выраженного сладострастного ощущения.

Когда пациент однажды предпринял трение головки полового члена, ему не удалось добиться ни эрекции, ни семяизвержения, и вместо сладострастного ощущения он испытал только ощущение неприятное, почти болезненное. Неудача этой попытки, как и нескольких последующих, предохранила X. от мастурбации. Зато с 20 лег при разнообразных гимнастических упражнениях (на трапеции, при взлезании на столб) у него стало часто появляться семяизвержение, сопровождавшееся сильным оргазмом. Стремление к половому общению с женщинами (превратных половых ощущений пациент не обнаруживал ни разу) до настоящего времени еще не наступало. Когда на 26-м году жизни один товарищ уговорил его отправиться в публичный дом, чтобы совершить акт совокупления, то уже на пути туда он стал обнаруживать «тоскливое беспокойство и положительное отвращение», а по прибытии на место был сильно возбужден, дрожал всем телом, обливался потом и до эрекции дело не дошло. Несколько повторных попыток того же рода потерпели прежнее фиаско, хотя явления физического и душевного возбуждения уже не были так бурны, как в первый раз.

Половая похоть не проявилась ни разу. Воспользоваться мазохистскими представлениями для удачного выполнения акта совокупления пациенту не удалось, так как его психические способности в этих условиях были «словно парализованы» и он не в состоянии был вызвать в своей фантазии «необходимые для эрекции интенсивные образы». Таким образом, частью по причине отсутствия полового влечения, частью по недостатку доверия к удаче, он прекратил всякие дальнейшие попытки к совершению акта совокупления. Только впоследствии он иногда удовлетворял свое слабое половое влечение указанными гимнастическими упражнениями. В виде исключения при самопроизвольных или сознательно вызванных мазохистских представлениях дело доходило до эрекции, но извержения семени более не наступало.

Поллюции появляются приблизительно через 6 недель.

Пациент – высокоинтеллигентная личность, с тонкой натурой, несколько неврастеничен. Он жалуется на то, что, бывая в обществе, по большей части испытывает такое чувство, как будто он обращает на себя общее внимание, как будто он служит предметом наблюдений, и чувство это вырастает до ощущения тоски и страха, хотя он отлично сознает, что все это – плод его воображения. Вот почему он предпочитает одиночество, тем более что боится того, что об его половой аномалии могут узнать.

Его импотенция ему не в тягость, поскольку половое влечение его почти равно нулю, тем не менее он считал бы восстановление своей сексуальной жизни величайшим счастьем, так как ему известно, как много зависит от нее социальная жизнь, и тогда он вращался бы в обществе с большей уверенностью и большим мужеством. Нынешнее же его существование представляется ему мукой, и на такую жизнь он смотрит как на непосильное бремя.

Эпикриз. Отягощение (наследственное). Ненормально раннее пробуждение половой жизни. Уже с 7-летнего возраста возникновение сладострастных и несомненно мазохистских ощущений при виде мальчиков, сидящих верхом друг на друге (половая и извращенная окраска ситуации, которая сама по себе у нормального человека не должна вызывать полового возбуждения), одновременно с обонятельными представлениями.

Эти ситуации как содержание фантастических представлений вначале в половом отношении не дифференцированы, со временем же наступления половой зрелости – гетеросексуального характера.

Означенные ситуации ведут к резко отраженному мысленному мазохизму (идеи уничижения, порабощения), в котором единственным соединительным звеном с женской половой сферой является представление о том, что им пользуются при мочеиспускании и что его даже заставляют пить мочу госпожи.

Отсутствие нормального полового влечения к женщине главным образом на почве мазохизма.

Наблюдение 3. X., 28 лет, литератор, с тяжелой наследственностью, с раннего детства обнаруживал половую гиперестезию: 6 лет от роду имел сны, содержанием которых являлся акт сечения по ягодицам женщиной; он просыпался каждый раз после этого в состоянии крайне сладострастного возбуждения, что и явилось поводом к мастурбации. 8-летним мальчиком он однажды обратился к кухарке с просьбой высечь его. С 10-летнего возраста – симптомы неврастении. До 25-го года сны, опять-таки с представлениями об акте сечения или того же содержания фантазии наяву, в сопровождении рукоблудия. За три года до настоящего времени – влечение быть высеченным проститутками.

Полное разочарование ввиду отсутствия при этом эрекции и семяизвержения. Новая попытка в возрасте 27 лет с целью добиться эрекции и возможности совершить акт совокупления. Удалось это не сразу, и то при посредстве следующего приема: проститутка, в то время как он пытался выполнить половой акт, должна была рассказывать ему о том, какими безжалостными ударами она осыпает других импотентов, и угрожать ему тем же самым. Кроме того, он должен был вызвать в своем воображении представления, будто он закован в цепи, находится всецело во власти женщины, беспомощен, переносит от нее мучительнейшие истязания. Иногда для приобретения половой способности он действительно должен был позволять себя привязывать. Этим путем ему удавалось доводить акт совокупления до конца. Поллюции сопровождались сладострастным ощущением только в том случае, когда ему снилось (такие сны бывали, впрочем, редко), что он подвергается истязаниям или присутствует при том, как одна проститутка бичует другую. Совершение полового акта ни разу не сопровождалось настоящим сладострастным ощущением.

В женщине его интересуют только руки. Больше всех ему нравятся крепко сложенные женщины с сильными кулаками. Во всяком случае, влечение его к бичеванию представляется лишь мысленным, так как при значительной чувствительности кожи его удовлетворяет уже несколько легких ударов; к ударам, нанесенным рукой мужчины, он отнесся бы с отвращением. Он желал бы жениться. Невозможность требовать от порядочной женщины нанесения ударов и сомнение в том, что без них он сумеет быть потентным, объясняют его нерешительность и желание избавиться от своей болезни.

Наблюдение 4. Д., 32 лет, живописец, с тяжелой наследственностью, с признаками дегенерации, с невропатической конституцией, неврастеник, слабого нежного сложения в юности. Впервые испытал половое влечение на 17-м году. Оно развивалось слабо, направлено было на лиц другого пола, но в мазохистской форме. Он жаждал ударов от красивой женской ручки. Однако рука не была для него фетишем. Он мечтал о гордой повелительнице, но никогда не старался осуществить свои мазохистские желания. Объяснить их не мог. Он сделал четыре раза попытку к акту совокупления, но безуспешно; занимался мастурбацией. Из-за этого, а также вследствие развившейся на этой почве тяжелой неврастении с фобиями он обратился к врачу.

В трех приведенных до сих пор случаях у лиц, страдавших мазохизмом, выражением стремления к порабощению женщиной является по преимуществу пассивное бичевание. К тому же средству прибегает большое число мазохистов.

Мы знаем, однако, что пассивное бичевание представляет собой процесс, который путем механического раздражения седалищных нервов способен рефлекторно вызвать эрекцию. Таким эффектом бичевания пользуются истощенные развратники для поддержания своей упавшей половой способности, и эта извращенность (извращение) встречаются очень часто.

Ввиду этого необходимо рассмотреть, в каком отношении стоит пассивное бичевание мазохистов к такому же бичеванию, практикуемому при физическом половом ослаблении, а не психическом извращении.

То, что мазохизм представляет собой нечто иное, гораздо более широкое явление, чем простое бичевание, вытекает с наглядностью уже из сообщений лиц, страдающих этим извращением.

Для мазохиста самое главное – подчинение женщине, истязание же есть лишь выражение этого подчинения, и притом одно из самых сильных. Оно имеет для него символическое значение и служит только средством для духовного удовлетворения его своеобразных влечений.

Напротив, ослабленный распутник (не мазохист), прибегая к пассивному бичеванию, ищет лишь механического средства для своего спинномозгового центра.

Имеет ли место в каждом конкретном случае простое (рефлекторное) бичевание, или же настоящий мазохизм определяется показанием данного лица и, кроме того, другими обстоятельствами, сопровождающими его действия?

Здесь мы должны руководствоваться следующими критериями:

1) у мазохиста влечение к пассивному бичеванию существует почти всегда с самого начала. Оно всплывает как желание еще раньше, чем данное лицо могло на личном опыте убедиться в рефлекторном действии бичевания

2) у мазохиста пассивное бичевание является обычно лишь одним из многих истязаний самого разнообразного характера, возникающих в виде фантазии в кругу его представлений и нередко осуществляемых на деле. При всех этих разнообразных истязаниях и при тех часто практикуемых наряду с бичеванием актах, которые служат выразителями чисто символического самоуничижения, само собой разумеется, не может быть уже и речи о рефлекторном физическом раздражающем воздействии. В подобных случаях, следовательно, мы всегда должны заключить о существовании врожденной аномалии, извращения;

3) важное значение имеет то обстоятельство, что искомое бичевание у мазохиста отнюдь не обязательно должно оказать сексуальное действие. Более того, сплошь и рядом наступает даже в более или менее ясной степени разочарование, и притом всякий раз, когда намерение мазохиста доставить себе этой процедурой иллюзию желаемой ситуации (порабощения женщиной) не удается, так что в женщине, на которую он возлагает совершение процедуры, он видит лишь послушное орудие своей собственной воли. Между мазохизмом и простым (рефлекторным) бичеванием существует отношение, аналогичное тому, которое мы видим, например, между перверсивным (превратным) половым ощущением и приобретенной педерастией.

Значение этого воззрения не умаляется тем обстоятельством, что и у мазохиста бичевание может иметь указанное нами рефлекторное действие, далее, что иногда перенесенное в детстве наказание подобного рода пробуждает впервые чувство сладострастия и одновременно с этим выходит из своего скрытого состояния мазохистское предрасположение. В этих случаях именно условия, приведенные выше при изложении 2-го и 3-го пунктов, и характеризуют данное состояние как мазохистское.

Если о способе возникновения сомнительного случая нет более подробных сведений, то существование побочных обстоятельств, вроде тех, какие мы привели выше при изложении 2-го пункта, ясно свидетельствует о принадлежности к мазохистскому извращению. Это применимо, например, к обоим описываемым ниже случаям.

Наблюдение 5. Один больной Тарновского нанимал на время своих припадков через особое доверенное лицо помещение и специальный персонал (трех проституток), снабженный точными инструкциями относительно своих обязанностей. В определенное время он являлся туда, его раздевали, мастурбировали, подвергали бичеванию – все это согласно его предварительным распоряжениям. Он проделывал комедию кажущегося сопротивления, просил милосердия, после этого – опять-таки сообразуясь с его инструкциями – ему давали есть и укладывали спать, но не выпускали, несмотря на его протест, осыпая ударами при неповиновении. Так проходило несколько дней. С окончанием приступа он покидал свое временное жилье и возвращался к жене и детям, ничего не подозревавшим о его болезни. Приступ повторялся один-два раза в год. (Тарновский. Указ. соч.)

Наблюдение 6. X., 34 лет, с тяжелой наследственностью, страдает превратным половым ощущением. В силу различных причин лишен был возможности, несмотря на сильную половую потребность, пользоваться услугами мужчин. Иногда ему снилось, что его сечет женщина, причем у него каждый раз происходит истечение семени. Сон этот навел его на мысль прибегнуть к проституткам для пассивного бичевания как к суррогату гомосексуальной половой любви.

Нанимая по временам проститутку, он снимал с себя всю одежду, ей же не разрешал полностью обнажаться, затем заставлял женщину бить его по ногам, сечь, бичевать. Вершиной полового возбуждения было облизывание женской ноги, потому что тогда он мог получить полное удовлетворение, сопровождаемое семяизвержением.

Непосредственно за извержением семени больным овладевало чувство страшного отвращения к нравственно унижающей его обстановке совершенного проступка, и он спешил как можно скорее удалиться домой.

Наблюдение 7. X., 28 лет, принадлежащий к высшему обществу, каждые 3–4 недели являлся в публичный дом, куда предварительно сообщал о своем посещении следующей запиской: «Милая Гретхен, я приду завтра вечером между 8 и 9 часами. Розги и плеть! Сердечно кланяюсь…»

В определенный час X. являлся с кожаными ремнями, нагайками, плетью. Он раздевался, затем ему связывали ноги и руки принесенными ремнями, и проститутка секла его по ягодицам, ногам, спине до тех пор, пока не наступало извержение семени. Больше никакого желания он не выражал.

Для данного лица бичевание являлось лишь средством удовлетворения его мазохистских вожделений, а не искусственным методом для подъема его половой силы, это видно из того, что он заставлял себя связывать и совершенно отвергал половой акт.

Для его мазохистских идей достаточно было в качестве эквивалента нормального полового акта определенное подчиненное положение, чтобы путем фантазии добиться желательного оргазма, причем, конечно, главную роль играло бичевание как самое сильное средство для выражения этого подчинения воле другого лица. Конечно, можно допустить, что бичевание путем рефлекторного раздражения центра семяизвержения содействовало окончанию акта, заменявшего совокупление.

Бывают, однако, и такие случаи, в которых пассивное бичевание само по себе составляет все содержание мазохистских фантазий, без того, чтобы выступили другие представления самоуничижения и т. д. и чтобы настоящий характер этого способа проявления подчиненности ясно сознавался.

Такие случаи трудно отличить от случаев простого рефлекторного флагеллантизма. Только с учетом того обстоятельства, что извращение зародилось до того, как личным опытом больной удостоверился в рефлекторном действии бичевания, можно поставить настоящий диагноз, считаясь с тем, что истинными мазохистами бывают обычно люди с извращенными уже в юношестве наклонностями и что осуществление извращения по большей части либо вовсе не имеет места, либо оканчивается разочарованием, и этот факт вполне понятен, так как все разыгрывается преимущественно в области фантазии.

Мы приведем здесь еще один случай мазохизма, в котором весь комплекс представлений, присущих этому извращению, выражен в наиболее полной форме. Это подробное самоописание общего психического состояния субъекта отличается от наблюдения, приведенного в 11-м издании, лишь тем, что здесь налицо полный отказ от реализации извращенных представлений и что наряду с существующими извращениями половой жизни сохранили всю свою силу нормальные раздражения, поэтому при нормальных условиях оказывалось возможным и обычное половое общение.

Наблюдение 8. «Мне 35 лет, психически и физически развит нормально. Во всем самом отдаленном кругу моих родных, как по прямой, так и по боковой линии, мне не известен ни один случай душевного расстройства. Мой отец, которому во время моего рождения было приблизительно 30 лет, насколько мне известно, любил крупных, хорошо сложенных женщин.

Уже в раннем детстве я охотно занимал свой ум представлениями, содержанием которых служило абсолютное господство одного человека над другим. Мысль о рабстве действовала на меня сильно возбуждающим образом, притом одинаково с точки зрения как властителя, так и раба. Меня необычайно возбуждало то, что один человек может владеть другим, продавать его, наказывать, и при чтении «Хижины дяди Тома» (книга эта попала мне в руки приблизительно во время наступления половой зрелости) я неоднократно имел эрекции. В особенно сильное возбуждение приводило меня представление о человеке, запряженном в экипаж, в котором сидел другой человек, направлявший бег первого и погонявший его ударами бича.

До 20-го года жизни представления эти были чисто объективны и безразличны в половом отношении, т. е. рабом, возникавшим в моем воображении, было третье лицо (следовательно, не я) и властелин не был обязательно женщиной.

Поэтому-то указанные представления и не оказывали никакого влияния на мое половое влечение и на удовлетворение последнего. Хотя они и вызывали эрекции, тем не менее я ни разу в своей жизни не онанировал и с 19-го года совершал половой акт без содействия названных представлений и при отсутствии какого бы то ни было отношения к ним. Впрочем, я все время отдавал предпочтение женщинам более зрелым, крупным и хорошо сложенным, хотя не пренебрегал, должен сознаться, и более молодыми.

С 21-го года жизни представления начали объективироваться, причем в качестве существенной особенности выступила следующая черта: «госпожа» должна была быть крупной, здоровой особой, старше 40 лет. С этого времени в образах, создаваемых моей фантазией, я всегда был лицом порабощенным: роль «госпожи» выпадала на долю грубой женщины, которая эксплуатировала меня во всех отношениях, не исключая и полового, которая запрягала меня в свой экипаж, заставляла возить себя, за которой я должен был всюду следовать как собака, у ног которой я должен был лежать обнаженным, осыпаемый ударами кулака и бича. Это было неизменным ядром моих представлений, вокруг которого уже наслаивались все другие образы.

В этих представлениях я всегда находил бесконечное наслаждение, дававшее в результате появление эрекции, но ни разу, однако, не вызывавшее семяизвержения. Под влиянием наступавшего полового возбуждения я отыскивал себе тогда какую-либо женщину, по преимуществу наружно подходившую к моему идеалу, и удовлетворял себя естественным путем, не прибегая к каким бы то ни было другим средствам и нередко даже будучи свободным во время совершения полового акта от своих навязчивых представлений. Наряду с этим я, однако, питал склонности и к другим женщинам, не соответствовавшим созданному моим воображением идеалу, и имел с ними сношения, не будучи принуждаем к этому своими представлениями.

Хотя я, судя по всему сказанному, вел в половом отношении не слишком ненормальный образ жизни, тем не менее, указанные представления возвращались периодически, с необычайной точностью, оставаясь по существу всегда одинаковыми. По мере усиления полового влечения промежутки становились все меньше и меньше. В настоящее время представления эти наступают примерно через каждые две-три недели. Если бы я совершал половые сношения перед самым наступлением представлений, то, быть может, мне удалось бы предотвратить это. Я ни разу не делал попытки реализовать свои имевшие вполне определенные и характерные свойства представления, т. е. связывать их с внешним миром, но всегда довольствовался витанием в этих мечтах, так как был глубоко убежден, что воплощение моего идеала немыслимо, даже в малой степени. Мысль о комедии с продажными женщинами казалась мне всегда нелепой и нецелесообразной, ибо оплаченная мной особа никогда в моем воображении не могла бы занять места «кровожадной госпожи». Существуют ли в действительности такие садистские женщины, как героини Захер-Мазоха, в этом я сомневаюсь. Но будь это даже так и выпади на мою долю счастье (!) встретить такую, общение с нею в условиях нашего реального мира всегда казалось бы мне только комедией. Я говорил себе много раз, что если бы мне даже удалось попасть в рабство к такой Мессалине, то, по моему убеждению, я, ввиду связанных с этим лишений, очень скоро пресытился бы жизнью, к которой стремился, и в светлые промежутки, несомненно, во что бы то ни стало решился бы отвоевать свою свободу.

Тем не менее, я нашел способ достигнуть в известном смысле реализации своих представлений. После того как предшествующие фантазии сильно пришпоривали мое половое влечение, я отправлялся к проститутке и мысленно воспроизводил какую-либо историю соответствующего содержания, в которой центральной фигурой являюсь я. После примерно получасового самоуглубления в созданную моей фантазией картину, все время сопровождавшуюся эрекцией, я приступаю к акту совокупления, совершая его с повышенным сладострастным ощущением и сильным семяизвержением. Тотчас же вслед за совокуплением носившиеся в моем уме образы бесследно исчезают. Пристыженный, я торопливо удаляюсь и всеми силами избегаю возвращаться к воспоминаниям о случившемся. После того я примерно недели на две свободен от всяких представлений, и при особенно удовлетворившем меня половом акте случается даже, что до ближайшего приступа я при всем желании не в состоянии был бы воспроизвести в своем воображении ситуации мазохистского плана. И все же раньше или позже, но следующий приступ наступает неизбежно, фатально. Должен, однако, заметить, что я поддерживаю половые сношения и не подготовляя себя подобными представлениями, в особенности когда имею дело с женщинами, которые хорошо знают меня и мое общественное положение и в присутствии которых я боюсь и стыжусь своих мазохистских склонностей. В этих последних случаях я, впрочем, не всегда потентен, тогда как под властью мазохистских представлений моя половая способность не изменяет мне никогда. Считаю нелишним заметить, что во всех остальных своих мыслях и чувствах я обнаруживаю безусловно эстетическую натуру и что вообще истязание человека само по себе представляется мне гнусным и заслуживающим полного презрения. В заключение не могу не указать еще на одну особенность моего мазохистского влечения. Я говорю именно о форме обращения. В моих представлениях весьма существенную роль играет то обстоятельство, что «госпожа» должна мне говорить «ты», тогда как я должен обращаться к ней на «вы». Это тыканье как выражение абсолютного господства с ранней юности возбуждало во мне сладострастное ощущение и не утратило своего влияния еще и по настоящее время.

На мою долю выпало счастье получить жену, безусловно симпатичную мне во всех отношениях и в особенности также в половом, несмотря на то что она, о чем, пожалуй, и излишне говорить, нисколько не соответствует мазохистскому идеалу.

Она кротка, женственна, обладает роскошными формами, а это качество я считаю условием необходимым и нераздельным с половым возбуждением.

Первые месяцы брака протекли в половом отношении вполне нормально, мазохистские приступы совершенно отсутствовали. Тут появился первый ребенок, и период кормления повлек за собой, естественно, воздержание от супружеских сношений. И вот с возникновением половой похоти снова начались мазохистские приступы, которые, несмотря на большую и искреннюю любовь к жене, фатально толкнули меня на внесупружеские сношения, сопровождаемые мазохистскими представлениями.

Примечательно, что возобновленные впоследствии супружеские отношения не в состоянии были отогнать указанных представлений, как это, напротив, регулярно имело место при мазохистском совокуплении.

Что касается сущности мазохизма, то я убежден, что главной и единственной целью в нем являются представления сами по себе, следовательно, чисто духовная сторона.

Предположить, что конечная цель извращения заключается в осуществлении мазохистских идей, следовательно, в пассивном бичевании и т. п., невозможно, ибо с таким предположением нельзя было бы примирить тот факт, что большинство мазохистов либо вовсе не делают никаких шагов к реализации своих представлений, либо если даже и пытаются осуществить их, то встречаются лицом к лицу с сильным разочарованием и во всяком случае не достигают искомого удовлетворения.

В заключение я не могу не заметить, что число мазохистов, как подтвердили мои наблюдения, действительно довольно велико, в особенности в больших городах. Единственным источником для такого рода заключения являются показания проституток, так как между мужчинами подобные интимные сообщения обычно не приняты, и, поскольку показания эти в существенных пунктах совпадают, приходится во всяком случае известные факты считать доказанными. Сюда относится прежде всего тот факт, что любая проститутка имеет в своем распоряжении какое-либо орудие для бичевания (обыкновенно розгу). Нужно заметить, впрочем, что бывают мужчины, которые заставляют себя бичевать исключительно ради усиления своей половой похоти и которые, таким образом, в противоположность мазохистам, смотрят на бичевание как на средство.

Почти все проститутки единогласно утверждают, что среди их клиентов встречаются мужчины, охотно разыгрывающие роль «рабов», т. е. охотно позволяющие себя называть так, ругать, третировать, бить. Число мазохистов, как я уже говорил, значительно более велико, чем можно было думать.

Чтение вашей книги о мазохизме произвело на меня, как вы легко себе можете представить, громадное впечатление. Я готов верить здесь в исцеление при посредстве логики, по принципу «tout comprendre c’est tout guerir» («все понять – значит все исцелить»).

Конечно, слово «исцеление» приходится принимать с известным ограничением, так как мы должны здесь различать две вещи: общие чувства и конкретные представления. Устранить первые немыслимо – они появляются как молния, неизвестно откуда и каким образом. Зато мазохистские конкретные представления поддаются устранению или по крайней мере ограничению.

Я представляю себе этот процесс таким образом. Я говорю себе: «Как, твое воображение занимают вещи, которые оскорбляют эстетическое чувство не только других лиц, но и твое собственное? Ты находишь красивым и достойным обладания то, что, по твоему же собственному убеждению, представляется безобразным? Ты стремишься к положению, в которое ты в действительности никогда не желал бы попасть?» Все эти представления противоположного характера влияют тотчас же задерживающим, тормозящим образом и сразу обрывают полет фантазии. Действительно, с того времени, как я прочел вашу книгу (приблизительно в начале текущего года), я ни разу более не отдавался мазохистским мечтам, хотя соответствующие представления и появлялись самопроизвольно, как и прежде, через правильные промежутки.

Я должен, наконец, прибавить, что мазохизм, несмотря на свой резкий патологический характер, не только не в состоянии был ослабить стремление к жизненному счастью, но и вообще никак не отразился на моей внешней жизни. Вне мазохистских приступов я во всем, что касается мышления, чувства и поступков, являюсь вполне нормальным человеком. Во время этих приступов в мире чувств, правда, замечается сильная пертурбация, но на внешние проявления моей жизни она не оказывает никакого влияния. У меня есть профессия, вынуждающая меня вращаться постоянно в обществе, иметь оживленные сношения с массой людей, и в мазохистском состоянии я справляюсь с работой так же, как и обычно».

Автор приведенной истории болезни переслал мне в дополнение следующие заметки.

I. Мазохизм, согласно моим наблюдениям, при всех обстоятельствах представляет явление прирожденное и отнюдь не нечто приобретенное, привитое. Я твердо знаю, что меня ни разу не секли по ягодицам, а между тем мазохистские представления появились у меня с самой ранней молодости, с тех пор, как я вообще стал мыслить. Если бы их возникновение было результатом какого-либо события в моей жизни, и в особенности бичевания, то я, несомненно, сохранил бы об этом воспоминание. Характерно то, что мазохистские представления имели место уже задолго до первых признаков пробуждения половой похоти, и в ту пору они действительно были в половом отношении совершенно безличны, совершенно недифференцированны. Я припоминаю, что, еще будучи мальчиком, я сильно волновался, чтобы не сказать – возбуждался, когда мальчик старше меня годами говорил мне «ты», тогда как я к нему обращался на «вы». Я всячески искал случая беседовать с ним, заботливо стараясь о возможно частом взаимном обмене этими формами обращения. Впоследствии, когда я в половом отношении был более развит, такого рода вещи возбуждали меня лишь в том случае, если моим собеседником была женщина, и притом относительно более старшая.

II. В физическом и психическом отношении у меня вполне мужской склад. Как на лице, так и на всем теле богатая растительность. В моих немазохистских отношениях к женскому полу преобладающая роль мужчины является для меня непременным условием, и всякая попытка ее ограничить встретила бы во мне сильный отпор. В общем, у меня энергичная, хотя и не особенно мужественная натура, и это мужество тотчас же возрастает, когда затрагивается моя гордость. На стихийные явления (гроза, шторм на море) я совершенно не реагирую.

Точно так же и мои мазохистские склонности не обнаруживают ничего такого, что можно было бы назвать женственным или бабьим (?). Правда, при этом преобладает стремление быть объектом устремлений со стороны женщины, но здесь искомое общее отношение к «госпоже» не такое, как к женщине, это отношение раба к господину, домашнего животного к хозяину. Можно было бы прямо сказать, что идеал мазохиста – это положение собаки или лошади. И та и другая составляют безусловную собственность владельца, он может истязать их по своему усмотрению, не отдавая в этом никому отчета.