Текст книги "Желтые небеса"

Его собеседник со страхом глядел на вошедших.

– Ты приговорен к смерти, – сказала женщина. – Приговор будет приведен в исполнение сейчас.

– Нет… – пробормотал приговоренный. – Нет, так нельзя… Я же сделал это ради тебя! Попробуй оценить мою жертву… Я умею жертвовать и страдать и хотел тебя тоже научить…

– Это верно, ты умеешь жертвовать другими. – Она холодно усмехнулась.

– Ты не имеешь права, это незаконно! Вы хотите совершить преступление! Я гражданин своей страны, меня должны судить, мне нужен адвокат…

– Обойдемся без формальностей.

Он вдруг со всей отчетливостью понял, что его «вражда» с этой женщиной – действительно всего лишь несерьезная игра. К счастью для него. Сейчас перед ней стоял настоящий враг, которого она собиралась уничтожить, и от нее веяло жутью. Он непроизвольно шагнул в сторону, чтобы не находиться с ней рядом, и заметил, что принц сделал то же самое.

Еще больше побледнев, приговоренный попятился, его била крупная дрожь. Женщина не двигалась, только смотрела на него. Он вдруг захрипел и упал на колени, потом его отбросило к стене, и больше он не шевелился.

После тягостной безмолвной паузы принц подошел и склонился над ним. Выпрямившись, сказал:

– Констатирую факт смерти.

Он вежливо возразил:

– Тут нужен врач, ваше высочество.

– У меня медицинское образование, помимо инженерного. Взгляните сами.

Осмотрев тело, он подтвердил:

– Ваша правда, покойник.

Потом повернулся к женщине:

– Как вы это сделали? Каким-нибудь своим хитрым оружием, да?

Она молча показала пустые ладони.

– Я же сам видел, как он к стенке отлетел! Голову морочите…

В комнату заглянул худощавый светловолосый мужчина в шелковистом плаще – жрец-эмигрант, которого на его варварской родине чуть не прикончили в ходе политических разборок. Он уже успел несколько раз сцепиться с ним до пены на губах, защищая с детства дорогую и привычную материалистическую картину мира.

– Вы это сделали, – произнес жрец, слегка поклонившись женщине. – Я находился в коридоре и наблюдал. У вас получилось.

«Как же ты наблюдал-то через закрытую дверь?!» – подумал он, но промолчал: не было охоты сию минуту затевать новый спор.

Он вышел из комнаты и направился к лестнице. Коридор как коридор, стены обшиты самыми обыкновенными деревянными панелями, а посмотришь вверх – никаких там плафонов, весь потолок мягко светится. Крутая у них техника… За поворотом он увидал девушку. Невысокая и тоненькая, длинные каштановые волосы распущены по плечам. Шагнув навстречу, она спросила:

– Его, наконец, убили?

– Да. Все кончено.

– Он испортил жизнь многим людям, – ее большие серо-зеленые глаза сумрачно мерцали. – Откуда берутся такие, как он?

– Оттуда же, откуда берутся все подонки. Его больше нет. Пойдем, все в порядке.

Пусть ей не четырнадцать лет, как кажется на первый взгляд, а скоро двадцать, пусть это жена его старшего брата – он воспринимал ее не как взрослую женщину, а как девочку-подростка. На правах новоиспеченного родственника он уже перешел на «ты», а вот она смущалась и говорила ему то «вы», то «ты», вперемежку.

– Его нет, но созданное им зло осталось. Вы же знаете, ему многие верили…

– Со временем очухаются.

– По-твоему, все они смогут избавиться от его влияния?

– Не все. Те, кто поумнее. Черные боги, хотел бы я понять, как она с ним разделалась…

«Интересно получается, Юстан, – подумал проснувшийся Мартин. – Никто в том мире о тебе не пожалел. Наоборот, все вздохнули с облегчением! А сделал ты нечто крайне гнусное… Итак, зеленоглазая девчонка со второго портрета – жена брата моего двойника. А светящийся потолок – банальнейшее дизайнерское решение, чего это я на него так пялился… Стоп. Не я, мой двойник. Я – это я, Мартин Паад с Лидоны. Я не знаю фактов, которые подтверждали бы, что реинкарнация – не сказки».

Сегодня он чувствовал себя хуже, чем вчера. Даже ощущение времени отключилось. И не давала покоя настойчивая мысль: есть что-то, чем он может воспользоваться для спасения – если поймет, что это такое.

За ним пришли, отконвоировали в зал. Мартин был очень слаб, его пошатывало: скудное питание и ни на секунду не утихающая боль понемногу подтачивали его силы. Он знал, что ни черта Юстану не скажет, но и выполнить свою задачу в таком состоянии не сможет. Голова закружилась, он тяжело плюхнулся на первый же подвернувшийся стул. Кто-то из людей Юстана засмеялся.

Появился сам Юстан – он жевал сэндвич с ветчиной, но, несмотря на это, выглядел недовольным.

– Я видел, как все вы радовались после моей смерти! – невнятно промычал он, усевшись напротив Мартина. – Что, ножки-то не держат? Ну сиди, сиди… Мне нужно, чтобы ты вспомнил, как попал из того мира сюда, а для этого я должен получше изучить Гефаду. Я стану властелином этой Галактики и потом прорвусь туда, – он поправил съехавший на глаза громоздкий шлем. – Все были рады-радешеньки… Вот оно, ликование серости, похоронившей незаурядную личность! Я им устрою, когда вернусь… А больше всех радовалась эта мерзкая девчонка с зелеными глазами. – Юстан выругался, длинно и непечатно, и пояснил: – Я ненавижу ее даже больше, чем тебя, убийца! Есть за что.

– За что?

– Это она разрушила мой выстраданный план! Она годилась разве что в зомби, она была изначально закрыта для моего влияния. Лицемерная и бездушная северная аристократка. Этот напыщенный малый, так называемый принц Севера, взвился на дыбы из-за того, что я, видите ли, воспользовался его именем, чтоб обмануть его подданную! Псих. Из-за такой малости он хотел убить меня на поединке, но я-то не псих, отказался от поединка… И тогда меня убила женщина, которую я любил. Ты видел. У них был уговор: если он в течение месяца меня не прикончит – это право переходит к ней. Представляешь, какой подлый уговор?

Юстан швырнул остатки сэндвича на стол, где валялось среди драгоценной посуды множество других объедков, засохших и заплесневелых. Вздохнув, сам же и ответил:

– Ты этого не представляешь, убийца. Где тебе понять… Ладно, сейчас я покажу тебе кое-что такое, что даже ты своим умишком поймешь!

На тьессинском экране возникли кварталы белого глинобитного города, вид сверху.

– Ласна, Ширана, – прокомментировал Юстан. – Смотри, убийца! Вот как я поступаю с никчемными серыми людишками, которые не хотят идти за мной и развиваться! Они цепляются за свой жалкий уют – сейчас мы этот их уют… Смотри внимательно!

Мартин смотрел – внутренне помертвевший, внешне бесстрастный. Надо экономить силы. Он наконец-то понял, что должен сделать. Неизвестно, сработает или нет, но любой шанс стоит использовать.

Белые дома на экране беззвучно оседали, трансформируясь в плотные кучи щебня. Пыли почти не было. Деревья и кустарник сминались, как придавленные прессом картонные макеты. Игравший во внутреннем дворике ребенок превратился в кровавую кляксу.

– Я разворошил это обывательское гнездо! – сияя, прошептал Юстан. – Теперь дремлющая Ласна проснется и внесет свой вклад в кадмийскую культуру! Понял, убийца? А, ни черта ты не понял…

Мартин промолчал. В камере ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после Юстановой демонстрации. Потом. Все потом. Нужно расслабиться, сосредоточиться и настроиться на поиск.

«Я перевожу свой мозг в режим поиска. В моем распоряжении находятся все усвоенные мной когда-либо знания, весь мой прежний опыт… а также вероятный опыт моей другой жизни, когда я был частным сыщиком и жил в городе под желтыми небесами. Я хочу получить информацию, которая поможет мне вернуть форму и расправиться с Юстаном. Где-то в моем прошлом есть такая информация. Я хочу, чтобы она поступила в активную память. Это приказ!»

Время от времени он пользовался этим приемом. Иногда срабатывало. Мартин ни на что не надеялся. Он просто послал запрос, то ли в глубины своей памяти, то ли в общее информационное поле, о существовании которого на протяжении тысячелетий ведутся споры, то ли куда-то еще – и сейчас, лежа в полутрансе на мшистом полу камеры, ждал результата.

Глава 25

…Эти непробиваемо-приветливые ребята не удосужились предупредить его о том, что пинать тут можно не каждую стенку. Раскрываются только стены, устроенные соответствующим образом. Навороты здешних дизайнеров вызывали у него отчасти мальчишеское восхищение, но отчасти и раздражение: дверь должна выглядеть, как дверь, а не как отсутствие оной! Поэтому он взял в привычку пинать хитроумно закамуфлированные двери, стараясь успеть раньше, чем услужливый компьютер их откроет. Своего рода соревнование с вездесущей и педантичной, но все равно тупой (по сравнению с ним) машиной.

А вот сейчас просчитался – стенка-то оказалась монолитная, дверь вон там, дальше… Так как саданул он от души, пальцы правой ноги ныли. Как назло, туфли он надел мягкие, вельветовые, благо ни грязи, ни лишней пыли в подводном городе нет.

Подозрительно оглядев своих провожатых – те сумели удержаться от ухмылок, – он махнул рукой:

– Ладно, пошли.

– Можно обезболить, – предложил кто-то.

– Да пошли, ерунда.

Они вошли в зал, выдержанный в кремовых и песочных тонах, ему указали на кресло в центре. Когда он сел, над головой зависло нечто вроде шлема.

– Первая ступень информационного курса, – услыхал он вежливый голос компьютера. – Это не гипноз, а запись информации напрямую в мозг. Вы получите только ту информацию, которую согласны принять. Приготовьтесь.

– Валяй, – разрешил он.

Он получит все, что можно взять, ни каплей меньше! Еще покойные отец с матерью учили: если что-то хорошее дают бесплатно – хватай обеими руками, не будь дураком. Так он всю жизнь и делал. Особенно наглядно это проявлялось у него по отношению к еде и деньгам, но и к знаниям тоже.

– Информационный курс окончен, – сообщил компьютер. – Как вы себя чувствуете?

– Так быстро? – удивился он.

– Как вы себя чувствуете?

– Да нормально, нормально, – кряхтя, он вылез из кресла.

Ребята, которые проводили его сюда, ждали около входа. И правда, славные ребята, дружелюбные. Он ощущает их эмоции?.. Ага, похоже на то. Торопясь проверить, получил ли он все, что рассчитывал получить, извлек из кармана перочинный ножик, щелкнул лезвием и полоснул себя по запястью. Нахмурился:

– Гляди-ка, не заживает!

– Не так быстро, – возразил один из его новых знакомых, слегка ошеломленный такой спешкой. – Попробуйте сделать все по порядку. Если не получится, заклеим пластырем.

– На хрена мне пластырь, если я теперь вроде вас, – проворчал он, неумело выстраивая в уме цепочку команд-импульсов: убрать боль – остановить кровотечение – срастить поврежденные ткани…

Боль исчезла, кровь больше не сочилась. А вот порез никуда не делся.

– Для этого нужно некоторое время, – заверили его. – Вы дали команду – ваше тело ее выполнит, но не мгновенно. Все равно заживет быстрее, чем у обычного человека.

– Проверим, – пробормотал он, глядя мимо собеседника на высокую черноволосую женщину, которая приближалась к ним, огибая фонтан в виде водяной чаши.

Она улыбнулась, и он в ответ ухмыльнулся.

«Наконец-то мы с тобой потягаемся на равных! Я теперь такой же, как ты. Посмотрим, чья возьмет…»

Жмурясь от фиолетового мерцания, очнувшийся Мартин попытался лечь поудобней. Болели переломанные кости, ныли кое-как вправленные вывихи, разламывалась голова. Странный сон-видение… Человеком он был тем же самым, а вот обстановка совсем другая. И какой необычный крутой дизайн в этом подводном городе… Зрелище произвело впечатление даже на Мартина, повидавшего всякое.

А-а, проклятые ребра… И поиск не дал результата, полезную информацию он так и не нашел.

Или все-таки нашел?..

Попробуем. Сосредоточившись на своих внутренних ощущениях, Мартин послал команду-импульс: убрать боль.

Боль исчезла.

Минуты две он лежал, тупо глядя в потолок и наслаждаясь непривычно комфортным состоянием: как здорово, когда ничего не болит! Потом, опомнившись, послал вторую команду: восстановить поврежденные ткани.

«На такие травмы, как у меня, уйдет от полутора до двух суток. Даже больше, если учесть, какая здесь кормежка. Откуда я все это знаю? Гм… Главное, что знаю. Черт, неужели я действительно жил до этой жизни в другом мире, в другом теле, и меня звали Ол… это, кстати, уменьшительное имя, полного не помню… и сны-видения – мои собственные воспоминания, разбуженные Гефадой? Да нет, маловато данных для такого скоропалительного вывода! Возможны ведь и другие объяснения, более научные».

Когда за ним пришли, он еле волочил ноги, демонстрируя крайнюю степень физической разбитости. Юстану совсем не обязательно знать о том, что его пленник выздоравливает.

В зале на одном из диванчиков сидел Бениус, вялый и поникший, как будто вылепленный из размякшего пластилина. Мартин тяжело опустился на соседний диванчик. Никаких резких движений. Не только потому, что это не вяжется с имиджем избитого до полусмерти человека: он заблокировал боль, но травмы остались; если он хочет, чтобы кости поскорее срослись, не надо мешать организму залечивать повреждения. А вот разжиться чем-нибудь съестным стоит… Мартин покосился на стол. Стоит, но не сейчас. Конвоиры ушли, оставив его наедине с Бениусом. Скорее всего, Юстан за ними наблюдает: хочет выяснить, верен ли ему Бениус после смерти Люсьены. Выходки Юстана непредсказуемы, зато мотивы его поступков вычислить нетрудно.

Бениус ни разу не взглянул в сторону Мартина. И Мартин молчал: он не собирался подыгрывать Юстану. Он все острее ощущал тоску и подавленность, которые обволакивали Бениуса плотным серым коконом. Ощущал?.. У него никогда не было экстрасенсорных способностей. Значит, это тоже пришло оттуда. Интересно, что он еще прихватил из своего предполагаемого прошлого опыта?

Юстану надоело ждать – он появился из арки, обрамленной световым орнаментом, присел рядом с Бениусом и заговорил участливым, проникновенным тоном:

– Явор, это нужно было сделать. Я понимаю, тебе сейчас больно. Тебе очень больно, и это светлая боль! Та, которая толкает вперед и прогресс общества, и прогресс каждого отдельного человека. Поверь, Люсьена поняла бы тебя. Я вижу, что ты не предал нашу цель, остался моим другом – значит, ее жертва не напрасна.

– Мне так ее не хватает… – тускло пробормотал Бениус.

– Явор, я разделяю твою боль. – Юстан улыбнулся доброй понимающей улыбкой. – Это нужно для твоего развития, дурачок! Развитие не бывает безболезненным. Безболезненное существование только у сытых сереньких обывателей, у тех, кого мы давим, потому что иначе их не разбудить. Явор, твои страдания прекрасны! Поверь, я тебе завидую.

Мартин мог бы засвидетельствовать, что испытывает Юстан отнюдь не зависть: он ликовал от сознания своей власти над Бениусом – презирал его – одновременно жалел, извлекая удовольствие из этого чувства, – до некоторой степени опасался, что Бениус все-таки взбунтуется, – хотел убедиться, что тот окончательно сдался. В душе у подавленного Бениуса шевелился слабый протест, и вместе с тем крепла признательность за сочувствие и поддержку.

– Если бы ты меня предал, ты бы ничего не стоил, – продолжал Юстан. – Потому что я забочусь о тебе! Не о твоих мелких житейских интересах – о росте твоей души! Не каждый способен это оценить. Поверь мне, Люсьена бы оценила… Ты духовно вырос на целую ступеньку! Даже на две, Явор!

Протест угас. Бениуса переполняла вымученная благодарность к мудрому другу. Мартину стало тошно, и он после нескольких неумелых попыток отсек эмпатическое восприятие.

– Я не предам тебя, Теодор, – тихо заверил Бениус.

– Я рад за тебя. – Юстан ободряюще улыбнулся. – Иди, мне нужно потолковать с этим убийцей.

Когда Бениус ушел, он удовлетворенно заметил:

– Видишь, убийца, я умею увлекать за собой людей!

«Умеешь. И поэтому тебя надо поскорей уничтожить».

– А ты выглядишь подавленным, – усмехнулся Юстан. – Понял, что спасения не будет? На вот, заслужил!

Он взял с грязной тарелки объеденный с одного бока птичий окорок и швырнул Мартину, как собаке. Рука Мартина рефлекторно дернулась – поймать, – но он вовремя остановил движение: незачем демонстрировать Юстану свою хорошую реакцию. Окорок шлепнулся на пол, Юстан радостно захохотал. Ненадолго разблокировав болевые ощущения (для контроля, чтоб не нагружать сверх меры травмированные области тела), Мартин охнул, скривился и очень осторожно подобрал еду.

Мясо. Несвежее, но в пищу сгодится. Для восстановления ему необходимы протеины и микроэлементы. Послав соответствующую команду-импульс, он сумеет уничтожить болезнетворные микробы и вывести из организма токсины. Юстан даже не догадывается, насколько ценную информацию подсунул ему сегодня ночью!

«Конечно, не догадывается: ведь я подвергся изменению уже после того, как его убили».

– С чего такая щедрость? – спросил Мартин вслух, перед тем как вонзить зубы в подсохшее, но все еще жирное мясо.

– Ты видел во сне ее, – голос Юстана звучал грустно, и грусть была не показная – в этом Мартин убедился, вновь включив эмпатическое восприятие. – Я получил от Гефады копию и тоже смог ее увидеть. Убийца, за такие воспоминания я каждый раз буду награждать тебя едой! Ты ведь любишь вкусно поесть? Постарайся, чтоб она почаще тебе снилась.

– А ты сам разве не видишь такие сны?

– Вижу, каждую ночь, но я хочу еще! – Юстан испытывал сложную смесь влечения, страха и ностальгии. – Рядом с ней я не был счастлив, но без нее еще хуже. Ты примитивная натура, где тебе понять мою амбивалентность… Я любил ее, а она меня не любила, у нее вообще был отвратительный вкус! – он скрипнул зубами, и Мартина окатило волной злобы. – Понимаешь, убийца, я умею управлять людьми, но с ней сладить не мог. Когда я придумал, как сделать ее управляемой, она совсем осатанела, ты же сам видел!

Мартин молча, в темпе, обгладывал кость: он подозревал, что с амбивалентного Юстана вполне станется отобрать у него недоеденный кусок.

– В этом сне она тебе улыбнулась! – вздохнул Юстан – его опять охватила ностальгическая печаль. – Я знаю, ты не мог ей нравиться, но все равно обидно. Прошу тебя, покажи мне ее еще! Тогда я тебя опять хорошо покормлю.

С хрустом раскусив кость, Мартин высосал мозг и потребовал:

– Пива. Или я вообще никаких снов не увижу.

Поискав на столе, Юстан подал ему фарфоровую кружку с темной жижей. Мартин вовремя вспомнил, что пальцами он владеет плохо и, допив до дна, дал кружке выскользнуть. Та упала на затоптанный ширанийский ковер с тусклой золотой нитью.

– До чего же противно ты жрешь, – процедил Юстан.

– А ты бы завел холодильник, – в тон ему ответил Мартин. – Пиво теплое, как в самой дрянной забегаловке на Ите.

– Не напоминай мне про Иту! – Он болезненно скривился. – Я там был дебилом, и никто меня не любил, даже собственная мать… Холодильник ему подавай! Эта сраная Гефада гробит любую нашу технику, а сама ни… не морозит, я уже пробовал. Тьессины – скоты, как и все негуманоиды. Запомни, убийца: ты будешь получать пиво и мясо, только если увидишь во сне ее! Очень трудно вызывать определенные воспоминания, я знаю. И почему-то все эти эпизоды начинаются с неприятных эмоций или с боли, хотя бы пустячной, ты заметил? Если хочешь жрать, постарайся.

– Как получится, Юстан.

«Мне самому любопытно. Почему мы с ней враждовали?.. А, вспомнил: она что-то сделала моему брату – не нарочно, без злого умысла, преследуя свои личные интересы, но я очень долго не мог ей этого простить. Хотя брат простил. Он был выдающийся человек. И совершил какое-то великое научное открытие, уже после того, как стал лордом-дипломатом…»

– Уматывай, убийца, – печально изрек Юстан. – Хоть мы с тобой и пришли сюда из одного мира, твое присутствие для меня как куча свежего дерьма на обеденном столе. Не вдохновляет.

– Ты имеешь в виду этот обеденный стол? – невинным тоном осведомился Мартин.

– Я неординарная ранимая натура, и быт у меня необустроенный, – покосившись на основательно загаженный стол, огрызнулся Юстан. – Сам уйдешь или тебя пинками прогнать? Я хочу еще раз посмотреть в одиночестве копию твоего сна, где она улыбается, такая гордая и красивая…

Кряхтя, Мартин поднялся с диванчика и побрел к арке. Пусть любуется, сколько влезет. Юстан-несчастный влюбленный – это не так плохо, как Юстан-маньяк, разрушающий города.

В камере, отключив блокировку боли, Мартин обнаружил, что поврежденные места болят теперь не так сильно, как вчера вечером. Опухшие пальцы и запястье тоже выглядят получше… Сработало, он поправляется! А погруженный в свои переживания Юстан ни черта не заметил.

…Ледяной дождь со снегом, обычная погода для этого сезона. Их компания пряталась под бетонным козырьком на открытой платформе станции монорельса, а поезда все не было и не было. Внизу, под колышущейся белесой пеленой, угадывались крыши двухэтажек. Вдали призрачно проступали силуэты древних высотных зданий. Небо, по случаю ненастья не желтое, а лохмато-серое, нависало над столицей, как брюхо мифического зверя, на котором разъезжает верхом бог правосудия. В субтропиках хорошо летом, весной и осенью, но в середине короткой южной зимы – более чем паршиво.

– Ол, тебя правда, что ли, из универа поперли? – спросил кто-то, стуча зубами от холода.

– Правда, – ответил он.

– Куда же ты теперь?

– Пойду в частные охранники. Платят там – завались, и лицензию на пистолет получу.

– Так ведь могут убить, – заметил собеседник, парень с экономического факультета.

– Меня за просто так не убьешь.

Порыв ветра хлестнул по лицу, чуть не сорвал шляпу. Он выругался: этой зимой уже две шляпы вот так потерял. В глубине разверстых небесных хлябей зародилось некое темное пятно, оно медленно приближалось, понемногу обретая форму и плотность. Студенты под козырьком обрадованно зашевелились: поезд идет, наконец-то…

Проснувшись, Мартин первым делом осмотрел пальцы, запястье, ощупал ключицу – и остался доволен: отеки мягких тканей значительно уменьшились, да и кости почти не болят. Жить можно. Через сутки он будет в полном порядке.

«Вряд ли Юстан доволен моим сном – а значит, пожрать не даст. Ничего, сам возьму».

Когда за ним пришли, он покорно поплелся в зал, стараясь держать руки таким образом, чтоб улучшение не бросалось в глаза, и одновременно сканируя эмоции конвойных: если те заметят неладное, атаковать придется немедленно. Ничего они не заметили. И Юстан, появившийся через четверть часа, усмехнулся, поглядев на беспросветно-удрученную физиономию Мартина, а вот на исчезновение припухлостей и кровоподтеков внимания не обратил.

– Меня не интересует, как ты в юные годы мок под дождем, убийца. Не будет тебе сегодня мяса, не заслужил. Награду надо заработать!

– Я не знаю, как это сделать.

Мартин уселся на парчовый пуфик в метре от стола и уже наметил, что в первую очередь схватит, когда Юстан отвернется.

– А ты постарайся! Вот она – пища! – тот взял двумя пальцами некогда розовый, а ныне позеленевший ломоть ветчины. – Аппетитно, ага? Слюнки текут? Если ты мне ее покажешь, это будет твое!

– По-твоему, это выглядит аппетитно?

– Слопаешь, что дам! – прикрикнул Юстан. – У него еще претензии! Сегодня получишь похлебку, чтоб с голоду не подох, а завтра поглядим… Но смотри, – на его лице появилась злая гримаса, – если вместо нее ты покажешь мне эту мерзкую девчонку с зелеными глазами, вообще жрать не будешь. Понял?

– За что ты ее так ненавидишь?

Мартин задал вопрос умеренно-огорченным тоном. Главное – не переиграть: противник не наблюдателен, зато подозрителен.

– Это она во всем виновата, – Юстан тяжело вздохнул, охватившая его злость то уступала место глубокой тоске, то опять вспыхивала с новой силой. – Я из-за нее все потерял! Она сорвала мой план, такой жертвенный и прекрасный! Она и эти сраные врачи со своей сверхразвитой медициной… Если человеку почти в сердце воткнули нож, испачканный соусом, он не должен цепляться за жизнь, это просто неприлично! – он хватил кулаком по бархатному подлокотнику кресла. – Ничего, ничего у меня не получилось…

– Это и есть твое преступление? Ты совершил убийство?

– Да, вы сочли это преступлением! Хороший адвокат указал бы на массу смягчающих обстоятельств, но вы устроили самосуд без адвоката. Ненавижу! Когда я был дебилом на Ите, я давил кошек с зелеными глазами, а соседи меня за это били. Своя кошка для них дороже человека! Теперь я могу наказывать таких бездушных обывателей, и я давлю их вместе с их домами и кошками… – Его переполняла искренняя обида, он готов был заплакать. – Столько черствых людей вокруг…

– Я не понял, что сделала та девушка? Помешала тебе довести дело до конца?

– Она осталась жива! – Юстан стиснул кулаки в бессильном бешенстве. – Эти… врачи заменили ей всю кровь и вырезали половину легкого. А потом она целые сутки лежала в коме, в аппарате жизнеобеспечения, и врачи сами не знали, выживет или нет, но она все-таки не умерла. Назло мне! Она не воспринимала мои идеи и не захотела послужить моим целям! – он начал ожесточенно ругаться, то на импере, то на чадорийском, то еще на каком-то языке, непонятном Мартину, но смутно знакомом.

«Язык того мира?..»

– Значит, нож, испачканный соусом, почти в сердце. И за это черствые бездушные люди тебя убили?

Не уловив иронии, Юстан горестно кивнул. Потом встрепенулся, уставился на Мартина и прошептал:

– Ты считаешь, так мне и надо? Я знаю, ты неспособен сострадать… Ничего, убийца, я тут кое-что для тебя приготовил – и сейчас ты это получишь! Погоди…

Вскочив с кресла, он распахнул дверцы солванского шкафа с декоративными башенками. Внутри, на полках, белели тьессинские артефакты. Еще один шлем! Мстительно бормоча, Юстан повернулся спиной и начал рыться в шкафу, а Мартин бесшумно встал и схватил со стола заранее намеченную добычу: кнопочный нож с клеймом алзонской фирмы «Барракуда», кусок копченого мяса, недоеденную плитку шоколада. Все это он запихнул поглубже в карманы шортов. Когда Юстан обернулся, он опять сидел на пуфике, понуро ссутулившись.

– Сейчас, убийца! – захлопнув дверцы, Юстан показал ему яйцеобразный Х-объект. – Сейчас я размажу тебя по полу. Не бойся, в переносном смысле, мне все еще нужны твои воспоминания… Сейчас ты переживешь самое страшное потрясение, которое обрушилось на тебя в той жизни! Я специально сделал такую настройку, и Гефада, умница, послушалась. В общем, сейчас ты… узнаешь, каково было мне, – он театральным жестом поднял над головой артефакт. – Не знаю, что это за воспоминание, но я посмотрю его вместе с тобой и буду весело хохотать! Не думай, это не месть, я никогда не опускаюсь до мелкой мести. Это будет торжество справедливости! Самый сокрушительный шок, который неожиданно обрушился на тебя и переломил надвое твою жизнь, самое кошмарное твое переживание!

Приготовившись к малоприятным видениям, Мартин осторожно сполз с пуфика на пол, чтобы не грохнуться и не повредить травмированные кости.

Юстан злорадно засмеялся.

…Он сидел на малахитовом бортике фонтанчика и тупо слушал плеск воды. Он был ошеломлен, обескуражен, выбит из колеи. Словно идешь знойным летним днем по улице, по размягченному от жары асфальту, и вдруг тебе на голову падает здоровенный ком снега! Зачерпнув дрожащей рукой немного воды, он смочил лицо. Первый шок прошел, и он смог, наконец, вымолвить членораздельную фразу:

– Нет, Верховный… Вы не можете так со мной поступить!

Высокий тучный мужчина с голубыми глазами, который молча прохаживался взад-вперед по залу, остановился и спросил:

– Почему?

– Потому что так нельзя! Вы пошутили, правда?

– У меня нет склонности к розыгрышам, тем более в серьезных делах. Я подписал приказ сегодня утром. По закону он вступит в силу с момента опубликования, – Верховный Лорд взглянул на часы в позолоченном корпусе, висевшие на стене напротив фонтанчика. – Ага, уже опубликовали. Поздравляю вас.

Он схватился за голову: его жизнь рушится, всему конец…

– Черные боги… А, погодите, ведь Генеральный Кабинет обязательно наложит вето!

– Нет. Перед тем, как подписать приказ, я объявил Чрезвычайное Положение. Через две декады я его отменю, но срок наложения вето как раз истечет.

– Ловко… Это нечестно! – пробормотал он, все еще держась за голову. – Вот же я влип… Не могли вместо меня какого-нибудь дурака найти? Между прочим, я не голосовал за вас, я вообще не ходил на выборы – у меня в это время был запой!

– Знаю. Теперь вам придется следить за собой, чтоб никаких запоев. Вы не должны подавать дурной пример служащим своего ведомства.

– Да я всю жизнь был сам по себе, в казенных структурах не работал! Давал взятки… В том числе, кстати, вашим непосредственным подчиненным!

– Тоже знаю, – буркнул глава государства.

– Ну вот… Я совсем не подходящий для такой работы человек, и работа для меня неподходящая. Может, переиграем, а? Я всегда плевал на официоз и был частным лицом, одиноким охотником… А теперь я кто буду?

– А теперь вы будете лордом общественного порядка.

– Полный п…ц! – подвел он итог.

– Не сквернословьте, – поморщился голубоглазый. – Это несовместимо с тем постом, который вы теперь занимаете. Послушайте, я ведь тоже не хотел становиться Верховным Лордом! Но мы должны что-то сделать, если не хотим оказаться зависимой страной, которую держит на коротком поводке более сильное государство. Вы их не боитесь. Поэтому вы займете пост лорда общественного порядка и дальше будете действовать по своему усмотрению. Лучшей кандидатуры у меня нет.

Он понял, что не сможет на все плюнуть и завтра же подать в отставку, поскольку Верховный прав. Его жизнь переломилась надвое, и что будет дальше, он не знал. Впрочем, в конечном счете это зависит только от него.

Потом подумал о черноволосой женщине, с которой давно уже хотел поквитаться, и на его лице начала расплываться мстительная ухмылка.

– Что такое? – обеспокоенно спросил наблюдавший за ним Верховный Лорд.

– Да так, об одной нашей общей знакомой вспомнил… Сегодня же выпишу ордер на арест!

– Погодите, я вас не для этого назначил! – Верховный еще больше забеспокоился: похоже, с первого раза угадал, кого он имеет в виду.

– Пусть она только появится на нашей территории, уж я-то найду, к чему придраться! Я понимаю, что ничего мы ей сделать не можем, но если удастся хотя бы на несколько часов засадить ее в каталажку, и то будет приятно…

– Нет-нет, это же недипломатично! Как Верховный Лорд, я категорически запрещаю вам…

Очнувшись, Мартин сразу получил пинка. Не сросшиеся до конца ребра отозвались острой болью. Он включил блокировку и сел, привалившись спиной к пуфику. Юстан отступил назад, его больные выцветшие глаза превратились в две злые щелки.

– Так это и есть твое самое страшное потрясение?! После моей смерти ты дорвался до власти, аморального убийцу сделали членом правительства! Я всю жизнь мечтал о власти ради блага людей, но получил в том мире кукиш, а тебе ее преподнесли на блюдечке с бантиком! Вот она, коррупция… Одно и то же, во всех мирах одно и то же! Гефада что-то напутала, я же не это хотел увидеть… Сил нет на тебя смотреть, пошел отсюда!