Текст книги "Проникновенье света"

Зинаида Миркина
Проникновенье света

© З. А. Миркина, 2017

* * *

Посвящаю эту книгу моему мужу Григорию Померанцу и благословляю каждый день, проведенный вместе.

Я не знаю, как люди оценят то, что я делал и сделал. Но сам я считаю важнейшим своим делом то, что сразу, с первого чтения, узнал уровень, на котором рождались стихи Зинаиды Миркиной. Стихотворение «Бог Кричал» сломало преграду, стоящую между мной и Богом. Это был образ Бога, с которого и сегодня можно начинать поэтическое богословие после Освенцима, после другого самого страшного, через которое проходишь и через которое по-своему прошли миллионы людей во все века.

 
Бог кричал. В воздухе плыли
Звуки страшней, чем в тяжелом сне,
Бога ударили по тонкой жиле,
По руке или даже по глазу – по мне…
 

Бог создал свое подобие в мире времени, в мире смерти, чтобы и в этом мире встретить своего собеседника. Таким собеседником стала Зинаида Миркина. Ее стихи становились лучше, совершеннее, но главным были не сами эти стихи, а состояние, в котором они рождались, и это состояние они передавали уже тогда, 19 июня 1960 года. И я не сомневаюсь, что стихи последних лет, достигшие совершенства, еще лучше передадут это тем, кто способен их оценить.

Григорий Померанц

 
А жизнь моя полным-полна
Всем маем и сиренью.
Благоуханная весна –
Из смерти воскресенье.
Проникновенный взгляд огня –
Сквозь лес лучи продеты:
Вторженье жизни внутрь меня –
Проникновенье света.
 

Часть I

Раздел 1. Переполненье сердца

 
Есть в мире истин так немного.
У Бога тайн от сердца нет.
Кто видел свет, тот знает Бога.
Кто знает Бога, видел Свет.
Как речь беспомощна земная
И как невыразима суть!
Я только то, на свете знаю,
Что переполнило мне грудь.
 

 
Переполненье сердца –
Точно удар прибоя.
Переполненье сердца
Через всю грудь – Тобою.
Есть лишь одна примета
Вечных единоверцев:
Бог наш лишь только в этом
Переполненье сердца.
 

 
И вот оно, счастье – друг к другу прильнуть,
Чтоб грудь ощутила любимую грудь.
И в этой раскрывшей крыла тишине
Недвижное небо прильнуло ко мне.
 

 
Весною ранней – утром года,
Чуть-чуть приоткрывая глаз,
Спелёнутая в снег природа
Улыбкой одаряет нас.
И бесконечно чист и звонок
Заливший целый небосвод
Свет – слов не знающий ребёнок –
Уже зовёт, зовёт, зовёт.
Ликуют ветки в вешнем свете,
Сверкают, тянутся к лучу.
Попробуй, сердце, не ответить,
Попробуй не сказать: «Лечу!»
 

 
А солнце, а солнце весеннее!
Как будто отснилась беда,
Как будто и впрямь воскресение,
Как будто мы все – навсегда.
 
 
А утро, утро погожее,
Как будто ни мук и ни лет.
Кому говорит? Для кого же он –
Вот этот распевшийся свет?
 
 
Незримая правда глубинная
Всей видимой правды видней…
Лучи словно трель соловьиная,
И словно сам свет – соловей.
 

 
Весной солнцелицей
Стать вновь молодою
И Богом напиться,
Как свежей водою.
 
 
Расстаться с бедою,
Расстаться с тревогой
И свежей водою
Напиться, как Богом.
 
 
Открытий так много,
Но есть откровенье:
Почувствовать Бога
В потоке весеннем.
 
 
Как близко до рая:
К ручью наклониться
И, годы смывая,
Всем Богом умыться.
 

 
О, это море бытия!
Нырнуть и потонуть…
Не я, не я, совсем не я,
А То, что входит в грудь.
 
 
То, чем весенний лес набух,
Что натекло в сосну.
Не я, не я, а этот Дух,
Который я вдохну.
 
 
Вдохну и выдохну сейчас,
Стряхнув весь зимний сон,
И Он войдёт внезапно в вас,
Не я, не я, а Он.
 
 
О, это веянье весны!
Развеиванье тьмы!
Он входит внутрь, мы Им полны.
Есть только Он – не мы.
 

 
Весенний лес – отрада глаз,
Души переполненье.
Я славлю Бога каждый час
И каждое мгновенье.
 
 
И песню вечную свою,
Как иволга лесная,
Глаза открою – и пою,
А для чего – не знаю.
 

 
Стихи приходят от переполненья,
Когда не умещается во мне
Вот этот свет, вдруг хлынувший весенний,
Вот этот лес, омывшийся в весне.
 
 
В тишайший час, погожим утром ранним,
Едва успею эту тишь вдохнуть,
Стихи приходят, как в любви признанье,
Когда не скажешь – разорвётся грудь.
 

 
Такая глубь и нежность в небосводе
И так он явен – тайный Божий след…
А может быть, стихи вот так приходят,
Как в этот мир приходит первый свет?..
 

 
Восьмидесятою весной
(Настала и такая)
И смерть охотится за мной,
И боль не отпускает.
 
 
Живу у жизни на краю –
Запас всех сил растрачен…
А я пою, пою, пою
И не могу иначе.
 
 
Лишь потому, что край исчез,
И нет душе границы,
Лишь потому, что рядом лес,
И не смолкают птицы.
 

 
Какая жизнь! Мой лес весенний,
Сосна, берёзы лист любой…
Ведь вы ни на одно мгновенье
Не разлучаетесь с собой.
 
 
Жизнь без разлуки, без предела,
Закон живых могуч и прост:
С собою – значит с миром целым,
С собою – значит с сонмом звёзд.
 
 
Что, что назвать моей судьбою?
Её предел смела весна.
Ведь я сейчас с самой собою,
Со всей Вселенной сплетена.
 

 
Может быть, другого и не надо.
Может быть, всё дело только в том,
Чтоб сойтись со Светом взгляд со взглядом,
Как Даная с золотым дождём.
И волна пахучая лесная
Грудь прожжёт, как жаркий поцелуй.
И душа способна, как Даная,
Жизнь зачать от золотистых струй.
 

 
Живой воды прозрачные колодцы,
Хлеб нашей жизни, сущность наших дней…
Чем больше ешь, тем больше остаётся.
Чем больше пьёшь, тем водоём полней.
Собою насыщает человека
Незримое, немое Божество,
И вечность есть не протяжённость века,
А перенасыщение его.
 

 
И стоит мне остановиться,
Забыть, утратить счёт минут,
Как вижу: тихой вереницей
Стволы идут, идут, идут…
 
 
Они – движенье, я – дорога.
И через сердце, чрез грудь
Идут деревья прямо к Богу,
А я никто. Я только путь
 
 
Куда-то в царствие иное…
Кто может внять? Кому повем,
Какое счастье быть сквозною,
Какое счастье быть никем!
 

 
Этот май священный –
Половодье сил,
Ах, Творец Вселенной,
Что Ты натворил?!
 
 
Распахнул все двери –
Здесь я и везде.
Потому не верю
Ни одной беде,
 
 
Ни одной утрате,
Никакой судьбе,
Верю я, Создатель,
Одному Тебе.
 
 
Лес в зелёном цвете,
Как жених в венце.
Этот мир – свидетель
О своём Творце.
 

 
Осталось так немножко
До той последней точки.
А сосны за окошком!..
А первые листочки!..
И благовест не прерван –
Стихи текут, как слёзы.
И вся душа как первый
Листочек у берёзы.
 

 
Ах ты, дерево зелёное
И душа моя влюблённая,
И душа моя влюблённая
Скоро восемьдесят лет.
Что же делать, Боже, Боже мой?
Хоть немного, да похожи мы.
Хоть немного, да похожи мы:
Ты – поэт, и я – поэт.
 

 
Мне ни минуты, ни мгновенья
Нельзя терять! Весна! Весна!
Идёт великое Движенье.
Душа поспеть за ним должна.
 
 
Листы своё рожденье празднуют,
И белизной слепят цветы,
И в сердце – ни мгновенья
праздного,
Ни мимолётной пустоты!
 
 
Мы все сейчас у Бога первенцы,
И радость льётся через край.
А если в сердце не удержится –
На самого себя пеняй!
 

 
Мне нынче ничего не надо.
Жизнь переполнена моя.
Она вот здесь со мною рядом –
Живая тайна бытия.
 
 
Она нисколько не таится –
Заборов нет, охраны нет.
И разглашают тайну птицы
И белый яблоневый цвет,
 
 
И переплеск листов случайный,
И зашумевшая сосна.
О, Господи, ведь вся Весна
Есть разглашенье этой тайны.
 

 
Счастье – это углубленье
Сердца. Нет ему конца.
Это вечное кормленье
Ненасытного птенца,
 
 
Требующего так много,
Что минуты праздной нет, –
Добывай из сердца Бога!
Высекай из мрака свет!
 

 
Счастье – это свет фонтаном
Из глубин до самых звёзд.
Счастье – это неустанный
Рост листа и сердца рост.
 
 
Разрастание чащобы,
Разрастание души.
Обогнать весну попробуй,
За Творцом своим спеши!
 
 
Так, чтоб ты в любой из веток
И в сплетении кистей…
Так, чтоб стала скорость света
Скоростью души твоей.
 

 
Рассвет. И вновь ночная тень
Уйти готова.
Нам шанс даётся каждый день
Родиться снова.
Увидеть мир сей в первый раз
И – изумиться,
И в этот вот рассветный час
Запеть, как птица.
О, только не гляди назад!
Не в прошлом где-то –
Сейчас родится аромат
И россыпь света.
Сейчас нам шлётся благодать
Бог весть откуда,
И нам доверено встречать
Господне чудо.
Сейчас творящая Любовь
Глядит нам в лица,
И мы вольны в миг этот вновь
На свет родиться.
 

 
А Господь молчит – ни слова.
Только что ни день – обнова,
Что ни утро, что ни день –
Вслед за вишнею сирень.
Что же в будущем мгновенье
За опавшею сиренью?
А Господь – само молчанье,
Ни словца, ни обещанья.
Только белка на сосне
Быстро подмигнула мне:
Посмотри-ка, подоспели
Шишки красные на ели,
И залился соловей,
Громкой радостью своей
пронизав весь лес сосновый,
А Господь молчит – ни слова.
 

 
Между мною и тобою –
Небо сизо-голубое.
Между мною и тобою –
Древних сосен высота.
Между мною и тобою –
Шум далёкого прибоя,
Шум далёкого прибоя,
Шорох близкого куста.
Мы сидим с тобою рядом,
Взгляд встречается со взглядом,
И судьба сплелась с судьбой.
Час глубинный, бессловесный.
И Вселенной всей не тесно,
Да, Вселенной всей не тесно
Между мною и тобой.
 

 
Как тихо!..
Тише…
Тише… Тише…
И – кончился земной закон.
Дух за его пределы вышел,
Уже земле не подчинён.
 
 
Нет тяжести, нет веса. Где я?
Всё там же и – в такой дали!
И что-то есть куда мощнее,
Чем притяжение земли.
 
 
Что это? Ничего нет, кроме
Пространств седого полотна.
Но сердце сделалось весомей,
Чем солнце, звёзды и луна.
 

 
Всемогущее сердце моё –
Бесконечных миров сердцевина,
Ты, наполненное до краёв,
Со Вселенною всею едино.
 
 
О, лесная великая тишь,
Чудотворная сила безмолвья,
Это ты моё сердце растишь,
Это ты его тайною полнишь.
 
 
Омываясь в твоей тишине,
Я прощаюсь со знанием ложным. –
Всё, что истинно надобно мне,
То воистину сердцу возможно.
 

 
Покуда, как ягоды, шишки на ели,
Покуда всей жизни нисколечко лет,
Покуда листы ещё не потемнели
И, как откровенье, младенческий цвет;
 
 
Покуда так чист этот воздух весенний,
Что видно всё то, что у мира на дне,
И всюду, куда ни взгляни – откровенье,
Ведь снова сам Бог открывается мне;
 
 
Покуда сиянья и звона так много,
Что только вместила бы бедная грудь, –
Осталось открыться до донышка Богу
И в Божьи объятья, как в море, нырнуть.
 

 
Тёмный лес повстречался с лучом,
И открылись залесные дали…
И зачем говорить, и о чём?
Всё, что нужно, деревья сказали.
 
 
Ум сейчас неподвижен и нем,
Бесконечным простором залитый.
И о чём говорить, и зачем,
Если сердце, как небо, открыто?
 
 
Если нет окончанья дорог,
И сквозь темень – стрела огневая?
Если сосны, и небо, и Бог
От тебя ничего не скрывают?
 

 
И больше ничего не надо.
Ну, совершенно ничего.
Деревьев тихие громады,
Безмолвье леса моего…
 
 
Таинственное замедленье –
Забудь о цели, не спеши…
Идёт работа наполненья,
Переполнения души.
 
 
Незаполнимые пустоты.
Просторы, бездна бытия…
И что ни миг – идёт работа.
Господня? Дерева? Моя?
 

 
Так наступил конец желаньям.
Чего желать? К чему стремится?
Душа в великом Океане,
У Океана нет границы…
Блаженное переполненье.
Окончен древний спор с судьбою.
Так наступает единенье
Со всей Вселенной и с Тобою.
 

 
Мои стихи – их слишком много –
За книгой книга. Перебор,
Но что же делать, если с Богом
Всё время длится разговор?
На нескончаемую встречу
Иду и слышу тайный звон.
Окликнет Бог – а я отвечу,
Я вопрошу – ответит Он.
 

 
Дух жизни всегда безымянный,
И как Его ни назови –
Есть тайна весенней поляны,
Есть таинство нашей любви.
И каждое сердца движенье,
И рост молодого листка
Есть таинство богослуженья.
И тайна сия велика…
 

 
Июньский день. Листва искрится.
В пятнистых блёстках небосвод.
Душа сейчас поёт, как птица,
А птица, как душа, поёт.
Она у светлых чар во власти,
И ей неведом дней итог.
Куда ни глянешь – счастье, счастье!
Во что ни вслушаешься – Бог!
 

 
Когда душа совсем полна
И грех искуплен первородный,
Нет смерти. Есть лишь тишина,
В которой Богу так свободно!
 
 
Я не во тьме ночной тону,
А, вдруг забыв земные муки,
Вся погружаюсь в тишину,
Как в любящие Божьи руки.
 
 
И во все стороны открыт
Простор. Его, как сердца, много.
И Бог творит, творит, творит.
А я – не разлучаюсь с Богом…
 

 
И затихает гул времён,
И тянется незримый мост,
Которым ты соединён
С любой из самых дальних звёзд.
 
 
И раздаётся тайный звук
Из засветившихся глубин,
И у тебя сто тысяч рук,
Сто тысяч глаз, но ты один.
 
 
И всё, что нужно, есть сейчас.
Всё внутрь сердца вмещено.
Сто тысяч рук, сто тысяч глаз,
А сердце у тебя – одно.
 

 
Летний день или весенний,
Певчий дрозд иль соловей,
Счастье – это единенье
С вечной сущностью своей.
 
 
Утро или ясный вечер –
Птичий гам наперебой,
Ликование от встречи
Не с другим – с самим собой.
 
 
Крепче пунша, крепче грога
Искромётное вино.
Счастье – наполненье Богом.
Ты и я сейчас – одно.
 

 
Провал в тебя, нет – сквозь тебя,
Сквозь меру, сквозь черты, сквозь числа.
Лишь до безмерности любя,
Ты обретёшь иные смыслы.
Есть смысл великий всех потерь,
Прорыв за стены всех итогов.
Любимый – это путь и дверь
В неисчерпаемого Бога.
 

 
Под лёгкий птичий пересвист,
Под перезвон синицы,
Когда растёт на ветке лист
И в сердце Бог стучится…
 
 
Под тихий листьев разговор,
Под этот шорох вещий,
Когда стучится в грудь простор
И над водой трепещет
 
 
Вот тот, всё тот же самый Дух,
Что в первый день пророчил,
Вот тот, что разверзал нам слух
И открывал нам очи…
 
 
И чувствует Его вода,
Земля, листва и птицы…
О, что, о, что с тобой тогда,
Душа моя творится!
 

 
Мне с Тобой не скучно никогда.
Мне с Тобой не тяжко ни мгновенья.
Страх земной растаял без следа.
Тихо длится сердца омовенье.
 
 
Света нескончаемый прибой…
Как он душу раненую лечит!
Сердце наполняется Тобой.
Время медленно впадает в Вечность.
 

 
Посмотреть друг на друга – и час остановлен,
И, раскинувши крылья, застыл небосвод,
И дыхание стало глубоким и ровным,
И набухшее сердце растёт и растёт.
 
 
И негаснущий свет задержался на лицах.
Дух бездомный находит свой дом во плоти.
Посмотреть друг на друга – как в лес погрузиться,
Как в спокойное море внезапно войти.
 
 
И, как камушки в море, потонут тревоги,
И появится сила весь страх побороть,
И растёт вместе с сердцем уверенность в Боге.
Посмотреть друг на друга и – с нами Господь!
 

 
Лесной покой… так вот в чём дело,
Так вот в чём тайна бытия:
Жизнь ни одна не пролетела,
Не просочилась, как струя
 
 
В сухой песок. Любая малость,
Всё, что стремилось вдаль и сквозь,
Не промелькнуло, а осталось –
Всё, всё до капли собралось
 
 
В одну таинственную чашу.
Она недвижна. Вот она.
И грудь трепещущая наша,
Как целый небосвод полна.
 
 
И пусть свернётся небо в свиток
Всесильной Божьею рукой,
Но каждый волос наш сосчитан.
Вот от чего такой покой.
 

 
Входит жизнь в меня по капле.
Тихо-тихо, еле-еле,
Незаметно, не внезапно… –
Так растут родные ели.
Так просторы окликают,
Так зовут куда-то реки,
Так любовь в меня втекает:
Долго-долго и – навеки.
 

 
Тихо-тихо, долго-долго
Незаметный ветер веет.
Мокнут тёмные иголки,
На дубах листы ржавеют.
Даль сырая, даль глухая
Промелькнёт и вновь померкнет.
Жизнь медлительно втекает,
Наполняя чашу сердца.
День прохладный, предвесенний.
Только шёпот, только шорох.
Только это наполненье
Нужно сердцу и простору.
 

 
Вот оно передо мною,
Царство тихое лесное.
Я пришла к своей границе.
Мне пора остановиться.
 
 
В этом месте, здесь, теперь.
Я всего лишь только дверь.
Все запоры отперты –
Дверь, в какую входишь Ты.
 

 
С каждым годом душа всё моложе,
С каждым годом сиянье сильней.
Знаю, знаю, я знаю, мой Боже,
Гнёт и тяжесть бесчисленных дней.
Дни мои… но сквозь них и над ними…
Сквозь всю боль, в сердцевине её…
Да святится и светится Имя,
Сокровенное имя Твоё!
 

Раздел 2. И я сей огнь не предам

 
Мы все пройдём через распятье,
Нам всем его не избежать,
Когда расторгнутся объятья
И потеряет сына мать.
 
 
Когда возлюбленных утратим,
Когда придёт разлуки час.
Мы все пройдём через распятье,
Оно – для каждого из нас.
 
 
Не только мать Его, но все мы
Поймём, что значит пустота,
Когда, как тяжкий камень, немы,
Замрём внезапно у креста.
 
 
Пройдут три дня, иль три мгновенья, –
Считай, кому не надоест, –
Лишь тот узнает воскресенье,
Кто вынес неподъёмный крест.
 
 
На муку ада нет ответа,
На крик Христа ответа нет.
Но тот, кто смог остаться Светом,
Пройдя сквозь ад, – всему ответ.
 
 
Всему ответ – огонь священный,
Что в глубине глубин воскрес,
Наперекор природе тленной,
Отчаянью в противовес.
 

 
Но Бог опровергает смерть.
Не спрашивайте «как»?
Кто знает Бога, знает твердь,
Разрезавшую мрак.
Кто знает Бога, знает взмах
Незримого резца,
Который рассекает страх
Обвала и конца.
Сие неведомо уму –
Оставьте ваши сны.
Кто знает Господа, тому
Игрушки не нужны.
И гроб не пуст, и камень цел,
Но в сердце – сноп огня.
Мой Бог пройти сквозь смерть сумел,
Шагая сквозь меня.
Огонь! Огонь! Огнём палим,
Расколот вечный мрак.
Чьё сердце сделалось сквозным,
Тот понимает «как».
 

 
Я знаю, знаю – где-то на границе
Последних сил изнемогу в борьбе.
Сама я – ноль, но если обратиться
Туда, внутрь сердца своего, – к Тебе…
Да, слишком трудно, слишком много надо –
Всё вынести; дорога под крестом,
И эти слёзы средь ночного сада,
И то, что дальше… что потом, потом…
Я помню, помню о кровавом поте,
Бессилии последней нищеты…
Нам говорят о воскресенье плоти,
Но жизнь и воскресенье – это Ты.
И коль распятье сделалось судьбою, –
Не пересилить вала бытия, –
Мне надо стать совсем одним с Тобою,
А остальное – воля не моя.
 

 
Кто доберётся до моей души,
До той глубинной, самой сокровенной,
Что зазвучала в мировой тиши
И засветилась в темноте Вселенной?
 
 
Слепой отец и нищий блудный сын,
Тот самый, что всю жизнь свою разрушил,
Вновь встретились. И только лишь один
Слепец нащупал замершую Душу.
 
 
О, эта задрожавшая рука
И подогнувшиеся вдруг колена!
И та Душа, что слишком глубока,
Та самая, что слишком сокровенна…
 

 
Где мёртвые? Да там же, где и Бог;
А если нет их, значит, нет и Бога.
Но только в тот таинственный чертог
Земные мысли заглянуть не могут.
В пространстве в самом деле мёртвых нет,
Как нет и Бога в этом зримом мире.
Но вот откуда появился свет?
Где то зерно, в котором зреют шири?
Не знаю где, но знаю, что не здесь.
О том земная мудрость умолчала.
И только сердце ведает, что есть
У зримого незримое начало.
Иначе я… Ну, что такое «я»?
Ком из земли. Бродячий призрак. Небыль.
Но это чувство полнобытия!..
Но прямо в сердце – разрастанье неба…
Шестое чувство – это чувство крыл,
Которое с неведомою силой
Творящий Дух над бездною раскрыл,
Объяв всё то, что будет, есть и было.
 

 
Тот звук, которым усмирён
Вой адских псов. Тот райский звон,
Тот перешедший за порог
Безмолвной тьмы, звучащий Бог –
Первооснова бытия –
Любовь поющая моя,
Любовь, преград которой нет,
Пронзивший тьму звучащий Свет.
 

 
Непроходимая граница.
Ничто уже не просочится
С той стороны. И нас не слышат
Те, кто корней подземных тише.
 
 
Совсем не слышны наши громы
На тех просторах невесомых.
Но наших душ малейший шорох
Как гром звучит на тех просторах.
 
 
На тех невидимых глубинах,
Где мы и мёртвые едины,
И где на нашу речь без слов
У них уже ответ готов.
 
 
Да, их таинственный ответ –
Из темноты встающий свет.
 

 
И постепенно тишина
Души вдруг сделалась равна
Твоей творящей тишине,
И начал мир расти во мне.
И, как дитя, под сердцем рос
Ответ на вековой вопрос.
На всё страдание в ответ
Из недр сердца вырос свет.
 

 
Свет вёл меня. Я шла, и шла, и шла.
Зимой и осенью, весной и летом,
Какая б в мире ни сгущалась мгла –
Мерцала даль. Я шла и шла за светом,
Я доверяла только лишь Ему.
И, не задав ни одного вопроса,
Ни одного «зачем?» и «почему?»,
Я шла и шла в мерцающую россыпь.
Наверно, искра мне попала в грудь, –
Почти не видя, только по наитью,
Я в лабиринте находила путь,
Как будто шла за золотою нитью.
И раздавался очень тонкий звон,
И вспышка – будто бы перо жар-птицы.
И вздрагивало сердце: это Он!
И знала я: сейчас в меня вонзится
Та золотая острая стрела,
Та, проходящая сквозь все покровы,
Вот То, за чем я шла, и шла, и шла,
Вот То, за что я умереть готова…
 

 
Моя любовь не знает края,
Затем что в Боге края нет.
Запас любви неисчерпаем,
Как нескончаем в мире свет.
 
 
Ничто любви не остановит.
Она идёт по морю слёз,
Она идёт по морю крови
Так, как по водам шёл Христос.