Текст книги "Ускользающий мираж"

9

За несколько миль до Апиа пришлось опять изменить курс: из подслушанного по радио разговора между двумя британскими сторожевыми судами им стало известно, что яхту "Бьюти" видели идущей по направлению к Западному Самоа. Один из радистов спросил другого, та ли это яхта, на которой плывет "ундина", обнаруженная на одном из островов Фиджи. Когда радист другого корабля ответил утвердительно, Джон немедленно изменил курс и снова направил яхту в открытый океан. Он и так сомневался, сумеет ли пройти таможню, а теперь, после того как подслушал болтовню береговой охраны, почувствовал, что это просто невозможно будет сделать.

Их волновал запас пресной воды. Пока Кенда проводила инвентаризацию запасов провизии, он измерил уровень воды в баке. В нем осталось двадцать восемь галлонов из пятидесяти. Вынув карандаш, Джон подсчитал.

– Это можно будет растянуть почти на шесть недель. – Он посмотрел на Кенду, которая считала банки с консервами.

– Здесь пятьдесят одна банка, – сказала она. – По два килограмма бобов и риса, полмешка апельсинов, десять яблок, почти полная корзина батата. – Она посмотрела на деревянную корзину, полную фруктов и орехов с острова. – И это, – она указала на нее, – плюс достаточно кофе, чая, порошкового молока, муки и сахара.

Джон был доволен.

– Этого должно хватить. Мы сможем достать рыболовные снасти и заняться рыбалкой, чтобы обеспечить себя протеином. В холодильнике почти две дюжины яиц, масло и хлеб, – он засмеялся. – Мы рискуем даже набрать вес!

Кенда уселась на палубу.

– А как насчет полипов? По-моему, ты говорил, что надо очистить от них днище.

– Да, займусь этим через денек. Можем бросить якорь у какого-нибудь отдаленного острова, я надену водолазное снаряжение и позабочусь об этом "саде" на днище яхты.

– Смогу ли я чем-нибудь помочь тебе?

– Думаю, что нет: ты будешь слишком хорошей приманкой для акул. Им, скорее всего, не придется по вкусу такой отпетый негодяй, как я.

Ее глаза широко раскрылись.

– Ты же не полезешь в воду, там будут акулы?!

– Нет, если я буду знать об этом, они, как и всякие людоеды, любят подкрадываться незаметно.

– Почему бы тебе не оставить днище таким, как есть? Чем ему повредят эти существа? Пусть путешествуют вместе с нами!

– Если они сильно разрастутся, то будут очень влиять на маневренность и осадку яхты.

Через несколько дней, стоя на палубе, Кенда чувствовала и душевный подъем и благоговейный ужас. С той поры как Джон начал учить ее управлять яхтой, их отношения внезапно изменились: он – учитель, она – ученица. Он даже стал редко прикасаться к ней, как будто любой физический контакт противоречил правилам вождения яхты. Они неправдоподобно хорошо уживались, и, обучая ее, он был сама терпимость: лишь несколько сердитых слов сорвались однажды с его языка.

Джон подошел и сел рядом с ней, тихо барабаня пальцами по поручням.

– Ты сверила курс? – сухо спросил он.

– Да, – сказала Кенда, – и выяснила, сколько миль мы прошли. Сто двадцать шесть.

Джон вытянул ноги.

– Ты измерила высоту солнцестояния, чтобы сделать счисления? Помни, что я говорил тебе, и никогда не полагайся целиком на секстант – это всего лишь инструмент, сделанный руками человека, – предупредил ее Джон.

– Я проверила показания, и все сошлось.

Джон улыбнулся.

– Хорошо. Ты заслужила пятерку, – он посмотрел на нее. – Ты ведь понимаешь, что ветер дует с кормы, да?

Кенда кивнула.

– Да.

– Готова ли ты попробовать пройти под полными парусами?

Волнуясь, она снова кивнула. Яхта была снята с "автопилота", и, управляя ей, Кенда перевела грот направо и кливер налево. "Бьюти" стала сразу же похожа на бабочку, несущуюся стремительно и плавно над поверхностью вод.

Внезапно ветер изменился на юго-восточный вместо того, чтобы продолжать дуть с кормы, и "Бьюти" резко накренилась на правый борт, уклоняясь от курса то в одну, то в другую сторону. Джон вскочил и начал убирать паруса. Его чуть не выкинуло за борт, пока он справился с этим. Когда "Бьюти" вернулась на курс, он перевел взгляд на Кенду, которая словно окаменела.

Последовало долгое тягостное молчание, но она твердо решила не соглашаться с его обвинениями.

– Откуда мне было знать, что ветер так круто изменится? – слабо попыталась оправдаться она. – Мы шли с замечательной скоростью! Откуда я знала, что погода так резко изменится?

– Именно поэтому, моя дорогая, не всякий матрос может стоять за штурвалом! – Он стучал кулаком по десятиметровой грот-мачте. – Ты должна научиться предугадывать все капризы ветра, если хочешь использовать его! Ты должна быть сильной, а твой разум – достаточно острым, чтобы ты могла стать частью стихии, окружающей тебя. Ты никогда не должна принимать что-то как само собой разумеющееся, – подчеркнул он и подытожил, приподняв брови: – За это вождение ты заслужила три с минусом.

Кенда скорчила ему рожицу и вскочила.

– К черту твои глупые оценки! Мне все равно, что ты мне поставишь: да хоть двойку три раза подряд! Я решила задачу в меру своих знаний. Вы еще не научили меня всему, ваше совершенство, капитан Идеал! Вы научили меня только справляться с парусами, но не сказали, что делать, если этот идиотский ветер изменится!

Закинув голову, Джон громко и долго смеялся.

Направляясь в каюту, она остановилась и злобно сказала:

– Смейтесь сколько хотите, ваше высокомудрие, капитан Гений, но я скажу вам одно: к тому времени, как мы доберемся до Гавайев, я смогу управлять яхтой намного лучше вас! Подожди, вот увидишь!

Джон постоял на палубе несколько минут, затем последовал за ней. В каюте он просунул голову к ней за занавеску.

– Это бунт на корабле? – спросил Джон, все еще смеясь.

Кенда не ответила.

Он отодвинул занавеску и хватил ее.

– Я спрашиваю: это – бунт?

Кенда улыбнулась, смотря ему прямо в глаза.

– А что если и так? Что ты собираешься делать со мной?

– У меня свои методы обращения с бунтарями.

– Вот как? Интересно, в чем же они заключаются? Выбрасываешь их за борт?

– О нет! – он был так близко от нее, что ей стало не по себе. – У меня есть куда более приятные способы расправы, чем этот. – Отходя от нее, он стянул футболку.

– В таком случае тебе придется показать мне, как ты это делаешь. Я – бунтовщица, – сказала она почти не дыша.

Джон улыбнулся, и расстояние между ними сократилось, когда его пальцы коснулись ее плеча. Сейчас он пытался хмуриться, но не мог сдержать улыбку, его глаза как-то странно светились. Его жаркие и влажные губы коснулись ее щеки, потом на минуту прильнули к ее губам.

– Ты мне нужна. Боже мой, как ты нужна мне… – пробормотал Джон, и их губы слились в страстном поцелуе.

Ее охватил восторг, и она почувствовала, что ее силы убывают как вода во время отлива. Слабея, она присела на койку, ощущая его руки, притягивавшие ее тело.

Кенда почувствовала, как он снял с нее рубашку и бросил на пол. Прикосновение его обнаженной груди возбудило ее страсть. Казалось, будто пламя обожгло ее кожу. Его горячие губы переместились вниз, к ее шее, потом коснулись груди. Тело желало его, а мозг кричал решительное "Нет, нет и нет!". Тело ее затрепетало…

– Пожалуйста, не надо, Джон! – прошептала она.

Он спокойно лег рядом, прижавшись к ней потом поднял голову и заглянул ей в глаза. Через секунду его уже не было рядом, он даже не потрудился забрать свою футболку с пола.

Кенде в этот момент хотелось только умереть. Она отчаянно желала его, но не при таких обстоятельствах. Не без любви. Если бы, отдавшись ему, она этим заставила его полюбить себя, она бы никогда и не задумалась! Затем ею овладел страх. То, что он страстно желал ее, было бесспорным, то, что он любил ее, – вызывало сомнение.

– О Джон, – простонала она, – я не знаю, что хуже: когда ты полностью игнорируешь меня или когда ты прикасаешься ко мне! Все заставляет меня страдать… – Она протянула руку, подобрала футболку с пола и стала рыдать в нее от отчаяния.

Когда Кенда вернулась на палубу, Джон сидел, латая парус. Он делал вид, что ничего не произошло.

– Джон… – сказала она.

– Давай забудем все это, Кенда, – сказал он, – тебе нужно подмести каюту, пока я чиню парус.

Шел уже двадцатый день их плавания, когда на горизонте показались штормовые облака.

– Джон сразу же уверенно встал за штурвал.

– Надо немедленно убрать паруса, Кенда. Ветер крепчает, и будет шторм. – Его глаза напряженно следили за горизонтом.

…Через мгновение океан разбушевался. Почти все паруса были убраны, за исключением кливера – он был небольшого размера. Джон накинул Кенде на плечи спасательный жилет, который она тут же застегнула. К тому времени гребни волн уже накатывались один за другим, захлестывая палубу "Бьюти".

Стало темно как ночью. Оглушающие раскаты грома, блистание молний – все это являло собой жуткую картину.

Джон крепко сжимал в руках штурвал.

– Джон, дизель!! Почему мы без дизеля?! – кричала Кенда изо всех сил, пытаясь перекрыть шум стихии. Огромный водяной вал опрокинул ее и накрыл с головой. Кенду отбросило к борту, но веревка спасательного жилета удержала ее. Она попыталась встать на ноги.

– Быстро в каюту!! – прокричал Джон, вцепившись одной рукой в штурвал. Когда он поднял руку, яхта начала заваливаться на правый борт, и ему пришлось бороться с креном изо всех сил, чтобы не дать ей опрокинуться.

На четвереньках Кенда добралась до каюты и увидела, что вода залила ее палубу на несколько сантиметров. Она начала лихорадочно откачивать воду, но волны все захлестывали яхту, и каюту опять заливало.

Шторм бушевал трое суток подряд. Много раз за эти страшные дни Кенде казалось, что ни они, ни еле державшаяся на плаву "Бьюти" не дождутся солнечного света. Она и Джон не смыкали глаз. Иногда она теряла сознание от усталости, но через несколько минут приходила в себя и чувствовала, что шквалы стали еще более свирепыми. Вода в каюте все прибывала.

Только на третий день она смогла добраться с термосом кофе на палубу к Джону. Он выглядел ужасно, смотрел глазами, ввалившимися от бессонных ночей.

– Как же ты смогла откачать всю воду? – едва расслышала она его слова сквозь рев волн.

– Да так уж удалось! – прокричала Кенда, изо всех сил стараясь выглядеть бодрой. Она села рядом с рубкой на палубу.

– Это должно скоро кончиться, – прохрипел Джон и отхлебнул кофе из термоса.

– Мы с тобой ведь тоже долго не протянем, – серьезно и твердо сказала Кенда.

Очередная волна окатила ее, и она утерла лицо рукой.

– Джон, позволь мне немного постоять у штурвала! Попробуй хоть чуть-чуть передохнуть!

– Нет, я останусь здесь. С ней не должно ничего случиться. Я не допущу этого.

– С кем? С "Бьюти"?

И тут вконец измотанный Джон, теряя сознание, стал бредить, несвязно бормоча:

– "Бьюти" – непотопляемая… как "Непотопляемая Молли Браун"… ты помнишь ее… ха… ты не можешь не помнить ее… Было шоу на Бродвее о непотопляемой Молли Браун. Я собирался… назвать ее "Молли Браун", но Джил, моя Джил непременно хотела, чтобы "Бьюти"… как в ее любимой сказке "Черная красавица"[4]4
  Английское beauty означает "красавица", "красота".


[Закрыть]. Она даже хотела, чтобы я сделал ее черной… Я говорю: "Не могу, она из стеклопластика"… – Глаза его начали жутко закатываться под лоб, голова падала на грудь. – Я бы покрасил ее в черный, я бы сделал все что угодно… я бы сделал все что угодно… – речь его становилась совсем неразборчивой, – все… Все…

– Джон! – закричала Кенда. тряся его за плечо, – что с тобой?!

Он потерял сознание и растянулся на палубе возле рубки.

Кенда отчаянно закричала. Она была на грани истерики.

– Джон, вставай! – просила она его. Кенда заняла его место в рубке и вслепую нащупала штурвал "Бьюти". Из последних сил она удержала кренящуюся с борта на борт яхту. Только бушующий океан и дикие, яростные волны окружали ее. То, что яхта все еще оставалась на плаву, – было чудом.

Внезапно Кенда ощутила полное спокойствие. Она слишком устала, чтобы чего-нибудь бояться. Вокруг – оглушающий рев стихии, а в ней – полный штиль, даже какое-то умиротворение. Откуда-то пришла уверенность в себе. Когда налетел шторм, Кенда надеялась, что они выживут, что он не уничтожит их… Потом – наоборот: мозг ей сверлила мысль, что они непременно погибнут… В таком состоянии люди обычно проигрывают. И вдруг сцены прошедших дней, яркие воспоминания о мгновениях, проведенных с Джоном Тэйлором, всплыли в ее сознании. Это были божественные минуты, неповторимые часы, великолепные дни!

Она посмотрела на него, безжизненно лежащего на палубе, и поняла: перед лицом смерти она не одинока. Она ощущала себя измочаленной, но не одинокой! И вдруг, бросив штурвал, упала рядом с Джоном, обняла его и тесно прижалась к нему. Стараясь вселить в себя храбрость, страшась грядущего, она прошептала ему:

– Мы сделали все, что могли, дорогой… Ты хотел знать, что я думаю о всей этой стихии океана… Я думаю, что она до поры до времени была очень добра к нам, но все-таки она сильнее нас обоих. Мне очень не хочется признавать это, но это ведь правда! – Кенда зарыдала, но уже не от страха: она знала, что минуты их жизни сочтены. Она закрыла глаза, и гул шторма стал куда-то отдаляться… Потом она ничего не слышала.

Очнувшись, Кенда обнаружила, что лежит на своей койке в каюте. Какое-то время она не могла ни думать, ни шевелиться. Она ощущала только боль в мышцах, пронзающую ее словно тысячи иголок. Однако Кенда как-то заставила себя приподняться на локте, чтобы заглянуть в иллюминатор. Солнце ярко светило, и океан был совсем спокоен.

Она попыталась подняться с койки. Медленно, с большим усилием протиснулась под занавеску. Она поискала Джона глазами, но его койка была пуста.

– Джон! – слабым голосом позвала она.

И услышала знакомые шаги на палубе. Вот он, Джон – смотрит на нее и улыбается.

– Ну, ты, мой первый помощник! Выспалась? – И в улыбке его, и в голосе была теплота. Он окинул Кенду быстрым взглядом. – А ты неплохо выглядишь.

– Джон, – спросила она серьезным тоном. – Я долго спала?

– Долго, – сказал он, – настолько долго, что я починил все снасти. – Он снова улыбнулся. – Но ты еще не совсем оправилась, и тебе полезно будет немного отдохнуть. Почему бы тебе не полежать, пока я приготовлю что-нибудь поесть?

– Что… что произошло?

– Ты имеешь в виду шторм?

Кенда кивнула:

– Последнее, что я помню, – это то, что мы потеряли сознание.

Джон отрицательно покачал головой.

– Нет, это ты потеряла сознание. Я просто… отдыхал. Когда я услышал твои слова о том, что океан сильнее нас, я понял, что пора мне вернуться к штурвалу. – Он благодушно подмигнул ей.

– Ты тоже терял сознание! – запротестовала Кенда, – ты потерял его раньше, чем я!

– Может быть! Тебе виднее! – Джон громко расхохотался. – Но и пришел в сознание раньше тебя. Я, наверное, недолго был без сознания, потому что слышал тебя. Мне казалось, что ты где-то очень далеко, но я слышал тебя.

Кенда открыла рот, чтобы заговорить, но он не дал ей ничего сказать.

– После этого шторм утих. Мне и раньше приходилось переживать сильные шквалы и бури, но ничего страшнее этого шторма я не видел. Нам просто повезло, Кенда.

– Догадываюсь, – сказала она.

– Теперь ложись и отдыхай.

– Лучше поем чего-нибудь. Я собираюсь помыться, а потом пойти на камбуз.

– Хорошо. Я приготовил тушеное мясо.

Через несколько минут, одетая в шорты и рубашку, Кенда пришла на камбуз. Каждый раз, когда она вспоминала о шторме, озноб пробегал по ее коже. Они были на волосок от смерти! Все тело еще ломило от тупой боли.

Она съела кусочек мяса.

– Вкусно! – Кенда старалась держаться так же весело и непринужденно, как он.

– Дня два или три уйдут только на то, чтобы восстановить силы, – сказал Джон, не сводя с нее глаз.

Кенда почувствовала, как краска заливает ее лицо.

– Джон, – медленно заговорила она, стараясь не сказать лишнего, – что мы будем делать?

– Ты о чем? Беспокоишься, не пострадала ли от шторма "Бьюти"?

– Нет, – Кенда покачала головой, – я имею в виду наши отношения.

– Я не знаю… – честно сказал он. – А что ты предлагаешь?

Кенда почувствовала себя уязвленной и растерянной.

– Понимаешь, ты очень нужен мне, Джон… Ведь совсем недавно мы могли погибнуть. Это заставило меня задуматься о том, что мы будем делать, когда вернемся домой.

Джон отвернулся с усмешкой и пожал плечами:

– Я думаю, само время подскажет нам решение.

– Почему? – резко спросила Кенда, – почему мы не можем решить это сейчас?

Джон сразу же напрягся.

– Я знаю: ты думаешь, что влюблена в меня, Кенда. Ты уверена в этом, но…

– Ничто ничего не изменит. Я люблю тебя.

Он беспокойно заерзал на стуле, взглянул на нее и начал нервно стучать ложкой по столу. Между его бровями залегла глубокая складка.

– Расскажи мне о Лилиан, – осторожно попросила Кенда.

Складка между бровями стала еще глубже.

– Что ты хочешь узнать о ней?

– Все. Почему ты полюбил ее? Почему ты попросил ее руки, но оставил ее и уплыл в океан?

Джон скованно откинулся на спинку стула и пригладил волосы.

– Нас познакомил наш общий друг, который выступил в роли свахи, – ответил он. – Она красивая женщина, просто великолепная, но мы разные люди. – Он пожал плечами. – Она адвокат. У нее практика – у меня компания. У нас было очень мало времени, чтобы узнать друг друга. Ни она, ни я не испытывали глубоких чувств. – Он почесал щеку в раздумье. – И я теперь уже сомневаюсь, что мы действительно старались сблизиться. Я звонил ей из Сувы, и она сказала, что у нас не может быть нормальных брачных отношений, она в этом уверена – и я согласился с ней. Понимаешь, я тоже был давно уверен в этом, но хотел, чтобы она сама пришла к такому выводу. Вот поэтому я и покинул ее. Я вообще твердо верю в то, что только разлука проверяет чувства. – Он усмехнулся. – Конечно, разлука не на несколько часов или несколько минут, а на долгие месяцы. Особенно если отношения еще не сложились.

– Твоя помолвка расторгнута?

Джон кивнул.

– Да. Неофициально – когда я отплыл из Калифорнии. Официально – когда позвонил из Сувы.

– Почему же ты не сказал мне об этом? Почему ты позволял мне думать, что вы помолвлены?

– А ты никогда и не спрашивала, – Джон посмотрел ей прямо в глаза. – Если бы спросила, я бы сказал.

Чувствуя обиду в его голосе, она осторожно спросила:

– Так ведь ты не очень-то хотел обсуждать со мной свою жизнь… На любые мои вопросы ты давал самые уклончивые ответы, какие только можно придумать. А теперь я виновата…

Его глаза вдруг стали изучать ее с такой основательностью, что заставили Кенду даже заерзать на стуле. Джон сначала пристально разглядывал ее лицо, потом беззастенчиво уставился на шею, затем его взгляд переместился на грудь Кенды.

– Ты находишь меня непривлекательным? Поэтому ты и не отдалась мне тогда? Или потому, что думала, будто я помолвлен с другой женщиной? Почему ты отвергла меня?

Кенда долго соображала, как ответить.

– Нет, Джон. Я уж точно не считаю тебя непривлекательным мужчиной, – она повела плечами, – я… я не знаю, как и ответить. Мне кажется, это произошло отчасти из-за того, что ты был помолвлен с Лилиан. Но это не все… – Она замолчала, стараясь подобрать слова, чтобы более ясно выразиться.

– Ты боишься? – нежно спросил Джон. – Ты боишься, что тебе будет больно?

Ее щеки зарделись. Кенда молчала. Он улыбался, а его глаза неотрывно смотрели на нее.

– Это непременно произойдет, ты ведь знаешь. Это случится сейчас, где-то на пути к Гавайям. Один шторм мы смогли пережить, но в наших сердцах зреет другой, который у нас не хватит сил победить. Я не знал этого раньше, но теперь в этом уверен.

Кенда нервно облизнула губы. Несколько мгновений она сидела совершенно неподвижно, потом проглотила еще один кусочек тушеного мяса.

– Оно удивительно вкусное, Джон.

10

За несколько дней до того, как пересечь экватор, яхта попала в приэкваториальную штилевую зону. Паруса "Бьюти" повисли, а ленивые волны едва покачивали ее на бирюзовой глади океана. Кенда с трудом верила, что это тот самый океан, который несколькими днями раньше был клокочущей разъяренной стихией. Казалось, что "Бьюти" застряла на одном месте. Стояла жара.

Джон молча сидел на палубе напротив нее. Его мужественный профиль четко вырисовывался на фоне безбрежного океанского простора. На нем были только голубые шорты, он вытянул ноги и оперся руками о поручни. Чтобы избавиться от пота, струйками стекавшего со лба, он повязал вокруг головы красную бандану.

– Джон, у тебе есть еще одна?

Он обернулся, вначале не поняв вопроса, затем увидел, что ее взгляд направлен на бандану.

– Да, – ответил Джон. – Сейчас принесу. – Через минуту он вернулся, держа в руке голубой платок. Джон зашел ей за спину и присел на корточки. Свернув платок в толстую повязку немного более трех сантиметров шириной, он обернул ее вокруг головы Кенды и крепко завязал на затылке.

– Сойдет. – Он хотел было встать, но раздумал и присел рядом с ней. Странная улыбка появилась на его губах, а на лице было написано явное удовольствие. – Думаю, мне лучше быть рядом с тобой: в такую жару можешь полностью доверять мне.

Кенда улыбнулась, не сводя с него глаз.

– Тогда ты не будешь возражать, если я разденусь, а? Я подумываю, не принять ли душ…

Джон весело ответил:

– Я же сказал, что мне сейчас можно доверять! Если ты разденешься, то и я сделаю то же самое. Тогда мы сможем окатить друг друга водичкой…

И все же выражение благодушного недоверия не сходило с ее лица.

– Не знаю даже, верить ли тебе, Джон Тэйлор. Вообще-то ты выглядишь вполне приличным человеком. Твои слова кажутся достаточно правдивыми, но…

– Но полностью ли я откровенен с тобой? – закончил он за нее с коварной улыбкой. – Есть только один способ узнать это наверняка. Хочешь попробовать? Лицо Кенды выглядело растерянным.

– Ух… Полагаю, большой спешки нет. Мне нужно некоторое время, чтобы обдумать это.

Джон потрепал мочку уха и улыбнулся:

– Хорошо, подумай, и заодно, пока ты погружена в мысли, реши, согласна ли ты выйти за меня замуж.

Кенда изумленно раскрыла рот. Она не верила своим ушам.

– Замуж за тебя? – Она растерянно заморгала глазами. – Замуж? – Какое-то время ей казалось, что она ослышалась.

– Ты спрашивала меня, что мы будем теперь делать, помнишь? Что же ты находишь в моем предложении неприемлемого? Я считаю его вполне разумным! – Он рассмеялся. – Я бы хотел жениться на тебе, Кенда, поэтому подумай над этим, пока есть время.

Она вздохнула.

– Джон, мне не надо думать об этом. Я больше всего на свете мечтаю быть твоей женой.

Первым порывом Кенды было броситься в его объятия, но она сидела совершенно спокойно, просто глядя в глаза человека, которого так любила, человека, который теперь предложил ей руку и сердце. Сама эта идея была слишком неожиданной, слишком странной. На минуту ей показалось, что она выдумала весь этот разговор. Но рядом сидел довольно улыбающийся, реальный Джон, глаза его светились радостью – нет, все это ей не померещилось! Это была чистая, но чересчур уж фантастичная правда, чтобы в нее можно было сразу поверить.

– Где мы сможем пожениться, на Гавайях или в Калифорнии? – мягко спросила Кенда, – что ты думаешь по этому поводу? – Теперь радостные слова слетали с ее губ словно сами собой. – Правда, для меня это не имеет никакого значения. Никакого!

Джон медленно развернул и притянул ее к себе.

– Если быть до конца честным, Кенда, я бы предпочел заключить наш брак здесь. Разве только ты захочешь подождать до прибытия в порт… Конечно, это нормально, но я бы предпочел именно на "Бьюти", и сейчас.

– Как же мы сделаем это? – удивленно спросила Кенда. – Ведь юридически это невозможно, разве не так?

– Возможно. – Джон задумчиво почесал подбородок. – Я – капитан яхты "Бьюти", и в этом звании могу регистрировать браки. Я не знаю, как все окружающие посмотрят на такой брак, но для меня он будет законным и обязывающим. Я хочу взять в жены тебя, Кенда. Я понял это во время шторма. Не знаю, почему человеку непременно требуется пережить опасность, чтобы понять, что на самом деле главное для него в жизни. Я убедился, как дорога мне ты стала, когда те долгие трое суток боролся с океаном за наши жизни и за "Бьюти". Именно тогда я впервые подумал о женитьбе. На тебе. Я думал об этом в те часы, когда волны обрушивали на нас всю свою ярость. Не было минуты, чтобы я не мечтал о тебе.

– Почему же ты не сказал мне об этом раньше?! Это же было несколько дней назад! Джон, почему ты не сказал мне раньше?!

– Были проблемы, которые еще предстояло решить… – почему-то тихо произнес Джон.

– И ты их решил?

Он кивнул и радостно ответил:

– По-моему, да! Во всяком случае, я ждал, когда мы достигнем штилевой зоны: я подумал, что если наша любовь переживет шторм, то она выдержит и все остальные испытания.

В ту же минуту Кенда оказалась в объятиях Джона. Его губы легко коснулись ее щеки.

– Что ты думаешь, например, насчет завтрашнего рассвета? – прошептал он ей на ухо. – Произнесем клятву верности – и, кто знает, может быть, после этого заживем счастливо.

Кенда утвердительно кивнула.

– Теперь, – рассмеялся Джон, – как насчет купания?

– Думаю, нам лучше перенести его тоже на завтра! – рассмеялась и она. – По правде говоря, сегодня я не доверяю тебе.

Небольшой порыв ветра налетел с кормы. Паруса надулись, и "Бьюти" двигалась вперед, пока ветерок не утих. Паруса опять безжизненно повисли. Кенда жестом отчаяния утерла пот с лица и постаралась, чтобы ее недвусмысленные эмоции не вырвались наружу.

Джон быстро встал, схватил ее за руку и потащил за собой.

– Давай приготовим свадебный пир! – счастливо воскликнул он. – И не будем жалеть продуктов. Я испеку не только пирог, но и буханку моего любимого хлеба – тесто замесим на морской воде. Ты позаботишься об овощах и фруктах, а ночью я наловлю рыбы – она будет на нашем столе коронным блюдом!

Тем вечером, не сумев уснуть от возбуждения и изнывая от жары, Кенда вышла на палубу и залюбовалась тропическим звездным небом в полной ночной тишине. Она была потрясена завораживающей красотой бездны мироздания. Джон хотел, чтобы она стала его женой, и этот факт делал тихое ритмичное поскрипывание яхты, свет, который изливался из иллюминаторов "Бьюти" на черную блестящую гладь океана, и яркую лунную ночь еще более прекрасными.

Она слышала, как Джон на цыпочках подошел к ней сзади. Он обнял ее и крепко прижал к себе.

– Что ты тут делаешь? – спросил он. – Неужели все-таки передумала?

– Нет. Я никогда не изменю своего решения, – сказала Кенда, целуя его руку. – Я просто чувствую себя слишком замечательно, чтобы спать. Мне не хочется терять драгоценные часы на сон. Я хочу запомнить все.

– Кенда, – его голос стал низким, а тон сказанного – серьезным, – я хочу рассказать тебе о Барбаре и… – он проглотил комок в горле, – и о Джил.

Ее настроение поднялось еще более. Последние тайны между ними исчезали! Объятая волной счастья, Кенда обернулась, посмотрела на мускулистое тело Джона, на его загорелое лицо и подумала: "Какой же он неотразимый…".

– Расскажи… – прошептала она.

– Мы с Барбарой поженились, когда оба еще учились в колледже. Я заканчивал выпускной курс, а она была на первом. Мы очень сильно любили друг друга… – Он выдержал паузу. – Три года спустя от этого уже ничего не осталось. Я не знаю, кого винить в том, что любовь остыла. Может быть, молодость… Наши семьи были против этого раннего брака. Нас предупреждали, но мы никого не хотели слушать. Так или иначе, но когда наша страсть друг к другу прошла – а это случилось очень скоро, – мы решили расстаться. Мы жили порознь целый год, но потом обстоятельства свели нас, и мы решили попробовать начать все с начала. Но и на этот раз ничего не вышло, и когда она уходила, то сказала, что подает на развод. Мы оба решили расстаться, и она уже обратилась в суд, когда выяснила, что беременна. После долгого разговора мы решили не разводиться – по крайней мере, до рождения ребенка. Но с того времени мы уже не жили как муж и жена. – Он говорил почти шепотом. – Родилась Джил. Она была самым красивым ребенком, какого только можно было себе представить.

Кенда улыбнулась. Она как раз очень хорошо могла это себе представить. Очень легко было поверить, что его дочь была просто ангелочком.

– Но она родилась больной… У нее был врожденный порок сердца. Очень тяжело поверить, что у такого малыша может быть столько недугов: стеноз сердечных клапанов, сосудистая недостаточность… С первого же дня жизни ей требовалась постоянная помощь врачей. За первые три месяца она перенесла три операции на сердце! – Его брови сурово сомкнулись. – Я пытался организовать свой бизнес; отец финансировал меня, но я не хотел, чтобы он тратил свои деньги, поэтому буквально разрывался между работой в своей компании и дочерью. – Он тяжело вздохнул. – Барбара существовала где-то на заднем плане несколько лет. Я не любил ее, но мы оба любили Джил… Мой третий год в бизнесе принес доход в три четверти миллиона, и с того момента мне сопутствовала удача. Мы смогли предоставить Джил лучшее в мире медицинское обслуживание. Я летал с ней в Хьюстон, в Южную Африку и, наконец, в Бостон, где была ее последняя операция. Она уже прожила шесть лет с сердцем, которое считали абсолютно безнадежным с самого рождения. – Он медленно покачал головой. – И вот в первый раз, в первый раз за все эти годы у нас появился луч надежды! Все клапаны были заменены. Группа хирургов сказала нам, что если бы удалось привести в нормальное состояние сосуды, то Джил смогла бы вести практически здоровый образ жизни. Барбара была против хирургического вмешательства, решительно против. Она закатила чудовищный скандал.

– Почему? – спросила Кенда с живейшим любопытством. – Почему она была против операции?

– Потому что в этом был определенный риск. Техника оперативного вмешательства успешно отработана, но были и неудачи, – он теперь смотрел мимо Кенды. – А Джил так многого хотела от жизни! Она очень переживала, что не может бегать и играть как здоровые дети, и больше всего на свете хотела отправиться со мной в плавание на "Бьюти". И я хотел этого так же сильно… Я много читал ей вечерами. Иногда мы приезжали в бухту и проводили ночь на "Бьюти", стоявшей на якоре. – Его темные глаза слишком сильно заблестели в темноте. – Потребовалось много усилий, но наконец мы с Джил убедили Барбару согласиться на операцию. – Джон тяжко вздохнул. – Она умерла на операционном столе в Бостоне. Она умерла… – Горькие слезы потекли у него из глаз и заструились по лицу.

Кенда протянула руку и нежным прикосновением кончиков пальцев вытерла их. Затем смахнула слезы и со своих глаз.

– Я не мог поверить в это! – плача, продолжал Джон. – Я просто не думал, что она может умереть! Я ни разу, даже зная, на какой риск мы идем, не задумывался об этом! Прошло уже около четырех лет, а я все еще не могу поверить, что она мертва…