Текст книги "Так уж бывает"

Хорошая мысля приходит опосля…

Рабинович навещает друга перед операцией:

– Значит так, слушай сюда: санитаркам по $10, хирургу – $200, анестезиологу – $500.

– Я дико удивляюсь. Анестезиологу – $500? Только за уснуть?!

– Заснуть можно и за $10. Остальные – за проснуться.…

Из коллекции анекдотов Зямы П. Исламбекова

Александр Васильевич отлично понимал, что взяв аванс за мокрую работу, он подписал себе приговор, т. к. убегать с деньгами он не собирался, да и убивать кого-либо он не планировал. Как-то слишком быстро он просчитал, что Гиви отобрал у него гораздо больше денег, нежели дал ему за перспективную, опасную работу. Нет, отдавать деньги он уж точно не станет, а вот как выкрутиться из столь поганой ситуации – он пока не знал.

А между тем выход был, не простой, но всё же…

Гиви сделал заказ ему, залетному, неизвестному… Почему? Гиви толком не знал, где он живет, как долго он пробудет в Севастополе, откуда он прибыл и куда собирается? Гиви ничего по сути не знал. И Гиви пошел на сближение, чтобы убрать трёх своих врагов? Что за бред?

Чем хороши бильярд, шахматы? Не умея логически рассуждать, не научишься хорошо играть. Это лишь на первый взгляд между шахматами и бильярдом нет ничего общего. Так думают дилетанты, люди неискушенные, не игроки… На самом деле и там, и там надо просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед, за себя и за соперника…

Надо было с чего-то начинать… С чего?

Для начала Монзиков решил познакомиться с каждым из троицы. Познакомиться, сблизиться, узнать о них и о Гиви, понять в чём суть конфликта… Вот с этого – то он и решил начать.

Гиви… Кто такой? Откуда он?

Киллер Жека оказался хлопчиком маленького росточка, чем-то похожим на актёра Ярмольника, с той лишь разницей, что в нем практически не угадывались жидоватые черты. А по сути – неприятный типаж, даже если не знать, что он – киллер.

Гиви Пацакашвили жил всегда в г. Зугдиди, но в конце 80-ых переехал в Севастополь. Что-то он у себя в городе натворил, или пытался скрыться от военкомата, или что-то ещё – толком Жека не знал, т. к. из всех троих братьев Пацакашвили он был самым хитрожопым и мутным. Его братья Вебертела (огромный) и Мхедари (всадник) появились в Севастополе уже после того, как Гиви получил паспорт громадянина України.

Монзиков был уверен на 100 %, что и имена, и фамилии всей троицы были вымышленными. На Украине и раньше, ещё во времена СССР, всегда можно было быстро и недорого слепить любые документы. Не будет открытием, что подделкой документов в СССР занимались единицы, но именно таких «мастеров» на Украине, в Прибалтике и на Кавказе было несколько десятков. Услугами пользовались разные люди, которых обстоятельства вынуждали пуститься в бега или сменить своё прошлое.

Александр Васильевич интуитивно почувствовал и Жека лишь укрепил его догадки насчет троицы, которую надо было завалить.

Кацо сердитый (Николоз), Слут (кличка шлюха) (Леван), Рапид (быстрый) Ираклий были в бегах. Они сбежали на Украину также, как и Пацакашвили, но какое у них прошлое – этого даже Жека не знал.

Бильярд? Или баба-подстилка? Какой из вариантов поможет узнать поднаготную кавказцев, а через это решить всё остальное, где самое главное – деньги. Только деньги и ничего большего.

* * *

– Сонечка, ты таки хочешь сказать, шо я тебе порчу жизнь?

– Нет, Моня, ты мне её удобряешь!

Из коллекции анекдотов Зямы П. Исламбекова

Пухонькин сидел на утреннем совещании в штабе Черноморского флота. Командующий был в отпуске. Все, практически все, были в отпусках, замещали начальников и командиров их заместители, которые не имели собственных идей и которые лишь «отбывали номера», выполняя обычную рутинную работу. Нет, разумеется, были и толковые мужики среди них, но, во-первых, их было мало, а во-вторых, они не одобряли собственных идей и инициатив по причине негативных последствий уже только за одно их озвучивание. Высказывать собственные суждения можно было, но не публично и не среди начальников и командиров. Так было, есть и будет! На этом и стоит вся система, а иначе-то как?

Виктор Иванович был занят тем, что с умным видом подсчитывал свою выслугу и размеры пенсии по завершении карьеры. Подсчеты вел без калькулятора, в столбик. Было много вариантов. Например, вариант № 1 – закончить службу прямо сейчас. Вариант № 2 – через год. Вариант № 3 – послужить в ВМС Украины, куда его настойчиво приглашают не первый год. И т. д., и т. п.

Лист бумаги был забит информацией, которая с виду напоминала нагромождение цифр, стрелочек, линий, кружочков и квадратиков с прямоугольниками, ромбиками, треугольничками… Один чёрт тут ногу сломит, разобраться было невозможно даже самому автору этого художества.

Было жарко. Кондиционер не работал, а окна, по причине секретности, были закрыты. Все окна выходили во внутренний двор, но общих правил секретности никто не нарушал.

– Так, товарищи офицеры! – обратился к присутствующим контр-адмирал, старший из всех присутствовавших на служебном совещании. – Наши показатели показывают, что ещё есть перспектива и условия роста. Значит, надо и дальше наращивать темпы, которые, товарищи, нельзя снижать. Враг не дремлет. Мы все, как один, должны понимать глубину момента и важность решаемых нами задач. Если вдруг, не дай Бог, конечно, но… всякое ведь может случиться, товарищи?! Так вот, товарищи офицеры, если даже только представить себе, что в какой-то момент это может вот так вот раз, и готово, бл@дь, п@здец будет всем! Вот это самое, как в кошмарном сне, должны понимать не только мы с вами, но и все!

Собравшиеся несколько оживились. Кое-кто стал преданно смотреть в глаза контр-адмиралу и кивать вверх-вниз, другие просто заёрзали, придавая своему корпусу важную осанку и, выпрямляя позвоночник, старались казаться как можно выше среди всех присутствовавших офицеров.

– Даже наш враг, и тот, бл@дь, должен понимать, что с ним, бл@дь, не в бирюльки играют, а что ему будет п@здец, полный п@здец!

– Товарищ контр-адмирал, – капитан первого ранга Никитчук, исполнявший обязанности за Сусликова, решил высказать дельную мысль по части деятельности службы флота радиоэлектронной борьбы. – Я полагаю, что…

– А Вы что меня перебиваете, а? Вы что себе позволяете, товарищ каперанг? – контр адмирал был суров и уже было хотел произвести раздрай офицеру, но за окном раздался громкий выстрел. – Что это? Пухонькин, что это? А?

– Хохлы, наверное, палят, – с важным видом всезнайки выпалил Витёк. – Такое и вчера было и у них такое бывает и днём теперь.

– Так, понятно. Всё это – очень плохо! Очень…

Совещание продлилось чуть более двух часов. Расходились все измученные жарой и духотой молча. На обед идти ещё не хотелось, а делать что-то надо было, но что? Курить. Покурить, поп@здеть, а там будет видно…

На улице, в специально выделенной зоне для курения, народу было много. Первые затяжки были крепкими и быстрыми, затем обороты сбавили, вдарило по шарам…

– Сергей Иванович, – Витёк обратился к Никитчуку, судорожно курившему сигареты «Пётр – первый». – Шеф не звонил?

– Нет. А должен? – спросил Сергей Иванович.

– А что это хохлы вдруг палить стали? – продолжил свои вопросы Сусликов.

– Так кто ж его знает? Пуляют, хлопцы, а куда, зачем? – Никитчук уже заканчивал первую сигаретку и был готов начать раскуривать вторую, последнюю.

– Удивляюсь я тебе, Сергей Иванович. Как ты так можешь? – Сусликов окинул взором других курильщиков и направился в здание.

Бедняге Никитчуку вдруг резко расхотелось курить и он даже вначале решил было догнать Сусликова, но после первых двух-трёх шагов передумал. Достал обратно сигаретку из полупустой пачки и начал её курить, внимательно наблюдая за кольцами дыма, которые он мастерски запускал вдаль.

* * *

Отрывок из письма Деду Морозу: «Дорогой Дедушка Мороз! Когда в прошлом году я просил братика, я имел в виду младшего, а не амнистию для старшего»…

Из коллекции анекдотов Зямы П. Исламбекова

Александр Васильевич крутил в руках новенький спичечный коробок, изготовленный на Миколаївська суднобудівна корпорація «Українська військова міць»[13]13
  Перевод с украинского: Николаевская судостроительная корпорация «Украинская военная мощь».


[Закрыть]. В паре километрах от берега на рейде стоял маленький рыболовецкий сейнер, приписанный к Камышовой бухте, где раньше, ещё в советские времена процветала 40-тысячная рыболовецкая кампания – «Объединение „Атлантика“». С приходом к власти в Крыму новых украинцев государственное финансирование объектов соцкультбыта свелось к нулю. Всё стало ветшать и разваливаться. Но совдеповский запас прочности и надежности был ещё велик и это вселяло некие надежду и оптимизм.

На цветной этикетке спичечного коробка был нарисован запорожский казак, державший в левой руке бутылку с горилкой, а в правой курительную трубку, ниже была надпись «Сірники дітям не іграшка!»[14]14
  Перевод с украинского: Спички детям не игрушка.


[Закрыть]

Монзиков вынул из коробка пару спичек и положил их на коробок крестиком. Почему-то на ум стали приходить всякие истории про спички, типа:

– один мужик в 70-ые годы написал письмо на Балабановскую спичечную фабрику: «Я 11 лет считаю спички у вас в коробках – и то 59, то 60, а иногда и 58. Вы там сумасшедшие что ли все?»

– Знаешь, что туалетная бумага 54 метра уже давно не 54 метра? Вес сникерса в Марте 1998 года, отличается от веса сникерса января 1999 года на 4.5 грамма, а шоколад весит не 100 грамм, как раньше а 80 и 75 граммов…

Теперь буду проверять длину туалетной бумаги каждый раз!

Сколько можно терпеть?

Ведь как раз маленького кусочка может и не хватить!

Так недалеко и до международного скандала.

Вдруг какому-нибудь иностранному дипломату или спонсору бумаги не хватит?

Тогда прощайте договоренности, прощайте инвестиции…

А если космонавтам там высоко на орбите не хватит?

А если в нужный момент бумаги не хватит ответственному за пуск «Сатаны»???

Он в результате стресса и отчаяния возьмет да и изорвет на бумагу журнал записи дежурств на пусковой установке.

Потом с кого спросить за несанкционированный пуск?

Даже страшно подумать!?

Про спички я вообще уже не говорю.

А ежели вдруг война?

Люди не смогут зажечь костер и пожарить мясо!

Не хватит одной единственной спички.

Начнется вымирание населения, а может и крах цивилизации?

Ведь зажигалки в случае отсутствия электричества не смогут производить.

Да и спички тоже…

– Извините, у Вас не будет огонька? – обратилась к Монзикову дамочка неопределенного возраста.

– В каком смысле? – удивился Монзиков.

– В смысле прикурить, – сказала рыжеволосая бестия, беря без спроса коробок со спичками.

Густая копна огненно-рыжих волос сильно напоминала львиную гриву. Женщина была стройна и грациозна, хотя и невысокого росточка. Правильные черты лица, зеленовато-карие глаза и слегка горбатый носик.

– Давно курим? – поинтересовался Александр Васильевич.

– Спасибо, – буркнула женщина и направилась к троллейбусной остановке.

Монзикова потянуло вслед за ней и он поспешил навстречу судьбе. Угнаться за дамочкой было непросто. Она не шла и не бежала, а скользила, или даже просто летела, плавно, грациозно, словно лесная лань. Таких походок в мире можно встретить разве что только в кино.

«Спортсменка или из этих?» – подумал Александр Васильевич. «Хорошо бы её…», но додумать он просто не успел, т. к. подошел троллейбус и Монзикову пришлось резко ускориться, чтобы успеть на посадку.

Дамочка каким-то образом заняла место у окна на переднем сиденье, а Александр Васильевич встал несколько сзади таким образом, чтобы ему были видны профиль и грудь. Народу было не очень много, но все сидячие места были заняты.

«На хрена ей было начинать курить, если она сразу же села в троллейбус?» Монзиков всё время смотрел как бы сквозь дамочку в окно и внимательно, боковым зрением, наблюдал и за соседями-пассажирами, и за дамочкой, и за пейзажем…

На предпоследней остановке дамочка вышла и резво побежала по ходу движения троллейбуса. Следом подошел другой троллейбус того же маршрута, на который и сел Александр Васильевич. На кольцо он с дамочкой прибыл практически одновременно.

– Послушайте, хватит бегать от меня! – взмолился Монзиков.

– Я ни от кого и ни за кем не бегаю. Я бегаю просто так, – сказала дамочка и только собралась продолжить свой бег, как Монзиков её остановил.

– Стойте! надо поговорить! – Монзиков смотрел ей в глаза с надеждой и приказом одновременно. Сильный был взгляд, ничего не скажешь…

– О чем же? И с чего вдруг? – удивилась дамочка.

– О том, что Вы не замужем и у Вас нет детей, например.

– Что за чушь?! Есть у меня и муж, и дети, всё у меня есть…

– Да нет у Вас никого…

– Откуда уверен в том, чего не знаешь? – женщина внимательно посмотрела Монзикову в глаза, но тот даже не отвел взгляд в сторону. – Вы всё знаете? – удивилась дамочка и подошла к Монзикову так близко, что её дыхание стало просто обжигать бедного Александра Васильевича.

– Я плохо знаю город и моя машина осталась там, где я Вас увидел… А здесь есть бильярдная или м.б. какой-нибудь шалман, где мы могли бы пообщаться? – Монзиков взял женщину за руку и хотел было поцеловать, но она увеличила дистанцию и аккуратно высвободила свою руку из слегка потной от волнения ладони Монзикова.

– Можем зайти в магазин, что-нибудь купить к чаю и…

– И попьём чай у Вас дома? – подсказал Монзиков.

– Попьём, попьём…

– Ну, тогда пошли, – Монзиков решительно протянул свою руку огнерыжей красавице и они пошли в магазин. Шли пару минут молча. Затем дамочка сказала:

– Странно… Я что-то чувствую, но что именно – сказать не могу.

– Я знаю. У меня те же эмоции, только ещё член стоит, – не без гордости заметил Монзиков.

– Да Вы что?! – она попыталась было высвободить свою руку, но попытка была откровенно вялой и какой-то наигранной.

– Но-но-но, не надо так… Я же откровенно сказал, без шуток… Мы обо всём договоримся…

– О чём, обо всём? Что Вы имеете ввиду? – удивилась дамочка. – Я даже не знаю как Вас зовут?!

– А это не самое страшное. Это даже хорошо… Я всё расскажу, надо лишь чуть-чуть подождать… Понимаете мою мысль, а?

Возникла некая пауза, после которой дама спросила:

– Что взять к чаю? Пирожные будете?

– Мне всё равно. Можно и их, можно и икорки взять… У меня есть только доллары. Я оплачу…

– Как доллары? Что это за новость? – удивилась красавица.

– Да ни рублей, ни этих самых, как их там, гривен… у меня практически нет. Есть только баксы и евро, настоящие деньги, а не эти самые фантики. Вот, возьми, – Монзиков протянул своей новой знакомой 600 евро и 500 баксов. И они перешли на «ты».

Через 30 минут оба сидели на кухне и пили чай с бутербродами с вкусняшками. Бутерброды с сыром, с копченой колбаской, с икоркой. Чуть-чуть свежих помидорок с огурчиками, свежий красный перец, лимончик и немного яблок, порезанных дольками-кольцами.

Квартирка была уютной, чистенькой, но мебель была очень и очень простенькая. Привитивизм, провинциальность и отсутствие фантазии. Чувствовалось, что большого достатка не было, но было практически всё необходимое в современном бытовом плане.

Монзиков хотел секса. Его дружочек был готов к действиям и ожидал лишь команды «К бою».

Оксана, так звали красавицу, не могла взять в толк, как это вдруг она сошлась с незнакомым мужиком, иностранцем, похотливым и наглым?! Впервые в жизни она поддалась некоим чарам, какому-то обаянию, исходившим от этого невысокого роста мужичка… Было влечение к мужчине, сильное желание, а объяснения всему этому пока не было. Чудеса, да и только?!

* * *

Чему попало много лет

Учусь я по необходимости,

А знаний не было и нет —

От мозговой непроходимости.

Игорь Губерман

Вячеслав Дмитриевич с нетерпением ожидал ужина, после которого он рассчитывал пару часиков поиграть в волейбол, фанатом которого он был с детства. Для своего возраста он сохранял хорошую игровую форму и технику и в сочетании со спортивным прикидом, так теперь называют внешний облик…, привлекал к себе внимание не только игроков, но и зрителей.

После игры всегда было распитие горячительных напитков и разговоры по душам. А как же без этого?

Женский вопрос его интересовал постольку – поскольку… Не более, чем поп@здеть, до реальных дел никогда не доходило, т. к. в глубине души Сусликов был скорее семьянином, чем ловеласом.

Пиво и водка – это были любимые напитки каперанга Сусликова. Но он мог выпить и всё остальное, что только можно себе представить. На свой рост и вес он всегда знал меру, которая была в литрах и маленьких ящичках…

– Слава, ты идёшь на ужин? – раздался громкий мужской голос за дверью номера.

– А кто это? – Сусликов дремал на кровати в ожидании часа Х и сквозь дрёму прислушивался к звукам вокруг своего номера. – Михалыч! Ты что-ли?

– Ну а кто же ещё?! Не узнал, что ли?

– Погоди, сейчас только штаны одену и выйду… Вместе пойдём.

Славик успел отлить в туалете, одеть кроссовки, сполоснуть заспанное лицо, найти куда-то брошенные очки и с улыбкой выйти в коридор, где его ожидали уже двое волейболистов-собутыльников.

– Всё, мужики, я готов. Пошли, – Славик возглавил шествие к столовой, продолжая болтать на темы спорта, отдыха и предстоящей игры после ужина. Он был неформальным лидером и душой компании.

Удивительное дело, о чем бы не шла речь, Вячеслав Дмитриевич всегда был в курсе событий и всегда имел собственное суждение, которое, как правило, носило популистский взгляд на происходящее. Он никогда не отличался оригинальностью суждений, но всякий раз каким-то образом ему удавалось не только высказать собственное мнение, но и показать свою значимость как специалиста, как эксперта, как знатока вопроса. Ещё чуть-чуть и он был бы затычкой в любом деле, но всякий раз он умело переводил стрелки на публичных людей, находя крайних, виноватых, а сам всегда оставался белым и пушистым.

На ужин давали котлеты с пюре, рис с жаренной рыбой, винегрет, салат оливье, творожную запеканку и сдобные булочки с изюмом. Все порции были маленькими, но если всего понемногу набрать, то будешь не просто сыт, а ещё и наешься так, что и завтракать не захочется. Мужики пришли с пакетиками и стали набирать с собой закуску. Водка с пивом уже охлаждалась в холодильнике.

Выносить еду из столовой было категорически запрещено, но все выносили. Проносить спиртное в зал также не разрешалось, но отдыхающие нарушали и этот запрет.

Чисто символически троица раскатала 0,7 л водочки исключительно для аппетита. К ним за столик практически сразу же подсел их четвертый член команды и он же в конце организовал вынос пустой бутылки и закуски из столовой. Сусликов же где-то надыбал ещё сахар, пакетики с чаем, лимон, четыре луковицы и две вилки.

Уже спустя каких-то 15–20 минут после ужина мужики играли на площадке в волейбол. Против пятёрки Сусликова была шестёрка противника, уступавшая по-крупному в счёте. Игроки пропускали подачи одну за другой и счет рос только в одну сторону. Шуток было немного. Болельщиков и запасных игроков пока не было, но народ потихоньку подтягивался к площадке, где помимо волейбола происходили баталии в мини-футбол, в городки, в настольный теннис, в шахматы, домино и карты. Народ кучковался по интересам. А женщины и дети были скорее сопровождающими, нежели отдельной игровой массой. Но прошло какое-то время и вся спортивная площадка превратилась в большое скопление народа. Дети играли сами по себе, мамаши занимались сплетнями и пересудами, мужики из последних сил играли, шумели и балагурили, а влюбленные парочки уже не сидели на лавочках а куда-то разбрелись по территории.

Сусликов делал последнюю подачу. Он, разумеется, ещё бы мог сыграть, но его команда была выжата как лимон. Потные, лысые, седые, толстенькие мужики еле волочили ноги. По площадке они передвигались словно сонные мухи, да и сам Славик уже не прыгал, не бегал, а всё больше давал ЦУ.

– Гол! – скандировали зрители и кричала команда Сусликова. – Ура! Ура! Ура-а-а-а!

– Вот так вот, мужики! Мы их сделали! Надо бы это дело отметить! Да по-взрослому!

Сусликов вспотел настолько, что первым делом он думал не о выпивке и пьяных посиделках, а о принятии душа. Все быстро разбрелись по своим номерам, а спустя 15–20 минут, со стаканами, бутылками и банками, с закуской отдыхающие встретились в номере у Петровича, на втором этаже. Это был даже не люкс, а апартаменты с большим широким балконом, на котором стояли и диван, и кресла и несколько стульев, прихваченных по случаю из столовой. Петрович был генералом от полиции и по статусу ему полагался либо люкс, либо апартаменты. Лишь только Сусликов был на короткой ноге с генералом и дружески его похлопывал по спине, по плечам, делал мелкие комплименты и ласково называл Петровичем. Для всех остальных генерал был Василием Петровичем, личностью широко известной в силовых кругах. Авторитет у него был наивысочайший.

После первого тоста за победу практически все закурили. Лишь Сусликов бросил несколько лет тому назад эту пагубную привычку, но иногда он нарушал свои принципы и правила и позволял себе выкурить одну-две сигаретки. Пока он ещё не стрельнул для себя пыхалку, а немного насупясь, смотрел в сторону моря и мысленно разговаривал с Еленой Николаевной. Да, надо бы ей позвонить… Наверное, волнуется?! Ладно, завтра или в обед, или после ужина, но позвоню…

Если среди читающей аудитории имеются женщины, то открою маленький секрет: не все мужики, даже нетрезвые, матерятся. Но абсолютно все всегда говорят о спорте, политике, работе и бабах. И если вдруг какая-то из тем ещё не была обыграна, то это лишь оттого, что до неё просто ещё не дошла очередь.

Вячеслав Дмитриевич любил тостовать, ему очень нравилось тамадить и толкать заздравицы, обыгрывать различные поводы очередного или внепланового бухания. Будучи рослым, крепким, а в молодости ещё и физкультурником (спортивные разряды на уровне первого или КМС по 7–8 видам спорта), мужчина мог взять на грудь большую дозу, после чего ему надо было покемарить пару-тройку часиков.

К данному роману это никоим образом никакого отношения история с грибами не имеет, но случай всё же был, который вошел в историю и теперь передаётся из уст в уста, из поколения к поколениям.

В июле месяце конца 90-ых Сусликов гостил у своего приятеля, бывшего замполита, бывшего мента, который держал большое хозяйство в Приозерском районе порядка 140 км от Санкт-Петербурга. У приятеля была новая Тойота с большим кузовом, два дома, баня и беседка, где большей частью и проводились мужицкие посиделки. С водкой и даже с бабами. Сергеич, так ласково и уважительно называл своего приятеля Сусликов, знал толк и в грибах, и в рыбалке с охотой и в бане. Он был убежденным холостяком, но драл всё и всех, что шевелится. Рядом с его хуторским хозяйством была маленькая деревня, жители которой и работали, и служили Сергеичу.

Пошел первый слой грибов, примерно на третий день Вячеслав Дмитриевич приехал на машине приятеля с двумя своими корешами к Сергеичу. В 13.00 вещи были распакованы и троица устроилась в гостевом двухэтажном доме, а в 15.00, пьяные в дымину, вчетвером поехали в лес за грибами. Кроме корзинок с собой взяли ещё пиво с водкой, да столько, что набралось на целую корзинку.

Сергеич выбросил десант в 12 км посередине поляны, через которую проходила лесная дорога и пожелал хорошей грибной охоты, сообщив, что в 18.00 он вернется обратно и заберет грибников…

Сусликов, словно лось, сразу же отбился от товарищей и рванул в лес в поисках грибов. Грибов было мало. Настолько мало, что брошенные приятели решили смазать тему и без закуски укатали бутылку поллитровки на двоих, полирнув затем пивком. Теперь судьба каждого отошла на задний план, поскольку оба товарища судорожно начали искать не грибы, и даже не Славика, а заветную поляну, откуда их должны были забрать в 18.00.

Искали долго, очень долго, а ведь изначально отошли от нее метров на 60–70, не более. И когда силы были на исходе на них вышли два синяка. Скорее всего, это были беглые, которые жили в лесу. Они-то и вывели бедолаг на поляну, за что получили по банке пива и бутылку водки. В знак благодарности оба синяка всосали спиртное залпом, закурили, а потом вдруг резко вскочили и враз исчезли за деревьями. Вернулись они минут через 20. Их уже никто и не ждал. В руках у них были вёдра с грибами.

Приятели если и не протрезвели, то пришли в чувство и началось слюновыделение, словесный понос, посталкогольный бред и всякая другая дребедень. Они пообещали синякам деньги, т. к. с собой было лишь 2000 руб. За четыре пятнадцатилитровых ведра белых и красных грибов этого было явно маловато, но синяки с радостью приняли российские фантики госзнака, заметив, что тару они должны забрать, но могут ещё завтра к обеду принести грибы, например, к Сергеичу.

Договор, заключенный на поляне, был исполнен к удовольствию обеих сторон. А что же Сусликов? А Славик вырубился примерно через 15 минут хода (лосиного бега) по лесным чащам. Грибов он, как ни странно, набрал с полкорзинки. Набрал, присел и уснул, прямо на траве, среди комарья, мошкары, лесных муравьёв (рядом были два муравейника, между которыми он и прилёг). Проснулся он ровно в 18.15 от настойчивых тойотовских гудков. Сергеич слегка опоздал, занимался растопкой дров, готовил баньку.

Можно и далее продолжить повествование о трехдневном отдыхе, но вернемся в Крым, в Севастополь, где события начинали набирать оборот.

* * *