Текст книги "Сенная площадь. Вчера, сегодня, завтра"

4 августа 1868 года Особая комиссия рассмотрела проект К. К. Рахау (то есть губернатора) и М. А. Макарова и И. А. Мерца (то есть Городской думы), но, по словам Левашова (в письме к «Господину Министру внутренних дел»), «не могла придти к определенному мнению относительно выгодности какого-либо из двух проектов», найдя взаимно массу недостатков. Поэтому губернатор, «признавая неудобным продолжать свои убеждения противу предвзятого мнения Думы и тем лишь отдалять время осуществления назначенного выше предприятия», направляет в министерство оба проекта, а также, между прочим, и «подлинные предложения иностранцев Дегуа, Букье и Тисье».

Ни одна из компаний не давала гарантий исправного технического состояния рынка на момент передачи его городу по истечении срока владения им.

На заседании Городской думы еще раз были рассмотрены проекты Макарова-Мерца и Рахау, а также предложения инвесторов.

Взвесив все «за» и «против», Городская дума провела скрупулезный сравнительный анализ поступивших предложений инвесторов «Paul de Joix, Tissier, Bouquier, Gizik» (так поименован «здешний купец Гизико»), Дума пришла к выводу, что «все эти лица задались одной общей мыслью – спросить как можно больше», что «каждый из них имеет в виду прежде всего свои личные интересы», и не сочла возможным принять предложения частных застройщиков, понимая, что традиционно низкие цены на рынке можно сохранить, только если он будет оставаться «в казне» и, кроме того, пополнять городской бюджет. Поэтому Дума поручила Макарову и Мерцу откорректировать свой проект и представить его на высочайшее утверждение, которое и состоялось 10 июля 1870 года.

Одновременно управляющему Министерства внутренних дел князю А. Б. Лобанову-Ростовскому, вдогонку быстро уходящему времени, поступило прошение от инженера Сергея Мордухай-Бонтовского, желающего «предпринять постройку рынка в Санктпетербурге на Сенной площади по проекту уже Высочайше утвержденному». Заявление было передано в Думу с просьбой «не отказывая, поступить на основании закона».

В 1869–1871 годах возникла группа проектов, разработанных по уже известной нам концепции архитектора александровского времени А. Модюи, предложившего создание рынка-улицы, соединяющей Сенную площадь с Фонтанкой, на месте Яковлева.

Это проект профессора К. К. Кольмана, архитектора Техническо-строительного комитета. Его постройка представлена тремя каменными отдельно стоящими «промежуточными» зданиями, перекрытыми общим навесом. Площадь рынка 1500 кв. саженей, стоимость определяется не более 90 тысяч рублей серебром. Кольман оформлял рынок зданиями-пропилеями со стороны Сенной и со стороны Фонтанки.

Б. Пранг. Проект Сенного рынка на месте потомков Яковлева и сквером. 1871 г. Графическая реконструкция 3. В. Юрковой и Е. О. Юркова

Еще один вариант рынка разработал К. К. Рахау в 1869 году. По обоим концам новой улицы он предлагал выстроить по паре симметричных зданий, между которыми был вход в рынок. Два длинных торговых навеса располагались в середине участка, между ними помещались места для сбора мусора и туалеты. Вокруг них был проложен рельсовый путь, ведущий к пристани на Фонтанке.

Проекты рынка на месте потомков Яковлева (ныне ул. Ефимова). 1 – К. К. Рахау; 2 – А. К. Кольман. 1869 г.

Предложения отличаются градостроительным подходом – проезд с площади к Фонтанке, архитектурное оформление въездов с обеих сторон связывало Сенную площадь с набережной Фонтанки. Интересны они и по внутренней планировке. Сегодня, к сожалению, невозможно установить, были ли знакомы архитекторы с проектами прошлых лет, или кто-то самостоятельно пришел к этой идее, или это исходило от заказчика. В следующем сюжете архитектор Г. Б. Пранг разрабатывал ту же схему рынка.

В то время как вопрос о строительстве рынка был решен и расходы на него внесены в бюджет следующего 1871 года, в дело вмешалась группа лиц, вступивших в соглашение с наследниками вдовы Яковлева.

В феврале 1871 года губернатор Санкт-Петербурга по строительному отделению сообщил министру внутренних дел, что прошение от «опекунов над имением умершей вдовы генерал-лейтенанта Яковлева полковника Тунцельмана, князя Евгения Витгенштейна, архитектора Пранга, барона Притвица и дворянина Егора Карловича Задлера» было о постройке «каменных жилых домов с торговыми помещениями по нижним этажам, каменными ледниками, металлическими навесами и общественными ретирадными местами» во дворе наследников Яковлевой.

Прошение было поддержано в Городской думе. Только санитарная комиссия с недоверием отнеслась к просителям и отказала им на том основании, что на Сенной площади и без того будет строиться рынок. Губернатор, удивленный отказом, написал, жалуясь министру внутренних дел, что «всякий имеет право открывать торговлю, если это не противоречит закону», и далее сообщал, что чертежи готовы для представления государю. После недолгих совещаний из Второго отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии поступила резолюция статс-секретаря князя С. И. Урусова – «нельзя стеснять частных владельцев согласно нашим законам о собственности, если их инициатива приносит пользу», и 12 мая 1871 года проект был согласован (не путать с высочайшим утверждением императора!).

Практически сразу, в октябре, от тех же лиц поступает новое прошение – о строительстве крытого рынка на участке наследников Яковлева, а также о преобразовании и очистке Сенной площади, разбивке на ней сквера с фонтаном и строительстве пешеходного моста через Фонтанку «против своего рынка», который они просили разрешения назвать «Центральный рынок для съестных припасов в Санктпетербурге». Кроме того, инвесторы на свои средства предлагали устроить скверы на Адмиралтейской и Сенатской площадях. В качестве гарантий они выставляли залог в 100 ООО рублей в процентных бумагах. Взамен просители хотели получить «мостовую» с площадей, а по истечении пятидесяти лет намеревались передать здания рынка с землей городу. Впоследствии с исполнением финансовых обязательств и планов благоустройства городских площадей компанией стали случаться заминки.

Автором проекта стал архитектор Г. Б. Пранг: «…четыре каменных пятиэтажных здания на нежилых подвалах и с антресолями. <…> Глухая ограда вдоль всего Полторацкого переулка <…> четыре надворных флигеля и четыре заглубленных ледника, шесть железных, частью стекольчатых на железных столбах навесов, два отепленных отхожих места общественных, три каменных помойных ямы, проложение по двору подземных труб и устройство при них <…> колодезей». Фасады зданий, обрамлявших въезд на территорию рынка, архитектор решал в барочных формах. Кроме того, предлагалось строительство моста через Фонтанку (построен в 1910 году и назван так же, как и проложенная в 1879 году улица – Горсткин) и купален. Все это было доведено до сведения министра. Но он распорядился начинать строительство по уже утвержденному 10 июля 1870 года проекту Макарова и Мерца. Последнее слово оставалось за Городской думой.

Возможность освободить площадь от торговли и создать там столь необходимый большому городу сквер вдруг вызвала интерес и завладела умами. Надо полагать, что она обсуждалась не только во «властных структурах», а в первую очередь сенновскими торговцами, и, конечно, об этом на разные лады судачил весь город – ведь затрагивались кровные интересы всех слоев общества. Ф. М. Достоевский психологически точно понял, что может прийти в голову человеку в минуты наивысшего напряжения: Раскольников, двигаясь от Юсуповского сада через Сенную площадь к старухе-процентщице, с топором под пальто, отвлекал себя мыслями о том, что занимало всех – об устройстве фонтанов на городских площадях.

Губернатор стал активно поддерживать соискателей. Из его переписки с Министерством внутренних дел видно, что он готовил свое руководство, то есть министра А. Е. Тимашева, к этому известию. Проект Макарова и Мерца и «все его основания были одобрены Общей Думой». После утверждения его Техническо-строител ьным комитетом проект предполагалось препроводить на «Высочайшее утверждение». Однако, обращаясь к санкт-петербургскому обер-полицмейстеру Ф. Ф. Трепову, губернатор Левашов сообщает, что «генерал-адъютант Тимашев, препровождая мне рассмотренный и одобренный в Техническо-строительном комитете проект Сенного рынка, составленный Городской Думой, просит сообщить мнение по означенному проекту в санитарном и полицейском отношении». Трактуя последние слова министра как скрытый намек, Левашов, вероятно, с помощью Трепова, решил не пропустить думский проект. И дело снова пошло по кругу, снова проводится экспертиза. Ее выводы обер-полицмейстер города представил в Санитарную комиссию, председателем которой сам и являлся. Она провела специальное обследование Сенной. Результаты были ошеломляющими. Выяснилось, что ее территория на глубину почти двух метров пропитана нечистотами и необходимо произвести ее санирование. Необыкновенная скученность бедного населения вокруг нее, близкое соседство ночлежек Вяземской лавры, где в ужасающих условиях изготавливались всевозможные продукты питания, продававшиеся в Обжорном ряду здесь же на площади, способствовали возникновению эпидемий.

Неожиданно Санитарная комиссия, может быть, не без воздействия Ф. Ф. Трепова, объявила, что торговля на площади, рядом ли «представляет огромное зло, которое искоренить можно, лишь уничтожив на ней настоящий рынок», поскольку здесь «неблагоприятная санитарная обстановка, возрастающая опасность эпидемий, происходящая от скученности тесноты и ветхости больших домов, кроме того, скопление криминальных элементов и большое количество постороннего рабочего населения вовлекает неопытных в свои собрания, тем самым увеличивая массу вредных членов общества». Торговля же на Сенной может осуществляться и по думскому проекту, но только при соблюдении всестороннего порядка, а еще лучше, если она будет перенесена в другое место, например «на Александровский плац, между 9 и 10 ротами, к Николаевской железной дороге», как в свое время предлагал архитектор К. И. Реймерс.

Мнения в Думе разделились. Предложением о создании сквера на Сенной заинтересовался император, назвав его разбивку на площади «весьма желательной по той пользе, которую можно оказать для города в санитарном отношении». Вопрос об устройстве сквера на площади и переносе рынка дебатировался не один год.

Губернатор Н. В. Левашов, очевидно, не ожидал такого поворота событий. Он перестал поддерживать компанию инвесторов и в панике слал начальству письма, где писал о том, что «для рынка не может быть выбрано место произвольно» и он должен быть там, где сам сформировался, в любом другом рынок заглохнет, и город перестанет получать доход.

К этому времени опекуны над имением Яковлевой начали отказываться от своих обещаний, а требования, наоборот, стали возрастать.

Городская дума сочла невозможным дальнейшее обсуждение предложений и постановила приступить к подготовке документации и распоряжения для постройки рынка по «Высочайше одобренному» проекту, разработанному Макаровым и Мерцем.

В это время в документах возникают имена двух отставных военных – поручика С. П. Горсткина и инженер-капитана С. В. Яфимовича, разрушивших планы «опекунов над имением вдовы Яковлева».

Согласно Описи планов Спасской части Петроградской городской управы, 21 июня 1871 года участки домов Яковлевой № 75 и № 77 по Фонтанке и № 2 по Сенной площади оказались в собственности никому не известного отставного поручика и его компаньона, несмотря на то, что Сенат разрешил продажу только в ноябре 1871 года.

В 1874 году Горсткин получил разрешение на прокладку Новой улицы, которая в дальнейшем будет названа по его фамилии (ныне улица Ефимова). Она прошла между домами № 75 и № 77 (современные № 91 и № 93) по Фонтанке. Одновременно, 4 декабря 1874 года, Горсткин подал просьбу об открытии торговых лавок на вновь проложенной улице, что и было разрешено 5 июня 1879 года с оговоркой: «не нарушать законные интересы торговли на Сенной площади».

Между тем у «простого народа» было свое видение событий, развернувшихся вокруг Сенной площади. Обращение «бедных престарелых солдаток и вдов» к министру внутренних дел генерал-адъютанту А. Е. Тимашеву составлено и написано специально нанятым «сведущим» человеком. В нем говорится о том, что «бедные несчастные старушки <…> просили городского голову дозволить производить мелочную торговлю для приобретения себе и детям пропитания наряду с прочими торговцами, просящими себе места, но как неимущим, бесплатно». Происходят злоупотребления, спекуляция, «члены Городской думы набирают места себе на чужие имена <…>, все нас гонят и полиция, и члены думы, и торговцы», а ответа на жалобу так и нет. «Известно, к чему это применить, что дума обижает бедный народ, а богачей еще больше поощряет, а сама Сенная площадь предназначена не для богачей, а сельская, для бедного народа, а его вовсе не допускают к достаче куска хлеба. Ваше превосходительство! Если бы Вы приказали особому и верному чиновнику на месте сделать внезапно осмотр и расспрос местов, кто и как оные побрал, то и раскрылись бы все неправильные действия думы». Далее следуют подписи. Как говорится, без комментариев!

Подводя некоторые итоги, можно отметить, что окончательное решение по вопросам городского хозяйства и строительства принимала Городская дума. И губернатор, и Дума стояли на страже интересов городского населения, но видели различные пути их реализации. При этом Н. В. Левашов нашел в себе силы отказаться от своих претензий, как только убедился в том, что намерения соискателей пошли вразрез с интересами горожан и вызвали их протест.

Реконструкция церкви Успения

Последствия пожара и решение о преобразовании района Сенной площади не могли не повлиять и на решение о ремонте и реконструкции церкви Успения. В 1863 году были приняты «меры к уничтожению сырости в подвале церкви Спаса на Сенной» – вокруг здания уложены «подземные водосточные трубы», имеющиеся прочищены и увеличены продухи, а также «сделаны четыре колодца, вымощена площадка вокруг». Однако зданию было уже более ста лет. Его деревянные портики и колокольня только чудом не сгорели в пожаре Сенного рынка 1862 года – ведь его строения находились как раз вблизи церкви. Конструкции колокольни прогнили, и она находилась в аварийном состоянии. Журнал «Северное сияние» за 1867 год писал, что «церковь Спаса, сжатая в углу Сенной площади, не имеет надлежащего вида». Протоиерей Спаса на Сенной И. Я. Образцов организовал сбор средств на реконструкцию и получил на нее необходимое разрешение. Специальная комиссия, в которую входили представители епархии и архитекторы – академик Д. И. Гримм, Н. П. Высоцкий и Г. И. Карпов, обследовала здание и подтвердила, что стены нижнего яруса колокольни «достаточно толсты и прочны, чтобы опасаться возведения на них кирпичом всего, что сделано было из дерева». Проект был заказан епархиальному архитектору Г. И. Карпову, его же назначили и производителем работ. До начала ремонта комиссия приняла решение не уменьшать высоту здания и не изменять его «вида». Однако некоторые изменения архитектуры куполов и особенно колокольни пришлось сделать. Это было вызвано, прежде всего, желанием создать более долговечное сооружение, поэтому все деревянные фрагменты были выстроены кирпичными. Но вряд ли имелась возможность повторить в кирпиче все архитектурные формы и конструкции церкви. При этом была несколько увеличена высота колокольни и самой церкви за счет «удлинения» куполов.

Капитальная перестройка началась в 1867 году – «августа 6-го, в день Преображения Господня совершена торжественная закладка второго каменного яруса колокольни». Но при замене деревянных конструкций куполов каменными возникли трещины в подпружных арках. Это затормозило работы на год. В результате большой купол стали выкладывать пустотелым кирпичом, а малые – обычным.

В период производства работ в кладку колокольни была вложена закладная доска, на которой записаны имена тех, кто работал над обновлением церкви. Она была обнаружена в 1961 году в обломках кирпича после взрыва и передана на хранение в Музей истории Ленинграда.

Купола и главы церкви были удлинены, «сделаны гранями и вызолочены». Новые кресты выполнили по старому рисунку, и если раньше они были окрашены желтой краской, то сейчас их также покрыли золотом. Средства на позолоту направлялись в церковь по завещанию одного из ее старост Ф. Дурышкина. Деревянные фронтоны над входами заменены кирпичными, базы колонн отлиты из чугуна, фасады заново оштукатурены, кровля полностью заменена и покрыта «яковлевским» железом – с завода потомков строителя церкви С. Я. Яковлева. Деревянная часть колокольни выстроена в кирпиче. Были заменены заполнения дверных проемов новыми деревянными, а деревянные оконные на «железные», обновлена штукатурка. В здании появилась система отопления, предложенная архитектором Императорской публичной библиотеки В. И. Собольщиковым. Она была проста в обращении и обеспечивала помещения достаточным теплом и вентиляцией – печи находились в подвале, а нагретый воздух поступал в помещения по стенным каналам. Работы были закончены к 1871 году, хотя доделки производились еще несколько лет.

Е. М. Раппопорт. Церковь Успения Божией Матери. Проект реконструкции Сенной площади

Священник И. Я. Образцов – один из самых видных деятелей церкви Успения Божией Матери. Он закончил Духовную академию, был законоучителем Александровского кадетского корпуса, получил назначение профессором богословия в Императорский историко-филологический институт, где 1 сентября 1888 года читал первую вступительную лекцию. Протоиерей священствовал в Спасо-Сенновской церкви и с 1883 года состоял членом учебного комитета при Священном синоде, в своей книге он перечисляет священников церкви, вкратце рассказывая об их деятельности. Можно расширить этот список, добавив в него служителей более позднего времени, среди служивших в разное время в Спасо-Сенновской церкви было несколько поистине выдающихся личностей – это протоиерей Иоанн Иоаннович Иванов (1831–1848 гг.) – профессор церковного красноречия в Духовной академии; протоиерей Константин Тимофеевич Никольский (служил в 1848–1905 гг., более 50 лет!) – доктор богословия, знаток церковной истории и литургии, собравший по этой тематике библиотеку из 30 ООО томов; протоиерей Александр Васильевич Петровский (1905–1915 гг.) – профессор Духовной академии, специалист по древнееврейскому языку. Его на месте настоятеля сменил протоиерей Василий Николаевич Сперанский, служивший в храме до своей кончины, последовавший 4 октября 1917 года. После него настоятелем в храме были: вскоре скончавшийся протоиерей Орлов, а затем опять протоиерей А. В. Петровский 1921–1922 годах, вновь некоторое время служивший настоятелем; протоиерей Валериан Боротинский и протоиерей Солодовников.

Особого упоминания И. Я. Образцов удостоил старост церкви из сенновских купцов. Это уже известный нам Федор Дурышкин, Дмитрий Воденников, выкупивший дом Яковлева на Садовой улице, и многие другие. По имени одного из самых усердных жертвователей (купца Василия Кокушкина) названы уже упоминавшиеся переулок и мост близ церкви. Приход располагал большой церковной библиотекой и архивом.

В 1902–1903 годах приход принял решение о возведении нового здания церкви. Разрешения на это не последовало, и дело свелось к удлинению боковых приделов по проекту архитектора И. И. Яковлева и ремонту и реставрации образов. Тогда же в тело здания была встроена часовня. Через десять лет в церкви стали менять систему отопления, но так и не завершили работы из-за начавшейся Первой мировой войны.

Церковь Успения Божией Матери была одной из самых богатых в Петербурге – к 1913 году она «имела 123 580 руб. основного капитала и 10 1795 руб. церковного, содержала одноклассную церковно-приходскую школу с приютом и конюшней, богадельню при Спасо-Сенновском Благотворительном обществе. Ею было выдано 1564 руб. 55 коп. приходским больным. Причт состоял из семи священников, трех штатных псаломщиков и одного сверхштатного и казенного жалования не имел».

В церкви находились резной золоченый иконостас в стиле барокко, уникальный престол с золоченой ротондой, украшенный серебряными досками, старинные евангелия в вызолоченных серебряных досках, девять серебряных с позолотой напрестольных крестов, серебряные потиры и многое другое.

Наиболее почитаемым был храмовый образ Успения Божией Матери в вызолоченной серебряной раме, с жемчужной ризой и бриллиантами. Еще одной особо почитаемой святыней являлась икона Святого Благоверного Князя Александра Невского, «сооруженная торгующими на Сенной площади прихожанами здешней церкви» в честь императора Александра II. Жертвователи постановили служить ежегодно перед ней две панихиды – 1 марта (день кончины Александра II в 1881 году) и 19 февраля (день освобождения крестьян). Подпись под иконой гласила: «Царю-Мученику, Освободителю от торгующих на Сенной площади бывших крепостных крестьян вечная память!»

Перед древним образом Христа Спасителя (также в вызолоченной серебряной раме) ежегодно 18 октября вологодское землячество собиралось на литургию в благодарение Богу за избавление Вологды от моровой язвы в 1605 году.

Пятнадцать колоколов храма давали приятный звон. Самый большой колокол, пожертвованный Саввой Яковлевым в 1780 году, украшало изображение императрицы Екатерины II.

По словам Образцова, Савва Яковлев, отведя место для церкви, не озаботился выделением такового для причта. Для него возводились небольшие постройки, быстро переставшие удовлетворять потребности церкви. В 1803 году протоиерей Сильницкий обратился к митрополиту с просьбой разрешить строительство здания для причта вплотную к дому С. Яковлева.

Г. И. Карпов. Дом причта Успенской церкви. Садовая ул., д. 40

Разрешение было получено, но Петр Саввич Яковлев, сын строителя церкви, воспротивился этому. Он подал прошение военному губернатору графу Толстому с возражениями и просьбой об отказе от строительства, так вид из окон его дома на церковь закроется, и он от этого понесет убытки, а также повысится угроза пожаров. При этом П. С. Яковлев пообещал уступить место за церковью, а ежели церкви место покажется неудобным, то тогда можно будет купить другой дом, чтобы удовлетворить всех. Однако ни строительства дома по потребностям, ни покупки не произошло. В 1860-х годах пришлось делать большую реконструкцию церкви, и к строительству дома для причта вернулись только после 1873 года. Строительство осуществлено именно на том участке, против которого так возражал сын С. Яковлева уже, видимо, к этому времени умерший. По проекту архитектора Г. И. Карпова в 1878–1880 годах был выстроен «новый большой дом в 4 этажа с магазинами в нижнем этаже и с квартирами в остальных; вместе с тем перестроена по новому плану и часовня на старом ее месте, а равно и ограда – между часовнею и новым домом. Работа обошлась в 118 000 рублей. <…> Все это, начиная с возобновления церкви – дело последних 18 лет, все вынесено тремя старшими священнослужителями в причте».

Возобновлен был и настоятельский сад. Дом № 40 по Садовой улице в официальном издании списка выявленных объектов культурного наследия считается «Доходным домом Успенской церкви», хотя, по утверждению И. Я. Образцова, дом был построен для причта. Его архитектура несколько тяжеловесна и старомодна, парапет украшен чугуными вазами – видимо, архитектор прислушивался к желаниям заказчика. Постройка огибает контур утраченной церкви, и сегодня в отсутствие церкви эта линия, если не знать, выглядит надуманно. А если знать, то она задает планировку и архитектуру этой части площади.