Текст книги "Екатерина Великая. Любовь и слёзы императрицы"

11 декабря 1757 года Екатерина родила второго ребенка – дочь Анну. Императрица Елизавета взяла ее в свои апартаменты. Но девочка жила недолго. Не дожив до двух лет, она скончалась в 1759 году от детской инфекции. Ее родители – Екатерина и Петр спокойно отнеслись к утрате, а Елизавета много дней убивалась и плакала. Погребена была Анна Петровна в Александро-Невском монастыре (с 1797 г. – лавра).

В 1760 году русский дипломат Дмитрий Михайлович Голицын, посланник при французском дворе, сообщил о болезни матери Екатерины – Иоганны Елизаветы, которая жила в то время в Париже. «По приезде сюда я нашел графиню Ангальт-Цербстскую в худом состоянии. День ото дня она становится все слабее», – писал он из Парижа. В 47 лет у графини появились обильные маточные кровотечения. Екатерина послала ей чай и ревень, но посылка не застала ее в живых. Она скончалась в Париже и там же была погребена. Ни сына, ни дочери на похоронах не было. Во Франции был объявлен 4-дневный траур.

Глава 5
Низложение и убийство Петра III

Начиная с 1760 года, императрица Елизавета Петровна стала часто болеть. Появились приступы с потерей сознания и судорогами, которые участились в 1761 году. В декабре 1761 года после очередного затянувшегося судорожного приступа императрица скончалась. Завещание не оставила, поскольку великий князь своим поведением удивлял и огорчал ее и она все больше убеждалась в его неспособности к управлению государством. Но после ее смерти он, как единственный наследник престола, был объявлен Российским императором.

Многие видели, что новый император Петр III был лишен той внутренней силы, которая необходима для руководства огромной страной. С первых же дней своего правления он стал удивлять россиян странными поступками. Через 3 часа после прихода к власти приказал отвести русские войска от границ Пруссии, вернуть прусскому королю все завоеванные русскими территории, а русскому посольству в Пруссии – подчиняться указам прусского короля. «Отдать, да еще с благодарностью, то, что было завоевано ценой многих тысяч человеческих жизней, – такого отечественная история еще не знала» (А.В. Шишов – русский историк).

Разумными были только первые его указы, которые, как позже выяснилось, подсказал ему его личный секретарь Волков Дмитрий Васильевич (1727–1785). Одобрение вызвали указы об упразднении Тайной канцелярии, отмене «Слова и Дела», о возвращении староверов, высланных ранее из страны, введение «Презумпции невиновности».

Но, вскоре многие поступки Петра III стали вызывать недоумение, а потом и осуждение. Свое царствование Петр III начал с введения прусских порядков в армии, что было оскорбительным для патриотических чувств русских солдат. Не расставался с портретами прусского короля Фридриха II, один повесил в своей спальне, другой – в кабинете, третий носил в печатке. Готовился ввести новый воинский устав под названием «Фридриховы уложения». Стал в присутствии иностранцев поносить Россию и русский народ, притеснять православную церковь, отобрав у нее угодья, потребовал, чтобы священники сбрили бороды, а вместо рясы надели сюртуки. Во время богослужения громко разговаривал, а священникам показывал язык. Велел из церквей вынести все иконы, кроме иконы Пресвятой Богородицы и Святителя.

25 июня 1762 года император послал Синоду указ – отменить все обряды православной церкви, а все имущество передать в казну. Это было неслыханным кощунством над церковью. Своими действиями он восстановил против себя духовенство. В народе стали говорить, что на престоле антирусский император. Отрицательно относился к сыну. Узнав, что Павел, получая пособие 30 тысяч в год, скопил 120 тысяч, Петр III потребовал у генерал-прокурора Глебова эти деньги для себя. Каждый вечер устаивал попойки, во время которых громогласно заявлял, что хочет освободиться от жены. Своим поведением удивлял иностранцев при русском дворе. Один из них сказал графине Брюс:

– Ваш император совсем сумасшедший.

Другие дипломаты говорили, что он «тупой и упрямый и действует как самодур».

Казалось, у Петра III отсутствует здравое понятие об управлении государством, хоть высокое положение обязывало его к принятию взвешенных решений. Французский писатель Александр Дюма (1802–1870) писал: «Порывы великих свершений воплотились у него в низменные и недостойные поступки. Но будучи ничтожным существом, он мог только подражать слабостям своих героев».

Великовозрастный император (ему шел 36-й год), будучи на троне, совершал несерьезные поступки, не соответствующие его званию и положению в обществе. Однажды поместил на спину ослика емкость для воды и «хохотал до упаду, наблюдая, как он тащит воду из озера, сгибаясь под тяжестью» («Записки» Екатерины II). Казалось, что он не осознает нецелесообразности некоторых своих поступков, не может постичь особенностей своей эпохи и своего места в ней. Он упорствовал там, где нужна была гибкость, и проявлял слабость там, где нужна была твердость. Помощник начальника столичной полиции Андрей Тимофеевич Болотов (1738–1833) писал: «Его поведение не приличествовало возрасту и званию императора. Он был предметом посмеяния».

Природа как будто посмеялась над ним: дала возможность занять самый высокий пост в государстве, но не отпустила достаточно ума, чтобы с достоинством исполнять эту должность.

Самый большой просчет Петра III был в том, что он стал явно выказывать свое презрение к жене Екатерине. Он не питал никакой привязанности к ней и даже был враждебно настроен. Они были различны и внешне и по умственному развитию. Екатерина в «Записках» отмечала: «Наш образ мыслей и наши взгляды на вещи были до того различны, что мы ни в чем не имели согласия, хоть я старалась прибегать к уступкам. Он был труслив сердцем и слаб головой, и чрезвычайно болтлив».

При всяком удобном моменте Петр старался унизить жену даже в присутствии иностранных дипломатов. Неоднократно давал указ об ее аресте, который отменял только по совету своих голштинских родственников. Однажды приказал арестовать ее и отправить в тюрьму только за то, что не встала, когда провозглашали тост с поздравлениями в адрес ее семьи. Его ненависть и желание избавиться от жены сдерживали его же родственники из Голштинии и некоторые высокопоставленные лица из его окружения.

Иностранцы при русском дворе вскоре поняли, что такое поведение императора не могло оставить Екатерину равнодушной и что она не будет долго мириться с унижением и пренебрежительным отношением к себе. Все ожидали, что она примет ответные меры. Но для этого ей нужна была поддержка сильных личностей.

За несколько месяцев до смерти Елизаветы Петровны и воцарения Петра III 32-летняя Екатерина стала встречаться с 27-летним гвардейским офицером Григорием Григорьевичем Орловым, с которым ее познакомила фрейлина Шаргородская. Екатерине сразу приглянулся высокий, красивый, живой и остроумный офицер. Вскоре он появился в апартаментах Екатерины, которые находились в старом Зимнем дворце. В новом Зимнем дворце Екатерине предоставили апартаменты только в апреле 1762 года. Они находились на значительном расстоянии от палат Петра III, а рядом с собой император пометил свою фаворитку Елизавету Воронцову.

Еще при жизни Елизаветы Петровны Екатерина уже ждала ребенка от Орлова. Сын появился на свет через три месяца после кончины императрицы, в апреле 1762 года. Ему дали имя Алексея Григорьевича Бобринского. Екатерина отдала его в семью камердинера Шкурина Василия Григорьевича, но за воспитанием и обучением следила сама.

Екатерина, узнав, что Петр III готовится арестовать ее в то время, когда она будет в Петергофе, поняла, что под угрозой находится не только ее будущее, но даже жизнь, и ей нужно действовать незамедлительно. Единственной силой, способной защитить ее, была военная сила, т. е. те люди, которые были организованы и вооружены. Григорий Орлов со своим младшими братьями Алексеем и Федором начали активные действия в ее пользу. Они пользовались авторитетом и популярностью в своих полках, их уважали за храбрость и бесшабашную удаль. Орловы хорошо понимали, если она сменит на троне своего незадачливого супруга, то это позволит им стать близкими к императорскому двору людьми. Они организовали тайный кружок, в который привлекли 40 человек единомышленников. Два других брата Григория, старший Иван и младший Владимир, в заседаниях кружка участия не принимали. Позже к кружку примкнула княгиня Екатерина Романовна Дашкова (сестра фаворитки Петра III), молодая 19-летняя женщина, дочь Романа Воронцова, родного брата канцлера Михаила Илларионовича Воронцова, в семье которого она воспитывалась до своего брака с офицером Дашковым.

В своих воспоминаниях Дашкова приписывала себе инициативу возведения на престол Екатерины II, чем глубоко возмутила ее. Но некоторые вельможи, в числе которых был куратор Московского университета Иван Иванович Шувалов, поверили этой версии. Шувалов писал Вольтеру: «19-летняя женщина переменила правление в России». Хотя фактически инициаторами и активными участниками переворота в пользу Екатерины были братья Орловы и брат фаворита императрицы Елизаветы – Кирилл Григорьевич Разумовский. Рюльер считал, что Дашкова «сама приписала себе честь переворота, а славу ей воздали только из приличия».

Алексей Орлов, младший брат фаворита, рано утром 28 июня 1762 г. привез в Петербург Екатерину и ее фрейлину Шаргородскую из Петергофа, где они проводили лето. Переодевшись в военный мундир, с орденом Андрея Первозванного, Екатерина предстала перед гвардейскими полками, которые восторженно приветствовали ее. В Петербурге Екатерину сопровождала верхом на коне Дашкова, которая была на 7-м месяце беременности. Сама Екатерина еще не успела полностью восстановиться после родов, с момента которых прошло только два месяца.

Измайловский полк, которым командовал Кирилл Григорьевич Разумовский, – первым присягнул Екатерине. А после обеда присягнули и другие полки, находившиеся в Петербурге. Солдаты снимали с себя ненавистные прусские мундиры и переодевались в русские. Екатерина Алексеевна при пушечной пальбе и перезвоне церковных колоколов 28 июня 1762 года в пять часов вечера была провозглашена Российской императрицей. О ее восшествии на престол в тот же день был составлен манифест администратором Академии наук Тепловым Григорием Николаевичем. В столице были открыты все питейные заведения, в которых бесплатно стали раздавать спиртные напитки. Ущерб, нанесенный этим заведениям, Екатерине пришлось возмещать в течение двух лет.

Тем временем Петр III собирался отметить день святых Петра и Павла в Петергофе, где находилась Екатерина, а после этого арестовать ее. Он прибыл с большой свитой приближенных и с духовными лицами. Не найдя там жены, он понял, что ему не только не удастся отметить праздник, но и арестовать ее. Он запаниковал, поняв, что Екатерина может устроить ему неприятную встречу. По совету Миниха он вместе с гостями отправился в Кронштадт, туда, где мог почувствовать себя в безопасности. Но вместо укрытия он встретил там направленные на него дула ружей охранников и упал в обморок. Его вернули на галеру и привели в чувство. В полном расстройстве мыслей он снова просит совета у Миниха, но тут же отвергает его предложение отправиться к Ревелю и дает указание вернуться в Ораниенбаум. В смятении и растерянности вышел он на берег на рассвете 29-го июня и отправился во дворец, спасаясь от надвигавшегося краха.

Распустив голштинский отряд и сняв пушки с валов, Петр в полном изнеможении бросился на кровать в одной из комнат дворца. По совету своей фаворитки он решил в письме попросить у Екатерины разрешения удалиться в Голштинию с фавориткой Елизаветой и преданным ему адъютантом Гудовичем.

Получив прошение Петра III, Екатерина потребовала его отречения от престола и прислала копию текста, который он переписал своей рукой.

Отрекаясь от престола, император Петр III не знал, что он одновременно отрекается и от своего права на жизнь. Если бы он был человеком трезвой мысли, то понял бы всю глубину своего поражения. Но он на любые неприятности давал только примитивные реакции, которые были свойственны не взрослому мужчине, а подростку: рыдал, падал на пол лицом вниз и лежал до тех пор, пока его не поднимали.

В тот же день, 29 июня, в Ораниенбаум прибыл генерал-лейтенант Василий Иванович Суворов (отец фельдмаршала) и Адам Васильевич Олсуфьев с отрядом гусар и конногвардейцев. Голштинцы, не успевшие укрыться в лесу, были арестованы и отправлены в Петербург, а оттуда в Голштинию. Внезапно разразившийся шторм потопил судно, и они все погибли.

Бывшего фельдмаршала Миниха – советника Петра III, фаворитку Воронцову, Гудовича и слугу Нарцисса доставили в Петербург. Миних был отпущен к своей семье, фаворитку отправили к отцу в Москву. Судьба остальных приверженцев Петра III была определена позже. После свержения Петра III с престола встал вопрос о его дальнейшей судьбе. Некоторые приближенные императрицы посоветовали ей отпустить его в Голштинию. Екатерина отвергла это предложение:

– В Голштинии найдутся люди, которые попытаются восстановить его на престоле. Даже если попытка не будет иметь успеха, они смогут нанести ущерб нашей армии. Безопаснее оставить его под охраной в Ораниенбауме.

– Ораниенбаум не очень удобное место для содержания узника такого ранга, ваше величество, – возразил Алексей Орлов. – Дворец обширный и охранять его будет затруднительно. Осмеливаюсь предложить вашему величеству перевести узника в Ропшу, где дворец меньше и охраняться он будет лучше.

Императрица согласилась с мнением Орлова и сразу же дала указание отправить отряд гвардейцев под командой Орлова для перевода узника в Ропшу.

– Помните, – сказала она Орлову, – узника надлежит содержать в полном довольстве, разрешать ему то, что он потребует, кроме освобождения из-под стражи. Приказываю охранять узника неослабно и доносить мне о его здравии и поведении.

Одновременно Екатерина дала указание подготовить в Шлиссельбургской крепости помещение для бывшего императора. Орлов в тот же день перевез Петра III в Ропшу в закрытой карете под охраной небольшого отряда солдат. Его поместили в просторную комнату с зашторенным окном и с двумя охранниками внутри помещения и двумя снаружи. Орлов расположился в соседней комнате. Он развлекал узника, как мог: играл с ним в шахматы или карты, водил на прогулку с солдатами. Доставил по его просьбе из Ораниенбаума кровать, скрипку и мопса. Орлов ежедневно посылал императрице сведения об узнике. 1-го (12) июля в Петербург из Ропши прибыл курьер с сообщением о том, узник нездоров и требует к себе доктора Лидерса. А через несколько дней императрицу потрясло известие о неожиданной смерти бывшего императора.

6 (17) июля 1762 года Екатерине передали письмо от Алексея Орлова, который сообщал, что император за столом «заспорил с князем Баратынским. Спор перешел в драку, во время которой Петр был убит». Позже, из воспоминаний зарубежных дипломатов, стали известны подробности происшедшего: во время драки с князем Баратынским Петр довольно активно оборонялся, громко кричал, призывал на помощь. Орлов позвал двух охранников, которые затянули на его шее ремень. Сам Орлов придавил грудь коленом, после чего крики императора стали слабее, глуше и прерывистее. Издав последний протяжный стон, Петр перестал сопротивляться, и «тень смерти покрыла его лицо, искаженное ужасом» (по воспоминаниям очевидцев).

Орлов в письме к Екатерине не упомянул о своем участии в убийстве. В Ропшу к тому времени были присланы два врача – сначала Лидерс, а затем Паулсон, но их вмешательство уже не понадобилось. Тело погибшего было доставлено в Александро-Невскую лавру, где находилось до 10 июля, после чего предано земле в том же монастыре без императорских почестей. При погребении присутствовал Миних и Корф. Екатерины при погребении не было. Никита Иванович Панин написал в Сенат просьбу отговорить Екатерину от присутствия на похоронах: «Сердце ее величества наполнено горестью. Она в слезах обретается. Для сохранения здоровья ее величества нужно разрешить похороны без ее присутствия».

В Манифесте о причине смерти было указано: «Геморроидальная колика вызвала мозговые явления. Император два дня находился в таком состоянии. Затем последовала слабость и, несмотря на старания врачей, он отдал богу душу. Император умер от воспаления кишок и апоплексического удара». Не все поверили этому сообщению. Появились слухи о насильственной смерти императора и о том, что императрица могла принять участие в подготовке покушения. Княгиня Дашкова постаралась опровергнуть их, громогласно заявив:

– Я могу предоставить доказательства полной непричастности ее величества к смерти императора.

Слухи вскоре прекратились. Основная масса жителей Петербурга поверила в естественную смерть императора и восприняли ее равнодушно, без сожаления.

Настоящая причина смерти Петра III стала известна только через 34 года, когда вступивший на престол Павел в бумагах матери нашел письмо Алексея Орлова с вышеописанным сообщением о кончине бывшего императора. (Подробности царствования Петра III и его кончина описаны в кн. З. Агеевой «Петр III».)

Всего шесть месяцев был Петр III на троне, но сколько перемен произошло за это время в России… Никто не сомневался: если бы царствование Петра III продолжилось несколько лет, стране был бы нанесен огромный ущерб или она стала бы придатком другого государства.

Бывший регент и фаворит Анны Иоанновны Эрнест Бирон считал, что «снисходительность была главной ошибкой Петра III. Русскими нужно повелевать с помощью кнута или топора». Жажда крови у бывшего регента, освобожденного Петром III из места ссылки, как и ненависть к русским людям, остались неистребимыми.

Адъютант Петра III Алексей Петрович Мельгунов был определен наместником сначала в Новгородскую, а затем в Ярославскую губернию. Секретарь Дмитрий Васильевич Волков был удален от императорского двора и направлен губернатором в Оренбург.

Глава 6
Коронация

Подготовка к коронации под руководством князя Никиты Юрьевича Трубецкого началась задолго до торжества. Изготовлением короны занялся Иван Иванович Бецкой. За несколько дней до коронации в Московский Кремль была доставлена корона, украшенная 58 крупными бриллиантами, 75 мелкими и множеством других драгоценных камней. Она обошлась казне в два миллиона рублей.

Императрица Екатерина Алексеевна больше любила Петербург и в Москву приезжала только при крайней необходимости. Перед отъездом на коронацию она сказала фавориту Григорию Орлову:

– Я не люблю Москву. Это столица бездельников. Дворянство живет там в праздности и в роскоши. Каждый их двор – это настоящее имение. На улицах на каждом шагу церкви, монастыри, богомольцы, нищие и воры.

Москвичи к Екатерине тоже относились равнодушно. Восторгов по поводу ее воцарения не было. Но Екатерина не огорчалась по этому поводу, ведь в новой столице, в Петербурге, ее боготворили. Из Петербурга в Москву она выехала в сопровождении эскорта, растянувшегося более чем на версту. Восьмилетний сын императрицы Павел ехал в особой коляске вместе со своим воспитателем Никитой Ивановичем Паниным.

28 сентября 1762 года в 5 часов утра москвичи были разбужены залпами из пушек, которые были установлены на Красной площади. В 10 часов утра раздались звуки труб и звон литавр. На Соборной площади императрицу встретили архиереи во главе с архиепископом Новгородским. Она приложилась к кресту и вошла в Соборную церковь. В Аудиенцкаморе на столах уже были разложены императорские регалии – скипетр, держава и корона. По ковровой дорожке Екатерина поднялась на возвышение – престол. На нее надели порфиру, при пушечных выстрелах возложили орден Андрея Первозванного и корону. Архиепископ Новгородский произнес поздравительное слово, после чего она в короне и порфире вышла из Соборного храма и направилась в Архангельский собор. Поклонилась праху царственных предков, приложилась к святым мощам.

В Грановитой палате были накрыты столы. Там Екатерина приняла поздравления от делегаций и иностранных гостей. Были объявлены милости народу, зачитан длинный список награжденных. В этом списке была и фамилия фаворита императрицы Григория Орлова – он был пожалован графом Российской империи. Во время обеда присутствующие слушали концерт музыкантов.

Вечером Красная площадь была иллюминирована, устроен красочный фейерверк, за которым императрица наблюдала с Красного крыльца, а потом вернулась в свои покои.

На следующий день императрица посетила Ризницу и в сопровождении свиты отправилась на Красную площадь. Там все было подготовлено для народного гулянья: били фонтаны белого и красного вина, вдоль Кремлевской стены стояли палатки, в которых раздавали пряники и конфеты. На многих улицах Москвы на столах лежали куски зажаренного мяса – говядины и птицы, груды кондитерских изделий, пироги с начинкой. Показывали свои номера артисты, крутились карусели. Было много шатров, украшенных разноцветными флажками. На временной сцене выступали певцы, чтецы и танцоры. В толпу людей бросали серебряные жетоны.

Праздник продолжался целую неделю. Коронованная императрица совершила поездку в подмосковные села. Одетая в алую робу, украшенную жемчугами и бриллиантами, она ехала в карете, запряженной восьмеркой лошадей. Ее приветствовали девушки в разноцветных русских сарафанах с яркими лентами в волосах.

В октябре императрица вернулась в Петербург к своим повседневным заботам.