Текст книги "Реальность виртуальности"

Женсовет

По блеску в любасиных глазах Мира первая диагностировала болезнь. Со своим ироничным умом она иначе и не воспринимала изменение ритма сердца, участившееся дыхание, изменение пульса, а, порой, и нарушение сна, которые неизбежно сопровождают влюбленность. Это Агафья Тихоновна поначалу приняла посвежевший вид и оживленность вернувшейся Любаси на свой мудрый счет заботливого руководителя – передышка заму, предоставленная вовремя. Правда, и она через пару дней заметила неладное. Причем, по довольно примечательной мелочи. Раньше и она ругала Любасю – бросает свой мобильный телефон где попало, трудно ей дозвониться. Отъедешь в управление, а он, мобильник, на дне сумочки. Катастрофа! А теперь телефон просто прилип к ладони Любаси. И, что еще удивительнее, сигнал она выставила в режим вибрации, чтобы не мешать окружающему учебно-воспитательному процессу. Сигнал и не мешал, мешала неизвестная для Агафьи, а потому настораживающая активность виртуальной жизни.

Не прошло и пары месяцев, Мира, почувствовав неладное, призвала к себе «малый совет» с Лейлой и Марусей. Повод банальный – дегустация пирога по новому рецепту. Любася, естественно, тоже была в числе приглашенных. Вся информация была получена, когда и по первому кусочку доесть не успели.

– И в этот знаковый день в ночи вы, наконец, оказались в горизонтали? – спросила Мира, дослушав любасино повествование до точки расставания в лобби-баре.

– Мира, ты с ума сошла? Сначала я слышу, как он занимается сексом с «императрицей», а потом через день сама влезаю к нему в постель? Я же видела, что у них какие-то сложные взаимоотношения… И потом. я так быстро не могу!

– Смогла бы, может, уже все и закончилось! А теперь бегаешь с сумасшедшими глазами. Ты на себя в зеркало давно смотрела? У тебя же на лбу написано: «Больна!» В крайнем случае: «Сердечно ранена!»

– Мира, ну не надо так, – вмешалась Маруся. – Пока ничего катастрофичного. Любася влюбилась! Разве это плохо?

– Да ты послушай, в кого она умудрилась влюбиться! Пять браков, шестеро детей, «императрица» и еще недосказанное «нечто». Да у него же период полураспада браков в лучшем случае три года, а полного – пять лет. Да он же любить не может. Знаю я такой тип: они только влюбляться могут, а любить не в состоянии.

– Мира, ты у нас все знаешь про любовь-влюбленность. И как-то диаметрально разводишь эти понятия. Чуть ли не до противоположности. А у нас с Алексом что – любовь или влюбленность? – это Лейла решила, как всегда, добиться ясности. Поставив чашку на блюдце, она вся превратилась во внимание.

– Блондинка, у вас с Алексом уникальный союз сотрудничества, редкий сплав: там и любовь, и привязанность, и привычка, и комфорт, и помощь в личностном развитии… Вы – партнеры по жизни, проросли друг в друга, как сиамские близнецы. Уж не знаю, была ли у вас сумасшедшая влюбленность. Но вы как-то удивительно разумно настроились на жизнь вдвоем. Такое впечатление, что идете по жизни, держась за руки, но по параллельным прямым. И даже не ведаю, флиртовали ли на стороне за все эти годы… Хотя, Лейла, ты – кокетка! Речь не о вас. Просто есть люди очень влюбчивые. Всякий раз, влюбляясь, они думаю, что это и есть любовь. Рушат мосты, обрубают канаты. А потом выясняется, что до стадии любви дорасти они не в состоянии.

– Ну, что ты ей крылья обрезаешь! – вступилась Маруся, дожевывая последний кусочек пирога. – Глаза горят, выглядит прекрасно, на подъеме. Это же так здорово – влюбиться! Может, мы ей просто завидуем?

– Маруся, ну не без этого. Яркость красок и интенсивность чувств. Я не хочу, чтобы она страдала… потом, когда влюбленность-чувство перейдет в стадию влюбленности-отношений. Очень тонкая грань! Сначала ты рад, что объект есть, накачиваешь его энергией своей любви, потом эта энергия, заметь – твоя собственная, привязывает тебя к нему же. А при всей множественности женских линий в судьбе объекта с его детьми и неизбежными обязательствами нужно принять, что кусок пирога под названием «Аполлон», нашей Любасе светит только в очень ограниченном сегменте. Знаешь, как кусок торта, вокруг которого собралось множество любителей сладкого. Она готова к этому? Осознает? Даже, если сейчас скажет «да», не верь ей. Зыбкая грань влюбленности с намеком на любовь приведет к любви-собственности. А вот это – камень преткновения.

– Ну, здесь с тобой не поспоришь. У каждой из нас свой опыт на минном поле великих надеж и обманутых ожиданий. Ну, не порть ей праздник духа. Влюбленность – самая яркая часть любви-процесса. – Маруся-профессор была и в этой сфере предельно точна в формулировках и даже руки сложила, как на лекции за кафедрой.

Любася слушала все, что вещали ее озабоченные подружки. Как далеки они от истины! Ну, что они могут понимать про нее и Аполлона? И вспоминала последний вечер. После ужина спрятаться не могла – приехал профессор губернского университета, была интересная дискуссия о тенденциях развития школьного образования, о вызовах времени и, наконец, о том, что должно стать главным содержанием работы школы в эпоху информационного бума – сумма знаний или развитие возможности их отбора, сортировки, пополнения. Что есть критерий успешного процесса обучения и где брать соответствующие современным условиям педагогические кадры? Мировые тенденции и наши российские проблемы…

А у «нетрадициалов» шло финальное мероприятие с вручением сертификатов, с нацеливанием на будущее и прощальной рюмочкой. На танцевально-неформальную часть подтянулись перезнакомившиеся с ними «педагогини». Словом, гендерный баланс вечера пришел в равновесие. И вот с этой части Любася улизнула. Не могла она лицезреть привязанного, как ей уже казалось, насильственно к «императрице» Аполлона, демонстративно отключающего себя алкоголем. Сбежала на набережную, замерзла, выпила чаю в номере, вставила заранее купленные в аптеке беруши и спокойно уснула до утра. И была права. Потому что потом из обсуждения «педагогинь», участниц финальной тусовки «нетрадициалов», поняла, что раскол между «императрицей» и Аполлоном заметили окружающие: они что-то выясняли между собой на довольно повышенных тонах, уже не обращая внимание на присутствующих.

А утром до завтрака, выбегая к спасительному морю, она нос к носу столкнулась с ним у выхода. Шел с вещами к припаркованной машине. Почему-то собачьи виноватыми глазами посмотрел на Любасю, бросил вещи в багажник и подошел к ней. И ничего не говоря, просто сгреб ее в охапку и поцеловал. Ну, это был настоящий, то что называется, французский поцелуй. Об этом Любася подружкам и не заикнулась – не хотела разменивать то необыкновенное ощущение… Ну, да, когда ты пронзен… до Кундалини… Может, и рискнула бы поведать, только помнила, как однажды Мира, рассказывая об одном из своих романов, сказала: «Он целовался божественно! Такое впечатление, что моя точка „g“ перекочевало на нёбо, и он не промахнулся!»

«Нас могут увидеть! А «императрица»? – это последнее, что в испуге подумала Любася, ошалело отскочила от него, и поскорее припустила к морю.

К счастью, когда вернулась, машины Аполлона не было, да и другие «нетрадициалы» отчаливали из пансионата.

А потом интернет-общение, смс-переписка, телефонные звонки. Современные технические возможности сближают в катастрофически сжатые сроки. Через неделю она знала про Аполлона практически все. В его версии.

Ах, Аполлон, ах, Аполлон…

Был он в прошлом военным медиком, молодым, отчаянным и дерзким… На «горячие» точки конца века прошлого и начала нынешнего нам всем, как известно, «повезло». А ему еще и «везло» на женщин. Но надо отдать должное, своих прошлых жен не порочил, говорил, что все они были прекрасными женщинами и подарили ему замечательных детей. Просто так сложилась жизнь. И еще его личные мужские обстоятельства складывались так, что все они сразу стремились обзавестись от него детьми. Ну, кто-то же должен заниматься реально проблемами российской демографии! Имя ему дала мама, в которой на четверть было греческой крови. Еще и потому, что мальчик родился красивенький, ну, просто Аполлон. Пока он кочевал по «горячим» точкам, у него рождались дети и распадались семейные союзы. Всегда уходил, в чем был, оставляя квартиры, бурю женских страстей, унося любовь к детям и уверенность, что уж точно не для семьи создан – воин. Со своим нынешним боссом и гражданской женой Викторией, которая была старше на пять лет, познакомились лет восемь назад.

Она тогда работала тележурналистом на одном из центральных федеральных каналов, оказалась в «горячей» точке в журналистском пуле, сопровождала в поездке в эту самую точку высокое государственное лицо. Но столкнулась с заместителем начальника военного госпиталя Аполлоном, была «смертельно» ранена его серо-синими глазами, возродилась в объятьях страсти… Экстрим ситуации как-то все ускорил. У него в то время уже прошел период полураспада очередного брака, приближаясь к точке невозврата. Она в Москве, он – под пулями. Краткая случайность встреч. Словом, любовные отношения в духе военного времени. Ей было далеко за тридцать, а тут беременность. Как выяснилось впоследствии, от Аполлона беременели все. Это Мира так констатировала ход событий, когда после возвращения Ляльки из монастыря, рассказывала детали любасиного романа. Рожать сына Виктория приехала к родителям, которые жили в столице южной губернии. Шестой ребенок Аполлона, Георгий, появился на свет к немалой радости родителей Виктории. Они уж и не чаяли дождаться внуков от своей дочери. Когда сыну исполнилось три года, случилось чрезвычайное – вертолет, на котором перемещалась бригада военных медиков, рухнул. К счастью, с небольшой высоты и к еще большему счастью, не взорвался.

В авиакатастрофе пострадало восемь человек. Все выжили. Аполлон очнулся на третьи сутки в военном госпитале, рядом сидела Виктория. Пострадал позвоночник, и была реальна угроза стать пожизненно обездвиженным инвалидом. Он вовремя пришел в себя, очень хладно, как о постороннем, выслушал диагноз, консилиум врачей и буквально под свою ответственность заставил принять иную стратегию лечения. Два года по госпиталям, череда операций, но он поднялся, хотя приобрел какую-то неестественную осанку и хронические боли в спине. О дальнейшей военной службе не могло быть и речи. Как перекроить жизнь? Чем ее заполнить?

Тебе сорок, ты инвалид, о гражданской медицине слышать просто не хочешь.

В Москве Викторию ждали на одном из телеканалов, но она пожертвовала своей карьерой, решила остаться на юге, рядом с родителями, прекрасно понимая, что темп большого мегаполиса уж точно не для перекалеченного Аполлона. Одно время он даже запил. Она вытащила его из тяжелого состояния психологической раздавленности. Была рядом, и всячески показывала, как он значим для нее и сына. Он пытался заняться бизнесом – что-то из категории «купи-продай», прогорел, влез в непомерные долги. Даже подумывал свети счеты с жизнью – ну, не вписывался он в нее в новом формате! Консультируясь по своим московским связям со специалистами по работе с людьми, попавшими в экстремальную ситуацию (а именно с ними она за спиной Аполлона обсуждала, как ему помочь найти себя), подхватила брошенную мысль, что все мы нынче в экстриме, осознаем это или нет. И всем нам нужна такая адаптационная помощь. Из мысли родился бизнес-проект, в котором важное место отводилось Аполлону, как военному медику и специалисту по выживанию в экстремальных условиях. К этому добавился серьезный ассортимент психологических услуг, в сочетании с основами восточной и народной медицины. Получился интересный спектр предложений, которые Виктория с ее медийным прошлым превратила в реальный бизнес. Родившийся три года назад центр оброс филиалами, хорошо себя зарекомендовал, умудрился даже получить бюджетное софинансирование, взяв на себя работу с инвалидами всех последних войн. Виктория стала его руководителем. Она была упорна в достижении цели, как танк. Оценив рынок потенциальных потребителей услуг, центр в последние годы немало преуспел в вопросах психологического и просто оздоровительного сопровождения представителей бизнеса. И, в первую очередь, бизнес-леди. Ну, в продвижении услуг этой категории Аполлону просто не было равных. Финансовая целесообразность отодвигала на задний план женскую ревность. Кстати, Виктория понимала, что Аполлону важно самоутверждение и восхищение. И всячески поддерживала его.. Бизнес-долги Аполлона погасили, заняв денег у московских друзей Виктории. Выражаясь

современным языком, долги реструктурировали, напряженно работали вместе. «Удачно» (если так можно выразиться в ситуации, когда он сначала воевал, а потом мотался по госпиталям) проскочили роковой для него период полураспада семейных отношений и прошли пятилетний срок, когда в иных брачных союзах у него обычно возникала точка невозврата.

Женщины висли на нем гроздьями. Удивительно, но и стоящая колом спина этому нисколько не мешала. В нем было море мужского обаяния!

В иных союзах испытания спаивают людей. А совместный бизнес объединяет. У Виктории с Аполлоном все происходило с точностью до наоборот. Они, как бизнес-партнеры, были условиями успешного существования друг друга. Может, роковой оказалась невозможность перестраиваться в ролевых функциях?

– Это на работе ты можешь руководить, хоть заруководиться. А дома женщина – слуга, – имела обыкновение говорить Маруся, когда они своим женским сообществом обсуждали отношения мужчина-женщина в условиях современной реальности.

– Ага. Есть только одно место, где в доме мужчина должен служить. Если он, конечно, не животное, – Мира включилась. Тема волновала. Это было видно по жесту: Мира имела обыкновение поглаживать голову, лишившуюся волос, словно поправляла или приглаживали отсутствовавшую прядь. – Да-да, и не надо со мной спорить! Почему многие женщины имитируют в сексе? Из деликатности.

– Ну, с этим не поспоришь. Только не надо так примитивно: мужчина – не секс-машина. Сами подумайте! Женщина может сымитировать, а мужчина – нет! Да для него каждый контакт – экзамен, по большому счету. И потом, он должен, как пчела, собрать по жизни энергетического цвета, образно говоря, чтобы отдать, – Маруся была апологетом мужского культа – вот тебе и сила литературного слова!

– Марусь, ну это касается мужчин определенного культурного уровня. Может быть, даже и определенного возраста. А сколько тех, для кого секс – не более, чем животная потребность! И вообще, человек – такое загадочное существо, в нем в одной точке любовь, физиология и детородные функции перемешались. Что-то намудрил Создатель! Или же в этом смысле человек – это его экспериментальный образец, или же, смотри глубже, – за этим что-то есть!

– Не святотатствуй, подруга! Создатель не ошибается! Видно, в этом соединении есть что-то глубинное, что недоступно для поверхностного взгляда смертных, – Маруся слегка прищурила свои глаза, так что не разберешь, чего больше во взгляде – строгости или юмора. Ох уж этот взгляд! На экзамене студенты под ним впадали в ступор, пытаясь понять, где окажется запятая в фразе «Казнить нельзя помиловать».

– Из уважения, профессор, не спорю. Но, это – тема отдельного разговора, что мы уклоняемся от любасиных проблем? – Мира вернула их к изначальной точке обсуждения.

– Ну, судя по любасиному пробуждению на побережье, в этом смысле у Аполлона с Викторией все было в порядке, – напомнила Лейла. Блондинка в «бусиках» всегда хорошо запоминала детали, искусно складывала пазлы, была асом в сканвордах, подвергая сомнению тезис о «блондинистости» блондинок.

Очередной «совет в Филях» продолжил обсуждение злободневного.

– Тезис не бесспорный. Это – по совокупности информации, – продолжила Мира. – Когда он – невольник на галерах – и должен, и обязан, и благодарен, да еще и в подчинении, да еще, если и в интиме она – «императрица», то нужно вернуться к марусиному тезису. Она, конечно, в своем преклонении перед «мужским гендером» – сильно «восточная» женщина. Но секс – такая тонкая штука. Удовольствие должно быть обоюдным! Тогда взаимообмен, обогащение энергиями. Поэтому так важно знать, с кем вступать в контакт. Это я вам говорю. Личный опыт и горы литературы в активе.

Мира работала мнс (младшим научным сотрудником) научно-исследовательского института гидроминералогии. В ее обязанность входило отслеживание научной информации. Ну, свои личные интересы, информационные, она тоже умудрялась обслуживать в рабочее время. Острая на язык, с дерзким не по-женски умом, она обросла в последние годы еще и неимоверным запасом знаний из самых различных областей.

А через время тема «любовь-морковь» опять всплыла в связи с чрезвычайным. Взволнованная Любася поведала, после очередного скандала на почве ревности Виктория Яковлевна велела своему подчиненному и мужу выметаться на все четыре стороны. Пока не понятно – то ли только из дома выставила, то ли и работы лишила. И он ушел, в чем был. Ушел, повязанный по рукам и ногам обязательствами, чувством вины и приличной суммой долга от прошлого прогоревшего бизнеса.

И Любася, никогда не жировавшая в смысле денег, совершила поступок – решила выкупить его из рабства. Буквально месяц назад она получила деньги за часть дома ее умершего отца. Если честно, его она и не знала, росла с мамой. А полгода назад он умер, оставив дом где-то в Подмосковье. Обозначил в качестве наследников Любасю и его сына от второго брака. Так она узнала о существовании сводного брата Ильи, который оказался порядочным человеком, выполнил волю отца и огорошил свою сестрицу неожиданной суммой денег – под миллион. Большую часть она тут же отправила Аполлону.

– Деньги свалились мне буквально на голову. Я на них не рассчитывала. Ему они нужней, – жертвенно-запальчиво поспешила выпалить разгоряченная Люба– ся с румянцем безумия на щеках – явным признаком дамы, попавшей в сети.

Убеждать ее в чем-то было бессмысленно: подружкам она сообщила об этом постфактум.

– Знаешь, я даже ругать тебя не могу. Я восхищаюсь тобой, – сказала Маруся, тем самым отсекая возможность иного толкования поступка Любаси.

Никто не открыл рта. Пару лет назад с марусиной дочкой случилась беда, какое-то редкое заболевание. Потребовалось море сил и куча денег. Слава Богу, все в прошлом. Но именно Любася тогда первая открыла кошелек и вытряхнула все, что там было – только что полученная зарплата, полностью. Все тогда включились, кто как мог. А сейчас и язык не поворачивался: Любася была в той стадии влюбленности, когда и жизнь, наверное, готова была отдать, если бы это было условием жизни Аполлона.

Да она готова была сорваться и ехать, чтобы ухаживать за ним, обустраивать быт. Но, во-первых, он не звал, во-вторых, до конца учебного года Агафья Тихоновна ее все равно бы и не выпустила. В режиме телефонных переговоров, как могла, поддерживала совершенно съехавшего с катушек Аполлона. Предполагала, не оставит его Виктория без работы – очень они взаимосвязаны. Не сможет отказаться от такого бизнес-партнера: Аполлон знал всех травников и народных целителей юга, был удивительно контактным и постоянно продолжал у них учиться. И, что удивляло, они передавали ему свои знания – без боязни конкуренции, без опасения, что что-нибудь извратит или навредит, и тем самым дискредитирует метод. Он был хорошим врачом, с интуицией. Да и в восточной медицине соображал. В свое время в группе военных медиков провел год в Китае, в одном из монастырей. Вообще, он удивительно располагал к себе людей, вызывал доверие. Было видно: люди ему не безразличны. Кстати, редкое качество, когда каждый норовит перевалить на врачевателя груз ответственности за свое физическое и моральное здоровье. А юмор у него был просто потрясающий! Он мог любую трагедию переиграть в сознании пациента, как урок, который просто нужно пройти, чтобы жить дальше. Ему верили – сам жил с физическим страданием, с колом стоящей спиной. В наше время платежеспособный клиент сам выбирает, с кем иметь дело на рынке услуг, так что весь набор качеств Аполлона был из категории нематериальных активов. Вообще, он был противоречив в своей неординарности. В нем удивительно соединились способность помогать другим с личной какой-то беззащитностью. Любасю последняя ситуация с Викторией потрясла: как можно манипулировать человеком – на тотальном чувстве вины, по всем фронтам. В иные обстоятельства она вникать не хотела и не могла – за Аполлона готова была «порвать» весь мир. Удел влюбленной женщины, лучшего адвоката, слушающего и слышащего аргументы только одной стороны.

Но у мужчин, особенно таких харизматичных, как Аполлон, есть всегда, к кому уйти. Кров он нашел у одной из пациенток центра. Молодая леди перенесла пару лет назад несколько гинекологических операций. Вердикт врачей был однозначен: своих детей ей не видать. Это, собственно, и привело ее в центр: психологически принять невозможность материнства оказалось не по силам. А еще выяснилось: у нее серьезные проблемы в общении с противоположным полом – в юности была объектом сексуального насилия. Жить с таким бременем в двадцать пять непросто. С ней работали несколько специалистов центра, Аполлон в том числе. В него она и влюбилась. Жила одна в большой квартире и на время приютила своего врачевателя. Так, по крайней мере, все выглядело изначально.

Любася уточнила, решены ли проблемы быта. Ну, не те у них были отношения, чтобы лезть дальше. Кроме интернет-любви, огромного доверия друг к другу и того единственного поцелуя в активе ничего и не было. Сказал, более-менее. Через пару месяцев, когда весна грозила перевалить в каникулярное лето, позвонил в очередной раз ошарашенный Аполлон и сказал только одно совершенно убитым голосом: «Она беременна!»

Любася сначала подумала, что речь идет о Виктории. С трудом вникла в суть, на ватных ногах добрела до дивана и рухнула: «Все кончено!» Это – табу. Сама росла без отца, одна воспитывала Вовку-«канадца»… Она по определению не могла посягнуть на святое. И потом еще неделю убеждала Аполлона, что все, вероятно, к лучшему, что будет маленький ребенок, будет любить отца. Детей посылает Господь. Тем более при таких обстоятельствах. Наконец, нельзя лишать женщину возможности родить ребенка. Да, все это она ему говорила. Но теперь ей нужно было как-то отделить свою жизнь от жизни Аполлона. Виртуально они здорово переплелись. Любася с трудом дождалась конца учебного года и рванула к морю. Только горы и море могли помочь хоть как-то прийти в себя. Причем дикие горы и дикое море. Благо в получасе езды, на побережье, где соединяются Черное и Азовское моря, было давно облюбованное дикое место, где в море обрушилась скала, которую они с подружками назвали Медведь-камнем. Освободившаяся от учебного процесса Маруся поехала с полувменяемой Любасей, потому что опасалась отпустить ее одну.

Перед поездкой Любася из последних сил умудрялась-таки «делать приличное лицо». Ни активно занятая дачными хлопотами и перебравшаяся на лето пожить за город мать, ни Вовка-«канадец», приезжавший на выходные, ничего не заметили. Наконец, Вовка на своем «Жигуленке» забросил Марусю с Любасей на дикий брег. С палаткой, набором харчей, запасом пресной воды и маленькой газовой горелкой со сменными баллончиками.

– Через неделю заберу! – весело крикнул, оседлав своего «железного коня». – Вы присмотрите за ними, – попросил бородатого, всего растатуированного мужчину, при этом совершенно не похожего на зека. Он внушал доверие с первого взгляда. Тот сидел неподалеку в удобном раскладном кресле у разбитой компактной палатки, рядом с припаркованной машиной. Даже беглого взгляда Вовки хватило, чтобы оценить – человек знает толк в походнокочевой жизни: все у него было для этого приспособлено. И лампа под стеклянным колпаком с масляным фильтром, и столик, и матрас надувной, как надо, и спальные мешки в изголовье (так, на всякий случай) и плисовые пледы – очень легкие, а согревают хорошо. «Кочевник» курил трубку. На глазах – солнцезащитные очки, черные: ни за что не поймешь, куда он на самом деле взирает.

– Спокойно ехай! – слегка иронично отозвался он, попыхивая трубкой. – Пригляжу.