Текст книги "S-T-I-K-S. Шесть дней свободы"

Глава 15
В поисках убежища

– Я больше не могу, – взмолилась Лола. – Девочки, давайте хотя бы одну минуточку посидим.

Оглядевшись, я увидела поваленное дерево и указала в его сторону:

– Пойдемте туда, там удобное место.

Не понимаю, что такого хорошего в том, чтобы рассиживаться на голой земле? Некоторые так и бухались, а я всегда или пенек, или что-нибудь другое находила, – заменителей лавочек здесь хватает.

В доме, откуда так спешно пришлось уйти, нам повезло найти немного обуви и одежды подходящих размеров. На всех, к сожалению, не хватило, да и обновки в основном не для походной жизни, но кое-чем обзавелись. Я вот чуть великоватую легкую куртку прихватила и чувствую, что очень правильно сделала – рассвело, но солнце не показалось, небо затянуто и нехорошо хмурится. Если Альбина не ошиблась, лес тянется далеко, здесь нет ни деревень, ни городов, и вряд ли мы найдем убежище от непогоды.

Да уж, в случае дождя куртка точно не помешает, начинаю жалеть, что она легкая.

Присела на вывороченную с корнем сосну, уставилась на Альбину. Мне показалось или у нее и правда лицо начало розоветь? Не прежний цветущий вид, конечно, но похоже на улучшение. То есть это хороший признак, что не может меня не удивлять. Мы ведь несли ее весь остаток ночи по дороге, а по свету забрались в лес, постаравшись как можно быстрее в него углубиться. Нескончаемая тряска носилок, чуть не роняли несколько раз, спасало, что все время несли вчетвером. Не самые лучшие условия для опасно раненного человека.

Может, все дело в спеке? Неприятно признавать, но этот разрушительный для личности наркотик иногда приносит огромную пользу. Жаль, что у того рейдера в рюкзаке лежал всего лишь один заправленный шприц.

А может, и не жаль, ведь злоупотреблять им опасно. Не подсевшие на наркотик если и связываются с этой отравой, то именно так – таская один-два шприца в футляре. В случае опасного ранения зачастую нет ни времени, ни возможности их заправить, приходится держать наготове.

Я никогда не была в таком лесу. Да и не в таком тоже не была, ведь воспитанниц не пускают в столь бесконечные заросли. По ним, сколько ни иди, все время тянутся деревья. Особенно понравились сосны – они большие, растут редко, между ними чисто и светло, да еще и пахнет приятно. Одно удовольствие по засохшей хвое шагать, не то что по кустам лесополосы, как было в самом начале нашей пешей эпопеи.

Лес мне понравился настолько, что я начала серьезно учитывать его в своих планах. То есть пыталась учитывать.

Зараженным здесь не понравится, это я и без пояснений Альбины понимаю. Людей нет вообще, коров, лошадей, коз и прочей живности тоже нет. Иногда попадаются следы копыт и оттиски небольших лапок, получается, кто-то в лесу все же обитает. Думаю, скорее всего – это дикие звери. Их не может быть слишком много, к тому же они привыкли рассчитывать только на себя, их старый мир тоже изобиловал опасностями, заставляющими постоянно держаться настороже. Улей просто добавил свои опасности, и они тоже готовы им противостоять, для них это привычный образ жизни.

Выследить и поймать корову для мертвяков – сущий пустяк. А вот попробуй то же самое проделай с пугливым оленем.

Ноги стопчешь за ним гоняться.

Если это место непопулярно у зараженных – значит, здесь меньше риск, чем в других местах. Меня так и тянет использовать эту особенность. Допустим, можно попробовать обосноваться здесь на некоторое время. Дело в том, что нас по рукам и ногам сковывает Альбина – раненая и беспомощная. Но она иммунная, и раз до сих пор не умерла и даже демонстрирует признаки улучшения самочувствия, скорее всего, спустя некоторое время встанет на ноги. Пусть она будет не такая, как прежде, но это лишь поначалу (и даже так мы станем гораздо мобильнее).

Носилки уже всех достали, это какое-то чистое зло, они мне в кошмарах сниться будут.

Вместе с погибшими девочками и прочими…

И как же обосноваться посреди леса? Что делать, если пойдет сильный дождь? Где брать чистую воду? И что мы будем есть? В трех рюкзаках и одной сумке несем несколько бутылок, банок с соленьями и все те же надоевшие даже Бритни шоколадки, но этого надолго не хватит.

Да уж, проблемное место, но есть жирнейший плюс – здесь нет такого ужаса с зараженными. Конечно, земли Азовского Союза серьезно чистятся, это сказывается и на прилегающих к ним территориях, но совсем уж избавиться от мертвяков даже вокруг центральных кластеров не получается. Бывает, свежие вырываются из колец временных периметров или ухитряются так ловко прятаться от непонятных людей, хватающих всех жителей, что их не находят даже сенсы.

А потом тихонечко перерождаются, забывают, кем были, зато внезапно осознают, что им нужно очень много пищи.

Мясной.

– Прохладно сегодня, – ни к кому не обращаясь, заметила Кира.

– А мы как шли за Элли, так и идем, – утомленно и не в тему добавила Бритни.

Мне ничего не осталось, как подчеркнуто равнодушно ответить:

– Кому со мной не по дороге, шугайте в другую сторону. Юг вон там.

– Нет, все нормально. Я тут подумала и решила, что мне лучше пойти с вами, втроем вам будет трудно справляться с носилками.

– Тогда вам нужно еще кого-нибудь, чтобы нести пулемет, – безмятежно заметила Дания. – Так что придется и мне вам помочь.

– Пулемет надо нести вдвоем, – заметила Кира. – У меня до сих пор нет утвержденного избранника, так что, если станут заключать договор с Братством, меня отдадут в первую очередь. Но только пусть сначала поймают, неудачники.

Только что я ломала голову, как бы устроить так, чтобы девочки прошли с нами еще немножко, не поднимая тему возвращения в Центральный. И вдруг не успела ничего сказать, как нас стало не трое, а шестеро.

Не считая Альбину.

– Лола, Миа? – спросила я. – Если вы все еще думаете возвращаться, дело ваше. Мы уже прилично отошли от свежего кластера, можно разворачиваться, шанс нарваться невелик. Но не советую, ничего хорошего вас там не ждет. Да и не ждало.

– А далеко идти назад? – напряженно спросила Лола.

Я пожала плечами:

– Это надо у Альбины спрашивать, я не представляю, где мы.

– Лола, ты и до вечера одна не доживешь, ты вообще ни к чему не приспособлена, – уничижительно высказалась Миа.

– Почему одна? Мы же вдвоем будем.

– С чего ты это взяла? Я не собираюсь идти назад вместе с такой дурой, я тоже на север хочу.

– Ты убегаешь с ними?! А как же господин Четвертак?

– К чему ты вспомнила эту вонючую кучу жира?

– Миа, но он же твой избранник, как можно так говорить о нем…

– Она мечтает, чтобы у нее была куча мужиков, одного ей мало, – насмешливо напомнила Кира.

– Ну и что с того? – без обычных колкостей ответила Миа. – Что плохого в том, что мне хочется вертеть мужчинами? То одним, то другим. Чтобы много было и все они…

– Ты рассуждаешь, как проститутка, – не выдержав, перебила ее Тина.

– Да что ты говоришь? А ничего, что еще пару дней назад тебе могли приказать прыгнуть в постель к первому попавшемуся, и ты бы сделала это без возражений. Вы все одинаковые, ну это если не считать Лису. Она реально другая, она капитально ушибленная, она чокнутая на всю голову, но зато она знает, что делает, и она заражает нас своей чокнутостью. Но я тоже кое-что знаю – на севере сама себе хозяйка буду, а не так, как здесь. Захочу, стану менять избранников одного за другим, захочу и… Но знаете, если избранник будет всего лишь один, это тоже неплохо. Только он должен быть особенный, такой… такой… Обязательно самый лучший, и чтобы все это понимали, чтобы видели, чтобы никакого сравнения ни с кем. Самый лучший, мой, и только мой.

– Но господин Четвертак… – не отступала от своего шокированная Лола.

– Господин Четвертак – не лучший, – отрезала Миа.

– Лола, тебе лучше остаться с нами, – мягко произнесла я. – Миа права, ты не приспособлена к таким походам, одна далеко не уйдешь. Да и что тебе там делать? Ты же слышала про мирный договор и знаешь, чем такие договоры принято скреплять. Хочешь себе избранника из Черного Братства? А ты знаешь, сколько живут их главари? Три года для них – уже огромный срок, обычно свои же убивают раньше. И представляешь, что при этом делают с их женами? Нельзя тебе туда, никому из нас туда нельзя.

– Но я так не могу… Вы же хотите сбежать… Вы же… Господин Трамадол мой избранник, он никому меня не отдаст, – чуть не плача, залепетала Лола.

– Да он уже забыл тебя давно, дур хватает, легко новую найдет, – пренебрежительно заявила Миа. – Поплачь-поплачь, ты ни на что другое не способна. И, кстати, не думай, что если пойдешь с нами, то выживешь. Я вот почти уверена, что мы никуда не доберемся.

– А зачем тогда идешь с нами? – удивилась Бритни.

– Мне сейчас есть к чему стремиться, и это на севере, а не позади. Шанс, конечно, так себе, но я готова рискнуть.

– Честно говоря, я тоже не очень в нас верю, – хмуро заявила Кира. – Помните, нам про цифры рассказывали? Ну статистику, где показано, сколько и когда иммунных погибает? И еще говорили, что в первую очередь гибнут дети и женщины. Вот поэтому женщин почти везде гораздо меньше, чем мужчин.

– Не надо тупо верить всяким цифрам, – сказала я.

– Нет, цифры правдивые, – возразила Кира. – Про то, что женщин меньше, – все знают.

– Дело не в этом.

– Ну а в чем тогда?

– Не надо недооценивать свои возможности.

– А они у нас есть, эти возможности?

– Еще как есть.

– Даже у тебя с ними плохо, а уж у остальных…

– Ты не понимаешь.

– Что я не понимаю?

– Да все. Не забывай, что каждая из нас прожила здесь не один год, мы далеко не новенькие, мы сильно изменились. У иммунных со временем улучшается реакция, кости и связки становятся крепче, мышцы сильнее. Да, у нас все укрепляется, Улей добирается до каждого уголка наших организмов. Не так, конечно, как это бывает у зараженных, но изменений хватает. А в статистике смертности иммунных основные цифры дают свежие, причем с громадным отрывом. Это те, которые прилетают из внешних миров и гибнут в первые часы или дни, обычно они понять ничего не успевают. Даже сильные и ко многому приспособленные люди перед Стиксом – ничто. Одни садятся в машины и начинают кататься по кластерам, пока не нарываются на тварь из фиолетовой или красной части шкалы, другие обвешиваются оружием, стреляют в бегунов, на шум прибегают те же красные, и стрельба прекращается. Да и без высших зараженных опасностей здесь хватает, причем таких, о которых новички не подозревают. Мы с этими опасностями знакомы, пусть в основном в теории, но знаем, как здесь все устроено. Знания – наш главный козырь, с ними мы уже не пополним статистику смертности из-за непонимания. Ну чего вы замолчали?

– Ты интересно говоришь, не хочется тебя перебивать, – сказала Тина.

– Элли права, – традиционно поддержала меня Ханна. – Я слышала, что из свежих выживают не больше одного процента. Это, конечно, в среднем, ведь на кластерах, которые чистятся Азовским Союзом и другими объединениями стабов, все по-другому. Но это капля в море, затрагивает лишь мизерную часть Улья. И людей убивает не то, что у свежих нет оружия и навыков, без всего этого здесь можно прожить не один день в самом опасном месте.

– Как Элли, – напомнила Тина.

– Ага, – согласилась я. – Четыре дня протянула, причем в мелком возрасте. И я была одна, без полезных умений, оружия, еды и воды. Вообще без ничего. Нужно не торопиться, не глупить и вести себя как можно осторожнее. Если одна ошибется, другие ее поправят. Мы ведь лучшие цветы Цветника, мы просто обязаны справиться, шансы у нас хорошие.

– Надеюсь, ты сама веришь в то, что говоришь, – с сомнением произнесла Бритни.

– В это надо верить всем.

– Если мы идем вместе, я хочу кое-что прояснить, – сказала Дания.

– Проясняй, – сказала я, переступая через очередную поваленную сосенку.

– У тебя есть надежный план, как добраться до севера живыми?

– Нет.

– А хоть какой-нибудь план есть?

– Для начала нам надо поставить Альбину на ноги, а для этого потребуется надежное убежище, вода, еда и спораны. Вот с чего надо начинать.

– Это уже больше похоже на план, – в голосе Дании промелькнули нотки одобрения, что со стороны этой неглупой молчуньи ценно. – Только где мы будем все это искать?

– Еще не знаю, но мне нравится этот лес.

– И что тут хорошего? – буркнула Миа. – Будем шишки с мухоморами есть?

– Здесь нет зараженных, или почти нет. Хорошо бы найти удобное место, где можно оставить Альбину и часть народа, а другие займутся поисками всего того, что нам нужно.

– Тогда нам лучше немножко назад вернуться, – заявила Ханна.

– Зачем? – удивилась я.

– Мы только что пересекли дорогу, а она там не просто так.

Я вспомнила, что незадолго до этой остановки мы и правда наткнулись на узкую дорогу. Асфальта на ней и в помине не было, сильно разбитая, в глубоких колеях местами стояла вода. Но что мы там забыли?

Об этом и спросила Ханну:

– Зачем она нужна нам?

– Там не просто просека, там настоящая дорога и по ней часто ездят. Она может вести к лесничеству или к деревне, там и убежище найдется, и еда, и вода, а может, и спораны.

– Альбина говорила, что в этом лесу нет деревень.

– Она не может знать все, точные карты в Улье – миф, всегда есть какие-то различия с бумагой. Можно сходить к дороге кому-то одному или вдвоем, а остальные подождут здесь. Без груза скорость гораздо выше, много чего успеем разведать за день.

Я долго раздумывать не стала:

– Ты права, мне стоит сходить одной. Но если есть желание, пошли вместе.

– Конечно есть.

– А вы сидите тут, не шумите и никуда не уходите. Мало ли что, Альбина и правда вряд ли знает все про этот лес.

* * *

Мои воспоминания по поводу дороги полностью подтвердились. Крайне грязная полоса, пересекающая поросшую кустарником низину, не похоже, что по ней очень уж часто ездили. И тут до того мокро, что местами под ногами хлюпает, но при этом чистой воды нет.

Неутолимая жажда после нектара отступила, так что я далека от того состояния, когда рада чему угодно, пусть даже воде из лужи, и потому ничего интересного для себя здесь не вижу.

Ханна прошлась по обочине в одну сторону, затем в другую, неотрывно глядя на дорогу. Что она высматривала в этой грязище, я не представляла, но вопросами не отвлекала.

Заметит что-то важное, сама скажет.

– Здесь недавно прошли двое, – наконец заявила Ханна. – Один точно мертвяк, второй, скорее всего, тоже заражен.

– Как ты определила? – удивилась я.

Присев, фиалка указала на след от подошвы:

– Видишь? Левая нога в обуви, а теперь смотри на правую – она босая. Уже начал избавляться от всего, но кое-что на нем осталось.

– Может, это нормальный человек потерял один ботинок.

– Да, такое тоже возможно. Но ты много видела нормальных людей, которые так разгуливают?

– Ни одного.

– Вот-вот, а у мертвяков это обычное дело. Вот сюда посмотри, следы второго перекрывают следы первого. То есть он шел следом за ним. Что иммунному одиночке делать посреди леса, в месте, откуда уходят зараженные? Скорее всего, такой же мертвяк, только обувь сохранил.

Я понимала, что Ханна знакома с Ульем куда лучше, чем все мы, вместе взятые, но, признавая ее знания, не собиралась принимать их просто так, как подарки. Надо от них отщипывать по кусочку, прибавлять к своим. А потому не стоит стесняться вопросов, пусть даже она может счесть их глупыми.

– Ханна, а ты всегда вот так следы рассматриваешь?

– Надо смотреть, как ходят местные зараженные. Если обувь еще есть, значит, это кто-то не выше бегунов. Очень может быть, что они именно местные, прилетели с этим кластером или с соседним, бегуны очень далеко ходить не любят. Есть вероятность, что это застигло новеньких прямо в лесу, но, скорее всего, они жили в деревне, которую ты хочешь найти. Зараженные просто так не бродят, без причины они не покинут место, где есть еда. Значит, там, откуда они ушли, ее нет. Если это деревня, получается, она вычищена от домашнего скота, мертвякам там теперь делать нечего, вот они и разошлись. Эти по старой памяти или из-за удобства пользуются дорогой, так очень многие зараженные поступают в сельской местности, да и в городской. Но поскольку тут прошли только двое, можно предположить, что деревня совсем уж небольшая.

– Или из нее ведет не одна дорога, – добавила я.

– Возможно, и так. Сама видишь – кое-что говорит о том, что деревня именно в той стороне. Если, конечно, она вообще есть.

– Твои рассуждения не очень-то убедительны.

– Ну да, в основном приходится гадать. Но я такое часто видела, обычно все так, как говорю.

– Знать бы еще, как далеко до этой деревни. Их следы не подсказывают расстояние?

– Нет, Элли, следы об этом ничего не скажут, нужно самим идти и узнавать.

– Ну ладно, пошли. И давай считать шаги. Три тысячи пройдем – и там уже подумаем, стоит забираться дальше или нет.

– Я по три тысячи считать не смогу, собьюсь обязательно.

– На тебя не похоже.

– Почему это?

– Ханна, ты слишком много умеешь и еще больше знаешь. Знаешь даже то, о чем не говорят.

– Элли, пожалуйста, давай не будем возвращаться к тому, что было ночью.

– Знала бы ты, как хочется вернуться… Я ведь даже ничего разглядеть не успела.

– Вот и радуйся.

– Чему?

– Тому, что ничего не увидела. Тех, кто слишком много замечает, Улей наказывает.

– А как же Лола?

– А что Лола? Она тоже ничего не видела, она даже решила, что это я за тобой крадусь.

– Вот это меня больше всего волнует – почему то, о чем нельзя говорить, за мной кралось? Что ему от меня нужно?

– Забудь, Элли. Если бы ему что-то было нужно, он бы это взял. Оглянись, посмотри по сторонам, оцени то, что видишь. Тут работает сила, которая перемещает или копирует громадные объемы, тратя на это невообразимую энергию. Мы для нее даже не микробы, мы вообще ничто.

– Если здесь замешаны такие силы, зачем им было меня пугать?

– Да им плевать на наши страхи, ты просто на пути попалась. Ну или… – фиалка призадумалась, не закончив фразу.

– Что – или? Что там еще могло быть?

– Иногда их притягивает ненормальное, я такое слышала.

– Хочешь сказать, что я ненормальная?

– Необязательно дело в тебе. Но вообще-то, да, есть в тебе что-то – наверняка есть. Вот зачем вернулась, если хотела сбежать? Ведь знала, что в Цветнике тебя могут опять запереть.

– Я дала слово, что кое-кого вытащу оттуда. Ну и вас заодно вытащила.

– Ты спасала нас, рискуя собой, это может их привлечь. Им нравится, когда люди помогают другим, ничего не требуя взамен, думаю, отсюда появилось суеверие, что помогать новичкам – хорошая примета. Мы не новички, но ради нас ты пошла на большой риск.

– Ханна, ты меня запутала. Эти, кого ты даже не называешь, могут целые планеты перемещать, какое им дело до наших странных поступков?

– Они, Элли, ничего не перемещают, это часть механизма, который мы не понимаем и вряд ли поймем. Зачем мы здесь? Что такое Улей? Почему одни заражаются, а другие нет? Для чего вообще все это создано? И создано ли? Может быть, наоборот – наши миры искусственные. Я, наверное, миллион таких вопросов слышала, а вот ответов – ни одного. Напрасное сотрясение воздуха, так что забудь и не вспоминай, как научилась забывать я.

– Ты тоже с этим сталкивалась?

– Рано или поздно с этим сталкиваются все. Тебе почти семнадцать? Ты это узнала поздно, а мне повезло пораньше, чуть ли не в первые дни.

– Расскажешь?

– Конечно нет. Иди молча и считай до пятисот, может, быстрее забудется. Ты уже второй раз эту тему поднимаешь, а даже одного раза слишком много. С такими вещами играть нельзя, Стикс накажет и тебя, и меня. Уж наказывать он умеет…

Глава 16
Домики на берегу

Лес стал редеть, когда мы начали отсчет третьей тысячи шагов. Широкий просвет впереди не мог не насторожить, пришлось сойти с дороги и дальше пробирались параллельно ей, стараясь укрываться за кустами.

То, что я поначалу приняла за широченное поле, оказалось сильно вытянутым озером или участком речного русла – точно понять с нашей позиции не получалось. На небольшом отдалении от берега стояли интересные домики, сделанные из бревен, – аккуратные, красивые, похожие на игрушечные. Между ними извивались дорожки из плитки, вдоль них там и сям виднелись цветы, растущие на маленьких, приподнятых клумбах.

Возле воды рядами тянулись шезлонги, также можно было разглядеть длинный причал, а возле него лодки и непонятные, несуразно выглядевшие штуковины – какие-то неизвестные мне плавательные средства. Чуть в сторонке, под самым лесом, располагалась посыпанная песком площадка, на ней стояли два легковых автомобиля, между ними можно было разглядеть россыпь костей и тряпья. Картина заурядная, именно так выглядит значительная часть тех, кто попал в Улей недавно, их останками в той или иной мере усеяны все стандартные кластеры. Начинающие зараженные атакуют тех, кто еще не переродился, сил у них на этой стадии маловато, когтей и клыков нет, разорвать тело на куски неспособны, просто грызут то, что пусть и с трудом, но поддается обычным человеческим зубам, не предназначенным для подобной диеты. Растащить скелет они тоже не могут, разве что какие-то мелочи иногда отрывают, вот и остается все в одном месте компактной зловонной грудой.

– Не похоже на деревню, – шепнула я.

– А это и не деревня, – тоже шепотом пояснила Ханна.

– Тогда что?

– Это место для отдыха.

– Как это?

– Блин, ну даже не знаю, как такой, вроде тебя, объяснить… Представь, что в этом месте, там, во внешних мирах, проводят профилактику трясучки.

– Разве во внешних мирах есть статическая лихорадка?

– Нет, конечно. Тут кое-что другое, в Улье такого не бывает – люди сюда приезжают из городов, чтобы просто побыть на природе. Они платят деньги здешним владельцам, живут в этих домиках, купаются, загорают, пьют алкоголь – в общем, радуются жизни.

– Эти уже не радуются.

– Ага, радости тут мало. Вон посмотри, с той стороны есть еще дорога, и она получше этой. Вот по ней люди и приезжали, и туда же, наверное, некоторые уехали, когда припекло. А может, и не уехали.

– Смотри. – Я указала на бревенчатый домик, стоявший особняком.

Все располагаются на открытых местах в одну линию вдоль берега, а этот сам по себе, укрылся среди сосенок подступающего слева леса. Так хитро стоит, что я не сразу его приметила.

Ханна все поняла без пояснений:

– Думаешь, в нем устроиться?

– Ну а почему бы и нет? Он тут самый большой, всем места хватит, и его сосенки прикрывают, хорошо рассмотреть можно только со стороны воды. Но на ней никого нет, а другой берег порос высоким тростником, он помешает оттуда разглядывать. Только надо осмотреться вначале, вдруг там нельзя жить.

– Элли, не торопись, мы тут не одни.

– Что?

– Посмотри на третий домик. Видишь? Сразу за ним тень на дорожке, очень похожа на человеческую и чуть-чуть шевелится.

– Может, это деревце подстриженное, они на некоторых клумбах растут.

– А почему оно шатается? Ветра почти нет.

– Давай по лесу обойдем и глянем с той стороны, оттуда лучше видно.

– Только чуть назад отступим, опушка дальше хорошо просматривается, как назло ни одного куста.

Ханна не ошиблась, мы и правда были здесь не одни. У стены третьего домика стояли две человеческие фигуры, но людьми их уже не назовешь. Понятно, что недавно это были нормальные мужчина и женщина, но с тех пор они сильно изменились и обзавелись дурными привычками.

Оба стояли в струнку, медленно покачиваясь с пяток на носки. У них это получалось так синхронно, что походило на уродливый парный танец. На мужчине сохранились омерзительно-грязные брюки и разодранная гавайская рубашка, покрытая нехорошо выглядевшими пятнами, женщина осталась в нижнем белье телесного цвета, ее левая рука была по локоть черной от запекшейся крови.

– Похожи на Yellow-один, но, может быть, и двойка, – прошептала я.

– Ага, желтая единичка, простые бегуны, – частично согласилась Ханна. – На двойках нижняя одежда если и остается, то всегда дико грязная, а тут и брюки, и трусы почти приличные на вид.

– Фу, да что там приличного, смотреть тошно, такие изгаженные. Если зараженные не прячутся в домиках, получается, тут только двое.

– В домиках им незачем сидеть, они на открытых местах добычу караулят. Но вообще-то ты права, в Улье всякое встречается, нужно быть осторожнее. Сможешь своим даром посмотреть?

– Да я смотрю с той самой секунды, когда ты тень возле домика заметила.

– И что?

– Мелкие спиральки на воде вижу.

– Спиральки?

– Живые объекты я вижу как цветные одиночные спирали или их скопления. Они словно разрастаются из одной точки, раскручиваясь, а потом исчезают, и на их месте остаются новые точки, из которых начинают расти новые спиральки.

– Прикольно, наверное, выглядит.

– Ага, я поначалу даже не воспринимала ничего, настолько все непонятно. Будто чудной мультфильм. Вон на воду посмотри, там дикие уточки плавают, вот их я и вижу спиральками.

– Я видела, как некоторые сенсы работали, но они про спиральки не рассказывали, они как-то по-другому видели.

– Ну я иначе не умею.

– Элли, я тебя и не обвиняю ни в чем, сенсы разные бывают, с разными умениями, просто всех, кто видит невидимое, под одно слово загнали, так удобно и всем понятно. Попробуй осмотреть каждый дом, как можно тщательнее. И влево посмотри, туда, где пляж заканчивается, там тростник, мертвяки могут в нем затаиться.

Минуты две я следовала советам фиалки, после чего озвучила результаты наблюдений:

– Никого, кроме этой парочки.

Ханна кивнула:

– Я так и думала, тут не могло быть много людей, я только в двух местах заметила кости. Толпе зараженных делать в таких местах нечего, странно, что эта парочка никуда не ушла. Может, их утки привлекают? Все время в их сторону косятся.

– Но ведь к берегу не приближаются.

– Элли, мертвяки ненавидят воду. И могут сообразить, что пугать уток нежелательно, ведь в таком случае они никогда не выберутся на сушу. Ты придумала, что мы будем делать?

– Мне не нравится место, где водятся мертвяки. Но и небо не нравится, вот-вот дождь может хлынуть, будет катастрофа, если он застанет нас посреди леса. Ханна, я думаю, что с этими зараженными надо что-то сделать. У меня в ружье два патрона, их тоже двое.

– У меня есть вот это. – Фиалка подкинула в руке топорик, прихваченный из дома, где мы провели часть прошлой ночи.

Его ручку она тоже успела обклеить пластырем, у нее мания это проделывать.

– Я бы не хотела тратить патроны. Может, попробуем их выманить и увести в лес и где-нибудь подальше оставим?

Ханна покачала головой:

– Они не выглядят изнеможденными, я не уверена, что мы сможем от них убежать. И я не понимаю, зачем вообще это делать.

– Если ты о споранах, то в такой мелочи они далеко не всегда попадаются, да и мало их.

– Нам даже один достать – уже нормально. Живчика почти не осталось, людей слишком много, да еще и Альбину лечить приходится. Всего лишь два слабых мертвяка, можно попробовать подловить их на скакалку.

– Что за скакалка?

– Такой способ есть у рейдеров. Он простой, только веревка нужна и чем-нибудь по голове двинуть.

– Где мы возьмем веревку?

– У меня есть немного.

– Откуда?

– Я много полезного по пути прихватываю, а она места почти не занимает, лежит себе в кармане и не мешает. Ну так что, попробуем?

– Ладно, только объясни, что это за способ.

* * *

Мертвяки так и стояли на одном месте, покачиваясь с носков на пятки и таращась в сторону утиной стаи. Птицы будто дразнили тварей, так и плавали туда-сюда перед пляжем, вид у них при этом был предельно невозмутимым.

Перед тем как выбраться из зарослей, я еще раз проверила окрестности новым зрением, но ничего подозрительного не заметила. Отсутствие дополнительных угроз не слишком утешило, уж очень неприятно находиться на открытой местности и куда неприятнее, если при этом направляешься в сторону зараженных.

Они меня упорно игнорировали, утки их интересовали куда больше.

Преодолев половину разделявшего нас расстояния, я остановилась. Идти дальше ужасно не хотелось, очень уж близко подобралась, такими темпами вот-вот смогу потрогать споровые мешки на затылках тварей. К тому же неизвестно, насколько они прыткие, так что желательно не забывать о безопасной дистанции.

Оглохли они, что ли? Ну как можно все внимание обращать на озеро, полностью игнорируя остальное?

Ладно, ждать и дальше изменения поведения намеченных жертв надоело, приготовившись к нехорошим последствиям, чуть развела руки в стороны и дважды хлопнула в ладоши.

Зараженные синхронно развернулись, на меня уставились четыре мутных глаза – будто не самая свежая рыба таращится.

И на этом все закончилось: мертвяки застыли, перестав перекатываться с пяток на носки и обратно; я тоже стояла на месте с сомкнувшимися ладонями. Смотрим друг на дружку и не шевелимся, будто три статуи.

Ну да, такое бывает, они нередко игнорируют людей, если те не выдают себя ни малейшим движением. Но я всегда думала, что это имеет место на приличных расстояниях, а нас разделяет всего-навсего шагов двадцать.

Хлопнула еще раз.

И тут все очень сильно и стремительно изменилось. Зараженные, дружно заурчав, без раздумий сорвались с места, причем столь резво, что я, несмотря на готовность к их агрессии, чуть перепугалась. Но не замешкалась, тут же рванула прочь, причем не в первую попавшуюся сторону, а к лесу левее дороги. Там, среди зарослей, темнел приподнятый над землей, плохо выглядевший вагончик с гостеприимно распахнутой дверью.

Мне нужно именно туда.

Ружье я оставила Ханне, пистолет, после вчерашней схватки ставший бесполезным, отправился в рюкзак, которого со мной тоже нет. Бегаю я хорошо, хотя не зазнаюсь, ведь некоторые из воспитанниц на длинной дистанции могут дать мне фору – пусть они не такие быстроногие, зато выносливые. Но мертвяки начали отставать с первых шагов, я даже разогнаться толком не успела, поэтому дальше мчалась, уже не ускоряясь. Они, конечно, вряд ли потеряют меня из виду на таком расстоянии, но мало ли что.

Перед крылечком резко притормозила – дощатые ступеньки выглядели скверно и опасно прогнулись. Будет неприятно, если одна из них решит сломаться прямо сейчас. С порога перестроилась на шаг, осторожно переступила через натянутую веревку. Окошки мы завесили ветками и найденными старыми газетами, но это не помешало мне даже в получившихся сумерках разглядеть Ханну – фиолетовые глаза это не просто красиво, но иногда и полезно, ведь они быстрее адаптируются к смене освещенности.

Кивнув фиалке, я шагнула в сторону, занося ее топорик на изготовку. Не очень-то удобная штука, но и не такая тяжелая, как тот, который я оставила в разгромленной у заправки машине.

– Точно по затылку, – тихо напомнила Ханна.

– Знаю, – успела ответить перед тем, как по доскам дробно загрохотали шаги первого зараженного.

Начинающие мертвяки не слишком опасны и обычно очень глупы. Вот и этот не догадался остановиться, забежал внутрь и с грохотом растянулся, наткнувшись на веревку с такой силой, что едва не сорвал ее.