Текст книги "Полный вперед"
Автор книги: Дмитрий Будинский
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Борт 1711
От этих воспоминаний меня отвлек вызов по рации:
– Капитан старпому.
– На связи.
– Палубный департамент и группа первой помощи готовы к спасению рыбаков.
– Принято. Спасибо.
– Конец связи.
– Конец связи.
На флоте переговоры по УКВ, да и деловое общение вообще не такое, как на берегу. «Мы говорим не штормы, а шторма. Слова выходят коротки и ясны». Это слова из песни Владимира Высоцкого. Основной принцип нашего общения – однозначность. То есть любая команда, любое распоряжение должно быть отдано так, чтобы его просто невозможно было понять или интерпретировать как-то иначе, чем должно.
На нашем судне сейчас работают моряки разных национальностей. Английский для нас всех неродной. Но благодаря простоте языка, взаимопонимание достигается довольно легко.
– Вижу самолет справа 5 градусов! – докладывает впередсмотрящий.
Я подхожу к лобовым иллюминаторам и беру свой бинокль. Действительно, маленькая черная точка немного выше горизонта. Вот он медленно пересек линию нашего курса, еще немного пролетел и пошел на разворот.
По нашим расчетам до «Нины» миль 20. Ее уже может быть слышно по УКВ. Но еще не должно быть видно в бинокль, так как она находится за линией горизонта.
При высоте нашего мостика 30 метров над уровнем моря мы можем видеть поверхность только на 11 миль вокруг себя. Всё, что дальше одиннадцати миль, находится с другой стороны Земли в прямом смысле этого слова. Если, например, до другого судна 20 миль, то при хорошей видимости мы можем видеть над волнами только его надстройку. С помощью бинокля, разумеется. Даже при исключительной видимости заглянуть за горизонт невозможно. Радар увидит линию горизонта на несколько миль дальше. Но ни радар, ни впередсмотрящий пока не засекли «Нину Роуз».
Начинаю вызывать:
– «Нина Роуз», «Нина Роуз». Это контейнеровоз «Веллингтон». Прием.
В ответ тишина.
– «Нина Роуз», «Нина Роуз». Это контейнеровоз. Прием.
– «Веллингтон», это самолет береговой охраны номер 1711. Слышу вас хорошо. Прием.
– Видим вас. Идем полным ходом к «Нина Роуз». Обновите, пожалуйста, ее позицию. Прием.
– Позиция «Нина Роуз»: 30–11 северная, 158-32 западная. Мы их видим. Сейчас экипаж пытается устранить течь в машинном отделении и откачать воду. Сообщите, есть ли у вас на борту бензин? Прием.
Я не понял. Какой бензин? Почему бензин? Штурман, который стоял рядом и слушал наш разговор, тоже удивленно и вопросительно развел руками. Переспрашиваю:
– Борт 1711, это «Веллингтон». Не понял ваше сообщение. Пожалуйста, повторите. Прием.
– Рыбакам нужен бензин для портативного насоса, чтобы откачать воду из машинного отделения. Сообщите, есть ли у вас бензин? Прием.
Ну, думаю, молодцы спасатели. Привезли насос, но не привезли бензин. Теперь до ближайшей бензозаправки 1000 км. Если они сейчас полетят за бензином, то вернутся только вечером. А ситуация же вроде как критическая? Отвечаю дальше:
– Бензина на борту нет. Все наши механизмы работают на дизеле. Прием.
– У нас тоже заканчивается топливо, и мы улетаем на базу. Передаю «Нину Роуз» вам. Дальше разговаривайте непосредственно с рыбаками. Прием.
– Борт 1711, это «Веллингтон». Ваше сообщение понял. Счастливого пути. Конец связи.
– Конец связи.
Самолет действительно был уже в стороне от нас и направлялся на юг, в сторону Гавайев.
Значит, рыбаки всё еще на плаву, точную позицию знаем, все живы. Для начала неплохо. Через полчаса мы их должны увидеть. А дальше будем действовать по ситуации. Интересно, кто их раньше обнаружит? Матрос с биноклем или штурман с радаром?
Подход к «Нина Роуз»
– Вижу рыболовное судно прямо по курсу!
– Это должна быть «Нина Роуз». Дистанция – 10 миль, – добавил штурман. – Вижу ее на радаре. Других целей нет.
– Принято, прямо по курсу 10 миль, – подтвердил я.
Теперь уже все 3 бинокля смотрели вперед.
Если утром в море хорошая безветренная погода, то к обеду ветер всегда усиливается. Это происходит везде и всегда. В любом море и в любом океане. Исключения – большая редкость. Вот и сейчас ветер начал хулиганить и погнал волну. Зыбь и так была больше двух метров. А теперь весь океан вокруг еще покрылся белыми барашками.
Обычно в хорошую погоду линия горизонта – это ровная линия между небом и водой. Но во время шторма при хорошей видимости она превращается в ломаную, которая постоянно меняет свою форму. Такой ее делают волны. Их контуры хорошо видны на фоне неба. То тут, то там они выпячиваются вверх и быстро опускаются назад в море. «Нина Роуз» дрейфовала как раз среди таких волн. Ее контур на фоне неба был еле различим. Но это была она.
Вызываю машинное отделение.
– Машину в маневренный режим. Снижаем обороты главного двигателя. Остановка через 40 минут.
– Принято в маневренный, – ответил механик.
Я пытаюсь связаться с «Ниной» по УКВ, но от нее нет ответа.
Через 20 минут мы подошли к ней достаточно близко, чтобы рассмотреть.
– Да это же просто старое корыто… – риторически замечает штурман.
– Действительно, судно старое, – соглашаюсь я.
Не удивительно, что оно тонет. Непонятно только – как оно так далеко доплыло?
Мы продолжаем вызывать. Но ответа так и нет.
На палубе «Нины» никого не видно. Волны кренят ее то на один борт, то на другой. Иногда волна перекатывается через палубу так, что над водой остаются только надстройка и кормовые механизмы.
Да, правы были американцы. Воды в ней много. Куда же люди подевались?
Штурман продолжает вызывать «Нину Роуз» по УКВ, а я даю команды рулевому. На самом малом ходу мы начинаем обходить ее по кругу. Вот я уже могу рассмотреть ее название, разбросанные сети на палубе, которые за что-то зацепились и поэтому еще не оказались смытыми за борт. Иллюминаторы, антенны… Корпус и надстройка когда-то были голубыми, но теперь изрядно поржавели. Людей на палубе так и нет. Не могли же они за 20 минут исчезнуть. Мистика какая-то.
Мы закончили полный круг, и я дал команду «Стоп-машина».
Рядом с этой букашкой, которую волны нещадно болтают, наше двухсотметровое судно кажется мне еще больше. Ведь нас даже не качает.
Почему-то вспомнилась сцена из «Капитана Врунгеля», когда яхту «Беду» окружили огромные военные корабли.
Штурман продолжает вызывать «Нину». В ответ тишина.
– Они спят там, что ли? – спрашиваю я сам себя и даю один продолжительный гудок носовым тифоном. Гудит он, дай, Боже. Даже сравнить не с чем. Ну очень громко и звук очень низкий, басистый.
Как только тифон замолчал, сразу ожила рация.
– Контейнеровоз, контейнеровоз, это «Нина Роуз».
Ну, слава Богу. Проснулись…
– «Нина Роуз», это контейнеровоз. Мы получили ваш сигнал бедствия. Как ваши дела?
– Всё в порядке. Мы тонем.
– Принято, всё в порядке, тонете.
Какие молодцы! Начало оптимистичное, подумал я.
– Мы пытаемся заделать пробоину в машинном отделении. Весь экипаж этим занимается. В рации садится батарея. Прием, – продолжил капитан «Нины Роуз».
– Это значит, что вам сейчас эвакуация не нужна?
– Мы не знаем. Если не починим, то судно утонет. Тогда будет нужна. А сейчас подождите. Кстати, у вас бензин есть?
Нормально, что значит подождите? Сколько ждать? «Давайте, бросайте свое корыто и поехали с нами», – подумал я, но вслух сказал:
– Всё понял. Бензина нет. Ждать вас могу не больше чем один час. У нас расписание. Сообщите сколько человек на борту и все ли здоровы.
– Шесть человек, все здоровы.
– Принято. Когда начнете эвакуацию – дайте знать. Надо согласовать наши действия. А сейчас берегите рацию.
– Конец связи.
Кладу трубку УКВ, смотрю на «Нину Роуз» и думаю, зачем мы так гнали? Теперь будем стоять без дела. Через час точно надо будет поторопить ребят.
Моряки
Друзья часто меня спрашивают: «Какие они, эти моряки? Что за люди?»
Обычные люди. Мы работаем вместе несколько месяцев, потом разъезжаемся по домам и почти никогда больше не встречаемся. Но бывают исключения, когда после рейса много лет подряд мы звоним друг другу по праздникам и приезжаем в гости.
Судно – это маленькая модель многонационального государства.
Со мной работали украинцы, немцы, россияне, болгары, поляки, румыны, хорваты, китайцы. Но самая многочисленная диаспора на наших судах – это мьянмарцы.
У каждой национальности есть свои особенности, которых нет у других. Сначала эти отличия удивляют, иногда шокируют. Хочется сделать замечание, перевоспитать человека. Но потом видишь, что эти качества характерны всем морякам данной национальности, и тогда начинаешь воспринимать людей такими, какие они есть.
Болгары – одна из самых близких к нам этнических групп. Но их жесты «да» и «нет» до сих пор сбивают меня с толку. В «Детях капитана Гранта» Жюль Верн ошибся, когда написал, что во всем мире эти жесты изображаются одинаково. Он, очевидно, никогда не общался с болгарами. Болгарский кивок «да» скорей обозначает наш «нет» и наоборот. А на флоте даже неправильный жест может стать причиной катастрофы.
Мьянмарцы на наших судах работают на всех рядовых должностях. Правда, в последние годы в штате компании появились и неплохие офицеры. Основное правило при работе с ними – «Восток – дело тонкое». Они очень исполнительные, но и очень обидчивые. Слово командира для них закон. Главное, чтобы они поняли, чего именно хочет начальник.
Самые нелепые оплошности случались именно с ними. На первом месте моего личного хит-парада случай, когда при подходе к порту Чарлстон в США матрос поднял над мостиком американский флаг звездами вниз. Я обнаружил это через минуту, когда лоцман уже поднимался с катера на борт. Если бы я был лет на 30 старше, то инфаркт мне был бы обеспечен. Даже боюсь представить, что бы американцы с нами сделали, если бы заметили это первыми. В лучшем случае – оштрафовали компанию на миллион долларов. А меня бы депортировали из США.
Китайцы – патологически трудолюбивая нация. Для них «счастье в труде» это не просто лозунг с транспаранта. Это образ жизни. Работа – это их всё!
Однажды во время инспекции судна мы увидели, что у единственного на судне китайца-штурмана стены всей каюты обклеены листами бумаги и исписаны мелкими иероглифами, как в фильме ужасов. Он объяснил нам, что за полгода начал забывать как правильно писать по-китайски. Вот и практикуется в свободное время. Иероглифы действительно выглядели очень сложными, и его объяснение было правдоподобным.
Наши мьянмарские повара проходили специальные курсы европейской кухни в гостиницах Янгуна. На судне повар готовил азиатскую и европейскую еду одновременно. Борщи, голубцы и котлеты по-киевски получались исключительно хорошо. И всё остальное тоже.
По субботам после обеда славяне иногда собирались на камбузе и готовили что-то вкусненькое. Это могли быть пельмени, пироги, шарлотки и всё, что душе угодно. Если кто-то хотел что-то вкусное, он отправлял своей жене письмо на электронную почту с просьбой выслать рецепт. Потом, в следующую субботу, мы это дружно готовили. Наше последнее ноу-хау – торт-муравейник от Артема из Санкт-Петербурга. Помимо основных продуктов на блюдо ушло 10 банок сгущенки.
Дни рождения, национальные праздники мы отмечали все вместе. Самый насыщенный сезон праздников – с конца декабря до середины апреля. Католическое Рождество плавно переходит в Новый год. Потом по порядку: православное Рождество, старый новый год, китайский новый год, 23 февраля, 8 Марта и, наконец, в апреле мьянмарский новый год. В зависимости от ситуации капитан решал – делать выходной или просто праздничный ужин.
Христиане, буддисты, мусульмане и атеисты мирно жили и работали под одной крышей. Ни разу у нас не было конфликтов на национальной или религиозной почве. Почему люди не могут спокойно жить на берегу, я не понимаю.
Подъем рыбаков на судно
Прошел час с того момента, как мы остановились. «Нина Роуз» всё так же болталась на волнах. Мы спокойно стояли и наблюдали, иногда давая толчок главным двигателем, чтобы не удаляться от нее. На палубе «Нины», наконец, появились люди.
В этот же момент капитан «Нины Роуз» вызвал меня по УКВ и сообщил, что они начинают эвакуацию. Мы договорились, что он и все его люди сядут в свой спасательный плот, отплывут от своего судна на 2–3 кабельтова. Потом я их подберу. У нас трапы и краны готовы с обоих бортов. Так что подходить они могут с любой стороны.
Делаю объявление.
– Вниманию экипажа. Рыбаки покидают свое судно. Палубному департаменту и группе первой помощи обеспечить подъем рыбаков на борт.
Старпом и второй помощник постоянно со мной на связи через УКВ. Третий помощник поднялся на мостик. Все наши бинокли были направлены на «Нину Роуз».
Вот появился плот в воде возле ее борта. Люди начали по одному на него спрыгивать. Все рыбаки были в гидрокостюмах. На палубе людей всё меньше и меньше. Вот запрыгнул последний. Очевидно, капитан. Плот отошел от судна, и рыбаки погребли к нам. Высота зыби была больше двух метров. Но ветер немного стих за последний час.
Плот двигался довольно быстро. Вот он уже отошел от «Нины» метров на 100 и, как черепашка, медленно, но уверенно плыл в нашу сторону.
Я дал главным двигателем толчок назад, и через несколько минут наш корпус прикрыл рыбаков от ветра. Еще несколько минут, и наш матрос подал выброску на плот. Рыбаки привязали выброску к плоту, и матросы быстро подтянули плот под наш комбинированный лоцманский трап. Комбинированным он называется потому, что состоит из двух разных трапов: из веревочной лестницы, которая спущена до самой воды и из короткого парадного алюминиевого трапа, похожего на обычную наклонную лестницу с широкими ступеньками и поручнями. Рыбакам надо было подняться 3–4 метра по веревочной лестнице, перебраться на платформу и с нее уже по ступенькам подняться до уровня палубы.
Главный парадный трап, который мы можем опустить до воды, нельзя было использовать. На зыби его нижняя платформа могла порвать плот.
Теперь можно было хорошо рассмотреть рыбаков. Мыслей о том, что они могут оказаться пиратами, у меня было всё меньше и меньше. Их счастливые и веселые лица были лучшим тому подтверждением. Все на вид азиаты. Тот, что постарше, похож на японца. В Токио к нам точно такие лоцманы приходили. Подтянутые, бодрые. Он, наверное, и есть капитан, потому что у него в руках аварийный спутниковый радиобуй.
«Молодец, грамотный дядя, – подумал я. – Знает, что надо брать в первую очередь…»
Еще один молодой похож на японского студента. Третий, на вид лет 25–30, самый полный и самый подвижный. Не то филиппинец, не то мьянмарец. Он похож на Громозеку из мультфильма «Тайна третьей планеты». Его было везде много. Он и нашим матросам что-то кричал, и выброску крепил, и носился по плоту, что-то доставая, перекладывая и наступая на всех подряд. А трое последних были похожи друг на друга и улыбались меньше других. Выглядели счастливыми, но очень усталыми. На вид тоже филиппинцы из рядового состава. Все они сидели прямо на крыше плота, подмяв ее под себя. Несколько мусорных пакетов, наполненных личными вещами, были привязаны к плоту и плавали в воде рядом. Еще несколько пакетов было в самом плоту. Кстати, это хорошее решение. Сумка или рюкзак в воде намокнут. Но если их запаковать в обычный мусорный пакет, то они не только не намокнут, но еще и будут неплохо плавать на поверхности.
Когда плот подошел к нашему комбинированному трапу, Громозека первым вскарабкался по нему до платформы, на которой можно спокойно стоять. За всем этим наблюдаю с мостика. Спуститься вниз не могу, так как в любой момент может понадобиться толчок машиной или корректировка нашего курса. К тому же полузатопленое судно всё еще болталось в трех кабельтовых от нас. Надо было следить, чтобы мы с ним не столкнулись.
Когда Громозека вскарабкался на нижнюю платформу трапа, я запомнил время. В судовом журнале нужно сделать запись, что первый человек спасен и что мы начали прием людей. В плоту осталось еще пятеро.
Громозека веревкой вытягивает первый пакет из воды на платформу, дает его нашему боцману, который стоял рядом, и рыбкой прыгает вниз. Разумеется, всплеск: все, кто в плоту, забрызганы… Я в шоке. Первого спасли, а он прыгнул обратно в воду. Теперь счет опять 0:6.
Громозека, не залезая в плот, привязывает к веревке второй пакет. Опять каким-то молниеносным образом подплывает к трапу, взбирается на платформу, вытягивает пакет.
Потом всё получилось само собой довольно оперативно. Люди – вещи – люди, аккуратно, по одному. Вскоре плот опустел.
К этому времени мы достаточно удалились от «Нины» и я спустился вниз.
– Что с плотом делать? – спрашивает меня боцман по УКВ.
– Забираем на борт.
– Принято.
У борта на главной палубе собралось человек 20, толкотня – как на вокзале. Весь наш экипаж, кроме пары механиков, которые должны быть в машинном отделении, пришли на помощь. Кто-то несет пакеты в одну сторону. Кто-то веревки в другую. Рыбаки снимают гидрокостюмы, матросы крепят веревку к плоту, старпом отдает распоряжения направо и налево. В общем, настоящая рабочая атмосфера.
Я кое-как протиснулся к рыбакам, которые распаковывали свои пакеты возле трапа.
– Кто капитан? – спрашиваю.
Японец, который постарше, обернулся и поднял руку.
– Здравствуйте. Добро пожаловать на борт. Я капитан этого контейнеровоза. У Вас всё в порядке?
– Да, все живы, всё хорошо.
– Замечательно. Тогда сейчас Вы пройдете в наш судовой офис. Там мой офицер проверит Ваши документы. Потом мы вас покормим. Каюты и сухая одежда для вас готовы. Мое судно и экипаж к вашим услугам. Я буду на мостике.
– Хорошо, – ответил японец.
Тем временем мои матросы уже дружно затягивали плот на палубу. Радостная атмосфера витала везде. Ура! Мы спасли шесть человек! И никого не потеряли!
Вроде всё? Нет не всё. Действительно, что дальше? Что нам теперь с ними делать? Утром я знал, что возникнет такой вопрос. Но ответ я откладывал на потом. Думал, что сначала надо всех спасти, а потом уже придумаем, что делать дальше. Говорят, заранее загадывать – плохая примета. А моряки – самые суеверные люди.
На Гавайи я их везти не буду. Туда больше суток ходу и не по пути. Рыбакам ничего не остается кроме как ехать с нами в Китай. «Не страшно, прокатятся, отдохнут», – подумал.
Я оставил рыбаков со старпомом и поднялся на мостик.
– Самый малый вперед. Курс 270. Разгоняемся до восьмидесяти трех оборотов.
– Принято, – ответил вахтенный помощник.
Ручка телеграфа вперед на один щелчок. Из трубы послышалось характерное громкое шипение сжатого воздуха, который раскручивает огромный вал главного двигателя с поршнями. Двигатель запустился. Индикатор оборотов переместился с нуля на отметку 27 оборотов в минуту. Рулевой выводит судно на заданный курс. Еще щелчок телеграфа – 49 оборотов. «Нина Роуз» остается одна посередине Тихого океана с дырой в брюхе.
О пиратах
Мои сомнения окончательно развеяны. Рыбаки действительно были рыбаками. Ведь они могли оказаться и пиратами. Утром у меня были некоторые опасения на этот счет. Но координацией всей спасательной операции занималась береговая охрана США. Если бы на «Нине» под видом рыбаков были пираты, то американцы первыми бы их вычислили. Тем более, самолет летал над их судном и тоже ничего подозрительного не заметил. После событий 11 сентября у американцев безопасность является первым приоритетом, так что с пиратами у них разговор короткий.
10 лет назад мы довольно часто заходили в порты Африки и ходили через Суэцкий канал и Красное море мимо Сомали. Тогда пиратство тоже было проблемой, но это были наши профессиональные нюансы, а пираты – обычными бандитами на лодках, цель которых – забраться на судно, забрать у моряков деньги, фотоаппараты, часы и скрыться. Если повезет, то прихватить еще судовую кассу.
Именно поэтому в судовом сейфе всегда мало денег. И никогда в нем не может быть больше 10 000$. Такова политика страховых компаний.
Потом, после пары скандальных захватов судов и многомиллионных откупов эта тема стала достоянием общественности.
Правительству Сомали нужны были деньги на ведение гражданской войны. Вот они и нашли способ, где их взять. Мимо Сомали каждый день проходят сотни судов. Каждое судно с грузом стоит больше 100 млн. $. Это же золотая жила. И они не ошиблись в своих расчетах.
Сейчас бизнес процветает. Пиратов нельзя убивать, это запрещают морские мирные конвенции.
Вот, например, российские спецназовцы отбили у пиратов свой танкер «Московский университет», захваченный возле Сомали, и отпустили пиратов. Скандал был на весь мир. Тогда пираты захватили танкер. Экипаж успел закрыться в рулевом отделении, но капитан успел позвонить в МИД России и сообщить о нападении. Недалеко от танкера находился Российский военный корабль со спецназовцами, которые через пару часов захватили танкер у пиратов. Нюанс в том, что россияне посадили пиратов в лодку в открытом море без еды, без воды и без весел. И отпустили…
Правительство Сомали выдвинуло ноту протеста правительству России и требовало объяснений и извинений.
Там идет настоящая война. Но море возле Сомали не объявляют зоной военных действий, потому что тогда торговым судам нельзя будет заходить в Красное и Арабское море. Им придется объезжать всю Африку. Это увеличит стоимость перевозок и поднимет все мировые цены.
Так ситуация до сих пор и находится в подвешенном состоянии. Сомалийцы угоняют суда. Судовладельцы их выкупают. Армия пиратов растет и процветает. А с ними процветают все, кто замешан в этом бизнесе, кроме моряков и судовладельцев, конечно…
Если 10 лет назад возле Сомали мы опасались бандитов на стареньких лодках с ножами, пистолетами и, в крайнем случае, с АК-47, то сейчас моряков обстреливают гранатометами со скоростных мощных катеров.
Пока мне везло и суда, на которых я работал, ни разу не были захвачены пиратами. В этот раз, похоже, тоже пронесло.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
