Текст книги "В ритме Барселоны"

По щекам Эвиты катились слезы, а внутри установилось спокойствие и уверенность.

– Сеньора, можно ваш автограф? Чудесные иллюстрации!

***

Очередное солнечное утро заглядывало сквозь занавески в комнату. Эвита улыбнулась, потянулась, почувствовав, что сегодня будет чудесный день. Приняла прохладный душ. Быстро по-спортивному оделась.

Недолгая пробежка по пляжу. Эвита остановилась у кромки воды и закрыла глаза, наслаждаясь ощущением солнечного тепла на коже. А когда открыла, то ей показалось, что она видит лицо отца, нечеткое, словно под водой. Он внимательно смотрел на нее. Эвита встретилась с ним взглядом и услышала голос: «Прости, возможно, я был не прав. Твори, живи. Я горжусь тобой и люблю». Он с нежностью улыбался ей, а потом видение медленно испарилось.

По щекам покатились слезы. Вернувшись домой, она нарисовала портрет отца на фоне моря. Закончив, взяла телефон и набрала Михеля.

– Он меня благословил.

Оля Котич. ¡HOLA44
  Привет (в переводе с исп. языка).


[Закрыть], ОЛЯ!

На улице жара, мне двадцать три, иду по раскаленному асфальту Рамблы, мои длинные рыжие волосы развеваются от быстрой ходьбы. Буквально вчера мы с Катей сдали последний экзамен магистерской программы и рванули в Барселону. Сколько же сил потребовалось, чтобы уговорить ее! Хотя от Парижа тут дороги всего ничего, она очень долго придумывала разные отговорки. Конечно, ей это дорого. Мне тоже дорого, но я же не коплю на квартиру. А Катя копит. Она очень серьезная, ответственная. А я так не хочу. Не хочу быть ответственной, серьезной, копить на квартиру. Я вообще пока не знаю, где собираюсь жить. Может, буду путешествовать по всему свету. К тому же очень скучно ужимать себя во всем, чтобы купить малюсенький угол где-то в Европе. Но это – Катина мечта. У меня вот мечта – посмотреть мир и завести море друзей. Тогда вообще не нужно беспокоиться, где жить. В любой стране найдешь, у кого остановиться.

Уговорить Катю поехать мне удалось, только напомнив ей, что, пока мы учимся в Париже, путешествовать по Европе гораздо выгоднее, чем потом мотаться из Москвы.

– ¡Hola! ¿Que tal bonita?55
  Привет! Как дела, красотка? (в переводе с исп. языка)


[Закрыть] – симпатичный паренек вскакивает из-за столика кафе и пробегает несколько метров вслед за мной. Ухмыльнувшись гордой улыбочкой, моей фирменной, я не оборачиваюсь и прохожу дальше. Неохота знакомиться. Опять начнет на все лады произносить мое имя. Испанцев прямо завораживает, что меня зовут Оля, это так похоже на их слово «привет», вот они и начинают повторять: «Привет, Оля, Hola, Hola!»

Кстати, я уже сто раз пожалела, что так настаивала на том, чтобы ехать с подругой. И зачем она мне нужна? Как же я устала от нее за эти сутки! Ей постоянно все скучно, все неинтересно, она все время утомлена, ей жарко, и даже солнце светит слишком ярко. Зануда, в общем. Вот и сейчас, я предложила прогуляться до рынка, купить фруктов, а она осталась в номере дуться и спать в холодке. Тем лучше, можно не изображать вежливость и не придумывать темы для разговора, а просто гулять и ни о чем не думать.

На следующее утро мы с Катей идем на море. На это она согласилась – полезно для здоровья. Но только как можно раньше, пока не жарко и мало народу на берегу. Обычный городской пляж рядом с нашей гостиницей довольно грязный, здесь народ отдыхает в основном по вечерам. До ближайшего чистого пляжа надо ехать за город на электричке. Но я не из привередливых, мне и так вполне подойдет, это же море. Мы пришли около шести утра, и солнце выползло из воды прямо на наших глазах. Народу никого. Катя брезгует купаться, а мне в кайф. Я забегаю в прохладные волны и качаюсь на них, улыбаясь слепящему солнцу, которое встает над чудесной Барселоной. Может быть, мне остаться на подольше? А что я тут буду делать? Ныряю с головой в очередную волну.

– ¡Hola!

– Ой! – от неожиданности я чуть не захлебнулась.

Передо мной вынырнул улыбающийся паренек, похожий на того, что окликнул меня вчера в кафе, но тут они все в общем похожи друг на друга – смуглые черноволосые мускулистые красавчики. Выплевываю воду почти ему в лицо и уплываю к берегу. Катя сидит на краешке шезлонга и смотрит на меня из-под руки, заслонясь от солнца:

– Мне кажется, ты ему понравилась! – говорит она, – Ты всем нравишься.

– Да ну, подумаешь, – я хватаю полотенце, – пойдем лучше гулять!

Закатив глаза, Катя тащится за мной.

Мы отправились в Сад кактусов на Монжуик. Волосы еще мокрые от моря, в сумке увесистое солено-песочное полотенце. Легкое платье, что-то среднее между парео и бабушкиным халатом, которое я купила себе в первый день на местной барахолке, тоже мокрое на плечах, потому что верх от купальника я решила не снимать. Вот Катя – совсем другое дело. Хрустяще-выглаженные шорты в стиле офисного сафари и идеальная, слепящая глаза белая рубашка. Русые волосы скручены в аккуратный пучок и закреплены «крабиком» со стеклянной бусиной – я уговорила ее купить эту вещичку на местном рынке, мне кажется, это самое романтичное, что сегодня на ней надето.

После ботанического сада Катя решительно направилась в гостиницу. Я тоже зашла переодеться и потом сразу выпорхнула из отеля. Я тут не для того, чтобы рассиживаться в номере, когда вокруг происходит такая умопомрачительная красота. Точно не знаю, что именно меня так вдохновляло в этом городе, но мне хотелось как можно больше гулять и напитываться его воздухом. Мне казалось, что я хожу не по улицам, а по книжке с картинками: повсюду пряничные домики Гауди, тут и там скульптуры Миро, живописные рынки, люди в ярких летних нарядах. Расписанные граффити целые кварталы и гитарные концерты на каждом углу.

Я шатаюсь по городу без путеводителя. Мне нравится гулять именно так: идешь куда глаза глядят, поворачиваешь, где интересно, заглядываешь в магазинчики, останавливаешься послушать музыкантов. На одной из улиц меня привлекла красивая арка над воротами. Легонько толкнула кружевную железную решетку, и она мелодично скрипнула. Оказалось, ворота не заперты, и я проскользнула внутрь. Красивый прохладный внутренний дворик, мраморные плиты на полу. Похоже, какой-то музей. Дом очень необычный, в стиле Гауди, конечно же. Да, определенно, надо выяснить, что это за музей и где тут вход. Решительным шагом прошла в глубину двора.

– ¿Que pasa? ¿Que estas buscando?66
  Что такое? Что вам нужно? (в переводе с исп. языка)


[Закрыть] – услышав окрик, я вздрогнула от неожиданности и увидела женщину средних лет, которая направлялась ко мне с корзиной для белья в руках. У меня мелькнула мысль, что это, наверное, уборщица, но увидев малыша, который вышел за ней откуда-то из дома, я поняла, что упс, – пробралась на частную территорию!

– Perdon77
  Извините (в переводе с исп. языка).


[Закрыть], – выдавила я и от смущения заметалась по дворику, не зная, как выбраться наружу.

– ¡Hola! – этот голос мне показался знакомым – рядом стоял парень, который утром окликнул меня в море. Он смеялся точно так же, как тогда в воде, и я подумала, что этот смех просто верх наглости!

Но тут мне и самой стало смешно. Наконец, сориентировавшись во дворике и найдя выход из ворот, я бросилась бежать. На улице отдышалась и решила впредь быть внимательнее – среди таких красивых домов несложно и опростоволоситься. Про парня я тут же благополучно забыла, мало ли, кто где живет.

Ближе к вечеру возвратилась в отель. Голова кружилась от жары, красочных скульптур Миро и завитушек Гауди на каждом фасаде.

– Катя! Тебе срочно надо пойти со мной на Рамблу! Там сангрия в каждом кафе! Дешевая!

Подняв на меня глаза от книги, Катя молчит. Потом вздыхает и идет собираться.

– Я сегодня ходила в музей неподалеку, там классный кондиционер, – доносится до меня из ванной.

Ну какой музей?! Этот город просто создан для прогулок!

Мы выпили уже, наверное, по три бокала сангрии, разделили огромную порцию паэльи, часть даже пришлось взять с собой. И вот теперь заняли лавочку на пляже с видом на плещущееся невдалеке темное блестящее море. Доедаем паэлью, запивая ее очередной порцией сангрии в бумажных стаканчиках.

– Катя! Как хорошо-то!

– Ага, и не жарко, – Катя как всегда.

– ¡Hola! ¿Como te llamas?88
  Привет! Как тебя зовут? (в переводе с исп. языка)


[Закрыть]

Ну дела, опять он! Я не верю своим глазам, но это все тот же парень из моря и из дома Гауди! Та же нагловатая усмешка! За пару дней ко мне подходили знакомиться многие, но чтобы три раза один и тот же человек – такого еще не было. Ну что ж, допустим!

– ¡Hola! ¡Me llamo Ola!99
  Привет! Меня зовут Оля! (в переводе с исп. языка)


[Закрыть] – я смотрю на него, ожидая реакции на мое имя.

Парень хохочет, повторяет мое имя на все лады, приговаривая «verdad1010
  Правда? (перевод с исп. языка)


[Закрыть]» и что-то еще в этом же духе.

– Пойдем гулять! – размахивая руками, кричит он. – Такая ночь!

– Да, окей, пошли погуляем, мне надо только проводить подругу в отель, – отвечаю я.

Катя не любит шумные компании, поэтому идти с нами она не собирается.

Я знаю по-испански от силы слов тридцать, несколько самых расхожих выражений. Мой новый друг Серхио по-английский говорит еще хуже. Но нам это не мешает всю ночь бродить по городу и болтать. К утру мне кажется, что я прекрасно разбираюсь в хитросплетении центральных улочек, видела сотни скульптур и архитектурных шедевров и что давно живу в Барселоне. Всю ночь на улицах непривычно людно, шумно и весело. Обычный будний день!

На рассвете мы оказываемся на пляже – насколько мне удается понять Серхио, он собирается искупаться перед работой. Он, оказывается, прямо тут, в городском порту, разгружает суда. Ночью гуляет, утром купается, потом до обеда работает, а дальше сиеста до вечера, и так все лето. Мне немного странно, что работяга из порта живет в том шикарном доме, куда я забрела. Терзают смутные сомнения. В попытках что-то прояснить, я узнаю, что Серхио учится в бизнес-школе, а живет у своей тети, это ее квартира в доме Гауди. Вроде бы все сходится. Но английский ему надо бы подтянуть, видимо, прогуливает занятия.

Подойдя к пляжу, Серхио одним движением сбрасывает с себя штаны и в два прыжка оказывается в море.

Он плывет, красиво взмахивая руками, наверное, это кроль. Воспользовавшись тем, что он меня не видит, решаю, что на сегодня хватит с меня лихих испанцев и прогулок, и бодрым шагом отправляюсь в гостиницу – отсыпаться.

***

– А что было дальше, мам, ну расскажи еще про папу! – двое младших, они близнецы, спать сегодня, видимо, не собираются.

– А дальше расскажу завтра, малышам пора баиньки! Гашу свет!

– А мне кажется, что тетя Катя совсем не скучная! Ты зря про нее так, мам, – протягивая мне на кухне стакан с сангрией, говорит старшая дочь. – У нее классно тусоваться, в ее квартире можно заблудится! И если бы она не жила в центре Барселоны, нам было бы не так прикольно учиться в Испании. Где бы мы там поселились? В общаге?

– Да и вообще, она столько всего знает! И так интересно рассказывает! Может, пока ты гуляла по Барселоне, она как раз писала свои книги в номере, времени зря не теряла? – с усмешкой говорит сын.

– Да-да, конечно, дети, – я залезаю с ногами на диван и устраиваюсь поудобнее около мужа, – у каждого своя Барселона в этой жизни, да, Серхи?

Ирина Шлапак. А ВЫ ВСТРЕЧАЛИ ДЮК-ДЮФЕРА?

Со словами «Она вполне самостоятельная» Люсию отправили за свежими круассанами в крошечную историческую кондитерскую Escribà на Рамбле. В споре с бабушкой Ма обычно побеждала. «Просто я умею грамотно аргументировать», – объясняла Ма свою суперспособность. Люсия пока не умела «ар-гу-мен-ти-ро-вать», поэтому молча слушала, что ей говорили Ба и Ма. Или не слушала. «Иди аккуратно и смотри под ноги!» – с этим напутствием Ба закрыла за ней дверь.

По пути до кондитерской Люсия размышляла над словами Ба. Можно ли ходить аккуратно, если не смотреть под ноги? И если не смотреть под ноги, то сразу будет неаккуратно или через какое-то время? Она подняла голову.

Облака снова зацепились за шпили храма в Эшампле, загрустили, и теперь там висела хмурая туча. Люсия поднесла ладонь ко рту и подула, представляя, как сдувает облака со шпилей. Туча зашевелилась и распалась на множество белых облаков. Солнце сверкнуло сквозь металлический шпиль. Люсия гордо посмотрела по сторонам. Как же здорово иногда быть волшебницей! Зажмурившись, она подставила лицо теплым лучам. Если всегда смотреть под ноги, то как же тогда увидеть Солнце среди высоких шпилей храма в Эшампле?

Внезапный резкий толчок в плечо сбил Люсию с ног. «Смотри, куда идешь!» – крикнул парень, убегая. Люсия всхлипнула и принялась отряхивать саднящие колени. У ее кроссовки что-то сверкнуло. Люсия протянула руку и подняла таинственный предмет. На тонком ремешке переливались маленькие камушки и болталась подвеска – золотая корона. Выпуклые буквы завитками, приятные на ощупь: «Дюк-Дю-фер». Девочка повторила имя несколько раз, буквы щекотали язык. Видимо, тот парень обронил браслет, наткнувшись на Люсию. Она оглядела пустую улицу. Надо спросить совета у Ма, она-то придумает, как найти владельца.

Люсия, задумавшись, пошла по Рамбле и очнулась уже в кондитерской, напротив витрины с пирожными. Вереница шоколадных барашков и белых кудрявых панд разглядывала посетителей. Люсия постучала пальцем по стеклу. Рядом с барашками стояли корзиночки с малиной и голубикой, посыпанные сахарной пудрой. Барашки и панды смотрели на Люсию своими шоколадными глазами. Она помахала им рукой. В это время над барашками проплыло белое облако с золотой короной. Пирожное заботливо упаковали в прозрачную коробочку и вручили девушке в кожаной куртке. На ее спине заклепками была изображена голова собаки. Пес приветливо улыбался окружающим.

Люсия пошла следом, забыв про круассаны. Через два квартала девушка заметила, что идет не одна. Она внимательно посмотрела на Люсию.

– Ты потерялась? – девушка присела на корточки и ее глаза оказались напротив.

– Я – нет. Но вот он потерялся, – Люсия разжала кулак с браслетом, – его надо вернуть.

Девушка разглядывала золотую корону с буквами.

– А где именно он потерялся?

– Здесь недалеко.

– Ты можешь написать на городском портале. Хозяин найдется.

– А если Принц не читает объявления?

– Тогда отнести в бюро находок. Подсказать, как добраться?

– Нет, спасибо! Мне уже десять лет. Я прекрасно ориентируюсь. Когда я потерялась в парке, то одна ящерица научила, как найти дорогу.

Возле скамейки стояла компания молодых людей. Люсия подошла к одному и спросила: «Вы случайно не видели тут Дюк-Дюфера?» Парень улыбнулся и отрицательно покачал головой:

– А кто это?

– Это Принц такой.

– Хорошо, если увидим, то скажем.

Сзади раздался смех.

Люсия побежала догонять девушку. Машины гудели клаксонами, двери лавочек хлопали, где-то звенели колокольчики. Люсия громко декламировала в такт подскокам: «Дюк-Дюфер! Дюк-Дюфер!»

– Кого ты зовешь? – спросила девушка. – Кстати, я – Екка.

– А я Люсия! Зову Принца. Ты же читала на короне имя – она помахала браслетом.

Екка расхохоталась:

– Тут так шумно, что никакой Принц не услышит.

– Почему ты смеешься? – Люсия зажала уши руками. И правда, на улице было оживленно.

– А почему ты идешь за мной?

– Я ищу Дюк-Дюфера. А ты мне помогаешь.

Они свернули на маленькую улочку, и вокруг сразу стало тихо. У дома на тротуаре сидел маленький белый песик. Люсия вежливо спросила его: «Вы случайно не видели тут Дюк-Дюфера?» Он слабо вильнул хвостом.

– Смотри, какой милый. И совсем один.

Екка оглянулась. Песик сидел, повернув голову в ее сторону. Черные бусинки глаз умоляли.

– Этой собаке много лет. Но я не видела ее здесь раньше. Она не местная.

– Значит, он потерялся. Давай возьмем его.

Екка уже стояла возле двери ветеринарной клиники, поворачивая в замке ключ.

– Надо его осмотреть, вдруг есть ошейник с номером владельца.

Люсия схватила песика на руки. Ошейника не было. Екка предложила сфотографировать собаку и выложить снимок на портал ветеринарной клиники в раздел потеряшек:

– Мои друзья репостнут. Кто-нибудь его узнает и позвонит нам.

Пока Екка фотографировала, Люсия думала, как уговорить Ма и Ба взять собаку на время. Можно было дать слово ходить за круассанами для Ба. Или пообещать Ма, что не будет донимать ее вопросами? Или прибрать в своей комнате?

Фотографии не понравились ни Екке, ни Люсии. Решено было переделать.

– Давай украсим собаку, – Люсия достала из кармана браслет с камушками.

Екка застегнула на шее замочек:

– Как красиво! Ну-ка подожди, подвеска зацепилась за кофту.

Когда Екка отцепляла ее, то нажала какую-то пружинку. Корона распахнулась и выпала бумажка.

– А вот и номер Принца! Или нет.

Трубку взял молодой человек, представился Маркусом. Поинтересовался, была ли рядом с браслетом собака. Екка спросила, но Люсия никакой собаки рядом с браслетом не вспомнила. Маркус расстроился, но пообещал приехать за вещью. Екка недоверчиво уточнила, кем ему приходится Дюк-Дюфер. «Это мой единственный друг», – последовал ответ.

Пока ждали Маркуса, Люсия вызвалась отвечать на звонки и записывать на прием в клинику. Звонков было мало. Екка выделила ей стул и вручила ложку. Со словами: «Чай нальешь сама», поставила на стол кружку и пирожное-облако в золотой короне.

Через час приехал молодой человек и обрадовался, увидев собаку. Песик завилял хвостом, пошел было навстречу хозяину, но лапы разъехались. А встать уже не смог, и Маркус взял его на руки:

– Дюк! Он выбрался в открытую калитку, видимо, садовник оставил. Где вы его нашли?

– Так это его зовут Дюк-Дюфер? Я прочитала на ошейнике! Я сначала нашла его. Браслет, то есть ошейник. А потом Дюка.

Из кабинета вышла Екка, отвела Маркуса в сторону.

– Дюк очень слаб. Вам надо оставить его на обследование.

– Понимаете, сеньорита, я приехал сюда по работе. И здесь нашел Дюка. Но теперь мне нужно уезжать, сегодня у меня самолет.

– Он не выдержит поездки. Я его заберу к себе, пусть живет с моими собаками.

У Маркуса сморщился нос. Екка похлопала молодого человека по руке и вернулась в кабинет.

Люсия молча смотрела в окно. Дюк лежал на смотровом столе и похрапывал.

– Он умрет?! Можешь спасти его? Ты же врач.

– Не знаю. Дюку уже много лет.

– Постарайся.

– Ты добрая душа, знаешь это? – Екка погладила девочку по голове.

– Ба иногда мне так говорит. Когда перестаю задавать вопросы.

Екка засмеялась и вышла в коридор. Там все еще стоял Маркус и ждал, переминаясь с ноги на ногу.

***

Маркус попрощался. Екка закрыла за ним дверь, повесила табличку «Закрыто» и повернулась к Люсии.

– Мне надо домой, скоро вечер, меня ждут мои собаки.

– Я провожу.

– Тебя мама не хватится? Ты ведь еще утром ушла в кондитерскую.

– Я знаю этот город. Что со мной может случиться в Барселоне?

Екка засмеялась.

– Тебе сколько лет?

– Не знаю, на днерожденском торте была свеча с цифрой десять.

***

Люсия несла Дюка на руках. Екка предложила короткий маршрут, и они лавировали между домами.

Дюк-Дюфер смотрел на Люсию. Его черные глаза хитро блестели из-под нависшей челки. Казалось, он заговорщицки подмигивает. Екка гостеприимно отворила кованую решетчатую калитку: «Заходи смелее». Из глубины двора послышался приветственный лай. Навстречу радостно бежали два добермана. «А вот и мои помощники, – Екка жестом остановила бегущих собак, – помогут Дюку освоиться дома».

Девочка отдала Екке песика и осталась одиноко стоять на тротуаре. Казалось, про нее забыли. Вдруг сзади раздался окрик: «Люсия! Да где тебя носит! Целый день тебя ищем!»

Мама появилась так внезапно, что девочка вздрогнула и уронила телефон. Из калитки вышла Екка. Теперь она вспомнила, что Люсия в течение дня несколько раз сбрасывала звонки.

– Почему ты трубку не берешь?! Полгорода за вами бежала. Благословлены те люди, что изобрели геолокацию!

Когда мама волновалась, она говорила как в Свободном театре. Так считала бабушка, но маме это никогда не говорила.

– Наша Ба не хочет пить свой чай без круассана!

– Тебе пора, – сказала Екка негромко – У вас чудесная дочь, сеньора! Она мне сегодня помогла найти друга.

Мама уже была рядом и крепко схватила дочку за руку. Глаза у мамы улыбались, и Люсия поняла, что та совсем не злится. Она обернулась к Екке.

– Домой поедем на такси, надо торопиться. Ба все еще ждет свой шоколадный круассан к чаю.

Ольга Герасимова-Фернандес. КРАСКИ ЖИЗНИ

– Его больше нет. Но вы еще сможете иметь детей. Приходите, как будете готовы, – сказал врач, потупив взгляд.

– Конечно, у нас будут дети, но к вам я точно больше не вернусь! – выпалила Александра и выбежала из кабинета.

Январский Париж выглядел брутально серым и по-импрессионистски дождливым. Из роддома планировалось вернуться втроем и на такси. Судьба решила иначе. Они возвращались из больницы вдвоем и пешком. Сандра жалела, что в тот злосчастный день, когда ей сообщили трагическую новость, она согласилась принять протянутую ей на одноразовой тарелке таблетку антидепрессанта, который с головы до ног окутал ее белой ватой. Сил, чтобы плакать, не осталось. Да и слез уже не было. Хотелось лечь и провалиться в сон без сновидений.

Пока она лежала в полудреме, обняв подушку-колбасу для беременных, с которой провела в обнимку последние несколько месяцев, муж развернул активную деятельность по дому: избавился от всех вещей, приготовленных заранее к встрече долгожданного первенца. Сандра спала. Он сложил погремушки, игрушечного жирафа Софи, синие бодики, пижамки и памперсы в плетеную колыбель и отнес их в багажник машины. Вечером по дороге в Руан на концерт он передал тюк в какой-то благотворительный фонд. А когда вернулся, она все так же спала.

Утром в пятницу Жо еле вытащил Сандру в их любимый бар на углу. Идея была не очень. Они пили кофе «У Фреда» вот уже много лет, в том числе на всех сроках беременности, и знакомые посетители вопросительно на них поглядывали. Ну или ей так казалось.

– Жо, они сейчас тоже спросят: «А где же коляска с малышом?» Давай уйдем, – прошептала Сандра.

– Сань, не обращай внимания. Я потом им все объясню, и они поймут. Скажи, чего ты хочешь? Есть? Пить? Природы, города, побыть одной, побыть со мной? У меня сейчас несколько концертов подряд, через неделю я полностью в твоем распоряжении…

– Жо, я не нахожу себе места здесь. Мне нужно куда-то уехать прямо сейчас. Все равно куда. Просто исчезнуть…

– Что-то суицидальное? Нормально, ты… мы… только что потеряли ребенка. Смерть – часть жизни. Помнишь, Борхес писал в своей «Милонге Мануэля Флореса»: «Смерть – только привычка, она известна всем людям…»

– Да, но это привычка конца жизни, а я если и не в начале, то точно в начале середины. Несправедливо, Жо, – она хотела заплакать, но слез не было.

– Сань, да. Но ты знаешь, как борются с плохими привычками. Плохое закрывается хорошим. Тебе нужно сделать себе хорошо. Повторяю свой вопрос: чего тебе хочется?

Сандра задумалась. Она пила кофе и сосредоточенно смотрела в одну точку: на противоположной стороне улицы висел наполовину оборванный красно-желтый рекламный постер туристических направлений «Министерство Туризма… Испания… след… краски жизни… отдыха». На оставшейся части плаката вырисовывались шпили Саграды, арки Альгамбры, половина мадридского мишки и мозаичный дракон из барселонского Парка Гуэль, которому кто-то фломастером пририсовал улыбку.

– Жо, пойдем из этого бара.

– Так. А дальше?

– А дальше? На вокзал!

– В смысле?

– Я еду в Барселону. Сейчас еще нет десяти утра, я точно успею на ближайший поезд в полдень, или во сколько там? Возьми мне, пожалуйста, билет.

Через два часа Сандра покупала себе разноцветный «Тик-так» и надувную подушку для путешествий – в киоске на Лионском вокзале.

***

«Наш скоростной поезд по маршруту Париж-Барселона отправляется. Планируемое время прибытия в Барселону – двадцать один час ровно».

«Чудесно, у меня почти семь часов. Успею и поспать, и поесть», – подумала Сандра и стала копаться в рюкзаке в поисках зарядки для телефона. Вместе с зарядкой из рюкзака выскользнула брошюра, которую ей дали в клинике. «Вы только что потеряли ребенка». Она прочитала первый параграф:

«Даже в самых темных моментах нашей жизни есть место для света и надежды. Возможно, эта потеря станет толчком к новым начинаниям и стремлениям. Скоро вы сможете увидеть и, наконец, почувствовать краски жизни».

«Свет. Надежда. Боль. Горе. Да, все у меня есть, и оно внутри. Я понимаю, что от себя не уедешь. Какие начинания, стремления? Я хочу просто вернуть себе пресловутые „краски жизни“. Но для начала пойду закажу чай – я как раз недалеко от четвертого вагона, в котором обычно находится бар…»

Сандра вдруг почувствовала, что проголодалась: с момента утреннего кофе с круассаном прошло уже много времени. В меню поезда значились бутерброды с хамоном и риоха. «Так, значит, весь поезд испанский. Это хороший знак», – подумала она. За окном на скорости почти триста километров в час мелькали серо-зеленые бургундские луга. Усатый мужчина за прилавком напоминал Хавьера Бардема в пенсионном возрасте…

– Чай и бутерброд с хамоном, пожалуйста.

– Чай и хамон? Вы уверены? К хамону полагается риоха или кава, время обеденное.

– Уверена, спасибо, но мне сейчас нельзя алкоголь.

– Понимаю. Тогда держите, это вам на потом, когда можно будет.

Сеньор протянул ей бутылочку кавы. Такие обычно дают в самолетах или продают на кассе в дьюти-фри.

Сандра устроилась за столиком у окна. Вагон покачивало, капли дождя расчертили окна в причудливые сетки всех существующих оттенков серого. «Хорошо, что вокруг нет мам с колясками, я бы не выдержала». Не успела она об этом подумать, как в вагон-ресторан ввалилась веселая компания прилично одетых мужчин в костюмах. Пять человек горланили по-каталански. Явно пришли отмечать удачное окончание командировки. Их хорошее настроение передавалось всем, кто входил в вагон. Дождь за окном закончился, и небо из серого быстро превращалось в синее. Показалось солнце. На полу вагона заплясали блики.

Сандра повторила заказ. Сеньор Бардем не стал брать с нее за чай и вполголоса сказал: «Не знаю, что у тебя случилось, но ты выглядишь жутко уставшей, нинья1111
  Девочка (в переводе с исп. языка).


[Закрыть]. Иди поспи, я попрошу, чтобы тебя разбудили, как приедем в Барселону».

Она поблагодарила Бардема, сообщила ему номер вагона и направилась к выходу.

– Постой, держи! – окликнул ее заботливый буфетчик, протягивая сложенный вчетверо листок. – У меня завтра внучка поет со своим хором, приходи на концерт!

«Господи, зачем я с ним заговорила? Взяла каву, разрешила угостить чаем. Зачем?..» Сандра уже жалела, что обернулась, ей хотелось спать. А слушать концерт чьей-то внучки в Барселоне в ее планы точно не входило.

– Моя Мария поет в Саграда Фамилия, это финал вокального конкурса «Женералитат». Уверен, ты никогда еще не видела Саграду без туристов, – хитро улыбнулся Бардем.

– Вы очень добры. Спасибо. Я приду!

«Не позволяйте эмоциям удерживать вас в прошлом, ага». Сандра захватила свои подарки – приглашение, бутылочку кавы – и вернулась в вагон. Там она надула подушку, накинула капюшон худи на голову и задремала.

***

«Жо, todo bien1212
  Все хорошо (в переводе с исп. языка).


[Закрыть], я в Барселоне, жду такси, еду на Пасео-де-Грасиа».

Черно-желтое такси быстро довезло ее с вокзала Сантс до квартиры друзей на Пасео-де-Грасиа – это самое туристическое и нарядное место Барселоны, известное всему миру своими домами Гауди. Жо договорился с приятелями, и они оставили ключи консьержу. Тот обычно уходил в девять вечера, но сегодня задержался на час, чтобы помочь Сандре с чемоданом и открыть дверь. Несмотря на то, что в поезде ей удалось поспать, Сандра бросила вещи, упала на кровать и тут же опять уснула. Сон был странный и битый, как мозаичные плитки в стиле барселонского «тренкадиса»: ожившие разноцветные ящерицы из Парка Гуэль водили хоровод вокруг нее, сидевшей почему-то на троне, а она продолжала ехать вдоль моря на поезде без остановок…

Шесть утра. Из колодца внутреннего дворика, куда выходили окна гостевой комнаты Сандры, стали доноситься голоса и запах свежезаваренного кофе. «Ох уж эта их „шумовая толерантность“, – буркнула про себя Сандра. – Хорошо хоть в обед меня не будет, а то вдруг они надумают жарить рыбу во фритюре…» Она много раз гостила у друзей в Барселоне, и ей давным-давно объяснили, с какой целью окна «внутренних комнат» выходят на мини-дворики-колодцы. И что помимо основной их задачи – вентиляции – в августовскую жару эти дворики добавляли эффект постоянного присутствия соседей в твоей жизни, и наоборот.

Сандре захотелось кофе. Она заставила себя подняться и пойти в душ по коридору с теплым полом из пробкового дерева. Друзей в городе не было, видимо, давно. В холодильнике одиноко лежал старенький йогурт, нарезка овечьего сыра, холодная минералка и бутылка белого эмпурийского вина. Картина завтрака в стенах дома не вырисовывалась, Сандра быстро оделась и сбежала по мраморным ступеням подъезда на улицу.

В восемь утра в конце января только рассветало. Первые туристы уже толпились у Каса Бальо, чтобы снять фасад в лучах солнца. В «Старбаксе» рядом с домом явно не местные сеньориты шумно пили американо из огромных чашек. Сандра свернула с Пасео-де-Грасиа и пошла в сторону не такой парадной, а живущей обычной субботней жизнью Рамблы де Каталуния. Неспешно дошла до нетуристического кафе «Маури», где, по словам друзей, можно было побаловать себя свежим кофе и богатой коллекцией бутербродиков, круассанов и всегда теплых булочек «энсаймада».

– Кортадо1313
  Напиток на основе кофе и молока. Готовится из эспрессо с последующим добавлением горячего молока в пропорциях 1:1 (Википедия; прим. редактора).


[Закрыть], бутерброд с тортильей1414
  Торти́лья – тонкая лепёшка из кукурузной или пшеничной муки (Википедия; прим. редактора).


[Закрыть] и свежевыжатый апельсиновый сок. Си ус плау. Каталонское «пожалуйста» всегда помогало задобрить даже самых строгих продавщиц и владельцев заведений. Сандра села за столик в ожидании заказа.

«Жо, привет, как концерт? Пью кофе и ем бокадильо1515
  Бокадильо или боката – бутерброд, приготовленный из испанского хлеба, обычно багета или аналогичного вида хлеба, разрезанного вдоль (Википедия; прим. редактора).


[Закрыть]. Пойду гулять к морю, а вечером меня пригласили на выступление какого-то хора в Саграде. Держу в курсе. Ц!»

Конец января, но люди сидели на улицах в жилетках, читали утреннюю «Лавангуардию», у кого-то на столике уже лежал букет мимозы. Откуда-то доносилась шумная ругань не поделивших что-то попугаев. Несколько пожилых сеньоров с достоинством провожали своих дам до парикмахерского салона на традиционную субботнюю укладку. Казалось очень странным, что еще вчера утром она, растерянная и промокшая, уезжала из серого Парижа, а сейчас в свитерке и осенней куртке гуляет по городу. Вокруг – цветущие апельсиновые деревья, пальмы, мимоза… «Вот они – „краски жизни“», – подумала Сандра, допивая кортадо.

От кафе «Маури» она быстро спустилась к площади Каталонии, пересекла ее наискосок и побрела вниз по Рамблас. Глянув с правой стороны на афишу театра «Лисео» и не найдя ничего интересного на вечер, она повернула налево в сторону готического квартала. Пару раз перепутала улочки, оказалась в тупике, вернулась к Рамбле и вдруг почему-то очутилась у особняка с большими окнами. Пассаж де ля Банка, дом семь. Музей восковых фигур. «Так, Cаня. Ты же за „красками жизни“ приехала, ну куда тебя понесло? – сказала сама себе Сандра. – Зачем мне в музей восковых чучелок, непонятно». Непонятно, но факт: она протянула двадцатиевровую купюру кассирше и вошла в здание. Тяжелая трехметровая дверь с грохотом за ней закрылась.