Текст книги "Золотые узы"

– Нет, сынок, не могу.

В гостиную вошла тетя Лиза, маленькая живая старушка с белыми как снег волосами. Она без всякой надобности потрогала фотографии на пианино, поправила картины на стенах и обратилась потом к мальчику:

– Неужели ты хочешь уехать и оставить бедную тетю Лизу одну, Эли? Ты только недавно ко мне переехал. Я не успела даже научить тебя читать и считать, как когда-то научила всему этому твоего папу на забытом Богом ранчо в Канзасе.

Клейтон улыбнулся тетке. Она и вправду научила его многому – во всяком случае, именно с ее помощью он сумел чего-то добиться в жизни.

– А кто будет ходить со мной на рынок и носить мою корзинку? Кто будет заводить часы с кукушкой? И кто будет вылизывать миску, в которой мисс Софи готовила тесто для печенья?

Тетя Лиза принялась взбивать подушки на диване. Она всегда бросалась наводить порядок, если ее что-нибудь беспокоило.

– Да, но папе тоже без меня будет трудно! Клейтон крепко обнял мальчика.

– Я как-нибудь управлюсь, сынок. Честное слово.

– Уж о папе можешь не беспокоиться, молодой человек, – добавила тетя Лиза. – Я сама видела, как он объезжал дикую лошадь и со ста футов попадал в бутылку. К тому же он отлично варит бобы. В этом с ним никто не может сравниться. Так что о нем не беспокойся.

Тетя Лиза хотела взять мальчика на руки, но тот зажмурил глаза и теснее прижался к отцу.

– Оставь его, Лиза. Мы еще немного покачаемся, да, приятель?

– Но уже восемь часов. Эли пора спать, а тебе завтра надо с утра спешить на пристань. – Она прошла в дальний конец комнаты и тут, не выдержав, повернулась и выпалила: – И что это за блажь тебе пришла в голову? Золото он, видишь ли, едет копать! Будто я тебя не знаю. Что-то ты задумал. Ты не овца, чтобы бежать, куда все. У тебя есть сын, которому ты нужен здесь.

– Знаю, – прошептал Клейтон, продолжая равномерно раскачиваться. – Знаю.

Клейтон еще долго сидел в кресле после того, как Эли заснул у него на руках.

Пароходы, отправлявшиеся на север, брались буквально с бою. Еще год назад пустые доки Сиэтла были похожи на кладбище. Теперь здесь бурлила жизнь от восхода до заката. Пароходы с золотоискателями уходили каждый час.

Утро началось проливным дождем, который продолжал моросить весь остаток дня. Но рвущиеся к золотым приискам люди, которых здесь звали «стампидерами»,[1]1
  Этим словом, образованным от «slampede» (панический бег стада или табуна), называли людей, хлынувших в Клондайк во время золотой лихорадки. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] не обращали внимания на непогоду. «Даешь Аляску!» – кричали они, пробиваясь к сходням.

На пароходе царила страшная толчея. В поисках своих кают пассажиры бродили по коридорам, сновали вверх и вниз по трапам. Стюард отвел Аурелию в каюту на двоих и заметил, что на пароходе плывут только четыре женщины. Мужчинам же, купившим билеты первого класса, предоставлены шестиместные каюты.

Большую часть ее багажа погрузили в трюм, а в каюту матрос принес только чемодан Аурелии. В каюте слева плыли жена священника, ехавшая к мужу, и стенографистка, путешествовавшая с отцом, который служил топографом в какой-то экспедиции. Справа находился один из немногих благоустроенных туалетов. В одной каюте с Аурелией ехала вдова Лили Лоберж, которая путешествовала с братом.

Не успела Аурелия познакомиться с вдовой, как явился стюард и сообщил, что всем пассажирам велено сойти на берег и собраться на пирсе. Государственный инспектор хочет сосчитать пассажиров, поскольку многие отправляющиеся в Аляску суда часто бывают опасно перегружены.

– Еще что придумали! – возмутилась вдова. – Так нам придется ждать обеда до девяти часов.

На пристани толклись сотни провожающих. Укрываясь от дождя под черными мужскими и разноцветными дамскими зонтиками, они дожидались отплытия судна, на котором уезжали их родственники и друзья. Женщины выстроились вместе с остальными пассажирами в длинную очередь. Провожающие и отъезжающие перебрасывались грубоватыми шутками:

– Что-то вы никак не можете отплыть!

– Как думаешь, пойдете ко дну или нет?

– Говорят, утонуть – это удовольствие по сравнению с тем, что нас ждет на Юконе.

– А завещание написали?

– Может, лучше смыться, пока не поздно? Пассажиры медленно двигались к сходням, проходили мимо инструктора и поднимались на пароход.

– Поглядите вон на того юнца, – обратилась к Аурелии вдова. – Какой хилый, ну в чем душа держится!

Аурелия проследила за ее взглядом и увидела тощего продавца, у которого покупала продовольствие и снаряжение. Значит, все-таки решил ехать в Клондайк, а не на Кубу.

– А вы заметили мужчину в конце очереди? – шепнула Лили Лоберж. – Высокий такой, широкоплечий, но сложен отлично. Даже если он не так уж хорош лицом, все равно достоин внимания.

Аурелия была поражена, что женщина из приличного общества без стеснения так обсуждает мужчину, но все-таки обернулась. У нее перехватило дыхание. Клейтон Гардиан! Он-то откуда взялся? Тоже плывет на «Релайанс»?

– Не задерживайтесь, мисс, – поторопил ее матрос. Аурелия остановилась как вкопанная.

Аурелия заметила, что вдова, которой было по меньшей мере лет сорок, прежде чем подать руку помогавшему пассажирам молодому матросу, подняла юбки значительно выше, чем это было необходимо. Ей даже показалось, что вдова подмигнула юноше.

– Ну как, разглядели его? – спросила Лили, когда Аурелия без помощи матроса поднялась на палубу.

– Да.

– Такой мужчина может доставить удовольствие любой женщине, если та сумеет завлечь его в постель, верно?

– Миссис Лоберж!

– Господи, да вы никак смущены! Я вас шокировала? Но мне показалось, что вы образованная женщина и выше глупых предрассудков.

– Вы меня ничуть не шокировали. Просто, по-моему, палуба не место для подобных разговоров.

Однокурсницы Аурелии считали, что мужчины существуют для того, чтобы доставлять женщине удовольствие, а также для продолжения рода человеческого; получив от них и то и другое, женщине лучше жить одной. Имея слишком мало опыта в любовных делах, Аурелия не знала, соглашаться с этим или нет. Во всяком случае, она обожала слушать рассказы подруг о залитых лунным светом садах, о страстных поцелуях, о мужчинах, в жилах которых течет горячая кровь, а не формальдегид.

Как только женщины зашли в свою каюту, миссис Лоберж повесила на крючок накидку и сразу же принялась снимать с себя дорожный костюм.

– Да, видела я пароходы и получше этого корыта.

– Вряд ли более комфортабельное судно доставило бы нас на Аляску быстрее.

– Это верно. Знаете, дорогая, капитан сказал, что мы с вами самые привлекательные женщины на корабле. Он, наверно, посадит нас с вами за свой стол.

– Очень мило с его стороны. Полураздетая миссис Лоберж принялась шарить в самом большом из своих трех сундуков, небрежно выбрасывая элегантные шелковые платья – вишневое, цвета морской волны, кружевные нижние юбки и блузки.

Аурелия вспоминала платья нежных пастельных тонов, которые надевала на балы и вечера во время своего дебюта. В отличие от Виолетты она не слишком заботилась о нарядах. Было бы удобно – таково было ее основное требование к платьям. Но может, будь у Аурелии платья, подобные этим, молодые люди обращали бы на нее больше внимания?

– Наконец-то нашла! – воскликнула Лили, вынимая из сундука очаровательное платье, переливавшееся всеми оттенками синего. Приложив его к себе, она заявила с уверенностью, которой Аурелия не могла не позавидовать:

– Сегодня вечером все мужчины будут у моих ног.

Аурелия не могла не признать, что миссис Лоберж была почти идеально сложена. Да, в этом наряде она будет выглядеть восхитительно.

– Прелестное платье, миссис Лоберж, – сказала Аурелия, старательно отгоняя вдруг возникший образ сраженного красотой вдовы Клейтона Гардиана.

– Пожалуйста, милочка, зовите меня Лили. Мы ведь будем жить в одной каюте почти неделю.

Девушка кивнула в знак согласия. Лили бросила платье на койку так небрежно, что оно сползло и упало на пол. Аурелия подавила в себе невольный порыв поднять и расправить его. Сама она собиралась идти на обед в том же невзрачном коричневом платье, в котором прибыла на пароход, но вдруг у нее возникли сомнения. За спиной послышался шелест нижней юбки из тафты.

– Душечка, помогите мне затянуть корсет. Чтобы влезть в это платье, мне нужно стянуть талию до восемнадцати дюймов. Моя горничная отказалась сопровождать меня на Юкон, или как там это называется – Клондайк, Аляска? – в общем, туда, куда мы едем. А сама я затянуть корсет не могу.

– Так перетягивать тело вредно для здоровья, даже опасно, – заметила Аурелия, затягивая талию Лили.

– Чем не пожертвуешь ради того, чтобы выглядеть более стройной, – отозвалась Лили. – Неужели вы хотите сказать, что у вас такая изящная фигура от природы?

– Изящная фигура?

– Вы же носите корсет?

– Разумеется, но не затягиваюсь до такой степени, чтобы стеснять жизненно важные органы.

– А одна моя подруга, чтобы иметь шестнадцатидюймовую талию, даже удалила два нижних ребра, – рассмеялась Лили. – По-моему, это уж чересчур.

– Еще бы, – отозвалась Аурелия, застегивая пуговицы на спине Лили.

Затем Лили показала ей белые лайковые туфельки на французских каблучках – Аурелия представить себе не могла, чтобы в них можно было ходить, – и белые шелковые чулки с кружевной вставкой на подъеме.

– Если хотите, я помогу вам. Вы же собираетесь переодеться к обеду?

– Нет. Мне не во что. В кассе сказали, что в каюту можно занести только небольшой чемодан. А я и не подумала, что понадобится переодеваться.

Лили сморщила носик и пожала плечами.

– Это правило не относится к дамам. Хотите, я вам одолжу платье? По-моему, у нас один и тот же размер, разве что у вас немного пышнее грудь и уже бедра.

– Нет, спасибо, не надо, – смутившись, отказалась Аурелия.

– Разве вам не хочется произвести впечатление на того великолепного мужчину, что мы видели на пирсе?

– Да нет. Зачем?

Вдова подкрасила губы и с удивлением посмотрела на Аурелию.

– Да затем, что он наверняка неравнодушен к дамским чарам. Это было бы неплохо. – Она облизала губы и оценивающе оглядела себя в зеркальце. – Я заметила, что на пирсе он часто смотрел на вас, даже шею вытягивал.

– На меня?

– Да-да. На вас. Но раз вас это не волнует, значит, вы не будете возражать, если я попрошу капитана представить меня ему. Он по крайней мере выглядит приличнее, чем вся эта разношерстная публика. Хотя, в сущности, все равно, как он одет. Дело не в одежде.

– Ваши слова можно истолковать превратно…

– Да бросьте, Аурелия! Жизнь слишком коротка, чтобы ее стоило принимать всерьез. Раз мы не знаем, что нас ждет завтра, надо уметь выжимать капельки радости из сегодняшнего дня, а не раздумывать, что прилично, а что нет. Будете долго ждать, останетесь ни с чем. Вспомните известные слова: «Когда придет время умирать, не дай вам Бог обнаружить, что вы и не жили». Я по крайней мере собираюсь жить.

Лили подмигнула Аурелии, накинула на плечи кошачий палантин и вышла из каюты.

Оставшись одна, Аурелия грустно посмотрела на свое скромное платье и на разбросанные по каюте шелковые наряды. Ох и неряха же эта Лили! Аурелия подняла платье цвета морской волны, встряхнула его, как это делает горничная, и положила на одну из пустых коек. Потом подняла вишневое, но не отбросила, а приложила к себе. Виолетта говорила, что ей идет вишневый цвет. Окинув каюту взглядом, Аурелия не нашла зеркала, даже стекло иллюминатора не давало отражения, а маленького зеркальца у нее не было.

Девушка закрыла глаза и тихонько напела несколько тактов вальса, который Виолетта часто играла на рояле. Фантазия унесла Аурелию в танцевальную залу, где ее, улыбаясь, ждал мистер Гардиан. Вот Клейтон протянул ей руку, и они закружились в вальсе. Неужели он правда высматривал ее на пирсе?

Аурелия принялась вальсировать между койками, но почувствовала, что делает это неловко, и сурово отчитала себя.

Мечтательное настроение исчезло. Она положила вишневое платье на пустую койку рядом с платьем цвета морской волны. Затем одернула юбку своего коричневого платья, поправила выбившиеся локоны и накинула на плечи самую теплую шаль. Нет, она не из тех женщин, которые порхают по залу в шелках и на высоких каблучках. У нее нет никаких иллюзий…

Однако в дверях каюты Аурелия остановилась и пощипала свои щеки, чтобы на них проступил румянец.

Глава 4

И надеясь увидеть Гардиана, и еще не зная, как поступить, если увидит его, Аурелия набралась храбрости и вошла в переполненную столовую. Ее обезоружили дружелюбные улыбки мужчин, стоявших с тарелками в руках. Одни ждали, когда освободятся места за столами, другие ели стоя. Но Гардиана здесь не было. А вот свою соседку Аурелия сразу увидела. Миссис Лоберж сидела за столиком капитана, который был всецело покорен ее чарами, однако улучил минуту сказать официанту, чтобы тот проводил Аурелию к их столу.

– А вот и ты, дорогая, – сказала Лили. – Я тут говорила капитану, какое у него прекрасное судно.

Майк Кегман привстал и широко улыбнулся.

– Плавучим отелем его, конечно, не назовешь, но, во всяком случае, штормов оно не боится. Чего не скажешь о доброй половине судов, отплывающих из Сиэтла. Садитесь ближе к середине, – предложил он Аурелии. – Сейчас вам принесут обед.

– Кажется, вы да я – единственные женщины, которых морская болезнь не уложила в постель. – И вдова подмигнула Аурелии.

– Мне очень жаль это слышать, – отозвалась Аурелия. – Нужна медицинская помощь?

– Никакой помощи им не нужно, – сказал капитан. – Пройдет день-другой, привыкнут к качке и будут в полном порядке. И у нас на корабле есть врач.

Аурелия поняла, что капитан из тех, кто признает только врачей с усами. Но решила не портить Лили удовольствие и не вступать с ним в спор.

Через несколько минут матрос принес Аурелии тарелку.

– Ешьте, пока можете, – заметил ей капитан. – Сегодня море спокойное, но погода может измениться в любой момент. А уж когда старушка «Релайанс» начинает выплясывать на волнах, пассажиры все как один теряют аппетит.

Аурелия посмотрела на вареную свинину, пюре из кукурузы и положила вилку на стол.

– Мисс Брейтон, я как раз говорила капитану, как я счастлива, что покинула этот огромный склад, который они называют Сиэтлом. Какая скучища – сплошные ряды лотков. А теперь мы плывем на прекрасном пароходе и завтра увидим горы, морских птиц, может быть, даже парочку китов. Какую вы выбрали замечательную профессию, капитан!

Майк Кегман буквально таял от комплиментов вдовы. «Надо же так беззастенчиво льстить!» – осуждающе подумала Аурелия.

Она жевала кусочек хлеба и слушала, как Лили со вздохами повествует о своей одинокой жизни. Вдова похлопала ресницами и с улыбкой сказала:

– Я, наверное, нагнала на вас тоску рассказами о моих несчастьях, капитан. Давайте поговорим о другом. Скажите, а какие у вас тут устраивают развлечения для пассажиров?

– Танцы, например.

– Ах, я обожаю танцевать! До сих пор помню свой первый котильон. И балы. Что может быть приятнее, чем кружиться в объятиях сильного, красивого мужчины!

– Договорились. Завтра вечером велю ребятам настроить скрипки и попляшем досыта. Сегодня уже поздно. У нас выключают электричество в двадцать два часа. – Капитан повернулся к Аурелии: – А для тех, кто любит почитать, есть керосиновые лампы.

– Замечательно, капитан, просто замечательно! – воскликнула Лили и положила руку на стол рядом с рукой капитана.

– Обещаете мне первый танец? – спросил тот, чуть ли не касаясь ее руки.

– С удовольствием.

– И наденете это роскошное платье?

– Это? – Вдова бросила на платье пренебрежительный взгляд, словно ей и в голову не приходило, что его можно назвать роскошным. – Может быть.

Аурелия была поражена тем, как легко вдова вскружила голову капитану. Он восторженно высказался о ее наряде, пригласил па первый танец, только что не пожал ей у всех на глазах руку. Того и гляди начнут называть друг друга по имени. Неужели все мужчины так же падки на лесть?

«Интересно, вышло бы у меня что-нибудь, примени я подобную тактику? Сумела бы так же наклонять голову и опускать глаза? И звонко, как колокольчик, смеяться?» Обычно Аурелии легче всего было обсуждать с кавалерами погоду. Правда, и это происходило не так уж часто.

Тем временем Лили стала все чаще оглядывать окружающих мужчин. «Начинается», – подумала Аурелия.

– Вы кого-то ищете, миссис Лоберж? – спросил капитан.

– Тут где-то должен быть мой брат. Наверное, сел играть в карты.

– Да, мужчины вечером в основном играют в карты. Что еще тут делать? А для тех, кто хочет попытать счастье, у нас есть еще игральный автомат. Так что мужчины находят, чем заняться. Но когда на борту оказываются такие прелестные дамы, они готовы танцевать каждый вечер. А вы придете завтра на котильон, мисс Брейтон? – спросил капитан Аурелию. – Не можем же мы все танцевать с Лили. Извините за фамильярное обращение, мадам, – сказал он вдове.

Вдова кокетливо улыбнулась.

– А почему бы нам не держаться на более короткой ноге, Майк? Все равно рано или поздно надо будет перейти на ты.

Аурелия собралась было сказать капитану, что очень плохо танцует, но в эту минуту вошел Клейтон Гардиан. Лили тоже его увидела, И хотя она только что насытилась, в ее глазах появился голодный блеск.

Клейтон занял очередь к раздатчику. Глядя на кожаную куртку, которая обтягивала его плечи, Аурелия вспомнила слова вдовы о том, что «дело не в одежде».

– Да, капитан, – неожиданно для самой себя решила Аурелия. – Приду.

Аурелии казалось, что все это уже было. Колотилось сердце. Взмокли ладони. Словно сейчас профессор Стернвелл раздаст им голубые тетради и ей надо будет напрячь всю свою память, чтобы не провалить экзамен по физиологии. Капитан Кегман дал музыкантам знак начинать, и старший стюард пригласил Аурелию на танец.

Раздались задорные звуки популярной песенки, от которых у всех присутствующих ноги сами пошли в пляс. Оркестр из двух скрипок, банджо, гитары и хриплого аккордеона сыграл веселую мелодию несколько раз. Мужчины танцевали друг с другом или каждый сам по себе, «выпуская пар» – напряжение, которое нагнеталось с каждой милей, отдалявшей их от Сиэтла. Аурелию толкали локтями и наступали на ноги, ее выхватывали из рук партнера дожидавшиеся своей очереди кавалеры.

Она с трудом выдержала два часа этой свистопляски. Наконец капитан объявил последний танец. Музыканты заиграли «Шатенка Дженни» – единственный медленный танец за весь вечер. Аурелия вежливо, но твердо отвергла все приглашения и стала пробиваться к дверям.

Клейтона Гардиана девушка не видела весь вечер, но в этой толпе, да еще когда в глазах все кружится, она могла его и не разглядеть. Если бы Аурелия знала, что он не придет на танцы, то не позволила бы подвергнуть себя такой пытке. И уж конечно, не унизилась бы до того, чтобы попросить у Лили вишневое платье.

Шелк драпировал ее полную грудь волнами мелкой плиссировки, которая была присобрана чуть выше тонкой талии и спадала на пол. Такого красивого платья у Аурелии никогда не было, и она впервые чувствовала себя уверенно.

Девушка вынула из перчатки носовой платочек и вытерла лоб. Хотя через открытые иллюминаторы в залу проникал холодный ночной воздух, духота стояла невыносимая. Еще немного, и медленная мелодия закончится и испытания этого вечера останутся позади. Неужели она все перенесла и осталась жива?

– Мисс Брейтон!

Этот звучный голос мог принадлежать только одному человеку.

– Мистер Гардиан? Что вы делаете на борту «Релайанс»?

– Пожалуй, можно сказать, что я заразился клондайкской лихорадкой. Не каждый день возникает возможность разбогатеть.

– А как же ваша работа в банке? И с кем вы оставили сына?

– Мы с ним договорились.

– Да, конечно, – торопливо сказала Аурелия, сообразив, что неприлично задавать Гардиану вопросы о его семье. – Если вы пришли на танцы, то опоздали. Мы тут так отплясывали!

– Да, мне говорили. – Гардиан переминался с ноги на ногу, как это делали все при качке. – Может быть, дотанцуем эту последнюю мелодию?

Аурелия замерла, но тут же напомнила себе, что от сердцебиения еще никто не умирал.

– Хорошо, – ответила она с той же решимостью, с какой впервые отправилась на вскрытие.

– Вот и отлично. – И Клейтон повел се на середину залы. – Расслабьтесь. У вас прямо-таки деревянная спина.

Но тут, едва Клейтон слегка притянул Аурелию к себе и сделал несколько шагов, высокая волна ударила в борт корабля. Для матросов это было привычным делом, но Аурелии показалось, что пол ушел из-под ног, и она упала в объятия своего кавалера.

– Простите, – пробормотала она и высвободилась из его рук.

В эту минуту музыка прекратилась. Аурелия почувствовала, что ее лицо предательски вспыхнуло, правда, она всегда легко краснела. Совсем потерявшись, Аурелия выпалила первое, что пришло в голову:

– Какой вы предусмотрительный человек, мистер Гардиан!

«Предусмотрительный? Господи, что я несу?» – Она так и застыла с полуоткрытым ртом.

– В каком смысле?

Аурелия не знала, что ответить, и совсем растерялась.

– Кажется, шторм надвигается.

– Да, похоже.

– Как вы думаете, на Аляске продовольствие будет стоить дороже, чем в Сиэтле?

– Не знаю, мисс Брейтон.

– Вы хорошо танцуете. Это мать вас научила?

– Пыталась.

Аурелия ждала, что он воспользуется предлогом рассказать о своем детстве, но Клейтон молчал. Ну почему он ей не поможет, а вместо этого таращится, словно лицо у нее покрыто бородавками? Если этот мистер ждет, что Аурелия сама будет подыскивать темы для разговоров, то лучше им больше не общаться. Она поглядела вниз и увидела огромное множество ног в новых или поношенных башмаках, которые бежали к выходу. И решила сделать еще одну попытку:

– Ваша мать, видимо, была талантливой женщиной.

– Да, – коротко отозвался Клейтон и бережно повел Аурелию к стене, загораживая собой от бегущих. Аурелия понимала, что их относительное уединение могут неправильно истолковать. Вот Лили не боится кривотолков. Она бы сказала, мол, жизнь слишком коротка, чтобы задумываться о всяких пустяках.

Тут Аурелия увидела Лили, которая шла из залы под руку с капитаном, беззастенчиво флиртуя с морским волком.

Ладно, еще несколько минут можно здесь переждать поднявшуюся сутолоку. Но неужели они так и не найдут, о чем поговорить?

– Ваша мать умерла?

– Да.

– Причина смерти?

Господи, ну прямо как отчет патологоанатома!

– Какая-то лихорадка.

– Как это прискорбно. Врач не сумел помочь?

– До ближайшего врача – полтора дня верхом, если наездник был силен и трезв. А пьяному понадобились бы все четыре. Мне тогда исполнилось семь лет. Перед тем как заболеть, она учила меня вальсировать – хотела потанцевать со мной на весеннем празднике. Но до тепла не дожила.

Клейтон сказал это бесстрастным голосом, но Аурелия заметила на его лице тень тоски осиротевшего мальчика и мучительно захотела подбодрить этого сильного мужчину. Но ей ничего не пришло в голову, кроме банального: «Как это грустно!»

Аурелии хотелось узнать больше о Клейтоне Гардиане, но тут пол снова ушел из-под ног. На этот раз она вцепилась в протянутый вдоль стены поручень.

– Я провожу вас в каюту, – предложил Клейтон. – Мы сейчас в проливе Королевы Шарлотты и открыты всем ветрам и штормам Тихого океана. Того и гляди начнет швырять не на шутку.

Аурелия кивнула, решив, что ее беседа не слишком занимала Клейтона.

У ее каюты он попрощался и поблагодарил за танец. И дважды выразил удивление тому обстоятельству, что они оказались на одном судне. А под конец вдруг выпалил:

– Я чуть не забыл сказать, вы сегодня выглядите обворожительно.

Закрыв за собой дверь, Аурелия обхватила свои плечи руками и долго прислушивалась к удаляющимся шагам Гардиана. Вдова ночевать не пришла. Аурелия старалась не думать о ней. Все мысли Аурелии были о Клейтоне Гардиане. В нем чувствовались сила и жизненная энергия, о которой ее однокурсницы всегда говорили с восхищением. Подружки сказали бы, что у него прекрасное телосложение – идеальное для любовных утех. В одном по крайней мере Аурелия была уверена: в жилах Клейтона Гардиана течет отнюдь не формальдегид.

Она легла в постель, но была слишком взволнованна, чтобы уснуть. К тому же началась довольно сильная качка. Аурелия так и проворочалась до утра. Да уж, Лили наверняка провела ночь иначе.

Восток светлел, и вот уже из-за горизонта во всем своем великолепии выкатилось солнце. Аурелия встала очень рано – все равно не спалось – и вышла на палубу погулять. Она наклонилась вперед, крепко держась за деревянные перила, и подняла лицо кверху. Соленая пена брызнула ей на щеки. Аурелия зевнула, и легкие наполнились свежим прохладным воздухом. Оставалось надеяться, что удастся выспаться следующей ночью.

Два часа назад их пароход поднял якорь и сейчас снова шел по середине пролива. На берегу виднелись невысокие холмы, а вдали возвышались горы с покрытыми снегом вершинами и изборожденными водопадами склонами. У основания гор росли кривые сосны и кедры, которым в этих краях явно не хватало живительных соков. Казалось, они бросали вызов смерти. Красиво, но до чего же одиноко и неуютно!

Аурелия никогда не считала себя суеверной, но сейчас ей чудилось, что ветер, дующий со стороны суровых гор, шепчет: «Уезжай отсюда, пока не поздно!» Девушке стало страшно.

На палубе стали появляться матросы и пассажиры, и Аурелия решила позавтракать, пока в столовой еще не началась толчея. На море даже самая обычная еда казалась удивительно аппетитной. Ей, как пассажиру первого класса, стюард уже принес с утра горячий чай с печеньем, но она была не прочь подкрепиться основательно. «Смотри, – сказала она себе, – если будешь столько есть, придется туго затягиваться в корсет, даже чтобы влезть в свое коричневое платье».

Аурелия увидела молодого продавца. На нем был костюм из зеленого вельвета, в котором он был похож на одно из тех худосочных деревьев, которые из последних сил цепляются за горный склон. Аурелия решила заговорить с ним.

– Доброе утро! Я вижу, вы все же предпочли Клондайк. Китов не видели? Говорят, они здесь часто встречаются.

– Мисс Брейтон! Д-д-доброе утро. – Он сдернул с головы клетчатую кепку и, прижав ее к груди, поклонился Аурелии. – Да, мэм, вы правы, я решил, что вряд ли разбогатею на Кубе.

«Как он странно двигается, – подумала Аурелия, – словно весь на шарнирах. Наверно, поэтому вчера и на танцы не пришел». Она подошла и встала рядом.

– Значит, заразились «золотой лихорадкой», мистер… что-то я не могу припомнить ваше имя.

– П-п-пойзер, мэм, Вальдо Пойзер. – Молодой человек снова поклонился.

Аурелия заметила у него на макушке проплешину – такой молодой, а волосы уже редеют! Вряд ли ему больше восемнадцати. Всего на два года старше Виолетты и так же мало приспособлен к жизни в этом суровом краю.

Аурелия поглядела за борт.

– Ой, посмотрите, мистер Пойзер, дельфины! Сотни дельфинов! Смотрите, как они выскакивают из воды. Чем-то похожи на крупную треску, правда?

– Да уж, крупную – добрых пять футов в длину. И прыгать могут чуть ли не на пять футов вверх. Я давно за ними наблюдаю. Светло-серые, с длинными мордами – это афалины. А темные – морские свиньи. Смотрите, вдали и киты появились. Хоть бы подошли поближе – мне так хочется их разглядеть. Они мои любимцы.

В эту минуту три серых дельфина высоко выпрыгнули из воды.

– Ну какие красавцы – правда?

– Великолепные животные! – Вальдо перегнулся через борт. – Так и кажется, что они мне улыбаются. Т-т-так дружелюбно.

– Да вы поэт, мистер Пойзер. Я очень рада.

– А вы любите поэзию, мисс Брейтон?

– Очень! Особенно Эмили Дикинсон. А вы кого предпочитаете?

Но Аурелия не расслышала ответ. За спиной у нее раздалось мелодичное посвистывание. Девушка обернулась и улыбнулась приближающемуся Клейтону Гардиану. И тут же со страхом подумала: «Надеюсь, по моему лицу не видно, как я ему рада».

Аурелии нравилась походка Клейтона, неторопливая, уверенная. На нем были кожаная куртка и выцветшая голубая рубашка с открытым воротом. На шее повязан белый с голубым платок.

– Чудесное утро, правда, мистер Гардиан? Вы знакомы с мистером Вальдо Пойзером? Мистер Пойзер, мистер Клейтон Гардиан. – Мужчины, чуть помедлив, пожали друг другу руки. – Мистер Пойзер служил продавцом в магазине, где я покупала продовольствие и снаряжение. А мистер Гардиан ведает залогами в банке «Сиэтл и трест».

– Ведал, – поправил ее Клейтон. – Мне надоело сидеть в душной клетке. Решил заняться пополнением собственного золотого запаса.

– По слухам, вы это уже сделали, – сказал Вальдо.

– Никогда не верьте слухам, молодой человек. – Клейтон не сводил с продавца холодного жесткого взгляд. – А теперь прошу прощения. Я должен быть за покерным столом. Это игра для зрелых мужчин. Я бы вас пригласил, Пойзер, но не в моих правилах обчищать детей. Оставайтесь на палубе и любуйтесь рыбками. – Клейтон посмотрел на Аурелию: – Благодарю вас за вчерашний вечер, мисс Брейтон. Давно мне не приходилось держать в объятиях такую красивую женщину.

И ушел.

Аурелия стояла, потеряв дар речи. Не дожидаясь, пока Вальдо произнесет хоть слово, она извинилась и вернулась в каюту.

Во-первых, ее оскорбили вызывающие слова Клейтона. Но во-вторых, во-вторых, было ясно, что он по крайней мере считает ее… женщиной.

Она вспомнила слова Лили об очаровании мимолетного романа на судне. Но Аурелию не интересовало короткое увлечение. Если на ее долю выпадет любовь, то пусть она будет долгой и крепкой, на всю жизнь, как любовь бабушки и деда. Почему-то испортилось настроение, и остаток дня Аурелия провела в безуспешных попытках читать свои учебники.

В шесть часов вечера в каюту постучали. Открыв дверь, она увидела того, чей образ весь день мешал ей сосредоточиться на медицине.

– Чем могу служить?

– Я хочу перед вами извиниться. Я и вправду давно уже не держал в объятиях такой красивой женщины, но, конечно, не следовало говорить этого при посторонних.

– Вы поставили меня в неловкое положение перед человеком, с которым я едва знакома. И считаете, что, стоит вам сказать «извините», и я все прощу? – возмутилась Аурелия, хотя внутри у нее все пело: «Клейтон считает меня красивой!»

– Наверное, я все еще был под впечатлением музыки и лунного вечера. – Гардиан пожал плечами, словно не зная, что еще сказать. – Как я могу загладить свою вину?

– Послушайте, мистер Гардиан, если вы настроились на мимолетный роман в пути… – Аурелия покраснела и умолкла на полуслове, поняв по взгляду Гардиана, что эта мысль ему отнюдь не претила.

– Ну что вы, у меня этого и в мыслях не было, – ответил он вежливо, но в глазах его плясал хитрый огонек.

– Вот и отлично. – Аурелия взяла себя в руки. – Тогда, пожалуйста, объясните, почему вы так пренебрежительно разговаривали с мистером Пойзером.

– Не знаю. Нервы, по-видимому. Послушайте, мисс Брейтон, я пришел не только затем, чтобы извиниться. Я хотел также обсудить с вами положение, в которое попала ваша сестра.