Текст книги "Проникновенье света"

 
Время наполняется любовью,
Время – это тайное движенье
Света. К вечной жизни предисловье –
Душу озарившее мгновенье.
Может быть, когда-нибудь застынет,
Краткий миг. Окаменеет пламя.
И тогда звездой в небесной сини
Изнутри светиться будет камень.
 

 
Вам кажется, что я застыла.
Остановившись на ходу,
Смотрю в закат золотокрылый…
Но я иду, иду, иду.
 
 
Зимой и осенью и летом
Одним горит моя душа –
По свету жить, идти за светом,
Не отставая ни на шаг,
 
 
И перейти свою границу,
Чтоб, все границы разрубя,
Со светом вместе возвратиться
В Господне царствие – в себя.
 

 
Как молишь ты немое Божество,
С каким упорством бьёшься у порога!
Но Бог есть выход из себя в Него.
Не Бог к тебе, а ты приходишь к Богу.
 
 
Как лес осенний, все свои листы
Сбрось сам себя, устав с собой бороться.
Вот он – предел последней нищеты:
Когда от человека остаётся
 
 
Один лишь Бог. И после страшных мук
Внезапно радость ощутишь такую,
Что взглянешь ввысь, оглянешься вокруг –
И, точно ангел в небе, возликуешь.
 

 
Святая скорбь, божественная боль.
Душа глядит из темноты глубокой
Немой звездой, пронзающей юдоль,
И тайным светом наполняет око.
 
 
Святая скорбь, священная печаль.
Душа сейчас звездою восходила
Из темноты. И озарилась даль,
И прилила неведомая сила.
 
 
И вот тогда умолкли все слова,
И слёзы сердце слили с океаном.
Душа взошла из тьмы. Душа жива.
И входом в вечность оказалась рана.
 

 
Есть непреложное деленье,
И все мы делимся сейчас
По степени проникновенья
Нас в свет и света – в нас.
 
 
И если он проник глубоко,
И если мы в него вошли,
То просквозило Божье око
Слепую тяжесть всей земли.
 

 
Не знаю кто, не знаю где –
Есть только блики на воде,
Есть только очень нежный цвет
И ничего другого нет.
 
 
О, Господи, как тайный маг,
За мигом миг, за шагом шаг
Ты достаёшь мне из глубин
То, чем владеешь Ты один.
И, видя блики на воде,
Я знаю кто, я знаю где…
 

 
Всю жизнь смотреть, всю жизнь, весь век
На синих волн неспешный бег.
Не уставая никогда,
Следить, как синяя вода
 
 
Зазеленела, и на нас
Взглянул пронзивший сердце глаз.
Всю жизнь смотреть и, наконец,
Увидеть: в мире есть Творец.
 
 
И пробудиться ото сна,
Когда немая глубина
Во весь свой свет заговорит
И будет Божий взгляд открыт
 
 
Во все концы, во все края,
Во все пределы бытия.
Тогда взломай земной закон –
Ведь ты от смерти пробуждён.
 

 
Огонь! Огонь, спустившийся с небес.
И сердце дрогнуло, огнём палимо.
Блеск молнии? Воскрылья Серафима?
Что б это ни было – заслон исчез.
 
 
Неразрушимое! Сейчас Оно,
Как жизнь сама, как солнце, несомненно.
Завеса сорвана. Обнажено
Пред каждым сердцем, перед всей Вселенной.
 
 
И как завяли гордые слова!
И тень исчезла, названная тенью!
О, это обнаженье Божества!
Единства нашего обнаруженье!
 

 
А за окном осенние деревья.
Огнь! Огонь! О, этот звон огня!
Призыв могучий бросить всё кочевье
И повернуть во глубину меня!
 
 
Так это правда, Господи, помилуй,
Что центр души, как центр Земли, – в огне?
Что не сгорает жизненная сила…
Она всегда пылает в глубине!
 

 
Ах, осень, осень золотая,
Который раз, который год
Ты открываешь мне, блистая,
Сквозь смерть в бессмертье тайный вход.
Сквозь смерть земную, не иначе, –
Всё, всё сжигает твой пожар, –
И сердце вместе с лесом плачет,
Благодаря за слёзный дар.
За годом год… А может, может –
Другого будет не дано.
Последний год на свете прожит…
Но как же сердце зажжено!
И что такое жизнь былая,
Вся вереница прошлых дней?
Ведь если сердце так пылает,
То что-то в мире есть важней
Всей этой зримой круговерти –
Болезни, времени и смерти…
 

 
Нас много только здесь, а там,
Откуда свет приходит к нам,
Там множеств нет. Там есть Одно,
В котором всё заключено.
О, если б мы сумели здесь,
Уже припомнить, кто мы есть!
Нас тьмы, и тьмы, и тьмы, и тьмы,
Но до единого все мы
Есть тот невидимый Один,
В котором и Отец и Сын,
Все сыновья и все отцы,
И все начала и концы.
Есть Древо Жизни. Все листы
На нем суть мы, но Древо – Ты.
 

 
Ты снова что-то хочешь мне сказать,
А я прислушиваюсь… Долго-долго…
Я точно моря замершего гладь
Под ясным небом. Я совсем замолкла,
Прислушиваясь к слову Твоему;
Но я ещё не знаю, не пойму,
Чего Ты хочешь… Нарастанье тиши…
Не отойду, покуда не расслышу,
Покуда не сумею передать
Всё то, что Ты так хочешь мне сказать.
Какое счастье просто быть с Тобою,
Стоять и слушать этот гул прибоя
Нездешних слов, неведомых речей…
Служить Тебе и быть совсем Твоей…
 

 
Я не предам Тебя, мой Боже.
Всё то, чем я владею, – хлам.
Я всё своё именье брошу,
Я всю себя Тебе отдам.
Я для Тебя – сосуд порожний.
Открыто всё. Препятствий нет.
Я не предам Тебя, мой Боже,
Я внутрь вбираю весь Твой свет.
Твой свет, твой голос – ту сонату,
Где дышит сил Твоих прибой.
Я не предам Тебя, Вожатый,
Я с каждым звуком – за Тобой.
О, рокотание прибоя,
Накаты полнобытия.
Я заменю себя Тобою.
Уже не я, уже не я.
Не я, а Ты в глубинах сердца.
С меня достаточно. Ты сам –
Возжженье жизни, огнь бессмертья,
И я сей огнь не предам.
 

 
Бог – это жизнь и воскресенье.
Бог – это противотеченье,
Всей тяжести противовес,
То, что идёт наперерез
Стихии, всем её законам,
Совсем не Богом утверждённым.
Не спрашивайте как и кем –
Господь пребудет вечно нем.
Но только в каждое мгновенье
Бог – это жизнь и воскресенье.
 

 
Не спрашивайте «где». Уже нигде.
Не спрашивайте «как». Никто не знает.
Но вот оборвалась судьба земная,
И тихо на торжественном суде.
Насыщенная жизнью тишина –
Недвижность Бога. Сил пересеченье.
И миллионы лет равны мгновенью,
И к вечности душа присуждена.
 

 
Умри, чтобы не умирать.
Не понимаешь? И не надо.
Но есть одна лишь благодать:
Покорность Богу. Вот награда
 
 
За все мучения земли.
Не действуй. Замолчи. Внемли.
Лишь только мёртвый входит в Бога.
Смерть есть великая дорога
 
 
В наполненную жизнью грудь.
Смерть – не конец. Смерть – это путь.
В замолкшем сердце Бог пророс.
«Я умер. Жив во мне Христос».[1]1
  Апостол Павел


[Закрыть]
 

 
Лесные дебри… Боже правый.
Наверно, есть один лишь путь –
Нырнуть в творящий этот хаос
И захлебнуться, потонуть
 
 
Совсем без мысли о возврате.
И лишь когда весь мир исчез,
Очнуться в Божеских объятьях
И ощутить, что ты воскрес.
 
 
До дна исчерпано мгновенье,
И там, на дне его, ответ:
Без смерти нету воскресенья,
Без смерти жизни вечной нет.
 

 
Бог – стержень мира. Бог есть тишина.
Полнейшая. Ни ветерка, ни пены.
Та чаша жизни, что полным-полна
И для стихии неприкосновенна.
 
 
Всецелый неподвижный океан –
Миры объемлющее сердце Божье,
Которое не тронет ураган
И никогда ничто не потревожит.
 
 
Мою немую целостность храня,
Он на мои стенанья не ответит.
Бог – стержень мира. Он – внутри меня.
Пусть хлещет дождь, пусть с ног сбивает ветер,
 
 
Я не спрошу «зачем» и «почему».
Я укрощу молитвою тревогу.
Я все удары на себя приму,
Самой собою я укрою Бога.
 

 
Душа глаз на глаз с целым мирозданьем…
И вот она – задача всех задач:
Преодолеть страданием – страданье
И Божьей болью – человечий плач.
 
 
Ещё никем не хожена дорога.
Ты – первый путник. Ты совсем один.
О, этот труд отыскиванья Бога
В сердечной глуби – в глубине глубин.
 
 
Ни проблеска. Последний звук смолкает.
Не шепчет ветер, вздохи не слышны.
О, Боже святый, тишина какая!
И вдруг из этой полной тишины
 
 
Вихрь поднялся. Он вырвался на волю!
В его дыханье огненном кружись!
Дыхание той светоносной боли,
Божественной, которой имя – Жизнь.
 

Посвящается Ирине Афанасьевой

 
А Он стоит за безутешным горем
Вот точно так, как за горами – море.
Вот так, как небо над моим окном.
Он не ломает, – Он раздвинул дом.
Он – Адонай, Егова, Элоим –
Стучит в тебя, чтоб стать жильцом твоим.
К тебе, Свой взгляд бездонный наклоняя,
Он попросил: будь домом для Меня,
Принять Меня пусть сердцу хватит сил.
Твой Бог тебя сегодня посетил.
 

 
Дорога к Богу – по ступеням
Молчанья до исчезновенья
Себя, до превращенья в путь,
Ведущий прямо в Божью грудь.
Но ты уже не ты. Теперь
Ты только путь, ты только дверь, –
Ничто, не мало и не много,
Наполненное целым Богом.
 

 
День длится, как Дерево, длится, как лес.
День длится, и длится, и длится.
И тянется сердце в пространство небес,
Туда, к пролетающим птицам.
Туда, к облакам серебристо-седым
Да к птичьим бескрайним дорогам.
О, только бы время не стало пустым,
А полнилось лесом и Богом!
 

 
Я погружаюсь вглубь за кладом,
Душе моей коснуться надо
Тех самоцветов, из которых
Вдруг разгораются просторы,
И в пламени листов осенних
Пылает весть о воскресеньи.
 

 
Есть в хаосе просвет миропорядка,
Теченье Духа – тайная струя.
И каждый стих мой – новая разгадка
Загадочного смысла бытия.
И чем она внезапней, чем случайней,
Тем достоверней вечные черты.
Ведь каждый стих – прикосновенье к тайне,
Её свеченье в недрах темноты.
 

 
Ты знаешь, что такое сказка?
Та вспышка или же та связка
Всех вспышек, всех случайных бликов
В черты единственного лика.
Тот звон, то самое «да будет»,
Что нам доносит весть о чуде.
Умеет в мире только сказка
Незримой правде дать огласку
И в неподвижное мгновенье
Ввести нас прямо в воскресенье.
 

 
Передо мною лес. О, Боже,
Передо мною снова лес.
Вот почему и вправду может
Душа пропеть: Христос воскрес!
Лишь потому возможно чудо,
Что появилась Дверь в стене.
Есть вход вовнутрь. И лес – повсюду.
Не только рядом, он – во мне.
И жизнь нигде не ставит точку,
А открывает в вечность вход.
Христос воскрес! Ведь сердце – почка,
В которой Бог живой растёт.
 

 
Бог своё дело вершит в тишине.
Шум весь творим мы сами.
Осенью этой увиделось мне,
Что тишина – это пламя.
Если, лукавый, в Господнюю тишь
Вступишь – сгоришь.
 

 
Сыплются, сыплются листья, как слёзы…
Жизнь отлетает с высокой берёзы
И золотыми трепещет крылами,
Вдруг заплеснув негасимое пламя
В душу. О, чистое пламя без дыма!
Скоро, о, скоро жизнь станет незримой,
Скоро, о, скоро немая жар-птица
Будет из дали холодной светиться.
Но открывается сердцу сегодня
То, что вся жизнь наша – пламя Господне,
То ни на миг не гасимое пламя,
Что, отлетая, трепещет крылами.
 

 
А ветка что-то хочет мне сказать.
Осенний ветер чуть листы колышет.
Я слышу шёпот… И опять, опять…
Я различаю. Слушаю. Я слышу
Всё то же слово из Господних уст,
Повторенное веткой одинокой.
То, что шепнул неопалимый куст
Там, на горе, застывшему пророку.
Осенний лес горел, как Божий глаз,
А Слово было золотым обвалом.
Все десять заповедей мне сейчас
Склонившаяся ветка диктовала.
И буквы вспыхивали, как огни, –
То там, то здесь внезапно загорится…
А вы считали, верно, что они
Раз навсегда застыли на страницах…
 

 
А Свет глядел в мои глаза,
Свет прямо в душу мне глядел.
Он так глядел, что всё сказал, –
Да, всё сказал, что Он хотел.
О, слов светящихся прибой!
Горение в лесной глуши…
Чем говорит Он? Всем собой.
Всем, всем собой для всей души…
 

 
Ты исчерпать вовек не можешь
Неисчерпаемости Божьей.
Ведь, что ни день и что ни час,
Вновь открывается запас.
Чего? Да жизни, жизни, жизни,
Которая внезапно брызнет
Осенним золотом кленовым –
И ты опять родишься снова:
И снова исчерпать не сможешь
Неисчерпаемости Божьей.
 

 
Ты говоришь. Ты говоришь!
Я слышу, Господи, я слышу.
И разгоревшаяся тишь
Всё шире, всё мощней, всё выше.
Как пламенеет тишина!
Ты погрузить всё сердце просишь
В огонь. Вот для чего нужна
Твоя пылающая осень.
 

 
Что значит золото осеннее,
Пылающий осенний лес,
Небес внезапное вторжение,
Огонь, сошедший к нам с небес?
 
 
В огне даётся нам прозрение:
Смысл непостижный постижим
Лишь только пламенным горением…
И мы горим, горим, горим.
 

 
Весь лес октябрьский в огне.
Взметнутся искры – только тронь!
Здесь всё напоминает мне,
Что Бог – огонь! Огонь! Огонь!
 
 
И Он сейчас глазам открыт
И пламенеет, тьму круша.
И вот горит, горит, горит
Неопалимая душа.
 

 
Осень ясная, погожая.
Как сверкают янтари!
Приоткрылась тайна Божия,
Засветилась изнутри.
 
 
Знаю, золото осеннее
Отгорит, но в глубине
Не останется сомнения
В Том, Кто вечно жив в огне.
 

 
Жёлтыми, бурыми, рдяными
Стали осенние листья.
Лес мой, расписанный заново
Вечной невидимой кистью.
 
 
О, как он просит внимания!
Всё во мне смолкнуть готово.
Господи, это послание.
Господи, это же Слово.
 
 
Знаю я, слышу я – должно нам
Душу собрать воедино!
Как же не видеть Художника
За совершенной картиной?!
 
 
Как не провидеть нетленное
За приоткрытою дверью?
Как не рвануться мгновенно нам
Прямо к Нему в подмастерья?
 

 
Закатный луч застрял в листве густой,
И, Боже мой, с какой великой силой
Я поняла: есть стержень золотой.
Есть Ось, которая миры пронзила.
 
 
Всё мирозданье светом налилось,
Как соком плод… зачем же слов так много?
А я стою, пронзённая насквозь,
Как лес – лучом, просверленная Богом.
 

 
И воцарилась тишина,
Какой душа ещё не знала,
Как будто полная луна
Внезапно озарила скалы.
Как будто бы из глубины
Взошло всё то, что в ней сокрыто –
Что много более луны
И звёзд толпы многоочитой.
Объяв собою высь и дол,
Связав узлом все жизни нити,
Над царством плоти Дух взошёл
Её всевластный повелитель.
И вся враждующая тварь
Затихла у Творца в объятье.
И стало ясно вдруг, кто Царь,
Кто наш Владыка и Создатель.
Огнь разрушительный потух.
Одно осталось в мире пламя –
Творящий Дух, тишайший Дух,
Повелевающий громами.
 

 
Жизнь движется к невидимому краю,
Доходит до неведомой черты.
И я со светом вместе умираю,
Чтоб вместе с ним восстать из темноты.
 
 
Из тьмы великой не приходят вести,
Но лишь одно бесспорно знаю я:
Мне надо быть всегда со светом вместе,
И будет жить всегда душа моя.
 

 
Со светом слиянье, со светом соитье –
Конец всем деяньям, конец всем событьям.
Ни зим и ни лета, ни льда и ни зноя –
Что будет со светом, то будет со мною.
 
 
В едином горенье, в одном Океане –
И нету блаженней такого слиянья.
 

 
Вихрь холодный дохнул пустотой.
И, хотя закрываются выси,
Разрастается свет золотой,
Что от солнца совсем не зависит.
 
 
Лес осенний в священном огне.
И, как ветер ни рвёт и ни вертит
Всё вокруг, что-то крепнет во мне,
И совсем не зависит от смерти.
 

 
Что значит предстать перед Богом?
Я вижу, я внемлю, я – вот.
Ни радость, ни боль, ни тревога –
Ничто меня не отвлечёт.
 
 
Не сдвинусь ни влево, ни вправо –
Уже никакой суеты.
Сегодня бессилен лукавый –
Мне нужен один только Ты.
 

 
Не знаю, скоро иль нескоро
Растает время, словно дым,
И мы с тобой взойдём на гору
И, как пространство, замолчим.
 
 
И склоны, и прибрежный камень,
И пенистый морской прибой –
Всё, всё пространство станет нами,
И всем пространством – мы с тобой.
 
 
И мы очнёмся вдруг в отчизне,
Где дней прошедших – ни следа,
Где станет ясен смысл жизни
Так, как нигде и никогда…
 
 
Он в том, чтобы раздать богатство –
Весь скопленный за годы хлам,
И до конца Тому отдаться,
Кто весь до капли отдан нам.
 

 
Боже мой, ликуя и любя,
Всё и всех, как солнце в день погожий,
Нищий духом потерял себя
И богат одним Тобою, Боже.
 
 
Каждый день земного бытия
Он Тебя во всём и всюду ищет.
И «да будет воля не моя,
А Твоя», – промолвил самый нищий.
 

 
А ветер качает деревьев вершины,
Колеблет и треплет верхушки берёз.
А к горлу подходит и давит лавина
Скопившихся в сердце непролитых слёз.
 
 
А ветер высокие ели тревожит
И шлёт облака на небесную гладь.
Взгляни в моё сердце, прости меня, Боже,
За то, что мне слёз ни пролить, ни унять,
 
 
За то, что нет силы, прости меня, Отче!
Но буду ли жить, или завтра умру,
Твори Свою волю, верши, что захочешь,
А я – как вершины дерев на ветру.
 

 
Как мне сказать, что ничего
Важнее сердца Твоего
На свете не было и нет?
Что надо только этот свет
Вбирать в себя из глаз Твоих.
Ты бесконечно прост и тих.
И что такое все мечты?
Нам нужен ты и только Ты.
 

 
Я вновь тону. И вновь прошу: спаси!
И вновь смотрю наружу, в двери ада,
И не могу промолвить: «Ты еси,
А больше сердцу ничего не надо».
 
 
Я говорила это столько раз,
И, Боже мой, я правду говорила.
Но Ты скрывался неизменно с глаз,
И угасали сразу все светила.
 
 
И вот, глаз на глаз с собственной судьбой,
Я всё ждала в огне и в море брода.
Мне надо было внутрь – вслед за Тобой,
А я, как Пётр, камнем шла под воду.
 
 
И вновь всю душу покрывала мгла,
И вновь и вновь меня бросали силы,
Чтоб вновь и вновь припомнить я смогла,
Что лишь внутри восходят все светила.
 

 
И вот, как громом поражённые,
Как вкопанные, мы стоим.
Вокруг – весенние, зелёные,
С узором лёгким кружевным
 
 
Деревья. Знаю наизусть уже –
Их тыщу раз видала я, –
Но это явное Присутствие
Великой тайны бытия…
 
 
Но этот миг пересечения
Вот с тем, что созидает нас…
И вся душа в повиновении
Готова выполнить приказ –
 
 
Жить так, как та сосна безмолвная
И в озере её двойник.
Жить жизнью истинною, полною
Не миг один, а каждый миг!
 

 
Что значит обратиться к Богу?
Почувствовать живую связь
Вот с этой бездной многоокой,
Что мириадом звёзд зажглась.
 
 
И в сердце ощутить мгновенно
Горящий столб, прокол огня,
Поняв внезапно: центр Вселенной
Находится внутри меня.
 
 
О, это стягивание далей
В одну горящую ладонь!
Слова ушли. Минуты стали.
И вдруг – огонь! Огонь! Огонь!
 

 
Не вихрь стихийный, нет, не ураган.
Он никогда мне господином не был.
Внутри меня – недвижный Океан,
В котором отражается всё небо.
 
 
Глаза распахнуты, открыт мой слух,
И льётся свет в меня, и льются звоны.
Нет, не стихия, а творящий Дух,
Никем на свете не порабощённый
 
 
И не поработивший никого.
Не внешний натиск – внутреннее пламя.
Огонь священный сердца моего,
Что слит со всеми жаркими сердцами.
 

 
Господи, я Тебя вижу.
Господи, я Тебя знаю.
Сердце моё погружалось
В Твой нескончаемый свет.
Как бы меня ни терзала
Страшная мука земная,
Мой Господин совершенен –
Вот мой бессменный ответ.
Господи, Господи, Боже,
Сколько Ты вынести можешь!
Боль моя стала Твоею –
Стала Господним крестом.
Ты – всем напастям открытый –
Станешь моею защитой.
Но, что бы ни было с нами, –
Всё не про то, не о том:
Как ни бесчисленно много
Слов – все они не про Бога.
Сколько б мы ни рассуждали,
Всё не про это, не так.
Господи, кто Тебя видел,
Тот позабыл об обиде,
В сердце лучей перекрестье
Вдруг пробуравило мрак.
Смерти дыханье всё ближе.
Жизнь на исходе земная. –
Но не про то, не про это
Твой просиявший ответ.
Господи, я Тебя вижу.
Господи, я Тебя знаю.
Сердце моё погрузилось
В Твой нескончаемый свет.
 

Раздел 3. Тишина есть путь

 
А тишина есть Путь. Дорога
В мою неведомую Суть.
Да, тишина приводит к Богу,
Но это очень долгий Путь.
Дорога Духа – затиханье.
Стихает всё: стремленья, сны, –
Душа в великом океане
Плывёт по волнам тишины.
Их много. Бесконечно много.
О, только бы хватило сил!
Лишь только тот дойдёт до Бога,
Кто эти волны переплыл,
Взрастающие вал за валом.
Какой простор наполнил грудь!
А тишина всё нарастала…
Путь Духа – бесконечный Путь.
 

 
О, только вы не торопите
Меня, не мерьте мне минут…
Ветвей сцепившиеся нити
Меня ведут, ведут, ведут…
Такая длинная дорога!..
И если только не свернуть
С неё, то я дойду до Бога.
Живое Время – это Путь!
Мгновение – как стих в поэме,
Блажен часов неспешный ход…
Не убивайте только Время,
И Время в Вечность вас введёт.
 

 
Есть тишина, как откровенье.
Душа до дна растворена…
Весть о великом единеньи
Доносит сердцу тишина.
Как будто Зодчий мирозданья
Сзывает всех в тишайший час.
О, только б не прервать молчанья,
Соединяющего нас!..
 

 
Набирать тишину надо долго,
Так, как чашей серебряной снег,
Чтобы те, кто навеки замолкли,
Не казались бы тише нас всех.
Надо долго безмолвие слушать.
О, как времени надобно много,
Чтоб покоем наполнить всю душу
И нечаянно встретиться с Богом.
 

 
Бога узнают нечаянно,
Бога узнают нежданно.
Он ничем неотличаемый,
Ни гвоздей на Нём, ни раны,
Ни знамений нет, ни молнии,
Ни громоподобной речи.
Но когда всё сердце полное –
Неминуемая встреча
Происходит во мгновенье,
Как лучей пересеченье.
 

 
О, этот долгий, долгий путь
От самого себя до Бога!..
Случайно б только не свернуть,
Не потерять бы вдруг дорогу.
 
 
Как много дней, а, может, лет
На заповеданную встречу
Идти за Деревом вослед,
Или за Сыном человечьим.
 
 
За музыкой, за кем-нибудь –
Проводников на свете много.
Но не за тем, кто знает Путь, –
За тем, кто сам и есть Дорога.