Текст книги "Дела адвоката Монзикова"

Не для детей

The more we love the woman, the we think of her more!

А.С. Пушкин

Александр Васильевич смотрел на босоногую девочку с мороженным и думал, где взять денег на мороженное? Парадокс. Иметь сотенные баксы и ни одного рубля денег. Во – Жизнь!?

«Интересно, а что будет, если ничего не делать по делу о ДТП?» – подумал Александр Васильевич. «Нет, а, в самом деле, что будет, а? Допустим, вину иномарки я докажу. Вопрос только как? Знать бы как, так и дела бы не было. А если выйти на Васильева – водителя иномарки? Да, это – мысль. Что же я сразу-то не догадался? Заключить с ним соглашение, взять денег, а там – видно будет. Ведь по условиям договора в случае успеха у меня будет гонорар, а если нет, то его половина. Здорово. Ведь, по сути, я могу… Ух ты, здорово! Дак ведь! Ну, ё мое!»

Бешенная радость нахлынула неожиданно. Александр Васильевич даже не заметил, как отдыхающие начали на него коситься, а кое-кто и подхихикивать. И лишь, когда девочка со съеденным мороженным ему показала язык, Монзиков, вздрогнув, ужаснулся от внезапно осенившей его мысли. Холодный пот прошиб всё его тело моментально. Деньги деньгами, а слава? А клиенты? Ведь если один клиент недоволен адвокатом, то рождается сначала слух, а затем – молва. Другое дело, если есть успех. Слава приходит быстро, и не одна, а с легендой всесилия и… О боже, если пойти на поводу сиюминутных трудностей, то можно потерять работу! Что толку, быть адвокатом без практики и без клиентов? А ведь такое случается ох как часто! Как же это сразу ему не пришло в голову, что только выигрыш против Васильева – залог стабильности и, в конечном итоге, денег? Да, ну и ситуация!

Единственный козырь – водила грузовика не виноват. Он делал разворот в месте линии разметки 1.3 – двойная осевая, а иномарка, следовательно, не соблюдая дистанцию в соответствии с ПДД в него врезалась, нарушив скоростной режим. Но ведь СМЭТ[23]23
  СМЭТ – строительно-монтажно-эксплуатационный трест.


[Закрыть] три дня тому назад нанес разметку, и теперь она есть не только на схеме, но и на асфальте. Неужели это дело рук Васильева, этого 27-летнего сопляка, который постоянно мне и водиле угрожает? Да, ну и ситуация! И у гаишников не узнать ничего, т. к. прошлое дело по ДТП вел тот же старлей, с которым я не поделился. А за спасибо работать никто не будет.

Александр Васильевич любил дела о ДТП. Информации по таким делам всегда не много, а результат – достаточно прогнозируемый, исход – быстрый. Это – не уголовщина, где всё, как правило, решает суд. А сколько на суде может быть сюрпризов?

Дело слушали в Ленинском суде. Председательствовала Лариса Сергеевна Прохорова – судья с 35-летним стажем. Дело было не сложное. На почве бытового пьянства муж – 46-летний Григорий Тишкин – зарубил свою пьяную подругу – сожительницу Валю, от совместного проживания с которой были дети – Сергей и Костя. И все это произошло на глазах у соседей по коммунальной квартире, которые и вызвали милицию. Более того, у следователя дело пролежало четыре месяца (!), после чего было передано в суд.

– Уважаемый, Александр Васильевич! Не волнуйтесь! Будет Вам ещё слово, будет! – Лариса Сергеевна посмотрела на Тишкина, а затем на бледных Сергея и Костю. – Слово имеет адвокат Монзиков.

– Значится так… – Александр Васильевич раскрыл потрепанную общую тетрадь, и стал не спеша перелистывать видавшую виды тетрадь с самого начала. При этом чуть ли не каждый раз он слюнявил палец и серьёзно вглядывался в Прохорову.

Судья мужественно ожидала начала речи адвоката. Однако когда прошло пять минут неспешного перелистывания общей тетради, её терпению пришел конец.

– Адвокат! Я никак не могу понять… Вы будете выступать в процессе или нет? – судья была настроена очень и очень решительно.

– А Вы меня не подгоняйте! Лучше послушайте, что я Вам расскажу, – Монзиков прекратил листание и начал свое повествование.

В зале находилось около 40 человек. Через 10 минут началось повсеместное шушуканье. Судья начала судорожно листать уголовное дело. Монзиков рассказывал такие вещи, от которых присутствовавших бросало в холод и дрожь. Один эпизод был страшнее другого.

Через полчаса судья объявила перерыв. Она не могла понять, почему вдруг «всплыли» факты, о которых ей не было известно, и которые не были описаны в материалах уголовного дела.

Когда в совещательной комнате она три с лишним часа листала дело, Александр Васильевич Монзиков пил пиво. Да, обычное бутылочное пиво. После шестой бутылки ему стало очень хорошо.

– Встать! Суд идет! – секретарь посмотрела на сидевшего в зале суда Монзикова, который даже не удосужился оторвать свой зад от скамейки. Такого ещё не было. Стояли все, кроме пьяного адвоката.

– Заседание прекращается. Дело отправляется на дополнительное расследование! – Лариса Сергеевна Прохорова решила, что факты, изложенные Монзиковым, могут иметь очень важное значение при вынесении приговора обвиняемому.

Через три с лишним месяца Монзиков на суде опять начал рассказывать вещи, о которых в деле не было ни слова.

– Извините, пожалуйста, это – Ваше заявление? – Лариса Сергеевна вдруг отчетливо поняла, что Монзиков перепутал всё на свете. Видимо, эпизоды были им приведены из других уголовных дел. У Монзикова получился некий собирательный образ. Заявить на суде о том, что адвокат всё перепутал, она не решилась, т. к. в зале присутствовали телевизионщики.

– Это не заявление! Вы бы лучше знакомились с делом! – парировал адвокат. Монзиков горделиво осмотрел зал, а затем добавил, – Понимаете мою мысль, а?

– Да ты что ж, кретин, думаешь, тут что перед тобой – дебилы? – Лариса Сергеевна от такой наглости и непрекрытой глупости вдруг взорвалась.

Она бушевала в гневе. За пять минут ею было высказано в адрес адвоката столько, что можно было бы составить не один обвинительный приговор или с десяток медицинских заключений о паранойе и шизофрении, о дебилизме и алкоголизме.

На следующий день из газет и телевидения стало известно, что дело было передано другому судье. Также в газетах сообщалось, что «адвокат Монзиков А.В. избрал весьма оригинальную тактику защиты подсудимого, благодаря чему убийца до сих пор не понёс наказания…».

После этого к Монзикову клиенты повалили косяком.

Это – круто!

The idiot always feels like perfectly. He is happy that does not see any problems. How many happy people carefree wander on our Earth?

Александр Васильевич набрал номер Ирины Михайловны. У него возникла чудеснейшая мысль – показать ей местную тюрьму. В тюрьме у него должно было состояться свидание с одним денежным клиентом. Можно было сразу убить двух зайцев – «срубить капусту» и пообщаться, как следует, со столь приятной во всех отношениях дамой.

– Алё? – ответила спросони Ирина Михайловна.

– Здорово, родная! Узнаёшь? – сразу же перешёл к атаке Монзиков.

– Простите, пожалуйста, а кто… – закончить вопрос Ирина Михайловна не успела, т. к. на другом конце провода раздался громкий смех, а затем набор мусорных слов вперемежку с бульварными комплиментами.

Будучи женщиной деликатной и стеснительной, Ирина Михайловна не отважилась повесить трубку, однако после того, как она полностью вспомнила образ Александра Васильевича, чувство тревоги, внезапно появившееся с начала разговора, вдруг стало нарастать со скоростью и с силой цунами. Но самое удивительное заключалось в том, что ее разум вдруг парализовало. Ни чувства, ни сильные отрицательные эмоции к адвокату Монзикову не могли заставить ее повесить телефонную трубку. Более того, почему-то Ирина Михайловна согласилась прогуляться с Монзиковым в тюрьму и обратно. Эта идея показалась ей особенно абсурдной, поскольку у нее была масса запланированных на день домашних дел. Да и все обязательства по бракоразводному процессу с Аликом она исполнила сполна.

От тюрьмы помимо тяжёлого впечатления остались гнусный запах и клопы на одежде. Уже дома у Ирины Михайловны, за чаепитием Александр Васильевич залихватски давил клопов, нет-нет, да и выползавших на видные места его одежды. Ирина Михайловна решила поступить иначе. В ванной она оставила всю свою одежду и, выйдя оттуда в одном халате, направилась в комнату, где рассчитывала переодеться в другое платье. Привыкнув к одиночеству, Ирина Михайловна упустила из виду Монзикова, яростно давившего клопов на ее кухне. Монзиков, увидев хозяйку квартиры, воспринял это как призыв к действию.

Не долго думая, Александр Васильевич моментально разделся и уже абсолютно голый молниеносно вбежал в комнату к Ирине Михайловне.

Спустя мгновение Монзиков пытался, потерявшую при виде голого мужчины сознание, тоже обнаженную, застигнутую врасплох даму, перетащить ее с пола на диван.

Когда, наконец, Ирина Михайловна оказалась на своем полутороспальном диване с Монзиковым, прилегшем с ней рядышком, раздался звонок в дверь. Это пришли проверять показания счётчика электроэнергии.

Ирина Михайловна, придя в сознание, увидев лежавшего рядом обнаженного, пахнувшего давлеными клопами Монзикова, громко вскрикнула и упала в обморок, теперь уже надолго. За дверью стали прислушиваться к странным звукам, доносившимся из-за входной двери.

Спустя 30-40 секунд возни в квартире раздалась оглушительная трель – звонили «морзянкой» настойчивые контролёры электроэнергии.

«Надо этим козлам дать по рогам!» – неожиданно промелькнула в голове Монзикова оригинальная мысль и адвокат, в чём мать его родила, выскочил на лестницу к неистово звонившим в дверь женщинам. Вся словесная пятисекундная перепалка, а именно 5 секунд потребовалось беднягам для принятия единственно правильного решения – бежать прочь – закончилась тем, что каким-то образом дверь закрылась. Монзиков стоял как и инженер Щукин из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова абсолютно голый в чужом подъезде. Не долго думая, Монзиков стал настойчиво звонить сначала в дверь Ирины Михайловны, а затем в соседние квартиры на лестничной площадке.

Приехавший по вызову соседей через 30 минут наряд милиции забрал бедолагу Монзикова и 14 (!) свидетелей-потерпевших от диких выкриков голого мужчины в ближайший отдел милиции, на «территории» которого находился Александр Васильевич. В машину посадили только Монзикова и двух старушек, остальные в сопровождении двух милиционеров проследовали пешком в отделение милиции.

Окончания этой забавной истории мне доподлинно неизвестно, т. к. Александр Васильевич ещё ни разу до конца ее не рассказал. Более того, когда он доходил до момента прибытия милиции, его начинал раздирать жуткий кашель, из глаз фонтанировали слёзы. А когда он успокаивался, то ни под каким соусом он не желал возвращаться к столь трудным и неприятным для него воспоминаниям.

Только точно известно, что Ирину Михайловну после этого он потерял для себя раз и навсегда.

В Меньково…

 
«Вода и солнце, день чудесный!
Давай нальём, мой друг прелестный,
В стакан прекрасного вина…
И выпьем залпом всё до дна!»
 

(В.Н. Кефиров, из неопубликованного, раннего)

– Гога! Здорово! – Монзиков, пребывая в прострации, лежал на кушетке в трусах, рубашке и галстуке, зажав в левой руке телефонную трубку, а в правой – папиросный окурок. Он никак не мог решить: идти ему в пятницу на работу, в коллегию, или поехать на природу с Ляховым?

– Саня, ты? – Игорь Семёнович явно не ожидал телефонного звонка в 6 часов утра.

– Слушай, а давай махнём в Меньково. Возьмем чего-нибудь с собой и отдохнём? Догнал, а?

– Понимаешь, мне надо сегодня на работе показать шефу…

– А я тебе повесточку дам. Понимаешь мою мысль, а? – Монзиков при этом попытался выдавить у себя прыщик под лопаткой. Погасший окурок он прицельно бросил в полуоткрытую форточку. Когда дело было сделано, то лицо Александра Васильевича озарила лучезарная улыбка. Оба пальца его левой руки были в гное и крови от только что выдавленного прыща. Правда, и на майке с рубашкой от него также остался кровавый след. На душе было легко и радостно.

– Саня, я даже не знаю, как и быть? – Ляхов никак не мог признаться своему другу в том, что у него просто не было на это денег.

– Да ладно тебе ломаться! Весь банкет – за мой счет, догнал, а? – Монзиков теперь ковырял в носу, пытаясь его очистить от заскорузлых козявок. Когда нос был очищен, то встала задача – обо что их вытереть? Решение было найдено моментально – о покрывало, на котором он возлежал.

– А на чем мы поедем? – Игорь Семёнович уже начинал прикидывать в уме всю процедуру междусобойчика.

– Слушай, я уже достал всё, что надо. Давай одевайся и через час я буду у тебя.

Закончив телефонную побудку своего друга, Александр Васильевич с небывалой легкостью набрал следующий телефонный номер.

– Здравствуйте! Будьте добры, э… – Монзиков вдруг забыл имя и отчество своего клиента, – Витю! – Он точно помнил, что директора мебельной фабрики звали Виктор, но вот какое у него было отчество, он никак не мог вспомнить.

– Извините, пожалуйста, но Виктор Ефимович ещё спит, – сонным голосом ответила супруга Хитрачёва.

– Это – Монзиков, адвокат!

– Ой, Александр Васильевич! Извините, пожалуйста, я Вас не узнала. Сейчас даю трубочку мужу. – Витя, просыпайся скорее, Монзиков звонит!

– А? Что? – Хитрачёв, бывший гаишник, уволенный из органов всего год тому назад, обвинялся в «старых грехах» – левой растаможке иномарок и постановке на учёт в ГАИ угнанных машин. Работая начальником техотдела ГАИ, он делал левые документы, и выдавал техпаспорта за приличные «бабки». Например, мерседес, за который надо было платить таможенную пошлину в размере 8000 долларов, стоил у Виктора Ефимовича 2-2,5 тыс. баксов, в зависимости, как он говорил, от текущего момента.

– Александр Васильевич! Очень рад Вас слышать. Как наши дела? – Хитрачёв уже сидел на унитазе, продолжая разговор по радиотелефону.

– Дела – у прокурора, а у нас – делишки! Ха-ха-ха! Понимаете мою мысль, а? – Монзиков вдруг закашлялся, и смех перешёл в надрывный лающий кашель.

– Александр Васильевич! Ну, всё-таки, что мне делать, а? – Хитрачёв, сидя на финском унитазе, с надеждой смотрел на кафельную плитку, которая была доставлена прямо из Италии.

– Значит так. Адрес я Вам сообщу через 5 минут. В 7⁰⁰ мы должны будем с Вами и ещё одним товарищем встретиться у его офиса. Я сейчас ему буду звонить. И затем, если он даст добро, то мы поедем в Меньково. Понимаете мою мысль, а?

– Да, да, конечно. Значит так! Я сейчас позвоню в гараж, и машина у Вас будет через 30 минут. А я тем временем закуплю продукты и всё остальное.

– Только имейте в виду, что программа может быть долгой, и вернемся мы либо в воскресенье, либо в понедельник. – Монзиков уже предвкушал летний междусобойчик с закадычным другом Гогой.

– Не волнуйтесь, Александр Васильевич! Я через Николая – моего водителя – передам радиотелефон. Когда надо будет, позвоните, и он заберет Вас обратно. Если чего надо будет подвезти, то тоже ему или мне позвоните, и всё будет сделано в лучшем виде.

– Значит так, записывайте мой адрес, – Монзиков пытался говорить как можно более властно и басом.

– А Вы разве не будете звонить товарищу? – удивился Хитрачёв.

– Я позвоню, но меня-то тоже надо забрать, да?

– А, понял Вас! – Виктор Ефимович истошно заорал, подзывая жену с ручкой и бумагой к туалету.

– Угол Тульской и Советской.

– А какая квартира? – Хитрачёв стоял со спущенными трусами, согнувшись в трипогибель, пытаясь записать домашний адрес адвоката. Жена одной рукой держала блокнот, а другой – затыкала от вони свой нос.

– Я выйду уже готовый через 30 минут. – Монзиков решительно повесил трубку.

– Гога, слушай, я буду у тебя через час. Будь внизу. Я дам два гудка, и ты сядешь ко мне в машину. Понимаешь мою мысль, а? – Монзиков, позвонив опять Ляхову, пытался излагать мысли быстро, кратко и четко.

– А зачем тебе так рано гудеть, если я буду внизу и тебя сам увижу? – Ляхов одновременно прикидывал, что ему взять с собой.

– Слушай, а ты – молодец! – Монзиков даже слегка крякнул.

– Саня, а когда мы вернемся, а?

– А тебя, извини за выражение, волнует? – загадочно улыбаясь, парировал Монзиков.

– Да нет, просто интересно…

– Ладно, давай одевайся, а то я еще не готов.

В 6³⁰ за Монзиковым заехал на своём старом жигуленке Николай. Видимо собирался он как в Армии – главное было успеть!

В 7⁰⁰ Ляхов, Монзиков и Николай ехали в сторону Меньково в охотничий домик, где «большим людям» готовилась радушная встреча.

По дороге они заехали в гараж мебельной фабрики, где пересели в служебную волгу Виктора Ефимовича, и где их уже поджидал сам Виктор Ефимович.

В багажник а/м были положены:

1. ящик водки;

2. пять здоровенных палок копченой колбасы;

3. четыре баночки красной икры;

4. пять баночек шпрот;

5. три двухсотграммовые пачки сливочного масла;

6. одна палка докторской колбасы;

7. 1 кГ горбуши и две упаковки, по 3 кГ в каждой, воблы;

8. два ящика пива «Балтика-№ 6»;

9. пять кГ зеленых яблок;

10. по три кГ бананов и апельсинов;

11. шесть здоровых лимонов;

12. три двухлитровые бутылки Пепси;

13. хлеба и всякой другой еды было также много, если не сказать, что слишком много.

– Шашлык и пиццу подвезут попозже. И вообще, если что, звоните, не стесняйтесь. Всё будет по высшему разряду. А банька – будет вечером. Да, Александр Васильевич, а как там с моим делом, а? – Виктор Ефимович виновато посмотрел на Монзикова.

– Интересно, а я зачем еду? А? Трачу своё драгоценное время? И не только своё, но и товарища! – пронзил Монзиков уничтожающим взглядом Хитрачёва.

– А, понятно! Вы уж ради бога, извините, что я пристаю к Вам со своей проблемой! Я же…

– Ну ладно, нам пора! – Монзиков с Ляховым сели на заднее сиденье и рванули на природу.

– Коля! Позвони в Меньково, спроси, готов ли катер?! – Монзиков командовал, как будто был как минимум министром.

– Да Вы не волнуйтесь, через 40 мин. будем на месте. Вас уже ждут. У Виктора Ефимовича проколов ещё никогда не было.

В 9⁰⁰ Монзиков и Ляхов сидели на борту катера, свесив в озеро ноги, ловили рыбу и радовались местным красотам природы. А посмотреть было на что.

Озеро было слегка вытянутой формы. В длину – 18 км, в ширину – 12 км. По середине были маленькие островки. Самый большой – метров 150 в диаметре, где была маленькая поляна, и где стоял небольшой деревянный домик. Именно туда и планировали друзья к обеду добраться, чтобы на природе, в девственных условиях «оттянуться» и предаться сладострастному отдыху.

Друзья уже распили 2 литровые бутылки водки, шесть бутылок пива. Рыба не клевала. Прошло 4 часа. Ни одной рыбёшки, но и ни одного выпадения тела за борт – оба находились практически в тяжелой степени опьянения. По всем расчетам они должны были давно уже упасть либо в катер, либо за борт. А если учесть, что каждый из них ещё держал по удочке, то можно было смело заносить данный факт в книгу рекордов Гиннеса.

В 14⁰⁰ Ляхов сел за штурвал и погнал катер к острову. Со второй попытки ему удалось на скорости в 25 узлов[24]24
  Около 48 км/час.


[Закрыть] «впилиться» в песчаный берег острова. Катер, весом более 400 кГ, влетел на берег и замер в полуметре от первой берёзы.

Примерно за 15 минут «десант» сошел на берег. Еще не начав трапезу, неожиданно, у Монзикова родился тост – за дружбу! Он достал по бутылке пива и по здоровенной тараньке. Выпив и обглодав с костями и чешуёй воблу, друзья поползли в сторону домика. Преодолев с трудом за 20 мин. более 10 метров, они сделали привал.

Проснулись любители природы около 21⁰⁰. Вокруг стояли деревья. Было темно. Ярко горели звёзды.

– Гога! Гога, где мы? – Монзиков стоял на четвереньках и с напряжением вглядывался в пугающую темноту.

– Саня! А ведь мы с тобой в лесу! – Ляхов в полной растеряности ни то стоял, ни то сидел, обнимая небольшую берёзку.

– Гога, а как мы здесь очутились?

– А мы сюда пришли, – чуть слышно промямлил Ляхов.

– Да?

– Да! – и Гога икнул с такой силой, что чуть было не упал на песок.

– А когда? – Монзиков пытался во всем разобраться.

– Когда? Я полагаю, что мы сюда пришли, когда было ещё светло! – Ляхов попытался сделать шаг в сторону светящейся лунной дорожки на водной глади озера. Но его качнуло, и он упал прямо на Монзикова, который по-прежнему стоял на четвереньках.

– Гога, ты чего? А? – Монзиков плашмя рухнул на песок с травой.

– Извини, пожалуйста! Чего-то меня качнуло. – виновато промямли Ляхов.

– А-а… А я уж подумал, было, что ты – того! – и Монзиков поднял кверху указательный палец правой руки. От этого он окончательно потерял равновесие и упал рядом с Ляховым.

– Чего того? Ты что, с ума сошел? – Гога наконец-таки поднялся. Небо по-прежнему кружилось, земля притягивала к себе с невероятной силой.

Минут через 30 друзья разобрались окончательно в обстановке. Как ни странно, они, хоть и с трудом, но догадались, что находятся на берегу озера. И если они пойдут к воде, то легко найдут причал, от которого до дома было не более 50 метров. Надо было только решить: в какую сторону им идти?

Выйдя к берегу, друзья, обнявшись, пошли по песку вдоль берега. За двадцать минут они трижды обошли остров.

– Гога, смотри, а народу-то здесь – до-фига. Видишь следы?

– Слушай, а чего это все следы идут так, как будто здесь проходит шоссе? Давай пойдём назад.

– О! Смотри, палка! – Монзиков взял палку и воткнул её в песок.

– Всё, пошли, а то уже холодно! – Ляхов обнял Монзикова за место, где раньше была талия, и друзья пошли в обратную сторону вдоль берега острова.

Через пять минут, когда они сделали круг почета, друзья наткнулись на воткнутую в песок палку. И тогда Ляхову пришла в голову блестящая мысль: «Кто-то втыкает в песок палки, такие же, как и у них». На всякий случай Монзиков надломил верх у палки, и они пошли дальше. Когда они наткнулись опять на свою же с надломанным верхом палку, то одновременно произнесли слово ОСТРОВ.

– Гога, а где же катер?

– Какой катер?

– Наш катер!

– Да?

– Да!

– А у нас есть катер? – Ляхов пытался напрячь извилины и сосредоточиться, но голова так болела, так хотелось прилечь и заснуть, такая была усталость. Разум практически не подчинялся полупьяному телу.

– Слушай, если нас оставили на этом острове, то значит, нас сюда привезли! Я правильно говорю, а? – Монзиков посмотрел на Гогу.

– Саня. Нам надо найти дом, если таковой есть на острове или найти катер.

– Давай лучше поищем катер, ведь там есть и продукты, и водка, и одежда. Хоть сейчас и лето, но мы можем и околеть! Я правильно говорю, а?

Когда начало светать, то друзья увидели в 15 метрах от воды стоявший на песке катер. Сдвинуть вдвоём его было практически не реально.

Друзья залезли вовнутрь него и для согрева приняли водочки. Закусили бананами, колбасой. И вскоре опять заснули.

А тем временем на берегу была самая настоящая паника. Гостей не было уже более суток. Хитрачёв приехал с младшим братом и шофёром Николаем. Начались поиски. К обеду был найден катер.

Вечером мужики в бане завели разговор о бабах. Водка и пиво укрепили их мнение о том, что надо было бы привезти какую-нибудь бабёнку из ближайшего посёлка.

В воскресенье утром из бани доносился дружный храп.

Николай, которого ночью отправили за женщинами, сладко спал в служебной волге, которую он завёл, но на которой он никуда так и не уехал, т. к. сразу же заснул за рулём. Когда вся компания оказалась в сборе, то подведение итогов было весьма печальным: из спиртного оставалось только три бутылки водки. Из продуктов были черствый хлеб, одна банка шпрот и четыре банки икры. Было много тараньки.

Бензина в баке оставалось литров 8, а то и меньше. Только-только доехать до заправки.

Головы у всех гудели и раскалывались. Очень хотелось есть, пить и спать.

И только к обеду Николай привёз «продолжение банкета».